Беседа[1] о упокоении труждающихся и обремененных
Беседа[1] о упокоении труждающихся и обремененных
(Напечатано в собраниях 1844 и 1848 годов).
(Напечатано в собраниях 1844 и 1848 годов).
1825
1825
——
Беседа о упокоении труждающихся и обремененных, Филарет, Год: 1825
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы. Матф. XI, 28.
Слышите, зовут: надобно ли кому итти на сей зов? Призывают ‘труждающихся и обремененных’: есть ли здесь таковые? Или нам легко и не трудно, и потому нет дела до сего призывания? Обещают ‘упокоить’: надобен ли кому покой? Или не стоит труда итти за ним, а хочется нам радости, веселия, забавы?
Спросим несколько иначе: желаете ли вы быть благополучны? Без сомнения, никто не отречется от сего. Но как назовете вы душевное состояние человека благополучнаго? Мне кажется, нет сему приличнаго имени более, как одно из двух: спокойствие, радость. Но действие радости, обыкновенной на земли, подобно действию вина, состояние радости есть состояние упоения, а упоение не продолжительно, и оставляет по себе чувство лишения, или даже тягости. Спокойствие есть состояние души здравой и трезвой, оно чувствуется не так живо, как радость, но за то более постоянно. Итак не прогневайтесь, любители радости, веселия, забавы: мы желаем, — и думаем, что для вашего благополучия обязаны желать вам, — более спокойствия, нежели радости, веселия, забавы. А кто так приучил свой вкус к земным радостям, так легко находит веселие, так неутомимо заменяет труд забавами, что ни в какую цену не ставит спокойствия: тому, — хотя, может быть, сие уже и слишком суровым покажется, — желаем даже того, чтобы он несколько испытал состояние ‘труждающихся и обремененных’. В сей суровости желания мы подражаем некоторому, весьма доброжелательному впрочем мужу: ‘исполни’, так молил он Бога — исполни ‘лица их безчестия, и взыщут Имени Твоего, Господи!’ (Пс.82:17)
Но может быть, состояние труждающихся и обремененных, и не редко, и не чуждо многим из нас: а в таком случае и успокоения искать[2] нужно, и к Упокоителю поспешить должно.
‘Приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии’, — воззвал Господь Иисус, когда пред очами Его находились Иудеи, среди которых Он проповедывал. Какое на них Он мог видеть иго, которое бы затрудняло их, и бремя, которое бы их отягчало? — Во-первых, бремя грехов, под которым и сильный Царь Израилев изнемогал подобно рабу, страждущему болью в костях от несоразмернаго силам ношения тяжестей: ‘несть мира в костех моих’, говорил Он, ‘от лица грех моих, яко беззакония моя превзыдоша главу мою, яко бремя тяжкое, отяготеша на мне’ (Пс. XXXVII, 4—5). Во-вторых, иго закона Моисеева, который Апостол Петр именно называет игом, ‘его же’, — говорит Он в изъяснении сего названия, — ‘ни отцы наши, ни мы возмогохом понести’ (Деян. XV, 10), котораго при том тяжесть, в последние дни Иудейства, удвоена и утроена была учениями и заповедями человеческими от книжников и фарисеев, ‘связуют бо’, глаголет о них Господь, ‘бремена тяжка и бедне носима, и возлагают на плеща человеческа’ (Матф. XXIII, 4). В-третьих, иго и бремя многих и различных зол и бед, лежавших на Иудейском народе вообще, и упадавших на многих из онаго порознь: например, иго власти языческой, из-под котораго хотя и силились гордые Иудеи восклонять голову, и вопиять: ‘семя Авраамле есмы, и никому же работахом николи же’ (Иоан. VIII, 33), но которое тем не менее тяготело на вые их, и восходило выше головы их, поелику — лежало даже на Первосвященстве их, и на самом облачении первосвященническом, которое Римляне держали запертым в своей крепости, — иго Синагоги, которая преследовала исповедающих истину, не угодную ея предразсудкам и властолюбию, — наконец, частныя бремена нищеты, угнетения от сильных, неправеднаго суда, болезней, печалей.
