А. Я. ПОЛНОВЪ РУССКІЙ ЗАКОНОВДЪ XVIII ВКА.
А. Я. ПОЛНОВЪ РУССКІЙ ЗАКОНОВДЪ XVIII ВКА.
I.
——
——
Д. В. Полновъ.
‘Русскій Архивъ’, NoNo 4—5, 1865
А. Я. Поленов, русский законовед XVIII века, Поленов Дмитрий Васильевич, Год: 1865
Время на прочтение: 47 минут(ы)
Выше у насъ помщено на стр. 285—316, Разсужденіе А. Я. Полнова объ уничтоженіи крпостнаго состоянія крестьянъ въ Россіи, и читатели конечно обратили вниманіе на эту статью, въ которой, съ такою врностью и самостоятельностью за сто лтъ почти предршался вопросъ крестьянскій. Теперь предлагаемъ ученое жизнеописаніе этого замчательнаго человка, составленное изъ подлинныхъ бумагъ и благосклонно сообщенное намъ роднымъ внукомъ А. Я. Полнова, Дмитріемъ Васильевичемъ Полновымъ. Находящіяся тутъ извстія важны между прочимъ и для исторіи вашего просвщенія. Нын, когда правительство отправляетъ такъ много молодыхъ людей въ чужіе края, любопытно взглянуть, какъ дйствовали и чему выучивались, въ подобной же обстановк, Русскіе люди XVIII вка. П. Б.
Алексй Яковлевичъ Полновъ родился 1-го октября 1738 года. Онъ происходилъ изъ Костромскихъ дворянъ. Предки его служили въ разныхъ походахъ въ начал XVII столтія и за службу свою были награждаемы помстными окладами. Алексй Яковлевичъ 11 лтъ отъ роду поступилъ въ бывшую при Академіи наукъ Гимназію. Пройдя въ ней первоначальное ученіе, онъ поступилъ въ 1754 г. въ учрежденный при Академіи, но недолго существовавшій, Университетъ съ званіемъ студента и здсь посвятилъ себя преимущественно изученію юриспруденціи. Что онъ былъ въ числ хорошихъ студентовъ, это мы можемъ видть изъ того, что, находясь въ этомъ званіи, онъ получилъ шпагу. Сверхъ того, по опредленію Сената, онъ былъ употребленъ для перевода Лифляндскихъ законовъ, подъ смотрніемъ юстицъ-коллегіи совтника Волкова. Получивъ за труды свои чинъ переводчика, онъ былъ отправленъ въ чужіе края для дальнйшаго усовершенствованія въ избранномъ имъ предмет.
Ломоносовъ, въ исторической записк объ Академіи наукъ, разсказываетъ объ этомъ отправленіи слдующимъ образомъ: ‘Для учрежденія Университета должно было имть профессора юриспруденціи, которое мсто посл отршенія Штрубова {Т. е. Струве де Пирмонтъ, бывшій тоже профессоромъ Академіи.}, что нын канцелярскимъ совтникомъ, было порожнее. Ломоносовъ по рекомендаціи г. Гольдбаха и посл одобренія въ профессорскомъ собраніи (кром Миллера), представилъ оберъ-авдитора Федоровича, который кром того, что въ университетахъ обучался, былъ черезъ много лтъ въ статской служб при медицинской канцеляріи изъ адмиралтейств и сверхъ другихъ изрядно научился Россійскому и правъ (sic), почему онъ принятъ его сіятельствомъ) {Т. е. Президентомъ академіи, гр. Разумовскимъ, о дтяхъ котораго, учившихся въ Стразбург, говорится ниже.}. Таубертъ и Миллеръ его и по нын ненавидятъ и гонятъ, за тмъ, что служитъ къ учрежденію Университета. Злоба ему оказана особенно въ двухъ случаяхъ: 1) Научили недоброхоты изъ старыхъ студентовъ переводчика Полнова, который у Федоровича юридическія лекціи слушалъ, чтобы онъ просился за море для науки, объявляя, что у Федоровича ничего принять не можетъ (сія была причина посылки двухъ студентовъ за море, а не ради ученья). Сіе Полнова доношеніе было такъ уважено, что не требуя отъ Федоровича (отъ профессора и учителя) никакова изъясненія и оправданія, сдлано канцелярское опредленіе мимо Ломоносова въ поношеніе Федоровичу и удовольствіе Полнову. А студентъ Лепехинъ посланъ съ нимъ для виду’.
При всемъ уваженіи къ великой личности Ломоносова, едва ли можно принять разсказъ его за безусловную истину. Найдутся, вроятно другіе документы, которые покажутъ, что и переводчикъ Полновъ и студентъ Лепехинъ посланы были именно ради ученьи.
А. Я. Полновъ съ сопутникомъ своимъ Лепехинымъ снабжены были отъ Академіи инструкціею и отправились изъ Петербурга въ сентябр мсяц 1762 года {Т. е. вскор по воцареніи Екатерины II, отъ коего не оживилась ли и Академія? П. Б.}. Они должны были хать въ Стразбургъ и въ тамошнемъ университет слушать лекціи, каждый по своему предмету.
Посл А. Я. Полнова сохранилась переписка, которую онъ велъ въ продолженіе пребыванія своего за границей. Она состоитъ изъ указовъ канцеляріи Академіи наукъ и отвтныхъ ей донесеній, изъ писемъ къ совтнику канцеляріи Тауберту, который оказывалъ А. Я. свое покровительство, къ профессору Протасову, съ которымъ Полновъ и Лепехинъ отправились въ чужіе край и которому они, какъ молодые люди, были поручены подъ ближайшій надзоръ, и къ нкоему Заутерсгейму, съ которымъ А. Я. находился въ дружескихъ отношеніяхъ.
Письма эти показываютъ ходъ занятій Полнова, и сверхъ того въ нихъ хорошо изображается самый духъ того времени. Мы прослдимъ эту переписку въ возможной подробности, и нкоторые изъ рапортовъ и писемъ, смотря по ихъ занимательности, помстимъ вполн.
Въ первомъ своемъ письм къ Тауберту отъ 22 января 1763 г. и. ст. Полновъ описываетъ, впрочемъ довольно коротко, путь свой до Стразбурга и первое пребываніе въ немъ. ‘Отправясь 13 сентября (по нов. ст.) изъ С. Петербурга, за противнымъ втромъ принуждены прожить 10 дней въ Кронштадт, мы пустились уже въ море на другой день коронаціи ея императорскаго величества {Коронація Екатерины II, была 22 сентября 1762 года.} и чрезъ 8 дней, имя всегда благополучную погоду, пріхали въ Любекъ. Въ Амстердамъ также хали водою, не смотря на неспособное время, по будучи уже въ отдаленіи и видя ежеминутно обращающуюся предъ глазами смерть, спаслись наконецъ чуднымъ Божіимъ Провидніемъ отъ очевидной погибели, которой другіе не могли избжать. Въ Стразбургъ пріхали мы 29 ноября по н. ст. Везд, гд мы только были, жаловались на великую дороговизну състныхъ припасовъ, которую причинила ныншняя война {Т. е. семилтняя, которая въ самое это время оканчивалась. П. Б.}, и для того должно было платить за пищу очень дорого. Въ Майнц не могли мы ни на ординарной, ни на экстраординарной почт найти себ мста для ужаснаго множества дущихъ въ свое отечество Французскихъ офицеровъ, которые все подъ себя захватили. Для сей причины принуждены мы были взять коляску у приватнаго человка съ 3-мя лошадьми, что намъ стало въ 25 руб. Здсь также цпа състныхъ припасовъ нарочито поднялась противъ прежняго, такъ что трудно найти за посредственную цну столъ у мщанина, и за одинъ обдъ должно дать около 3 руб. съ 1/2 и свыше. А что касается до моего ученія, то прослушавъ философію, древности и исторію, приступлю къ слушанію юриспруденціи, только сожалнія достойно, что здсь книги дороже еще, нежели у насъ, за неимніемъ довольнаго числа типографій, и для того должно довольствоваться привозимыми изъ другихъ государствъ. Впрочемъ, м. г., сколько моихъ силъ достанетъ, буду стараться моимъ прилежаніемъ и поступками заслужить вашу милость, о продолженіи которой впредь прошу съ должною покорностію.’
Вмст съ этимъ письмомъ отправленъ былъ отъ того же числа и репортъ въ академическую канцелярію. Отдавая въ немъ краткій отчетъ въ израсходованіи денегъ, полученныхъ при отъзд изъ Петербурга, Полновъ доносилъ также и о своемъ ученіи: ‘Пріхалъ въ Стразбургъ 29 ноября по н. ст., и спустя 6 дней, зачалъ ходить на латинскія и историческія лекціи къ г. профессору Лоренцу, который читаетъ Тацита, Цицероновы избранныя рчи и сокращенную исторію Нмецкой имперіи, не упуская также древности и Французскій языкъ, и сколь скоро возможно будетъ, зачну также слушать философическія лекціи. Аттестатовъ не могу я теперь никакихъ прислать для того, что какъ я моихъ учителей, такъ взаимно и они меня мало знаютъ, по по прошествіи сей трети не премину исполнить повелніе канцеляріи Академіи наукъ.’
По вступленіи Полнова въ университетъ ему данъ былъ печатный листъ, содержащій въ себ правила объ обязанностяхъ студентовъ Стразбургскаго университета. Подобный листъ, въ конц котораго вписывалось имя студента, выдавался, вроятно, всмъ, посщавшимъ университетскія лекціи.
Канцелярія Академіи наукъ, при указ своемъ отъ 18 марта 1763 г., послала къ Полнову и Лепехину слдующее имъ за одну треть жалованье, каждому по 66 руб. 66 коп. и въ заключеніе присовокупила: ‘А дабы вы будучи тамо, по отбытіи г. адъюнкта Протасова сюда {Протасовъ выхалъ изъ Страсбурга 5 іюля 1763 по н. ст.}, безъ присмотру не остались, и того ради препоручены вы въ смотрніе обртающемуся тамъ академическому почетному члену г. Шепфлину, и для того ходить вамъ къ нему почасту, и что до успховъ въ наукахъ принадлежитъ, наставленіи принимать и исполненіе чинить со всякимъ прилежаніемъ’. Указъ этотъ сопровождался письмомъ Тауберта отъ 21 марта: ‘Г. Полновъ, при семъ прилагаю къ вамъ указъ изъ канцеляріи и вексель на одну треть вашего жалованья, по которому, принявъ деньги, изволите оныя раздлить между собою по поламъ. О г. Лепехин слышу похвалы отъ г. профессора Шпильмана. Я бы желалъ тоже слышать и объ васъ отъ г. Шепфлина, почетнаго члена нашей Академіи, которому вы поручаетесь въ совершенную дирекцію въ разсужденіи вашихъ наукъ, и которому вы во всемъ должны отдавать отчетъ, ибо канцелярія академическая единственно полагается на его объ васъ засвидтельствованія. Вы знаете, для какого намренія вы посланы въ Стразбургъ, и для того старайтесь къ будущему вашему благополучію исполнять оное съ крайнимъ усердіемъ. При томъ учитесь также прилежно Французскому языку, который вамъ со временемъ можетъ принести великую пользу, и однимъ словомъ, не пренебрегайте ничего того, что къ вящщему знанію вашему служить можетъ. Совты г. Шепфлина при томъ для васъ великою помощію будутъ, а особливо, когда вы добропорядочными своими поступками и прилежаніемъ стараться будете заслужить его благосклонность. Его усердіе къ Россіи мн извстно, и потому я увренъ, что онъ во всемъ вамъ способствовать будетъ, если вы только не оставите своимъ къ нему почтеніемъ и послушаніемъ соотвтствовать добрымъ его намреніямъ’.
Похвалы, сдланныя Лепехину и выраженіе Тауберта, что онъ желалъ бы тоже слышать и объ немъ, Полнов, какъ кажется, затронули его самолюбіе, и вотъ что онъ отвчалъ Тауберту отъ 2 іюля 1763 г.
‘Неиначе какъ за особливый знакъ вашей ко мн милости почесть должно, что вы удостоили меня вашимъ письмомъ, что меня также чрезмрно и безпокоитъ для изъявленнаго въ ономъ неудовольствія въ разсужденіи моего ученія. По чистой совсти могу ваше высокородіе уврить, что я всегда стараюсь всми силами соотвтствовать даннымъ мн отъ васъ при отъзд моемъ увщаніямъ, только тмъ несчастливъ, что не могу здсь надлежащимъ образомъ успвать въ ученіи и удовольствовать моей къ наукамъ охот. Професоръ философіи, единственно любя свой покой, не читаетъ никакихъ лекцій, безъ чего, какъ вы сами изволите знать, приняться мн за юриспруденцію никоимъ образомъ не можно, да и юристической факультетъ въ немаломъ безпорядк. Слушать у троихъ или четверыхъ профессоровъ лекціи никоимъ образомъ не можно, потому что они не вдругъ зачинаютъ и не вдругъ оканчиваютъ. Честь здшняго университета содержитъ единственно г. Шпильманъ, человкъ въ знаніи предостойной, въ трудахъ неутомимой, но только жаль, что я его знаніемъ и трудолюбіемъ ни мало не могу пользоваться {Для уясненія этого оправданія нелишнимъ считаемъ прибавить, что Лепехинъ шелъ по естественнымъ наукамъ, а Полновъ по юриспруденціи, слдовательно лекціи и профессора, которыхъ слушалъ одинъ, не могли быть полезны для другаго.}. И я, по справедливости сказать, не мало завидую благополучію, въ разсужденіи сего моего товарища, который довольно иметъ предметовъ къ удовольствованію своего любопытства и охоты.
Г. Шеифлинъ призывалъ меня по вашему письму и между прочимъ позволилъ также мн ходить въ свою библіотеку и пользоваться, сколько я могу, за что я вашему высокородію всепокорнйшее приношу благодареніе и не примину поступать по вашему предписанію.
