БЛЫЙ МСЯЦЪ.
3. Журавская.
‘Юный Читатель’, No 10, 1899
Белый месяц, Журавская Зинаида Николаевна, Год: 1899
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Вс мы давно отпраздновали Новый годъ, поздравили другъ друга, привыкли ставить на письмахъ цыфру 99 вмсто 98 и теперь уже называемъ новый годъ ‘текущимъ’. Праздновали мы его недолго, какихъ-нибудь два-три дня. А есть страна, гд новаго года ждутъ съ великимъ нетерпніемъ, гд его празднуютъ не 1-го января, какъ везд, а въ феврал, и празднуютъ цлый мсяцъ. Страна эта — Китай.
Тамъ новый годъ начинается съ момента появленія на неб блднаго серпа февральской луны,— первой въ году, по китайскому счисленію. Момента этого нетерпливо ждетъ все многомилліонное населеніе Китая, особенно бдняки. Въ китайскомъ календар мало праздниковъ, и праздникъ ‘Цаганъ-сара’ — ‘благо мсяца’ — одинъ изъ самыхъ продолжительныхъ: онъ длится цлый мсяцъ.
Мудрено-ли, что китайцы съ восторгомъ ждутъ праздника новаго года. Еще бы! Цлый мсяцъ отдыха, сытная вкусная пища, прогулки, хожденіе въ гости, процессіи — всего и не перечтешь! Всюду, отъ богатыхъ домовъ до самыхъ бдныхъ лачугъ, готовятся къ встрч дорогаго гостя — моютъ, чистятъ, прибираютъ, на столахъ, а гд ихъ нтъ — на опрокинутыхъ кадкахъ и бочкахъ, разставляютъ зажженныя свчи, разноцвтные фонарики самыхъ причудливыхъ формъ, раскладываютъ куренья, душистыя травы и разныя мелкія вещицы, приносимыя въ даръ китайскимъ богамъ. У богатыхъ весь домъ украшенъ цвтами, бдный рабочій, радъ и тому, если на стол у него стоитъ горшокъ съ красной лиліей — любимымъ китайскимъ цвткомъ.
Съ вечера китайцы усаживаются на плоскихъ деревянныхъ крышахъ своихъ домовъ и высматриваютъ, не покажется-ли на неб тонкій серебристый серпъ, ‘благо мсяца.’ Ни вьюга, ни втеръ, ни метель не сгонитъ ихъ съ мстъ, пока они не дождутся своего.. Но лишь только изъ за тучъ выглянетъ луна, они съ крикомъ ‘Цаганъ-сэръ! Цаганъ-сэръ!’ стремглавъ летятъ внизъ сообщить радостную всть остальнымъ.
Улицы сразу будто вымираютъ, зато фанзы (китайскія жилища) ярко освщены, тамъ людно и весело. Въ каждомъ домик вс обитатели въ сбор — чисто вымытые, разодтые по праздничному, съ расчесанными, напомаженными косами. Ровно въ полночь двери распахиваются настежь, и вс падаютъ на колни, чтобы испросить себ прощеніе у духовъ земныхъ и небесныхъ. Какова бы ни была погода, какимъ бы холодомъ ни вяло изъ раскрытыхъ дверей, молящіеся не встанутъ, пока духи, однимъ имъ понятнымъ знакомъ, не покажутъ, что мольбы ихъ услышаны.
Затмъ надо еще испросить прощеніе у домашнихъ духовъ, умершихъ предковъ и другъ у друга — вдь это ночь покаянія. Двери запираются, и вс домочадцы преклоняютъ колни передъ столомъ освщеннымъ свчами, потомъ кланяются одинъ другому — старшимъ въ ноги, младшимъ и равнымъ въ поясъ.
Теперь можно приступить и къ ужину. Столы устанавливаютъ множествомъ крошечныхъ чашекъ съ рыбой, морской капустой (съдобная водоросль) мелко накрошеннымъ мясомъ поросятъ, трепангами (черви) и другими китайскими лакомствами. Быстро и ловко работаютъ палочки, замняющія китайцамъ ложки и вилки, дятъ съ жадностью, но молча — обычай не допускаетъ шумныхъ бесдъ въ ночь покаянія.
