В. В. Джекобс.
Золотое предприятие
В. В. Джекобс.
Золотое предприятие
* * *
* * *
* * *
* * *
————————————————————————————
————————————————————————————
Золотое предприятие, Джекобс Уильям Уаймарк, Год: 1900
Время на прочтение: 13 минут(ы)
Старшие члены семьи Тиджеров сидели за завтраком — миссис Тиджер с широко расставленными коленями, между которыми, словно в ситцевой долине, разместился самый младший из Тиджеров, и мистер Тиджер, держащий на колене свою маленькую копию в красном шерстяном платьице и фартучке. Более старшие дети Тиджеров ели свой завтрак на выстланном каменным плитняком дворе, время от времени заходя в комнату для того, чтобы сделать несколько глотков слабого чая из пары стоявших на столе фаянсовых аптекарских банок, или чтобы выпросить у мистера Тиджера маленький кусочек копченой селедки, которой он великодушно делился.
— Не отставай, Анна, — произнес Тиджер добродушно.
Старшая сестра его жены покачала головой и, передав остатки своего ломтя одному из маленьких племянников, откинулась назад в кресло.
— Нет аппетита, Тиджер, — произнесла она медленно.
— Тебе следовало бы заняться плотничьим ремеслом, — сказал мистер Тиджер в оправдание того, что он снова принялся отрезать карманным ножом куски от огромной краюхи. — Мне кажется, что я никогда не смогу наесться досыта. Ого, кому-то принесли письмо?
Он взял письмо у почтальона стоящего у дверей в окружении младших Тиджеров, которые увязались за ним еще во дворе, и медленно прочел адрес.
— Миссис Анне Пуллен, — произнес он, протягивая письмо свояченице, — хороший почерк.
Миссис Пуллен разорвала конверт и, после довольно продолжительных поисков своего кармана, стала рыться в нем, ища свои очки. Затем она обыскала каминную полку, комод, буфет и, в конце концов, обнаружила их на полу, на медном листе перед камином.
Она была не слишком образована, и ей понадобилось некоторое время на прочтение письма — процедуру, которую она принялась пересыпать охами, ахами, вздохами и выражениями ‘Боже, благослови мою душу’, что почти довело плотника и его жену, которые сгорая от нетерпения склонились вперед, до высшей степени отчаяния.
— От кого оно? — спросил мистер Тиджер в третий раз.
— Не знаю, — сказала миссис Пуллен. — Боже, Праведный, кто мог подумать об этом?
— Подумать о чем, Анна? — спросил плотник нетерпеливо.
— Почему некоторые люди не пишут ясно своих имен? — спросила его свояченица нетерпеливо. — В верхнем углу имеется напечатанное имя, быть может это оно и есть. Ну, я никогда не… Я не знаю, стою-ли я на голове, или на пятках.
— Ты сидишь, вот что ты делаешь, — произнес плотник, смотря на нее с легким раздражением.
— Быть может, это обман, — произнесла миссис Пуллен, причем ее губы задрожали. — Я слышала о таких вещах. Если это так, я никогда не переживу этого — никогда.
— Не переживешь чего? — спросил плотник.
— Я совсем не подхожу для обмана, — продолжала миссис Пуллен, — и я не думаю, чтобы кто-нибудь согласился испытать такое беспокойство и потратить пении для того, чтобы ввести в заблуждение столь незначительную особу, как я.
Мистер Тиджер, отбросив к чертям всякую вежливость, наклонился вперед и выхватив из ее рук письмо, принялся читать его с лихорадочной поспешностью, сдерживаемой недостатком образования.
— Это обман, Анна, — сказал он дрожащим голосом, — скорее всего, обман.
— Какой обман? — спросила миссис Тиджер нетерпеливо.
— Похоже на то, — произнесла миссис Пуллен тихо.
— В чем дело? — закричала миссис Тиджер, терпение которой в конце концов лопнуло.
Мистер Тиджер повернулся и укоризненно посмотрел на нее, но взгляд миссис Тиджер был тверже, и, после безуспешной попытки одолеть ее, ему пришлось отдать письмо супруге.
Миссис Тиджер поспешно прочла его, а затем, сняв ребенка с коленей, протянула его мужу и, вскочив, горячо поцеловала сестру и принялась, в порыве радости, хлопать ее по спине до тех пор, пока та не закашлялась.
