Н. А. Лейкинъ.
Н. А. Лейкинъ.
Мученики охоты.
Мученики охоты.
Юмористическіе разсказы.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія д-ра М. А. Хана, Поварской пер., No 2
1880.
БЛАГОТВОРИТЕЛЬНИЦА.
БЛАГОТВОРИТЕЛЬНИЦА.
Благотворительница, Лейкин Николай Александрович, Год: 1880
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Карета съ гербами на дверцахъ остановилась около грязнаго дома въ одной изъ улицъ Песковъ. Лакей соскочилъ съ козелъ и началъ расталкивать спящаго у воротъ дворника. Тотъ съ просонья выпучилъ глаза и первымъ дломъ выругался.
— Ахъ! Боже, какія слова! воскликнула смотрвшая на эту сцену въ окно кареты пожилая тощая дама съ сильно подведеннымъ лицомъ и начала опускать стекло окна.
— Не слушайте, ваше превосходительство, отвернитесь. Извстно, мужикъ пьяный. Мало-ли что онъ можетъ съ просонокъ сказать! успокоивала ее старуха-приживалка съ двумя болонками на рукахъ.
— Да, да… Только и утшаю себя тмъ, что мн за вс эти оскорбленія въ томъ мір сторицею воздастся.
— Воздастся, матушка ваше превосходительство, воздастся…
А между тмъ лакей распрашивалъ дворника:
— Гд у васъ тутъ нищіе и, сирые живутъ, которые изъ шатающихся? Иванъ Васильевъ Андреевъ, къ примру, и вдова съ четырьмя младенцами?..
— У насъ тутъ вдовъ много. Всякія есть, отвчалъ звая, дворникъ.— Вамъ полы мыть, что ли?
— Дуракъ! отчеканилъ лакей.— Барыня пріхала благотворительность учреждать… которые ежели на бдность принимаютъ.
— У насъ вс принимаютъ. Дашь на шкаликъ, такъ и я приму за твое здоровье.
— Ты говори, чортова кукла, толкомъ, а бобы-то нечего разводить… и лакей, доставъ изъ-за обшлага ливреи записку прочелъ: ‘вдова Степанида Васильева’…
— Такъ ты такъ-бы и говорилъ. Васильевы вонъ тамъ въ конц двора, въ томъ флигел, въ третьемъ этаж направо, указалъ дворникъ.
— Нашелъ-съ, ваше превосходительство. Надо на дворъ только хать, потому дворъ грязный, отрапортовалъ около дверецъ кареты лакей и вскочилъ на козлы.
Карета въхала на дворъ и остановилась около трехъэтажнаго флигеля. Изъ оконъ флигеля показались головы мужчинъ и женщинъ. Къ карет подбжали ребятишки, игравшіе на двор, и смотрли на нее въ удивленіи.
— Здсь, пожалуйте-съ. Въ третьемъ этаж вотъ по этой лстниц, доложилъ лакей, отворяя дверцы, и началъ высаживать барыню и приживалку.
— По этой лстниц? Но я умру на половин пути, съ ужасомъ сказала барыня.
— Блажени есте… начала приживалка.
— Знаю, знаю. Только ради этаго и хлопочу. Денисъ, вынь тамъ изъ кареты корзинку съ ветошью и коробку конфектъ, отдала барыня приказаніе лакею и спросила приживалку:— книжки съ тобой?
— Со мной, ваше превосходительство, со мной… Собачки-то такъ и рвутся съ рукъ погулять, да боюсь по такой грязной лстниц ихъ пустить.
— Какъ возможно! Что ты въ ум?.. Ну, веди Денисъ…
Лакей повелъ по залитой помоями лстниц, съ обгрызенными временемъ ступенями. Ребятишки со всхъ ногъ бросились впередъ. На площадк перваго этажа изъ дверей вышли какія-то растрепанныя женщины.
— Вамъ кого господа? Вы къ кому?
— Андрееву вдову… отвчала барыня.
— Намъ все равно, лишь-бы бдныя были, прибавила приживалка.— Потомъ Васильевъ…
— Васильевъ и у насъ есть. Вы войдите, сударыня. Можетъ быть этотъ самый… предложили женщины.
Барыня вошла въ кухню, перегороженную шкапами, занавсками изъ линючаго ситца, и прослдовала въ слдующую комнату съ клеенчатымъ диваномъ передъ дверью.
— Лука Васильевичъ, вотъ васъ барыня спрашиваетъ! крикнули женщины.
— Прошу покорно садиться, отвчалъ сидвшій за перепиской бумагъ плшивый мужчина въ халат и указалъ на диванъ.— Чмъ могу служить?
Барыня посмотрла на него въ лорнетъ и проговорила:
— Какая дерзость! Ну, чмъ вы мн можете служить? И наконецъ я отъ васъ услугъ не требую. Я сама вамъ пришла помочь.
— Очень пріятно… нсколько опшилъ мужчина и слъ противъ барыни и приживалки.— Что-же вамъ будетъ угодно?
— Ахъ, халатъ! поморщилась барыня.— Я не могу видть халата! Мосье, имйте хоть сколько-нибудь уваженія къ женщин, переодньтесь и тогда я съ вами поговорю.
— Пожалуй, но вдь тогда я долженъ буду переодваться при васъ. Другаго помщенія у меня нтъ. Пріятно-ли вамъ будетъ, вдругъ я брюки?…
— Ахъ, нтъ! нтъ! Но это истинное наказаніе! Сидите ужъ такъ. Изъ любви къ Богу я все стерплю.— Глафира Петровна, спусти съ рукъ собачекъ-то. Пусть он поиграютъ. Ну-съ, вопервыхъ гд-же у васъ дти?
