Н. A. Добролюбов
‘Беседы с детьми’ А. А. Пчельниковой
Пять выпусков. СПб., 1859
Статьи и рецензии
ПРИМЕЧАНИЯ
‘БЕСЕДЫ С ДЕТЬМИ’ А. А. ПЧЕЛЬНИКОВОЙ
‘Беседы с детьми’ А. А. Пчельниковой, Добролюбов Николай Александрович, Год: 1860
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Н. A. Добролюбов. Собрание сочинений в девяти томах. Том шестой.
Статьи и рецензии М.,—Л., ГИХЛ, 1963
Для родителей с хорошим состоянием трудно указать лучшую детскую книжку, чем ‘Беседы с детьми’. До сих пор вышло пять тетрадок, около 60 страниц каждая, очень изящно изданных, с хорошенькими рисунками и с нотами в каждой тетрадке. Цена каждой — 75 коп.
Направление ‘Бесед’ определяется в предисловии к первому выпуску. Здесь узнаем мы, что ‘Беседы’ предприняты в подражание французскому ‘Revue de l’ducation nouvelle’, {‘Обозрение современного воспитания’ (франц.). — Ред.} составляющему нечто вроде детской энциклопедии. Издательница ‘Бесед’ предполагает в ряде последовательных выпусков знакомить детей с разными предметами природы и общежития и содействовать живому, наглядному пониманию ими всего, что они изучают. Весьма справедливо говорит она об ученье детей, воспитывающихся ныне:
Родительской любви свойственна известная доля тщеславия: обыкновенно нам хочется, чтоб ребенок наш знал побольше и был бы преимущественно силен в тех знаниях, которые дают блеск в обществе и возможность подниматься в высшие слои общественной жизни. Поэтому ребенка тотчас осаждают теориями и предметами отвлеченными, которые он принимает неохотно и с трудом, они кажутся ему сухи, незанимательны, потому что он не видит им применения в своей детской жизни. Если первоначальное воспитание уже успело образовать в нем добрый нрав, то он покоряется необходимости и учится, но учится холодно, без любви к науке, не внося ее в свою действительную жизнь, а между тем в этой жизни на каждом шагу и каждый день проходят пред его глазами и чрез его руки простые, обыденные предметы, о которых он имеет самое слабое понятие и о которых всякий ремесленник, всякий простой практический человек знает гораздо больше его.
Желая противодействовать такому напряженному, неестественному и бесплодному направлению ученья, г-жа Пчельникова выражает мысль, что воспитание, если хочет быть успешным, должно пользоваться естественными наклонностями и желаниями детей и с ними сообразоваться в своем ходе. С полным сочувствием приводит она следующие слова из введения к ‘Revue de l’ducation nouvelle’:
То, к чему призывает нас интерес общественный, как раз совпадает с интересами ребенка и с его природой. Природа ребенка, его склонности, вкус, желания ведут нас именно на тот путь, который указывают нам желание родителей и польза общества. Чем полезнее и успешнее сделаем мы ученье, тем непосредственно счастливее будут дети, каждый успех наш будет соответствовать одной отертой слезе, одной невинной улыбке, одной детской радости. Как только исчезнет в преподавании отвлеченность, вместе с тем исчезнет и принуждение. Когда придет та пора, что ребенок будет поставлен в возможность свободно и естественно развивать все свои способности и давать свободный полет всем своим лучшим нравственным стремлениям, тогда наша задача будет выполнена…
Для выполнения своей задачи г-жа Пчельникова выбрала следующий способ. Она воображает мать семейства, около которой собираются дети, и заставляет ее рассуждать с ними о разных предметах, рассказывать им сказки, анекдоты, разучивать с ними легонькие песенки и т. п. В первой части, например, маменька рассказывает дочери о кухне, объясняет названия и употребление разной кухонной посуды и всяких принадлежностей стряпни, к статейке приложен хорошо сделанный рисунок, на котором представлены все предметы, упоминаемые в тексте. Таким же образом в следующих частях рассказывается о столярном искусстве, о булочной, о домашних животных, о цветах предметов и об их соответствии. Все это рассказано очень дельно и верно и при содействии рисунков легко может быть понято и усвоено