А. К. Рябов.
Русские писатели. 1800—1917. Биографический словарь. Том 2. М., ‘Большая Российская энциклопедия’, 1992
Жихарев М. И.: биографическая справка, Жихарев Михаил Иванович, Год: 1992
Время на прочтение: 7 минут(ы)
ЖИХАРЕВ Михаил Иванович [19.11(1.12).1820, Москва — после 1882, Тамбов, губ.?], мемуарист. Из дворян Тамбов. губ., по материнской линии — из рода князей Щербатовых, троюродный племянник С. П. Жихарева, племянник декабриста M. M. Спиридова. Определяющим в судьбе Ж. стало родство с П. Я. Чаадаевым, его двоюродным дядей, преданный Чаадаеву человек, верный его ученик, Ж. для последующих исследователей оказался как бы ‘поглощен’ этой личностью — одна из причин скудости биогр. данных о Ж.
Получил хорошее дом. воспитание, учился в Моск. ун-тском благородном пансионе и на юридич. ф-те Моск. ун-та (1837*—1842?). В ун-тские годы сблизился с А. А. Фетом, Я. П. Полонским, входил в студенч. кружок А. А. Григорьева, творч. атмосфера собраний последнего, нравств.-филос. искания участников ‘мыслящего кружка’ не могли не захватить Ж., он участвует в их спорах, увлекается Дж. Байроном (усваивая на нек-рое время мизантропич. взгляд на жизнь), обсуждает стихи начинающих поэтов. Тогда же, в кон. 1830-х — нач. 1840-х гг., сближается с Чаадаевым и становится, на правах родственника, завсегдатаем его салона в доме на Новой Басманной. Чаадаеву, вероятно, импонировал интерес к его личности светского, отменно воспитанного, в чем-то напоминающего хозяина дома в юности представителя молодого поколения, исповедующего его идеи. Знакомство с ‘басманным философом’, переросшее в глубокую привязанность, продолжится до самой смерти Чаадаева (несмотря на 25-летнюю разницу в возрасте).
Ж., по-видимому, никогда не служил, сведения о том, что в 1845 он состоял в Канцелярии моск. гражд. губернатора (ЛН, т. 39—40, с. 245) ошибочны (в моек. Адрес-календаре К. Нистрема, М., 1846, указаны инициалы др. Ж., к 1860 имел чин тит. сов.— ГБЛ, ф. 103, п. 1032 а, No 52 а).
Первые попытки Ж. напечатать свои лит. опыты относятся к 1844 (см. письмо Д. П. Иванова к В. Г. Белинскому — ЛН, т. 57, с. 237—38), когда он предлагал ред. ‘Отеч. записок’ свои пер. лекции А. Ф. Вильмена о Ж. Ж. Руссо и ст. ‘Отрывок из романа’, по-видимому, отклоненные. Лит. дебют — ст. ‘Отрывок из записок современника’ (‘Моск. гор. листок’, 1847, 21 янв.), написанная под влиянием чаадаевской концепции истории России и посв. ист. оценке событий нач. 19 в., в т. ч. Отеч. войны 1812. В 1854, как следует из письма М. П. Погодину (ГБЛ, ф. 231/И, оп. 12, No 14), пробует сотрудничать в ‘Москвитянине’, однако судьба переданного им для публ. ‘пустячка’ неизвестна.
Общаясь на протяжении более 15 лет с Чаадаевым, Ж. завоевал полное его доверие и дружбу: ‘человек, пишущий к вам эти строки, любит вас больше всякого другого’ (письмо Чаадаева — БЗ, 1861, No 1, стб. 6), философ завещает племяннику все свои бумаги, библиотеку и т. д. (переданы Ж. в 1866 и 1869 с частью своего архива Румянцев, музею, ныне ГБЛ, ф. 103) и даже поручает ему взять на себя переговоры с кредиторами (Чаадаев, П. Я., Соч. и письма, т. 1, М., 1913, с. 310). После смерти Чаадаева ( 1856) Ж. на собств. средства заказывает надгробный памятник в Донском монастыре. Став практически единств, владельцем чаадаевского архива, он разбирает его бумаги, ведет переговоры об изд. его произв. В 1859 передает франц. текст и свой пер. ‘Апологии сумасшедшего’ в ред. ‘Современника’. На основе этих мат-лов Н. Г. Чернышевский готовит статью с цитатами из соч. Чаадаева, не пропущ. цензурой (Чернышевский, VII, 1033).
Убедившись в бесплодности попыток издания Чаадаева в России, Ж. в 1860 и 1862—63 совершает поездки в Европу, в осн. для переговоров об изд. его соч. за границей с кн. И. С. Гагариным (на основании полученных от Ж. бумаг Гагарин опубл. избр. соч. Чаадаева: ‘Oeuvres choisies‘, P.— Leipz., 1862) и с Герценом, напечатавшим в ‘Полярной звезде’ (1861) лишь первое ‘Философич. письмо’. Изд. Гагариным книгу Ж. находит возможность вручить папе Пию IX, а вернувшись, хлопочет о ее доставке знакомым мыслителя. В кон. 1860-х гг. делает еще одну попытку изд. рукописей Чаадаева, предлагая их через К. Д. Кавелина редакции ‘Вест. Европы’, они были использованы в работе А. Н. Пыпина ‘Характеристики лит. мнений от 20-х до 50-х гг.’
