Дмитрий Павлович Давыдов.
Дмитрий Павлович Давыдов.
Жиганская Аграфена.
Жиганская Аграфена.
(Якутская легенда).
***
***
***
***
***
***
***
Примечания:
Примечания:
Жиганская Аграфена, Давыдов Дмитрий Павлович, Год: 1858
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Над Жиганской Аграфеной
Вечно облако стоит,
А над ней, клубясь всё пеной,
Лена жалобно шумит,
Много лет, как прах шаманки,
Глубоко в Земле лежит,
Аграфене узкоокой
Зависть в сердце залегла,
Все счастливы: лишь жестока
К ней одной судьба была.
Спали воды тихой Лены,
Отражая небеса,
Но у бедной Аграфены,
Не смыкалися глаза.
И якутка покидает
Бесприютную постель,
Мимоходом взор бросает
На прилётную юргель,
Сходит к Лене величавой.
Слышен рокот по струе,
То плывёт аптах лукавый
На берестяной ладье.
‘Что, хотук, глядишь угрюмо?
Не узнала старика?’
Много горя, много думы:
Ни харчей, ни бурдука.
Полно плакать по-пустому,
Лучше слушай, что скажу:
Сбегай к Таюку седому,
Я дорогу покажу.
Славно жил оюн богатый:
Доживает грустно дни,
Много всякой благодати,
Нет ни друга ни родни…
Силы старца покидали,
Бедный в тайне изнывал
Духи мучить начинали,
Он преемника искал.
Рад Таюк был гостье юной,
Он ей радости сулит
Слово хитрое оюна
Сердце девы шевелит.
Скоро все она решила
И дорогою домой
Медный крестик схоронила
Аграфена под волной.
Часто грешница бывала
У оюна по ночам
И на памяти держала
Заклинания духам.
Так все лето проводила,
Умер осенью шаман.
Старика похоронила
Молодая удаган.
Дни довольства наступили,
Льется счастие рекой,
Духи верные служили
Аграфене молодой.
С сосен кору добывали.
Приносили бурдуку,
В кашу масла прибавляли
По огромному куску
За водой они ходили,
На очаг бросали дров,
Молодых кобыл доили
И пасли они коров.
У горящего полена
В шубе с рысью и бобром
Жирно ела Аграфена,
Запивая кумысом.
Всё есть в юрте удагана,
Стало скучно ей сидеть,
И поехала в Жиганы
На соседей посмотреть.
Там понравился ей нуча,
Безбородый мещанин.
Молодая кровь кипуча,
Сердце пышет, как камин.
Молодец бы не заметил
Аграфениной красы,
Но невольно ей ответил
По внушенью абасы.
И невеста рассуждала:
Больше нечего желать,
Было всё, чего искала,
Нужно дома побывать.
Отправляется в дорогу,
Мысль созрела на пути:
Изменив однажды Богу,
Трудно ль черта провести?
Целый день она пыталась
Уничтожить барылах —
В воду с камнем опускала,
Жгла в пылающих дровах.
Гасло пламя вкруг шайтана,
Из воды он выплывал.
Дар коварного шамана
Ей бедою угрожал.
Вечером она с мольбою
Чёрта кинула в овраг
И засылала землёю
С ним тюнгюр и былаях.
Ночь настала молчаливо,
Мир спокойно засыпал,
Арагас Сулус лениво
Хвост на небе поднимал.
Не до сна невесте было,
Крепко дом свой заперла
И к огню затем уныло,
Не раздевшись, прилегла.
В полночь буря зашумела:
У дверей раздался стук.
Аграфена обомлела:
Перед ней стоял таюк.
‘Что, хотук, глядишь сердито?
Не узнала старика’?
‘Ах, уйди, мой друг забытый,
В сердце горя и тоска’.
‘Не уйду без барылаха, —
Я пришел сюда за ним.
Ободрись, хотун, от страха:
Мы тебе не повредим’.