детьми. Польза такого усвоения несомненна, и при обычной отвлеченности нашего воспитания особенно желательно, чтобы на такое усвоение детьми не слов и общих понятий, а самых предметов было обращено преимущественное внимание воспитателей. Очень часто приходится в нашем обществе встречать людей, рассуждающих о предметах, которым они знают только формальное определение, и делающих логические выводы из понятий, знакомых им лишь в своем общем, абстрактном значении. Так иногда вы встречаете господина, чрезвычайно логически доказывающего пользу или вред такой-то меры для государства вообще, но попросите его объяснить, как эта мера отразится на быте таких-то и таких-то сословий, в такой-то и такой-то местности, в отношении к таким-то именно явлениям жизни, — он начнет вывертываться, путаться и выкажет совершенное бессилие и незнание. Это оттого, что ему никогда не приходило в голову взглянуть на живой факт, как он есть, изучить его в действительных проявлениях, представить себе его жизненную сторону, он ограничился логическими определениями и, нашедши, что на бумаге так выходит, как ему нужно, совершенно успокоился относительно реального значения своих выводов. Та же самая история происходит в большей части наших рассуждений, даже чисто житейских: мы не знаем хорошенько ни фигуры, ни величины, ни плотности, ни цвета, ни степени упругости предметов, все как-то смутно представляется нам, и если нам приходится сравнить два предмета, мы часто становимся в тупик. Многие не вдруг ответят на вопрос: которая шире из двух улиц, по которым они ходят постоянно в течение нескольких лет, или — который выше ростом из двух приятелей, еще вчера ими виденных… Привычка к наглядному изучению предметов, к различению их формы, величины, цвета и всех качеств — очень важна при первоначальном воспитании. Ею устраняются многие ошибки в житейских суждениях, и вообще представления о предметах становятся живее и определеннее.
Кроме упомянутых нами рассказов, в ‘Беседах’ есть рассказы о некоторых предметах естественной истории: о ласточках, о попугаях-неразлучках, о просе… Кроме того, есть сказки и анекдоты, последние, впрочем, большею частью пошло-нравоучительного свойства, и нам жаль, что г-жа Пчельникова поддалась в них общей рутине детских книжек. Гораздо полезнее и естественнее кажется нам помещение в каждой тетради ‘Бесед’ — нот на легкие мотивы, с присовокуплением веселых детских песенок, в этом случае издательница предлагает воспользоваться ‘особенною склонностью детей петь или кричать нараспев’. Песенки, помещаемые в ‘Беседах’, действительно могут дать пищу этой склонности и быть приятными для детей, тем более что пение их должно быть соединяемо с играми и движением, приноровленными к содержанию песен. В каждом выпуске есть также английские и французские уроки, по методе Робертсона.2 Как образчик для матерей и воспитательниц, для указания, как надобно преподавать, эти уроки, конечно, не бесполезны. Но они постоянно являются в каждой тетради, неужели же издательница хочет напечатать курс английского и французского языка, по одному уроку, в книжках, стоящих каждая 75 коп. сер.? Это было бы очень непрактично, лучше уж издать эти уроки отдельно, а в ‘Беседах’ место их и место нравоучительных анекдотов заменить, например, рассказами из естественной истории и наглядным объяснением разных предметов домашнего и общественного быта. Это тем более желательно, что г-жа Пчельникова рассказывает очень хорошо — просто и определенно, без пошлых нежностей и ненужных обращений к ‘милым детям’.
В данный том вошли статьи и рецензии Добролюбова, первоначально опубликованные в критическом отделе ‘Современника’ с января по декабрь 1860 года. К ним присоединена статья ‘Два графа’, впервые помещенная в No 6 ‘Свистка’ в этом же году. Важнейшие из статей и рецензий тома органически связаны и развивают направление, принятое в основных статьях 1859 года — таких, как ‘Литературные мелочи прошлого года’, ‘Что такое обломовщина?’, ‘Темное царство’.