Здсь также принимаю смлость просить ваше высокородіе и о жалованьи. Везд такъ бываетъ, что съ иностранныхъ больше требуютъ, нежели съ природныхъ жителей, что и съ нами случается, при томъ книги, лекцій и утрата по векселю такъ же не мало въ годъ составятъ. Впрочемъ ежели вы мн не изволите поврить, обстоятельне о всемъ скажетъ вамъ г. докторъ Протасовъ. Я полагаюсь на милость и на благорасужденіе вашего высокородія, какъ въ разсужденіи перваго, такъ и послдняго, и остаюсь въ твердой надежд, что вы, какъ мой благодтель и покровитель, которому я всмъ счастіемъ долженъ, не приминете, въ семъ случа, имть обо мн попеченіе и не попустите, чтобъ я здсь шатался почти напрасно, за что не инымъ чмъ, какъ моимъ ученіемъ и честнымъ житіемъ воздавать вамъ благодареніе долженъ’.
Въ то же время и въ академическую канцелярію послано было два рапорта. Въ одномъ Полновъ увдомлялъ о полученіи векселя, посланнаго къ нему при указ отъ 18 марта, и о ход своего ученія, заключавшемся въ посщеніи историческихъ и латинскихъ лекцій профессора Лоренца, въ окончаніи лекцій о Римскихъ древностяхъ и въ занятіяхъ Французскимъ языкомъ. При этомъ онъ послалъ два свидтельства, данныя ему тамошними професорами о успхахъ его занятій. Тутъ же онъ представлялъ счетъ издержкамъ. Другой рапортъ былъ совокупный, т. е. отъ него и отъ Лепехина. Вотъ что оба они писали:
‘При отправленіи нашемъ въ иностранные университеты опредлено отъ канцеляріи Академіи наукъ каждому изъ насъ по 200 руб. въ годъ жалованья, при томъ съ такимъ предписаніемъ, чтобы изъ оныхъ денегъ платить за лекціи и за другія къ ученію принадлежащія вещи и содержать такъ же себя, не входя въ долги. Но понеже содержаніе, платежъ профессорамъ за ученіе, книги, которыхъ немалое число покупать должно, гораздо больше денегъ въ годъ требуютъ, нежели сколько намъ опредлено, то никоимъ образомъ, ежели канцелярія не окажетъ никакой милости, безъ долговъ намъ обойтись невозможно будетъ, ибо опредленнаго намъ жалованья достанетъ только на одно содержаніе, въ чемъ нын также противъ прежняго немалая перемна сдлалась для недавно бывшей войны, которая особливо сію землю истощила. Что касается до книгъ, то цна оныхъ за недостаткомъ здсь типографій можетъ почти сравниться съ нашею. Того ради канцелярію Акад. наукъ всепокорнйше просимъ оказать намъ милость и поразсмотрнію опредлить столько жалованья, чтобъ мы не имли нужды претерпвать, за недостаткомъ денегъ, вредъ въ нашемъ ученіи’.
Ходатайство это было удовлетворено. Такъ какъ Полновъ и Лепехинъ сослались въ своемъ донесеніи на Протасова, то и въ указ академической канцеляріи отъ 18 сентября 1763 г. упомянуто, что ‘по представленію адъюнкта и доктора г. Протасова къ прежде производимому вамъ жалованью къ 200 рублямъ учинено прибавки каждому по пятидесяти рублевъ въ годъ…..’ ‘токмо симъ вамъ наикрпчайше подтверждается, чтобы вы оное жалованье употребляли на свое содержаніе съ умренностію, дабы на заплату за ученіе и на покупку надобныхъ книгъ не было недостатка и въ долги ни подъ какимъ видомъ не входили, на что жъ именно деньги держаны ваши будутъ, о томъ присылать точные репорты. Когда жъ вы при прочихъ вашихъ наукахъ въ знаніи Французскаго и нмецкаго языковъ покажете хорошіе успхи, то впредь учинено будетъ объ васъ опредленіе, а между тмъ въ Стразбург остаться имете для предписаннаго намренія по 1 число маія будущаго 1764 года.’
Въ отвтномъ донесеніи своемъ отъ 8 декабря 1763 г. Полновъ увдомлялъ академическую канцелярію, что ‘историческую коллегію (курсъ) Римско-Германской имперіи окончилъ, метафизическія лекціи, которыя я такъ же слушаю, г. профессоромъ Гейсомъ равнымъ образомъ, вскор посл новаго года, окончены будутъ. Сверхъ сего, читаемую на нмецкомъ язык г. профессоромъ Лоренцомъ по Целларіеву сокращенію универсальную исторію не опускаю, а для латинскаго языка изъясняетъ онъ Тацита и Виргилія, присоединяя къ тому историческія въ латинскомъ стил упражненія, о чемъ, такъ какъ о Французскомъ язык, который немалую часть моихъ упражненій составляетъ, стараюсь по возможности.’ Въ заключеніе этого донесенія, представленъ счетъ издержкамъ.
Вмст съ тмъ Полновъ писалъ къ Тауберту и къ Протасову.
Къ Тауберту: ‘Вы даете столь ясные опыты всегдашняго вашего старанія, что я бы за неблагодарнйшаго изъ всхъ почесться могъ, ежели бы за сіе вновь оказанное благодяніе упустилъ принесть вамъ искреннее мое благодареніе. Я принимаю также смлость просить ваше высокородіе и о томъ, чтобъ мн позволено было отправиться изъ Стразбурга въ другой университетъ прежде назначеннаго въ указ времени, и ежели, какъ я думаю, канцелярія опредлитъ мн хать въ Лейпцигъ, то тамъ обыкновенно, какъ мн сказывали, зачинаютъ читать коллегіи посл Пасхи, и такъ, прідучи туда, заблаговременно могу, избравъ нужныя коллегіи, слушать съ начала и притомъ съ великою моею пользою. Впрочемъ я оставляю на ваше благоразсужденіе: что вы мн изволите приказать, то и буду исполнять съ ревностію. О моемъ ученіи и жить имю честь уврить, что я точно поступаю въ обихъ сихъ вещахъ по вашему предписанію. Не сумнвайтесь о семъ, милостивый государь, я никогда не оставлю той дороги, которую вы мн показали, и которая, какъ я самъ ясно вижу, ведетъ меня къ чести и благополучію.’
Къ Протасову: ‘Вы насъ немало обрадовали вашимъ письмомъ, котораго мы съ такою нетерпливостію дожидались, что сіе медленіе наконецъ приписали вашей несчастливой зд. За употребленное вами стараніе въ разсужденіи нашихъ длъ, я наичувствительнйше благодарю и прошу безъ всякаго сомннія продолжать то, что вы съ такою благосклонностію для насъ начали. Я знаю мою должность, люблю отечество, честность и въ другихъ почитаю и самъ наблюдаю, сверхъ сего имю нкоторое понятіе о превосходств наукъ, что во мн къ нимъ охоту возбуждаетъ: однимъ словомъ честное житіе и науки два для меня сокровища, и чтобъ въ первомъ еще больше утвердиться, а послднее со временемъ получить, то труда не жалю.
Уврьте его высокородіе Ивана Ивановича {Тауберга.}, что мы всегда стараемся соотвтствовать его объ насъ попеченіямъ и то мнніе и надежду, которыя онъ имлъ, посылая насъ сюда, не только что не уменьшить, но умножить. Присланный вексель былъ очень прибыточенъ,— только мы не знали какъ съ нимъ поступить, а между тмъ у обоихъ у насъ не было почти и рубля денегъ. Мы ходили къ Франку, чтобъ его продать, но не могли сбыть съ рукъ, понеже онъ требовалъ 30 дней сроку, мы сыскали другихъ банкировъ, которые, принявъ отъ насъ вексель, чрезъ 14 дней общались намъ по оному заплатить деньги, но вмсто 14 дней ждали слишкомъ 6 недль, пока я, отложивъ излишнюю учтивость, прямо не потребовалъ денегъ. Хотя они извинялись, что вексель еще не пришелъ, однако принуждены были заплатить деньги, взявъ за свой трудъ и за почты, и въ семъ то состоитъ весь нашъ убытокъ. Въ будущую посылку прошу покорнйше постараться, чтобъ вексель или въ Парижъ или на Франка написанъ былъ для избжанія лишнихъ хлопотъ и убытковъ. Я вамъ имю честь объявить, что дождливое лто испортило виноградъ, отъ чего вино ужасно теперь поднялось. Зимняя погода стоитъ очень тепла, только отъ дождей очень грязно, и дрова чрезмрно очень дороги. Я принимаю смлость просить васъ еще о засвидтельствованіи моего почтенія Григорію Васильевичу {Козицкому.} и Николаю Николаевичу {Это лице намъ неизвстно.}. Къ Михаил Васильевичу {Ломоносову.} писать хотя и чрезмрно желаю, но опасаюсь, чтобъ не нажить чрезъ сіе хлопотъ. По отъзд вашемъ изъ Стразбурга все было хорошо, и теперь такъ же живу. Письма другаго, которое вы общались прислать, мы не получали, и я думаю, что оно на почт утратилось.
Въ рапорт отъ 20 Апрля 1764 года Полновъ увдомлялъ академическую канцелярію, между прочимъ, что ‘читанные г профессоромъ Гейсомъ метафизическія коллегіи онъ выслушалъ’. Къ г. профессору Лоренцу ходитъ ‘для универсальной исторіи, для латинскаго языка и для стиля’, а посл Пасхи онъ намренъ былъ приступить ‘къ слушанію юридическихъ коллегій’, сверхъ сего, присовокуплялъ Полновъ, ‘упражняюсь во Французскомъ язык’.
Къ Тауберту отъ того же числа. ‘Вы изволили дать мн знать чрезъ г. доктора и профессора Протасова, что я долженъ немедленно приступить къ моему намренію и окончить надлежащимъ образомъ въ Стразбург мое ученіе. Послушаніе мое, которое по справедливости долженъ я имть къ моимъ командирамъ и благодтелямъ, всегда согласно будетъ съ вашимъ приказомъ, ибо я больше нежели увренъ, что ваше высокородіе ничего такого мн длать не прикажете, что къ моему вреду можетъ клониться’.
Къ Протасову отъ того же числа. ‘Я имю честь вамъ сообщить порядокъ моего ученія, не мною самимъ установленный, но моимъ учителемъ г. Лоренцомъ, у котораго я просилъ въ семъ наставленія, и на котораго искусство, знаніе и благопріятство я несумннную надежду имю полагаться. Вы увидите, какимъ образомъ присовтовано мн зачать герпетическія коллегіи. Я теперь хожу къ г. Лоренцу для латинскаго языка и стиля, слушаю универсальную исторію, а посл Пасхи немедленно зачну слушать Jus naturae, что я и сдлалъ, съ слдующей осени зачну Jus publicum, Inslitutiones, политическія исторіи г. Шепфлина, повторяю исторію имперіи Германской, такъ же примусь за греческій языкъ, и если все сіе надлежащимъ образомъ выслушаю, то остальное немногаго труда будетъ стоить. Что касается до Французскаго языка, то я предупредилъ ваше письмо и довольно чувствую, какая мн отъ того происходитъ польза. Съ новаго года перехалъ я къ Французскому шпрахмейстеру {Т. е. учителю языка.}, теперь разумю я нарочито книгу, такъ же могу нсколько писать, хотя и съ ошибками, и болтаю всегда по Французски.
‘Изъ письма вашего къ г. Лепехину увдомился я, что вы награждены чиномъ профессора Академіи, я не могу преминуть, чтобъ васъ не поздравить, желая отъ искренняго сердца, чтобъ за симъ чиномъ и другіе не въ дальнемъ разстояніи слдовали. Другія обстоятельства, о которыхъ вы изволили упомянуть, такъ же немало меня обрадовали. Я прошу Всевышняго Творца, чтобъ онъ, для споспшествованія желаній и намреній вашихъ и всхъ честныхъ людей, не отвратилъ отъ васъ сильной своей десницы и сохранилъ бы васъ для всего того, чего отъ васъ по справедливости можно надяться и ожидать честнымъ людямъ’.
Донося канцеляріи Академіи наукъ отъ 17 октября 1764 г. о полученіи векселя въ 250 руб., по которому выручено 1146 ливровъ, По—овъ увдомлялъ оход своихъ занятій. ‘Въ разсужденіи моего ученія поступаю я, какъ приказано, натуральное и общенародное право выслушалъ хотя не съ начала у г. профессора Фрида, и ежели онъ въ другой разъ зачнетъ, какъ онъ самъ общался, то конечно не премину употребить сей случай въ пользу. Наставленія (Institutiones) Римскаго права слушаю у г. профессора Трейтлингера, универсальную исторію и коллегію для латинскаго языка и стиля окончилъ, а вмсто того г. профессоръ Лоренцъ читаетъ теперь исторію Нмецкой имперіи и церковную, поскольку сіи дв части исторіи имютъ сообщеніе и свою пользу,— первая въ публичномъ Нмецкой имперіи прав, а другая въ церковномъ. Я разсудилъ, что сіи об коллегіи великой для меня важности и для того ихъ не упустилъ. Я зачалъ такъ же учиться греческому языку у г. профессора Шерера, и дйствительно ходилъ въ сію коллегію нкоторое время, но какъ г. профессоръ Трейтлингеръ тотъ же самой часъ избралъ для своихъ юристическихъ лекцій, то я принужденъ одно предпочесть другому и противъ моей воли оставить греческій языкъ, понеже иначе обойтись было не можно. Въ разсужденіи Французскаго я не иное сказать могу какъ только, что знаю его пользу, упражняюсь въ немъ, читая хорошихъ Французскихъ авторовъ, сколько другія дла дозволяютъ’.— Въ конц донесенія приложенъ, по обыкновенію, счетъ издержкамъ.
