ЧЕЛОВКЪ.
ЧЕЛОВКЪ.
Духовная сторона человка *).
Духовная сторона человка *).
Человек, Зуев Никита Иванович, Год: 1874
Время на прочтение: 16 минут(ы)
*) О человк, въ его физическомъ отношеніи, было говорено въ NoNo 41—49 Живописнаго Обозрнія прошлаго 1873 г. Къ упомянутой стать было приложено до 300 рисунковъ разныхъ типовъ въ пяти частяхъ свта.
Степень умственнаго развитія человческаго рода тсно совпадаетъ съ изяществомъ развитія физическаго, и образованіе идетъ пропорціонально совершенству природы. Народы сверныхъ материковъ, вмст съ физическою красотою, опередили другихъ и въ умственномъ отношеніи, и когда первые быстро шли на пути образованія, вторые оставались первобытными дикарями. Во всхъ частяхъ свта замтно движеніе образованія съ свера, разв за исключеніемъ Европы, которая сама лежитъ далеко къ сверу отъ тропиковъ и куда цивилизація шла съ юговостока. Образованнйшіе народы Африки — Карагеняне и Египтяне жили на свер, просвщенные народы Азіи: Финикіяне, удеи, Вавилоняне, Халдеи, Мидяне, Китайцы жили также далеко къ сверу отъ тропиковъ, даже самая Индія, т. е. Индія историческая, Индія браманская лежала хотя и недалеко, но все-таки вн тропиковъ и къ сверу отъ нихъ. Въ Америки, гд образованность развилась совершенно независимо отъ всякаго вліянія другихъ народовъ, явилось также съ свера. Мексиканскіе Ацтеки и Толтеки, а также Перуанскіе Инки развились самостоятельно до такого образованія, которое приводитъ въ удивленіе и въ изумленіе образованнйшихъ Европейцевъ съ открытіемъ, въ двственныхъ лсахъ Мексики и Перу, остатковъ нсколькихъ большихъ и великолпныхъ городовъ. Архитектурный стиль зданій и храмовъ совершенно отличенъ не только отъ современныхъ европейскихъ или азіятскихъ, по даже и отъ древнихъ индійскихъ, вавилонскихъ или египетскихъ сооруженій. При всемъ томъ стиль этотъ поражаетъ правильностію и гармоніею частей, красотою и изяществомъ, доступными лишь народамъ самой высокой образованности. Тамъ найдены также великолпно разрисованныя рукописи, письмена которыхъ, къ крайнему сожалнію, остаются непроницаемою тайною и врядъ ли найдется второй такой камень, который бы, подобно розеттскому, послужилъ ключомъ къ прочтенію рукописей и изсченныхъ на храмахъ письменъ Ацтековъ и Инковъ. Для пониманія египетскихъ іероглифовъ послужилъ коптскій и греческій языки розеттскаго камня, сличеніе коптской и греческой надписей съ іероглифами третьей стороны камня, чему, впрочемъ, много помогали еще древніе писатели египетскіе, греческіе, римскіе и наконецъ египетская исторія и древности, но исторія Америки, до ея открытія, составляетъ глубокую, непроницаемую тайну, а выродившіеся потомки просвщенныхъ Ацтековъ, то есть т народы, которыхъ засталъ Колумбъ, были не боле, какъ обыкновенные дикари. Какъ могло произойти въ Америк такое паденіе и совершенное изчезновеніе образованія, какъ могло совершиться такое странное и неестественное явленіе, слдовавшее діаметрально противуположному пути сравнительно съ законами совершенствованія и прогресса цивилизаціи другихъ странъ, понять трудно, тмъ боле, что къ разршенію такихъ вопросовъ не имется ни фактовъ, ни лтописей, ни преданій.