Неудовлетворенность появлением скоропалит. восп. о Чаадаеве (за к-рыми Ж. ревностно следит) вызывает желание самому написать биографию философа. ‘Докладная записка потомству о П. Я. Чаадаеве’, созданная в 1864—65, была изд. с купюрами в 1871 (ВЕ, No 7, 9) под назв. ‘П. Я. Чаадаев. Из восп. современника’, купюры частично восстановлены в публ. 1916 (см.: ВЕ, No 2, текст был приписан С. П. Жихареву — ошибка, повторенная и в нек-рых совр. справочниках), полный текст по автографу опубл. в 1989 Н. И. Цимбаевым.
Ценность мемуаров Ж.— в осведомленности автора: он ориентируется на сведения, полученные от самого Чаадаева, и дополняет их своими личными впечатлениями и выверенными догадками (в трактовке своего ‘героя’ Ж. не избежал влияния M. H. Лонгинова: ‘Восп. о П. Я. Чаадаеве’ — PB, 1862, No 11). Осн. внимание Ж. уделяет эпизодам, вызывавшим наибольшее число домыслов и слухов (их опровержение — одна из задач работы, подчеркиваемая Ж.), подробно останавливается на взаимоотношениях Чаадаева и А. С. Пушкина, рассматривая их дружбу как общение ‘двух отличных умов…самой природою созданных для этого общения’ (с. 67, здесь и далее цит. по изд. 1989), касается ‘семёновской истории’ и дает свое понимание причин отставки Чаадаева (см. ниже), решительно отводит подозрения в его причастности к восстанию декабристов (‘сочувствием и симпатиями Чаадаева оно никогда не пользовалось’ — с. 83).
По концепции Ж., Чаадаев — выдающееся явление духовной жизни России, глубокий мыслитель, завоевавший своими идеями ‘право на название творца критич. взгляда на рус. историю…, прославл. работника … рус. земли’ (с. 106). Время создания ‘Философич. писем’ Ж. считает апогеем его интеллектуального развития (ср., напр., об ‘Апологии сумасшедшего’ — работа, ‘его ни на волос не оправдывающая … далеко уступает статье, помещенной в ‘Телескопе’, и достоинством содержания, и глубиною и смелостью мышления’ — с. 104). Вместе с тем, стремление к максимальной ‘документальности’, к беспристрастности свидетельства очевидца — позиция, к-рой Ж. особенно дорожит — объективно способствовало последовательному снижению образа Чаадаева. В качестве одной из осн. черт его личности Ж. выдвигает ‘жестокое, немилосердное себялюбие’, сочетание гениального ума и ‘непомерного и почти чудовищного … эгоизма’ (с. 55, 82) определяли, по Ж., все перипетии его судьбы.
Так, ‘непомерным тщеславием’ объясняется поездка в Троппау с донесением Александру I о волнениях в Семёновском полку, а выход в отставку рассматривается как следствие постижения ужаса ситуации, в к-рую он попал (‘исполненное славы искупление великой ошибки’ — с. 80, ср. т. зр. Ю. М. Лотмана — в кн.: Лит. наследие декабристов, Л., 1975, с. 41—47), вызвавшее ‘упадок духа’ и продолжит, болезненное состояние, грозившее помешательством. Трусостью и малодушием Ж. объясняет нек-рые ‘спорные’ эпизоды жизни своего героя: встречу Чаадаева после объявления его умалишенным с попечителем Моск. ун-та гр. С. Г. Строгановым, письмо к А. Ф. Орлову с критикой книги А. И. Герцена.
Ж., однако, пытался объяснить и социально-психол. механизм формирования негативных сторон личности Чаадаева, к-рые ‘особенно тщательно были в нем возделаны, взлелеяны и вскормлены’ (с. 55) атмосферой всеобщего и ‘фанатич.’ поклонения: избалованность в семье, головокружит. карьера в Петербурге, расположение Александра I и членов имп. фамилии, признание его непререкаемого авторитета всеми крупными писателями и, наконец, широкая известность среди не только аристократич., но и средних (и даже низших) слоев моск. об-ва.
Концепция Ж. позволяла непротиворечиво объяснить ‘темные’ и до сих пор не решенные вопросы биографии Чаадаева, но, следуя ей, мемуарист создавал статичный портрет, без попытки интерпретации особой, с неизм. составом идей, как бы ‘возвратной’ эволюции мыслителя. К тому же Ж., как это явствует из его ист. аналогий, имел свою, в изв. смысле романтич. концепцию гениальной личности, предполагающую наличие в ней к.-л. грандиозного порока.