Къ Тауберту отъ того же числа. Начало этаго письма содержитъ изъявленіе благодарности за участіе, которое Таубертъ принималъ во всемъ, что клонилось къ польз Полнова. Дале онъ продолжаетъ: ‘Ваше высокородіе усмотрите изъ моего въ канцелярію репорта, какимъ образомъ мои лекціи идутъ, и я бы конечно началъ такъ же слушать публичное Римско-германской имперіи право, ежелибъ г. профессоръ не отложилъ сію коллегіею, за недовольнымъ числомъ слушателей, еще на нкоторое время. Что касается до г. Шепфлина, то онъ чрезъ все лто по обыкновенію своему здилъ, и теперь пробывъ здсь нсколько дней, отъхалъ на малое время въ Мангеймъ. Возвратясь зачнетъ онъ, какъ я думаю, свои коллегіи, которыя безъ сумннія не упущу, довольно зная, что они для меня великой важности’.
Къ Протасову отъ того же числа. ‘Изъ письма вашего уразумлъ я къ великому моему сожалнію, что вы были сильно больны. Поврьте, что сіе мн чрезмрно прискорбно было, и благодарю отъ искренняго сердца Всевышняго Творца, что вы отъ вашей болзни оправились…
Я все то сдлалъ, что отъ меня требовано, и по истин сказать, сіе къ не малому мн служитъ ободренію, что его высокородіе г. статскій совтникъ Иванъ Ивановичъ (Таубертъ) такъ великое иметъ объ насъ попеченіе. Я съ удовольствіемъ о семъ помышляю, и стараюсь соотвтствовать по мр силъ моихъ. О медаляхъ справлялся я у г. Шепфлина, который, принявъ меня очень учтиво, предлагалъ мн между прочимъ свои услуги и далъ для пересылки къ вамъ письмо. Ежели вы вознамритесь что нибудь къ нему писать, то я всегда за честь себ поставлю вручить ему ваше письмо, дабы такимъ образомъ ближайшее имть съ нимъ сообщеніе. Вы напоминаете стараться всячески о Французскомъ язык, я сіе и длаю, говорю везд и со всми, которые только сей языкъ знаютъ, по-французски читаю не токмо историческія, но и догматическія книги, и какъ мн кажется разумю’.
Въ канцелярію Академіи наукъ отъ 22 апрля 1765 года онъ доносилъ, что ‘выслушалъ прошедшею зимою наставленія Римскихъ правъ (Justit.) у г. профессора Трейтлингера, общее Нм. имперіи право (Jus. publ. Germ) у г. профессора Ерлена, у котораго такъ же слушаю еще и теперь естественное и обще народное право (Jus nat. et gent). Родословіе и происхожденіе знаменитйшихъ владтельныхъ нын нмецкихъ домовъ изъяснялъ намъ г. профессоръ Шепфлинъ, нмецкую исторію, читаемую г. профессоромъ Лоренцомъ, въ скоромъ времени окончу. Для наступающаго лта, какъ скоро господа профессора юристическаго факультета согласятся межъ собою о коллегіяхъ, приступлю къ слушанію другой части Римскихъ правъ или духовнаго права, повторю наставленія (Instit.), какъ для ихъ трудности, такъ и для того, что они основаніемъ служатъ и всмъ другимъ правамъ и безъ основательнаго и твердаго оныхъ познанія почти ничего или очень мало можно успть въ юриспруденціи. Мн чрезмрно нужно имть хотя малое понятіе о греческомъ язык, за который намренья приняться какъ скоро случай будетъ и чрезъ лто, сколько можно, буду въ немъ упражняться. Французскій языкъ принужденъ былъ я оставить, за недостаткомъ времени, но теперь, избравъ удобное время, стану стараться, чтобъ привыкнуть нсколько писать на ономъ. Сверхъ сего прилагаю данныя мн отъ г. профессоровъ аттестаты, дабы канцелярія Академ. наукъ могла ясно усмотрть, что я не въ праздности здсь живу и наблюдаю ея приказы по возможности силъ моихъ’.
Къ Тауберту отъ того же числа.
‘Изъ сего усмотрите, в. в., что я прошедшую зиму не напрасно препроводилъ. Я имлъ пять коллегій, для которыхъ должно было употребить 6-ть часовъ въ день, и три дйствительно окончилъ, остальныя такъ же не долго продолжатся. Для наступающаго лта думаю я взять или вторую часть римскихъ правъ (Dig.), или духовное право (Jus canon.), но теперь не могу я ничего точно сказать, что мн господа профессора присовтуютъ, то я и буду длать. При томъ повторю я наставленія римскихъ правъ подъ предводительствомъ г. профессора Трейтлингера, какъ основаніе и ключь не только къ римскимъ, но ко всмъ вообще и другихъ народовъ законамъ. Г. профессоръ, по особливой ко мн своей благосклонности, общался пройти со мною еще сію первую часть и ежели я чего не разумю, изъяснить. Продолжая такимъ образомъ мои ученія, надюсь я несумннно будущаго года окончатъ юристической курсъ. Ваше высокородіе изволите также приказывать мн упражняться во французскомъ язык, чтобы не только говорить, по и писать сколько можно чисто я могъ. Я не примину исполнить по вашему приказу, какъ скоро пріищу такого учителя, который бы въ состояніи былъ все то показать, что требуется къ свойству Французскаго языка и образу, какъ на ономъ писать. Я принимаю смлость утруждать ваше высокородіе моимъ прошеніемъ и разсуждая по прежнимъ оказаннымъ мн отъ васъ благодяніямъ, которыхъ цну я совершенно знаю, ласкаю себя надеждою, что вы и сіе прошеніе благосклонно выслушаете. Я не хочу описывать мою бдность, которая довольно видна будетъ, ежели я упомяну нкоторыя только обстоятельства. Кому неизвстно, что время на время не придетъ, сверхъ того, чмъ больше гд пробавляется народу, тмъ все дороже становится, не упоминая о двойныхъ или тройныхъ налогахъ, которые мщане принуждены теперь платить своему королю, а мы уже имъ платимъ по тому же. Теперь присоединить должно къ сему дорогія коллегіи и книги, утрату за пересылку денегъ, нравы и поведеніе здшнихъ жителей и прочія малыя обстоятельства, которыя, будучи взяты вмст, составляютъ такъ же что нибудь, и притомъ не малое. Я по чистой совсти могу сказать, что я прошу ваше высокородіе о оказаніи мн сей милости не для нашихъ бездльныхъ и ребяческихъ причинъ, но имя законную нужду, которая заставляетъ меня противъ моей воли утруждать васъ, и ежели бы сего не было, то конечно не посмлъ бы я преступить предлы благопристойности, чтобъ не прослыть на послдокъ безстыднымъ’.
Къ Протасову отъ того же числа. ‘Прошедшей зимы имли большую причину жаловаться на дождь, нежели на снгъ. Предъ Рождествомъ и въ самую масляницу было очень студено, но все сіе боле двухъ недль не продолжалось. Въ самыхъ послднихъ числахъ Февраля начали по малу приносить съ полей цвты, въ март перестали топить, и дерева едва не вс разцвли. Но посл Пасхи такъ студено стало, что мы поперемнно, то снгъ, то градъ, то дождь имли, и не топя не возможно было никоимъ образомъ пробыть въ изб, но теперь, слава Богу, начинаетъ опять быть тепло и ясно. Изъ письма вашего къ г. Лепехину увдомился я, что вы женились. Я васъ поздравляю и отъ искренняго сердца желаю, чтобъ ваше благополучіе и удовольствіе со дня на день больше прирастало отъ сего новаго союза.
P. S. Комиссія въ разсужденіи вашихъ хозяевъ отправлена, какъ приложенное письмо свидтельствуетъ. Господа Шенны достойны всякой похвалы, какъ въ разсужденіи ученія, такъ и поступковъ. Будущей зимы начнутъ учиться медицин. Они увдомлены уже о случившимся имъ несчастій. Старшій такъ исправился, что теперь другимъ примромъ служитъ можетъ въ ученіи и поступкахъ: только жаль, что они не знаютъ по Французски. Ст. Мецгеръ обучаетъ ихъ по рекомендаціи г. пр. Шпильмана, который и самъ ничего не знаетъ. Я не хочу говорить о произношеніи, которое нмцамъ совсмъ непонятно’.
Къ Протасову отъ 17 апр. по н. ст. 1765 г.
‘Хотя я послалъ къ вамъ письмо вмст съ канцелярскими длами, но, какъ вы сами знаете, въ семъ письм не можно такъ изъясниться, какъ должно, и такъ я пользуясь благосклонностію г. барона Икскуля, котораго я отмнно имю честь знать, какъ такого человка, который заслуживаетъ почтеніе и любовь всхъ честныхъ людей, вознамрился послать къ вамъ сіе письмо, которое хотя и прежде написано, но безъ сумннія посл канцелярскихъ писемъ придетъ. Вс наши обстоятельства вамъ небезъизвстны: какъ мы посланы, какое жалованье опредлено отъ президента и какое отъ канцеляріи. Во всхъ присылаемыхъ къ намъ указахъ упоминается, чтобъ мы не упускали того, и того, но мы никогда не видимъ, чтобъ смотря по симъ наказамъ и денегъ столько же присылали. Вы сами были здсь долгое время и знаете какъ себя должно вести, не только въ разсужденіи поступокъ, но и одежды, чтобъ можно было появиться между честными людьми безъ стыда себ и отечеству, а особливо для того, что мы присланы сюда на (казенномъ) кошт. Мастеровымъ ученикамъ опредляютъ по 500 р. безъ всякихъ лишнихъ околичностей, а намъ и опредленнаго не хотятъ дать. Мастеровой и безъ жалованья можетъ себя содержать получаемою уплатою за свою работу, какъ сіе везд въ обыкновеніи, а мы чмъ прилежне будемъ трудиться, тмъ больше должно платить денегъ. Я не упоминаю о разности между студентомъ и работникомъ, и происходящихъ отъ того послдствій. На нашъ дальній путь, думаю я, довольно уже такъ же накоплено денегъ, итакъ не вижу я теперь причины, для коей бы можно было дале удерживать опредленное намъ жалованье. Мы оба въ крайней бдности, въ чужой земл и безъ помощи, занимать не смемъ, чтобъ иногда не засадили въ тюрьму. Можно напередъ предвидть, что мы принуждены будемъ претерпвать крайнюю нужду за недостаткомъ въ деньгахъ, ибо прежде г.Леонтовичь одолжалъ насъ по часту, а теперь готовится онъ хать въ Парижъ, и своимъ отъздомъ лишаетъ насъ немалой помощи. Вся наша надежда состоитъ въ васъ, и мы будучи уврены о непремнной вашей къ намъ благосклонности съ покорностію просимъ приложить ваше стараніе и трудъ, чтобъ намъ опредлено было настоящее наше жалованье. Мы по справедливости должны сознаться, что многія одолженія и благодянія отъ васъ получили, и для оказанія нашей благодарности ничего больше для насъ не остается какъ единственное признаніе и всегдашнее воспоминаніе всего того, что вы намъ съ такою благосклонностію оказали, которую я изъяснить не могу. Для увренія канцеляріи, для отвращенія всякаго сумннія данныя намъ отъ господъ профессоровъ аттестаты свидтельствуютъ ясно, что не можно ничего противнаго сказать ни о нашихъ поступкахъ, ниже о ученіи, и такъ я не вижу для чего бы канцелярія могла намъ отказать въ семъ, а особливо ежели вы примете на себя сей трудъ представить надлежащимъ образомъ г. статскому совтнику Ив. Ив. Тауберту, который, ежели я не обманываюсь, легко склонится на ваши представленія, кои дйствительно имютъ твердое основаніе и причины, такъ что они въ состояніи произвести желаемое дйствіе, ежели только съ другой стороны со вниманіемъ выслушаны будутъ.’
Къ Протасову отъ 23 маія по н. ст. 1765 г. ‘Мы не имемъ ничего новаго вамъ теперь сказать, какъ только, что его сіятельства г-на президента дти прибыли въ Стразбургъ маія 14 дня по н. ст. вмст съ г. Легкимъ, и мы имли честь ихъ видть неоднократно, а самъ г. президентъ неизвстно когда прідетъ. Намъ очень странно показалось, какъ мы увидли сихъ господъ противъ нашего чаянія, ибо мы точно такъ думали, что они не прежде осени сюда прідутъ. На ше ученіе идетъ очень порядочно, особливо въ юристическомъ факультет, гд каждый изъ гг. профессоровъ долженъ въ полгода окончить свою коллегію. Кажется, что многократныя жалобы, дошедшія, какъ можно догадываться, и до Французскаго канцлера, принудили ихъ приняться за сіе мнніе. Вы удивитесь, ежели вамъ сказать, что одинъ профессоръ изъ юристическаго факультета прочитываетъ въ часъ три или четыре книги, которыхъ просто только читать будетъ слишкомъ на полдня. Какъ бы то ни было, только теперь всегда можно надяться продолжать порядочно и безъ остановки свое ученіе. Мы оба кончимъ, сколько можно предвидть, будущаго лта наше ученіе. Мы покорнйше просимъ васъ, государь нашъ, напомянуть его высокородію о нашемъ дл, ибо мы точно надемся получить желаемое, ежели вы только приложите ваше стараніе. Мы бы желали также, чтобъ въ пересылк денегъ не было долгихъ волокитъ и медленія.’
Къ Тауберту отъ того же числа.
‘Я слушаю вторую часть римскихъ правъ и криминальное право у г. профессора Куглера. Г. профессоръ Ерленъ продолжаетъ читать намъ натуральное и общенародное право и будущею осенью кончитъ. Онъ зачалъ такъ же читать публично первую часть римскихъ правъ, и я хожу въ сію коллегію для повторенія. Историческія г. профессора Лоренца лекціи окончились. Вашему высокородію можетъ быть странно покажется, что я за первыми письмами такъ скоро и сіе посылаю, но сему причиною письмо г. Шепфлина, которое онъ мн хотлъ дать еще для пересылки съ первыми письмами. Нечаянная въ Мангеймъ поздка воспрепятствовала ему въ семъ, но возвратясь далъ онъ мн приложенное здсь письмо, которое понудило меня нсколько торопиться. При семъ отваживаюсь я напомянуть еще вашему высокородію о моемъ покорнйшемъ прошеніи, надясь, что вы усмотрвъ изъ прежняго письма мою настоящую бдность и нужду, не оставите меня безъ помощи и защиты, а особливо для того, что данныя мн свидтельства могутъ для меня у васъ быть сильными заступниками, какъ въ разсужденіи житья, такъ и ученія.’
