А. Б. П.
‘Русское Богатство’, No 4, 1912
Без фиговых прикрытий, Петрищев Афанасий Борисович, Год: 1912
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Безъ фиговыхъ прикрытій. Въ разгаръ учебнаго года неожиданно, безъ предупрежденія закрыта ‘частная’ средняя школа въ с. Сосновк, Моршанскаго у. 120 учащихся выброшено на улицу. Дло это у насъ очень обыкновенное. Но на сей разъ удалось совершить нчто замчательное даже при русскихъ условіяхъ. Закрытіе школы на полномъ ходу есть прежде всего тяжкое наказаніе дтей, которыя въ ней учатся, и ударъ по населенію цлаго района. Понятно, что каждую такую мру всюду, гд можно, стараются оправдать ссылками на крайнюю необходимость, напр., бороться съ сепаратизмомъ, угрожающимъ государственному единству (такъ было при массовомъ закрытіи польскихъ школъ). Гд крайнюю необходимость отыскать затруднительно, тамъ, не закрывая прямо намченную къ упраздненію частную школу, обыкновенно лишь принимаютъ мры къ ‘водворенію законнаго порядка’: лишеніе извстныхъ правъ, назначеніе строгихъ экзаменаторовъ, энергическихъ учителей, распорядительныхъ инспекторовъ… Въ конц концовъ, если сами учредители школы и оказываются вынужденными закрыть ее, то они и виноваты. Начальство дтей не наказываетъ, населенію цлаго района ударовъ не наноситъ. Все происходитъ какъ бы само собою… Пусть это фиговый листокъ. Но его все-таки считалось нужнымъ сохранять. Теперь мы имемъ примръ боле усовершенствованной школо-искоренительной тактики.
Сосновская школа такая же ‘частная’, какъ и добрая половина другихъ ‘частныхъ’ школъ. Тмъ временемъ, ‘когда начальство ушло’ и не успло по настоящему вернуться, населеніе воспользовалось весьма разнообразно. Воспользовалось, между прочимъ, и для того, чтобы хоть какъ-нибудь удовлетворить потребность въ среднемъ образованіи. По мелкимъ городамъ и даже крупнымъ селамъ возникли кружки частныхъ лицъ, за невозможностью добиться открытія государственныхъ учебныхъ заведеній, они буквально изъ ничего создали довольно густую сть ‘частныхъ’ среднихъ школъ. Открытіе послднихъ совпало какъ разъ съ тмъ моментомъ, когда начальство уже вернулось и приступило къ обширной ликвидаціи революціонныхъ своевольствъ. Громадное большинство кружковъ, позаботившихся объ открытіи школъ, при этомъ оказались всего только незаконными сообществами и, въ качеств таковыхъ, были вынуждены умереть, а открытыя ими учебныя заведенія живутъ кое-какъ, безпризорно. Кружокъ въ сел Сосновк, Тамбовской губ., принадлежитъ къ числу тхъ немногихъ счастливцевъ, которымъ удалось своевременно легализоваться (по правиламъ 4 марта 1906 г.), превратиться въ уставное ‘общество устройства, среднеучебнаго заведенія смшаннаго типа для обоего пола’. И сосновскій кружокъ не только открылъ ‘частную’ школу, но и собралъ въ теченіе друхъ-трехъ лтъ десятки тысячъ рублей, обзавелся собственными на ново построенными зданіями и т. д. Между прочимъ, однимъ изъ виднйшихъ и дятельныхъ членовъ сосновскаго общества состоитъ мстный помщикъ графъ К. А. Бенкендорфъ. Его вліяніе и его связи длали мало удобной тактику долговременной осады. Противъ затяжныхъ и хитроумныхъ средствъ гр. Бенкендорфъ, наврное, сумлъ бы найти защиту. И фортеціи народнаго образованія въ сел Сосновк пришлось брать открытымъ штурмомъ: 12 января 1912 г. губернаторъ временно пріостановилъ дятельность сосновскаго общества, а затмъ 27 января оно ‘окончательно закрыто’ губернскимъ по дламъ объ обществахъ присутствіемъ. Тмъ самымъ окончательно закрыта и содержимая обществомъ школа. Такимъ образомъ, администрація сама нанесла ударъ населенію, сама вышвырнула 120 дтей за бортъ, не проявивъ при этомъ никакихъ заботъ, чтобы хоть какъ-нибудь ихъ пристроить. И она же, стало быть, вынуждена объяснить: за что наказаны прежде всего дти и на какомъ основаніи?