В 1860 году, несмотря на обострение тяжелой болезни и вынужденный отъезд на лечение за границу, деятельность Добролюбова получила особый размах, силу и энергию, а его идеи приобрели особую завершенность и четкость. За этот год, второй год революционной ситуации, Добролюбовым были написаны программные статьи, богатые мыслями и обобщениями, оказавшие сильнейшее воздействие на современников и прочно вошедшие в основной фонд произведений революционно-демократической мысли 1860-х годов. Таковы статьи о романе Тургенева ‘Накануне’ и о ‘Грозе’ Островского, о рассказах Марка Вовчка, о повестях и рассказах Славутинского, о ‘Кобзаре’ Шевченко и стихотворениях Никитина, о повестях Плещеева, статья, посвященная Пирогову, две большие статьи на итальянские темы. Разоблачение всяческих иллюзий относительно ‘бумажного прогресса’, безусловное осуждение всяческих сделок и соглашений либералов с крепостниками, твердая уверенность в том, что только всеобщее народное восстание может принести решительное преобразование общества на истинно человеческих основаниях, безусловная решимость всеми силами содействовать этому единственно верному выходу и ‘торопить, торопить’ его, по словам Чернышевского, — вот что лежит в основе деятельности Добролюбова в это время.
В статьях и рецензиях 1860 года продолжалось обоснование принципов ‘реальной критики’ Добролюбова с ее политическими и эстетическими требованиями к литературе. В этом отношении особенно важны такие статьи, как ‘Луч света в темном царстве’, ‘Черты для характеристики русского простонародья’, рецензии на повести и рассказы С. Т. Славутинского и стихотворения И. С. Никитина. Мысли Добролюбова о народности и идейности литературы, о критериях художественности и о реализме в литературе, о значении прогрессивной тенденции в процессе художественного воспроизведения действительности, о воспитательной роли литературы, об ее общественном назначении имели исключительное воздействие на дальнейший ход развития передовой эстетической мысли в России и не утратили своего значения и в настоящее время.
Особый цикл составляют итальянские статьи Добролюбова, написанные под живым впечатлением непосредственно наблюдавшегося критиком подъема национально-освободительного движения в этой стране. Две из них — ‘Непостижимая странность’ и ‘Два графа’ — были опубликованы в ‘Современнике’ за 1860 год (см. об этом цикле во вступительных замечаниях к статье ‘Непостижимая странность’).
Произведения Добролюбова 1860 года писались в очень тяжелых условиях. Цензурные преследования при публикации их в ‘Современнике’ были особенно свирепыми, многие острые, ясные и точные выражения критика беспощадно вымарывались, должны были подвергаться переделке целые большие эпизоды статей. Лишь в издании 1862 года многие из таких цензурных пропусков и искажений были восстановлены и исправлены Чернышевским. Ценный материал для истории текста добролюбовских статей дают и сохранившиеся в отдельных случаях рукописные автографы и типографские гранки. В примечаниях к этому тому большое место занимает поэтому указание разночтений между основными текстовыми источниками, имеющих существенное значение и иллюстрирующих те поистине неимоверные усилия и находчивость, которые пришлось проявить Добролюбову и позднее Чернышевскому, чтобы довести до читателя основные идеи статей, несмотря на цензурные рогатки.
Реальные и историко-литературные примечания к двум статьям ‘итальянского цикла’ написаны В. А. Алексеевым, ко всем остальным статьям и рецензиям — Ю. С. Сорокиным, текстологические примечания и справки по истории публикации текста ко всему тому — В. Э. Боградом.
Впервые — ‘Совр.’, 1860, No 2, отд. III, стр. 361—364, без подписи. Принадлежность рецензии Добролюбову определяется показаниями конторской книги ‘Современника’ за 1860 год (Указатель, стр. 564).
‘Беседы с детьми’ были изданы в семи частях (1858—1860) детской писательницей и педагогом А. А. Цейдлер (1830—1891) под псевдонимом Пчельниковой. В ‘Журнале для воспитания’ за 1859 год (кн. 5 и 7) Добролюбов уже откликнулся положительно на выход частей I—IV этого издания (см. рецензии в т. 4 наст. изд., стр. 358—359 и 423—424).
1. ‘Revue de l’ducation nouvelle. Journal des Mè,res et des Enfants’ (‘Обозрение современного воспитания. Журнал для матерей и детей’) вышло во Франции в 1849—1855 годах в шести книгах.
2. Робертсон — псевдоним Пьера Лафорга (1803—1871), французского педагога, применившего звуковой метод в преподавании английского языка французам.
Статьи и рецензии