Рапортъ въ канцелярію Академіи наукъ, отъ 13 сентября 1765 г., начинается по обыкновенію увдомленіемъ о полученіи векселя въ 300 руб., присланнаго для обоихъ студентовъ и о размн этой суммы на тамошнія деньги, которыя составили 1400 ливровъ.
‘Что касается до моего ученія, то нмецкую исторію, читанную г. профессоромъ Лоренцомъ, также криминальное право и вторую часть римскихъ правъ, подъ предводительствомъ г. профессора Куглера окончилъ. Натуральное и общенародное право выслушалъ у г. профессора Ерлена, у котораго теперь также слушаю для повторенія наставленія римскихъ правъ. Сверхъ сего, имя уже довольное основаніе, упражняюсь собственнымъ моимъ прилежаніемъ во всемъ томъ, что до моей должности и знанія касается, т. е. въ свободныхъ наукахъ и языкахъ, которыя, какъ я самъ довольно вдаю, къ моему намренію неотмнно нужны. Въ разсужденіи будущихъ моихъ коллегій ничего совершенно извстнаго сказать не могу, ибо никто изъ гг. профессоровъ юристическаго факультета не зачалъ читать новыхъ коллегій, а какъ скоро зачнутъ, то возьму духовное и Феодальное право (Jus canonicum et foeudale), такъ же политическія коллегіи о мирныхъ трактатахъ у г. професора Шепфлина.’
Къ Тауберту отъ того же числа: ‘Слдуя вашему совту, разбираю я указы и уложенія и кром безпорядка, замшательства, недостатка и несправедливости ничего почти не нахожу. Я примтилъ столь знатныя въ нашихъ правахъ погршности, что оныя могутъ иногда нанести великій вредъ и государю и народу, однако, несмотря на все сіе, трудъ и благоразуміе все преодолть могутъ. Изъ репорта моего въ канцелярію усмотрите порядокъ и продолженіе моего ученія, въ будущихъ письмахъ обстоятельно отпишу о всемъ, ибо теперь не могу я ничего подлиннаго сказать, какъ только, что хотя я и кончилъ вторую часть римскихъ правъ, но для ужасной поспшности г. профессора, который по 5 и по 6 книгъ прочитывалъ въ часъ въ угожденіе нкоторымъ дворянамъ, мало могъ успть, и для того повтореніе сей части мн неотмнно нужно. Коллегіи г. профессора Шепфлина о мирныхъ трактатахъ такъ же не упущу, и я съ нимъ о семъ уже говорилъ. Между прочимъ г. Шепфлинъ просилъ меня также напомнить вашему высокородію, что у него недостаетъ двухъ частей изъ присланныхъ ему нашихъ коментарій {Извстное изданіе наше? Академія на латинскомъ язык.}, онъ много одолженъ будетъ вамъ за сію благосклонность, ежели вы соизволите прислать желаемыя имъ дв части сихъ коментарій.’
Къ Протасову отъ того же числа. ‘Письма ваши отъ 5 и 12 іюля получилъ я исправно, изъ которыхъ содержанія о непремнномъ о насъ попеченіи нашихъ благодтелей и доброжелателей чрезмрно радовался. Будьте уврены, что я иное уже исполнилъ по предложеннымъ въ сихъ письмахъ совтамъ, а чего еще недостаетъ не премину съ надлежащею точностію произвести въ дйство такъ какъ мн предписано. Вы упоминаете о книгахъ, которыя мн пересланы быть имютъ при первомъ случа. Не позабудьте, я васъ съ покорностію прошу, присоединить такъ же небольшой печатный духовный уставъ, который мн нуженъ, и я надюсь найти въ немъ что нибудь не посредственное. Я давно о семъ думалъ, но не смлъ просить, зная трудность въ выписываніи и пересылк сихъ книгъ, желаніе мое и безъ того исполнилось, тмъ боле почитаю я себя обязаннымъ воздавать мое благодареніе и его высокородію и вамъ. Г-на Шепфлина, котораго по возвращеніи его изъ Бадена часто вижу, благодарили мы за его благосклонность и данное объ насъ хорошее мнніе. Сей почтенный мужъ великое стараніе прилагаетъ о дтяхъ его сіятельства г-на президента и часто ихъ самъ экзаменуетъ. Нсколько разъ писали вы о секретар г. Шепфлина. Его здсь давно нтъ, ибо вскор по вашемъ вызд изъ Стразбурга сдланъ онъ секретаремъ ученаго Майнгеймскаго собранія, гд и до сихъ поръ обртается. Коллегіи мои очень порядочно продолжаются, и господа профессора симъ порядочнымъ учрежденіемъ великое облегченіе и услугу сдлали иностраннымъ. Что надлежитъ до нашихъ правъ, я ихъ по малу прочитываю, и о расположеніи оныхъ говорилъ я съ г. профессоромъ Ерленомъ, на котораго искусство совершенно положиться можно.
P. S. Шеины за ученіе и поступки похвалы достойны, теперь слушаютъ они ботанику и физику, а будущей зимы зачнутъ они анатомію, каждый изъ нихъ получаетъ по 160 руб. жалованья, и они съ покорностію васъ просятъ постараться о пріумноженіи онаго. Я думаю, что уже время освободить ихъ отъ опекунства и оставить такой домъ, гд они кром пьянства и подлости ничего не видятъ, или по крайней мр отдать ихъ въ такія руки, гд бы они могли получить истинное понятіе о честномъ жить. Отъ васъ зависитъ напомнить о семъ г. профессору Шпильману.’
Изъ предъидущихъ писемъ мы видли, что Полновъ всячески старался усвоить себ Французскій языкъ. Въ конц 1765 г. онъ, кажется, достигъ этой цли, и началъ вести переписку по Французски. Въ Стразбург онъ близко сошелся съ нкіимъ Заутерсгеймомъ, о которомъ мы упомянули выше, и который въ это время ухалъ въ Парижъ. Съ нимъ то онъ и началъ переписываться по французски. Такъ какъ содержаніе этихъ писемъ не представляетъ особенно любопытнаго и какъ притомъ самый языкъ не отличается ни правильностію, ни легкостію, то мы и будемъ длать изъ этихъ писемъ лишь нкоторыя извлеченія въ перевод боле интересныхъ мстъ.
Вотъ что Полновъ писалъ къ Заутерсгейму отъ 25 ноября 1765 г., называя его ‘mon cher ami.’ — ‘Очень радъ буду опять съ вами увидться и вроятно я буду этимъ обязанъ вашему знаменитому другу, Ж. Ж. Руссо. По прізд его въ Стразбургъ, вс любопытствовали его видть, и всякій судилъ объ немъ по себ. Про него много говорили глупостей и неправды. Одни считали его философомъ, другіе глупцомъ и нкоторые мизантропомъ. Народъ принималъ его за колдуна, и это больше по его одежд. На дняхъ давали его комедію съ музыкой его же сочиненія. Онъ самъ былъ на этомъ представленіи. Я узналъ автора по піес. Въ ней много чувствъ, достойныхъ человка добродтельнаго и любящаго человчество. Но къ несчастію въ наше время надъ всмъ этимъ смются. Въ настоящую минуту стремленіе къ нему уже прошло, и его оставляютъ въ поко. Я видлъ его нсколько разъ, и если вы сюда прідете, то я надюсь, что по дружб вашей, доставите мн случай поговорить съ нимъ, что я почту себ за особенную честь.’ Кажется, этого случая не было, и Полновъ не познакомился съ Ж. Ж. Руссо.
Къ Протасову общее съ Лепехинымъ отъ 3 декабря по н. ст. 1765 года.
‘Какъ изъ прежнихъ, такъ и нын посланныхъ нашихъ писемъ можете видть, что мы вскор по будущей Пасх совсмъ кончимъ наше ученіе, и такъ въ Стразбург не для чего больше оставаться, но неотмнно нужно хать въ другіе университеты, отчасти дабы привести въ большее совершенство полученныя въ Стразбург наставленія, отчасти для совершеннаго изученія языковъ, какіе кому надобны, смотря по намренію каждаго. Мы не хотли не сообщить вамъ сего дла и, не испросивъ у васъ совта, прямо писать къ его высокородію Ивану Ивановичу, будучи уврены, что вы, оказавъ уже столько знаковъ вашей къ намъ благосклонности и въ семъ насъ не оставите, но поможете намъ вашимъ совтомъ и стараніемъ. Сія же ваша благосклонность и доброхотство обнадеживаютъ насъ сообщить къ вамъ и слдующее наше намреніе. Будущее наше состояніе очень насъ безпокоитъ, и мы крайне неизвстны, что напослдокъ предприметъ съ нами Академія Хотя мы о покровительств его высокородія ни мало не сумнваемся, однако случившіяся съ гг. Козицкимъ и Мотонисомъ {Къ сожалнію я не могъ узнать никакихъ подробностей объ упоминаемыхъ здсь обстоятельствахъ, случившихся съ Козицкимъ и Мотонисонъ. Д. П.} обстоятельства служатъ намъ примромъ быть всегда въ осторожности. Сверхъ сего время, которое намъ остается препроводить въ чужихъ земляхъ, можетъ произвести немалыя перемны, и такъ, если мы возвратимся студентами, смотря по обстоятельствамъ, состояніе наше можетъ случиться сожалнія достойнымъ. Мы, не смотря на разстояніе и долготу времени, не перемнили и не перемнимъ никогда нашего мннія. Главный нашъ законъ состоитъ въ томъ, чтобы по мрамъ силъ нашихъ служить съ пользою отечеству и сообщить и другимъ то, чему мы сами научимся, что перемна времени, можетъ быть, совсмъ истребитъ, ежели мы не въ состояніи будемъ сами себя нсколько защищать, будучи съ прізду нашего никмъ незнаемы и слдовательно безъ всякой подпоры. Мы думаемъ, государь нашъ, по окончаніи нашего ученія просить Академію, чтобы каждаго изъ насъ наградила чиномъ адъюнкта прежде, нежели мы оставимъ Стразбургъ. Сіе тмъ наипаче мы за нужное почитаемъ, что, какъ вы сами знаете, назначены для насъ разныя мста, и такъ, будучи одинъ отъ другаго отдалены, не въ состояніи будемъ ничего предпріять съ общаго совта, и тмъ пресчена намъ будетъ дорога къ произведенію нашего намренія. Естьли Академія какое будетъ имть въ семъ сумнніе, мы оставляемъ ей самой и обо всемъ въ разсужденіи насъ писать сюда къ своимъ корреспондентамъ.’
Къ Протасову особо отъ 3 декабря 1765 г. ‘Общанныя мн россійскія книги я еще до сихъ поръ не получалъ, можетъ быть, съ ними подобной диплом г. Шпильмана жребій случился, хотя правда и нечего около ихъ поживиться. Я ихъ съ нетерпливостію ожидаю, особливо для того, что окончивъ скоро мой юристическій курсъ, большее на нихъ могу употребить время и стараніе. Я думаю взять на первый случай образцомъ Наставленія императора Юстиніана для ихъ посредственнаго порядка и къ каждому титулу присоединить россійскія, французскія и нмецкія права съ показаніемъ ихъ разности или согласія, не упуская причинъ историческихъ и политическихъ, подавшихъ поводъ къ изданію нашего закона. Съ начала невозможно и притомъ одному привести въ совершенной порядокъ такой важности и трудности дло и особливо для того, что прежнія узаконенія, или по крайней мр большая оныхъ часть, смотря по ныншнимъ обстоятельствамъ Россіи, совсмъ негодны, и къ ршенію длъ не могутъ быть употреблены. Сіе самое причиною, что у насъ нтъ ни судовъ, ни судей, которые бы сіе имя по справедливости заслуживали. И притомъ гражданскія, политическія и криминальныя дла такъ межъ собою смшаны, что ихъ разобрать трудно. Сверхъ сего еще почти не можно знать, гд о какомъ дл просить, ибо каждая контора, умалчивая о канцеляріяхъ, присвояетъ себ право ршать дла всякаго рода, хотя противъ всей справедливости.
Что касается до моихъ коллегій, то я очень доволенъ, одно мн длаетъ досаду, что я не могу тотчасъ начать jus foeudale для недостатка слушателей. Въ юристическомъ факультет такая оныхъ бдность, что иные профессора принуждены отложить до другаго времени свои коллегіи, ибо никто къ нимъ на оныя не явился, однако, какъ бы ни было, я неотмнно окончу посл Пасхи весь курсъ юристической.’
Къ сожалнію въ бумагахъ, оставшихся посл А. Я. Полнова и донын тщательно сохраненныхъ, не нашлось ничего относящагося къ труду, о которомъ онъ упоминаетъ въ начал своего письма.
Вслдъ за этими письмами мы находимъ письмо къ Заутерсгейму, на Французскомъ язык отъ 1 января 1766 г.
‘Графъ Разумовскій, о которомъ вы вроятно уже слыхали, когда еще онъ жилъ въ Париж, пріхалъ сюда для свиданія съ своими дтьми. Узнавъ, что Руссо еще здсь, графъ хотлъ на другой же день своего прізда постить его. Онъ, говорятъ, имлъ намреніе предложить ему въ подарокъ всю свою библіотеку, дать ему пенсію и мстопребываніе въ любомъ изъ своихъ многочисленныхъ помстьевъ въ Малороссіи. Къ сожалнію это великодушное намреніе графа не исполнилось, потому что Руссо выхалъ изъ Стразбурга въ тотъ самый день, какъ графъ сюда пріхалъ’ {Съ этимъ любопытнымъ извстіемъ слдуетъ сличить разсказъ Михаила Балинскаго о томъ, какъ въ 1778 г. Польскій панъ Антоній Тызенгаузъ убждалъ Ж. Жака Руссо поселиться въ Бловжской пущ. См. ‘День’, 1864 г. No 44.}.
