СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ
БАЛЬЗАКА
Исторія величія и паденія Цезаря Бирото.
Переводъ М. Л. Лихтенштадтъ.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія бр. Пантелевыхъ. Верейская 16.
1898.
Графъ де-Манервиль, представитель стариннаго нормандскаго рода, пользовался, особенной благосклонностью герцога Ришелье, который женилъ его на одной изъ богатйшихъ невстъ города Бордо, служившаго мстопребываніемъ стараго герцога въ бытность его губернаторомъ Пенни. Нормандецъ продалъ свои земли въ Бессэв и сдлался гасконцемъ, очарованный красотой замка Ланстракъ, принадлежавшаго его жен. Графъ прожилъ до 1813 года, счастливо отдлавшись отъ ударовъ революціи, благодаря случайному стеченію благопріятныхъ обстоятельствъ. Въ конц 1790 года онъ отправился на островъ Мартинику по дламъ жены, а управленіе своими гасконскими землями передалъ честному клерку Матіасу, въ то время уже зараженному новыми вяніями. По возвращеніи на родину графъ нашелъ вс владнія свои въ цвтущемъ состояніи, благодаря преданности и умлому управленію гасконца, земли приносили изрядный доходъ. Въ 1810 году умерла графиня де-Манервиль. Убдившись посл бурно прожитой молодости въ громадной сил капитала и отводя ему, подобно большинству стариковъ, боле видное мсто въ жизни, чмъ слдуетъ, графъ де-Манервиль постепенно превратился въ совершеннаго скрягу. Упуская изъ виду, что скупость отцовъ предрасполагаетъ дтей къ расточительности, онъ ничего не давалъ своему единственному сыну.
Поль де-Манервиль, вернувшись въ 1810 году изъ Вандомскаго коллежа, прожилъ около трехъ лтъ подъ гнетомъ отцовскаго деспотизма, и этотъ деспотизмъ шестидесятилтняго старика оказалъ неотразимое вліяніе на несложившійся еще характеръ юноши. Нелишенный физическаго мужества, составляющаго отличительную черту всхъ гасконцевъ, Поль не осмливался бороться съ деспотизмомъ отца и мало-по-малу совершенно терялъ ту силу характера, которая обусловливаетъ нравственное мужество. Вс т чувства, которыя онъ не смлъ выразить, накоплялись въ его душ и впослдствіи парализовали его волю, несмотря на то, что онъ убдился, что чувства эти не соотвтствуютъ общепринятымъ взглядамъ. Онъ готовъ былъ драться изъ-за самаго невиннаго слова и вмст съ тмъ дрожалъ при мысли о необходимости прогнать одного изъ своихъ слугъ. Робость его все усиливалась при условіяхъ, требовавшихъ постоянной борьбы. Способный выказать героизмъ, когда нужно было избавиться отъ преслдованій, онъ не находилъ въ себ силы ни для отраженія этихъ преслдованій, ни для систематической борьбы съ ними. Смлый въ мысляхъ, но робкій въ дйствіяхъ, онъ отличался той мягкостью, которая длаетъ человка жертвой случайныхъ обстоятельствъ. Пригвожденный къ старинному дому своего отца, не имя средствъ тянуться за молодыми людьми родного города, онъ глубоко завидовалъ ихъ свободной жизни. Старый графъ вызжалъ съ нимъ ежедневно въ старинной карет, запряженной парой старыхъ клячъ, въ сопровожденіи старыхъ, плохо одтыхъ слугъ. Общество, въ которомъ они вращались, состояло изъ сохранившихся обломковъ аристократіи парламента и аристократіи шпаги. Соединившись посл революціи для противодйствія вліянію бонапартизма, эти два аристократическихъ лагеря образовали родъ земельной аристократіи. Подавленный невроятно быстрымъ обогащеніемъ приморскихъ городовъ, этотъ бордоскій фобуръ Сенъ-Жерменъ относился съ презрніемъ къ блестящей роскоши, царившей въ торговыхъ, административныхъ и военныхъ кружкахъ. Поль скучалъ въ мір этихъ окаменлостей, будучи еще слишкомъ молодъ, чтобы уразумть смыслъ сословныхъ различій, и не подозрвая, что эта атмосфера упрочитъ въ немъ т чисто аристократическія черты, которыя такъ высоко цнятся во Франціи. Единственнымъ развлеченіемъ юноши посл скучныхъ вечеровъ, проведенныхъ въ аристократическихъ гостиныхъ, были физическія упражненія, которыя вообще нравятся молодымъ людямъ и на которыхъ особенно настаивалъ старикъ отецъ. По его взглядамъ, воспитаніе молодого человка исчерпывалось фехтованіемъ, верховой здой, стрльбой, игрой въ мячъ и усвоеніемъ изящныхъ манеръ. И Поль каждое утро фехтовалъ, упражнялся въ манеж въ верховой зд и занимался стрльбой въ цль. Остальное время онъ посвящалъ чтенію романовъ, такъ какъ отецъ его не признавалъ трансцендентальныхъ наукъ, завершающихъ современное воспитаніе. Такая монотонная жизнь убила бы въ конц концовъ юношу, если бы смерть отца не избавила его отъ этой тяжелой тираніи именно въ тотъ моментъ, когда она становилась уже невыносимой. Благодаря скупости отца, Поль получилъ въ наслдство весьма значительный капиталъ и обширныя владнія, находившіяся въ цвтущемъ состоящій. Но онъ ненавидлъ Бордо и не питалъ особенной симпатіи въ Ланстраку, гд обыкновенно проводилъ лто съ отцемъ, охотясь съ нимъ съ утра до вечера.
Какъ только дло по утвержденію Поля де-Манервиль въ правахъ наслдства кончилось, молодой наслдникъ, жаждавшій наслажденій, накупилъ процентныхъ бумагъ и, передавъ управленіе своими имніями старику Матіасу, нотаріусу отца, ухалъ на шесть лтъ изъ Бордо. Сначала онъ, въ качеств атташе французскаго посольства, отправился въ Неаполь, затмъ занималъ въ Мадрид постъ секретаря посольства, оттуда переселился въ Лондонъ и такимъ образомъ побывалъ въ главнйшихъ столицахъ Европы. Ознакомившись со свтомъ, отрезвившись отъ многихъ иллюзій, истративъ почти весь завщанный ему отцомъ капиталъ, Поль увидлъ себя вынужденнымъ прибгнуть къ доходамъ отъ имній, находившихся въ рукахъ стараго нотаріуса. Въ эту критическую минуту своей жизни, поддавшись такъ называему голосу благоразумія, Поль ршилъ оставить Парижъ, вернуться въ Бордо, взяться за управленіе своими длами, заняться улучшеніемъ своихъ земель, жениться и добиться званія депутата. Поль принадлежалъ въ древнему роду, графская корона должна была содйствовать его матримоніальнымъ стремленіямъ. Онъ могъ и долженъ былъ сдлать хорошую партію. Если многія женщины мечтаютъ о муж съ громкимъ титуломъ, то еще большее число женщинъ мечтаетъ о муж, который сумлъ бы обратить на себя вниманіе общества. А Поль усплъ пріобрсти репутацію человка, умющаго жить, благодаря семи стамъ тысячамъ франковъ, растраченнымъ имъ въ теченіе шести лтъ. Репутація эта пріобртается въ свт нелегко, она требуетъ долгаго изученія, обширнаго круга знакомствъ, друзей и враговъ, изящной фигуры, хорошихъ манеръ и благозвучнаго имени. Но съ этой репутаціей неразрывно связаны всевозможныя приключенія, дуэли, пари, проигранныя на скачкахъ, и цлый рядъ неудобоваримыхъ удовольствій. Поль де-Манервиль считался однимъ изъ самыхъ изящныхъ мужчинъ Парижа. Но, несмотря на свою безумную расточительность, онъ не могъ сдлаться тмъ, что называется ‘homme іа mode’. Въ пестрой арміи свтскихъ людей l’homme la mode является маршаломъ, l’homme lgant — генералъ-лейтенантомъ. Поль умлъ поддерживать свою репутацію изящнаго мужчины: слуги его были прекрасно выдержаны и безукоризненно одты, экипажи его приводились, какъ образцовые, ужины пользовались большимъ успхомъ, а обстановка его холостой квартиры ставилась на ряду съ лучшими домами Парижа. Но онъ не губилъ женщинъ, не терялъ крупныхъ суммъ за карточнымъ столомъ, не обманывалъ никого, даже продажныхъ женщинъ, не разбрасывалъ своихъ billets doux, не имлъ ящика съ любовными письмами, въ которомъ друзья его могли бы рыться въ то время, какъ онъ одвался или брился, неспособенъ былъ на какой-нибудь смлый шагъ, который привлекъ бы вниманіе общества, не занималъ денегъ и имлъ неосторожность давать взаймы друзьямъ, которые, сдлавшись его должниками, удалились отъ него и старались не говорить о немъ ни хорошаго, не дурного. Казалось, что даже расточительность его была строго регламентирована. Разгадка характера Поля де-Манервиля заключалась въ отцовскомъ деспотизм, сдлавшимъ изъ молодого человка нчто врод соціальнаго выродка.
Однажды утромъ Поль сказалъ своему другу де-Марсэ, который впослдствіи пріобрлъ громкую извстность:
— Другъ мой, я понялъ, наконецъ, смыслъ жизни.
— О, нужно достигнуть двадцатисемилтняго возраста, чтобы понять его!— воскликнулъ насмшливо де-Марсэ.
— Да, мн теперь двадцать семь лтъ и, принимая во вниманіе этотъ возрастъ, я ршилъ вернуться въ Ланстракъ. Я буду жить въ Бордо, въ старинномъ замк моего отца, куда перевезу всю мою обстановку, а въ Париж буду ежегодно проводить три зимнихъ мсяца и потому оставляю за собой этотъ домъ.
— И ты, конечно, женишься?
— Да, женюсь.
— Послушай, голубчикъ,— сказалъ де-Марсэ посл нкотораго молчанія,— ты знаешь, насколько я преданъ теб. Прекрасно… будь хорошимъ отцомъ и примрнымъ мужемъ, сдлайся посмшищемъ всего Парижа! Если бы ты могъ, рискуя сдлаться смшнымъ, достигнуть, по крайней мр, счастья, то стоило бы задуматься надъ этимъ вопросомъ. Но ты не будешь счастливъ, у тебя недостаточно твердая рука для управленія домомъ. Отдаю теб полную справедливость, ты прекрасный наздникъ, никто не суметъ съ такимъ изяществомъ бросить или поднять возжи, сидть съ такой граціей въ сдл. Но, другъ мой, бракъ требуетъ совершенно иной выдержки. Вижу тебя порабощеннымъ графиней де-Манервиль, противъ воли мчащимся галопомъ и въ конц концовъ сброшеннымъ съ сдла и лежащимъ съ сломанными ногами на дн какого-нибудь оврага. У тебя остается сорокъ съ небольшимъ тысячъ франковъ годового дохода отъ твоихъ владній въ департамент Жиронды. Прекрасно. Перевези туда твоихъ лошадей и твою прислугу, омеблируй старый отель въ Бордо… Ты сдлаешься королемъ Бордо, будешь вводить тамъ все то, что мы будемъ предписывать въ Париж, будешь проводникомъ нашихъ глупостей. Отлично. Длай всевозможныя безумства, длай даже глупости, ты можешь пріобрсти тамъ громкое имя. Но… не женись! Кто женится нынче? Торговцы въ интерес дла, ради пріобртенія капитала или компаньона, крестьяне, которымъ бракъ даетъ дтей-работвиковъ, агенты банкирскихъ домовъ или нотаріусы, которымъ необходимо приданое для пріобтенія конторы, наконецъ, несчастные короли, которые обязаны заботиться о продолженіи несчастныхъ династій. Мы одни пользуемся въ этомъ отношеніи полной свободой. А между тмъ ты самъ стремишься подъ ярмо. Будь откровененъ со мной, другъ мой, выясни мн, что побуждаетъ тебя думать о брак. Предположимъ даже, что ты женишься на особ, у которой будетъ столько же годового дохода, сколько и у тебя. Но восемьдесятъ тысячъ годового дохода для человка женатаго не то, что сорокъ тысячъ для холостого. Семья постепенно увеличивается… является одинъ ребенокъ, затмъ другой, третій. Можетъ быть, тебя толкаетъ къ браку глупая любовь къ роду Манервилей? Берегись, она не дастъ теб ничего хорошаго. Ты, вроятно, не имешь понятія о прелестяхъ, сопряженныхъ съ званіемъ отца. Бракъ, милый мой, одно изъ глупйшихъ соціальныхъ учрежденій. Воспользуются его преимуществами только дти наши, да и воспользуются лишь тогда, когда лошади ихъ будутъ сть траву, выросшую на нашихъ могилахъ. Сожалешь ли ты объ отц, этомъ деспот, отравившемъ всю твою молодость? Какимъ образомъ добьешься ты любви своихъ дтей? Твои заботы о ихъ воспитаніи, о ихъ будущемъ счастіи, строгость, въ которой теб необходимо придется прибгать для ихъ же блага, все это оттолкнетъ ихъ отъ тебя. Дти любятъ слабыхъ, снисходительныхъ отцовъ, которыхъ они сами впослдствіи презираютъ. Ты будешь вчно находиться между страхомъ и презрніемъ дтей. Не всмъ дано быть хорошими отцами. Взгляни на всхъ нашихъ товарищей и скажи, кого изъ нихъ ты желалъ бы имть своимъ сыномъ. Мы съ тобой знавали немало такихъ юношей, которые позорили свое имя. Дти, другъ мой, это продуктъ, требующій самаго заботливаго ухода. Но допустимъ даже, что твои дти будутъ ангелами. Прекрасно. А подумалъ ли ты о той пропасти, которая раздляетъ холостяка отъ семьянина? Холостякъ можетъ сказать себ: люди будутъ думать обо мн только то, что самъ я позволю имъ думать о себ. Женатый же человкъ длается сразу посмшищемъ для всхъ. Холостякъ самъ создаетъ себ свое счастье, наслаждается имъ сегодня, а завтра можетъ отказаться отъ него. Женатому человку навязывается извстнаго рода счастье и нердко онъ долженъ отказаться отъ него именно въ тотъ моментъ, когда ему хотлось бы наслаждаться имъ. Разъ ты женишься, ты сдлаешься тупицей, станешь вычислятъ, сколько денегъ у твоихъ знакомыхъ, будешь съ апломбомъ говорить объ общественной и религіозной нравственности, будешь обвинять молодежь въ безнравственности, однимъ словомъ, превратишься въ настоящаго академика. Мн жаль тебя. Старый холостякъ, смерти котораго съ нетерпніемъ ждутъ его наслдники, который томится на смертномъ одр, тщетно умоляя безжалостную старую сидлку утолить его жажду, да, этотъ умирающій холостякъ можетъ считаться счастливымъ въ сравненіи съ женатымъ человкомъ. Я не буду говорить о томъ, сколько скуки, раздраженія, деспотизма, стсненія и глупости проявляется при этомъ постоянномъ столкновеніи двухъ существъ, навки связавшихъ другъ друга въ надежд получить взаимное удовлетвореніе. Это значило бы повторять сатиру Буало, которую вс мы знаемъ наизусть. И я готовъ былъ бы простить теб твою безсмысленную мечту, если бы ты общалъ мн жениться на женщин съ большимъ капиталомъ, установить маіоратъ, воспользоваться медовымъ періодомъ супружества и дать жизнь двумъ законнымъ дтямъ, а затмъ устроить жен отдльный домъ, обставленный со всевозможной роскошью, встрчаться съ ней только въ обществ и никогда не являться къ ней, не предупредивъ курьеромъ о своемъ прибытіи. Такой образъ жизни возможенъ, конечно, только при рент въ двсти тысячъ франковъ, и ты можешь осуществить его, женившись на богатой англичанк, которая жаждетъ титула. Мн кажется, что такая жизнь вполн соотвтствуетъ французскому духу, что она одна можетъ поддерживать уваженіе и дружбу жены къ мужу, что она одна возвышаетъ насъ надъ пошлой толпой. Только такая форма брака можетъ заставить молодого человка промнять жизнь холостяка на жизнь семьянина. Занявъ извстное положеніе, графъ де-Манервиль сразу ставитъ себя выше толпы и можетъ только быть министромъ или посломъ. Насмшка не касается его, онъ сумлъ пріобрсти вс соціальныя выгоды брака и вмст съ тмъ сохранилъ вс преимущества холостяка.