Африканскіе негры принадлежатъ къ самымъ дикимъ и неразвитымъ изъ всхъ породъ и уступятъ въ своей дикости однимъ зврямъ, да разв еще жителямъ Папуи, Алфуру и австралійскимъ неграмъ. Правы африканскихъ негровъ еще нсколько смягчились отъ продолжительныхъ сношеній съ Европейцами, по крайней мр они сдлались похожи на людей хотя наружно, если уже не внутренно, впрочемъ, при тхъ отношеніяхъ, въ которыхъ стоятъ они къ Европейцу, то есть рабъ къ господину, даже немыслимо истинное нравственное развитіе, и они бываютъ похожи на людей, пока страсти не взволнуютъ ихъ кровь, а затмъ различіе ихъ съ животнымъ весьма не велико. Снести своего сына или дочь на рынокъ и безжалостно продать, продать тому, кто дастъ боле денегъ, хотя бы у щедраго покупателя ожидало ихъ самое безчеловчное обращеніе, для негра ничего не значить, но какъ относительность понятія существуетъ везд и во всемъ, то и африканскіе негры, все-таки, сравнительно съ австралійскими, конечно, стоятъ на высшей степени нравственнаго развитія уже потому, что они не людоды, хотя, впрочемъ, кое гд и встрчаются слды людодства, тогда какъ Австралійцу състь равнаго себ, человка — дло боле чмъ обыкновенное. Не говоря уже о побжденныхъ врагахъ и блокожихъ Европейцахъ, претерпвшихъ кораблекрушеніе или попавшихся къ нимъ случайно, они пожираютъ своихъ единоплеменниковъ, родныхъ, даже собственныхъ дтей, женъ, отцовъ и матерей, находя какую нибудь провинность или какой нибудь предлогъ или просто бросая жребій, кого състь. Если провинится предъ мужчиною женщина своею неврностію, то какъ она, такъ и ея обольститель привязываются къ двумъ сосднимъ деревьямъ и этимъ начинается отвратительное пиршество людодства, виновныхъ ржутъ по кускамъ и съдаютъ при радостныхъ крикахъ, неистовой пляск и кувыркань, это совершается не столько изъ ревности или мщенія, сколько изъ жадности полакомиться человческимъ мясомъ. Часто семейство сыновей и дочерей обрекаетъ на съденіе отца или мать подъ тмъ предлогомъ, что они слабы и больны, никакія просьбы, никакіе вопли и слезы не въ состояніи поколебать твердой ршимости дтей, положившихъ въ семейномъ совт състь своихъ родителей, каждый, напротивъ, боится, чтобы разсчитываемый лакомый кусокъ какъ нибудь не ускользнулъ отъ него. Часто естественная любовь къ дтямъ заглушается зврскою жадностью къ мясу, даже въ матеряхъ, и ребенка съдаютъ, какъ собственность, въ смысл провизіи. Иногда дикари дятъ другихъ чисто по праву сильнаго, нападаютъ на нихъ и убиваютъ, какъ звря или дичь, заступничества или наказанія за это ожидать нельзя, потому что для всякаго это кажется дломъ весьма обыкновеніямъ и хорошимъ. Многіе изъ путешественниковъ разсказываютъ, что во время своего пребыванія въ Австраліи, посщая берегъ, они выходили на него не иначе, какъ значительною партіею и постоянно были вооружены заряженными ружьями и револьверами, а на корабляхъ постоянно были готовы картечные залпы въ случа опасности, ночью же эта опасность возрастала еще боле, и на палуб обыкновенно бывало по 3 и по 4 часовыхъ со всхъ сторонъ, часто освщаютъ морскія воды ракетами или бенгальскими огнями, потому что дикари, на своихъ челнокахъ или пирогахъ, подплываютъ въ безмолвной тишин къ небольшимъ кораблямъ въ огромномъ количеств и, достигнувъ цли, вс вдругъ, съ страшными воплями и гикомъ, бросаются на малочисленный экипажъ, который убиваютъ и тутъ же пожираютъ, какъ остервененныя кошки, ворча и ругаясь между собою. Часто приходилось Европейцамъ, замтивъ при освщеніи ракетами подобныхъ гостей, встрчать ихъ градомъ картечи и истреблять во множеств, не дожидаясь нападенія, но это не было безчеловчнымъ, варварскимъ кровопролитіемъ, а единственнымъ средствомъ спасти свою собственную жизнь. Въ сраженіяхъ дикарей между собою предводитель побдителей переламываетъ кости въ рукахъ и ногахъ у предводителя побжденныхъ и терзаетъ его съ своими приближенными съ зврствомъ и жадностью тигра. При вид такихъ жалкихъ и безобразныхъ существъ, похожихъ наружностію на обезьяну, а въ умственномъ отношеніи стоящихъ, быть можетъ, также не выше ея, невольно приходится приравнять человка къ животному, еслибы только не было того существеннаго различія, по которому животное безсознательно заботится лишь о своемъ настоящемъ, тогда какъ человкъ всегда и непремнно рисуетъ свое будущее, помышляя о немъ то съ надеждою и радостію, то съ горемъ и отчаяніемъ, то съ чувствомъ полнаго доврія и любви, то со страхомъ, содроганіемъ и ужасомъ. Чмъ грубе и невжественне человкъ, тмъ безпорядочне его мысли и грубе представленія будущаго. Здсь разумется не то будущее, которое совершится сегодня же, завтра, или посл завтра, но будущее далекое, переходящее за предлы жизни и пробуждающее неопредленныя надежды загробной жизни. Здсь уже является первый зародышъ религіи, здсь первые зачатки первыхъ врованій, боле или мене нелпыхъ и грубыхъ, боле или мене разумныхъ и возвышенныхъ, боле или мене истинныхъ, чистыхъ и святыхъ.