Оставимъ всякія газетныя и частныя свднія. Обратимся къ строго оффиціальнымъ источникамъ. Передо мною нотаріальная копія журнальнаго постановленія тамбовскаго губернскаго по дламъ объ обществахъ присутствія отъ 27 января 1912 г. Изъ нея выясняется чудовищный и, казалось бы, совершенно невроятный принципъ. Чтобы временно удалить ребенка изъ школы или даже оставить его ‘безъ обда’, нужны все-таки хоть какіе-нибудь мотивы и резоны. Но вышвырнуть за бортъ сразу 120 дтей можно, оказывается, и безъ мотивовъ, и безъ резоновъ. Ни губернаторъ, ни губернское присутствіе не предъявляютъ къ учащимся сосновской школы никакого хотя бы чисто формальнаго обвиненія. Губернаторъ и присутстіе кое въ чемъ обвиняютъ учителей, кое въ чемъ закрытое общество. И, такимъ образомъ, судьба 120 дтей подвергнута тяжкому потрясенію, во-первыхъ, за вину учителей (которые, однако, допускаются къ преподаванію не иначе, какъ съ разршенія попечителя учебнаго округа, и дятельность которыхъ протекаетъ подъ непремннымъ наблюденіемъ правительственной инспекціи), а во-вторыхъ, за вину общества, которое только финансируетъ школу, и если можетъ имть вліяніе на чисто учебную часть, то лишь съ согласія и подъ контролемъ извстныхъ правительственныхъ учрежденій. Это даже не ‘дикая вира’. Это — просто фактически осуществляемая возможность безъ всякаго основанія, безъ тни юридическихъ мотивовъ топтать и калчить дтей. Но, быть можетъ, это длается въ силу крайней необходимости? Быть можетъ, дти поставлены вн охраны закона и наказаны за чужую вину потому же, почему ‘при тушеніи пожара бьютъ стекла’? Быть можетъ, тамбовскія власти спасали государство отъ гидры сепаратизма, революціи, отъ непріятельскаго нашествія и лишь по спопутности раздавили дтей? Увы, тамбовская администрація освободила себя даже отъ такой мотивировки. Въ чемъ виноваты учителя? Губернское присутствіе вмняетъ имъ только одно преступленіе:
посылку 7 ноября 1910 г. педагогическимъ совтомъ сосновскаго учебнаго заведенія… сочувственной телеграммы графин С. А. Толстой съ выраженіемъ соболзнованія по случаю смерти графа Л. Н. Толстого, какъ ‘великаго учителя земли русской’.
Въ ноябр 1910 г. это ‘преступленіе’ не вызвало репрессій. И понятно: въ ту пору самъ попечитель харьковаго учебнаго округа (куда входитъ и Тамбовская губернія) ‘соболзновалъ’. Впослдствіи же и самый составъ педагогическаго совта, виновный въ ‘соболзнованіи’, измнился: одни преподаватели ушли, другіе вновь назначены. И вотъ, за давнопрошедшую ‘вину’ прежнихъ, учителей наносится тяжкій ударъ населенію цлаго района, выбрасывается за бортъ 120 дтей.
Въ чемъ-же провинилось общество?