— Но, другъ мой, я не де-Марсэ, я просто Поль де-Манервиль, хорошій отецъ и хорошій мужъ, депутатъ центра, а, можетъ быть, и пэръ Франціи — будущность, какъ ты видишь, весьма скромная. Но я не требователенъ и покоряюсь своей участи.
— А твоя жена,— спросилъ неумолимый де-Марсэ,— покорится ли она этому?
— Жена моя, другъ мой, будетъ длать то, что я потребую отъ нея.
— Ахъ, бдняга, такъ вотъ о чемъ ты мечтаешь! Ну, прощай, Поль. Съ сегодняшняго дня ты потерялъ право на мое уваженіе. Но позволь сказать теб еще два слова, такъ какъ я не могу спокойно подписать твою отставку. Вникни въ то, что составляетъ силу нашего положенія. Неженатый человкъ можетъ считать себя счастливымъ даже при рент въ шесть тысячъ франковъ, если онъ сумлъ упрочить за собой репутацію изящнаго мужчины… воспоминаніе о его былыхъ успхахъ окружаетъ его нкоторымъ ореоломъ, жизнь открываетъ передъ нимъ еще много шансовъ для осуществленія его тщеславныхъ стремленій. Но бракъ, Поль, означаетъ: ‘Ты дальше этого не пойдешь!’ Разъ ты женишься, ты застынешь на данной точк, если только жена не позаботится о томъ, чтобы выдвинуть тебя.
— Но,— вскричалъ Поль,— ты забрасываешь меня какими-то исключительными теоріями! Мн надоло жить для другихъ, держать лошадей для того, чтобы другіе восхищались ими, вчно принимать во вниманіе то, что скажутъ обо мн другіе, разорятъ себя для того, чтобы ослы не говорили: ‘Смотрите, у Поля все та же коляска! Есть ли у него состояніе? Не играетъ ли онъ на бирж?… Нтъ, онъ милліонеръ. Госпожа такая-то сходитъ съ ума по немъ. Онъ выписалъ изъ Англіи упряжь, которая красиве всхъ существующихъ въ Париж… Особенное вниманіе обратили на себя въ Longchamps коляски де-Марсэ и де-Манервиля, запряженныя четверкой лошадей’… И жить ради всего этого вздора, которымъ ослпляютъ насъ болваны! Я начинаю видть, что эта жизнь, при которой человкъ летитъ, а не двигается, калчитъ насъ и приближаетъ къ старости. Поврь мн, милый Анри, я не завидую твоей сил, хотя и преклоняюсь передъ ней. Ты можешь разобраться во всемъ, говорить и дйствовать съ хладнокровіемъ государственнаго человка, стать выше ходячихъ мнній и предразсудковъ, не сообразуясь съ общепринятыми правилами. Ты видишь особенное счастье въ положеніи, которое было бы несчастьемъ для меня. Твои жестокія, холодныя дедукціи, быть можетъ, вполн врныя, должны казаться большинству людей возмутительно безнравственными. Я самъ принадлежу къ этому большинству. Я долженъ жить согласно уставу того общества, съ которымъ связала меня судьба. Поднимаясь надъ человческой пошлостью на ледяныя вершины, ты все-таки находишь возможнымъ проявлять и тамъ нкоторыя чувства. А я замерзъ бы тамъ. Жизнь того большинства, къ которому принадлежу и я, состоитъ изъ ряда ощущеній, въ которыхъ я нуждаюсь въ данное время. Я люблю постоянное, спокойное теченіе жизни и мечтаю о тихой жизни въ обществ любимой женщины.
— Ты, однако, очень быстро ршаешь вопросы о брак,— воскликнулъ де-Марсэ.
Поль нисколько не смутился.— Ты, конечно, будешь смяться, но увряю тебя, что я буду самымъ счастливымъ человкомъ на свт, когда лакей мой доложитъ мн: ‘Графиня проситъ васъ въ завтраку!’ или когда, возвращаясь домой, я встрчу душу…
— Ты очень спшишь, Поль! Ты не созрлъ еще духовно для женитьбы.
— …Душу, съ которой я могу подлиться моими заботами и чувствами. Я хочу жить въ такомъ близкомъ общеніи съ любимымъ существомъ, чтобы наши отношенія не находились въ зависимости отъ какого-нибудь пустого слова, отъ положенія, при которомъ самый красивый мужчина толкуетъ о разочарованіи въ любви. Наконецъ, у меня достаточно мужества для того, чтобы сдлаться хорошимъ мужемъ и примрнымъ отцомъ. Меня привлекаютъ семейныя радости и я хочу поставить себя въ условія, которыя требуются для обоснованія семьи…
— Ладно, ты всю жизнь будешь несчастной жертвой! Ахъ, бдняга, ты хочешь жениться, чтобы имть подругу жизни! Другими словами, ты хочешь благополучно разршить въ свою пользу одну изъ труднйшихъ задачъ, представляемыхъ нашими буржуазными нравами, водворившимися посл революціи. Ты предполагаешь вести уединенную жизнь. Неужели же ты полагаешь, что жена твоя не будетъ стремиться къ той блестящей жизни, которую ты презираешь? Что она съ такимъ же отвращеніемъ будетъ относиться къ ней? Послушай, Поль, если ты отвергаешь тотъ аристократическій бракъ, программу котораго формулировалъ теб твой другъ де-Марсэ, то прими мой послдній совтъ: оставайся холостякомъ еще въ теченіе тринадцати лтъ, наслаждайся вволю жизнью, а когда теб стукнетъ сорокъ лтъ, женись на тридцатилтней вдов. Тогда ты, пожалуй, еще можешь быть счастливъ. Но если ты женишься на молодой двушк, ты сойдешь съ ума.
— Какой вздоръ! Объясни мн пожалуйста, на чемъ это предположеніе основано?— вскричалъ Поль.
— Другъ мой,— возразилъ де-Марсэ,— сатира Буало, направленная противъ женщинъ, представляетъ собраніе пошлостей, облагороженныхъ поэзіей. Почему же женщины должны быть безгршны? Почему нападать за нихъ за то, что природа создала ихъ такими? По моему, задача брака не разршается той формулой, которую далъ намъ нашъ критикъ. Ты, можетъ быть, думаешь, что въ брак, какъ и въ свободной любви, достаточно быть мужчиной, чтобы быть любимымъ? Въ блаженные дни юности мужчина легко покоряетъ женщинъ своей страстью, препятствія, созидаемыя законами общества, нкоторыя своеобразныя душевныя движенія и естественное чувство самоохраны въ женщин обманываютъ поверхностныхъ людей насчетъ ихъ будущихъ отношеній въ брачномъ союз, гд устранены вс препятствія и гд женщина зачастую только терпитъ любовь и иногда не только избгаетъ, но даже прямо отталкиваетъ наслажденіе. Тутъ мужчина знакомится съ иной стороной жизни. Свободный мужчина, являясь завоевателемъ, не боится неудачи. Въ брак первая неудача — непоправимое несчастье. Если любовникъ можетъ вернуть къ себ милость любимой женщины, то для мужей, милый мой, это возвращеніе равносильно пораженію при Ватерлоо. Мужья обречены, подобно Наполеону, на постоянныя побды, и, несмотря на число этихъ побдъ, первое пораженіе свергаетъ ихъ. Женщина, которой льститъ настойчивость любовника, которая радуется вспышкамъ его гнва, возмущается проявленіемъ этихъ же качествъ со стороны мужа, какъ проявленіями грубой натуры. Если свободный мужчина воленъ выбирать поле для своихъ дйствій, если все дозволено ему, то, наоборотъ, все запрещено мужу, и поле сраженія остается неизмннымъ. Условія борьбы совершенно различны въ томъ и другомъ случа. Жена всегда расположена отказывать въ томъ, что она обязана давать, между тмъ какъ метресса всегда согласна дать то, чего нельзя требовать отъ нея. Ты желаешь жениться и, конечно, женишься. Но задумывался ли ты надъ гражданскимъ кодексомъ? Я никогда не хотлъ пачкать своихъ ногъ въ помойной ям, служащей мстомъ сборища для болтуновъ и называемой Училищемъ Правовднія! Я никогда не заглядывалъ въ наши законы, но вижу ихъ приложеніе въ жизни и въ такой же степени могу считать себя законникомъ, въ какой начальникъ какой-нибудь клиники можетъ считать себя врачемъ. Болзнь не въ книгахъ, а въ организм больного. Законъ поставилъ женщину подъ опеку мужчины, призналъ ее неправоспособной наравн съ дтьми. Но чмъ же дйствуютъ на дтей? Страхомъ. Вотъ въ этомъ слов заключается вся наука укрощенія зврей. Но взгляни-ка на меня. Можешь ли ты, столь кроткій, мягкій и доврчивый, превратиться въ тирана? Я самъ смялся когда-то надъ тобой, а теперь настолько полюбилъ тебя, что ршилъ познакомить тебя съ моими воззрніями, основанными на наук, которую нмцы называютъ антропологіей. Ахъ, если бы я не чувствовалъ глубокой антипатіи къ тмъ людямъ, которые мудрствуютъ вмсто того, чтобы дйствовать, если бы я не презиралъ дураковъ, которые врятъ въ силу книги, хотя знаютъ, что пески африканскихъ пустынь состоятъ изъ пепла громаднаго числа неизвстныхъ намъ давно погибшихъ умственныхъ центровъ врод Лондона, Венеціи, Парижа, Рима, я написалъ бы книгу о современныхъ бракахъ и о вліяніи на нихъ христіанства, освтилъ бы эту груду острыхъ камней, между которыми стараются примоститься приверженцы теоріи размноженія человчества. Но стоитъ ли человчество того, чтобы я отдалъ ему четверть часа моего времени? По моему, единственно разумное употребленіе чернилъ — опьянніе сердецъ посредствомъ любовныхъ псенъ. Ну, значитъ ты скоро представишь намъ графиню де-Манервиль?
— Можетъ быть,— сказала Поль.
— Мы останемся друзьями,— сказалъ де-Марсэ.
— Неправда ли?
— Будь покоенъ, мы будемъ такъ же любезны относительно тебя, какъ Кавалеръ Maison-Bouge относительно англичанъ при Фонтенуа.
Хотя разговоръ этотъ произвелъ сильное впечатлніе на Поля, онъ тмъ не мене сталъ приводить въ исполненіе свои планы и зимою 1821 года переселился въ Бордо. Огромныя суммы, которыя пришлось ему затратить для передлки и меблировки стараго отеля, упрочили, за нимъ и тутъ репутацію одного изъ самыхъ элегантныхъ мужчинъ. Благодаря старымъ связамъ, двери аристократическихъ домовъ изъ лагеря роялистовъ, къ которому онъ принадлежалъ по своимъ убжденіямъ и традиціямъ своего рода, широко отворились передъ нимъ. Его умніе жить, его манеры и парижское воспитаніе очаровали бордоскій фобуръ Сенъ-жерменъ. Одна старая маркиза вспомнила даже старинное выраженіе, бывшее когда-то въ употребленіи при двор, и относившееся къ той золотой молодежи, которая задавала тонъ мод. ‘Поль де-Манервиль,— сказала она,— это la fleur des pois’. Либеральный лагерь подхватилъ это выраженіе, стараясь обратить его въ насмшку, но лагерь роялистовъ гордился этимъ прозвищемъ, а Поль старался доказать, что онъ достоинъ его. Подобно посредственнымъ актерамъ, игра которыхъ становится лучше съ того момента, какъ публика удостоиваетъ ихъ своего вниманія, и Поль де-Манервиль, подъ вліяніемъ симпатіи общества, сталъ постепенно обнаруживать наиболе симпатичныя стороны своего характера, насколько он не парализовались его недостатками. Въ остроуміи его не было ни рзкости, ни горечи, въ манерахъ не было высокомрія, въ обращеніи съ женщинами онъ держался того почтительнаго тона, который такъ нравится прекрасному полу, о своей наружности онъ, казалось, тщательно заботился только ради того, чтобы быть пріятнымъ другимъ, къ титуламъ относился съ уваженіемъ, въ обществ молодыхъ людей допускалъ по отношенію къ себ нкоторую фамильярность, которую умлъ, однако, сдерживать, благодаря свтской опытности, пріобртенной въ Париж. Очень искусный въ умніи владть шпагой и пистолетомъ, онъ проявлялъ, однако, чисто женственную мягкость, которая приводила всхъ въ восторгъ. Средній ростъ и нкоторая склонность въ полнот, два обстоятельства, весьма неблагопріятныя для элегантнаго мужчины, не вредили Полю въ его роли бордоскаго Брюммеля. Нжный, очень блый цвтъ лица, нсколько оживленный здоровымъ видомъ, красивыя руки, изящная нога, голубые глаза, длинныя рсницы, граціозныя движенія, грудной голосъ, проникающій въ душу слушателя,— все вполн гармонировало съ даннымъ Полю прозвищемъ. Да, онъ вполн походилъ на нжный цвтокъ, который требуетъ заботливаго ухода и благопріятной почвы, который не выноситъ рзкихъ перемнъ, чахнетъ отъ палящихъ лучей солнца и замерзаетъ отъ холода. Поль де-Манервиль принадлежалъ къ той пород людей, которые ждутъ отъ другихъ счастья, но сами неспособны давать его, которые нуждаются въ женщинахъ, ждутъ отъ нихъ поощренія, желаютъ быть разгаданными ими и относятся къ браку, какъ къ откровенію. Подобные характеры вызываютъ постоянныя недоразумнія въ интимной жизни, но въ обществ пользуются несомнннымъ успхомъ. И дйствительно, Поль де-Манервиль имлъ блестящій успхъ въ тсномъ кругу провинціальной жизни, гд нсколько робкій умъ его могъ быть лучше оцненъ, чмъ въ Париж. Отдлка его отеля въ Бордо и его замка въ Ланстрак, гд все поражало роскошью и чисто англійскимъ комфортомъ, поглотила вс суммы, вырученныя изъ его владній въ теченіе послднихъ шести лтъ. Имя теперь въ своемъ распоряженіи сорокъ съ небольшимъ тысячъ франковъ ренты, Поль счелъ самымъ благоразумнымъ поставить домъ свой на такую ногу, которая въ точности соотвтствовала бы этому доходу. Показавъ городу вс свои экипажи, перезнакомившись со всми молодыми аристократами города, поохотившись съ ними нсколько разъ въ окрестностяхъ Ланстрака, онъ ршилъ, что жить въ провинціи холостымъ невозможно. Онъ былъ еще слишкомъ молодъ, чтобы посвятить себя заботамъ объ улучшеніи своихъ земель и увеличеніи ихъ доходности, заботамъ, поглощающимъ жизнь провинціальныхъ землевладльцевъ, вынужденныхъ заботиться о будущности своихъ дтей. Такимъ образомъ, Поль де-Манервиль скоро сталъ скучать по тмъ разнообразнымъ развлеченіямъ, къ которымъ привыкаетъ каждый парижанинъ. Съ другой стороны, мысль о продолженіи стараго рода, о наслдникахъ, которымъ онъ могъ бы передать свои владнія, о вліяніи дома, въ которомъ могли бы собираться вс боле или мене выдающіеся представители аристократіи округа, наконецъ, скука, которую наводили на него мимолетныя связи,— все приводило Поля къ необходимости брака. Къ тому же онъ вскор по прізд въ Бордо влюбился въ царицу бордоскаго общества, красавицу, мадемуазель Евангелиста.