— По твоему, это не обман, Полли? — спросила Анна.
— Обман? — произнесла ее сестра, — конечно нет. Адвокаты не шутят, для них время слишком дорого. Нет, ты самая настоящая наследница, Анна, и я желаю тебе счастья. Я не обрадовалась бы сильнее, даже если бы оказалась на твоем месте.
Она снова поцеловала Анну и, намеревалась снова похлопать ее по спине, но увидела, что та забралась поглубже в свое кресло, чтобы защититься его спинкой.
— Две тысячи фунтов, — промолвила миссис Пуллен благоговейным голосом.
— Десять сотен фунтов, помноженных на два, — произнес плотник, четко выговаривая каждое слово, — двадцать сотен фунтов.
Он встал из-за стола и, сообразив, что не сможет выразить всей полноты своих чувств с ребенком в руках, положил его на чайный поднос в лужу холодного чая. Потом он уставился во все глаза на наследницу.
— Одиннадцать лет тому назад я служила у нее экономкой, — произнесла миссис Пуллен. — Я бы хотела знать, почему она оставила это состояние именно мне?
— Я полагаю, она не знала что с ним делать, — произнес плотник, по-прежнему смотря на нее с открытым ртом.
— Тиджер, мне стыдно за тебя, — заявила его жена, прижимая ребенка к своей груди. — Я думаю потому, что ты ей очень нравилась, Анна.
— Мне никогда так не везло, — произнес без тени раскаяния плотник. — Никто, никогда не оставлял мне денег. Никто ни разу не оставил мне даже пятифунтового билета.
Он окинул презрительным взглядом свое убогое жилище, натянул на плечи куртку, взял в углу мешок и взвалив его на плечо, отправился на работу. Дорогой, он всем рассказывал о наследстве и новость облетела всю небольшую главную улицу Тэчэма, а оттуда разошлась по остальным переулкам и домам. Спустя пару часов она сделалась всеобщим достоянием, и счастливая наследница получала поздравления всякий раз, как решалась подойти близко к двери.
Старая поговорка утверждает, что деньги делают друзей, но плотник с удивлением увидел, что даже сам факт обладания богатой родственницей имел такое же действие. Люди, к которым он раньше испытывал только уважение, соответствовавшее их положению, теперь сами домогались его общества. Они угощали его пивом в ‘Колокольчике’ и провожали его, идя рядом с ним вдоль улицы. Когда же они заходили к нему по вечерам, чтобы выкурить трубку, плотник просто сиял от счастья.
— Ты, по-видимому, не видишь дальше своего носа, Тиджер, — сказала ему любимая супруга в один прекрасный вечер, после того, как они отправились спать.
— Гм? — произнес удивленный плотник.
— Ради чего, ты думаешь, этот лавочник — старик Миллер, приходит к нам? — спросила его жена.
— Выкурить трубку, — ответил ее супруг уверенно.
— А старый Уиджетт? — настаивала миссис Тиджер.
— Тоже, выкурить трубку, — был ответ. — Не понимаю, в чем дело, Полли?
Миссис Тиджер презрительно фыркнула:
— Вы мужчины все на один покрой, — отрезала она. — Чего ради, ты думаешь, Анна одевает эту розовую кофточку?
— Я никогда не замечал, чтобы на ней была розовая кофточка, Полли, — произнес плотник.
— Нет? Именно об этом я и говорю. Вы, мужчины, никогда ничего не замечаете, — произнесла жена. — Если ты не выпроводишь этих двух старых дураков, то я сделаю это сама.
— Разве ты против того, чтобы они видели Анну в розовом? — полюбопытствовал заинтригованный Тиджер.
Миссис Тиджер прикусила губу и презрительно покачала головой:
— Выражаясь обыкновенным английским языком, Тиджер, так просто, как только я могу сказать — они охотятся за Анной и ее деньгами, — произнесла она сурово.
У мистер Тиджера от удивления открылся рот, и воспользовавшись этим, он задул свечу, чтобы скрыть свое расстройство.
— Что, — беспомощно проговорил он, — в ее возрасте?
— Понаблюдай за ними завтра, — посоветовала ему жена.
