Михаилъ Лонгиновъ.
‘Русскій Встникъ’, No 7, 1861
Аксель, повесть Исаии Тегнёра, в русском переводе. Д. Ознобишина, Лонгинов Михаил Николаевич, Год: 1861
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Аксель, повсть Исаіи Тегнёра, въ русскомъ перевод. Д. Ознобишина. С.-Петербургъ, въ тип. Гогенфельдена и Ко. 1861, in-12, стр. 73. Цна 1 руб. сер.
Шведскій поэтъ, епископъ Тегнеръ (родился 1782, умеръ 1846), сдлался извстнымъ у насъ лтъ двадцать тому назадъ. Въ тогдашнемъ Современник стали появляться статьи о скандинавской литератур и переводы нкоторыхъ лучшихъ ея произведеній. Публика наша обязана была и тмъ и другимъ Я. К. Гроту, занимавшему тогда каедру исторіи Россіи и ея литературы въ Александровскомъ университет и посвятившему себя занятіямъ по изученію словесности, мало у насъ знакомой. Въ 1841 году г. Гротъ напечаталъ въ Гельсингфорс отдльною книжкой свой стихотворный переводъ извстнйшей изъ поэмъ Тегнера Фритіофъ, скандинавскій богатырь. Переводъ этотъ, отличающійся изяществомъ стиха и, по отзыву знатоковъ, чрезвычайною близостію къ подлиннику, заслужилъ общее одобреніе. Съ тхъ поръ прошло двадцать лтъ, и вотъ Д. П. Ознобишинъ даритъ насъ переводомъ другой поэмы Тегнора, Аксель, которой пользуется также большою извстностію въ отечеств автора.
Въ этой поэм разказана судьба Акселя, одного изъ девяти неустрашимыхъ драбантовъ Карла XII, которые при вступленіи въ это званіе давали обтъ храбрости и врности, и клялись не вступать въ бракъ до тхъ поръ, пока самъ король не будетъ обрученъ. Мы не будемъ развязывать здсь, въ чемъ состояли похожденія Акселя. Вопервыхъ, мы не хотимъ отнимать у читателей удовольствія прочитать ихъ въ поэм. Вовторыхъ, достоинство поэмы Тегнера заключается не въ числ и разнообразіи событій, а въ прелести разказа, основаннаго на народномъ преданіи, которое лишится своего колорита и характера, при передач его въ библіографической стать. Задача поэта проста, но поэма дышитъ неподдльною прелестью, духъ истинной поэзіи, свжей и оригинальной, ветъ въ этомъ безыскусственномъ разказ, оживляемомъ безпрестанно картинами фантастическаго міра и своебытнаго міросозерцанія, составляющихъ привлекательнйшую изъ особенностей скандинавскихъ псней.
Намъ очень пріятно встртить въ печати имя г. Ознобишина, которое давно почти не являлось въ литературномъ мір. Г. Ознобишинъ принадлежитъ къ числу поэтовъ пушкинскаго времени. Около Пушкина и ближайшихъ къ нему талантовъ составилась тогда фаланга людей съ дарованіями, и изъ ихъ стиховъ можно было бы составить премилую антологію, которая доставила бы пріятное чтеніе и характеризовала бы одну изъ сторонъ цлой литературной эпохи. Въ нее могутъ войдти стихотворенія Раича, Туманскихъ, А. Крылова, Григорьева, Розена, Щастнаго, Плетнева, Шишкова 2, Деларю и другихъ. Въ числ ихъ долженъ занять почетное мсто и г. Ознобишинъ, прекрасно владющій стихомъ, какъ и большая часть названныхъ нами поэтовъ, составляющихъ первое поколніе послдователей Пушкина. Кстати замтимъ здсь, что одно изъ стихотвореній г. Ознобишина приписано еще недавно Пушкину и вошло въ собраніе его стихотвореній, это піеса къ Е***, начинающаяся стихомъ: ‘Страдалецъ произвольной муки’ (Соч. Пушкина. Изд. Исакова, т. 1, стр. 562).
Мы не можемъ судить, до какой степени близокъ и вренъ переводъ Акселя, но примчанія, приложенныя къ нему переводчикомъ и необходимыя для уразумнія многихъ чисто-мстныхъ выраженій и сравненій, могутъ служить ручательствомъ въ томъ, что г. Ознобишинъ близко знакомъ съ миологіей, исторіей и обычаями скандинавскихъ племенъ и исполнилъ трудъ свой съ полнымъ знаніемъ предмета.
Что касается до стиховъ, то они большею частію прекрасны и совершенно соотвтствуютъ воздушности и нердко туманности образовъ и представленій, характеризующихъ поэзію Тегнера. Относительно фактуры стиха, переводчика могутъ упрекнуть разв только за слишкомъ часто встрчающуюся у него перестановку словъ въ род: ‘Полей съ колосьями густыми, Деревъ съ плодами золотыми’ (стр. 13), или ‘Царя Петра былъ въ войскахъ онъ’ (стр. 34) и пр. Но это не помшаетъ отдать полную справедливость искусству переводчика. Большая часть поэмы переведена поэтически. Выписываемъ наудачу слова влюбленной Маріи (стр. 37):
Въ моей груди такъ сердце бьется,
Но этотъ трепетъ сладокъ мн.
Моя душа куда-то рвется,
Къ безвстной, дальней сторон.
То больно мн, то вдругъ пріятно,
Безцльной думой мысль полна,
Какой-то властью непонятной
Невольно я увлечена.
То мнится мн — лечу надъ бездной
И прахъ земной стрясаю съ крылъ,
И близокъ міръ предъ мною звздной,
И Божій тронъ, внецъ свтилъ!
То вдругъ низвержена стрлою
Къ роднымъ мстамъ, на землю вновь…
Вы, рощи, взросшія со мною,
Ты, холмъ, украшенный весною,
Ручей, журчащій про любовь, —
Васъ слышала, васъ прежде зрла,
Быть-можетъ, тысячи я разъ,
На васъ какъ статуя смотрла,
А нын, — понимаю васъ!…
Посл выписки наудачу, сдлаемъ и другую, уже нарочно, чтобы представить читателямъ превосходное описаніе созвздія, благодтельному вліянію котораго врилъ Карлъ XII. Оно находится въ разказ о путешествіи Акселя (стр. 31).
Въ глуши лсовъ онъ днемъ таится,
Но только вечера заря
Погаснетъ — въ мгл безлунной ночи
Обычный путь ведетъ онъ свой,
Вперяя зорко въ небо очи
Вслдъ за полярною звздой,
Иль за небесною Возницей —
Созвздьемъ Карлу дорогимъ,
Чей блескъ всегда на неб зримъ
Съ сребристымъ дышломъ въ колесниц,
Съ златымъ гвоздемъ на каждой спиц
Колесъ, кружащихся подъ нимъ.
Мы, можетъ-быть, оказали дурную услугу г. Ознобишину, упомянувъ, что поэтическая его дятельность началась давно. Нкоторые рецензенты, не знающіе нашей прежней литературы, провдаютъ теперь, что онъ писалъ въ то время, когда она ‘не жила съ народомъ, лепетала французскія псенки’ и пр., и нападутъ на него тмъ боле, что онъ переводитъ Тегнера, а не принадлежитъ къ числу тхъ обличителей, которые могутъ сказать съ самодовольствомъ:
Мы сплетенъ соръ выносимъ изъ лакейскихъ
И въ закоулкахъ провряемъ грязь.
Но мы уврены, что г. Ознобишинъ не слишкомъ огорчится подобными отзывами.