И к оврагу боязливо
Аграфена побрела.
Там рукою торопливой
Скоро насыпь разгребла.
Взял Таюк тюнгюр заветный,
Былаяхом загремел.
И мгновенно рой несметный
Аджараев налетел.
За обиду, за измену,
За поступок роковой
Страшно мучить Аграфену
Духи кинулись толпой…
Били бедную хвостами,
Поджигали на углях
Рвали медленно когтями
И швыряли на рогах.
Уж редела тьма ночная,
Как шаманка умерла,
И исчезла стая злая
В безднах адского села.
Долго труп в пустынном поле
Окровавленный лежал.
Зверь бежал оттоль неволей,
Ворон мимо пролетал.
Ветер там не умолкая,
Днем и ночью бушевал.
Над долиной мгла густая,
На реке сердитый вал.
Баянаю звероловы
Струсив, жертву принесли
И над Леной, в холм готовый,
Аграфену погребли.
Стало все, как прежде было
В той печальной стороне,
Лишь над грешною могилой
Мрачно днем и при луне…
Да внизу клокочет Лена,
Новой взрытая скалой
Говорят, тут Аграфена
Утопила крестик свой.
Якутам дорога мимо,
Видят часто удаган
И проходят невредимо,
Бросив жертву на курган.
Но жиганские мещане
Стали ездить стороной.
Много их костей в поляне,
Много скрыто под волной.
1858 г.
Аптах — колдун в виде двуглавой лягушки.
Хотук — девица.
Бурдук — хлеб, зерно.
Оюн — шаман.
‘Духи мучить начинали’ — есть поверье, что при неудачах злые духи давят шамана, равно и перед смертию его, если он затрудняется передать власть над ними другому.
Удаган, удаганка — шаманка.
Хотун — госпожа.
Кумыс — забродившее кобылье молоко.
Барылах — идол.
Былаях — колотушка.
Нуча — парень.
Шайтан — злой дух.
Тюнгюр — бубен.
Аджарай — бес.
Арагас (правильнее ‘Аранас’) Сулус — Большая медведица (дословно: Звёздный Медведь), созвездие.
Баянай — хозяин природы, покровитель охотников.
В августе 1833 года, пятью годами позже Бестужева-Марлинского, и уже не в качестве ссыльного, а смотрителя школ, в Якутске появился Дмитрий Давыдов, дальний родственник знаменитого поэта-гусара, героя войны 1812 года Дениса Давыдова и декабриста Василия Давыдова, в будущем известный педагог, ученый, поэт, ‘сибирский баян’, автор песни ‘Славное море — священный Байкал’, строки который доныне живут в народе.
Сюда он прибыл по личной просьбе. В Якутии Давыдов прожил тринадцать лет, учительствовал, работал смотрителем училищ Якутской губернии, выучил местный язык, и во многом благодаря этому достаточно глубоко усвоил историю и этнографию края. По своей натуре Давыдов в молодые годы был любителем странствий, бесстрашным путешественником, участвовал в нескольких дальних и сложных экспедициях, хотя при этом очень долго не решался обнародовать собственные стихи. Здесь им написаны историческая поэма о Ермаке ‘Покоренная Сибирь’, стихи и проза на якутскую тему, в том числе и ‘Жиганская Аграфена’. Давыдов предпослал ей конкретный подзаголовок ‘Якутская легенда’.
Она была найдена первым ученым-социологом из эвенков Николаем Васильевичем Васильевым в архиве одной из библиотек Новосибирска в 1970-е годы. Произведение вышло в свет в 1858 году в газете ‘Золотое руно’, издаваемой в Санкт-Петербурге, вместе с ‘Жиганскими якутами’.
Аграфеной называется остров-гора, находящийся почти в 90 километрах южнее Жиганска, в том самом месте, где проходит граница Заполярья. По преданиям, здесь раньше проживала грозная шаманка Аграфена. И поныне проезжающие кидают в воду возле острова различные ‘гостинцы’, чтобы умиротворить дух знатной женщины. На основании легенды и было написано Д. Давыдовым это произведение.