Въ донесеніи въ академическую канцелярію отъ 24 марта 1766 года, Полновъ сообщалъ: ‘Окончивъ недавно политическія профессора Шепфлина коллегіи о трактатахъ, продолжаю слушать наставленія римскихъ правъ у профессора Ерлена и духовное римской церкви право у профессора Куглера. Сверхъ сего упражняюсь во всемъ томъ, что слдуетъ къ моей должности и званію’.
Кром Заутерсгейма, къ которому Полновъ постоянно писалъ по Французски, мы находимъ два письма, писанныя имъ на этомъ язык къ Тауберту и къ Протасову. Письма эти отъ того же числа, какъ и предъидущее донесеніе въ Академію. Въ письм къ Тауберту Полновъ писалъ о приготовляемомъ имъ сочиненіи, предметомъ котораго была одна изъ частей римскаго права. Въ этомъ письм находимъ любопытную его замтку: ‘Что касается до нашего законодательства, говоритъ Полновъ, то оно иметъ много сходства съ римскимъ. Чтобъ удостовриться въ этомъ, стоитъ только прочитать предисловіе къ Уложенію царя Алекся Михайловича.’
Изъ письма къ Протасову видно, что Полновъ сталъ писать къ нему и къ Тауберту по ихъ приглашенію по Французски. Въ этомъ письм онъ сообщаетъ свднія о пребываніи графа Разумовскаго въ Стразбург. ‘На обратномъ пути изъ Парижа, пишетъ Полновъ, графъ Разумовскій остановился здсь на нсколько дней. Мы имли честь быть ему представлены г. Шепфлиномъ. Графъ говорилъ со мною нсколько минутъ и, какъ кажется, остался очень доволенъ тмъ, что г. Шепфлинъ объ насъ сказалъ. Постивъ этого профессора, чтобъ видть его библіотеку, графъ подарилъ ему золотую медаль на коронацію августйшей нашей государыни’. Въ заключеніе Полновъ сообщалъ, что онъ все еще не получилъ требованныхъ имъ книгъ и просилъ адресовать письма къ нему на имя Лепехина, потому что онъ самъ не зналъ, долго ли онъ останется въ Стразбург.
Такъ до сихъ поръ все шло хорошо и гладко. Полновъ занимался юристическими науками, изучалъ Французскій языкъ, продолжалъ на немъ вести переписку съ пріятелемъ своимъ Заутерсгеймомъ и 11 іюня 1766 года послалъ къ Тауберту начало предпринятаго имъ сочиненія, самъ находя его еще весьма слабымъ. Даже канцелярія Академіи наукъ сдлала Полнову и Лепехину прибавку жалованья, ‘для вящаго ихъ, какъ сказано въ указ канцеляріи отъ 23 іюня 1766 года, къ наукамъ поощренія, и чтобъ они какъ въ потребныхъ къ тому средствахъ, такъ и въ пристойномъ ихъ содержаніи недостатка не имли’. Прибавка эта заключалась въ 50 руб. въ годъ каждому.
Но вмст съ этимъ указомъ Полновъ получилъ письмо отъ Протасова, которое нарушило существовавшій до сего времени порядокъ и имло вліяніе на дальнйшее поприще службы Полнова при Академіи. Вотъ что писалъ Протасовъ отъ 23 іюня 1766:
‘Государь мой Алексй Яковлевичъ! Къ вамъ при семъ инаго писать ничего не имю, какъ только объявить мнніе профессорскаго собранія о продолженіи вашего ученія, которое, разсматривая репорты ваши, усмотрло, что вы много времени употребили на слушаніе такихъ лекцій, которыя къ будущей вашей профессіи, по мннію профессорскаго собранія, служить очень мало могутъ, почему оное и приказало вамъ при семъ объявить, чтобы вы, оставя Genealogicas Germaniae и Specialicas historiae ecclesiasticae el profanae Germaniae lectiones, время все употребили къ слушанію тхъ коллегій, которыя точно надлежать до юриспруденціи, въ чемъ и его высокородіе г. статскій совтникъ Иванъ Ивановичъ Таубертъ съ собраніемъ профессорскимъ согласенъ, и по сей причин приказалъ вамъ объявить, что ежели вы въ Стразбург не имете случая къ скорйшему окончанію или къ порядочнйшему продолженію всего касающагося до профессіи вашей юристической, справились бы обстоятельно о Тюбинскомъ университет или другомъ какомъ, не лучшей ли порядокъ въ разсужденіи юриспруденціи въ оныхъ предъ Стразбургскимъ наблюдается, чтобъ вы могли посланы быть для лучшаго вашего успха въ Тюбингенъ или въ другой университетъ, и о семъ по полученіи ныншнихъ писемъ извольте немедленно канцеляріи репортовать.— Впрочемъ его высокородіе г. статскій совтникъ приказалъ васъ обнадежить продолженіемъ своей милости, а я остаюсь всегда съ прежнимъ къ вамъ доброжелательствомъ’.
Письмо это глубоко оскорбило Полнова. Онъ получилъ его 26 іюля въ то время, какъ выздоравливалъ отъ сильной болзни и, можетъ быть, это было отчасти причиною, что первый порывъ своей горячности онъ выразилъ въ письм къ Заутерсгейму (отъ 4 августа) въ весьма жесткихъ словахъ.
Черезъ нсколько дней Полновъ послалъ свое донесеніе въ академическую канцелярію. До сихъ поръ увдомленія свои въ оную онъ озаглавливалъ просто доношеніями или репортами, а въ ныншній разъ онъ написалъ покорнйшій репортъ. Репортъ этотъ былъ отъ 7 августа 1766 г. по н. ст. и по обыкновенію начинался увдомленіемъ о полученіи присланнаго векселя. Посл этой формальности Полновъ продолжалъ: ‘Ученіе мое, прерванное на нкоторое время болзнію, теперь опять идетъ порядочно, и я слушаю духовное римской церкви право у г. профессора Куглера, а криминальное духовное право у г. профессора Трейтлингера, такъ же хожу къ г. профессору Ерлену для повторенія первой части Римскихъ правъ, которыя послднія для меня коллегіи кончатся несумннно по собственному обнадеживанію и увренію гг. профессоровъ, съ коими я о семъ нарочно говорилъ, въ исход сентября мсяца.
‘Мн дано такъ же знать, что профессорское собраніе, не имя ни малой, по справедливости сказать, къ тому причины и основанія, оказало свое неудовольствіе въ разсужденіи долговремяннаго мною слушанія историческихъ коллегій, представляя, будто оныя очень мало могутъ служить къ будущей моей профессіи. Я ни мало не преступилъ данную мн, хотя нарочито недостаточную, инструкцію, самимъ же профессорскимъ собраніемъ сочиненную, въ слдствіе которой и по совту здшнихъ гг. профессоровъ учреждалъ все ученіе, какъ мои репорты ясно свидтельствуютъ, и такъ не нахожу я ни малой причины, которая могла бы ихъ подвергнуть къ негодованію. Меня сіе приводитъ въ великое удивленіе, что господа профессоръ! такъ мало почитаютъ свободныя науки, особливо знатнйшую ихъ часть, т. е. историческія знанія, служащія главнйшимъ основаніемъ къ моей должности. Не утвердясь прежде въ семъ знаніи, приниматься прямо за юриспруденцію столько же безразсудно, какъ, не насадивъ желза, рубить дрова однимъ топорищемъ. Пусть только приведутъ себ на память примръ, служащій здсь доказательствомъ, славныхъ въ неблагополучныя для наукъ времена юриспрудентовъ, которые, не имя понятія объ исторіи и древностяхъ, въ такое впали заблужденіе, что безъ сожалнія о сихъ великихъ въ протчемъ людяхъ и подумать не можно. Кто не знаетъ, что въ прежнія времена Алціатъ, Куяцій, Готоманъ, Бриссоній, Риттерсгузій и многіе другіе великіе мужи, возобновляя юриспруденцію, съ знаніемъ законовъ соединяли твердое познаніе свободныхъ наукъ и тмъ самымъ, открывъ и другимъ свободный путь, заслужили себ безсмертную славу? Сколько также въ новйшія времена принесли пользы и получили себ славы Гроцій, Годофредъ, Винній, Бинкерсгекъ, Шультингъ и другіе, которые, почитая свободныя науки за главнйшее средство къ изъясненію законовъ, удивили ученый свтъ своими успхами! Самая отдаленная древность довольно можетъ намъ подать подобныхъ примровъ, но, отпуская прочее, возмемъ только здсь въ свидтельство Цицерона, Геллія, Плинія. Сіи мужи исторію и древности столь за велико почитали, что, упоминая о нкоторыхъ славныхъ юрисконсультахъ, ничего такъ много въ нихъ не выхваливали какъ сіи знанія, въ которыхъ дошли они до великаго совершенства. Сверхъ сего я довольно вдаю, въ какомъ запущеніи и небреженіи повержена лежитъ Россійская исторія, о приведеніи коей въ порядокъ, сколько мн извстно, никто еще не думалъ. Возвратясь въ отечество, ежели время, случай и способность допустятъ, конечно не премину приложить все возможное стараніе, дабы показать моему отечеству его древность {Здсь есть какой нибудь пропускъ. Д. П.}…. прежнюю, превосходство и могущество, ибо я, отбросивъ неосновательныя иныхъ мннія, на такой конецъ учусь, чтобы всевозможно онымъ образомъ служить моему отечеству, будучи увренъ, что мн за сіе никакого нарканія не воспослдуетъ, и я смло могу сослаться на великихъ людей въ томъ, что они не похулятъ мое мнніе и охотно подтвердятъ своимъ изрченіемъ порядокъ моего ученія. Я бы могъ привести множество другихъ доказательствъ немалой важности, но канцелярія Академіи наукъ и изъ прежде рченнаго ясно усмотритъ справедливость моего мннія и оправдать мои поступки, которые, какъ мн кажется, ничего нарканія достойнаго въ себ не содержатъ.
Что касается до будущаго моего изъ Стразбурга отъзда, то съ покорностію канцелярію Академіи наукъ прошу дозволить мн препроводить нкоторое время въ Париж, какъ для Французскаго языка, которой, будучи въ нмецкой земл и не имя случая, могу отчасти позабыть, такъ и для высмотрнія внутреннихъ въ разсужденіи управленія сего великаго города учрежденій. Въ протчемъ, ежели канцелярія, для извстныхъ ей причинъ, не согласится на мое прошеніе, то по крайней мр надюсь испросить себ отъ нея позволеніе хать въ Геттингъ, а не въ Тибингъ. Тибингъ способенъ больше для богослововъ, нежели для юристовъ, при томъ развратное тамошнихъ студентовъ, изъ коихъ я не одного видлъ въ Стразбург, житье, великое возбудило во мн презрніе къ сему университету. Напротивъ того Геттингскій университетъ, по признанію такихъ, кои сами чрезъ долгое время тамъ учились, какъ въ разсужденіи того, такъ и другаго, великое иметъ преимущество, а особливо юристическій факультетъ до такого, какъ сказываютъ, доведенъ совершенства, что никакой другой университетъ въ разсужденіи сего не можетъ съ нимъ сравниться. О проздныхъ деньгахъ за ненужное почитаю упоминать, что канцелярія по своему благоразсужденію и смотря по отдаленію мста и по времени соблаговолить опредлить, тмъ и буду доволенъ’.
Въ конц донесенія приложенъ счетъ издержкамъ.
На сколько замчаніе профессорскаго собранія о ненадобности изучать юристу историческія науки оскорбило Полнова, настолько и даже еще боле оскорбилось профессорское собраніе, получивъ подобный рапортъ. Кажется, что тогдашніе академики не могли допустить мысли, чтобы молодой студентъ, хотя и имвшій чинъ переводчика, но все таки ученикъ, да притомъ еще и Русскій, осмлился такъ свободно выражать свой образъ мыслей, а главное осуждать и знаніе профессоровъ и ихъ распоряженіе.
Изъ немногихъ находящихся у меня документовъ видно, что изъ за этаго рапорта затялось нчто въ род слдственнаго дла. Напали и на самаго Протасова, который былъ посредствующимъ лицомъ между профессорскимъ собраніемъ и переводчикомъ Полновымъ.
Одновременно съ донесеніемъ въ Академію, Полновъ написалъ и къ Протасову отвтъ на полученное отъ него письмо. Отвтъ этотъ, въ которомъ виденъ тотъ же духъ неудовольствія, какъ и въ предъидущемъ рапорт, писанъ по Французски.
‘Прочитавъ письмо ваше, я не могъ удержаться отъ смха. Признаюсь, я никакъ этаго не ожидалъ и ежели эти странныя сужденія сдлаются когда нибудь извстны, то вс будутъ имъ удивляться. Неудовольствіе нашихъ гг. профессоровъ мн кажется такъ смшно, что объ немъ даже не стоитъ боле и толковать. Но я все таки нахожу, что эти господа совершенно не правы въ семъ случа. Вс коллегіи, которыя я посщалъ, были для меня весьма важны и необходимы. Если же и допустить, что профессора наши справедливы, то слдовало объ этомъ ране меня предъувдомить. Теперь же, когда я почти кончилъ курсъ моего ученія, вс ихъ совты совершенно безполезны.
‘Съ самаго прізда моего въ Стразбургъ до сихъ поръ я былъ совершенно оставленъ на свой произволъ, и чтобъ ни въ чемъ себя не упрекать, я старался такъ расположить мое ученіе, что вс здшніе профессора были весьма довольны. Къ нимъ то я и обращался обо всемъ, что касалось до моего ученія и не посовтовавшись съ ними ничего не предпринималъ. Въ то время мн очень нужны были мудрыя наставленія нашихъ профессоровъ но они хранили глубокое молчаніе. Теперь же я и самъ знаю, что мн нужно и полезно.
‘Вотъ мой образъ мыслей, который, будучи простъ и естественъ, не можетъ никого оскорбить. Я пишу къ вамъ вовсе не для того, чтобы упрекать въ чемъ бы то ни было, а единственно для своего оправданія.
