В. Баскинъ.
‘Русская Мысль’, кн. XI, 1885
‘Частный оперный театр в Москве поставил г. Римского-Корсакова…’, Баскин Владимир Сергеевич, Год: 1885
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Частный оперный театръ въ Москв поставилъ г. Римскаго-Корсакова, оперу въ 4 дйствіяхъ, съ прологомъ, на сюжетъ ‘весенней сказки’ А. Н. Островскаго, того же названія.
Изъ трехъ оперъ вышеназваннаго композитора: Псковитянка (1871 г.), Майская ночь (1880 г.) и Снгурочк (1881 г.),— изъ которыхъ ни одна въ Петербург успха не имла, Снгурочка послужила предметомъ особыхъ заботъ дирекціи: на постановку ея было истрачено, если врить газетнымъ извстіямъ, тридцать тысячъ рублей, обставили ее лучшими силами русской оперной труппы, разучивалась она что-то полгода, словомъ, вс старанія были приложены къ тому, чтобы опера пошла, но успха она все-таки не имла.
Вотъ вкратц содержаніе этой оперы. Души красавицы Снгурочки, дочери Мороза и Весны, любви не знаетъ, но Снгурочк скучно, ее тянетъ къ людскимъ пснямъ. Веена сговорчиве Мороза, и не видя опасности, угрожающей дочери отъ гнва бога тепла, Ярилы, проситъ Мороза отпустить Снгурочку къ людямъ, въ землю Берендеевъ. Морозъ, зная врага своего, поклявшагося ‘чинить ему зло’, и боясь, чтобы онъ какъ-нибудь не заронилъ въ чистое сердце дочери чувства любви, сначала не соглашается, но потомъ уступаетъ просьбамъ Весны и Снгурочки, и послднюю берутъ къ себ Бобыль и Бобылиха. Здсь въ нее влюбляется посадскій торговый гость Мизгирь, женихъ Купавы, но Снгурочка холодна, ей и баловень всхъ двушекъ, пригожій и кудрявый Лель, нравится только своими пснями. Купава жалуется царю Берендею на измну Мизгиря, въ гнв царь велитъ изгнать его, но, узнавъ о существованіи неприступной чувству любви Снгурочки, милуетъ его, если ему удастся побдить сердце дочери Весны.— Вс старанія Мизгиря въ заповдномъ лсу тщетны: Снгурочка крпко оберегается Морозомъ. Наконецъ, посл того, какъ Лель задлъ ея самолюбіе на народномъ праздник, отдавши предпочтеніе Купав, Снгурочка сама почувствовала потребность любить и въ гор взываетъ въ матери. Появившаяся изъ озера Весна-Красна надваетъ на ея голову свой внокъ, съ этой поры Снгурочка полюбила и заявляетъ царю Берендею, благословляющему подходящія къ нему пары влюбленныхъ, что она страстно любитъ Мизгиря. По податель тепла, Лридо, посылаетъ свой первый лучъ, и Снгурочка въ сердечной истом таетъ. Мизгирь бросается въ воду, а Берендеи поютъ гимнъ богу Ярил, избавившему ихъ отъ суроваго Мороза.
Все здсь носитъ сказочный, фантастическій характеръ. Лучше всего было бы иллюстрировать этотъ сюжетъ какой-нибудь ‘музыкальною картиной’ врод Ивана Грознаго Рубинштейна, или же антрактами и отдльными музыкальными отрывками, какъ это сдлалъ Чайковскій, но не такъ посмотрлъ на эту ‘весеннюю сказку’, дышащую поэзіей и просящуюся подъ музыку, г. Римскій-Корсаковъ, и мы имемъ дло съ большой пятиактной оперой, давшей композитору возможность блеснуть богатой оркестровкой и разработкой русскихъ народныхъ мотивовъ. Нисколько не умаляя достоинства г. Римскаго-Корсакова, какъ прекраснаго инструментатора и знатока русской народной псни, необходимо, однако, указать, что въ способахъ пользованія народной мелодіей этотъ композиторъ отступаетъ отъ плановъ, предначертанныхъ Глинкой. Глинка, безспорно народный композиторъ, онъ одухотворялъ народные сюжеты, поэтизировалъ народныя темы, придавалъ имъ художественную оболочку к пользовался ими, какъ канвой, для своего творчества, Глинка разрабатывалъ ихъ, видоизмняя и развивая въ нчто самостоятельное. Гг. новаторы поступаютъ не такъ: они берутъ готовый матеріалъ, цликомъ, и варьируютъ его на разные лады, оставляя въ сыромъ вид и не создавая изъ него ничего типично-идеальнаго. Вы слышите народный мотивъ, но вы не видите возведенія его въ художественную форму. Въ такомъ необработанномъ вид далъ намъ и г. Римскій-Корсаковъ народныя мелодіи въ Снгурочк. Можетъ ли Снгурочка считаться національной оперой? По нашему разумнію, нтъ, здсь нтъ творчества, а только хорошая, врная фотографія народныхъ мотивовъ.
