Женщина-Змея, Гоцци Карло, Год: 1762 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 44 минут(ы)

Карло Гоцци
Женщина-Змея
Предисловие автора

Новый род сказочных театральных представлений преуспевал как нельзя лучше, что явствует из неоспоримых истин, изложенных в предшествующих моих предисловиях.

С этих пор насмешки сторонников синьоров Кьяри и Гольдони стали бессильными. Они лишь оскорбляли публику, которая была в восхищении и благосклонно желала видеть в театре все новые сказки.

Этот род представлений настолько отличен от того, который употреблялся обоими вышеупомянутыми поэтами, что не мог вредить их пьесам, правильным и ученым, как их называют. Тем не менее мне едва ли удалось убедить кого-либо в том, что этим пьесам не было причинено ущерба. В схватке театральных поэтов победы и поражения определяются разногласиями публики.

Трудное в этом новом роде зрелищ (кроме других, очень многочисленных трудностей) заключается в избежании однообразия и в придумывании новых и сильных положений.

Чудесное — небольшой источник для небольшого таланта вроде моего. Тот, однако, у кого окажется канва, пригодная для критики и аллегорического изображения человеческих нравов и ложных учений нашего века с правдивостью, скромностью и изяществом, тот, кто сумеет красноречиво ее трактовать и поставить чудесное на подобающее ему место, тот найдет, что чудесное далеко не бесплодно и всегда будет самым могучим и полезным подспорьем для итальянских комических актеров.

Я утверждаю, что приложил все усилия к тому, чтобы сделать мои десять сказок различными как по канве, так и по ситуациям.

‘Женщина-Змея’ была моей пятой театральной сказкой. Поставленная труппой Сакки в театре Сант-Анджело в Венеции 29 октября 1762 года, она в течение осени и последующего карнавала выдержала семнадцать удачнейших представлений.

Пятая сцена третьего действия этой сказки — одна из тех выдумок, которые серьезные газетные писаки, авторы глупых, бессмысленных сатир, называют тривиальным вздором.

Так как это представление полно чудес, мне пришлось для сокращения времени и расходов труппы, а также для того, чтобы не заставлять ее показывать многие чудесные события, которые, однако, должны быть известны слушателям, выпустить на сцену Труффальдино, подражающего оборванным продавцам печатных известий, и заставить его рассказывать их вкратце, сопровождая повествование разными выходками.

Сакки-Труффальдино, выходивший в коротком, рваном плаще и грязной шляпе, с огромной охапкой печатных листков, кричал, подражая этим бездельникам, и передавал в немногих словах содержание сообщения, рассказывая о происшедших событиях и приглашая народ купить у него листок за одно сольдо.

Эта неожиданная сцена, которую он исполнял с большим изяществом и точностью подражания, что неизменно имеет успех у зрителей, вызывала в театре шум и несмолкаемые взрывы смеха, а из лож ему бросали деньги и сласти, чтобы только получить листок.

Подобного рода выдумка, кажущаяся тривиальной, но находящая себе оправдание в той откровенной свободе, которой я всегда придерживался в своих сказках, была оценена умными людьми по достоинству. Сцена эта повлекла за собой ряд происшествий, слух о которых распространился по всему городу, вызывая у всех любопытство и желание пойти посмотреть такое зрелище.

Когда продавцы газет услышали об успехе этой сцены, они собрались около входа в театр с грузом старых, заплесневелых листков, ничего не имевших общего с представлением, и во время выхода публики стали выкрикивать, надсаживая горло, сообщение о великих событиях, изображенных в ‘Женщине-Змее’. В ночной темноте они продали бесчисленное множество этих листков, после чего отправились в остерию выпить за здоровье Сакки. Все это возбудило общественные пересуды, которые способствуют успеху актерской труппы.

Низменное, развитое и представленное в театре в своем истинном виде, привлекающее толпу и вызывающее волнение, перестает быть низменным и превращается в полезную и занимательную выдумку. Занимательна ли она, — спросите у публики, полезна ли, — узнайте у актеров: тогда вам нетрудно будет убедиться в ее соответствии совету Горация.

Излишне говорить, что эта сказка ежегодно повторяется перед публикой, которая всегда имеет любезность терпеливо смотреть ее.

Действующие лица

Фаррускад — царь Тифлиса.

Керестани — фея, царица Эльдорадо, его жена.

Канцбде — сестра Фаррускада, амазонка, возлюбленная Тогрула.

Тогрул — визирь, верный министр.

Бадур — другой министр, предатель.

Реция, Бедредин — близнецы, дети Фаррускада и Керестани.

Смеральдина — прислужница Канцбде, амазонка.

Панталоне — воспитатель Фаррускада.

Труффальдино — ловчий Фаррускада.

Тарталья — младший министр.

Бригелла — слуга визиря Тогрула.

Фардзана, Дземина — феи.

Великан.

Солдаты и прислужницы без речей.

Голоса различных невидимых лиц.

Действие происходит частью в неведомой пустыне, частью в городе Тифлисе и его окрестностях.

Действие первое

Небольшой лес.

Явление I

Феи Фардзана и Дземина.

Дземина (с грустью).

Фардзана, неужели ты не плачешь?

Фардзана.

О чем, Дземина, плакать я должна?

Дземина.