‘Что касается до вызда моего отсюда, я начну приготовляться къ оному, какъ скоро состояніе моего здоровья позволитъ. Я былъ болвъ горячкою, которая очень разстроила какъ родъ моего ученія, такъ и средства къ содержанію. Теперь я, слава Богу, поправляюсь и снова принялся за свои занятія. Я много буду вамъ обязанъ, если вы изволите принять участіе въ этомъ дл и ускорите его, потому что я опасаюсь ненастнаго и холоднаго времени’.
Спустя около двухъ мсяцевъ посл этаго письма, Полновъ собрался выхать изъ Стразбурга. Онъ писалъ къ Заутерсгейму отъ 8 октября 1766 г., что, готовясь оставить этотъ городъ въ самомъ скоромъ времени, онъ однакоже не можетъ сказать положительно, куда именно онъ отправится. Письма, которыя должны были это разршить, не были еще получены, но предварительно ему дано было знать Протасовымъ {Этого письма Протасова не оказалось въ числ сохранившихся другихъ документовъ. Оно, какъ увидимъ ниже, было уничтожено вмст съ прочими его письмами. Д. П.}, чтобы чрезъ дв недли онъ былъ готовъ къ отъзду. Дальнйшія распоряженія должны были вскор за тмъ послдовать.
Долгое время не получая ожидаемыхъ приказаній, въ которыхъ бы назначенъ былъ срокъ его вызда изъ Стразбурга и мсто, куда онъ долженъ былъ хать, не желая при томъ терять времени и наконецъ опасаясь наступленія зимняго времени, Полновъ ршился отправиться въ Геттингенъ. Объ этомъ своемъ ршеніи, которое онъ самъ признавалъ самовольнымъ, хотя и вынужденнымъ, онъ предувдомилъ Тауберта за три дни до своего отъзда въ письм отъ 27 октября 1766 г.
Вслдъ за этимъ письмомъ, мы находимъ рапортъ Полнова въ Академію изъ Геттингена отъ 12 ноября 1766 г.
‘Изъ присылаемыхъ мною репортовъ канцелярія Академіи наукъ усмотрть можетъ, что мн неотмнно должно было оставить Стразбургскій университетъ и избрать другое мсто для дальняго продолженія и успховъ въ юристическихъ наукахъ. И такъ въ слдствіе сего, оставивъ Стразбургъ 30 октября по н. ст., въ девятый день пріхалъ я въ Геттингъ и записавшись у г. проректора Кестнера, тотчасъ зачалъ слушать Пандекты у г. профессора Бемера и Jus foeudale у г. профессора Рикціуса.
Я надюсь, что канцелярія Академіи наукъ, разсудивъ побудившія меня къ тому причины, не приметъ въ худую сторону мои поступки. Мн самому не безъизвстно, что я долженъ былъ ожидать на то позволенія, но многія важныя обстоятельства не допускали меня сему послдовать правилу. Въ Стразбург, предъ отъздомъ моимъ, коллегіи вс кончились, а начала новыхъ должно было ожидать подъ исходъ ноября мсяца, сверхъ сего и канцелярія сама намрена уже была отослать меня въ другой университетъ, и на такой конецъ предложенъ мн былъТибингской университетъ, или ежели онъ къ моему намренію не способенъ, то приказано мн самому навдаться, какой университетъ въ разсужденіи моей должности за наилучшій почесться можетъ. Я избралъ Геттингское училище, славное теперь юристическимъ факультетомъ, о чемъ также упомянуто было и въ прежнемъ моемъ репорт, въ случа ежели мн не дозволено будетъ хать въ Парижъ. И такъ не хотя, въ ожиданіи изъ канцеляріи указа, опустить коллегіи (ибо не смотря на мою поспшность, пріхалъ я почти однимъ мсяцемъ позже), отправился немедленно въ Геттингъ и не тратя нимало времени, приступилъ къ слушанію нужныхъ коллегій. Здсь также должно присоединить совокупленныя съ осеннимъ временемъ въ дорог затрудненія, опасности и безпокойства, такъ же не мало способствовавшія къ произведенію принятаго мною намренія, которое, по моему мннію, ничего нарканія достойнаго въ себ не заключаетъ. Въ протчемъ я оставляю все сіе на благоразсужденіе канцеляріи Академіи наукъ, имя нкоторую надежду, что она соблаговолитъ подтвердить сіе своимъ изрченіемъ.
‘Что касается до издержанныхъ мною въ дорог денегъ, то число оныхъ простирается до 179 ливр. и 17 су, которые единственно должны были служить къ моему содержанію, и я похалъ въ Геттингъ съ тою надеждою, что канцелярія, смотря по моей бдности и по здшней дороговизн, опредлитъ выдать мн сіи деньги сверхъ моего жалованья, ибо ежелибъ благосклонность моихъ товарищей и обыкновеніе врить въ долгъ меня не подкрпляли, то не знаю, что бы напослдокъ со мною сдлалось. Я съ покорностію прошу канцелярію Академіи наукъ принять сіе благосклонно, въ разсужденіи другихъ издержекъ не премину по обыкновенію въ скорости репортовать’.
Одновременно съ этимъ донесеніемъ, т. е. отъ 12 же ноября, Полновъ увдомилъ и Тауберта о прізд своемъ въ Геттингенъ. Письмо это писано по Французски.
‘Испытавъ тысячу опасностей, я прибылъ наконецъ въ Геттингенъ почти полумертвымъ. Усталость, ненастное время года, Гессенскія горы привели меня въ такое разслабленіе, что я до сихъ поръ не могу придти въ себя. Но, не смотря на разстроенное состояніе моего здоровья, я тотчасъ началъ посщать курсы, которые я считалъ для себя нужными.’
‘Геттингенскій университетъ можетъ быть поставленъ наряду съ лучшими университетами и даже можетъ почесться первымъ относительно юридическихъ наукъ. Здсь всего десять профессоровъ, и каждый изъ нихъ иметъ по три и по четыре предмета, которые проходитъ въ теченіи 6 мсяцевъ. Юристы со всхъ сторонъ прізжаютъ сюда для своего образованія и усовершенствованія.
‘По случаю перезда моего сюда, я издержалъ вс свои деньги и теперь, находясь въ крайнемъ недостатк, обращаюсь къ вашей помощи и покровительству. Я увренъ, что найдутся многіе, которые захотятъ воспользоваться этимъ случаемъ и постараются повредить мн и въ настоящемъ обстоятельств. Но я надюсь, что не буду вами оставленъ.’
Окончаніе письма заключается въ изъявленіи обычныхъ вжливостей и всякаго рода почтеній.
Оставляя Стразбургъ, Полновъ былъ снабженъ аттестатами отъ тамошнихъ профессоровъ, которые вс отозвались съ большою похвалою объ успхахъ бывшаго въ ихъ университет русскаго студента.
При поступленіи своемъ въ Геттингенскій университетъ, онъ получилъ грамоту, по которой допускался въ число его слушателей. Тутъ любопытны постановленія, которымъ Геттипгскіе студенты должны были подчиняться.
Въ конц 1766 года, въ то самое время, какъ Полновъ, не выждавъ приказанія, самъ распорядился своимъ перемщеніемъ изъ Стразбурга въ Геттингенъ, въ самой Академіи произошла важная перемна, которая вроятно и была причиною, что онъ не получилъ никакого разршенія на выздъ изъ Стразбурга. Начальникомъ Академіи, съ званіемъ директора ея, назначенъ былъ графъ Владиміръ Григорьевичъ Орловъ. Канцелярія Академіи, въ которой Таубертъ былъ совтникомъ и однимъ изъ главныхъ распорядителей, была упразднена, а вмсто ея, для управленія хозяйственными длами, учреждена коммисія. Исходившія отъ нея бумаги (указы) подписывалъ самъ графъ Орловъ. Таубертъ, хотя и остался еще въ Академіи, но былъ отстраненъ отъ всякаго вліянія на дла.
Полновъ, получилъ извстіе объ этой перемн, отнесся по прежнему къ Тауберту слдующимъ письмомъ отъ 7 января 1767 года:
‘Услышавъ о странныхъ перемнахъ, пришелъ я въ изумленіе. Словами не могу довольно изобразить, сколь мн сіе прискорбно. Однако, какъ бы то ни было, я имю честь васъ уврить, что мои мысли не перемнились. Я знаю почитать моихъ благодтелей и надежду всю возлагаю на Бога. Ненастье не можетъ безпрестанно продолжаться, и слдующая свтлая погода тмъ большую радость и веселіе въ насъ возбуждаетъ.
‘Здсь уже насталъ новый годъ, съ которымъ имю честь васъ поздравить, присовокупляя искреннія мои желанія, чтобы всемогущій Творецъ наградилъ васъ всмъ тмъ, чего можно желать человку. Я писалъ къ вашему высокородію изъ Геттинга отъ 12 ноября прошедшаго года и опасаюсь, чтобъ сіе письмо не попалось въ руки такому, къ кому оно не надлежитъ. Я васъ покорнйше прошу дать мн знать чрезъ г. Протасова, получили ли вы сіе письмо или нтъ. Сіе меня чрезмрно тревожитъ, и ваше увдомленіе избавитъ меня отъ великаго безпокойства.’
Изъ нижеслдующаго письма Полнова къ Протасову отъ 7 января 1767 года видно, что рапортъ въ Академію отъ 7 августа 1766 г., не смотря на послдовавшую въ ней перемну, не былъ забытъ профессорами, и что они приняли къ сердцу сдланные молодымъ студентомъ упреки въ непониманіи ими дла и плохихъ распоряженіяхъ. Упоминаемая перемна, отстранивши съ поприща дйствія однихъ лицъ, выдвинула другихъ, и въ числ сихъ послднихъ на сцену является Штелинъ, принявшій на себя, какъ должно догадываться, роль заступника за честь обиженныхъ профессоровъ.
Вотъ письмо къ Протасову. ‘Я примчаю, что вы чрезмрно безпокоитесь по причин моего репорта, а я чрезмрно не доволенъ, что для васъ только однихъ посланное отъ меня письмо {Это должно быть то письмо которое Полновъ писалъ къ Протасову въ одно время съ своимъ рапортомъ отъ 7 августа и которое въ соединеніи съ рапортомъ могло только развить негодованіе ученой братіи противъ Полнова. Д. П.} читали вы въ профессорскомъ собраніи. Ясный столь великаго презрнія знакъ произвелъ бы въ иномъ совсмъ другое дйствіе, но я, будучи по природ больше вспыльчивъ, нежели злобливъ, полагалъ все мое удовольствіе {Слово ‘удовольствіе’ употреблено здсь въ смысл удовольствованія, удовлетворенія Д. П.} въ безпрерывномъ молчаніи, которое я намренъ былъ наблюдать въ разсужденіи васъ. Что касается до моего репорта, то я въ немъ ничего не нахожу, что бъ могло служить мн въ нарканіе и готовъ себя защищать, не токмо собственными моими доказательствами, но и публичнымъ цлаго университета свидтельствомъ. Съ покорностію прошу васъ, государь мой, представить г. Штелину, что ежели онъ нашелъ въ моемъ репорт нкоторыя выраженія, то я не премину надлежащимъ образомъ предъ нимъ извиниться, что онъ, взявъ въ разсужденіе тогдашнее мое состояніе и прочія обстоятельства, легко примтитъ, что съ моей стороны ника кого въ семъ случа худаго намренія не было. Мн чрезмрно досадно, что для такъ маловажныхъ длъ должно тратить столько времени, бросать ученіе или безпокоиться, и безъ того иногда мало соотвтствующее молодымъ моимъ лтамъ здоровье по невол заставляетъ откладывать упражненія на другое время. Я ничего не прошу и не желаю кром спокойствія, вс мои помышленія клонятся единственно къ оказанію услугъ отечеству, другимъ не завидую и состояніемъ моимъ совершенно доволенъ, да вы и сами можете сіе сказать, разсуждая по нашей посылк и по воспослдовавшимъ обстоятельствамъ, въ подтвержденіе чего не услышите вы никогда, чтобъ я сталъ кого утруждать моею просьбою. Въ прочемъ, государь мой, искренность моя недолжна быть вамъ досадна. Будьте напротивъ того уврены, что я по возможности силъ моихъ при всякомъ случа и во всякое время буду стараться показать вамъ въ самомъ дл, что я не позабылъ оказанныя мн отъ васъ благодянія, и память ихъ никогда у меня не истребится. Имю честь быть и проч.’
‘P. S. Упоминаемыя вами письма сожжены при отъзд моемъ изъ Стразбурга, однако не опасайтесь, въ случа нужды я васъ не премину оправдать. Мн чрезмрно досадно, что за мой писанный въ Стразбург репортъ пристаютъ къ вамъ такъ, какъ будто я въ немъ изобразилъ ваши мысли. Пусть со мною, что хотятъ, то длаютъ, а до другихъ нужды нтъ. При поздравленіи васъ съ новымъ годомъ желаю вамъ здравія и благополучія’.
Этотъ post scriptum, даетъ намъ знать о причин недостатка многихъ бумагъ, которыя могли бы объяснить съ большею подробностію эту занимательную исторію.
Сохранился указъ новоучрежденной коммиссіи о пересылк денегъ, находящимся заграницею русскимъ студентамъ отъ 8 декабря 1766 г., полученный Полновымъ, какъ это означено на самомъ указ, только 16 января 1767 г.
Вроятно съ этимъ указомъ Полновъ получилъ другія письма, относившіяся къ профессорскому длу. Къ сожалнію он не сохранились между оставшимися посл него бумагами. Но изъ письма его къ самому директору Академіи графу Орлову отъ 25 января 1767 г. н. ст. можно видть, что профессора Академіи и между ними особенно Штелинъ, начавшій играть роль Тауберта, горячо преслдовали дло.