Въ начал этого столтія поселился въ Бордо очень богатый испанецъ, синьоръ Евангелиста. Благодаря своему громадному богатству и привезеннымъ съ собой рекомендательнымъ письмамъ, онъ былъ принятъ во всхъ аристократическихъ салонахъ Бордо. Жена его значительно содйствовала блеску его дома, восхищая всю бордоскую аристократію, которая собственно принимала испанцевъ только изъ желанія задть нкоторые второстепенные слои бордоскаго общества. Креолка по происхожденію, принадлежа въ знаменитому роду Casa-Real, напоминая по своимъ привычкамъ восточныхъ женщинъ, окруженныхъ рабынями, г-жа Евангелиста жила на широкую ногу, не зная цны деньгамъ, требуя исполненія самыхъ безумныхъ своихъ желаній, всегда исполнявшихся влюбленнымъ супругомъ, великодушно скрывавшимъ отъ жены вс пружины своихъ финансовыхъ операцій. Радуясь тому, что ей нравился Бордо, въ которомъ онъ вынужденъ былъ жить по своимъ дламъ, испанецъ купилъ отель, отдлалъ и меблировалъ его съ необыкновенной роскошью, пышные пріемы въ этомъ отел пріобрли громкую извстность, и съ 1800 по 1812 года въ Бордо только и было рчи о г-н и г-ж Евангелиста. Въ 1813 году г-нъ Евангелиста умеръ, оставивъ своей тридцатидвухлтней вдов огромное состояніе и прелестную дочь, двочку одиннадцати лтъ, подававшую блестящія надежды. Реставрація значительно измнила положеніе г-жи Евангелиста, общество распалось, многіе роялисты ухали съ семьями изъ Бордо. Но, несмотря на то, что, лишившись мужа, г-жа Евангелиста не могла вести его длъ, она съ безпечностью креолки продолжала вести прежній образъ жизни, не желая отказаться отъ прежнихъ привычекъ. Въ тотъ моментъ, когда Поль ршилъ вернуться на родину, мадемуазель Натали Евангелиста считалась первой красавицей и лучшей партіей въ Бордо, гд ничего не знали о томъ, какъ быстро таяли капиталы ея матери, растратившей колоссальныя суммы для продленія своего престижа въ обществ. Балы, пріемы, широкая жизнь въ роскошномъ отел — все поддерживало увренность публики въ томъ, что Евангелиста обладаютъ несмтными богатствами. Но Натали достигла уже девятнадцатилтняго возраста, а между тмъ ни одно предложеніе не дошло еще до слуха ея матери. Мадемуазель Евангелиста, малйшіе капризы которой тотчасъ же исполнялись щедрой матерью, носила платья изъ самыхъ дорогихъ кашемировъ, имла драгоцнныя украшенія и вообще была окружена роскошью, которая запугивала солидныхъ людей въ стран, гд даже дти умютъ разсчитывать. Роковая фраза: ‘Только какой-нибудь принцъ можетъ жениться на мадемуазель Евангелиста’ слышалась во всхъ салонахъ, во всхъ кружкахъ. Матери семействъ, бабушки, которымъ нужно было выдать замужъ внучекъ, молодыя двушки, которыя завидовали изяществу нарядовъ Натали и ея царственной красот, подчеркивали эту фразу разными ядовитыми замчаніями. Когда при вход Натали въ бальную залу одинъ изъ молодыхъ людей восклицалъ: ‘Боже, какъ она хороша!’ Маменьки отвчали: ‘Да, но слишкомъ дорога!’ Если кто-нибудь изъ прізжихъ восхищался Натали, ему тотчасъ же возражали: ‘Кто же можетъ жениться на молодой двушк, которая получаетъ на свои туалеты тысячу франковъ въ мсяцъ отъ матери, иметъ свои лошади, свою горничную и носитъ пенюары, отдланные настоящими кружевами? Того, что она уплачиваетъ своей прачк, хватило бы на содержаніе цлой семьи труженика. По утрамъ она носитъ пелеринки, одно глаженіе которыхъ обходится по шести франковъ за каждую изъ. нихъ’.
Такого рода замчанія заглушали въ мужчинахъ всякое желаніе жениться на мадемуазель Натали. Признанная царицей всхъ баловъ, окруженная лестью, улыбками, восхищеніемъ поклонниковъ, Натали совсмъ не знала дйствительной жизни. Она не понимала значенія денегъ, не знала, откуда он получаются и какимъ образомъ сохраняются. Можетъ быть, она полагала, что въ каждомъ дом должны быть повара, кучера, горничныя и другіе слуги, какъ должно быть сно на лугу или плоды на деревьяхъ. Изнженная матерью, единственной надеждой которой, казалось, была ея дочь, Натали всей душой отдавалась удовольствіямъ, никогда не чувствуя утомленія, и рыскала по баламъ, какъ лошадь въ степяхъ, безъ уздечки и безъ подковъ.
Шесть мсяцевъ спустя посл прізда Поля въ Бордо высшее общество познакомило ‘la fleur des pois’ съ царицей баловъ. Эти два цвтка взглянули другъ на друга съ видимымъ равнодушіемъ, но въ сущности они были очарованы другъ другомъ. Внимательно слдя за этой заране подготовленной встрчей, г-жа Евангелиста прочла въ глазахъ Поля т чувства, которыя волновали его, и ршила: ‘Онъ будетъ моимъ зятемъ!’ Въ то же время Поль подумалъ, глядя на Натали: ‘Она будетъ моей женой’. О богатств дома Евангелиста толковалъ весь городъ, Поль съ дтства слышалъ о немъ и нисколько въ немъ не сомнвался. Такимъ образомъ сразу устранялись денежныя затрудненія, столь непріятныя какъ для робкихъ, такъ и для гордыхъ натуръ. Нсколько человкъ пытались, правда, отдавая дань манерамъ, изяществу и красот Натали, коснуться матеріальнаго вопроса, который невольно вызывался образомъ жизни г-жи Евангелиста и ея дочери. Но Поль отклонилъ съ презрніемъ эти мелочныя провинціальныя соображенія, и такъ какъ онъ въ то время предписывалъ тонъ обществу, то, когда взглядъ его сдлался извстнымъ обществу, вс толки умолкли. Вмст съ сигарами, желтыми перчатками и пони Поль ввелъ въ бордоское общество англійскую чопорность, байроновскій сарказмъ, презрніе къ жизни и пренебреженіе къ обычаямъ старины. Такимъ образомъ ни одна изъ матерей, ни одна изъ молодыхъ двушекъ не пытались даже разочаровать Поля, боясь уронить себя.
Г-жа Евангелиста начала съ того, что дала нсколько блестящихъ обдовъ, къ которымъ неизмнно приглашала Поля, который не могъ отсутствовать тамъ, гд собирались самые выдающіеся изъ молодыхъ людей города. Несмотря на маску равнодушія, за которой Поль старался скрыть свои чувства, для матери и дочери не подлежало сомннію, что онъ постепенно сворачиваетъ на путь, который неминуемо долженъ былъ вести къ браку. Когда Поль прозжалъ въ своемъ тюльбери или верхомъ на своей красивой лошади, онъ слышалъ, какъ вслдъ за нимъ говорили: ‘Вотъ счастливецъ! Онъ богатъ, красивъ и, говорятъ, собирается жениться на мадемуазель Натали. Есть люди, для которыхъ, повидимому, созданъ весь міръ!’… Когда Поль встрчался съ коляской г-жи Евангелиста, онъ гордился тмъ особеннымъ поклономъ, которымъ удостаивали его мать и дочь. Если бы Поль не былъ даже влюбленъ въ мадемуазель Евангелиста, свтъ, безъ сомннія, всетаки сосваталъ бы ихъ. Свтъ нердко служитъ источникомъ зла, но когда послдствія этого зла обнаруживаются, онъ открещивается отъ него, старается мстить за свою ошибку. Высшее общество въ Бордо, приписывая мадмуазель Евангелиста милліонъ франковъ приданаго, прочило ее въ жены Полю, не спрашивая его согласія, какъ это часто длается. Молодые люди подходили другъ къ другу какъ по состоянію, такъ и по личнымъ качествамъ. Поль привыкъ въ той атмосфер роскоши и изящества, среди которой жила Натали, онъ самъ недавно отдлалъ для себя отель, съ роскошью котораго не могъ сравниться ни одинъ изъ домовъ въ Бордо. Только подобный человкъ, близко освоившійся съ расточительностью парижанокъ, могъ не бояться несчастныхъ послдствій брака съ двушкой, которая во всемъ походила на свою избалованную, не знавшую цны деньгамъ креолку-мать. По мннію общества, Поль-де-Манервиль одинъ могъ избжать затрудненій, которыя неизбжно выпади бы на долю всякаго другого, влюбленнаго въ мадемуазель Натали. Итакъ, бракъ этотъ считался ршеннымъ въ обществ, и въ высшихъ роялистскихъ кружкахъ, какъ только рчь заходила объ этомъ вопрос, Полю нердко приходилось слышать выраженія одобренія, льстившія его самолюбію:
— Вс предназначаютъ вамъ мадемуазель Натали въ жены, вы прекрасно сдлаете, если женитесь на ней: нигд, даже въ Париж вы не найдете такой красивой двушки, она изящна, граціозна и принадлежитъ со стороны матери къ роду Casa-Real. Вы составите восхитительную парочку, у васъ одинаковые вкусы, одинаковые взгляды на жизнь, вы составите одинъ изъ самыхъ пріятныхъ домовъ въ Бордо. Да и отель вашъ совершенно готовъ дли пріема жены, которой остается только захватить свой ночной чепчикъ. А вполн устроенный домъ равносиленъ хорошему приданому, милый Поль! къ тому же вы должны считать особеннымъ счастьемъ для себя благоволеніе такой тещи, какъ г-жа Евангелиста. Какъ женщина умная и энергичная, она будетъ для васъ значительной поддержкой въ политической карьер, въ которой вы должны стремиться. Она пожертвовала всмъ въ жизни для своей дочери, которую она обожаетъ, а Натали, которая боготворить свою мать, будетъ, вроятно, прекрасной женой… Да и нужно ке, наконецъ, покончить съ холостой жизнью.
— Все это прекрасно,— говорилъ Поль, который, несмотря на свою любовь къ прекрасной испанк, хотлъ отстоять свою самостоятельность,— но покончить нужно благоразумно.
Поль сталъ бывать и безъ особенныхъ приглашеній у г-жи Евангелиста. Ему было трудне, чмъ кому-либо, заполнить свободное время, а въ дом испанки все дышало великолпіемъ и изяществомъ, къ которымъ онъ такъ привыкъ. Г-жа Евангелиста, которой исполнилось сорокъ лтъ, сіяла красотой, напоминавшей великолпный закать лтняго безоблачнаго дня. Ея незапятнанное прошлое служило темой постоянныхъ толковъ въ бордоскихъ кружкахъ, общество удивлялось цломудренной жизни красивой женщины, одаренной страстнымъ темпераментомъ, отличающимъ креолокъ и испанокъ. У нея были черные волосы и черные глаза, маленькая нога и гибкій станъ, которымъ славятся испанки. Все еще прекрасное лицо очаровывало тмъ особеннымъ оттнкомъ, который напоминаетъ пурпуръ, покрытый блой кисеей. Роскошный бюстъ привлекалъ той своеобразной граціей, въ которой сливаются нга, живость и сила. Г-жа Евангелиста очаровывала и вмст съ тмъ импонировала, соблазняла, не общая, однако, ничего. Высокій ростъ и величественная осанка придавали ей видъ королевы. Общество ея привлекало мужчинъ, какъ привлекаетъ птицъ древесный клей, умъ ея отличался всми тми особенностями, которые характеризуютъ интригановъ, и она пользовалась имъ, длая уступки, вооружаясь извстными ей данными для того, чтобы добиться новыхъ, и искусно увертываясь въ ту минуту, когда предвидла, что отъ нея могутъ потребовать взаимной услуги. Благодаря связямъ при дворахъ Испаніи и Неаполя и знакомству съ разными выдающимися людьми Сверной и Южной Америки и Англіи, г-жа Евангелиста толковала обо всемъ съ такимъ апломбомъ, что считалась многосторонне образованной, хотя въ сущности была весьма невжественна. Она проявляла крайне изысканный вкусъ и держалась съ тмъ достоинствомъ, которое не пріобртается, а является результатомъ способности нкоторыхъ лицъ присвоивать себ все благородное и прекрасное, ассимилируясь съ ними настолько, что оно становится ихъ второй натурой. Репутація г-жи Евангелиста, оставаясь неразгаданной, тмъ не мене придавала большой авторитетъ ея дйствіемъ, ея рчамъ и ея мнніямъ.
Мать и дочь, тсно связанныя не только узами родстш, но и самой искренней дружбой, прекрасно гармонировали другъ съ другомъ и ни малйшее недоразумніе не омрачало ихъ отношеній. Многіе въ обществ объясняли цломудренную жизнь г-жи Евангелиста ея беззавтной любовью къ дочери. Но хотя Натали дйствительно была утхой матери, она все-таки была не единственной причиной упорнаго ея вдовства. Разсказывали, что красивая испанка влюбилась въ человка, которому Реставрація возвратила его права и званіе пэра. Человкъ этотъ, который охггно женился бы на г-ж Евангелиста въ 1814 году, порвалъ съ нею всякія сношенія въ 1816 году. Г-жа Евангелиста, казавшаяся самой добродушной женщиной въ мір, въ глубин души таила ужасныя чувства, слдуя девизу Екатерины Медичи: ‘Odiate et aspettate’ (питайте ненависть и выжидайте). Встрчая везд повиновеніе, играя всегда первую роль, г-жа Евангелиста отличалась всми особенностями властителей: мягкая, кроткая, очаровательная при нормальныхъ условіяхъ, она становилась жестокой, неумолимой, когда задвали ея гордость, гордость испанки и представительницы рода Casa-Real. Въ такихъ случаяхъ она не знала пощады. Къ тому же она глубоко врила въ могущество своей ненависти, врила, что ея ненависть должна принести несчастье врагу. Она испытала роковое могущество своей ненависти надъ человкомъ, который обманулъ ее. Сдлавшись министромъ и пэромъ Франціи, онъ постепенно запутался и, наконецъ, окончательно разорился и лишился всего, даже добраго имени. Однажды г-жа Евангелиста промчалась въ блестящемъ экипаж мимо несчастнаго, который плелся пшкомъ по Елисейскимъ Полямъ, и бросила на него торжествующій взглядъ, полный злорадства. Этотъ неудачный романъ, волновавшій ее въ теченіе двухъ лтъ, отвратилъ ее отъ брака. Гордость ея всегда возмущалась при сравненіи другихъ мужчинъ, ухаживавшихъ за ней, съ покойнымъ мужемъ, который такъ беззавтно, такъ искренно любилъ ее. Такимъ образомъ, переходя отъ надежды въ разочарованію, отъ ошибокъ къ разсчетамъ, она достигла, наконецъ, того возраста, когда женщин не остается ничего, кром роли матери, весь интересъ которой сосредоточивается на дтяхъ.
Г-жа Евангелиста сразу разгадала характеръ Поля и вмст съ тмъ сумла скрыть отъ него свой собственный. Поль вполн удовлетворялъ ея требованіямъ. Онъ принадлежалъ по матери къ знаменитому роду Моленкуровъ, старая баронесса де-Моленкуръ, его тетка, жила въ Париж, въ Сенъ-Жерменскомъ предмстьи, а внукъ баронессы, Огюстъ де-Моленкуръ, занималъ тамъ видное положеніе. Такимъ образомъ Поль могъ ввести свою жену и ея мать въ самые блестящіе салоны Парижа. Г-жа Евангелиста бывала въ Париж во времена Имперіи, но оставалась тамъ очень не долго и вообще мало знала его. А между тмъ ей хотлось блистать, играть роль въ обновленномъ Париж, единственномъ пункт на земномъ шар, гд свтскія женщины могли играть роль въ политик. Городъ Бордо, къ которому она была прикована, благодаря дламъ мужа, не нравился ей. У нея былъ домъ, обстановка, лошади, тысячи мелочей привязывали ее къ этому городу. Но онъ утратилъ для нея всякую привлекательность, ей нуженъ былъ боле обширный театръ дйствій для проявленія своихъ способностей. Въ своихъ собственныхъ интересахъ она мечтала о блестящей политической карьер Поля де-Манервиль, разсчитывая употребить вс свои способности, все свое знаніе жизни въ пользу зятя, при помощи котораго сама она мечтала добиться власти. Какъ часто мы видимъ, что мужчины служатъ только ширмой для женскаго честолюбія! Впрочемъ, г-жа Евангелиста и по другимъ соображеніямъ желала завладть мужемъ своей дочери и прибгала къ разнымъ средствамъ, чтобы ослпить блескомъ своего дома человка, который могъ дать ей возможность продолжать прежній образъ жизни.