Биографию Чаадаева Ж. прочерчивает на фоне ‘умственно-духовного’ состояния об-ва 1830—40-х гг. Рассказывая о реакции на публ. первого ‘Философич. письма’ в разл. кругах Москвы и Петербурга, Ж., как и Герцен, влияние этого события на рус. об-во признает совершенно исключительным и даже более сильным, чем смерть Пушкина (с. 99), а одним из глубоких последствий его появления считает окончат, ‘кристаллизацию’ славянофильского учения как противовеса ‘беспощадным положениям’ Чаадаева. Пристрастное и отчасти шаржированное отношение к теории славянофилов особенно заметно в его теоретич. отступлениях и примечаниях.
Мемуары Ж. обнаруживают хорошее знание зап.-европ. лит-ры, в т. ч. исторической (ссылки на франц. моралистов, соч. Руссо, Ф. Р. Шатобриана, де Сталь, Вильмена, Ж. Мишле, Б. Г. Ни-бура, англ. ист. деятелей и др.). Стиль автора, сугубо ‘письменный’, местами неправильный и тяжелый, с архаич. инверсиями, по-видимому, сознательно вырабатывался как подражание чаадаевскому, когда Ж. переводил его соч. (см.: ‘Символ’, 1986, No 15, с. 211).
Публ. Ж., несмотря на ред. правку, исключившую ряд острых мест и рискованных откровенностей автора о личной жизни Чаадаева, вызвала противоречивые суждения, многих привлекала компетентность мемуариста и ореол полузапрещенности имени Чаадаева (статью ‘очень хвалят и находят весьма замечательною’ — сообщает в письме Ж. 1871 г. Пыпин — л. ф., п. 2233в, No 82), но одновременно она вызывала и неприятие: И. С. Тургенев в письме к П. В. Анненкову отмечает ‘претенциозность изложения’ и весьма резко отзывается о личности автора, ‘сквозящей между строками’ (Письма, IX, 129, ср. с. 141).
Кроме восп. о Чаадаеве Ж. задумывал еще неск. произв., в тексте ‘Записки’ он сообщает о намерении подробно изложить перипетии борьбы славянофилов с западниками (возможно, об этой статье неск. раз упоминает А. С. Коренев как об ‘ист. труде’, завершенном Ж. в конце 1873 — л. ф., п. 22336, No 52, письмо 1873 и др.) и описать ‘диковинное, в высшей степени затейливое проявление моск. жизни’ — ‘моск. авторитеты’ (Цимбаев, с. 86), к к-рым он относил и Чаадаева. Пыпин и M. M. Стасюлевич рекомендовали напечатать мемуары Ж. о А. П. Ермолове и ‘принце Серже’ (см. письма к Ж. 1871, 1879 — ГБЛ). Судьба названных работ неизвестна.
Последние годы Ж., изредка наезжая в Москву, жил в своем имении (с. Варварино Борисоглеб. у. Тамбов, губ.), где, возможно, и умер.
Изд.: (Письма Ж. к М. Я. Чаадаеву) — ‘Действия Нижегород. губ. ученой арх. комиссии’, т. 8, Н. Новгород, 1909, с. 387—88, 390, 392—94, Переписка Ж. с Гагариным в ст.: И. С. Гагарин — издатель ‘Философич. писем’ Чаадаева.— ‘Символ’, Париж, 1983, No 9 (публ. и комм. Л. Шура), Докладная записка потомству о П. Я. Чаадаеве.— В кн.: Рус. об-во 30-х гг. XIX в. Люди и идеи, М., 1989 (биогр. очерк, публ. и комм. Н. И. Цимбаева).
Лит.: Герцен (ук.), Тургенев. Письма (ук.), Чернышевский (ук.), Письма Герцена к Ж. (публ. О. Шереметьевой).— ЛН, т. 39—40, с. 244—46, Чаадаев П. Я., Статьи и письма, М., 1989 (ук.), его же, Полн. собр. соч. и избр. письма, т. 1—2, М., 1991 (ук., сообщены архивные данные писем Ж. к Стасюлевичу и Пыпину в ИРЛИ, ГПБ), Свербеев Д.Н., Записки, М., 1899, т. 2, с. 240, Снегирев И. М., Дневник, т. 1, М., 1904, с. 382, Фет А. А., Восп., М., 1983, с. 139, Тютчев Ф. И., Соч., М., 1984, т. 2, (ук.), Полонский Я. П., Мои студенч. восп.,— В его кн.: Соч., т. 2, М., 1986, с. 435, Гершензон М. О., Грибоедовская Москва, М., 1989, с. 220, 371—73, Руло Ф., Рус. Чаадаев, Две работы Чаадаева в пер. Ж.— ‘Символ’, Париж, 1986, No 15, с. 211, Темпест Р., О соч. Чаадаева ‘Два письма к княгине Д.’. — Там же, 1988, No 20, с. 271, 273—74, ЛН, ч. 77 (ук.). + Лобанов-Ростовский А. Б., Рус. родословная книга, т. 1, СПб., 1895, с. 197, 437, Венгеров. Источ., ИДРДВ, т. 2, Муратова (1, ук.).
Архивы: ГБЛ, ф. 103, ЦГИАМ, ф. 418, оп. 464, д. 65, 72, оп. 107, д. 78, л. 10—12 об., оп. 255, д. 1, л. 2* (об учебе в Моск. ун-те) [справка Г. Ю. Борисовой].