Ни одно животное не любуется свтлымъ, голубымъ небомъ, яркимъ и грющимъ солнцемъ, силою котораго распускаются цвты и зрютъ плоды, ни одно животное не созерцаетъ свода небеснаго, усяннаго звздами, этими вчными свтилами, блещущими намъ съ высоты, но за то ни одно животное не знаетъ и страха, такъ легко охватывающаго человка въ мрачную ночь, потому что животное не длаетъ ни добра, ни зла, какъ человкъ, которому грозная, неподкупная совсть нердко представляетъ въ ночномъ мрак зеркало еще ярче, чмъ при свт солнца, зеркало это отражаетъ иногда въ себ то, отъ чего бы онъ охотно отвернулся.
Удивительно ли, что человкъ, это разумное существо, внутри котораго совершается мышленіе, дйствуетъ воля, возникаетъ любовь, надежда, страхъ, волнуются страсти, какъ бурное, никогда не затихающее море,— въ которомъ, какъ въ бездн, постоянно борятся самыя противуположныя чувства — гнвъ и крбтость, любовь и ненависть, самоувренность и робость,— удивительно ли, что въ человк, при взгляд на небо и землю, возникаютъ вопросы, на которые самъ онъ отвтить не можетъ и ожидаетъ разршенія ихъ отъ иного міра, а не отъ того, въ которомъ живетъ.
Эти вопросы, эти врованія, это неопредленное ожиданіе ихъ будущаго разршенія и составляютъ то, что мы разумемъ подъ словомъ ‘религія’. Она сопровождаетъ человка на всхъ ступеняхъ его умственнаго и нравственнаго развитія, какъ на самой низшей, такъ и на самой высшей, восходя постепенно въ боле и боле отвлеченныя, возвышенныя и святыя понятія.
Нтъ сомннія, что первоначальные зародыши религіи явились весьма различно, чему служитъ доказательствомъ многочисленность религіозныхъ врованій, но вообще всякое религіозное понятіе въ человк обнаруживается въ немъ тогда, когда онъ, безъ всякаго знанія, подобію ребенку, стоитъ лицомъ къ лицу съ природою и ея явленіями. Величественныя явленія природы удивляютъ и поражаютъ его своимъ величіемъ и своею непостижимостію, а послдствія и тмъ боле причины стоятъ выше его понятій.
При созерцаніи красоты и чудесъ природы, лазури небесъ, свта и теплоты солнца, мерцанія звздъ, при вид водопадовъ, тифоновъ, изверженій вулкановъ, бурь и молній, человкъ сознаетъ свое безсиліе и ничтожность и, подавленный величіемъ и могуществомъ природы, онъ изнемогаетъ совершенно и безотчетно ищетъ существа могущественнаго, великаго, грознаго, но странно, что первыя понятія о Бог въ дикомъ человк являются не отъ благодтельныхъ, а именно отъ грозныхъ и разрушительныхъ явленій природы, первыя, какъ ребенокъ, онъ принимаетъ за что-то должное, а вторыхъ боится и потому старается задобрить сильное и злобное существо. Такъ какъ первобытный, дикій человкъ не возвысился до такого понятія, чтобы познать божество въ отвлеченно нравственномъ значеніи, то онъ создаетъ себ бога видимаго, осязательнаго, грознаго и обыкновенно безобразнаго, каковы вообще вс идолы необразованныхъ и дикихъ племенъ.