Плотник стал действовать в соответствии с ее инструкциями, и в нем начал зарождаться гнев, когда он заметил то усиленное внимание, которым оба его приятеля одаривали легкомысленную миссис Пуллен. Мистер Уиджетт, невысокий человек с острыми чертами лица, говорил за двоих, в то время, как его соперник, толстый, бритый субъект, с ленивыми бычьими глазами, флегматично молчал. Мистер Миллер был нетороплив, из-за чего у него срывалось множество сделок. Некоторые люди болезненно воспринимали нежелание Миллера скидывать цену, когда видели, что он может уступить продаваемый товар значительно дешевле.
— Вы все молодеете, миссис Пуллен, — сказал Уиджетт, когда разговор перешел на возраст.
— Молодеет — не совсем подходящее слово в данном случае, — сказал Миллер с достойной похвалы решимостью не отставать от соперника.
— Нет, — произнес плотник медленно. — Наверно вы хотели сказать ‘все увядаете’, мистер Уиджетт? Никто из нас не становится моложе, не правда-ли, Анна?
— Некоторые из нас остаются молодыми, — кратко ответила миссис Пуллен.
— Как вы думаете сколько лет Анне? — настаивал бдительный Тиджер.
Мистер Уиджет покачал головой:
— Я сказал бы, что она лет на пятнадцать моложе меня, — произнес он медленно, — а я весел, как сверчок.
— Ей пятьдесят пять, — сказал плотник.
— В таком случае, вам семьдесят, Уиджетт, — произнес мистер Миллер колко. — А мне казалось, что вам больше. Вы выглядите на столько.
Мистер Уиджетт недовольно кашлянул:
— Мне пятьдесят девять, — прорычал он. — Я ни за что не поверю, чтобы миссис Пуллен было пятьдесят пять или даже около того.
— Ого! — с жаром воскликнул плотник. — Ого! Да, ведь, моя жена, находящаяся здесь, была шестым ребенком, а она… — Он поймал многозначительный взгляд ‘шестого ребенка’ и стал усиленно кашлять. Остальные вежливо дожидались, пока он закончит фразу. Заметив это, мистер Тиджер снова закашлялся.
— А она… — подсказал мистер Миллер с вежливым интересом.
— Она не так молода, как раньше, — вывернулся плотник.
— Семейные заботы, — вставил смело мистер Уиджетт. — Я всегда думал, что миссис Пуллен моложе ее.
— И я тоже, — произнес мистер Миллер, — гораздо моложе.
Мистер Уиджетт посмотрел на него неодобрительно. Было очень неприятно видеть, как Миллер, повторяя его комплименты, маскирует таким способом отсутствие своей изобретательности. Также он действовал и на рынке — приглядываясь к перечню товаров других торговцев он подбирал свой ассортимент.
— Я заметил вас недавно, мадам, — продолжал мистер Уиджетт, — я видел, как вы шли по дороге с легкостью и непринужденностью молодой девицы.
— Она всегда так ходит, — произнес мистер Миллер тоном упрека, смешанного с удивлением.
— Это у них — семейное, — произнес плотник, который с беспокойством наблюдал за лицом своей супруги.
— Оба вы, кажется, заметили очень много, — сказала миссис Тиджер, — гораздо больше, чем замечали раньше.
Мистер Тиджер, который все-таки был довольно нервной и чувствительный, опять закашлялся.
— Вам следует что-нибудь принимать от кашля, — заметил мистер Уиджетт рассудительно.
— Джин и пиво, — произнес мистер Миллер с видом знатока.
— Кровать лучшее средство от кашля, — сказала миссис Тиджер, которая начала выходить из себя.
Мистер Тиджер встал и смущенно посмотрел на своих визитеров. Мистер Уиджетт поднялся и, под предлогом позднего времени, заявил, что ему надо уходить. Он посмотрел на мистера Уиджетта. Этот джентльмен, решавший, по-видимому, какую-то сложную задачу, глядел на пол, забыв обо всем.
— Идем, — произнес Уиджетт, с притворным добродушием, хлопнув того по спине.
Мистер Миллер, несколько мгновений выглядел так, словно хотел вернуть ‘подарок’, но быстро опомнился и, пожелав компании спокойной ночи, в сопровождении своего соперника направился к двери. Дверь немедленно с треском захлопнулась.
— По-видимому, они чем-то обеспокоены, — произнес Уиджетт. — Не думаю, чтобы я снова пришел сюда.
— И я тоже, — отозвался мистер Миллер.