Къ графу Орлову. ‘Я не могу довольно изобразить, сколь мн прискорбно, что въ первый разъ, какъ я имю честь писать къ вашему сіятельству, вмсто поздравленія жалобы, а вмсто желаній извиненія приносить долженъ, но нужда, которая не признаетъ никакихъ законовъ, довольно меня въ семъ случа оправдать можетъ, однако, не смотря на вс сіи печальныя для меня обстоятельства, не могу я опустить, чтобъ не засвидтельствовать вашему сіятельству чрезмрной моей радости по причин вашего возвышенія. Весь свтъ увренъ, что наша всемилостивйшая монархиня соизволила избрать въ вашей особ достойнаго Академіи начальника: для того, поздравляя ваше сіятельство съ благополучнымъ вступленіемъ въ сіе новое достоинство, отъ искренняго сердца желаю, чтобъ наше общее отечество купно съ отвращеніемъ вредныхъ ему недостатковъ увидло такъ же въ скорости желаемые вашихъ трудовъ плоды. Оказанная вами любовь и почтеніе къ наукамъ подаютъ несомннную надежду въ вашихъ похвальныхъ предпріятіяхъ, и чмъ съ большею трудностію соединены будутъ ваши старанія, тмъ сильнйшія благодарности изъявленія оказываны вамъ всегда будутъ со стороны тхъ, кои знаютъ почитать великія заслуги.
‘Что касается до моего съ профессорскимъ собраніемъ дла, то оное предавая на благоразсужденіе вашего сіятельства, надюсь покорнымъ моимъ прошеніемъ столько получить отъ вашей справедливости, что оное кончено будетъ по вашему собственному разсмотрнію и приговору, а не по мннію господъ профессоровъ, кои не могутъ заступить въ одно и тоже время и въ томъ же самомъ дл мсто судей и обиженныхъ. Въ удовольствіе ихъ сдлалъ я добровольно все то, что они по справедливости могутъ отъ меня требовать, въ противномъ случа, ежели они хотятъ еще дале поступить, то я такъ же прошу дозволить мн представить служащія къ моему оправданію причины.
‘Сверхъ сего ставятъ такъ же мн въ виду отъздъ мой изъ Стразбурга, не заключающій въ себ ничего худаго, но по особливому моему несчастію наибезвиннйшія дйствія взяты въ противную сторону. Прежде прошедшей еще осени увренъ я былъ, что мн неотмино должно оставить Стразбургъ и на такой конецъ велно, чтобъ я былъ во всегдашней готовности къ отъзду. Ждавъ около двухъ мсяцевъ ршительнаго приказанія и не зная ничего о перемнахъ въ Академіи, думалъ я, что посланныя ко мн письма утратились въ дорог Сумнительныя сіи обстоятельства, не смотря на недостатокъ въ деньгахъ и неспособное время, побудили меня принять безопасное по моему мннію намреніе хать для совершенія моего ученья въ Геттингъ, о чемъ я и прежде просилъ въ моемъ репорт. Ежелибъ я остался сію зиму въ Стразбург, то, будучи во всегдашней безъизвстности и въ ожиданіи писемъ, потерялъ бы все сіе время, о чемъ я безъ сожалнія не могъ и подумать, притомъ Геттингскій университетъ въ разсужденіи юриспруденціи за наилучшій изъ всхъ можетъ почесться. И такъ, какъ ваше сіятельство сами изволите видть, сіи поступки нимало не могутъ служить мн въ нарканіе.
‘Между прочимъ г. статскій совтникъ ІІІтелинъ приказалъ мн вашимъ именемъ прислать подлинное г. Протасова ко мн писанное письмо, но сіе не состоитъ больше въ моей власти, ибо сбираясь къ отъзду и не думая нимало о слдствіяхъ, сжегъ съ прочими бумагами и вс мои письма.
‘Хотя я въ семъ случа къ великому моему сожалнію и не могу исполнить вашего повелнія, ибо самая невозможность воспрещаетъ мн поступить въ семъ по моей должности, однако вы увидите впредь искренность моихъ мнній, при чемъ принимаю такъ же смлость уврить ваше сіятельство, что я всегда за честь буду себ ставить оказывать вамъ послушаніе и покорность, какъ законному моему начальнику. Съ должнымъ почтеніемъ и покорностію прошу васъ, милостивый государь, принять въ разсужденіе вс мои обстоятельства и защитить вашимъ покровительствомъ такого человка, который, сверхъ засвидтельствованія истинной своей благодарности, не преминетъ по возможности силъ своихъ способствовать къ прославленію оказанной ему отъ васъ милости. Имю честь быть и проч.’
Въ письм къ ІІІтелину, писанномъ по Французски въ одно время съ предъидущимъ письмомъ, Полновъ, сознавая поступокъ свой съ профессорами Академіи опрометчивымъ, приносилъ имъ извиненіе, но однако же присовокуплялъ, что ежели и это не смягчитъ ихъ гнва, то онъ полагается во всемъ на справедливость ршенія самой коммиссіи. О письм Протасова онъ сообщалъ тоже, что и къ графу Орлову, т. е. что не можетъ его прислать, потому что передъ выздомъ изъ Стразбурга онъ сжегъ вс свои бумаги, за исключеніемъ нкоторыхъ указовъ Академіи.
Въ учрежденную при Академіи коммиссію Полновъ доносилъ отъ 4 марта 1767 г. Въ этомъ рапорт онъ увдомлялъ о полученіи указа коммиссіи отъ 8 декабря 1766 съ приложенными копіями съ двухъ имянныхъ указовъ. О содержаніи этихъ послднихъ мы не имемъ свдній, ибо ихъ не оказалось между оставшимися посл Полнова бумагами. Дале Полновъ писалъ въ коммиссію: ‘Что касается до моего ученія, то въ прежнемъ репорт, отъ 12 ноября прошедшаго года, писалъ я, что зачалъ слушать пандекты у г. профессора Бемера, а Феодальное право у г. профессора Рикціуса. Первый продолжаетъ и до сихъ поръ исправно свои коллегіи, а послдній, для глубокой старости и слабаго своего здоровья, отложилъ до будущаго лта. Позднее время и незнаніе здшнихъ обыкновеній принудили меня довольствоваться тмъ, что я могъ имть, сверхъ сего у иныхъ профессоровъ не было больше мста, другихъ я не зналъ, и такъ по невол должно было отложить, пока снова не начнутъ вс коллегіи, что воспослдуетъ вскор посл пасхи. При новомъ начатіи намренъ я слушать Феодальное и духовное право, такъ же практическія коллегіи и всми силами буду стараться, чтобъ означенныя коллегіи, а особливо практическія, которыхъ я еще никогда не слушалъ, не опустить и оными пользоваться, сколько можно. А ежели какой случай воспрепятствуетъ поступить по принятому мною намренію, то изберу другія нужныя мн части ученія и не премину о семъ увдомить коммиссію, на благоразсужденіе которой я совершенно полагаюсь.’
Въ это время Полновъ писалъ къ Штелину между прочимъ слдующее: ‘Вамъ извстно, что его сіят. графъ Разумовскій опредлилъ намъ жалованья по 300 рублей въ годъ, на тотъ конецъ, чтобы мы могли пристойно содержать себя въ чужихъ краяхъ, но въ первый годъ посл нашего отъзда у насъ удержали 100 рублей, и потомъ, если я не ошибаюсь, еще 50 рублей. Деньги эти, какъ мы слышали, назначались для нашего путешествія (по Европ). Не имя намренія путешествовать, и желая по окончаніи моего ученія возвратиться въ отечество, я обращаюсь къ вамъ съ просьбою не отказать въ вашемъ содйствіи о выдач намъ удержанныхъ у насъ денегъ. Я очень въ нихъ нуждаюсь для покупки книгъ, безъ которыхъ не могу обойтись, а получаемыхъ нын 300 рублей для этого не достаточно. Человкъ, который предназначаетъ себя къ постоянному ученію, не можетъ успть въ немъ безъ пособія книгъ, и такъ какъ здсь часто продаются цлыя библіотеки, то и я могу воспользоваться подобнымъ случаемъ, если чрезъ ваше посредство помянутыя деньги будутъ мн возвращены’ {Мы не имемъ положительнаго свднія, получилъ ли Полновъ и когда именно просимыя имъ деньги, но знаемъ, что онъ вывезъ изъ за границы хорошее по тогдашнему времени и по своимъ средствамъ, собраніе книгъ, купленныхъ имъ, какъ означено на самыхъ переплетахъ, изъ библіотеки профессора Шмауса. Привезенныя имъ книги относились большею частію до юриспруденціи, но между ними было нсколь ко замчательныхъ, и въ настоящее время рдкихъ историческихъ сочиненіи. Въ числ первыхъ были сочиненія знаменитыхъ юристовъ прошедшаго столтія, какъ то: Гейнекція, Бейера, Еверарда Оттона, Маттея, Людвига, Герарда Нодта и превосходное изданіе Corpus juris civilis Boinani, съ примчаніями Діонисія Готофреда, изд. 1756, въ двухъ фоліантахъ. Изъ книгъ историческихъ примчательны: ‘Записки Филиппа Комина’, въ латинскомъ перевод, печатанныя въ 1599 г, Олсарій изд. 1656, описаніе Украйны Боплана, 1673, Bellum scythico-cosaciciim Пасторія, 1652, De hello Tarlarico, Мартинія, 1655, Histoire ‘le la guerre des Cosaques contre la Pologne, Шевалье, 1663, Moscowitische Zeil-LandsStaats und Kierclien Beschreibung 1687: Das grosse und inagtige Reich Moscovien 1687, Histoire de Pologne et du grand duch de Lithuanie 1698, Les voyages de Jean Struys 1720, и мн. др. Юридическія книги находятся у брата моего Матвя Васильевича Полнова, служащаго нын оберъ прокуроромъ въ правительствующемъ сенат. Прочія книги вошли въ составъ моей библіотеки.}.
Послдній документъ изъ относящихся до пребыванія Полнова въ чужихъ краяхъ есть письмо къ нему Таубера отъ 3 апрля 1767.
‘Государь мой, не сомнвайтесь о вашихъ ко мн письмахъ. Он вс до моихъ рукъ врно дошли, и ни единое изъ нихъ не пропало. Хотя я по перемнившимся въ Академіи обстоятельствамъ не въ состояніи нын къ продолженію вашихъ наукъ такое вамъ длать подкрпленіе и поощреніе, какое вы прежде отъ меня видли и какого бы и впредь къ основанію будущаго вашего благополучія и къ истинной польз, отечества отъ моего усердія несомннно надяться могли, однако будьте уврены, что я не меньше готовъ вамъ, сколько моей возможности будетъ, какъ собою, такъ и чрезъ моихъ пріятелей служить и помогать. Предпріятое всемилостивйшею нашею государынею великое дло о сочиненіи новыхъ законовъ, при которомъ вы со временемъ употреблены быть можете, естьли прежній вашъ планъ не отмненъ, показываетъ вамъ надежный путь къ вашему щастію, и для того совтую вамъ, съ крайнйшимъ прилежаніемъ окончатъ т части юриспруденціи, о которыхъ вы не слушали еще профессорскихъ лекцій, и которыя вамъ особливо въ отечеств вашемъ нужны и полезны быть могутъ, а при томъ не оставьте выслушать Historian juris. Знаніе Нмецкой имперіи правъ не столько для васъ надобно, сколько Дацкихъ, Шведскихъ и прочихъ къ Варяжскому морю прилежащихъ земель и городовъ, ибо какъ Россія въ древнія времена съ оными имла больше сообщенія, нежели съ другими Европейскими народами, такъ и въ законахъ своихъ много сходственнаго съ ними иметъ. Но до сего знанія должны вы боле доходить собственнымъ прилежнымъ чтеніемъ и дланіемъ всегдашняго сравненія съ законами Россійскими. Когда вы, государь мой, курсъ свой юриспруденціи окончаете, и по удостоинству отъ университета захотите, и отъ Академіи дозволено вамъ будетъ, принять градусъ доктора юриспруденціи, тогда къ диспутаціи вашей изберите такую матерію, которая бы соотвтствовала великому намренію всемилостивйшія государыни, какъ на примръ: какимъ методомъ поступать должно при исправленіи недостаточныхъ и сочиненіи новыхъ законовъ, и какъ другіе народы въ древнія и новйшія времена въ томъ поступали. Есть ли сія тема покажется вамъ трудна, то выберете другую, къ законамъ вашего отечества приличную, и будучи первымъ изъ природныхъ Россіянъ докторомъ юриспруденціи припишите диссертацію свою всемилостивйшей государын, переведя оную при томъ либо на россійскій, либо на французскій языкъ. Все сіе предлагаю вамъ только на тотъ случай, когда вы, какъ я уже выше упомянулъ, въ разсужденіи продолжаемыхъ вами наукъ, отъ Академіи отмнительнаго приказанія не имете, ибо тогда должность ваша требуетъ исполнять по повелніямъ команды, и въ чемъ вы какія трудности находите, о томъ представлять заблаговременно. Есть ли я сверхъ сего вамъ или товарищамъ вашимъ въ Геттинг могу въ чемъ быть полезнымъ, то какъ себя такъ и ихъ уврьте, что съ прежнимъ моимъ усердіемъ пребываю вамъ всегдашній слуга’.
Это письмо, какъ мы уже сказали, было послднее, которое Полновъ получилъ въ чужихъ краяхъ. Вскор посл этого онъ выхалъ изъ Геттингена, получивъ отъ тамошняго университета аттестатъ, выданный 4 мая 1767 года.