Встртивъ сочувствіе въ дом Евангелиста, Поль сталъ самоувренне. Каждая мысль его, каждое слово вызывали улыбку одобренія на лиц Натали, подхватывались матерью, умвшей очень тонко льстить. И Поль былъ такъ увренъ въ томъ, что общество его нравится обимъ женщинамъ, казавшимся необыкновенно добродушными, что проводила почти все свое свободное время въ дом г-жи Евангелиста, не замчая, какъ мать и дочь, искусно играя на стрункахъ его самолюбія, всецло завладли имъ.
Прошелъ годъ со времени переселенія Поля въ Бордо. Общество, видя неизмнное вниманіе, которое оказывалъ Натали молодой де-Манервиль, не сомнвалось въ его намреніяхъ. Но ни мать, ни дочь, казалось, не думали о брак. Натали сохраняла въ общеніи съ Полемъ тонъ великосвтской дамы, которая уметъ быть очаровательно-любезной, не допуская, однако, интимности. Эта столь несвойственная провинціаламъ сдержанность очаровывала Поля. Робкіе люди подозрительны, ихъ смущаютъ быстрыя перемны. Они бгутъ отъ слишкомъ шумнаго счастья и покорно отдаются мягкимъ тнямъ, сопровождающимъ несчастье. Замтивъ, что г-жа Евангелиста нисколько не старается связать его, онъ самъ сталъ мечтать о брак. Однажды вечеромъ испанка окончательно очаровала его, заявивъ, что для каждой развитой женщины, какъ и для большинства мужчинъ, долженъ наступить моментъ, когда честолюбіе вытсняетъ вс другія чувства.
‘Эта женщина,— подумалъ Поль,— могла бы доставить мн постъ посланника, прежде чмъ я буду избранъ депутатомъ’.
Если человкъ при извстныхъ условіяхъ не въ состояніи обнять вопроса со всхъ его сторонъ, то мы въ прав назвать его ограниченнымъ или слабымъ, неспособнымъ выдержать борьбу съ опасностями жизни. Въ этотъ моментъ Поль былъ настроенъ оптимистически и не думалъ о томъ, что честолюбивая теща можетъ сдлаться домашнимъ тираномъ. Каждый вечеръ, уходя изъ отеля г-жи Евангелиста, онъ обсуждалъ условія брачной жизни, мало-по-малу увлекаясь мыслью о брак. Да, онъ слишкомъ долго пользовался своей свободой, потерявшей для него всякую привлекательность. Жизнь холостяка надола ему, онъ не ожидалъ отъ нея ничего новаго, между тмъ какъ въ брак онъ видлъ только свтлыя стороны и увлекался невдомымъ для него полемъ.
— Бракъ,— разсуждалъ онъ — стснителенъ только для людей бдныхъ. Богатые не знаютъ большей части его неудобствъ.
И съ каждымъ днемъ онъ наталкивался на новое благопріятное обстоятельство, которое укрпляло его въ желаніи сочетаться бракомъ съ мадемуазель Евангелиста.
— Какого бы положенія я ни добился, Натали будетъ всегда на высот этого положенія, и это громадное преимущество. Я видлъ немало людей, возвысившихся во времена Имперіи, которые ужасно страдали по милости своихъ женъ. Разв сознаніе, что ваше самолюбіе никогда не будетъ задто женщиной, которую вы избрали себ подругой жизни, не есть одно изъ необходимыхъ условій счастья? Никогда человкъ не можетъ быть несчастливъ съ благовоспитанной женой. Такая жена суметъ быть полезной мужу и никогда не поставитъ его въ неловкое положеніе. Натали будетъ прекрасной хозяйкой дома.
Поль начиналъ припоминать самыхъ видныхъ дамъ Сенъ-Жерменскаго предмстья и, сравнивая ихъ съ Натали, находилъ, что если она не затмваетъ ихъ, то во всякомъ случа можетъ быть поставлена на-ряду съ ними. Мадемуазель Евангелиста безспорно выигрывала отъ этого заочнаго сравненія. Въ Париж Поль на каждомъ шагу встрчалъ бы молодыхъ двушекъ всевозможныхъ типовъ, красота которыхъ могла бы произвести на него впечатлніе, и это разнообразіе впечатлній содйствовало бы сохраненію его душевнаго равновсія. Въ Бордо же Натали не имла соперницъ, она была рдкимъ, единственнымъ цвткомъ, на которой было обращено всеобщее вниманіе, и искусно сумла воспользоваться моментомъ, когда Поль подпалъ гнету идеи, порабощающей въ конц концовъ всхъ мужнинъ. Такимъ образомъ, благодаря сравненіямъ, нашептываніямъ самолюбія и зарождавшейся страсти, которая могла найти удовлетвореніе только путемъ брака, Поль самымъ неразумнымъ образомъ увлекся молодой испанкой, стараясь, однако, объяснить свое увлеченіе желаніемъ покончить съ холостой жизнью. Правда, ужасныя слова де-Марсэ все еще звучали въ ушахъ Поля, и, не желая рисковать своею будущностью, онъ старался изучать характеръ Натали. Но люди, выросшіе среди роскоши, часто поражаютъ обманчивой простотой, презирая въ душ роскошь, они видятъ въ ней не цль, а средство для достиженія какой-нибудь цли. Разумется, Поль не могъ догадаться, что образъ жизни этихъ двухъ женщинъ, вполн гармонировавшій съ его собственнымъ образомъ жизни, скрываетъ подъ своимъ блескомъ полное разореніе. Къ тому же не подлежитъ сомннію, что если существуютъ какія-нибудь правила для смягченія невзгодъ семейной жизни, то нтъ никакихъ данныхъ, при помощи которыхъ можно было бы предугадать или предотвратить эти невзгоды.
Большая часть семейныхъ неурядицъ зарождается отъ постояннаго, очень близкаго соприкосновенія двухъ существъ, которыя раньше были совершенно чужды другъ другу. Эти существа, знакомясь другъ съ другомъ и собираясь слить свои жизни, скрываются за густой стью невольной лжи. Каждый изъ нихъ стремится выказать себя въ самомъ выгодномъ свт, оба думаютъ лишь о томъ, какъ бы понравиться другъ другу, и становятся на извстную высоту, на которой впослдствіи не могутъ удержаться. Въ нашей жизни, какъ и въ природ, тусклые сренькіе дни преобладаютъ надъ яркими солнечными днями. Влюбленные видятъ лишь солнечные дни, и когда впослдствіи наступаетъ рядъ сренькихъ дней, они приписываютъ ихъ условіямъ семейной жизни, въ силу присущей людямъ наклонности искать причину своихъ невзгодъ въ тхъ обстоятельствахъ или въ тхъ существахъ, которыя стоятъ ближе всего къ нимъ.
Но для того, чтобы уловить въ выраженіи лица, въ словахъ или въ жестахъ мадемуазель Натали основныя черты или главные недостатки ея характера, Поль долженъ былъ обладать не только знаніями Лафатера и Галля, но и индивидуальнымъ талантомъ наблюдателя, вооруженнаго самыми разносторонними знаніями. Лицо Натали, какъ и лица большинства молодыхъ двушекъ, не отражало ея душевной жизни. На немъ лежала печать того глубокаго, невозмутимаго спокойствія, которое скульпторы придаютъ двственнымъ лицамъ своихъ богинь, не омраченныхъ земными страстями. Это спокойствіе — лучшее украшеніе молодой двушки, свидтельствующее о ея непорочности. Ничто еще не волновало ея души, не омрачало ея лица — ни обманутыя надежды, ни разбитая страсть. Тамъ, гд нтъ этого яснаго спокойствія, нтъ и обаянія невинности. Не разлучаясь никогда съ матерью, Натали, подобно всмъ молодымъ испанкамъ, получила чисто религіозное воспитаніе, спокойствіе ея лица было вполн естественно при такомъ воспитаніи, но оно вмст съ тмъ служило покровомъ, за которымъ скрывалась женщина, какъ скрывается бабочка въ куколк. Конечно, искусный наблюдатель, изощрившійся въ способности анализировать, могъ бы найти въ выраженіи этого лица нкоторыя указанія на т непривлекательныя стороны характера Натали, которыя должны были обнаружиться впослдствіи въ столкновеніяхъ семейной и общественной жизни. Поразительная красота Натали обусловливалась необыкновенной правильностью чертъ ея лица, гармонировавшихъ съ очертаніемъ головы и со всей фигурой. Такая полная гармонія вншности не предвщаетъ глубокаго ума. Всякая боле или мене выдающаяся натура сказывается въ легкихъ неправильностяхъ чертъ лица, которыя отражаютъ самыя противоположныя мысли и чувства и привлекаютъ взоры своей игрой. Полная гармонія чертъ свидтельствуетъ о холодной, равнодушной натур. У Натали была круглая талія — признакъ сильной, непреклонной воли, переходящей въ упрямство у людей, не надленныхъ особенной глубиной ума. Руки молодой двушки, напоминавшія руки греческой статуи, подтверждали предсказанія лица и таліи, выражая желаніе властвовать во что бы то ни стало, сходящіяся брови указывали на предрасположеніе къ ревности. У выдающихся натуръ ревность можетъ сдлаться источникомъ великихъ длъ, у низменныхъ натуръ она порождаетъ только грубую ненависть. Девизъ матери: ‘Odiate et aspettate’, пустилъ глубокіе корни въ ея душ. Глаза Натали, казавшіеся на первый взглядъ черными, были собственно темнокаріе съ золотистымъ отливомъ и представляли странный контрастъ съ рыжими волосами того особеннаго, нкогда столь высоко цннаго въ Рим оттнка, который англичане называютъ auburn и который бываетъ у большинства дтей, родители которыхъ брюнеты. Близна и нжность цвта лица испанки производили чарующее впечатлніе при этомъ контраст цвта глазъ и волосъ, но это была красота чисто вншняя, какъ бы ни были закончены линіи лица, если он лишены извстной мягкости, можно всегда предугадать отсутствіе извстнаго благородства души. Розы юности обманчивы и быстро вянутъ, и посл нсколькихъ лтъ вы, къ удивленію своему, встрчаете черствость и жесткость тамъ, гд вы восхищались благородствомъ чертъ. Въ контурахъ лица Натали было нчто царственное, но подбородокъ слегка портилъ общее впечатлніе, указывая на нкоторыя черты характера, которыя должны были развиться въ боле поздній періодъ жизни. Нсколько сжатый ротъ выражалъ гордое презрніе, гармонировавшее съ общимъ впечатлніемъ рукъ, подбородка, бровей и прелестной таліи. Наконецъ, послдней характеристикой, весьма существенной для опытнаго наблюдателя, былъ голосъ Натали, очаровательный голосъ, имвшій, однако, металлическій оттнокъ. И, несмотря на крайнюю осторожность обращенія съ этимъ металлическимъ инструментомъ, несмотря на грацію, съ которой звуки лились по спиралямъ этого рожка, онъ напоминалъ голосъ герцога Альбы, родоначальника всхъ Каза-Реаловъ. Вс эти особенности указывали на властолюбивую, страстную натуру, лишенную всякой нжности, на способность къ внезапнымъ вспышкамъ и проявленіямъ непримиримой ненависти, на безусловное стремленіе къ власти, характеризующее всхъ людей, чувствующихъ, что они ниже своихъ требованій. Конечно, недостатки эти, обусловленные темпераментомъ и организаціей и отчасти уравновшенные благородствомъ крови предковъ, были еще въ зачаточномъ состояніи и должны были обнаружиться только со временемъ, при столкновеніяхъ съ дйствительной жизнью.
Въ данный моментъ грація и свжесть молодости, изящество манеръ, полное невдніе жизни и привлекательная наружность молодой двушки — все способствовало иллюзіи, вполн ослпляющей поверхностныхъ людей. Къ тому же мать научила ее искусству свтской болтовни, съ апломбомъ касающейся всего, отвчающей шуткой на возраженія и скрывающей невжество женщинъ, какъ въ иныхъ мстахъ красивыя растенія скрываютъ безплодную почву. Кром того, Натали отличалась той особенной прелестью избалованныхъ дтей, которыя незнакомы ни съ страданіями, ни съ какой бы то ни было формой стсненія. Она увлекала своей искренностью и никогда не напускала на себя того торжественнаго тона, который навязывается молодымъ двушкамъ многими матерями, предписывающими имъ, какъ вести себя и что говорить. Натали была весела и откровенна, какъ настоящій ребенокъ, не знающій ничего о брак и ожидающій отъ него однихъ удовольствій, не предвидя будущихъ несчастій и разсчитывая, что получитъ, наконецъ, право исполнять вс свои желанія. Могъ ли Поль, любовь котораго разжигалась желаніемъ обладанія, разобраться въ характер этой двушки, красота которой ослпляла его? Могъ ли онъ предугадать, чмъ будетъ Натали къ тридцати годамъ? Онъ думалъ, что если мужчина не будетъ счастливъ въ брак съ этой двушкой, то счастье вообще недостижимо. За недостатками, находившимися въ зачаточномъ состояніи, обнаруживались несомннныя достоинства. Въ рукахъ опытнаго учителя хорошія качества, при условіи правильнаго развитія, могли вполн подавить дальнйшее развитіе ея недостатковъ. Но для того, чтобы руководить натурой, подобной Натали, Поль долженъ былъ обладать желзной рукой, о которой говорилъ ему де-Марсэ. Парижскій дэнди былъ правъ. Страхъ на почв любви — лучшее орудіе для подчиненія себ женщины. Но могъ ли Поль разсчитывать, что у него хватитъ хладнокровія и твердости для веденія систематической борьбы съ женой? Да и любила ли Натали Поля? Подобно большинству молодыхъ двушекъ, она принимала за любовь первыя проявленія полового инстинкта, возбужденнаго изящной наружностью Поля. Но она не понимала еще смысла брака. Она не могла представить себ, что Поль де-Манервиль, молодой дипломатъ, бывавшій при всхъ европейскихъ дворахъ, одинъ изъ самыхъ элегантныхъ мужчинъ Парижа — обыкновенный смертный, лишенный твердой воли, робкій и вмст съ тмъ смлый, энергичный въ моментъ опасности, но беззащитный среди житейскихъ невзгодъ, омрачающихъ счастье. Хватитъ ли у нея въ будущемъ такта признать прекрасныя душевныя качества Поля, не преувеличивая его недостатковъ? Въ извстномъ возраст женщина прощаетъ даже крупные пороки тмъ, которые умютъ оградить ее отъ разныхъ несчастій или, врне, отъ разныхъ непріятностей, такъ какъ женщина считаетъ всякую непріятность большимъ несчастіемъ. Но гд же была та умиротворяющая сила, та испытанная опытность, которыя освтили бы жизнь юной четы? Не будутъ же Поль и жена его воображать себ, что серьезно любятъ другъ друга, на основаніи тхъ нжностей, которыя дозволяютъ себ молодыя женщины въ начал супружеской жизни, или на основаніи тхъ комплиментовъ, которыми осыпаютъ мужья молодыхъ женъ по возвращеніи съ бала? Не подпадетъ ли Поль деспотизму жены, вмсто того чтобы установить въ дом свою власть? Суметъ ли онъ своевременно произнести свое veto. Путь, по которому онъ шелъ, былъ усянъ опасностями, съ которыми нелегко было справиться и боле сильному человку.
Но цль этого очерка не состоитъ въ изслдованіи переходнаго состоянія, переживаемаго каждымъ мужчиной передъ вступленіемъ его въ бракъ, хотя сюжетъ этотъ, при серьезной разработк, не лишенъ былъ бы интереса, какъ и все, что такъ или иначе находится въ связи съ нашей душевной жизнью. Событія и идеи, изложенныя нами и обусловившія бракъ Поля де-Манервиль съ мадемуазель Евангелиста, являются только введеніемъ къ очерку, исключительно предназначенному воспроизвести великую комедію, предшествующую браку. Драматурги до настоящаго времени пренебрегали этимъ матеріаломъ, который могъ бы служить богатымъ источникомъ для изощренія ихъ остроумія.