Но не въ этомъ одномъ заключаются важнйшіе недостатки этой оперы.
Сюжетъ хотя и не особенно драматиченъ, но зато въ немъ есть гд развернуться фантастическому и лирическому элементамъ. Появленіе Весны, Лшій, Ддушка-Морозъ, миическая Снгурочка, любовныя сцены Мизгиря и дочери Мороза, призрачное появленіе Снгурочки, таинственная гибель главной героини, познавшей чувство любви,— все это даетъ богатйшій просторъ фантазіи. Разсмотримъ, что далъ намъ въ этомъ отношеніи г. Римскій-Корсаковъ.
Во всей опер вы не найдете ни одного мелодичнаго номера, даже такія мста, какъ, напримръ, любовныя сцены, поражаютъ отсутствіемъ мелодіи. Такихъ сценъ въ Снгурочк дв. Въ первой изъ нихъ (дуэтъ третьяго акта: ‘Снгурочка, давно тебя ищу я’) фразы Мизгиря холодны, не дышатъ лирической, захватывающей теплотой, дланны, это скоре обдуманныя реплики, чмъ страстныя, пламенныя фразы любовника, что же касается Снгурочки, то композиторъ не нашелъ ничего другаго, какъ заставить героиню на словахъ: ‘Слова твои пугаютъ’ — въ точности повторить мотивъ ея въ первомъ акт, сопровождающій ея обращеніе къ Лелю: ‘За поцлуй поешь ты псни’. Вторая изъ этихъ сценъ,— дуэтъ четвертаго акта: ‘Нтъ, не страхъ, не боязнь’,— построенъ, хотя можетъ-быть совершенно случайно, на мотив фразы бражника во Вражьей сил: ‘Полушубокъ новый есть’ (финалъ четвертаго дйствія), начиная со словъ ‘О, милый мой’ (pocomene mosso). Недостатки дуэта такого же свойства, какъ и перваго: онъ сухъ и не мелодиченъ. Интересне тріо Леля, Купавы и Снгурочки (финалъ 3 акта). Разъ продуманная какая-нибудь музыкальная фраза повторяется г. Корсаковымъ безконечное число разъ, онъ варьируетъ ее только разными тональностями, достаточно вспомнить хотя бы семнадцать разъ, подрядъ повторенную фразу Весны (четвертый актъ), притомъ не отличающуюся особой красотой.
Фантастическая музыка г. Римскаго-Корсакова оставляетъ желать еще большаго, такъ какъ самъ сюжетъ фантастиченъ, а слдовательно, и требовалъ бы большаго вдохновенія, большаго творчества. Фантастическій элементъ обхватываетъ собой почти весь прологъ, гд обрисованы фигуры Снгурочки, Мороза, Весны и Лшаго, вторую половину 3 дйствія, появленіе Весны въ слдующемъ акт и, наконецъ, финалъ оперы.
Въ пролог весьма характерно обрисованъ прилетъ весеннихъ птицъ, щебетанье птицъ превосходно передано звукоподражаніями Arioso Весны очень красиво, хотя средняя часть слабе начала и конца, здсь уже видно основательное знакомство автора съ Русланомъ: вся фактура его отдаетъ романсомъ Ратмира ‘Она мн жизнь’, но вотъ появляется Морозъ и разв только вниманіе музыкантовъ остановитъ на себ оркестръ, сопровождающій появленіе его, для большинства же Морозъ проходятъ не замченнымъ, такъ какъ речитативы Римскаго-Корсакова крайне скучны и безсодержательны. Выбгаетъ изъ лсной чащи Снгурочка, ей предшествуетъ характерная фраза, которая въ продолженіе всей оперы, какъ тнь, не разстается съ ней, это вагнеровскій пріемъ. Arioso Снгурочки игриво, но не фантастично, еще мене фантастиченъ Лшій и въ особенности Масляница — соломенное чучело, которое композиторъ заставляетъ прокричать 52 такта на одной нот (на среднемъ и упасть ничкомъ въ сани. Сцена призраковъ въ третьемъ акт интересне предыдущихъ, здсь попадаются очень красивыя оркестровыя фразы, но, во-первыхъ, он очень коротки, и во-вторыхъ, не представляютъ ничего цльнаго. Въ сцен появленія дуба со свтляками аккомпаниментъ въ оркестр напоминаетъ перезвонъ колоколовъ въ Борис Годунов Мусоргскаго. Выходъ Весны изъ озера поэтиченъ, но не настолько, чтобы заставить слушателя перенестить въ область фантазіи, точно также какъ таяніе Снгурочки едва ли вызоветъ въ чьемъ-либо воображеніи что-либо сверхъестественное.