Въ числ сохранившихся посл Полнова вещей находится кожаный карманный бумажникъ, заведенный имъ вроятно передъ отъздомъ своимъ въ чужіе край. Въ середин его вложена тетрадка изъ бумаги и нсколько листковъ пергамена. На первой бумажной страниц записано: ‘Изъ С.-Петербурга отправился въ Стразбургъ сент. 13 дня по с. ш. 1762 году, и проживъ въ Кронштат 10 дней, отправились въ Любекъ 23 сент. и прибыли въ Любекъ 30 сент., по н. ш. 11 октября’. На другихъ листкахъ есть записки расходовъ и нсколько отрывочныхъ замтокъ, не имющихъ особенной важности по ихъ непослдовательности и неполнот, на прим. ‘Покровъ, пресв. Богородицы 1 октября по ст. ш., а по новому 12 октября. День ангела 5 окт. по с. ш., а по новому 16 окт.’ — Это были дни рожденія и имянинъ Полнова. Тутъ же записано: ‘Протасовъ отъхалъ 5 іюля 1763 году по н. ш. изъ Стразбурга въ Санктпетербургъ’.— На другомъ листк: ‘2 числа генваря 1764 года перехалъ отъ портнаго Ларуста къ шпрахмейстеру Біенвеню, щитая на мсяцъ за квартиру, за кушанье и за ученье — 42 лив.’ — Тутъ же: ‘Ноября 5 числа по н. ст. 1764 года зачалъ ходить къ г. профессору Трейтлингеру на лекціи, которой зачалъ Instituliones juris Justіnіanae’. На одномъ изъ листковъ этой тетрадки записано: ‘Выхалъ изъ Геттинга 8 мая по н. ст. 1767 и пріхалъ въ Петербургъ 1 іюня по н. счисл.’ — Боле мы ничего не можемъ сказать о возвращеніи Полнова изъ чужихъ краевъ. Но любопытно было бы узнать подробности о пріем, сдланномъ ему въ Академіи и объ окончаніи дла его съ профессорами. Между тмъ изъ помянутой записной книжки или бумажника можно догадываться, что пріемъ, сдланный Полнову Академіею, былъ не совсмъ благосклоненъ. Въ этой книжк Полновъ также набрасывалъ нкоторыя мысли тхъ писемъ, которыя онъ намревался писать. Такъ въ ней сохранились отрывки изъ письма, отправленнаго имъ къ графу Орлову. На тхъ же листкахъ мы находимъ начало письма слдующаго содержанія: ‘Къ Козицкому. Вы удивитесь, что господинъ Штелинъ не устыдился въ канцеляріи при мн молодому Ейлеру сказать, что я совсмъ не годенъ при Академіи, по причин, что у насъ нтъ никакихъ тяжебъ, такъ какъ будто юриспруденція состояла въ одной тяжб….’ Подобный отрывокъ, кажется, не требуетъ комментарій, и изъ него можно видть неблагорасположеніе къ Полнову одного изъ сильныхъ въ то время дятелей Академіи, — профессора аллегорій Штелина. Не смотря на это, Полновъ числился при ней до 1771 года, и хотя не имлъ никакой дожности, но не оставался и безъ дла.
Императорское Вольное Экономическое общество, по повелнію императрицы Екатерины II, предложило въ 1766 году на конкурсъ задачу: ‘Что полезне для государства, чтобы крестьянинъ имлъ въ собственности землю, или только движимое имніе, и сколь далеко на то и другое ею право простирается’.— Императрица назначила тысячу червонцевъ въ награду конкурентамъ за удовлетворительныя сочиненія по этому предмету.
Для разсмотрнія поступившихъ въ общество отвтныхъ сочиненій, въ числ 164, составленъ былъ особый комитетъ, и въ представленіи его между прочимъ сказано: ‘Россійская піеса подъ нум. 148, съ девизомъ ‘plus boni mores valent, quam bonae leges’, хотя отъ нкоторыхъ членовъ нашего комитета и признана за лучшую и основательнйшую посл нумера 154, почему слдовало бы ей дать accessit, но другіе, разсмотря сверхъ матеріи и самый слогъ, находятъ въ ономъ многія надъ мру сильныя и по здшнему состоянію неприличныя выраженія, и потому за нужное признаютъ, что если кому въ собраніи знаемъ авторъ, то чрезъ него велть ему немедленно оное переправить и тогда его піесу также включить во второй классъ и удостоить опредленныхъ тому классу преимуществъ, кром печатанія’.— Въ засданіи общества 23 апрля 1768 года положено: означенное сочиненіе признать удовлетворительнымъ, — однако онаго не печатать. Въ засданіи 11 іюня того же года читано письмо переводчика Полнова, въ которомъ онъ объявилъ себя авторомъ сочиненія, представленнаго подъ девизомъ ‘plus boni mores valent, quam bonae leges’. Въ засданіи 30 іюля того же 1768 года положено: ‘наградить г. Полнова за ршеніе задачи золотою медалью въ 12 червонныхъ, съ прописаніемъ на оной имени автора {Сообщаемыми подробностями объ этомъ предмет мы одолжены обязательному содйствію бывшаго непремннаго секретаря императорскаго Вольнаго Экономическаго общества Влад. Мих. Михайлова. Медаль находится у старшаго внука Алекся Васильевича Полнова, жившаго постоянно въ Москв и въ послднее время служившаго мировымъ посредникомъ въ Подольскомъ узд. Онъ умеръ въ 1863 году. Д. П.}’.
Это изслдованіе, замчательное само по себ, обращаетъ на себя еще большее вниманіе по времени, въ которое оно написано. Излагая въ немъ грустныя послдствія крпостнаго или рабскаго состоянія крестьянъ, Полновъ говоритъ, что первымъ средствомъ для извлеченія ихъ изъ того несчастнаго состоянія, въ которомъ они находятся, должно быть ихъ образованіе. При этомъ онъ указываетъ и на способы, какія слдуетъ употребить для достиженія успха въ этомъ дл. Достойно вниманія, что многія изъ предложенныхъ Полновымъ въ его изслдованіи мръ, введенныхъ съ теченіемъ времени разными вдомствами нашего правительства, оказались вполн успшными {Разсужденіе А. Я. Полнова напечатано въ 3 выпуск Р. Архива 1865 года. И такъ слдуетъ смотрть на оное, какъ на одинъ изъ прекрасныхъ плодовъ основательнаго образованія, полученнаго Русскимъ юристомъ въ чужихъ краяхъ. Д. П.}.
Посл этого Полновъ переходитъ къ разсужденію о движимой и недвижимой собственности крестьянъ. Отдавая первую въ полное и неприкосновенное ихъ распоряженіе, Полновъ говоритъ, что нкоторое количество помщичьей земли должно быть также уступлено крестьянамъ за опредленную повинность и съ ограниченнымъ правомъ, т. е. только въ ихъ наслдственное пользованіе, но безъ права отчуждать ее какимъ бы ни было образомъ. Мысль эта, конечно въ боле развитой форм, положена въ основаніе и ныншняго освобожденія помщичьихъ крестьянъ отъ крпостнаго права.
Это разсужденіе написано было Полвовымъ независимо отъ занятій его по Академіи. По порученію же ея онъ участвовалъ вмст съ Башиловымъ въ изданіи второй части Никоновской лтописи, напечатанной въ 1768 году. Вотъ что говоритъ объ этомъ Башиловъ въ своемъ предисловіи. ‘По отъзд г. профессора Шлецера императорская Академія наукъ продолженіе сего изданія возложила на меня и на г. переводчика Алекся Полнова, обязавъ меня, яко трудившагося уже въ изданіи первой части, исполнять въ точность вс т правила, какія при ономъ изданіи были наблюдаемы. Во исполненіе повелнія императорской Академіи наукъ я и г. переводчикъ Полновъ прилагали всевозможное стараніе о точнйшемъ наблюденіи всего того, что отъ врнаго издателя ни требуется. Печатаніе производилось съ копіи, которую я самъ писалъ своею рукою. Всякой печатной листъ правленъ былъ не меньше четырехъ разъ, и сношенъ отъ слова до слова и отъ буквы до буквы съ подлинникомъ, и каждымъ изъ насъ особливо, и обоими совокупно. Слдовательно мы во всемъ изданіи не только слова, но ниже одной буквы не прибавили, не пропустили и не перемнили’.
Послдующіе труды Полнова ограничивались одними переводами, въ числ которыхъ были: ‘Размышленія о причинахъ величества Римскаго народа и его упадка,’ Монтескье. За этотъ переводъ, напечатанный въ 1769 году, Полновъ получилъ отъ Академіи награжденіе. Въ этомъ же году онъ перевелъ съ Французскаго: ‘Разсужденіе о причинахъ установленія или уничтоженія законовъ, соч. Фридриха II,’ Спб. 1769. Потомъ онъ перевелъ съ латинскаго, еофраста: ‘О свойств нравовъ человческихъ’ (издано въ 1772 году, но переведено при бытности Полнова на служб при Академіи).
Въ 1769 году Полновъ пожалованъ былъ чиномъ переводчика трехъ коллегій (равнявшимся по табели о рангахъ 10-му классу) и въ апрл 1771 года оставилъ академическую службу, видя, вроятно, что ему при ней не было занятій, соотвтственныхъ съ полученнымъ имъ образованіемъ, хотя въ выданномъ ему увольнительномъ свидтельств и было сказано, что онъ ‘поручаемыя ему отъ Академіи дла исполнялъ со тщаніемъ и ревностію къ совершенному ея удовольствію и потому заслуживаетъ одобренія.’
Изъ Академіи онъ перешелъ въ Сенатъ и прослужилъ въ немъ секретаремъ и оберъ-секретаремъ около 18 лтъ. Сверхъ обычныхъ занятій по этимъ должностямъ ему поручено было управленіе сенатскою типографіею, и за успшное напечатаніе грамоты о дворянств и городоваго положенія въ 1785 году онъ былъ награжденъ золотою табакеркою.
Между тмъ 31 іюля 1783 онъ былъ назначенъ секретаремъ кавалерской думы ордена св. Владимира, учрежденнаго въ 1782 году, оставаясь при прежней оберъ-секретарской должности въ Сенат. Въ то же время (6 августа 1783) ему былъ пожалованъ Владимірскій орденъ 4 степени. Ему хотли дать этотъ орденъ 3 степени, но какъ до него были уже пожалованы этою степенью нсколько лицъ, то онъ исходатайствовалъ себ 4 степень, чтобы только быть первымъ кавалеромъ, хотя и низшей степени {Это я слышалъ отъ покойнаго моего отца. Д. П.}.
Получивъ въ 1793 году чинъ дйствительнаго статскаго совтника, Полновъ оставилъ службу при Сенат и въ томъ же году опредлился въ правленіе Заемнаго Банка совтникомъ. Въ 1796 онъ перешелъ оттуда въ Коммиссію о составленіи законовъ Россійской имперіи. Здсь онъ занялся разработкою уголовныхъ законовъ и въ 1798 году представилъ начало своего труда на предварительное усмотрніе бывшаго въ то время генералъ-прокуроромъ, князя Алекся Борисовича Куракина, который изъявилъ свое согласіе ‘на мысли и порядокъ, имъ предполагаемый.’ Дальнйшихъ занятій Полнова по этой части мы не знаемъ.
Около этого же времени А. Я. Полновъ предпринялъ еще одинъ трудъ. Это была исторія ордена св. Іоанна Іерусалимскаго, составленіемъ которой онъ занялся, кажется, по мысли, или даже можетъ быть, по порученію кого-нибудь изъ близкихъ лицъ къ императору Павлу I. Государь этотъ принялъ въ 1798 году подъ свое покровительство разрушавшійся орденъ св. Іоанна Іерусалимскаго, извстнаго боле подъ именемъ Мальтійскаго, и наименовалъ себя великимъ магистромъ этого средневковаго учрежденія. Въ конц 1798 года Полновъ представилъ І ю часть своей исторіи завдывавшему длами ордена, бальи графу Литт, который, при возвращеніи Полнову его рукописи, объявилъ ему высочайшее благоволеніе и приказаніе государя продолжать эту исторію. Для сего понадобились нкоторыя книги, которыхъ Полновъ у себя не имлъ, и онъ обратился къ бывшему тогда канцлеромъ ордена графу Растопчину съ слдующею запискою:
‘Первая часть исторіи державнаго ордена святаго Іоанна Іерусалимскаго сочинена и была поднесена его императорскому величеству отъ графа Литты, что свидтельствуетъ письменный его отзывъ, приложенный у сего въ копіи. По сему поводу приступилъ я къ сочиненію второй части, но испрашиваю вспоможенія въ томъ, чтобъ дозволено было заимствовать нужныя мн книги изъ библіотеки Академіи наукъ, кои будутъ возвращены во всякой цлости.
‘Для лучшаго понятія и усмотренія славныхъ дяній ордена должно присоединить карту тмъ владніямъ, какія орденъ нкогда имлъ въ Азіи и Африк, она есть готовая, сочиненія славнаго географа Делиля въ 1726 году. Подъ смотрніемъ Академіи наукъ, гд есть географическій департаментъ, можетъ сіе удобно произведено быть въ дйство. Портретъ государя императора, какъ Великаго Магистра, придастъ несравненное украшеніе книг, есть ли на то будетъ высочайшее соизволеніе.
‘За нужное почитаю упомянуть и о томъ, что разные писатели доводятъ исторію ордена не дале ка^ъ до великаго магистра Дела Валетта, при которомъ Турки, по истощеніи всхъ усилій, принуждены были съ чрезвычайною потерею въ своемъ войск оставить осаду Мальты. Аббатъ Вертотъ посл сего произшествія присоединилъ краткій журналъ до 1725 года, и чтобы съ сего года продолжить исторію, со включеніемъ и ныншней знаменитой въ орден перемны, нужно собрать потребныя къ тому свднія, которыхъ мн, какъ частному человку, получить ни откуда не можно.
‘Печатаніе книги должно произведено быть на щетъ ордена св. Іоанна Іерусалимскаго, въ возвратъ издержекъ орденъ получитъ всю ту прибыль, какая отъ продажи книги произойти можетъ’.
Графъ Растопчинъ отвчалъ Полнову, что онъ отнесся объ этомъ къ президенту Академіи наукъ барону Николаи ‘и я надюсь, присовокуплялъ Растопчинъ, что онъ дастъ повелнія свои объ отпуск изъ Академіи книгъ и географической карты, нужныхъ вамъ для сочиненія исторіи ордена св. Іоанна Іерусалимскаго, вами издаваемой.’ Но написанная Полновымъ исторія этого ордена не была издана, вроятно по случаю внезапной кончины императора Павла I.
Въ іюл мсяц 1800 года Полновъ вышелъ въ отставку. Остальное время жизни онъ провелъ въ тишин и въ большомъ уединеніи. Скончался 10 іюля 1816 года.