На другой день, съ полудня, начинаются хожденія въ гости и взаимныя поздравленія. Вс новогоднія посщенія, китаецъ обязательно долженъ закончить въ пять дней, если онъ пойдетъ поздравить своихъ знакомыхъ позже этого срока — это примутъ за тяжкое оскорбленіе. Гостей угощаютъ лакомствами, посылаютъ другъ другу подарки, цвты и т. п.
На улицахъ шумно и людно. Разодтые по праздничному китайцы ходятъ въ гости цлыми толпами, съ музыкой, подъ звуки гонга (китайскаго барабана). Встрчаясь, знакомые складываютъ руки ладонями вмст и, поднявъ, ихъ надъ головой, потрясаютъ ими — это китайское привтствіе. Фанзы разукрашены флагами, увшаны разноцвтными фонариками, Улицы приняли нарядный, праздничный видъ.
Самый оживленный день праздника шестой, по китайски ‘юань-ніань’. Съ ранняго утра по улицамъ расхаживаетъ ‘процессія дракона’. Подъ оглушительный грохотъ всевозможныхъ инструментовъ, подъ трескъ хлопушекъ и ракетъ, посредин улицы важно выступаютъ длиннокосые китайцы съ флагами. За ними шествуютъ на ходуляхъ актеры, изображающіе мандарина, нарумяненную китаянку и свиту изъ воиновъ. Ихъ разрисованныя лица, яркія, странныя одежды и допотопное оружіе вызываютъ общій восторгъ. Тутъ же на ходу актеры даютъ представленія, сопровождая свои разсказы дикими возгласами и кривляньями.
Позади всхъ несутъ огромный круглый фонарь, а за нимъ человкъ тридцать тащатъ на спинахъ еще боле колоссальный фонарь въ вид дракона, который какъ-бы стремится поглотить его. Это и есть тотъ драконъ, которому посвящена процессія.
Вечеромъ — фейерверкъ и иллюминація, улицы залиты моремъ огней — зеленыхъ, голубыхъ, красныхъ, оранжевыхъ, желтыхъ, по улицамъ снуютъ китайцы, шумятъ, перекликаются, пускаютъ ракеты.
Внутри фанзъ — опять пиръ: лакомыя блюда запиваютъ ‘ханшиномъ’ (водка изъ рису), задаютъ сладкими лепешками. Этотъ вечеръ особенно важенъ для китайца: въ этотъ вечеръ скрпляются прежнія братскія клятвы и заключаются новыя.
Китайцы, вообще, горой стоятъ другъ за друга, и между ними очень развитъ обычай побратимства. Нердко, особенно въ день ‘шань-юаня’, нсколько человкъ собираются вмст въ какой-нибудь фанз и даютъ другъ другу взаимное обязательство братски помогать и поддерживать одинъ другого. Это обязательство или клятва ‘кады’ пишется по установленной форм, вс побратимы подписываютъ свои имена, потомъ несутъ ее въ кумирню и, передъ лицомъ ‘великаго Будды’, подтверждаютъ клятвой. Клятву эту свято соблюдаютъ вс побратимы. Одинъ изъ нихъ можетъ достигнуть высокаго положенія, другой сдлаться нищимъ или преступникомъ, но каждый въ любую минуту можетъ разсчитывать на содйствіе и помощь своего названнаго брата, и не было еще примра, чтобы кто-либо изъ побратимовъ отказалъ другому въ помощи.
Много дней длится веселье, но чмъ ближе къ концу февраля, тмъ тише становится на улицахъ, тмъ рже попадаются иллюминованныя фонариками фанзы, мало-по-малу улицы принимаютъ обычный, будничный видъ, и ‘блый мсяцъ’ уходитъ въ вчность, а бдняки, съ новыми силами и запасомъ свтлыхъ воспоминаній, снова принимаются за работу.