‘Русская Мысль’, кн.VIII, 1888
Бессмертный. Роман Альфонса Додэ. Перевод М. Н. Ремезова. Москва, 1888 г, Доде Альфонс, Год: 1888
Время на прочтение: 2 минут(ы)
Безсмертный. Романъ Альфонса Додэ. Переводъ М. Н. Ремезова. Москва, 1888 г. Изданіе редакціи журнала ‘Русская Мысль’. Цна 1 руб. съ пересылкою. Нашимъ читателямъ’пакомъ уже новый романъ автора Тартарена изъ Тараскона и Тартарена на Альпахъ, я потому намъ нтъ надобности останавливаться на этомъ произведеніи знаменитаго французскаго романиста, надлавшемъ большаго шума во Франціи и, въ особенности, въ кружкахъ, близко стоящихъ къ Французской Академія. Нкоторые изъ французскихъ критиковъ поспшили заявить, что Безсмертный есть ничто иное, какъ ‘пасквиль’ на Академію, ‘каррикатура’ на академиковъ, и что самъ по себ этотъ романъ есть слабйшее изъ всхъ произведеній Альфонса Додэ, доказывающее упадокъ его таланта. Какъ въ иныхъ критическихъ разборахъ, такъ и въ публик высказывалось мнніе, что въ Безсмертномъ изображены портреты живыхъ лицъ. Это послднее предположеніе нельзя назвать правильнымъ, какъ о томъ заявляетъ самъ авторъ и какъ о томъ свидтельствуютъ боле безпристрастные его критики.. Одно не подлежитъ сомннію, что Безсмертный есть рзвая сатира на Академію и на высшее парижское общество, причемъ, какъ и во всякой сатир, встрчаются такія черты, по которымъ многіе узнаютъ самихъ себя и своихъ знакомыхъ, или же лицъ боле или мене извстныхъ. Какъ бы то ни было, новый романъ Додэ представляетъ собою выдающееся произведеніе во французской литератур, замтно оскудвшей за послднее время. Въ немъ, конечно, не польщены Академія и парижскій ‘большой свтъ’, очень можетъ быть, что въ немъ темныя стороны парижской жизни изображены слишкомъ мрачно. Но изъ этого отнюдь не слдуетъ, чтобы нарисованная авторомъ картина была неврна дйствительности, или, чтобы она имла лишь значеніе ‘каррикатуры’. Намъ, русскимъ,не слдуетъ забывать, что въ свое время то же самое говорилось о Мертвыхъ душахъ, о Ревизор, о Гор отъ ума, о всякой сатир, изобличающей какую-либо изъ неприглядныхъ сторонъ того или другаго общества. Мы отнюдь не хотимъ поставить романъ Додэ въ уровень или даже близко къ только что названнымъ произведеніямъ Гоголя и Грибодова. Новый романъ Альфонса Додэ не иметъ права идти въ какое-либо сравненіе съ ними уже потому, что въ немъ нтъ типовъ, которые могли бы быть названы ‘безсмертными’, а есть только характеры, въ нкоторыхъ изъ этихъ характеровъ есть черты ‘типическія’, но нтъ ни одного настоящаго, дльнаго типа, хотя бы такого, какъ Тартаренъ изъ Тараскона. Ни Астье-Рею и никто изъ его товарищей не могутъ быть названы типическими академиками, какъ д’Атисъ не можетъ быть принятъ за типъ французскаго дипломата. Но за то типична вся Академія на похоронахъ безсмннаго секретаря Луазильона и въ засданіи, когда открылась подложность автографовъ Астьс-Рею, типично парижское общество на обд у герцогини Падовани и на тхъ же похоронахъ Луазильона, типиченъ дипломатическо-академическій великосвтскій кружокъ, возводящій д’Атиса въ первоклассные дипломаты, АстьеРею — въ академики такими способами, которые указаны въ роман Альфонса Додэ. И ни одинъ критикъ, изъ самыхъ враждебныхъ, не ршился заявить, что авторъ сказалъ неправду. Все разсказанное Альфонсъ Додэ ‘видлъ своими глазами’ до фальшивыхъ автографовъ включительно, накупленныхъ, правда, не историкомъ, а математикомъ, но все же членомъ Французской Академіи. Недоброжелательные критики ставятъ еще въ упрекъ автору, что его романъ лишенъ единства дйствія, составленъ изъ разрозненныхъ картинъ, связанныхъ между собою очень слабо, такъ сказать, механически. Это, пожалуй, и врно. Романа въ общепринятомъ смысл тутъ нтъ, это, на самомъ дл, рядъ эпизодовъ, но связаны они между собою единствомъ мысли, проходящей черезъ все произведеніе и придающей ему значеніе сатиры, выставляющей на видъ т страшныя язвы, которыя разъдаютъ парижское общество, парижскую семью, даже подъ снію славнаго купола Академіи, гд присуждаются ‘преміи за добродтель’, по докладу такихъ господъ, какъ Ланибуаръ, по ршенію такихъ судей, какъ Бретиньи, Данжу, Ушенаръ и имъ подобные. Что бы ни говорили францускіе критики, а Безсмертный Альфонса Додэ останется однимъ изъ замчательнйшихъ произведеній новой французской литературы, и самый шумъ, имъ надланный, служитъ неотразимымъ доказательствомъ того, что авторъ затронулъ очень больныя мста современнаго общества.