Сообразуясь съ своими собственными понятіями и слабостями, неразвитый человкъ природы старается умилостивить грозное божество просьбами, слезами, и задобрить его разными приношеніями и подарками, кушаньемъ и питьемъ, но видя, что все это мало помогаетъ, въ новомъ безсиліи онъ придумываетъ новое средство и противопоставляетъ злому богу вновь придуманнаго и такого же сверхъестественнаго добраго бога {Раздвоеніе понятій о божеств на злое и доброе замтно почти у всхъ народовъ, напр. у Персовъ — Ариманъ и Ормуздъ, у Египтянъ — Озирисъ и Сети-Нуби, у Славянъ — Блъ-богъ и Чернобогъ, вообще же чистая и нечистая сила духовъ весьма обыкновенная и въ новйшихъ врованіяхъ.}. Какъ ребенокъ, онъ не хочетъ никогда растаться съ своимъ мнимымъ защитникомъ, прячетъ его и носитъ съ собою, если богъ не великъ, или посщаетъ его, если идолъ тяжолъ и большихъ размровъ, по чаще всего доброе существо чтутъ они въ солнц, лун, звздахъ, дожд и вообще въ тхъ явленіяхъ природы, которыя, если не приносятъ прямой пользы или благодянія, то по крайней мр безвредны. Здсь первое начало или еще первый зародышъ богослуженія.
Но Австралійцы стоятъ такъ низко на ступеняхъ человческаго развитія, что они незнакомы даже и съ этими грубыми понятіями, они не дошли еще и до того, чтобы боготворить солнце или олицетворять свои понятія въ идолахъ. Они умютъ только быть въ вчномъ, безотчетномъ страх и ужас. Ихъ колдуны стараются отогнать злого духа, но не приносятъ ему ни жертвъ, ни подарковъ, т. е. нтъ у нихъ даже и намека на культъ или богослуженіе, но при всемъ томъ и у нихъ есть какое то мятежное, тревожное опасеніе за будущую жизнь, слдовательно, и они все-таки отличаются отъ животныхъ. Также низко въ религіозныхъ понятіяхъ стоятъ жители Огненной земли и Южной Патагоніи, но, по мр приближенія индійскихъ племенъ къ экватору, мало по малу очищаются понятія, и два раздльныхъ начала добра и зла совмщаются въ одно общее понятіе о великомъ и могущественномъ существ, правящемъ міромъ, которое бываетъ то злымъ, то добрымъ, лишь по отношенію къ дурнымъ или хорошимъ дйствіямъ человка. Такія понятія безспорно много уже чище тхъ первоначальныхъ, гд человкъ потрясенъ только однимъ ужасомъ и гд божество является несравненно хуже его самаго. Здсь же божество, хотя и измряется человческою мркою, но все-таки оно не бываетъ злобнымъ, если люди сами того не заслуживаютъ, а слдовательно появляется, очевидно, чистое понятіе о божественномъ правосудіи. Въ противоположномъ, т. е. сверномъ полушаріи, понятія Эксимосовъ, Колошей, Чукчей и другихъ о божеств стоятъ много выше понятій обитателей Пануй или Новой Ирландія. О высшемъ существ и о природ они не имютъ никакого понятія, поэтому религіи у нихъ нтъ никакой. Ихъ даже нельзя назвать идолопоклонниками. Существуетъ что-то врод колдовства и темнаго врованія въ злого духа. На новой Гвине еще замчено что-то похожее на безотчетное врованіе, такъ напр. у дикарей Гумбольдъ Бая устраиваются надъ водой деревянные шалаши, крытые соломою и украшенные травою и перьями: здсь еще кроется какое-то сходство съ храмомъ, гд чествуется или задобривается злой духъ. Эти смутныя религіозныя врованія всегда сопровождаются питьемъ вина, добываемаго отъ европейцевъ, которое испиваютъ они, при подобныхъ случаяхъ, изъ человческихъ череповъ и всего чаще изъ череповъ своихъ же дтей и своихъ родителей. Питье сопровождается самою алчною дою или точне самымъ возмутительнымъ и отвратительнымъ обжорствомъ, при чемъ съдаютъ также своихъ убитыхъ и изжареныхъ дтей или родителей, такъ какъ убійство равнаго себ человка почитается дломъ самымъ обыкновеннымъ, особенно при укоренившемся суевріи, что сила убитаго переходитъ къ убивающему. Неистовыя религіозныя пляски начинаются съ наступленіемъ темноты. Женщины разводятъ костры и ударяютъ по натянутой кож, раздавая горящія головни пляшущимъ, пляска постепенно переходитъ въ безсознательный бгъ и круженіе, при чемъ визжатъ, бросаютъ копья и головни. Эти пляски извстны подъ именемъ ‘Корробори’ и происходятъ боле во время полнолунія, при подобныхъ оргіяхъ совершается также въ ночное время и въ глубокой тайн отъ европейцевъ особый символическій обрядъ вышибанія у мальчиковъ двухъ переднихъ зубовъ, а у двочекъ отламыванія двухъ суставовъ указательнаго пальца или даже и цлаго пальца, у взрослыхъ же двушекъ — обрыванія ушей, которыя такимъ образомъ повисаютъ окровавленными лохмотьями. Если одно племя примиряется съ другимъ, то встникъ мира или парламентеръ долженъ имть прорванный носъ, въ который продвается палка — знакъ неприкосновенности.