Однако, ни один из них не был удивлен, встретив соперника в доме Тиджеров и на другой вечер, и во все последующие. Плотник и его жена, не желавшие, чтобы деньги уплыли из семьи и, в тоже время боявшиеся обидеть миссис Пуллен, прямо не знали что и предпринять. В конце концов, было решено, что Тиджер должен в самой деликатной форме намекнуть ей, что эти господа охотятся за ее деньгами. Он был так туманен и так осторожен, что миссис Пуллен, не поняла его и, вообразив, что он хочет занять у нее полкроны, презентовала ему пять шиллингов.
Для неторопливого мистера Миллера, было очевидно, что язык его соперника давал тому большое преимущество, использовать которое, в полной мере, он не мог лишь благодаря постоянному бдительному присутствию плотника и его жены. Однажды утром он два часа после завтрака просидел в глубоком раздумье касательно положения вещей и после шести трубок встал с искорками в своих холодных глазах, что обычно рассматривалось его собратьями-торговцами, как признак опасности.
Сначала у него появились только проблески одной идеи, но после пары пинт в ‘Колокольчике’ все оформилось, и он стал искать глазами себе помощника. Его взор упал на одного человека, по имени Смит, и торговец, после некоторого размышления, взял свой стакан и направился к нему.
— Я хочу, чтобы вы кое-что сделали для меня, — начал он таинственным голосом.
— И, я хотел повидать вас, — сказал Смит, который тоже был торговцем, но значительно белее мелким. — Одна из кур, которых я купил у вас на прошлой неделе, сдохла.
— Я дам вам другую взамен, — произнес Миллер.
— А остальные так забывчивы, — продолжал мистер Смит.
— Забывчивы? — повторил Миллер.
— Забывают нестись, — произнес мистер Смит задумчиво.
— Не беда, — сказал мистер Миллер с воодушевлением. — Я хочу чтобы вы сделали кое-что для меня. Если дело кончится хорошо, то я дам вам дюжину кур и пару свиней приличного размера.
Мистер Смит перебил его — слова ‘приличного размера’ показались ему слишком туманными.
— Выберите сами, — произнес мистер Миллер. — Вы знаете, что миссис Пуллен получила две тысячи фунтов…
— Уиджетт намерен заполучить их, во что бы то ни стало, — произнес Смит.
— Он охотится за ее деньгами, — произнес Миллер грустно. — Слушайте, Смит, я хочу, чтобы вы сказали ему, что она лишилась всего. Скажите, что Тиджер сообщил вам об этом, но просил не говорить никому. Уиджетт поверит вам.
Мистер Смит повернул к нему морщинистое лицо, озаренное одним глазом. — Сначала я хочу получить кур и свиней, — произнес он твердо.
Мистер Мнллер, шокированный его жадностью, уставился на него с выражением печали.
— И двадцать фунтов в тот день, когда вы женитесь на миссис Пуллен, — продолжал Смит.
Мистер Миллер, взял его под локоть и прогуливаясь взад и вперед по покрытому опилками полу, умолял его внять голосу разума. Вскоре мистер Смит позволил лучшим чувствам обыкновенной человеческой натуры взять верх, что выразилось в том, что он снизил свои требования до того, что согласился взять только полдюжины кур, а все остальное отложил до дня свадьбы. Затем, с восхитительным ощущением того, что ему не придется ничего делать в течение недели, отправился влить яд в уши мистера Уиджетта.
— Лишилась всех своих денег! — произнес пораженный мистер Уиджетт. — Каким образом?
— Не знаю каким образом, — ответил его приятель. — Тиджер сказал мне, но взял с меня слово не говорить никому. Но я не мог не сообщить вам, Уиджетт, так как я знаю за чем вы охотитесь.
— Сделайте мне одолжение, — попросил маленький человек.
— Сделаю, — произнес Смит.
— До поры до времени не говорите об этом Миллеру. Если вы услышите кого-нибудь рассказывающего про это, попросите такого человека ничего не говорить Миллеру. Если Миллер женится на миссис Пуллен, я преподнесу вам пару пинт.
Мистер Смит искренне пообещал сделать это.