Таковыми и подобными бременами отягченных, трудностями утомленных, всех призывал к Себе Господь Иисус Христос: и поелику призывал всех без изъятия, поелику Бог ‘Отец послал’ Его ‘Спасителя миру’ (1Иоан. IV, 14), а не одному народу или времени, поелику’словеса Его не прейдут’ даже и тогда, когда ‘прейдут небо и земля’ (Мк. XIII, 31), то и теперь Он еще глаголет, и между нами ‘труждающихся и обремененных’ ищет, и к Себе призывает.
Человек, знающий за собою грех! Не ‘труждаешься’ ли ты? Не ‘обременен’ ли? Чувствуя уязвленную совесть, не усиливаешься ли ты бежать сам от себя, безплодным однакож усилием: подобно как ураненный елень бежит по лесу, но уже не может убежать от раны, которую несет с собою, а только истощается в силах? Не мечешься ль иногда, как рыба поглотившая уду, безполезными однако же порывами: потому что иго, тебя вяжущее, и бремя тяготящее, находится внутри тебя? Не есть ли для тебя грех, частию бремя, поколику тяготит душу воспоминанием соделаннаго, частию иго, поколику лишает тебя свободы, затрудняет, изнуряет привычкою, подобно как ярмом связуется, затрудняется, изнуряется работное животное? Если же тогда, как живешь во грехе, ты еще не знаешь и не чувствуешь в нем ига и бремени: тем не лучше. В сем случае ты подобен дикому под ярмом и бременем животному, которое несется по стремнинам, и чем менее испытывает затруднения, чем менее чувствует тяжесть, тем скорее может низринуться в пропасть, и совсем погибнуть: и потому в сем случае, — как сказано и прежде, — желательно, чтобы ты лучше вошел ощутительно в неприятное состояние ‘труждающихся и обремененных’, нежели оставался в опасном состоянии необузданности. Но ты, знающий беззаконие свое, как иго и бремя, не медли узнать и надежду облегчения: ‘прииди, труждающийся и обремененный’.
Человек, подвизающийся в добродетели! Не ‘труждаешься’ ли и ты? И ты не ‘обременен’ ли? Правда, если участь грешника есть иго и бремя: то уделом добродетели должна быть легкость и свобода. Но как иго и бремя греха ощущается уже после того, как он сделан: так и добродетель дает чувствовать легкость и свободу тогда, когда уже совершена будет. А легко ли достигнуть в ней совершенства? Путь ея идет на гору, крут, узок, усеян тернием. И познавать путь духовнаго совершенства, и действительно восходить по нему, трудно уже и по тому одному, что, как говорит опытный подвижник мудрости и добродетели, ‘тело тленное отягощает душу, и земное жилище обременяет ум многопопечителен’ (Прем.IX, 15). Тело же, кроме того, что тленно, и потому не выдерживает всего напряжения безсмертной души, но, или ее в ея стремлении задерживает, или подвергается опасности отторгнуться от нея и разрушиться, — кроме сего, заражено грехом, связано привычками, противными добродетели: а также и ум, кроме того, что развлекается попечениями о земном жилище своем, — кроме сего связуется предразсудками, помрачается и увлекается страстями сердца, вводится в обман призраками чувств и воображения. А сколько еще посторонних препятствий подвигу в добродетели! Обилие благ земных прельщает, недостаток их искушает, примеры совращают с пути, неправыя суждения людей полагают претыкания, гонения устрашают, там, где, по видимому, кончится ‘брань к плоти и крови’, вновь начинается брань ‘к началам, и ко властем, и к миродержителем тьмы века сего духовом злобы поднебесным’ (Еф.6:12). Кто подвизается не для того только, чтобы достать венец добродетели от людей, но для того, чтоб одержать истинную, внутреннюю победу над страстями и пороками: тому понятны жалобы, которыя слышим из уст одного из самых ревностных подвижников: ‘не живет во мне, сиречь во плоти моей, доброе. Еже бо хотети прилежит ми, а еже содеяти доброе не обретаю. Не еже бо хощу доброе, творю, но еже не хощу злое, сие содеваю. — Обретаю убо закон, хотящу ми творити доброе, яко мне злое прилежит. — Окаянен аз человек’ (Рим. VII, 18—24). Познай же и ты, для котораго самый закон добра есть[3], как бремя на хребте безсильнаго, — познай и нужду и надежду твоего или облегчения, или укрепления: ‘прииди, труждающийся и обремененный’.