Итакъ, главный интересъ этой книги сосредоточенъ на сцен, ршившей участь Поля и со страхомъ ожидавшей ее госпожи Евангелиста — на обсужденіяхъ, сопровождающихъ вс брачные договоры какъ въ аристократическихъ, такъ и въ буржуазныхъ семьяхъ, такъ какъ проявленія страстей человческихъ независятъ отъ характера затрогиваемыхъ интересовъ. Комедіи эти, разыгрывающіяся въ присутствіи нотаріусовъ, походятъ одна на другую, и интересъ развиваемой нами сцены заключается не столько въ ней самой, сколько въ вызываемыхъ ею воспоминаніяхъ.
Въ начал зимы 1822 года Поль де Манервиль просилъ руки мадемуазель Евангелиста черезъ посредство тетки своей матери, баронессы де-Моленкуръ. Хотя баронесса обыкновенно проводила не боле двухъ мсяцевъ въ Медон, однако въ этомъ году она ршилась остаться до конца октября, чтобы содйствовать женитьб Поля. Поговоривъ съ госпожей Евангелиста, старая баронесса немедленно отправилась въ Полю сообщить о результат своего визита.
— Дитя мое,— сказала она,— ваше дло улажено. Но изъ разговора съ госпожей Евангелиста я узнала, что она ничего не даетъ своей дочери, кром права на наслдство отца. Женитесь, другъ мой! Люди, которые должны заботиться о сохраненіи своего рода и о передач своихъ земель дтямъ, рано или поздно должны кончить бракомъ. Мн хотлось бы, чтобы Огюстъ мой также свернулъ на эту дорогу. Свадьбу вы можете сыграть и безъ меня: намъ, старухамъ, нечего длать на брачномъ пиру. Даю вамъ свое благословенье и завтра же узжаю въ Парижъ. Въ Париж мн будетъ удобне ближе сойтись съ вашей женой. Если бы у васъ не было своего отеля въ Париж, я предложила бы вамъ остановиться у меня и могла бы отдлать для васъ второй этажъ въ моемъ дом.
— Благодарю васъ, дорогая тетушка,— сказалъ Поль,— Но что значитъ ваше выраженіе: мать не даетъ ничего своей дочери, кром права на наслдство отца?
— Мать Натали, дитя мое, ловкая птица. Она пользуется красотой своей дочери, чтобы ослпить васъ и навязать вамъ свои условія. Мы, старики, прежде всего освдомляемся о состояніи жениха и невсты. Совтую вамъ серьезно потолковать съ вашимъ нотаріусомъ. Брачный договоръ, дружокъ, это одна изъ святйшихъ обязанностей нашихъ. Если бы ваши родители не позаботились о своей постели, вы были бы теперь безъ простынь. У васъ будутъ дти. Это неизбжныя послдствія брака, и вы должны подумать о нихъ. Повидайтесь съ нашимъ старымъ нотаріусомъ Матіасомъ.
Госпожа де-Моленкуръ ухала въ Парижъ, оставивъ Поля въ. страшномъ недоумніи. Мать Натали — ловкая птица! Необходимо оградить свои интересы! Кто же собирается оспаривать ихъ? Поль послдовалъ совту своей тетушки и поручилъ старику Матіасу составленіе брачнаго договора. Но его сильно смущали предстоявшіе по этому вопросу дебаты.
Съ глубокимъ волненіемъ онъ отправился къ госпож Евангелиста. Какъ вс робкіе люди, онъ дрожалъ при одной мысли обнаружить недовріе, внушенное ему теткой, недовріе, казавшееся ему оскорбленіемъ. Боясь задть какимъ-нибудь словомъ госпожу Евангелиста, онъ сидлъ въ глубокомъ смущеніи, придумывая, какъ приступить къ длу.
— Сударыня,— сказалъ онъ наконецъ, улучшивъ минуту, когда Натали вышла изъ комнаты,— вы, вроятно, знаете, что такое семейный нотаріусъ? Мой нотаріусъ — добрйшій старичекъ, который былъ бы очень опечаленъ, если бы я не поручилъ ему составленія брачнаго договора…
— Разумется, другъ мой,— прервала его госпожа Евангелиста.— Но разв брачные договоры не везд совершаются нотаріусомъ семьи?
До той минуты, пока Поль ршился заговорить, госпожа Евангелиста спрашивала себя съ тревогой, о чемъ думаетъ молодой человкъ. Женщины умютъ съ удивительнымъ искусствомъ разгадывать мысли человка по игр его физіономіи. По смущенному взгляду и взволнованному голосу Поля она угадала внушенныя ему теткой сомннія и вызванную ими душевную борьбу.
‘Наконецъ-то,— подумала она,— насталъ роковой день. Развязка приближается. Каковъ-то будетъ результатъ?’
— Нашъ нотаріусъ — Салоне,— сказала она,— вашъ нотаріусъ — Матіасъ. Я приглашу ихъ обоихъ завтра къ обду, они уладятъ это дло. Не для того ли и существуютъ нотаріусы, чтобы оберегать наши интересы, избавляя насъ отъ заботъ?
— Вы правы,— сказалъ Поль, вздохнувъ съ облегченіемъ.
Они, казалось, помнялись ролями. Поль, совсть котораго была совершенно чиста, дрожалъ отъ волненія, а госпожа Евангелиста, которая испытывала страшную душевную тревогу, казалась совершенно спокойной. Она растратила изъ денегъ дочери милліонъ двсти тысячъ франковъ, т. е. треть завщаннаго мужемъ капитала, и не въ состояніи была даже продажей всего своего имущества покрыть эту сумму. Такимъ образомъ она должна была разсчитывать на великодушіе зятя. Она была уврена въ своемъ вліяніи на Поля. Но если нотаріусъ откроетъ глаза молодому человку, то не станетъ ли онъ требовать отъ нея отчета въ деньгахъ Натали, который она, какъ опекунша, обязана представить ему? А что, если онъ откажется отъ руки ея дочери? Весь городъ будетъ знать о мотивахъ этого отказа, и Натали невозможно будетъ выдать замужъ въ Бордо! Она невольно думала о томъ, что посл безупречно прожитой жизни ей завтра придется опозорить себя, и подобно храбрымъ офицерамъ, которые желали бы вычеркнуть изъ своей жизни ту минуту, когда они чувствовали себя трусами, госпожа Евангелиста дала бы многое, чтобы вычеркнуть завтрашній день изъ своей жизни. Вроятно, многіе изъ ея волосъ посдли за эту ночь, когда, оставшись одна и очутившись лицомъ въ лицу съ голыми фактами, она стала упрекать себя въ безпечности, доведшей ее до подобнаго состоянія. Прежде всего ей предстояло довриться своему нотаріусу, котораго она пригласила къ себ на слдующее утро, сознаться ему въ томъ, въ чемъ она не хотла сознаваться даже самой себ, такъ какъ шла навстрчу разоренію, не думая ни о чемъ, смутно разсчитывая на одну изъ тхъ счастливыхъ случайностей, которыя никогда не являются, когда ихъ ждутъ. Въ ея душ поднималось какое-то недружелюбное, хотя неясное для нея самой чувство по отношенію къ Полю. Не являлся ли онъ противной стороной въ этомъ дл? Не становился ли онъ врагомъ, котораго предстояло побдить? Кто въ состояніи любить свою жертву? Вынужденная прибгнуть въ хитрости, испанка ршила, что во что бы то ни стало выйдетъ побдительницей изъ этой борьбы, позоръ которой могъ быть искупленъ только полной побдой. Въ тишин ночи она успокоивала себя цлымъ рядомъ смягчающихъ обстоятельствъ. Не пользовалась ли Натали ея расточительностью? Можно ли объяснитъ ея поведеніе какимъ-нибудь грязнымъ, неблагороднымъ мотивомъ, который позорилъ бы ее? Правда, она не умла разсчитывать своихъ средствъ. Но разв это преступленіе или порокъ? Разв не счастье для мужчины обладать такой женой, какъ Натали? Не стоитъ ли ея отчета это сокровище, которое она такъ заботливо охраняла? Не найдутся ли тысячи мужчинъ, готовыхъ купить цною всякихъ жертвъ любимую женщину? Неужели же законная жена недостойна тхъ жертвъ, которыя заслуживаетъ куртизанка? Вдь Поль — это ничтожество, нуль. Но она постарается развернуть для него вс рессурсы своего ума, проложить ему дорогу въ свт. Не значитъ ли это выплатить ему сполна долгъ? Глупо было бы колебаться. Неужели же онъ остановится? Онъ оказался бы подлецомъ.
— Если не удастся уладить это дло,— ршила она,— я оставлю Бордо. Я могу все-таки устроить судьбу Натали, если распродамъ вс мои брилліанты, обстановку, домъ, оставивъ себ лишь небольшую пенсію.
Когда сильный умъ находитъ какой-нибудь выходъ изъ положенія и рисуетъ себ грандіозный результатъ, онъ получитъ необходимую точку опоры, благодаря которой выходитъ торжествующимъ изъ борьбы. Возможность этого выхода въ случа несчастья успокоила г-жу Евангелиста, которая уснула, наконецъ, полная надеждъ на побду. Боле всего она разсчитывала на содйствіе искуснйшаго изъ бордоскихъ нотаріусовъ, господина Солоне, двадцатисемилтняго юноши, украшеннаго орденомъ Почетнаго Легіона за усердное содйствіе второму возвращенію Бурбоновъ. Солоне очень гордился тмъ, что бывалъ въ дом г-жи Евангелиста, и не только въ качеств нотаріуса семьи, а въ качеств члена роялистской партіи. Къ тому же молодой нотаріусъ воспылалъ страстью къ своей кліентк, и хотя г-жа Евангелиста сумла отклонить эту страсть, она, однако, была чрезвычайно польщена ею. Солоне держался по отношенію къ ней съ крайней почтительностью, но, повидимому, не терялъ надежды.
Утромъ слдующаго дня молодой нотаріусъ явился на приглашеніе съ поспшностью раба и былъ принятъ въ спальн кокетливой вдовой, очаровательной въ своемъ искусномъ дезабилье.
— Могу ли я,— обратилась она къ нему,— разсчитывать на вашу преданность? Общаете ли вы, что все, что произойдетъ сегодня вечеромъ, останется между нами? Вы догадываетесь, конечно, что рчь идетъ о брачномъ договор.
Молодой человкъ сталъ разсыпаться въ изъявленіи своихъ чувствъ.
— А теперь къ длу,— сказала она.
— Я въ вашимъ услугамъ,— произнесъ онъ торжественнымъ тономъ.
Г-жа Евангелиста выяснила ему безъ всякихъ прикрасъ положеніе дла.
— О, сударыня, все это пустяки,— сказалъ Солоне, выслушавъ рядъ цифръ, приводимыхъ г-жей Евангелиста.— Но какъ вы держали себя относительно Поля де-Манервиль? Иногда нравственная сторона вопроса преобладаетъ надъ юридической и финансовой.
Г-жа Евангелиста приняла надменный видъ, и молодой нотаріусъ узналъ, къ великому своему удовольствію, что кліентка его держала себя по отношенію къ Полю съ необыкновеннымъ достоинствомъ, что она отчасти изъ гордости, отчасти изъ безсознательнаго разсчета всегда держала себя съ Полемъ какъ съ человкомъ, который долженъ считать неизмримой честью для себя получить руку мадемуазель Евангелиста. Ни она, ни дочь ея не могли быть заподозрны въ корыстныхъ цляхъ, въ чувствахъ ихъ нельзя было предположить какого бы то ни было разсчета. При малйшемъ протест Поля он сумютъ тотчасъ же подняться на недосягаемую для него высоту. Одно не подлежало сомннію — безспорное вліяніе, которое пріобрла г-жа Евангелиста на своего будущаго зятя.
— А теперь,— сказалъ Солоне,— позвольте узнать, какія уступки вы согласны сдлать?
— Если возможно, никакихъ,— отвчала смясь г-жа Евангелиста.
— Чисто женскій отвтъ,— воскликнулъ Солоне.— Стало быть, вы, во-первыхъ, желаете выдать замужъ мадмуазель Натали?
— Да.
— Во-вторыхъ, вы желали бы получить росписку въ полученіи милліона ста пятидесяти шести тысячъ франковъ, которые вы должны были бы вручить вашему будущему зятю?
— Да.
— Сколько желаете вы сохранить для себя?
— Не мене тридцати тысячъ франковъ ренты.
— Стало быть, предстоитъ побдить или погибнуть?
— Да.
— Хорошо. Позвольте мн подумать о средствахъ для предстоящей борьбы. Намъ придется затратить немало силъ и развернуть большую ловкость. Я дамъ вамъ точную инструкцію сегодня вечеромъ, вы должны слдовать ей во всхъ пунктахъ. Предсказываю вамъ полный успхъ.. Любитъ ли Поль де-Манервиль мадемуазель Натали?— спросилъ Солоне, поднимаясь.
— Онъ боготворитъ ее.
— Этого недостаточно. Возбуждаетъ ли она настолько его страсть, что онъ не остановится передъ денежными затрудненіями?
— Да.
— Вотъ это главное!— воскликнулъ нотаріусъ.— Постарайтесь, чтобы она была по возможности хороша сегодня вечеромъ,— прибавилъ онъ съ тонкой улыбкой.
— Мы приготовили для этого случая восхитительный туалетъ.
— Туалетъ невсты при обсужденіи брачнаго договора равняется половин приданаго,— сказалъ Солоне.
Послдній аргументъ такъ подйствовалъ на г-жу Евангелиста, что она пожелала присутствовать при туалет Натали, которая являлась такимъ образомъ невольной соучастницей ея заговора. Причесанная la Sevigo, въ бломъ кашемировомъ плать, украшенномъ розовыми бантами, Натали была такъ восхитительна, что г-жа Евангелиста не могла сомнваться въ побд. Когда горничная, удалилась и г-жа Евангелиста убдилась въ томъ, что никто не слышитъ ея. она подошла къ дочери и, поправляя ея прическу, спросила довольно твердымъ голосомъ:
— Дорогая моя, любишь ли ты Поля де-Манервиль?
Мать и дочь обмнялись загадочнымъ взглядомъ.
— Почему вы спрашиваете объ этомъ именно сегодня, мамочка? Вдь вы ничего не имли противъ нашего сближенія?
— Если бы намъ пришлось разставаться навсегда, настаивала ли бы ты на этомъ брак?
— Я во всякомъ случа не умерла бы съ тоски, если бы мн пришлось отказаться отъ него.
— Это не любовь, милочка,— сказала мать, цлуя двушку въ лобъ.
— Но почему, дорогая, вы разыгрываете великаго инквизитора?
— Мн хотлось только знать, какъ ты относишься къ этому вопросу.
— Я люблю Поля.
— И прекрасно. Онъ графъ и мы постараемся сдлать его пэромъ Франціи. Но я предвижу разныя затрудненія, которыя могутъ препятствовать вашему союзу.
— Затрудненія между людьми, которые любятъ другъ друга? О, нтъ, Поль слишкомъ прочно укрпился тутъ,— она указала пальчикомъ на свое сердце,— и я уврена въ томъ, что для него не существуетъ затрудненій.
— Что, если ты ошибаешься?
— Я сумю скоро забыть его.
— Браво! Ты настоящая Casa-Real. Но предположимъ, что, хотя Поль безумно влюбленъ въ тебя, онъ не можетъ отклонить возбужденія нкоторыхъ вопросовъ, и такъ какъ желательно было бы склонить его къ ршенію этихъ вопросовъ въ нашу пользу, то не думаешь ли ты, что могла бы, не выходя изъ границъ свтскихъ приличій, смягчить его… ну, словомъ, взглядомъ. Мужчины ужь такъ созданы, они выдерживаютъ самую серьезную осаду вскихъ доказательствъ и пасуютъ передъ однимъ взглядомъ.
— А, понимаю! Нужно слегка стегнуть Фавори, чтобы заставить его прыгнуть черезъ заборъ,— сказала Натали, подражая жестомъ удару хлыстомъ.