Как же были удивлены Тиджеры и миссис Пуллен, увидев у себя вечером только одного Миллера. Он говорил мало, но отчетливым, выразительным голосом, предназначавшимся исключительно для ушей миссис Пуллен. Он презрительно рассуждал о деньгах и медленно покачивал головой при упоминании о тех искушениях, которые они несут с собой. ‘Дайте мне хлебную корку, — говорил он, — и кого-нибудь, с кем можно ее разделить — обыкновенную домашнюю корку, выпеченную женой’. Это была премилая картина, но ее несколько испортила миссис Тиджер, которая заметила, что, хотя он упомянул о разделе корки, но ничего не сказал относительно пива.
— Половина моего пива была бы слишком маленькой, — произнес торговец медленно.
— Но та половина, которую бы вы дали вашей жене говорила бы о многом, — возразила миссис Тиджер.
Торговец вздохнул и печально посмотрел на миссис Пуллен. Дама вздохнула в ответ и, убедившись, что у ее поклонника иссяк запас красноречия, застенчиво предложила сыграть в шашки. Торговец с готовностью согласился и, отказавшись от предложенного ему стакана пива на том основании, что он, мол, выпил кружку еще третьего дня, уселся за игру и с места проиграл семь партий. Заканчивая последнюю партию он, отодвинув назад свой стул, сказал, что, по его мнению, миссис Пуллен была самым замечательным игроком в шашки, какого он когда-либо видел, и не обратил внимания на слова миссис Тиджер, заявившей сухим, полным скрытого сарказма тоном, что она полагала, что таковым игроком был он сам.
— Некоторым людям шашки даются без всякого усилия, — скромно произнесла миссис Пуллен. — Это так же легко, как поцеловать свои собственные пальцы.
На лице мистера Миллера появилось сомнение, затем он, в виде эксперимента, приложил свои большие пальцы к своим губам и стал бросать поцелуи явно в сторону вдовы. Миссис Пуллен опустила глаза и слегка покраснела. Плотник и его жена посмотрели друг на друга с выражением возмущенного ужаса.
— Это достаточно легко, — произнес торговец и повторил свою дерзость.
Миссис Пуллен встала, несколько смущенная, и принялась убирать шашечную доску. Одна из шашек упала на пол, оба они нагнулись чтобы поднять ее и стукнулись головами. Для головы торговца это было нечувствительно, но миссис Пуллен потерла ушибленное место и села с увлажненными глазами. Мистер Миллер вынул свой носовой платок, прошел на кухню и намочив его, приложил к ее голове.
— Теперь вам, лучше? — спросил он.
— Немножко лучше, — произнесла жертва с дрожью.
Мистер Миллер в своем рвении сильно прижимал носовой платок, и холодная струйка воды сбегала на ее шею.
— Благодарю вас. Теперь я чувствую себя хорошо.
Торговец спрятал платок и просидел еще некоторое время, настойчиво смотря на миссис Пуллен. Затем, видя, что плотник и его жена стали проявлять признаки нетерпения, удалился, предварительно напросившись на новую партию в шашки на следующий вечер.
Он направился домой с видом победителя, восторженно думая о том, что две тысячи фунтов были уже в его кармане. Это было делом его собственных рук и, к тому же, его страшно радовало, что он утрет нос Уиджетту.
Его план был завершен на следующий день, после краткого разговора с мистером Смитом. К полудню Уиджетт обнаружил, что его конфиденциальная информация стала всеобщим достоянием, и что весь Тэчэм удивляется той стойкости, с которой миссис Пуллен переносила потерю своего состояния.
Сделав вид, что он только сейчас узнал о ее беде, мистер Миллер после громогласного публичного выражения своего сочувствия но адресу миссис Пуллен и восторга перед ее добродетелями, поехал с несколькими свиньями в один из соседних поселков и вернулся в Тэчэм к концу дня. Затем, поспешно поставив в конюшню лошадь, направился к дому плотника.
Тиджеры были дома когда он вошел, и миссис Пуллен слегка покраснела, когда он пожимал ее руку.
— Я бы пришел раньше, — произнес он с чувством, — услышав то, что я услышал после полудня, но мне надо было съездить в Торп.
— Вы слышали? — спросил плотник недоверчивым тоном.
— Конечно, — произнес торговец, — и это меня очень огорчило. Огорчило с одной стороны и обрадовало с другой.
Плотник открыл было рот, желая что-то сказать. Но внезапно сдержал себя и уставился с выражением интереса на изобретательного торговца.
— Я рад, — произнес мистер Миллер медленно, в то время, как хозяин дома кивнул головой приятельнице миссис Тиджер, которая в этот момент вошла с вытянутым лицом, — потому что теперь, когда миссис Пуллен бедна, я могу ей сказать то, чего я не решался сказать, пока она была богата.