Человек, постигнутый бедствием, страданием, печалию! Тебя не нужно испытывать, находишься ли ты, и полагаешь ли себя, в числе ‘труждающихся и обремененных’. Опасаться должно не того, что ты не довольно сие знаешь, но того, не чрезмерно ли сие чувствуешь, и избытком сего чувствования не затрудняешь ли сам для себя познание средств успокоения. Единственное верное средство само себя тебе открывает, собери остатки расточенных сил, приближься узнать и принять оныя: ‘прииди труждающийся и обремененный’.
‘Приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии, и Аз’ — глаголет Иисус Христос — ‘упокою вы’. Прибежище верное! Пристанище безопасное! Помощь всесильная! Защита всепобеждающая! Облегчение небесное! Покой Божественный! Только приидите. Только не отрекитесь.
Иисус Христос облегчает отягченных бременем грехов: ибо хотя бы грехи целаго мира на тебе лежали, Он подъемлет с тебя все сие бремя, переносит оное на Себя, и тем уничтожает. ‘Се агнец Божий, вземляй грехи мира’ (Ин.1:29). Если ты побежден грехом: Агнец Божий побеждает его в тебе. Если ты продан под грех: искупляет тебя. Если ты связан грехом, как ярмом: разрешает тебя. Если ты падаешь под бременем греха: возставляет тебя. Если даже ты умерщвлен грехом: Бог воскресивший Христа, и мертваго тебя ‘прегрешеньми сооживит Христом’ (Еф. II, 5), ‘кровь Христова, иже Духом Святым себе принесе непорочна Богу, очистит совесть’ твою ‘от мертвых дел, во еже служити’ тебе ‘Богу живу и истинну’ (Евр. IX, 14).
Иисус Христос упокоивает труждающихся под игом закона, тех, которые, подвизаясь в добродетели, более испытывают тягость и препоны подвига, нежели успехи онаго, и с продолжением онаго более, повидимому, изнемогают, нежели возмогают: ибо Христос, Божия сила и Божия Премудрость, дарует и свет чистаго познания, и силу совершеннаго исполнения, и подвиг облегчает, и подвижника укрепляет, и препоны отъемлет, и помощь посылает, и сквозь опасности безвредно проводит, и врагов наших в нас побеждает, и Свою в нас победу венчает. Подвижник, который недавно в изнеможении, почти без надежды, вопиял: ‘окаянен аз человек!’ приближается ко Христу, и уже не находит в себе инаго чувства, кроме благодарности к Нему за свое успокоение: ‘благодарю Бога моего’, восклицает он, ‘Иисус Христом Господем нашим!’ (Рим.7:24—25) Со Христом подвизующемуся, ‘заповеди Божии тяжки не суть’ (1Иоан. V, 3). ‘Иго бо’ Христово ‘благо, и бремя’ Его ‘легко есть’ (Мф.11:30). С Ним и самый безсильный может сказать: ‘вся могу о укрепляющем мя Иисусе Христе’ (Фил. IV, 13).
