Борисовка
Борисовка
Ты знаешь край, где все обильем дышет,
Где реки льются чище серебра,
Где ветерок степной ковыль колышет
В вишневых рощах тонут хутора…
Граф Алексей Толстой.
Борисовка, Шереметев Сергей Дмитриевич, Год: 1889
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Шереметев С.Д. Борисовка // Русский архив, 1892. — Кн. 3. — Вып. 10. — С. 199-203.
Сетевая версия М. Вознесенский 2006.
Летом 1873 года случилось мне впервыя побывать в Kиeве и в Борисовке. Впечатления этих двух поездок сливаются, и никогда мне их не забыть. Меня давно и сильно влекло в Малороссию.
Был знойный летний день, когда поезд наш подходил к Белгороду. Скромный ныне уездный город Курской губернии был когда-то местопребыванием Белгородских владык и воевод. Весело и приветливо разбросаны безчисленныя белыя мазанки Белгорода среди зелени садов и на скатах меловых гор. В стороне виднеется окруженный садом загородный дом Курских архиереев. Среди города красуется древний собор. Лошади нас дожидались у станции, и мы тотчас же двинулись в путь. От Белгорода до Борисовки верст 40 (от станции Веселая Лопань на половину ближе). Мы ехали полями чернозема, пересеченными оврагами и мелколесьем. Жар уже свалил, и легко было дышать на этом просторе. К вечеру подкатили мы к большой и людной слободе на низменном берегу Ворсклы. Перед нами на противоположном крутом берегу, покрытом лесом, возвышался монастырь. Ряд зданий уступами спускался к реке в море зелени. Это Тихвинская Борисовская женская обитель, основанная фельдмаршалом Борисом Петровичем Шереметевым, и любимая слобода его Борисовка.
Мы остановились в поместительном каменном доме в два этажа. Средину верхняго этажа составляла зала, довольно просторная, с портретами по стенам. Я занял небольшую угловую комнату окнами в сад. У самаго окна красовалась белая акация, вся в цвету, с глухо опущенными ветвями. Тут же неподалеку виднелось [200] деревянное здание—изба, над которою устроена настройка в видe деревяннаго чехла для хранения от порчи. Над дверьми незатейливыми Латинскими буквами начертано: ‘Herieralnaia eta kwartera’. Это тот самый домик, в котором пребывал Петр Великий после Полтавскаго боя. Здесь же Борис Петрович Шереметев привел в исполнение обет построить обитель в честь Тихвинской Божией Матери, празднование которой 26-го Июня было кануном Полтавы.
Я пытался не раз проникнуть в этот дом, но безуспешно: он сплошь до самаго потолка был завален бумагами Борисовскаго архива. Тут же у дома ряд пушек. В двух шагах от него небольшой сад вплоть до Ворсклы. Сама усадьба среди слободы на низменном месте, но изба была перенесена сюда и первоначально находилась на правом высоком берегу на поляне, близ нынешняго монастыря.
Между портретами в доме любопытно изображение фельдмаршала в кольчуге, напоминающее вполне его портрет в редкой Польской книге, принадлежащей нашей библиотеке. Книга под заглавием: ‘Shiva heroicznych dzie ljasnye wjelmoznego I. M. Pana Borysa Petrowicza Szeremety, Carskiego Przeswietlego Majestatu Bliznego Bojarzyna у Woiewody Kazanskiego у Bialogrodskiego rozradow, у Namiesnika Wiatskiego. Przez unizonego sluge Piotra Terleckjego, przy szczesliwym nad czterma oraz Tureckimi Miasty Kazikiermen, Muberekkiermen, Mustritkiermen у Aslam-horod triumfie. Ogloszona Roku, klorego slawa z niebieskiey krainy milym glosem zbrzmiala na ziemskie niziny. 1691. Д. А. Ровинский почему-то считает этот портрет изображением Мазепы, но мнение это отпадает в виду существования портрета фельдмаршала в Борисовке.
