Б. Буачидзе
Б. Буачидзе
‘Арсен из Мараблы’
‘Арсен из Мараблы’
‘Литературная газета’, No 20, 1933
‘Арсен из Мараблы’, Буачидзе Бенито Михайлович, Год: 1933
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Последний крупный роман ‘Арсен из Марабды’ внес новые черты в творчество М. Джавахишвили. Это выход писателя на путь создания глубоких социальных полотен, глубокой идейности, так нехватающей недавнему Джавахишвили.
В ‘Арсене из Марабды’ выражено начало идейной перестройки писателя на историческом материале, к сожалению, не до конца и во всем. Это особенно характерно для грузинской литературы, в которой имели место многочисленные: националистические извращения истории. Реакционный романтизм части грузинской интеллигенции пышно расцветал в идеализации прошлого.
М. Джавахишвили срывает ‘героические’ маски и показывает подлинное лицо грузинского дворянства и царизма первой половины XIX века. Тема романа ‘Арсен из Марабды’ — положение грузинских крестьян во время крепостного права, зверская эксплоатация и расправа феодалов-дворян и не менее зверская колонизаторская политика русского царизма. Этим же роман отражает и ряд явлений до пролетарской революции, поскольку колонизаторская политика русского царизма и пережитки феодализма, крепостничества и кабалы сохранялись в дореволюционной Грузии.
В ‘Арсене из Марабды’ дана попытка широкого показа общественного уклада целом эпохи. Герой романа, именем которого назван, весь роман,— вождь протестующего, волнующегося, готового к восстанию крестьянства. Арсен — историческая личность, хотя это не Степан Разин и не Пугачев. Это рядовой крестьянин, бежавший с группой соратников от зверского помещичьего произвола в лес и прослывший разбойником.
В эпоху, описываемую Джавахишвили, борьба крестьян велась по двум направлениям: открытых стихийных восстаний и партизанских выступлений отдельных личностей и групп. Джавахишвили показал вторую форму борьбы крестьян, т. е. партизанские выступления отдельных групп и одиночек. К бесспорным недостаткам произведения Джавахишвили нужно отнести слабое отражение в нем крупных крестьянских восстаний, и это нельзя оправдать тем, что они не входили в тематический круг произведений,— к истокам этих восстаний идут все события, данные в ‘Марабде’, ими были сформированы и такие люди, как Арсен.
В сравнении с широкими народными движениями отряд Арсена — капля в море. Эпоху характеризовали именно гораздо большего масштаба волнения, чем это дано в ‘Арсене из Марабды’. Весь, размах ‘ужасающей революции’ — так характеризовали царские генералы восстание кахетинских крестьян в 1812 году — и последующие разветвления этих событий передаются автором только в рассуждениях и размышлениях Арсена.
В изображении самого Арсена чувствуется налет книжности: слишком раздуты черточки рыцарства, оставшиеся будто бы в характере крестьянского борца, порой он излишне много гуманно философствует, и, что самое главное, возведен .писателем на слишком высокий пьедестал героя. Писатель, конечно, совершенно прав, создавая образ Арсена социальным образом. Арсен не разбойник,— в меру развития своего класса он сознательный, передовой борец. Это показано жизненно, красочно, без ходульной схематичности, в этом большая победа писателя. К безусловным художественным достижениям Джавахишвили нужно отнести и то, что собирательный,. обобщенный образ Арсена, изображенный глубоко реалистически и правдиво, впитал вместе с тем в себя и черты народной героической романтики, на которую умело опирается Джавахишвили, вскрывая ее глубокие социальные основы. Арсен не только жил и боролся, как личность, но он сохранился в памяти и в воображении крестьянства. Народ воплотил в его образе свои чаяния, свои стремления. свои мечты и свои требования, свой гнев и свой протест против социального неравенства, против двойного рабства. Он романтизирован народом с необычайной силой любви, восхищения, одобрения. Бесконечное количество песен, легенд, преданий, жизнеописаний, до последних времен широко известных во всей Грузии, является памятником вождя протёстующих, восстающих крестьян, Арсен — народный герой. Джавахишвили сумел все это воплотить в своем романе.
Писатель на всем протяжении романа сильными красками передает нечеловечность феодально-колониального гнета. Разорение крестьян, грабежи, убийства, розги, ссылки в Сибирь, сжигание целых сел, порубка виноградных садов, насилование, впрягивание в ярмо (буквально) крестьян и их жен, продажа в невольники, в рабство в Стамбул и много других разнообразных форм издевательства, оплевывания и уничтожения человека. Все это писатель показал в суровых сдержанных, реалистических тонах.
Наряду с этим необходимо сказать об идейных срывах романа. Культурная передовая прослойка дворянства того времени (общественные деятели, поэты, литераторы) дана до некоторой степени нарочито ‘об’ективно’, книжно. В тогдашних спорных вопросах, например о взаимоотношениях Грузии с Россией, часто теряется лицо автора, в конце романа Джавахишвили ставит вопрос настолько неверно, что это раскрывает еще неизжитые им черты национализма, по представлениям Джавахишвили для Грузии того времени идеалом ‘полной свободы’ будто бы являлась Грузия Давида и Тамары, он как бы забывает о социальной природе этой идеи.
В действительности крестьяне были равнодушны к идеям дворян заговорщиков 1832 года, которые хотели воссоздать грузинское царство, с грузинским царем. Арсен отвергает предложение заговорщиков, убедившись в его социальном консерватизме. Крестьяне об’единяли борьбу против русского царизма и против своих феодалов. Они видели в них неразрывное классовое целое, направленное против лих, и на провокацию дворян выступить только против русского царизма не поддавались.
Реалист Джавахишвили это показывает, но стоит писателю хоть чуточку уклонится от жизненной правды, как он делает крен в сторону национализма.
В творчески идейном росте Джавахишвили роман ‘Арсен из Марабды’ — крупное достижение, этим обусловлены и художественная значительность и зрелость произведения. Мы не говорим о совершенстве, о безукоризненности, роман не лишен длиннот, некоторых неубедительных положений, подчас грубо примитивных красок и сравнений, но в целом он стоит на уровне большой художественности, идущей по пути умелого сочетания реализма с революционной романтикой.
Джавахишвили — писатель бурных революционных лет. До сих пор он брал материал для своего творчества из современности, подчас искажая ее (‘Дампатиже’ и др.), подчас беря из нее шлак и балласт ,(‘Гиви Шадури’, ‘Квачи Квачантирадзе’), продолжение его творческой перестройки, начатое на историческом материале в ‘Арсене из Марабды’, ее укрепление, лежит для Джавахишвили в работе над полотнами революции с новых идейных и творческих позиций подлинно советского писателя.