Иисус Христос облегчает и упокоивает бедствующих, страждущих, печальных: ибо не только, яко избавитель, всегда может Он отвратить или пресечь бедствие, прекратить страдание, уничтожить причину печали, но, яко совершенный победитель зла, в самой области зла устрояющий Собственное царство блага, Он может среди самаго бедствия открыть в человеке чувство благополучия, самое страдание растворить удовольствием, самой печали дать вкус радости. Его сие дело, что Иов, после безвинной[4] потери имения и детей, благословляет Бога, и в несносной болезни, на гноище, не соглашается роптать, что Петр, в темнице, и в оковах, как будто в праздник, поет всенощную песнь, что Павел радуется в страданиях, что Киприан, на смертный о себе приговор, ответствует: ‘слава Богу!’
Таков, Христиане, поистине еще на земли небесный, и прежде смерти безсмертный и блаженный ‘покой душ наших’, который ‘обретается’ во Христе (Мф.11:29), и котораго искать, если бы мы собственною нуждою нашею не вразумились, то всеблагий и всемилостивый Спаситель наш Сам ищет и призывает всех нас, чтобы даровать нам покой Свой.
Можно сказать, что мы и приведены уже, и неоднократно приводимся к покою душ наших во Христе: когда приведены к Нему крещением, и каждый раз, когда приходим к Нему в молитве, в покаянии, в общении Тела и Крови Его. Что жь? Вкусили ль мы покой сей? Сохранили ль, и сохраняем ли в себе силу онаго? Или опять мы безпокойны, опять ‘труждающися и обремененны’? Долго ли же? Неужели дотоле, как наконец, столь долго тщетно призывавший нас Христос, оставит не внемлющих, или непостоянных, а напротив ад, в угодность котораго мы труждаемся в суете, и обременяемся грехами, приступит, и скажет: довольно вы для меня трудились, и носили мои бремена, теперь придите, я упокою вас, как знаю: постелю под вами огнь не угасающий, и покрою вас червем не умирающим?
Последуем лучше, братия, благодатному призыванию Христову, перестанем откладывать, последуем решительно, перестанем возвращаться вспять. ‘Да убоимся’, со Апостолом говорю, ‘да не когда оставлену обетованию внити в покой Его, явится кто от вас лишився’ (Евр. IV, 1). ‘Днесь’, говорил Дух Святый еще ‘в Давиде’, — ‘днесь’, говорил Он чрез несколько веков потом в Павле, — дивно Божие долготерпение, что и теперь еще есть время сказать: ‘днесь, аще глас Его услышите, не ожесточите сердец ваших’ (Евр. III, 7).
‘Приидем’ отныне ко Христу ревностным и не уклонным последованием Его учению и житию, ‘внидем в покой Его веровавшии’ верою сердечною, живою и деятельною, предшествуемые сущими от века подвижниками веры и добродетели, истинными последователями Иисуса Христа, от всякаго ига и бремени земнаго обретшими у Него покой небесный, к которому и нас примером своим приглашают, да купно с ними славим Единаго Упокоителя и ‘Спасителя всех человеков, паче же верных’[5]. Аминь.
[1] По Евреин. сборн.: Слово на память Преподобнаго и Богоноснаго Отца нашего Сергия, Радонежскаго Чудотворца, говоренное в Троицком Сергиевой Лавры Соборе сентября 25 дня 1825 года.
[2] По Евреин. сборн.: и средства успокоения познавать…
[3] В сбор. 1844 г. далее следует: как иго для выи необученныя,…
[4] По Евреин. сборн.: бедственной…
[5] По Евреин. сборн.: предшествующу нам и возбуждающу нас примером сему крепкому подвижнику веры и добродетели, сему истинному последователю Иисуса Христа, упокоившемуся в Нем от всякаго ига и бремени, от всякаго зла и бедствия так, что и нам от избытка своего благодатнаго покоя подает неоскудно во славу верховнаго Упокоителя и ‘Спасителя всех человеков, паче же верных’.