Снова удивленный плотник хотел что-то сказать, но торговец движением руки поспешно остановил его.
— Подождите, — снова заговорил он. — Миссис Пуллен, мне было крайне прискорбно услышать сегодня, говорю это имея в виду ваши интересы, что вы лишились всех своих денег. То, что я хочу сказать вам теперь, теперь, когда вы обеднели, это то, что я прошу вас быть миссис Миллер. Что вы скажете?
Миссис Пуллен тронутая таким обилием благородных чувств слегка всплакнула и промолвила ‘Да’. Торжествующий Миллер вынул свой носовой платок — тот самый, который он пустил в дело накануне вечером, так как он не был расточительным человеком — и нежно утер ее глаза.
— Ну, я — просто убит! — произнес ошеломленный плотник.
— У меня есть славный маленький домик, — продолжал лукавый мистер Миллер. — Это небогатое местечко, но славное, и мы будем играть в шашки каждый вечер. Когда это будет?
— Когда вам будет угодно, — произнесла миссис Пуллен слабым голосом.
— Я оглашу помолвку завтра, — сказал торговец.
Приятельница миссис Тиджер хихикнула при такой поспешности, но миссис Тиджер, увидев, что ошиблась в нем, была тронута.
— Это делает вам честь, мистер Миллер, — произнесла она тепло.
— Нет, нет, — возразил торговец, после чего мистер Тиджер поднялся, пересек комнату и торжественно пожал ему руку.
— С деньгами, или без денег — она будет хорошей женой, — произнес он.
— Я рад, что вы довольны, — сказал торговец, удивленный такой сердечностью.
— Не буду отрицать того, что я думал будто вы охотитесь за ее деньгами, — продолжал торжественно плотник. — Моя хозяйка тоже так думала.
Мистер Миллер покачал головой и выразил удивление, что они знают его так плохо.
— Разумеется, это большая потеря, — произнес плотник. — Деньги остаются деньгами.
— Хотя это все, что они представляют из себя, — сказал слегка заинтригованный мистер Миллер.
— Чего я не могу понять, — продолжал плотник, — так это того, каким образом распространилась эта новость. Ведь, все узнали об этом на два часа раньше, чем мы.
Торговец скрыл усмешку. Затем он снова выразил должное удивление.
— Уверяю вас, — сказал плотник, — что в городе об этом стало известно за два часа до того, как мы получили письмо.
Мистер Миллер подождал с минуту, чтобы полностью овладеть собой.
— Письмо? — повторил он слабо.
— Письмо от адвокатов, — произнес плотник.
Мистер Миллер снова замолчал на некоторое время. Выражение его лица сделалось унылым, он украдкой посмотрел на дверь.
— Что… было… в… письме? — спросил он.
— Краткое и очень вежливое письмо, — произнес плотник с горечью. — Там сказано, что все это было ошибкой, потому что найдено другое завещание. Нельзя допускать таких ошибок.
— Мы все подвержены ошибкам, — произнес мистер Миллер, и ему показалось, что он увидел перед собой пропасть.
— Да, мы ошибались, когда думали, что вы охотитесь за деньгами Анны, — согласился плотник. — Я был твердо уверен, что именно вам будет неприятно услышать о ее потере. Одно хорошо, что у вас достаточно средств для двоих.
Мистер Миллер не ответил. Он пытался представить себе полную меру несчастья, выпавшего на его долю. Соседка, движимая свойственным ее полу стремлением первой сообщать любую новость, уже успела испариться. Он представил себе Уиджетта, разгуливающего по земле свободным человеком, и Смита, с векселем на срок в три месяца на двадцать фунтов. Его самолюбие как торговца было совершенно разбито и, словно вынырнув из тумана, он услышал как плотник обращается к нему.
— Мы оставим вас, двух молодых голубков, одних на некоторое время, — произнес мистер Тиджер добродушно. — Мы уходим из дома. Когда вы устанете ворковать, вы можете поиграть в шашки и Анна покажет вам один или два из ее ходов. Пока, и до свиданья.
Источник текста: Рассказы / В. Джэйкобс. — Петроград: Благо, 1915. — 99 с., 17 см. — (Библиотека языкознания. Английские писатели в обработке для русских, No 7).