— Ангелъ мой, я не требую ничего, что походило бы на соблазнъ. Въ нашихъ жилахъ течетъ старая кастильская кровь, которая не допуститъ насъ до униженія. Поль де-Манервиль узнаетъ все, что касается нашего положенія.
— Какого положенія?
— Ты ничего не смыслишь въ этихъ длахъ, крошка. Итакъ, если Поль, увидвъ тебя во всемъ блеск твоей красоты, станетъ колебаться — о, я буду слдить за нимъ!— тогда я немедленно прерву всякія сношенія съ нимъ, продамъ все мое имущество, уду изъ Бордо и отправлюсь въ Дуэ къ Клайсамъ, съ которыми мы находимся въ родств по Темнинкамъ. Затмъ я выдамъ тебя замужъ за какого-нибудь пэра Франціи, хотя бы мн пришлось для этого отдать теб все мое состояніе и удалиться въ монастырь.
— Но чмъ же можно было бы предотвратить вс эти бдствія?— спросила Натали.
— Ты никогда не была такъ хороша, какъ сегодня, дитя мое. Пококетничай только немного съ Полемъ, и все можетъ еще уладиться.
Г-жа Евангелиста ушла, оставивъ Натали въ глубокомъ раздумьи, и занялась своимъ туалетомъ, съ помощью котораго она надялась выдержать сравненіе съ дочерью. Если Натали должна была очаровать Поля, то ей предстояло воспламенить своего рыцаря, Солоне. Мать и дочь были во всемъ оружіи, когда Поль явился съ букетомъ, въ теченіе послднихъ мсяцевъ онъ каждый вечеръ преподносилъ цвты мадемуазель Натали. Въ ожиданіи нотаріуса они стали бесдовать.
Этотъ день былъ для Поля первымъ дйствіемъ той длинной и утомительной комедіи, которую называютъ бракомъ. Необходимо было прежде всего установить силы обихъ сторонъ, положеніе ихъ и изслдовать поле военныхъ дйствій. Въ предстоящемъ сраженіи, значенія котораго онъ не могъ выяснить себ, единственной поддержкой Поля являлся старый нотаріусъ Матіасъ, но ихъ обоихъ ожидало неожиданное нападеніе врага, дйствовавшаго по опредленному плану и надявшагося застигнуть врасплохъ непріятеля и заставить его произнести категорическій отвтъ, не давая ему времени на размышленіе. Кто не палъ бы жертвой такой комбинаціи? Можно ли ожидать обмана тамъ, гд все кажется весьма простымъ и не предвидится осложненій? Могъ ли старикъ Матіасъ противодйствовать заговору г-жи Евангелиста, Солоне и Натали, если его влюбленный кліентъ готовъ былъ перейти въ враждебный лагерь при первомъ затрудненіи, которое угрожало бы его любви? Вотъ Поль и теперь, сидя рядомъ съ своей невстой, нашептываетъ ей слова любви, столь обыкновенныя въ устахъ жениха, но пріобртавшія огромное значеніе въ глазахъ г-жи Евангелиста, которая радовалась тому, что Поль все больше компрометируетъ себя.
Оба нотаріуса, собиравшіеся выступить другъ противъ друга, защищая интересы своихъ кліентовъ, являлись представителями двухъ разныхъ эпохъ — старой и молодой Франціи.
Старикъ Матіасъ, которому было шестьдесятъ девять лтъ, очень гордился тмъ, что боле двадцати лтъ состоялъ нотаріусомъ, на его распухшихъ отъ подагры ногахъ красовались башмаки съ серебряными пряжками, слишкомъ тонкія ляжки, терявшіяся въ широкихъ черныхъ панталонахъ, казалось, гнулись подъ тяжестью большого круглаго живота, весь торсъ, слишкомъ развитой, какъ у большинства компетентныхъ ученыхъ, напоминалъ большой зеленый шаръ, укутанный въ неизмнный зеленый сюртукъ. Волосы его, напудренные и тщательно подобранные, образовали сзади маленькую косичку, напоминавшую мышиный хвостикъ и всегда покоившуюся между воротомъ сюртука и воротомъ блой жилетки съ цвтами. Круглая голова старика, красное лицо, голубые глаза, носъ формы трубы, толстыя губы и двойной подбородокъ — все это уподобляло маленькаго нотаріуса тому, что мы называемъ каррикатурой, и вызывало везд, гд не знали старика, веселый смхъ. Но большинство бордосцевъ относилось къ Матіасу съ глубокимъ уваженіемъ и любовью, духъ восторжествовалъ надъ формой, душевныя качества надъ уродливостью тла. Голосъ нотаріуса покорялъ себ вс сердца, вызывая въ нихъ благородныя движенія. Презирая хитрость, онъ всегда шелъ прямо къ цли, разоблачая ехидныя мысли точнымъ допросомъ. Проницательный взглядъ и большая опытность давали ему возможность проникать въ душу собесдника и угадывать его сокровенныя мысли. Серьезный и сосредоточенный во время зааятій, патріархъ этотъ отличался веселостью нашихъ предковъ. Къ нему неизмнно обращались съ просьбой затянуть застольную пснь, почтить своимъ присутствіемъ семейныя празднества, именины бабушекъ и внучекъ. Онъ любилъ длать подарки, устраивать сюрпризы, преподносить яйца въ Свтлое Воскресенье и свято чтилъ обычаи старины. Старикъ Матіасъ былъ благороднйшимъ представителемъ того типа прежнихъ нотаріусовъ, имена которыхъ канули въ вчность. Они не выдавали росписокъ, получая милліоны изъ рукъ своихъ кліентовъ, и возвращали имъ эти милліоны въ тхъ же мшкахъ, перевязанные тою же веревочкой, они исполняли съ необыкновенной точностью завщанія своихъ кліентовъ, сами составляли инвентаря оставшихся имуществъ, интересовались, какъ своими собственными, длами своихъ кліентовъ, останавливали нердко расточителей, готовыхъ разориться, и были посвящены во вс домашнія тайны кліентовъ. Никогда въ теченіе двадцатилтней дятельности Матіаса ни одинъ изъ его кліентовъ не могъ пожаловаться на плохое помщеніе капиталовъ или на невыгодный ипотечный договоръ. Состояніе его было нажито медленнымъ, честнымъ путемъ тридцатилтняго труда и бережливости. Религіозный и великодушный, Матіасъ длалъ много добра. Онъ пристроилъ четырнадцать клерковъ. Какъ членъ комитета призрнія бдныхъ и благотворительнаго комитета, онъ постоянно жертвовалъ большія суммы на поддержку лицъ, внезапно застигнутыхъ несчастьемъ, или на основаніе полезныхъ учрежденій. Ни онъ, ни жена его не имли собственныхъ экипажей, но слово его считалось святыней и въ подвалахъ его дома хранилось столько же денегъ кліентовъ, сколько въ государственномъ банк. Обитатели Бордо называли его ‘нашъ добрый г-нъ Матіасъ’, и когда онъ умеръ, на похоронахъ его собралось до трехъ тысячъ человкъ.
Солоне принадлежалъ къ новому типу нотаріусовъ. Онъ прикидывался весельчакомъ, всегда насвистывалъ какую-нибудь арію и утверждалъ, что дла успшне всего вести шутя. Онъ стснялся своего званія нотаріуса, называлъ себя капитаномъ національной гвардіи и гордился орденомъ Почетнаго Легіона. У него были собственныя лошади и цлый штатъ клерковъ, которые составляли вс нотаріальные акты. Это былъ типъ моднаго нотаріуса, посщающаго вс балы, вс спектакли, пріобртающаго картины, играющаго въ карты, имющаго кассу, изъ которой выдаются банковыми билетами суммы, внесенныя золотомъ. Этотъ нотаріусъ дйствуетъ въ дух своего времени, участвуетъ своими капиталами въ самыхъ рискованныхъ предпріятіяхъ и во что бы то ни стало мечтаетъ посл десятилтней дятельности въ званіи нотаріуса нажить ренту въ тридцать тысячъ франковъ и въ конц концовъ жениться на какой-нибудь богатой наслдниц.
Когда изящный блокурый Солоне, завитой, раздушенный, обутый, какъ первый любовникъ изъ театра Водевиль, и одтый, какъ дэнди, который больше всего интересуется дуэлями, когда этотъ юноша вошелъ въ сопровожденіи своего стараго коллеги, задержаннаго припадкомъ подагры, г-жа и мадемуазель Евангелиста, никогда не видвшія ‘добраго Матіаса’, съ трудомъ сдержали улыбку. Но ихъ тотчасъ же расположила въ его пользу грація, съ которой старикъ привтствовалъ ихъ, задушевный его голосъ и его манера говоритъ. Молодой нотаріусъ съ своимъ игривымъ тономъ совершенно стушевался передъ нимъ. И въ той манер, съ которой старикъ подошелъ къ Полю, сказалось его превосходство и знаніе свта. Не унижая своихъ сдыхъ волосъ, онъ отдавалъ дань уваженія старому аристократическому роду, къ которому принадлежалъ юноша. Наоборотъ, поклонъ Солоне свидтельствовалъ о томъ, что молодой нотаріусъ считаетъ себя равнымъ тмъ людямъ, къ которымъ явился, развязность его должна была казаться оскорбительной свтскимъ людямъ и длала его смшнымъ въ глазахъ серьезныхъ людей. Поздоровавшись со всми, Солоне довольно фамильярнымъ жестомъ пригласилъ г-жу Евангелиста въ одну изъ амбразуръ окна, и тутъ они въ теченіе нкотораго времени бесдовали шепотомъ, прерываемымъ громкимъ смхомъ, которымъ Солоне хотлъ, повидимому, замаскировать серьезность своего разговора съ г-жей Евангелиста, которой онъ давалъ подробную инструкціи относительно предстоявшаго сраженія.
— Но,— спросилъ онъ въ заключеніе,— хватитъ ли у васъ дйствительно ршимости продать этотъ отель?
— О, да.
Г-жа Евангелиста не объяснила своему нотаріусу мотивовъ этого героизма, полагая, что рвеніе Солоне ослабетъ, если онъ узнаетъ, что его кліентка готова разстаться съ Бордо. Она не говорила объ этомъ даже Полю, не желая запугать его изложеніемъ всхъ трудностей, сопряженныхъ съ его политической карьерой.
Посл обда оба уполномоченные перешли въ сосднюю гостиную, предназначенную для ихъ совщанія, оставивъ влюбленныхъ, ворковавшихъ подъ зоркимъ наблюденіемъ матери. Какой контрастъ представляли эти дв группы! У камина большой гостиной развертывалась восхитительная сцена любви, тутъ жизнь являлась въ самыхъ заманчивыхъ, веселыхъ краскахъ, а рядомъ разыгрывалась сухая, неприглядная сцена, въ которой фигурировали на первомъ план матеріальные интересы, обыкновенно скрывающіеся за благоухающими цвтами жизни.
— Дорогой коллега,— сказалъ Солоне Матіасу,— актъ будетъ, конечно, составленъ въ вашей контор, я хорошо понимаю, что долженъ предоставить это вамъ, какъ боле опытному и боле свдущему.
Матіасъ отвсилъ церемонный поклонъ.
— Но,— сказалъ Солоне, развертывая черновую проекта, который онъ веллъ набросать одному изъ своихъ клерковъ,— но такъ какъ мы собственно сторона подчиненная, то я набросалъ черновую договора, чтобы избавить васъ отъ этой работы. Мы вступаемъ въ бракъ на основаніи принципа общности имуществъ, въ случа смерти одного изъ супруговъ и при отсутствіи наслдниковъ имущество переходитъ къ пережившему супругу либо въ вид дарственной всего имущества, либо въ вид одной четвертой части доходовъ и одной четвертой части собственности, вся обстановка дома составляетъ собственность оставшагося въ живыхъ супруга. Кажется, тутъ все ясно.
— Та-та-та!— произнесъ Матіасъ.— Нтъ, извините, коллега. Я не умю ршать шутя серьезные вопросы. Въ чемъ же заключаются ваши права?
— А ваши?— спросилъ Солоне.
— Мы вносимъ,— сказалъ Матіасъ,— земли Ланстракъ, дающія двадцать три тысячи франковъ ренты, не считая оброка натурой, фермы Грасоль и Гаде, изъ которыхъ каждая приноситъ три тысячи шестьсотъ франковъ ренты, и землю Бельрозъ, приносящую шестнадцать тысячъ франковъ,— всего, стало быть, сорокъ шесть тысячъ двсти франковъ ренты. Затмъ отель въ Бордо, который можетъ дать девятьсотъ франковъ годового дохода,! красивый домъ съ садомъ и дворомъ въ Париж, въ улиц Пепиньеръ, приносящій 1.500 франковъ въ годъ. Вс относящіеся до поименованныхъ владній документы находятся у меня, вс они перешли къ Полю де-Манервилю отъ отца и матери, за исключеніемъ дома въ Париж, который пріобртенъ имъ самимъ. Слдуетъ присоединить еще обстановку нашихъ двухъ домовъ и замка Ланстракъ, оцненныхъ въ четыреста пятьдесятъ тысячъ франковъ. Вотъ, стало быть, столъ, скатерть и первое блюдо. Что вносите вы для второго блюда и для дессерта?
— Наши права,— сказалъ Солоне.
— Опредлите ихъ точне, милый коллега,— возразилъ Матіасъ.— Что вы собственно даете намъ? Гд инвентарь, составленный посл смерти господина Евангелиста? Покажите мн документы по ликвидаціи его длъ и по помщенію его капиталовъ. Гд эти капиталы? Гд ваши недвижимыя имущества? Однимъ словомъ, представьте намъ опекунскій отчетъ и скажите, что предназначаетъ мать въ приданое дочери.
— Любить ли Поль де-Манервиль мадмуазель Евангелиста?
— Онъ хочетъ жениться на ней, если вс условія окажутся подходящими,— сказалъ старый нотаріусъ.— Я не ребенокъ, здсь рчь идетъ о дл, а не о чувствахъ.
— Дло не состоится, если нтъ чувства,— сказалъ Солоне,— и вотъ почему. Г-жа Евангелиста не составляла инвентаря посл смерти своего мужа, она — креолка и испанка и не обязана знать французскихъ законовъ. Впрочемъ, она была такъ подавлена горемъ, что совсмъ не думала объ этихъ мизерныхъ формальностяхъ, занимающихъ эгоистическія души. Все бордоское общество знаетъ, какъ была любима своимъ супругомъ г-жа Евангелиста и какъ она оплакивала его. Если у насъ есть нчто врод ликвидаціоннаго акта и что-то врод инвентаря, то это только благодаря тому, что г-жа Евангелиста должна была признать за дочерью нкоторую сумму въ то время, когда мы потребовали обратно изъ Лондонскаго банка англійскія ренты, собираясь перевести ихъ въ Парижъ, гд проценты на капиталъ значительно выше.
— Ну, бросьте этотъ вздоръ! Вдь есть же способы контроля. Сколько уплатили вы пошлинъ при утвержденіи въ правахъ наслдства? Достаточно даже этой цифры, чтобы произвести разсчеты. Скажите откровенно, сколько вы получили и сколько остается у васъ?
— Если вы женитесь на насъ изъ-за нашихъ денегъ, то лучше всего теперь же распрощаться. Мы имемъ по завщанію боле одного милліона приданаго, но у матери нтъ ничего, кром этого отеля, обстановки и четырехъ сотъ пятидесяти тысячъ франковъ, пущенныхъ въ оборотъ по 5% въ 1817 году и дающихъ теперь сорокъ тысячъ франковъ ренты.
— Какъ, и вы ведете образъ жизни, требующій не мене ста тысячъ ливровъ ренты?— воскликнулъ возмущенный Матіасъ,
— О, дочь наша стоила громадныхъ денегъ! Впрочемъ, мы дйствительно расточительны, да и, наконецъ, іереміады ваши не возвратятъ намъ и двухъ ліардовъ.
— Но у мадемуазель Натали было пятьдесятъ тысячъ франковъ ренты и вы могли воспитывать ее въ довольств, не разоряя себя. Если у молодой двушки такой страшный аппетитъ, что же будетъ съ нею, когда она станетъ женщиной?