Жители Новой Гвинеи начинаютъ обыкновенно свои пляски, съ наступленіемъ темноты, въ густомъ уединенномъ лсу, разводятъ большой огонь и пляшутъ съ ожесточеніемъ и неистовствомъ въ самыхъ затйливыхъ тлодвиженіяхъ. Новозеландцы же обыкновенно исполняютъ подобныя пляски днемъ и избираютъ мстомъ для нихъ или обширное селеніе или ровную мстность съ густыми, втвистыми деревьями. Хлбное дерево всегда бываетъ предметомъ, на который обращены взоры пляшущихъ и къ которому относятся вс ихъ тлодвиженія. Пляски австралійскихъ туземцевъ часто бываютъ соединены и съ свадебными обрят дами, которые довольно странны: на выходящую изъ лачуги женщину нападаютъ нсколько мущинъ: каждый тянетъ ее къ себ, кто за руки, кто за логи, а кто, не стсняясь, и за волосы. Пересилившій другихъ и отнявшій ее для себя, длается ея мужемъ, но часто подобные обряды стоятъ женщинамъ жизни. Зрители же, не претендующіе на невсту, пляшутъ во все это время съ оружіемъ и щитами. Иногда же женихъ повергаетъ невсту на земь тяжелымъ ударомъ дубины и за тмъ уже очнувшуюся женщину тащитъ къ себ въ лагерь или лсъ. Иногда женихъ объявляетъ свою избранницу тмъ, что садится ей на плечи. Символическія пляски на Каролинскихъ островахъ отличаются еще тою особенностію, что пляшущіе берутся не руками, а ногами, они поднимаютъ одну ногу и кладутъ ее выше колна къ другому, который придерживаетъ ее рукою и, въ свою очередь, подымаетъ также свою ногу къ другому, такъ что въ сущности каждый изъ танцующаго кружка скачетъ лишь на одной ног. Они имютъ хотя а смутныя понятія о душ, о судьб, о безсмертіи, о сотвореніи міра и т. д., но у нихъ существуютъ жертвоприношенія и священныя по преданіямъ мста. Идолы боговъ представляюсь большею частію зврей. Иныя племена боготворятъ звзды и преимущественно Б. Медвдицу, почитаемую за прародителя міра. Наиболе между американскими племенами распространено почитаніе двухъ животныхъ: собаки и бобра. Первую они считаютъ прародительницею всего рода человческаго, а потому никогда не убиваютъ это животное, а во вторыхъ видятъ блюстителя рая, куда верховное божество поселяетъ достойнйшихъ изъ людей, а именно тхъ, которые не ли человческаго мяса, по занимались войною и разбоемъ. Поклоняются также дикари остовамъ допотопныхъ животныхъ и особенно слоновъ, такъ какъ ихъ теперь нтъ въ Америк, то они и думаютъ, что это кости ихъ древнихъ боговъ, также высоко почитаютъ огш, такъ называемую, глину мира. Мсто, гд она выкапывается, почитается священнымъ, и въ какой бы вражд не находились племена, соединясь у священнаго холма, прекращаютъ всякія непріязненныя дйствія и заключаютъ миръ, причемъ закуриваютъ трубки мира, сдланныя изъ священной глины, и пускаютъ дымъ, въ смысл жертвы, великому духу Маниту. Врованія ихъ въ загробную жизнь выражаются преимущественно понятіями о тепл и холод, такъ напр. храбрые побдители, снявшіе съ непріятелей нсколько чубовъ {Чубомъ называется длинный пукъ волосъ, идущій отъ средины выбритой головы индійца. Этотъ чубъ дикари сдираютъ съ головы своего врага вмст съ мясомъ и кожею.} будутъ находиться въ постоянномъ тепл, души ихъ, по зеленымъ лугамъ, будутъ гоняться за самыми большими зврями и ловить ихъ, спать будутъ они на мх и на листьяхъ, защищенные отъ непогодъ шалашами, покрытыми бычачьей шкурой. Трусы же будутъ жить въ холоду съ волками и женщинами.