Его преступленія, оказывается, довольно многочисленны и разнообразны. Есть преступленія чисто формальныя (мелкія уклоненія отъ устава). Есть преступленія и по существу. Приведу для примра одно изъ самыхъ тяжкихъ. Общество имло своихъ представителей въ педагогическомъ совт. Въ качеств представителей было избрано 4 лица. Изъ нихъ трое, по мннію губернатора, политически неблагонадежны. Такъ, напр., у одного изъ нихъ, И. А. Медвдева,
‘въ октябр мсяц 1906 г… производился обыскъ, и, хотя вещественныхъ уликъ противъ него обыскъ этотъ, благодаря осторожности Медвдева, не далъ, тмъ не мене были добыты свднія, свидтельствовавшія объ активныхъ выступленіяхъ Медвдева при агитаціи среди населенія, посл чего Медвдевъ, по подозрнію въ сношеніяхъ съ неблагонадежными лицами, въ апрл мсяц 1908 г., снова подвергся обыску, окончившемуся для него, какъ и первый обыскъ, благополучно.
Двукратно подвергался обыску, оба раза ничего предосудительнаго не найдено, посл того, какъ видно изъ дла, былъ съ надлежащаго утвержденія епархіальной власти ктиторомъ мстной Крестовоздвиженской церкви, въ феврал 1910 г. избранъ представителемъ общества въ педагогическомъ совт, что не вызвало возраженій ни со стороны учебнаго начальства, ни со стороны общей администраціи. За вс эти ‘преступленія’ нельзя наказать самого г. Медвдева, но можно уничтожить цлое просвтительное учрежденіе, выбросить на улицу боле сотни учащихся.
Еще преступленіе — и тоже изъ наиболе тяжкихъ. Оказывается, правленіе общества въ конц 1910 г. ‘предполагало чествовать, Л. Н. Толстого,— проведеніемъ чтенія біографіи и нкоторыхъ разсказовъ его’, но мстный инспекторъ народныхъ училищъ ‘отсовтовалъ’ длать это, и правленіе отказалось отъ своей мысли, больше года прошло благополучно, а затмъ тамбовскимъ губернаторомъ усмотрнъ въ этомъ одинъ изъ признаковъ ‘ярко выраженнаго противоправительственнаго и антинаціональнаго’ направленія. Заключается ли оно въ намреніи прочитать, испросивъ предварительно разршеніе у начальства, біографію только что умершаго великаго писателя, или ‘ярко выраженная’ противоправительственность и антинаціональность усматривается въ безпрекословномъ подчиненіи совтамъ инспектора народныхъ училищъ,— въ журнал губернскаго присутствія не объяснено. Да и какія тутъ могутъ быть объясненія? Зачмъ они? Останавливаться на мотивахъ,— значило бы не замчать основного и важнаго. Явились люди и завели цлую гимназію, — да гд? Въ русскомъ сел и при томъ не въ какой либо Вятской ‘мужицкой’, а въ ‘благородной’ Тамбовской губерніи! Разв это само по себ не ‘ярко выраженный’ признакъ ‘противоправительственнаго, антинаціональнаго’ направленія умовъ? Разв это не опасное ‘наслдіе революціи’, которое должно быть ликвидировано,— и чмъ скоре, тмъ лучше!
И вс такія ‘частныя’ школы исподволь ликвидируются. До сихъ поръ ликвидація производилась способомъ сложнымъ, разсчитаннымъ на то чтобы обходить разные деликатные вопросы. Теперь самъ г. Муратовъ, администраторъ, цнимый наравн съ ялтинскимъ генераломъ Думбадзе, губернаторъ, котораго ставятъ другимъ въ примръ, показалъ, какъ надо дйствовать по-кавалерійски. Многое заставляетъ думать, что г. Муратовъ найдетъ достаточно подражателей. И если да, то ‘завоеваннымъ революціей’ школамъ матъ. А попутно наврное удастся довести до большаго совершенства и общій административный принципъ, по сравненіи съ которымъ, повторяю, даже ‘дикая вира’ — продуктъ боле высокой правовой культуры.