— Я, сударыня, холостъ-съ.
— Какъ-же вы пишете, что у васъ четверо дтей и больная жена?
— То есть это къ кому-же я писалъ? недоумвалъ мужчина.
— Ко мн, какъ члену нашего комитета о бдныхъ… За ложь мы даже наказуемъ и ужъ отнюдь ничего не подаемъ.
— Да вы, сударыня, въ ум? Я вовсе отъ васъ подачки и не желаю. Я своимъ трудомъ живу. Вы блены обълись, что-ли?
— Ахъ, ахъ, ахъ! Глафира, дай спирту! Я не вынесу! взвизгнула барыня.— Да онъ грубіянъ!
— Претерпвый до конца спасется!.. ввернула приживалка, суя барын въ носъ флаконъ.
— Да, но это совсмъ разбойникъ! Денисъ, возьми скорй собачекъ на руки, а то онъ ихъ еще убьетъ пожалуй.
— Ты, любезный, говорить говори да не заговаривайся! Передъ тобой генеральша, а не свой братъ, пригрозилъ лакей, ставя на полъ корзину и ловя собакъ.
— Чихать я хочу на твою генеральшу! Она ко мн пришла, а не я къ ней. Чего она ломается?
— Я умру, я умру! Скорй, скорй вонъ отсюда! засуетилась барыня, вскочивъ съ дивана и направляясь къ дверямъ.— И это нищіе! И это бдные! О, испытаніе, испытаніе! восклицала она.
— Скатертью дорога! Не понимаю только, зачмъ васъ черти сюда носили! говорилъ мужчина.
— Ты, кудрявый, не груби, смотри, а то я съ тобой посвойски!… показалъ ему лакей кулакъ — Денисъ, finissez, finissez! останавливала барыня по французски, забывъ, что говоритъ съ лакеемъ, и поспшно вышла на лстницу.
— Вы подаяніемъ пропитающихся, сударыня, ищете? спросила ее какая-то баба, стоявшая у другихъ дверей.— Сюда пожалуйте, а то вы ошиблись, вы не туда попали. Тамъ дровокатъ живетъ. А вдова эта самая бдственная у меня на квартир стоитъ.
— Вдова Андреева и четверо дтей? спросила барыня.
— Васильева, сударыня. Андреевъ это больной, который., поправилъ лакей — Да, да Васильева. Она и есть. Пожалуйте.
Барыня въ сопровожденіи свиты вошла въ кухню. Грязный ребенокъ съ голенькими ножками сидлъ на полу и запихивалъ себ въ ротъ кулакъ. На кровати лежала нестарая еще женщина съ болзненнымъ лицомъ и кашляла. Двочка лтъ семи растопляла лучинками таганъ на шестк печки.
— Ахъ, ахъ! Какъ возможно такъ оставлять ребенка! Съ голыми ножками и на полу! воскликнула барыня.— Послушайте, вы его мать?
— Я, сударыня, отвчала женщина.— Но что-же длать? Я больна…
— Тогда надньте ему на ноги шерстяные чулки. Можно быть бдну, но заботиться о своихъ дтяхъ.— Чулки, чулки! И непремнно шерстяные.
— На что мы ихъ купимъ, коли намъ сть даже нечего? Вотъ переварки кофейныя заставила сварить да хлба на пятачокъ купила. Сахару ни крошки.
— Ахъ, бдные! На, вотъ вамъ… Денисъ, давай сюда конфекты… Вотъ это вамъ вмсто сахару.
Барыня взяла изъ рукъ лакея коробку и передала больной женщин.
— Сударыня, за двугривенный мы-бы больше были вамъ благодарны. Ну, на что намъ конфекты?
— Ничего, кушайте. Вы кашляете, а конфекты отъ кашля хорошо. А что до денежнаго вспомоществованія, то это посл. Я должна доложить о вашемъ бдственномъ положеніи комитету и тогда мы опредлимъ сумму. У насъ порядокъ такой. Вотъ кое-что изъ вещей — я могу… Денисъ, давай корзинку… Глафира, подними ребенка и посади его на кровать къ неразумной матери, приказала своимъ провожатымъ барыня и начала рыться въ корзин.— Что бы вамъ дать? Вотъ жилетъ блый пикейный есть. Возьмите. Изъ него вы можете слюнавокъ вашему ребенку сшить, а вотъ и бархатная ермолка, шитая золотомъ. Обуви у меня нтъ. Никто обуви не жертвовалъ. Хотите наколку съ цвтами?
— Сударыня, зачмъ вы насмхаетесь надъ нашей бдностью? съ упрекомъ сказала женщина.
— То есть какъ это насмхаюсь? недоумвала барыня.— Разв есть насмшка въ благотвореніи? Вотъ вамъ еще книжка душеспасительная.
— Да на что намъ эти вещи? Ну, подумайте вы хорошенько.
— Но вдь это только пока. Потомъ мы обсудимъ… И, наконецъ: ‘всякое даяніе благо и всякъ даръ совершенъ’…
Не надо намъ вашихъ даровъ. Уйдите, Бога ради уйдите! Оставьте насъ! воскликнула больная и сильно закашлялась. Барыня пристально посмотрла на нее и произнесла:
— О черная неблагодарность! И это нищіе! Домой! Скорй домой! Денисъ, Глафира, сбирайтесь! Я заболю! Я мученица! Я по прізд домой сейчасъ слягу въ постель. Я это чувствую… Я вся дрожу… Нервы… нервы…
Барыня схватилась руками за голову, и шатаясь, вышла на лстницу.