Борис Петрович особенно чтил икону Божией Матери Тихвинския: она сопровождала его во всех походах. Дед мой граф Николай Петрович, в письме к митрополиту Амвросию так говорит о чествовании фельдмаршалом Тихвинской иконы: ‘Высокопреосвященный владыко, милостивый мой архипастырь! Подвиги усердия и трудов, посвященных отечеству, в Бозе покоющагося деда моего фельдмаршала графа Бориса Петровича, создавшись достопамятны соотечественникам, наипаче оставили почтеннейшее влияние в чувствиях потомства его, всегда шествуя по стезям горячей веры, все упование единственно возлагал он на Бога и всегда утверждался в том, что веpa сопутствовала известным его подвигам. В сих правилах он имел наиживейшую веpy к иконе Божией Матери, сопровождавшей его во всех походах, и ни одной баталии не начинал без молебствия образу сему, и так что оный всегда в нарочито приготовленной крытой повозке предшествовал армии, и дед мой, ехав возле без шляпы, слушал молитвословие, священнослужителями в той же повозке совершаемое’. [201]
Икона эта, драгоценная семейная святыня, до кончины отца моего хранилась в нашей образной на Фонтанке, вместе с походною его церковью-палаткой. Сохранилась и кольчуга его, пробитая пулею под Полтавой.
Желание Бориса Петровича основать монастырь приведено было в исполнение в 1714 году. Основанием служит его ‘Завет’, писанный его рукою и хранившийся в Борисовке. ‘1714 г. Генваря 1-го дня завет блаженныя памяти генерал-фельдмаршала графа Бориса Петровича Шереметева о содержании монастыря девическаго Тихвинской Пресвятой Владычицы Богородицы, на каковом основании оному быть и какую ругу производить, его высокографскаго сиятельства власною рукою надписал, и много своею рукою изволил писать, который в архиве слободы Борисовки между прочими делами по листочкам в разных местах едва собран, для березки, чтоб от небрежения и совсем не утратился, отдан на сохранение в сей Богоматери монастырь для вечнаго соблюдения потомству, который хранит за печатью в ризнице, на вечное поминовение’. Так записано одним из местных управителей прошлаго века.
Из первых же слов этого завета ясно видна цель, руководившая основателем, и образ его мыслей:
‘Иметь в той обители двенадцать сестер, третью на десять игуменью, и все бы старицы умели грамоте, кроме старухи, которая принята с крылошанкою, а протчия, которыя иныя обретаются в Борисовке, а крылоса править не умеют, тем отказать, а как зберутца все старицы, и им велеть меж себя выбрать в игуменьи, ково Дух Святый изберет’…
По поводу этих слов вот что говорит составитель Описания Борисовскаго монастыря архимандрит Леонид: ‘Какой замечательный урок нынешним благотворителям, которые иногда, пожертвовав Бога ради небольшую сумму на какую-либо монастырскую потребу, домогаются, чтобы она была исполнена непременно по их указанию, плану или проекту, считая всякое благое в нем изменениe за личную себе обиду’.
Далее следуют подробности устава, а в конце ‘Завета’ приписка, кого поминать за упокой… ‘Боярина Василия, иноку Евпраксию’ и т. д. Подпись: ‘Генваря 1 дня 1714 рукою власною Борис Шереметев’.
В числе распоряжений можно обратить внимание на следующее: ‘и кто будет приходящих молебщиков, уготовать им трапезу и кормить в трапезе с медом и с пивом довольно, водки бы отнюдь не было’…
В конце приписки такое распоряжение: ‘Дать в монастырь три топора’ *)…
*) Архимандрит Леонид, Историческое Описание Борисовской Тихвинской Девичье Пустыни. Москва. 1872. [202]
Обитель расположена на живописном возвышенном берегу Ворсклы. Она составляла всегда предмет особых забот и попечений моего отца, которым даны и средства к ея обновлению. В этом отношении он был в свою очередь только исполнителем ‘заветов’ деда и отца.
‘Порядок благочиния и содержания монахинь’, писал прадед мой граф Петр Борисович, ‘в завещании описаны по самым лучшим правилам, чего ради в нем переменять ничего отнюдь не должно, а содержать то все предание, с каким намерением оной монастырь устроен, не отступая от предписаннаго устава, чтобы и малым ослаблением не давать случая к большой неблагопристойности, и как весь порядок внутренняго всегдашняго смотрения зависит от игуменьи и духовника, то надлежит, чтобы они были жития добраго’.