Не смотря на всю нелпость грубаго язычества дикарей, они такъ привязаны къ нему и такъ слпо ему врятъ, что труды самыхъ достойныхъ миссіонеровъ каковы на пр. Моффатъ, Гарнье, Ливингстонъ, Маккензи и др., разбивались въ прахъ о невжество и предразсудки дикарей и какой нибудь черный знахарь, колдунъ или дождепрлзыватель удачнымъ шарлатанствомъ или фокусомъ легко уничтожалъ въ недлю долголтнія усилія проповдниковъ слова Божія, приносившихъ не разъ въ жертву жизнь свою. У дикарей австралійскихъ и американскихъ христіанство пріобрло самую скудную и ненадежную почву, по у африканцевъ нельзя сказать, чтобъ Слово Божіе падало на камень или въ терніе, многіе народны, какъ на пр. у Ливингстона, племя Макололы и особенно у Гарнье, племя Бари, слушали евангеліе съ увлеченіемъ и любовію. Молодыя женщины подаютъ боле_ надеждъ къ распространенію на африканскомъ континент божественнаго евангелія, чмъ мужчины. Въ большинств же случаевъ дикари, ревностно внимающіе миссіонерамъ, длаютъ это съ цлію побольше получить бусъ, ситцу и другихъ заманчивыхъ подарковъ.
У Мексиканцевъ покланяются невидимому богу Теотлю, у котораго въ подчиненіи находятся другіе боги, большею частію, злые, самый злой — богъ войны, родился отъ старухи, поймавшей въ складки своего подола летвшій воланъ изъ перьевъ. Сыновья старухи, узнавъ, что мать ихъ заключила въ себя такое существо, которое должна будетъ скоро родить, считая себя обезславленными матерью, ршились ее убить и, въ то время, когда они явились, чтобы исполнить свое намреніе, она вдругъ родила бога, вышедшаго изъ чрева ея въ полномъ вооруженіи, съ зелеными перьями. Новорожденный убилъ сыновей своей матери, разграбилъ ихъ имущество и принесъ ей богатую добычу. Богопочитаніе этого чудовища требовало громадныхъ кровавыхъ жертвъ, ему приносилось ежегодно въ жертву не мене 20,000 человкъ, которыхъ клали на особый жертвенный камень, находившійся на высот храма. Жрецъ разрзывалъ острымъ кремнемъ грудь жертвы и съ силою вырывалъ теплое, бьющееся сердце, показывая его народу. Туловища жертвъ съдались многочисленнымъ классомъ жрецовъ, а голова сохранялась въ особаго рода обелиск. Удивительно, что такія кровавыя жертвы совершались, по преимуществу, у народовъ, боле образованныхъ. Такъ, древніе финикіяне приносили также Молоху человческія жертвы, предавая ихъ долгой и мучительной смерти на медленномъ огн, у нихъ же богин Астарт въ жертву приносились двицы. Сирійцы въ томъ же род совершали жертвы Ваалу, которому приносилось въ жертву первое дитя брака. Малайзійцы, представители древней цивилизаціи, ежегодно приносили, для умилостивленія злого божества, лучшую двицу морскому чудовищу, которое выходило изъ глубины водъ и пожирало приготовленную жертву, и только геройскій подвигъ Геркулеса, сразившагося съ чудовищемъ и побдившаго его, спасъ Изіону, царскую дочь, выставленную на скал дня пожранія змю. Народы бдные приносили плоды, цвты, овецъ, и все, что также было у нихъ перваго и лучшаго.
Вообще же и народы образованные не чужды были тхъ понятій, что боговъ можно умилостивить, задобрить, и даже просто подкупить жертвами, подарками, питьемъ, куреніемъ иміама, кушаньемъ, виномъ, плодами, цвтами, деньгами, кровью и дымомъ жертвъ и т.д., и измряя ихъ по самимъ себ, приписывали имъ человческія добродтели и достоинства, человческія ошибки, слабости, заблужденія, пороки, проступки и преступленія. Даже самое воровство и надувательство не казалось страннымъ приписать божеству въ вид особой его ловкости и смышленности, и, очевидно, чмъ чище и нравственне былъ народъ, тмъ чище и нравственне были идеалы его врованій, чмъ, напротивъ, былъ онъ грубе, или чмъ развращенне и порочне, тмъ грубе были понятія о божеств, тмъ развращенне и порочне были самые боги. Просвщеннйшій, но вмст и развращеннйшій народъ древности — Греки подобрали но себ и боговъ. Какъ сами они отличались и умомъ, и образованіемъ, и храбростью, и развращеніемъ, и вроломствомъ, и плутовствомъ, такъ и боги ихъ были или умны, какъ Минерва (Аина), или храбры, какъ Марсъ (Арисъ), или красивы, какъ Венера (Афродита), или развратны, какъ Юпитеръ (Зевсъ), или плуты и воры, какъ Меркурій (Гермесъ). Глава ихъ и предсдатель всего Олимпа, Зевсъ, былъ существо самое преступное и низкое. Этотъ верховный олимпійскій совтъ боговъ только и длалъ, что надался амброзіей и упивался нектаромъ, соображая въ пьяномъ инд разныя продлки противъ людей, каковы напримръ большая часть порученій, дававшихся Гермесу и между прочими огромное воровство коровъ, сдланное имъ съ согласія всего Олимпа, въ которомъ онъ показалъ себя первокласнымі. мошенникомъ, надвъ на коровъ сандаліи, ч тобы по человческимъ слдамъ нельзя было открыть, куда угнано было стадо коровъ.
