Константин Васильевич Мочульский
Константин Васильевич Мочульский
‘4 + 1‘
‘4 + 1‘
Примечания
Примечания
———————————————————————
‘4 + 1’, Мочульский Константин Васильевич, Год: 1924
Время на прочтение: 3 минут(ы)
В Берлине обнаружилась новая школа русской поэзии, состоящая из пяти человек. Для простоты называется она ‘4+1’. Один сборник уже появился: другие восемь ‘печатаются’ или ‘готовятся к печати’.
К первой книжке ‘Мост на ветру’ приложен манифест, в котором авторы объясняют особенности своего мировоззрения. Хотелось бы привести его целиком, но он длинен. Попытаемся передать общее впечатление. Предположим, что вы читаете Виктора Шкловского. Остро, образно, несомненно талантливо, живой ум, дерзость, насмешливость… а какая непочтительность!., хлопает вас по животу, как будто с вами на брудершафт пил, в интимности пускается: прочтете его статью об искусстве и уж знаете, какого цвета у него брюки и как зовут его жену. Бесцеремонный молодой человек. но талантливый. Все ему прощается, с ним не скучно. 1ак вот автор манифеста (Бронислав Сосинский) вроде Шкловского. Конечно, сходство не полное, мы не собираемся умалять ничьей индивидуальности. Отметим существенные между ними различия. Шкловский несомненно талантлив (Kraftgenie), а Сосинский нет. У Шкловского оригинальные мысли, у Сосинского мыслей нет, ну и так далее.
Новоявленная школа училась у Шкловского:
‘Наш учитель в шахматы, Виктор Шкловский, указал нам на гениальный ход коня. Мы ходим боком’. ‘Ход коня’ — о сборник статей В. Шкловского о театре, литературе и советских нравах.
Там сказано: ‘Книга называется ход коня. Конь ходит боком, вот так (приложено изображение шахматной доски). Много причин странности хода коня и главная из них — условность искусства’.
А ученики и вправду заходили боком получился манифест ‘Улыбка на затылке’. Должно быть Шкловскому невесело будет читать.
‘Часы наши мы заводили, как все, большим и указательным пальцем и конечно, правой руки’. ‘Боком ползти легко, ходить трудно. Если не так трудно, то во всяком случае глупо заводить часы двумя мизинцами. Вот отчего мы создаем сборник ‘4+1’.
Понятно, отчего они издают сборник. Отчего ходят боком, хоть и трудно. Заводят часы, ‘как и все’ и поэтому издают сборники. Вполне естественно.
У Шкловского образ есть прием ‘остранения’ мысли, он ошеломляет: падает как кирпич на голову. Но вы отгадываете его мысль: каждый образ выразителен. Статьи называются: ‘Самоваром по гвоздям’. ‘Рыбу ножом’, ‘Я и мое пальто’. ‘Тысяча сельдей’. Можно находить эту манеру крикливой, безвкусной, но она оправдана мыслью, цирковая манера, но цирк Шкловского — первоклассный.
А у учеников прием превратился в трюк, ходят боком, как велел учитель, а почему боком — неизвестно.
Шкловский ввел в книгу рекламу — побочней бы, да позабористей: ‘Жилеткой улыбаться можно, но нельзя ее изо дня в день носить под пиджаком’… ‘Я улыбаюсь потому, что явление искусства на нашей земле, этот парадокс Бога, трагично’.
И далее о том, что все они люди военные, что в них ‘все безумие, стихийное войны и революции’, что ‘из тридцати букв азбуки у них осталось только девять: революция’. Опять жалко Шкловского: ученики его книги не дочитали, у него ведь ясно сказано: ‘Наиболее тяжелой ошибкой современных писателей об искусстве я считаю то уравнение между социальной революцией и революцией форм искусства, которое сейчас они доказывают’.
А следовательно нам безразлично, что ‘ваши руки обгорели о нагретую сталь винтовки’ и что ‘динамит выел вам глаза’. Хотя вы и поэты революционного времени, но никакой поэтической революции вы не делаете и стихи ваши, несмотря на мировой пожар — серенькие и скучненькие.
Виноват Шкловский — обучил неуважению к слову, развратил ‘писателя’. Со своей свободой он знает, что делать, он может себе позволить — талантливый! — а У других выходит одно бесчинство.
Стихи же поэтов Андреева, Венуса, Либермана и Присмановой. — смесь Пастернака, Есенина, Маяковского. Много железобетона, несгораемых двигателей и синтаксически — ‘сдвигов’. Пастернака я люблю, но ‘пастерначьи’ стихи невыносимы. Ему подражать нельзя: сколько аллитераций ни напустишь, все равно ничего не получится. Посудите сами:
— Было холодно — и — пели пули,
Пули в поле (голова в огне)
И в промерзлое дуло дули
Ветры и падал снег.
Впервые: ‘Звено’, No 87 от 29 сентября 1924. Подп.: ‘К. В.’
Источник текста: Кризис воображения. Статьи. Эссе. Портреты / Константин Мочульский, Сост., предисл., прим. С.Р. Федякина. — Томск: Водолей, 1999. — 415 с., 21 см.