СБОРНИК ПАМЯТИ В. Ф. КОМИССАРЖЕВСКОЙ
1931
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
АКТРИСА СОВРЕМЕННОСТИ
АКТРИСА СОВРЕМЕННОСТИ
НИКОЛАЙ ПОПОВ
Актриса современности, Попов Николай, Год: 1931
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Когда вспоминаешь игру Комиссаржевской, ее сценический облик, хочется с полной ответственностью утверждать, что для своего времени она была тем исключительным явлением в области актерского искусства, имя которому — гений. Слова этого нечего бояться — им обозначается ведь только создатель чего-то неожиданно-нового.
И при жизни Комиссаржевской были на русской сцене актрисы большого обаяния — обаяния, равного обаянию Комиссаржевской, были даже актрисы, ее современницы, с большей, чем у нее, творческой фантазией, которая помогала им создавать яркие сценические образы — но актрисы эти все-таки не оставили по себе в истории театра такой памяти и такого следа, какие остались после Комиссаржевской. У них не было ее дара анализа изгибов женской души, даже не было ее глаз, передававших тончайшие настроения. Она же вся, со всеми недостатками ее техники, ставшими в глазах публики даже достоинствами, была своеобразнейшей сценической маской, которую охотно пытались пригонять на себя актрисы, старательно и более или менее удачно копировавшие положительные и даже отрицательные приемы ее творчества и мастерства.
Когда ей была подсказана мысль, что она должна, наконец, иметь свой собственный театр,— самым сложным вопросом при его создании был вопрос репертуарный. То, что она переиграла за время службы на сцене Александрийского театра и во время своих гастролей, для собственного ее театра уже не годилось, не представляло интереса новизны. Когда же первой постановкой с ее участием была выбрана пьеса Н. Анненковой-Бернар ‘Дочь народа’ (Жанна д’Арк) и уже приступлено к подготовительным монтировочным работам,— Комиссаржевская неожиданно отказалась играть роль Орлеанской девственницы. То же самое повторилось при постановке гауптмановской ‘Эльги’, и хотя пьеса пошла, но без ее участия. Приготовлявшаяся к постановке во втором сезоне шекспировская трагедия ‘Ромео и Джульетта’ неожиданно была снята с репертуара, причем главным мотивом было выставлено то, что мог оказаться слабым актер, намеченный на роль Ромео. Но для всех, близко к ней стоявших было ясно, что Комиссаржевская определенно старается избегать всех ролей, психологически мало связанных с современностью, не находя в себе сил для создания женских образов отдаленного прошлого. Когда же в ее руки попадала роль современной женщины, она вскрывала под текстом роли такие неожиданные психологические глубины и тонкости, что невольно опрокидывала намечавшийся план постановки, и план этот режиссуре приходилось менять почти целиком после одной какой-нибудь гениально прозвучавшей интонации или паузы, звучавшей сильнее слова.
Ничтожный текстовой материал лучших ролей Комиссаржевской — лучшее доказательство того, что сущность ее гения выявлялась в своеобразном истолковании текста и истолковании его такими выразительными средствами, какие до нее были неведомы другим.
Крупнейшие в художественном отношении женские образы, созданные драматургами мирового значения и сыгранные Комиссаржевской, не прибавляли лавров к ее прогремевшему имени — и это было так потому, что вся она сама была женщиной современности, живущей сегодняшним днем. Вне современности она тускнела и даже как художник могла быть ординарной.
В серенькой переводной пьесе (‘Вечная любовь’) она из своей роли создала исключительный по драматизму образ, и при перечитывании этой пьесы приходится только недоумевать, как могла она придавать такую глубину переживаниям своей героини.
Поклонники Комиссаржевской были убеждены, что ее имя — определенное передовое литературное знамя. На самом же деле она своим творческим гением придавала литературное значение забытым уже теперь и сданным уже давно в архив пьесам второсортным и даже третьесортным.
Вся слава ее создалась уже тогда, когда она играла роли в пьесах, почти ничего общего с настоящей, тем более с передовой литературой не имевших.
Потеряла ли Комиссаржевская от этого как гениальная сценическая маска?
Нет.
Маска ее от этого только выигрывала в своей значимости, так как художница без помощи драматурга выявляла самое себя ей одной свойственными выразительными средствами.
Она открывала своей маской новые пути актерскому творчеству, как в свое время открывали их актерству Щепкин и другие гении театра.