Съ разнообразіемъ и постепеннымъ совершенствованіемъ богослуженій, увеличивался классъ жрецовъ, предписавшій положительныя правила для руководства въ жертвоприношеніяхъ и, пользуснь своимъ нравственнымъ вліяніемъ на народъ, присвоилъ себ огромныя права и преимущества и воспользовался ими, какъ нельзя лучше, для своего обогащенія, а легковріе народа упрочило за жрецами надолго то высокое положеніе, какимъ они пользуются въ иныхъ странахъ и по сіе время, напр. въ Индіи. Отсюда ведетъ свое начало каста жреческая (браманы), а за нею и вс прочія до презрннаго паріи. Богатыя жертвы, приносившіяся на алтари боговъ, похищались обыкновенно жрецами, но слпо вровавшій, обманутый народъ продолжалъ искупать грхи свои, обогащая храмы тхъ или другихъ боговъ.
Понимая всю выгоду своего положенія, все величіе и власть, не уступавшія царскимъ, свою славу, роскошь и богатства, жрецы, конечно, старались всми силами не выпустить изъ рукъ достигнутыхъ правъ, тсно соединились между собою и составили особый замкнутый и таинственный кругъ, являясь къ народу только въ особенно важныхъ случаяхъ, вщая ему или гнвъ раздраженныхъ боговъ съ требованіями огромныхъ жертвъ, или примиреніе съ богами, что также сопровождалось новыми подарками и пожертвованіями народа, и жрецы жили въ такой роскоши и такомъ изобиліи, о которомъ трудно даже составить врное понятіе. Они не задумывались въ средствахъ, лишь бы была достигнута цль. И убійство, и казнь, и проклятіе, и обманъ — все было въ дйствіи для поддержанія могущества. При богатств, въ ихъ каст сосредоточились вс науки, какъ астрономія, медицина, магія, исторія, и искуства, какъ зодчество, ваяніе, скульптура, живопись, вся письменность и весь кругъ человческихъ познаній, а невжественный народъ, во мрак полнаго невднія, преклонялся предъ ними съ благоговніемъ. Особенно поражала чувство народа наука маговъ (черная и блая магія), т. е. проще физика и химія, которыя употребляли жрецы не какъ науки, а какъ волшебство или богомъ дарованную силу, объясняя явленія природы по своему усмотрнію, то есть какъ имъ было выгодне, у нихъ дйствовало и электричество, и горли столбы горючаго газа, и предсказывались затмнія, и излечивались больные, и звучали безмолвные граниты пирамидъ и приводились въ чувство отъ обмороковъ, летаргіи или ударовъ, чего еще не понималъ народъ, однимъ словомъ, пущено было въ ходъ все, чему самихъ ихъ научила наука и на что съ трепетомъ и ужасомъ смотрло невжество и приписывало прямому посредничеству между людьми и божествомъ.
Чмъ выше становилось образованіе народа, тмъ торжественне и сложне становились обряды, тмъ дороже и утонченне жертвы, вмсто муки, колосьевъ, сырыхъ кожъ и убитыхъ мелкихъ животныхъ, появились на жертвенникахъ дорогія рыбы, лучшее мясо, душистые пряности, драгоцнныя пурпуровыя и фіолетовыя ткани, дорогія вина и при томъ не въ глиняныхъ, а въ серебряныхъ и золотыхъ сосудахъ, наконецъ деньги и другія драгоцнности, однимъ словомъ, вся роскошь избалованной прихоти.