Характеристикой композиторъ наградилъ не одну только Снгурочку, но, и почти, всхъ главныхъ дйствующихъ лицъ. Каждый выходъ Леля сопровождается свирлью, конечно, очень умстна здсь свирль, разъ Лель пастухъ, но безконечное повтореніе ея въ продолженіе всей оперы, также какъ и характеристика Снгурочки, въ конц-концовъ, прискучаетъ. Такимъ же ярлыкомъ, только ужь на этотъ разъ напоминающимъ характерныя оркестровыя фразы появленія Наины въ Руслан, сопровождается и царь Берендей, въ шествіи котораго также видно вліяніе Руслана (маршъ Черномора). Состоящій при Беренде совтникъ Бермята неизмнно сопутствуется фанфарами. Фигура Мизгиря, въ которомъ авторъ хотлъ изобразить удалаго молодца, ‘торговаго гостя’, красавца, побдителя двичьихъ сердецъ царства Берендеевъ, вышла очень блдной вслдствіе недостатка музыкально-страстныхъ рчей. Живе обрисована Купава, единственная аріетта которой сильно напоминаетъ ‘призывъ князя’ изъ Русалки, даже речитативы ея тщательне обработаны и производятъ боле глубокое впечатлніе: такъ, напр., сцена съ Берендеемъ, въ которой Купава жалуется на Мизгиря, сильна и эффектна. Въ партіи Леля много ‘пнія’, его аріи — цльные, закругленные номера, они нравятся публик и даже вызываютъ громкія одобренія и требованія повтореній, дйствительно, вс три псенки его: ‘Земляничка ягодка’, ‘Какъ по лсу лсъ шумитъ’ и, въ особенности, ‘Туча съ громомъ сговаривалась’ — характерны, игривы, народны и прекрасно оркестрованы.
Особенный старанія положилъ композиторъ на обрисовку народныхъ массъ: проводы Масляницы, хоръ слпцовъ-гусляровъ и хороводы интересны, но скоре съ точки зрнія технической, чмъ творческой, для проводовъ взяты народныя мелодіи и прекрасно разработаны въ оркестр, для хора слпцовъ у автора былъ прекрасный прецедентъ: эпическая’ захватывающая своей поэтичностью, пснь Баяна изъ Руслана, свадебный обрядъ типиченъ, для хоровода въ заповдномъ лсу (3 дйствіе) г. Римскій-Корсаковъ нашелъ необходимымъ буквально воспроизвести тотъ же мотивъ (и даже въ томъ же тон — D-dur), что и для перваго хоровода. Для маленькихъ, отдльныхъ номеровъ у композитора находятся иногда прекрасныя музыкальныя фразы, такъ, напр., маленькій хорикъ двушекъ, манящихъ Леля: ‘Лель, Лель нашъ’,— изященъ и поэтиченъ. Узъ танцевъ первый поэтичне втораго, т.-е. пляска скомороховъ, въ которомъ мы встрчаемся съ разработкой народныхъ мотивовъ, не безъ вліянія Срова.
Ума видно много въ композиціи Снгурочки, тутъ все разсчитано, все обдумано. Коснемся ли мы инструментовки (она-то и есть, собственно говоря, область г. Римскаго-Корсакова), обратимся ли къ гармонизаціи или вообще къ технической разработк,— везд мы видимъ результаты тонкаго вкуса и глубокаго разсчета. Основательно знакомый съ оркестрами Шумана, Листа, Берліоза, Вагнера, Глинки и Срова, нашъ композиторъ, идя по ихъ стопамъ, даетъ произведенія достойныя изученія. Но вс эти эффекты, для большинства, требующаго музыки въ опер, совершенно пропадаютъ или же остаются въ тни, оставляя его неудовлетвореннымъ въ качеств опернаго слушателя.
Ставя оригинальничанье однимъ изъ необходимыхъ условій современнаго творчества, г. Римскій-Корсаковъ далъ нсколько ‘небывалыхъ’ ритмовъ, таковы, напр., ритмы въ 11/4 (финальный хоръ оперы), въ 5/2 (шествіе царя Берендея, пснь Леля: ‘Земляничка ягодка’) и пр. Нельзя также сказать, чтобы партіи для голосовъ были написаны очень удобно. Напримръ, тесситура партіи Купавы сплошь слишкомъ высока, что при речитативномъ ея характер необходимо должно ставить пвицу въ затруднительное положеніе, то же замчаніе относится и къ теноровой партіи (Берендей).
Поставлена Снгурочка хорошо, декораціи и костюмы новы и красивы, танцы (въ особенности танецъ птицъ въ пролог) производятъ хорошее впечатлніе, хоры живутъ на сцен, но за то большой недочетъ въ исполнителяхъ главныхъ партій, хотя и старательныхъ, но совершенно неопытныхъ.