— Въ такомъ случа оставьте насъ,— сказалъ Солоне.— Такая красавица всегда должна тратить больше, чмъ есть у нея.
— Я хочу поговорить съ моимъ кліентомъ,— заявилъ Матіасъ.
‘Ладно, ладно,— подумалъ Солоне,— иди, сообщи твоему кліенту, что у насъ нтъ ни одного ліарда!’
Онъ въ тиши своего кабинета расположилъ свои силы, провелъ вс линіи дйствій и подготовилъ эффектный моментъ, когда стороны, полагая, что все погибло, очутятся передъ счастливой развязкой, а кліентка его будетъ торжествовать.
Блое платье съ розовыми бантами, локоны la Sevign, маленькая ножка Натали, кокетливые взгляды и прелестная ручка, поправлявшая локоны,— вс эта маневры, напоминавшіе пріемы павлина, распускающаго свой хвостъ при лучахъ солнца, успли уже сдлать свое дло и довести Поля до того состоянія, о которомъ мечтала его будущая теща. Онъ положительно опьянлъ отъ желаній и мечталъ объ обладаніи своей невстой, какъ юноша мечтаетъ объ обладаніи куртизанкой. Во взгляд его, врномъ термометр души, выражалась та степень страсти, когда человкъ въ состояніи надлать массу глупостей.
— Натали такъ хороша сегодня,— сказалъ онъ на ухо своей тещ,— что я вполн понимаю безумцевъ, которые готовы заплатить смертью за одинъ мигъ блаженства.
— О, такъ говорятъ вс влюбленные!— возразила г-жа Евангелиста.— Только мужъ мой никогда не произносилъ подобныхъ фразъ. Но онъ женился на мн, несмотря на то, что у меня не было приданаго, и въ теченіе тринадцати лтъ ни разу не доставилъ мн ни малйшаго огорченія.
— Это звучитъ точно упрекъ мн,— сказалъ Поль смясь.
— Вы знаете, какъ я люблю васъ, дитя мое!— воскликнула г-жа Евангелиста, пожимая ему руку,— Да и не доказываю ли я вамъ свою любовь тмъ, что отдаю вамъ Натали?
— О, меня отдаютъ!— вскрикнула кокетливо Латали, смясь и помахивая веромъ изъ пестрыхъ перьевъ.— О чемъ это вы тамъ шепчетесь?
— Я говорилъ вашей матери о томъ, какъ я люблю васъ,— сказалъ Полъ,— талъ какъ я не смю говорить объ этомъ съ вами.
— Почему же?
— Потому что я боюсь самого себя.
— О, вы такъ умны, что всегда сумете найти приличную оправу для вашихъ комплиментовъ!.. Желаете ли вы знать мое мнніе о васъ? Ну, такъ знайте же, я нахожу, что у васъ больше ума, чмъ у большинства влюбленныхъ мужчинъ. Быть образцомъ изящества и вмст съ тмъ умнымъ человкомъ — это составляетъ ужь слишкомъ много преимуществъ. Я тоже боюсь за себя.
— Вы боитесь… чего?
— Прекратимъ этотъ разговоръ. Не находите ли вы, мама, что онъ неумстенъ въ виду того, что договоръ еще не подписанъ?
— Онъ сейчасъ будетъ подписанъ,— сказалъ Поль.
— Мн хотлось бы знать, о чемъ тамъ толкуютъ Ахиллъ и Гекторъ,— сказала Натали, указывая взглядомъ, полнымъ наивнаго любопытства, на дверь, которая вела въ сосднюю комнату.
— Они говорятъ о нашихъ дтяхъ, о нашей смерти и о тому подобныхъ пустякахъ. Они считаютъ наши деньги, чтобы ршить, въ состояніи ли мы будемъ держать пятерку лошадей въ нашихъ конюшняхъ. Они заботятся также о томъ, что мы даемъ другъ другу, но я парализовалъ вс ихъ заботы.
— Какимъ образомъ?— спросила Натали.
— Разв я уже не отдалъ себя всецло вамъ, дорогая моя?— спросилъ Ноль, глядя на молодую двушку, которая была дивно хороша въ этотъ моментъ, польщенная его заявленіемъ.
— Дорогая мама, чмъ могу я отблагодарить за такое великодушіе?
— Дитя мое, у тебя впереди еще цлая жизнь. Способность составить счастье человка, доставляя ему ежедневныя радости, не есть ли это источникъ неисчерпаемыхъ сокровищъ? У меня не было другого приданаго.
— Нравится ли вамъ Ланстракъ?— спросилъ Поль.
— Какъ можетъ не нравиться то, что принадлежитъ вамъ?— возразила Натали.— Мн очень хотлось бы увидть вашъ домъ.
— То есть н_а_ш_ъ домъ. Вы хотли бы знать, сумлъ ли я удовлетворить вашему вкусу, предугадать ваши желанія. Но ваша матушка поставила вашего мужа въ крайне затруднительное положеніе: вы всегда были очень счастливы… Впрочемъ, когда любовь безгранична, для нея нтъ ндчего невозможнаго.
— Милые дтки,— вмшалась въ разговоръ г-жа Евангелиста,— найдете ли вы возможнымъ оставаться въ Бордо посл свадьбы? Хватитъ ли у васъ мужества выдерживать любопытные взгляды людей, которые знаютъ васъ и будутъ слдить за вами и стснять вашу жизнь? Если же вы оба чувствуете потребность скрыть отъ людей т чувства, которыя переполняютъ ваша души, то не лучше ли намъ ухать въ Парижъ, гд жизнь ваша сольется съ общимъ потокомъ. Только тамъ можно свободно проявлять свои чувства, не боясь насмшекъ окружающихъ.
— Вы правы, матушка, я и не подумалъ объ этомъ. Но въ такомъ случа мн необходимо позаботиться о томъ, чтобы домъ мой въ Париж былъ поскорй приведенъ въ порядокъ. А сегодня же напишу моему другу де-Марсэ, онъ одинъ суметъ поторопить работу.
Подобно всмъ молодымъ людямъ, неспособнымъ расчитывать, когда дло идетъ объ удовлетвореніи ихъ желаній, Поль сразу увлекся проектомъ перезда въ Парижъ, сопряженнымъ съ огромными издержками. Въ эту минуту въ комнату вошелъ старикъ Матіасъ и знакомъ подозвалъ его къ себ,
— Въ чемъ дло, другъ мой?—спросилъ Поль, слдуя за нимъ.
— Графъ,— сказалъ старикъ,— у невсты нтъ ни одного су. Мое мнніе — отложить совщаніе до другого раза, дабы вы могли хорошенько обдумать положеніе дла и принять соотвтственное ршеніе.
— Г-нъ Поль,— сказала Натали,— позвольте и мн сказать вамъ два слова.
Г-жа Евангелиста казалась совершенно спокойной, но нтъ сомннія въ томъ, что ни одинъ изъ евреевъ, подвергавшихся пытки въ средніе вка, не испытывалъ въ котл съ кипящимъ масломъ тхъ ужасныхъ мукъ, которыя испытывала г-жа Евангелиста въ своемъ фіолетовомъ бархатномъ плать. Солоне гарантировалъ ей, что бракъ этотъ состоится, но онъ не сказалъ ничего относительно средствъ, которыми онъ надялся добиться успха, и она невыразимо страдала.
Непослушаніе Натали обезпечило торжество матери. Натали замтила тревогу г-жи Евангелиста и начала догадываться о томъ, что происходило вокругъ нея. Самыя противорчивыя чувства волновали сердце молодой двушки, убдившись въ успх своего кокетства, она почувствовала угрызенія совсти. Не осмливаясь порицать дйствія матери, она была конфужена этой игрой, направленной къ извстной цли. Но вмст съ тмъ ею овладло ревнивое желаніе узнать, любитъ ли ее Поль настолько, что ршится пренебречь всми затрудненіями, о которыхъ у поминала ея мать и на которыя указывало мрачное лицо стараго нотаріуса. Вс эти ощущенія толкнули молодую двушку на поступокъ, который боле содйствовалъ ея торжеству, чмъ самыя хитрыя козни.
— Поль,— сказала она графу вполголоса — она въ первый разъ назвала его по имени,— Поль, если бы между нами встали какія-нибудь препятствія, то помните, что я освобождаю васъ отъ вашихъ общаній и позволяю вамъ взвалить на меня вс послдствія разрыва.
Въ выраженіи лица Натали было столько благородства и въ голос звучала такая искренность, что Поль ее могъ сомнваться въ ея безкорыстіи и въ ея незнаніи факта, о которомъ только-что сообщилъ ему Матіасъ. Онъ поцловалъ руку молодой двушки, и этотъ поцлуй говорилъ, что для него любовь выше всякихъ другихъ соображеній.
Натали вышла изъ комнаты.
— Графъ, умоляю васъ не длать глупостей,— сказалъ старый нотаріусъ, подходя къ своему кліенту.
Поль задумался. Озъ разсчитывалъ, что капиталъ невсты будетъ приносить не мене пятидесяти тысячъ франковъ ренты, такъ что въ общемъ у него будетъ около ста тысячъ франковъ годового дохода. Какъ бы ни былъ влюбленъ человкъ, ему нелегко перейти сразу отъ ста тысячъ франковъ ренты къ сорока тысячамъ, да еще чувствовать себя навсегда связаннымъ съ женщиной, привыкшей къ роскоши.
— Дочь моя ушла, не можете ли вы объяснить мн, что произошло?— спросила г-жа Евангелиста, подходя съ величественнымъ видомъ къ нотаріусу.
— Сударыня,— произнесъ Матіасъ, смущенный молчаніемъ Поля,— произошло недоразумніе, которое вынуждаетъ насъ отложить…
Тутъ Солоне вышелъ изъ маленькой гостиной и прервалъ своего стараго коллегу фразой, которая возвратила жизнь Полю. Смущенный воспоминаніемъ о томъ, что онъ въ порыв страсти нашептывалъ въ этотъ вечеръ Натали, Поль совершенно растерялся и готовъ былъ броситься въ пропасть.
— Г-жа Евангелиста иметъ возможность расплатиться съ дочерью,— сказалъ молодой нотаріусъ развязнымъ тономъ.— У нея есть сорокъ тысячъ франковъ ренты въ пятипроцентныхъ бумагахъ, биржевая цнность которыхъ равняется восьмистамъ тысячъ франковъ. Этотъ отель съ садомъ можетъ быть оцненъ въ двсти тысячъ франковъ. Такимъ образомъ моя кліентка можетъ по брачному договору передать на имя дочери голое право собственности на эти цнности, такъ какъ я полагаю, что графъ не иметъ намренія лишать свою тещу всякихъ средствъ къ существованію. Если г-жа Евангелиста растратила часть своего состоянія, то она почти сполна возвращаетъ все, что слдуетъ дочери.
— Мы, женщины, несчастнйшія существа на свт, такъ какъ ровно ничего не смыслимъ въ длахъ,— сказала г-жа Евангелиста.— Что означаетъ голое право собственности?
Поль былъ въ восторг, предвидя возможность уладить дло. Старый нотаріусъ, замтивъ ловушку, въ которую Поль усплъ уже попасть одной ногой, пробормоталъ:
— Мн кажется, что надъ нами издваются.
— Если моя кліентка желаетъ послдовать моимъ совтамъ, то она должна прежде всего обезпечить свое спокойствіе,— продолжалъ молодой нотаріусъ.— Жертвуя собой, она должна, по крайней мр, имть увренность, что никто не станетъ тревожить ее. Неизвстно, кто кого переживетъ. Поэтому графъ де-Манервиль долженъ признать въ договор, что получилъ сполна капиталъ мадемуазель Натали, завщанный ей отцомъ.
Матіасъ не могъ боле скрытъ своего негодованія, оно сверкало въ его глазахъ и въ выраженіи побагроввшаго лица.
— И этотъ капиталъ,— спросилъ онъ дрожащимъ голосомъ,— равняется?..
— Одному милліону пятидесяти тысячамъ франковъ…
— Вы бы потребовали лучше, чтобы графъ отдалъ по договору все свое состояніе будущей жен!— воскликнулъ Матіасъ.— Это было бы все-таки честне того, что вы требуете отъ насъ. Но я не желаю присутствовать при разореніи Поля де-Манервиля и потому удаляюсь.
Онъ сдлалъ нсколько шаговъ по направленію къ двери, но вернулся и, обращаясь въ г-ж Евангелиста, сказалъ:
— Не думайте, сударыня, что я считаю васъ солидарной съ тмъ, что высказалъ только что мой коллега. Я считаю васъ честной женщиной, ничего не понимающей въ подобныхъ длахъ.
— Благодарю, коллега,— сказалъ Солоне.
— Какіе тамъ счеты между нами!— подхватилъ Матіасъ.— Вы должны, по крайней мр, узнать, сударыня, какія могли бы быть послдствія предложенія г-на Солоне. Вы еще молоды и красивы, вы можете выйти замужъ… О, сударыня, не отрицайте, кто же можетъ поручиться за себя?
— Я не думала, г-нъ Матіасъ, что отъ меня могутъ ожидать въ тридцать девять лтъ такого безумія, посл того какъ я оставалась въ теченіе семи лтъ вдовой, отклонивъ изъ любви къ дочери самыя блестящія предложенія. Если бы мы не толковали о серьезномъ дл, я приняла бы это предположеніе за оскорбленіе.
— Ме кажется, что гораздо боле тяжкимъ оскорбленіемъ было бы предположеніе, что вы не можете боле выйти замужъ. Но не будемъ говорить о вашемъ замужеств. Предположимъ — и мы вс горячо желаемъ этого,— что вы проживете еще сорокъ пять лтъ. Такъ какъ вамъ предоставляется пожизненное пользованіе доходности съ имущества г. Евангелиста, то дтямъ вашігмъ остается только поставить зубы на полку.
— Что означаютъ ваши выраженія?— спросила вдова.— Что значитъ: ‘пожизненное пользованіе доходами’ и ‘доставить зубы на полку?’
Солоне улыбнулся.
— Я объясню вамъ сейчасъ мою мысль,— сказалъ Матіасъ,— Если ваши дти благоразумны, то они должны думать о будущемъ. Думать о будущемъ — значитъ откладывать половину своихъ доходовъ въ разсчстъ на приращеніе семьи. Полагая даже, что у нихъ будетъ только двое дтей, этотъ разсчетъ вызывается необходимостью дать имъ хорошее воспитаніе, а потомъ изрядное приданое. Такимъ образомъ, дочь ваша и ея мужъ должны будутъ ограничиться двадцатью тысячами франковъ ренты, тогда какъ каждый изъ нихъ расходовалъ около пятидесяти тысячъ франковъ до брака. Но это еще далеко не все. Моему кліенту придется въ одинъ прекрасный день отдать отчетъ своимъ дтямъ въ полученной имъ отъ матери сумм — 1.100.000 франковъ. Предположимъ, что жена графа умретъ раньше его тещи, каково же будетъ его положеніе передъ дтьми? Нтъ, подписать подобный договоръ значитъ броситься въ Жиронду со связанными руками и ногами! Вы желаете счастья вашей дочери. Если дйствительно она будетъ любить своего мужа, въ чемъ мы, нотаріусы, никогда не сомнваемся, то она должна раздлять вс его заботы. О, сударыня, эти заботы убьютъ вашу дочь! Вдь ей придется познакомиться съ нуждой, да, съ нуждой, потому что люди, привыкшіе тратить сто тысячъ франковъ въ годъ, должны чувствовать нужду, имя не боле двадцати тысячъ франковъ ежегоднаго дохода. Если графъ, ослпленный любовью, готовъ длать глупости, то жена его сама будетъ упрекать его за нихъ въ тяжелую минуту жизни. Я защищаю интересы вашихъ дтей и ваши собственные, сударыня.
‘Ну, теперь старикъ истощилъ, кажется, весь запасъ своего пороха’, подумалъ Солоне, бросая взглядъ на свою кліентку и точно говоря ей: ‘Начинайте!’