Вс вообще жреческія сословія, какъ жрецы египетскіе, лидійскіе маги, индійскіе браманы, галльскіе друиды, умли хорошо утвердить свое высокое положеніе въ народ и даже до такихъ нелпыхъ крайностей, что напр. для брамана никакое ужасное злодяніе не считалось въ народ преступленіемъ по той причин, что все сдланное имъ непремнно хорошо и что онъ, какъ созданный изъ головы Брамы, не можетъ сдлать ничего, кром хорошаго, и если что кажется дурнымъ, то только потому, что членъ другой касты до того темнъ въ своемъ невдніи, что ршительно самъ ничего не понимаетъ, или самъ дуренъ и видитъ только одно дурное. Удивительна ли посл этого та безусловная вра и та боязнь, которую имлъ народъ, думая, что отъ жреца зависитъ даже лишить его будущей жизни, всего ожидаемаго блаженства, и послать въ адъ. Жрецы египетскіе мучили бдныхъ родственниковъ ровно 40 дней, обирая ихъ въ это время безъ всякаго стыда, и только посл этого срока произносили свой приговоръ надъ умершимъ, стоитъ ли онъ бальзамированія или нтъ, то есть, проще, будущей жизни. Родители и дти, мужья и жены трепетали въ ожиданіяхъ и истощали все, лишь бы не заставить душу несчастнаго скитаться по свту въ презрніи, но и въ т времена были умные люди, опережавшіе свой вкъ, какъ напр. Цицеронъ, который торжественно сказалъ въ рчахъ своихъ, что онъ удивляется, какимъ образомъ два встртившихся авгура могутъ смотрть въ лицо другъ другу безъ смха.
Съ одной стороны щедрость жертвовавшихъ, съ другой пресыщенность жрецовъ дошли до того, что на жертвенные столы клались гекатомбы (100 животныхъ), хиліомбы (1000 животныхъ) и даже миріомбы (10,000 животныхъ). Во времена римскихъ императоровъ эти числа возрасли до неимоврныхъ количествъ, какъ напр. во времена Калигулы насчитываютъ до 100,000 быковъ, принесенныхъ имъ въ разное время въ жертву. Кром того кладовыя храмовъ переполнены были золотыми и серебряными треножниками, столами, статуями, кубками и разными предметами, особенно богаты были храмы Фригійскіе Ваала и Астарты, храмъ же Аполлона Дельфійскаго превышалъ сокровища всей Греціи, взятыя вмст. Храмы Капитолія также были переполнены сокровищами.
Человческія жертвы явились въ двухъ видахъ: обязательномъ и добровольномъ. Въ первомъ случа, напр. въ Мексик, въ Финикіи, Сиріи или Фригіи, бросался жребій или избиралось общимъ голосомъ лучшее и достойнйшее существо, которое, противу воли, приносилось въ жертву злобному и разъяренному божеству для его умилостивленія. Избранную жертву тащили иногда силою на закланіе или пожраніе чудовищу, связывали руки и ноги и, не обращая вниманія на раздирающіе душу крики, совершали варварскій обрядъ. Жертвы добровольныя, которыя весьма часты и но сіе время въ Индіи, истекаютъ изъ самаго ученія о Брам, а именно: 1) что весь міръ есть цвтущая юность, среди которой не можетъ и не должна существовать старость, 2) что священныя струи Ганга истекаютъ прямо изъ тла Брамы и снова втекають въ него же, а слд. утонуть въ волнахъ священной рки значить то же, что погрузиться въ самаго Браму, 2) что погибающій во имя и въ честь божества удостоится лицезрнія Брамы и наконецъ, 4) что вдова, какъ безполезное на свт существо, которое даромъ сть хлбъ, не должна боле жить на этомъ свт, а обязана пожертвовать жизнію добровольно, иначе будетъ презираема всми.
Индійцы, врующіе слпо и безусловно въ такое ученіе, охотно стремятся тысячами, чтобы принести себя въ жертву божеству, и всякій, чей возрастъ достигъ 50 и боле лтъ, старается лишиться жизни въ торжественныхъ религіозныхъ церемоніяхъ. Такимъ образомъ въ праздникъ Тримурти, индійской Троицы (Брама, Вишну, Сива) когда возятъ громадное чугунное изваяніе ея по дорогамъ, благочестивые Индійцы бросаются подъ тяжелыя чугунныя колеса чудовищной колесницы, причемъ раздается только трескъ костей, да радостные крики народа, взирающаго на этихъ добровольныхъ мучениковъ. Чтобы утонуть въ волнахъ Ганга, Индійцы не задумываются совершить самое отважное дло: вплавь или даже просто бросаются въ воду, иногда, постепенно уходя въ глубину, ожидаютъ, пока не схватитъ ихъ гавіалъ (крокодилъ) и не утащить въ глубину, но свя