Так писал Петр Борисович в Борисовку от 18-го Декабря 1774 г. при посылке копии ‘с завещания батюшкина’, а дед мой Николай Петрович писал преосвященному Феогносту: ‘За первое основание считаю не переменять постановлений, которыя угодно было покойному родителю моему учредить’.
В числе немногих картин, висевших в кабинете отца моего, был большой фотографический снимок с надписью: ‘Графу Дмитрию Николаевичу Шереметеву усердное приношение от общества крестьян села Борисовки ко дню его тезоименитства 21 Сентября 1860 г.’: вид в два аршина длины, на котором изображена вся Борисовка с монастырем и даже видна отдаленная церковь села Стригунов. Здесь же изображены на первом плане и все церкви Борисовки: Успенская, Николаевская, Троицкая и Михайловская. Отец очень дорожил этим приношением. Село Борисовка — родина Г. Я. Ломакина. Отсюда в былые годы приезжали мальчики для пополнения отцовскаго хора, и эти мальчики славились своими голосами.
Мне суждено было первому из семьи посетить Борисовский монастырь. В 1873 году игуменьей была м. Максимилла (Шишкина). Посещение это мне глубоко памятно. Мы переправились через Ворсклу, круто поднялись в гору и приехали в монастырь до начала обедни. Встречи забыть нельзя. Священник с крестом в руках произнес теплое и простое слово, которое свято берегу. Ряд монахинь в длинных мантиях, крылошанки в остроконечных шлыках стояли у собора… После молебна перед иконой Тихвинской Божией Матери и осмотрев монастырь, мы воспользовались гостеприимством игуменьи Максимиллы. Собрались к ней сестры и пели канты. В монастыре занимаются изделиями и рукодельными работами и весьма искусно. Здесь долгое время в числе сестер обители жила дочь [203] Московскаго митрополита Иннокентия—м. Поликсения. Она вела частую переписку с тетушкой Е. С. Дёлер, которая и посетила ее в Борисовке и о поездке своей всегда вспоминала с восхищением.
Келии разбросаны по склону горы, среди фруктовых садов, над самою Ворсклой. С балкона кельи игуменьи вид на всю слободу, на широкие и привольные луга, исчезающие в туманной дали. На том же крутом берегу, по обе стороны обители, тянутся леса. В одну сторону молодой лес, роскошный разнообразием растительности: дуб, граб, дикая груша. В другую сторону за монастырскою оградой широкая поляна, на которой красуются отдельные вековые дубы… Здесь стояла ‘изба’. Вид этот снят художником Орловским. Одновременно им же сделан вид с берегов Ворсклы на слободу, вместе с усадьбой.
Далее за оврагом начинается настоящий лес. Мы отправились туда и добрались до крайняго его предала, где он спускается и к Ворскле, и к деревне Стригунам. Это участок Краснокутский. Ничего подобнаго не приходилось еще видеть. Это громадных размеров и прямыя, как мачты, деревья с густыми вершинами, и все сплошной, чистый дуб. Таких лесов, говорят, здесь было много. В 1873 году уцелел лишь участок Краснокутский. Полное и прочное обезпечение монастыря было заветным желанием сестер обители в 1873 году. Мы никогда не сомневались как в справедливости этого желания, так и в его осуществимости.
У монастырской ограды по направлению к полянe стоит гостинница, небольшая, но чистая, с мезонином и балконом… Отсюда вид широкий и чудный. Мы долго не могли от него оторваться… Не забыть мне этого вида с широкой поляны у опушки стараго дубоваго леса и тихаго теплаго вечера на берегу Ворсклы. Белая акация была в полном цвету. А ночь?….. Забыть-ли
……ночь над спящею Украиной,
Когда седой вставал с болота пар,
Одет был мир и сумраком и тайной,
Блистал над степью искрами Стожар,
И мнится там, через туман прозрачный,
Несутся вновь Палей и Сагайдачный.
Москва.
2 Января 1889.