— Есть средство устранить возникшія недоразумнія,— произнесла спокойнымъ голосомъ г-жа Евангелиста,— могу сохранить для себя только небольшую пенсію, которая дала бы мн возможность поступить въ монастырь. Въ такомъ случа вы могли бы теперь же получить все мое состояніе. Я согласна отказаться отъ свта, если только это можетъ содйствовать счастью моей дочери.
— Сударыня,— сказалъ старый нотаріусъ,— необходимо серьезно обдумать данное положеніе и потому лучше всего отсрочить ршеніе этого вопроса.
— О, Боже,— воскликнула г-жа Евангелиста, чувствуя, что отсрочка погубитъ дло,— все, кажется, ясно тутъ! Я испанка и креолка, я не могла представить себ всего, что осложняетъ бракъ во Франціи. Я не подозрвала, что прежде, чмъ выдать замужъ мою дочъ, я должна знать, насколько времени Богу угодно будетъ продлить мои дни, не подозрвала, что продленіе моей жизни будетъ несчастьемъ для моей дочери и что съ моей стороны гршно существовать. Когда мужъ мой женился на мн, у меня не было ничего, кром имени и личныхъ преимуществъ. Но какія богатства могутъ сравниться съ славнымъ именемъ? Моимъ приданымъ были: красота, счастье, происхожденіе и воспитаніе. Можно ли пріобрсти за деньги вс эти сокровища? Если бы отецъ Натали могъ слышать вс наши разсужденія, его благородная душа получила бы тяжелый ударъ, который омрачилъ бы его спокойствіе въ раю. Я растратила и, можетъ быть, самымъ безразсуднымъ образомъ нсколько милліоновъ, и, однако, онъ ни разу не выказалъ мн ни малйшаго недовольства. Со времени его смерти я стала разсчетливе, я сократила, насколько могла, свои расходы. Но лучше всего теперь же прервать эти переговоры и разойтись. Графъ де-Мапервилъ такъ подавленъ, что я…
Трудно передать впечатлніе, произведенное на присутствовавшихъ словомъ ‘разойтись’. Вс четверо заговорили одновременно.
— Испанцы женятся по-испански, а французы должны быть благоразумны и слдовать обычаямъ своего народа,— сказалъ Матіасъ.
— Ахъ, сударыня,— воскликнулъ Поль, выходя изъ своего оцпеннія,— вы ошибаетесь насчетъ моихъ чувствъ!
— Здсь рчь идетъ не о чувствахъ,— замтилъ старикъ, желая образумить своего кліента.— Мы ршаемъ судьбу трехъ поколній и должны разршить представившіяся затрудненія.
— Въ такомъ случа женитесь и не придирайтесь,— сказалъ Солоне.
— Не придирайтесь! Вы называете придирками желаніе защитить интересы семьи — отца, матери, дтей!
— Да,— продолжалъ Поль, не слушая ихъ,— я оплакиваю свою расточительность въ прежніе годы, оплакиваю свое растраченное состояніе, которое дало бы мн теперь возможностъ прекратить споръ однимъ словомъ. Клянусь Богомъ, что въ данную минуту я совсмъ не думаю о себ, скромная, тихая жизнь въ Ланстрак нисколько не пугаетъ меня. Но не придется ли мадемуазель Натали отказаться отъ всхъ своихъ привычекъ и наклонностей? Мы будемъ ужасно стснены,
— Откуда же черпалъ Евангелиста свои милліоны?— спросила вдова.
— Евангелиста,— возразилъ съ живостью старый нотаріусъ,— велъ крупныя торговыя дла, отправлялъ свои корабли въ далекія страны и зарабатывалъ большія суммы. Поль де-Манервиль долженъ жить опредленными доходами съ своего капитала.
— Есть еще одно средство привести всхъ къ соглашенію,— сказалъ Солоне рзкимъ голосомъ, который сразу заставилъ всхъ замолчать.
— Г-жа Евангелиста,— сказалъ Солоне посл небольшой паузы,— можетъ передать теперь же свои процентныя бумаги, дающія ей 5%, и немедленно приступить къ продаж отеля. Я могу гарантировать ей за продажу отеля триста тысячъ франковъ, изъ которыхъ она передастъ вамъ сто пятьдесятъ тысячъ франковъ. Такимъ образомъ вы получите отъ нея девятьсотъ пятьдесятъ тысячъ франковъ. Правда, это не составляетъ всего капитала, оставленнаго г. Евангелиста дочери, но поищите-ка, найдется ли во Франціи много невстъ съ такимъ приданымъ!
— Прекрасно,— сказалъ Матіасъ.— Но на какія средства будетъ существовать г-жа Евангелиста?
При этомъ вопрос, въ которомъ слышалось согласіе принять предложеніе, Солоне почувствовалъ радость. ‘Ну, вотъ мы и поймали тебя, старый волкъ!’ подумалъ онъ.
— Г-жа Евангелиста?— подхватилъ онъ.— У нея останутся сто пятьдесятъ тысячъ франковъ отъ продажи отеля. Сумма эта вмст съ той, которая выручится отъ продажи обстановки, можетъ быть помщена такимъ образомъ, что обезпечитъ г-ж Евангелиста двадцать тысячъ франковъ ренты. Графъ дастъ ей квартиру у себя. Въ Ланстрак мста много, а въ Париж у васъ свой домъ,— обратился онъ къ Полю,— ваша теща можетъ жить вмст съ вами. Женщина, которая не должна вести своего дома, можетъ считать себя богатой при двадцати тысячахъ франковъ рейты. У г-жи Евангелиста нтъ никого на свт, кром дочери, графъ также не иметъ близкихъ родственниковъ, стало быть, столкновеній пока не предвидится, и при такихъ условіяхъ теща и зять могутъ слиться, образуя одну семью. Г-жа Евангелиста будетъ вносить нкоторую сумму изъ своей ренты для пополненія дефицита,— вы знаете,насколько она великодушна и далека отъ мелочности,— она никогда не будетъ бременемъ для своихъ дтей, Итакъ, вы будете жить въ мир и согласіи, располагая рентой въ сто тысячъ франковъ, не находите ли вы, что эта сумма можетъ удовлетворить не только насущнымъ потребностямъ, но и дастъ возможность молодымъ наслаждаться жизнью въ любомъ мст? И, поврьте мн, молодая чета часто чувствуетъ необходимость въ присутствіи третьяго лица… Что же можетъ быть отрадне присутствія преданной, любящей матери?
Полю казалось, что онъ слышитъ голосъ ангела. Онъ взглянулъ на Матіаса, желая узнать, раздляетъ ли и тотъ его восхищеніе увлекательнымъ краснорчіемъ Солоне, не подозрвая о томъ, что нотаріусы, какъ и адвокаты, нердко прикрываютъ страстными словами холодный разсчетъ.
— Настоящій рай! Пробормоталъ старикъ.
Удрученный увлеченіемъ своего кліента, Матіасъ услся на оттоманк, склонивъ голову на руку и погрузившись въ размышленіе. Ему была хорошо знакома вся эта фразеологія, въ которую дловые люди облекаютъ свои козни, и его нелегко было провести такимъ путемъ. Сидя вдали отъ другихъ, онъ принялся наблюдать за своимъ коллегой и за г-жей Евангелиста, бесдовавшей съ Полемъ, онъ не могъ сомнваться въ томъ, что иметъ дло съ искусно подготовленнымъ заговоромъ, и старался уловить какой-нибудь слдъ этого заговора на лицахъ своихъ противниковъ.
— Сударь,— обратился Поль къ Солоне,— благодарю васъ за желаніе уладить наше дло. Затрудненія устраняются гораздо легче, чмъ я предполагалъ… конечно, если предположить, что предложенная комбинація соотвтствуетъ вашимъ желаніямъ,— прибавилъ онъ, обращаясь къ г-ж Евангелиста.— Мн не хотлось бы доставить вамъ какое-нибудь стсненіе.
— О, я буду радоваться всему, что составитъ счастье моихъ дтей. Не думайте обо мн.
— Но мы должны думать о васъ!— воскликнулъ Поль.— Если существованіе ваше не будетъ обезпечено, мы, Натали и я, будемъ страдать не мене вашего.
— Не безпокойтесь, г-нъ графъ, мы уладимъ и этотъ вопросъ,— сказалъ Солоне.
‘Ага,— подумалъ Матіасъ,— они заставятъ его еще поцловать розги, которыми собираются высчь его!’
— Успокойтесь,— продолжалъ Солоне,— въ данное время спекулятивная горячка настолько охватила Бордо, что нетрудно найти очень выгодное помщеніе капитала взамнъ пожизненной ренты. Изъ продажи отеля и обстановки могу гарантировать г-ж Евангелиста двсти пятьдесятъ тысячъ франковъ. Я берусь помстить эту сумму подъ первую закладную имній, оцненныхъ въ милліонъ, и гарантирую десять процентовъ, т. е. двадцать пять тысячъ франковъ ренты. Такимъ образомъ части обоихъ сторонъ почти равны. Поль де-Манервиль иметъ сорокъ тысячъ франковъ ренты, составляющихъ пять процентовъ съ его капитала, а мадемуазель Натали вноситъ сорокъ тысячъ франковъ ренты и сто пятьдесятъ тысячъ франковъ, которые могутъ дать семь тысячъ франковъ ренты, итого 47.000 франковъ.
— Это совершенно ясно,— замтилъ Поль.
Солоне въ конц своей рчи бросилъ многозначительный взглядъ на г-жу Евангелиста, который говорилъ: ‘Выдвиньте резервы!’ Взглядъ этотъ не ускользнулъ отъ Матіаса.
— Но,— воскликнула г-жа Евангелиста голосомъ, въ которомъ звучала искренняя радость,— вдь я могу дать Натали мои брилліанты! Они стоятъ, по крайней мр, сто тысячъ франковъ.
— Мы можемъ произвести оцнку ихъ,— сказалъ нотаріусъ.— Это сразу измняетъ положеніе дла. Въ такомъ случа графъ дйствительно можетъ выдать росписку въ томъ, что получилъ сполна весь капиталъ, завщанный отцомъ мадемуазель Натали, не требуя отчета отъ опекуна. Если г-жа Евангелиста отказывается отъ всего съ чисто испанскимъ великодушіемъ, то мы считаемъ себя обязанными выдать ей эту росписку.
— Безъ сомннія,— вмшался Поль,— но я крайне смущенъ этимъ великодушіемъ.
— Разв дочь моя не часть меня самой?— спросила г-жа Евангелиста.
Радость, освтившая лицо г-жи Евангелиста, и то обстоятельство, что она такъ поздно вспомнила о своихъ брилліантахъ, подтвердили подозрнія стараго Матіаса.
— Сцена эта была заране подготовлена ими,— сказалъ себ старикъ.— Неужели же этотъ бдный птенецъ, родившійся на моихъ глазахъ, будетъ ощипанъ тещей и изжаренъ въ огн любви женою? Неужели же я такъ заботливо оберегалъ его земли только для того, чтобы он ухнули въ одинъ вечеръ? Отдать три съ половиною милліона, ради милліона ста тысячъ франковъ приданаго, которое эти женщины заставятъ его прость въ первый же годъ!..
Открывая въ душ г-жи Евангелиста намренія, которыя, правда, нельзя было отнести къ извстнымъ рубрикамъ преступныхъ дяній — обману, краж или надувательству, но которыя заключали въ себ зачатки всхъ этихъ пороковъ, старикъ Матіасъ не испытывалъ ни благороднаго негодованія, ни презрнія. Онъ не былъ склоненъ къ мизантропіи, благодаря своей профессіи, онъ привыкъ къ ловкимъ продлкамъ свтскихъ людей, тонкимъ мошенничествамъ, боле преступнымъ, чмъ убійство, совершенное на большой дорог несчастнымъ бродягой, котораго наказываетъ гильотина. Въ высшемъ свт вс эти сцены, вс эти дипломатическіе конгрессы являются темными углами, въ которые бросается накопившійся въ дом соръ. Охваченный жалостью къ своему кліенту, старикъ съ печалью вглядывался въ будущее, не предвщавшее ничего хорошаго.
— Ладно, будемъ сражаться тмъ же оружіемъ и разобьемъ ихъ!— сказалъ онъ себ.
Въ эту минуту Поль, Солове я г-жа Евангелиста, смущенные молчаніемъ старика, взглянули на него, выжидая его отвта.
— Ну-съ, дорогой Матіасъ, чтобы скажете?— спросилъ Поль.
— Я выскажу вамъ откровенно свое мнніе,— сказалъ неумолимый старикъ.— Вы недостаточно богаты, чтобы длать глупости. Земля Ланстракъ, приносящая три процента, съ замкомъ и его обстановкой стоитъ больше милліона франковъ, фермы Грасоль и Гаде и имніе Бельрозъ можно оцнить въ милліонъ, ваши два отеля со всей обстановкой составляютъ третій милліонъ. Мадемуазель Натали иметъ восемьдесятъ тысячъ франковъ въ процентныхъ бумагахъ, на сто тысячъ франковъ брилліантовъ, да еще сто пятьдесятъ тысячъ франковъ — всего милліонъ сто пятьдесятъ тысячъ фраковъ. А между тмъ мой коллега утверждаетъ, что состояніе обихъ сторонъ, вступающихъ въ бракъ, равны! Затмъ онъ требуетъ, чтобы мы выдали росписку въ полученіи одного милліона ста пяти десяти тысячъ франковъ, тогда какъ мы получаемъ всего одинъ милліонъ пятьдесятъ тысячъ франковъ. Вы выслушиваете все это, г-нъ Поль, съ восторгомъ влюбленнаго и полагаете, что старикъ Матіасъ, который не влюбленъ, совершенно забылъ ариметику и не видитъ разницы между рентой, приносимой землей, и рентой, приносимой процентными бумагами! Я достаточно пожилъ на свт и усплъ убдиться въ томъ, что капиталъ при самомъ выгодномъ помщеніи его подвергается постоянному риску и что, наоборотъ, земля постоянно поднимается въ цнности. Вы призвали меня въ качеств защитника вашихъ интересовъ, графъ. Предоставьте же ма защиту ихъ или позвольте удалиться.
— Если вы ищите капитала, равнаго вашему,— сказалъ Солоне,— то нечего и толковать, такъ какъ у насъ нтъ трехъ съ половиной милліоновъ. Да, у насъ есть только одинъ несчастный милліонъ, т. е., втрое больше приданаго принцессы австрійскаго дома! Бонапартъ получилъ всего двсти пятьдесятъ тысячъ франковъ за Маріей-Луизой.
— Марія-Луяза погубила Бонапарта,— проворчалъ Матіасъ.
Г-жа Евангелиста поняла смыслъ этого замчанія.
— Если вс наши жертвы не ведутъ ни къ чему,— воскликнула она,— то я не желаю продолжать этихъ унизительныхъ переговоровъ. А разсчитываю на то, что все, что произошло, останется между нами, и отказываюсь отъ чести назвать г-на Поля де-Манервиль моимъ зятемъ.
Молодой нотаріусъ ясно предвидлъ вс моменты этой борьбы. Теперь наступила минута, когда г-жа Евангелиста должна была восторжествовать. Она пожертвовала всмъ, поразила всхъ своимъ великодушіемъ, не было сомннія въ томъ, что Поль приметъ вс условія, заране установленныя нотаріусомъ Солоне и его кліенткой. Точно часовая стрлка, повинующаяся цлой систем колесъ, такъ Клодъ шелъ по намченному пути къ намченной цли.
— Какъ, сударыня,— воскликнулъ Поль,— вы можете порвать въ одно мгновеніе…
— О, графъ, когда дочери моей исполнится двадцать одинъ годъ, она приметъ отъ меня вс счеты и выдастъ мн требуемую квитанцію. У нея будетъ милліонъ франковъ и она можетъ выбрать мужа между сыновьями любого изъ пэровъ Франціи, вдь она принадлежитъ въ роду Casa-Real!
— Г-жа Евангелиста права,— сказалъ Солоне.— Зачмъ же ей теперь подвергаться всмъ этимъ непріятностямъ, когда черезъ четырнадцать мсяцевъ мадемуазель Евангелиста достигнетъ совершеннолтія и дло уладится весьма просто?
— Матіасъ,— воскликнулъ Поль съ отчаяніемъ,— вы губите меня!
