Борис Пастернак, Мандельштам Осип Эмильевич, Год: 1923

Время на прочтение: 2 минут(ы)

Осип Мандельштам.
Борис Пастернак

Когда явился Фет, русскую поэзию взбудоражило ‘серебро и колыханье сонного ручья’, а, уходя, Фет сказал: ‘И горящею солью нетленных речей’. Эта горящая соль каких-то речей, этот посвист, щелканье, шелестение, сверкание, плеск, полнота звука, полнота жизни, половодье образа и чувства с неслыханной силой воспрянули в поэзии Пастернака. Перед нами значительное патриархальное явление русской поэзии Фета.
Величественная домашняя русская поэзия Пастернака уже старомодна, она безвкусна, потому что бессмертна, она бесстильна потому, что захлебывается от банальности классическим восторгом цокающего соловья. Да, поэзия Пастернака — прямое токование (глухарь на току, соловей по весне), прямое следствие особого физиологического устройства горла, такая же родовая примета, как оперенье, как птичий хохолок.
Это — круто налившийся свист,
Это — щелканье сдавленных льдинок,
Это — ночь, леденящая лист,
Это — двух соловьев поединок…
Стихи Пастернака почитать — горло прочистить, дыханье укрепить, обновить легкие: такие стихи должны быть целебны от туберкулеза. У нас сейчас нет более здоровой поэзии. Это — кумыс после американского молока.
Книга ‘Сестра моя жизнь’ представляется мне сборником прекрасных упражнений дыханья: каждый раз голос ставится по-иному, каждый раз иначе регулируется мощный дыхательный аппарат.
У Пастернака синтаксис убежденного собеседника, который горячо и взволнованно что-то доказывает, а что он доказывает?
Разве просит арум
У болота милостыни?
Ночи дышат даром
Тропиками гнилостными.
Так, размахивая руками, бормоча, плетется поэзия, пошатываясь, головокружа, блаженно очумелая и все-таки единственная трезвая, единственная проснувшаяся из всего, что есть в мире.
Конечно, Герцен и Огарев, когда стояли на Воробьевых горах мальчиками, испытывали физиологически священный восторг пространства и птичьего полета. Поэзия Пастернака рассказала нам об этих минутах — это блестящая ‘Нике’, перемещенная с Акрополя на Воробьевы горы.
1922—1923

Примечания

Россия. 1923, No 6 (февраль), с. 29. В наборной рукописи ОП статья отсутствует. Осенью 1924 г. Пастернак писал Мандельштаму: ‘… Я ничего не понимаю! Что хорошего нашли Вы во мне! Кто внушал и подсказывал Вам статьи вроде ‘Российских’ или той, что в ‘Русском искусстве’? На что Вы польстились? Да ведь мне в жизнь не написать книжки, подобной ‘Камню’!
И как давно это сделано, и сколько там, в тиши и без шума, понаоткрыто америк…’ (ВЛ, 1972, No 9, с. 159, публ. Е. В. Пастернак).
Серебро и колыханье сонного ручья…— из ст-ния Фета ‘Шепот, робкое дыханье…’ (1850).
И горящею солью нетленных речей — неточная цитата из ст-ния Фета ‘С бородою седою верховный я жрец…’ (1884). У Фета: ‘И нетленною солью горячих речей’.
Это круто налившийся свист… — из ст-ния Пастернака ‘Определение поэзии’ (из кн. ‘ Сестра моя — жизнь’, 1922).
Разве просит арум… — из ст-ния Пастернака ‘Елене’ (из кн. ‘Сестра моя — жизнь’, 1922).
Прочитали? Поделиться с друзьями:
Электронная библиотека