Некоторые исследователи утверждают, что первоначальным материалом для упомянутой поэмы послужили ‘Воспоминания’ Афанасия Уваровского, опубликованные в 1848 году в Санкт-Петербурге и ставшие первым произведением якутской художественной публицистики, при этом А. Уваровский ссылается на свою бабушку, знавшую Аграфену как реальную личность, живущую в Жиганске, в лицо, хотя Уваровский называет героиню не Аграфеной, а Агриппиной:
‘В середине минувшего столетия жила в Жиганске одна русская по имени Агриппина. Моя бабушка знала ее в лицо. Эта женщина слыла большой колдуньей: тот, кого она любила, считался счастливым, тот же, на кого она обиделась, считал себя крайне несчастным. Слово, произнесенное ею, воспринималось как слово самого всевышнего. После того, как она этим путем приобрела доверие людей и состарилась, построила себе на расстоянии 2 кесов (20 км) выше Жиганска домик между скал и жила в нем. Никто не проходил мимо, не обратившись к ней, не получив ее благословения и не принеся ей что-нибудь в подарок… Тех же людей, которые проходили мимо, не сделав так, она доводила до большой беды, превратившись в черного ворона, настигнув их сильным вихрем. Топила их вещи в воде, лишала их разума и сводила с ума. И после ее смерти до сих пор не проходят мимо того места, не повесив подарка. Эту старуху знают кроме жителей Жиганска также все якуты окрестностей Якутска… Рассказывают, что эта старуха прожила до 80 лет, что она была мала ростом, толста, ее лицо было испрещено оспой, глаза остры как утренняя звезда, ее голос звонок как звук железа. Ее имя до сих пор не забыто в северной стране’.
Старуха Аграфена — шаманка, жила будто бы когда-то на острове у Ленских столбов. Дух ее преследует проезжающих мимо. Рассказы о зловредной Аграфене, госпоже Широкого столба, хозяйке острова, ходили по всей Якутии. Вот самая известная легенда о ней в пересказе ссыльного ученого и литератора Петра Драверта: ‘Там, где многоводная Лена приближается к полярному кругу, путешественники видят выходящий из вод высокий каменный остров, покрытый щетиной хвойного леса. Это мрачный остров Аграфены. Зловещими пятнами обозначаются на нем обнажения буровато-красных железистых песчаников и угрюмо чернеют на берегу валуны лидийского камня. Здесь, по преданию, жила и умерла русская колдунья Аграфена, ‘госпожа с длинным посохом’, которая наслала на край семь ужасных бедствий. Ни один якут никогда не проплывет мимо, хотя бы и на далеком расстоянии от острова, не спустив в реку небольшой оснащенной лодочки, вырезанной из дерева, с человеческой фигурой и с некоторым запасом пищи. Таков умилостивительный дар духу, волшебнику, иначе пловца может постигнуть опасность или гибель среди бушующих волн Улахан-Ирюс (Большой реки)’.
Давыдов пересказывает в стихах намного более романтичную, поэтичную и трагическую историю. По его версии, жившая на острове юная христианка-сирота была загнана в угол одиночеством, холодом и голодом и минуту смятений и отчаянья приняла совет сходить за помощью к жившему неподалеку старому богатому шаману.
Источники текста:
‘Золотое Руно’, 1858 г., No 19. Напечатано в виде приложения к статье ‘Жиганские якуты и об одной их легенде’. Автограф не сохранился.
Давыдов Д. ‘Жиганская Аграфена’ Жиганск, ‘Жиганская районная типография’, ‘Жиганский исторический музей’, 1992 г. С. 4 — 12.
‘Писатели Восточной Сибири’, Иркутск, ‘Символ’, 2001 г.