Иль ты забыла, что Керестани,

Прекраснейшая фея, дочь Дзебдоны

И смертного царя Абделадзина,

Что в Эльдорадо держит свой престол, —

Керестани, любезная подруга,

Влюбившись в Фаррускада, захотела

Ему женою стать, свою природу

Бессмертную на смертную сменить?

Забыла ты, как царь Демогоргон

В великом гневе приказал ей бросить

Свой замысел, но…

Фардзана.

Да, Дземина, знаю,

Демогоргон поклялся, что исполнит

Ее желанье: если до заката

Второго дня, когда в зените Пес.

Керестани супруг не проклянет,

Она свое бессмертье потеряет.

Дземина.

О боже! Завтра с солнечным восходом

День роковой наступит! Потеряем

В расцвете лет любимую, родную

Керестани, прекраснейший цветок

В венце подруг. Ты знаешь ведь, Фардзана,

Ее очарование…

Фардзана.

Ты помнишь,

Как много дел неслыханно жестоких

Придется ей пред мужем совершить

По приказанию Демогоргона?..

И, сверх того, он осудил ее,

Чтоб восемь лет и день тот роковой

Она происхождение скрывала

И тайну всех поступков. Верь, Дземина,

Проклятие сорвется с уст его,

И станет нам она подругой снова!

Дземина.

Но ты ведь знаешь, должен Фаррускад

Дать клятву в том, что никогда супругу

Не проклянет, и все же вероломно

Произнести проклятие. Тогда

Керестани останется бессмертной.

Фардзана.

Он клятву даст, но, клятвы не сдержав,

Ее он проклянет, и нашей будет

Она опять.

Дземина.

Нет, клясться он не станет.

Фардзана.

Увидишь — станет!

Дземина.

Если поклянется,

Свою он клятву сдержит.

Фардзана.

Нет, Дземина,

Он проклянет ее.

Дземина.

Как ты жестока!

Забыла разве страшный приговор,

Что будет тяготеть над ней два века?

Ведь если он произнесет проклятье,

Придется ей прекрасную наружность

Сменить на кожу гнусную змеи.

Фардзана.

Все это так, но разве в этом дело?

Конечно, ей придется наказаньем

Безумное желанье искупить.

Но двести лет пройдет, за это время

Погибнет дерзновенный Фаррускад

И станет вновь она подругой нашей.

Дземина.

Но может Фаррускад освободить

Ее от наказанья, и тогда

Она для нас потеряна навеки!

Фардзана.

Все это сны. Простится с жизнью он.

Мне это дело вверено. Должна я

Подругу осужденную стеречь

И завтра ж погубить ее супруга.

Исчезнет он и вместе с ним возможность

Ей смертной стать.

Дземина.

Но неужели ты

Волшебника Джеонки не боишься?

Он Фаррускаду друг.

Фардзана.

Нет, не боюсь.

Идем, нехорошо надоедать

Толпе, что ждет неслыханных событий,

Мы тайнами своими лишь наскучим,

И лучшие из них утратят смысл.

Дземина.

Ах, прежде чем успеем мы наскучить

Тем, кто для нас дороже всех на свете,

Керестани погибнет с Фаррускадом!

Уходят.

Явление II

Декорация меняется, изображая ужасную пустыню с различными скалами в глубине и разбросанными камнями, удобными для сиденья.

Труффальдино и Бригелла выходят вместе обнявшись.

Бригелла, — он только что встретил Труффальдино, ему хочется узнать, каким образом тот оказался в этой пустыне, и получить сведения о принце Фаррускаде.

Труффальдино принимает позу человека, рассказывающего ребенку сказку, часто употребляет выражение: ‘И так-то вот, добрый мой синьор’, и т. д. Рассказывает, что, как известно Бригелле, в таком-то году (указывает год, который совпадал бы с окончанием упоминавшегося феями восьмилетнего срока) двенадцатого числа апреля месяца вышли поохотиться из города Тифлиса принц Фаррускад, его дядька Панталоне, он сам и много охотников. Придя в лес, расположенный далеко от города, они увидели лань, белую, как снег, украшенную золотыми шнурками и цветами, с драгоценностями на шее, с кольцами на ногах, с алмазами в челке и т. п. ‘Самая прекрасная, самая прекрасная вещь, какую можно увидеть обоими глазами’, и т. п. Принц Фаррускад безумно в нее влюбился и бросился за ней. Панталоне бежал за принцем, а он за Панталоне. ‘Бежал… бежал… шел… шел…’ Лань достигла берега реки. Принц был уже совсем близко от нее, и все они ‘вот-вот’ готовы были схватить ее за хвост, как вдруг лань сделала прыжок, бросилась в реку и исчезла.

Бригелла, — может быть, она утонула?

Труффальдино, — нет, но пускай он не прерывает рассказа чрезвычайной важности. ‘И так-то вот, добрый мой сеньор’, и т. д. Принц в страшном беспокойстве, зачарованный ланью, в отчаянии заставил весь день вылавливать ее живой или мертвой. ‘И вот ее ловили… ловили… ловили…’ и пр. Но все было напрасно. Как вдруг… О чудо! Из реки послышался сладчайший голос, который звал и говорил: ‘Фаррускад, следуй за мной!’ Принц, совершенно не владевший собой, не мог удержаться и бросился в реку головой вниз. Панталоне в отчаянии, придерживая бороду рукой, бросился вслед за своим господином. Он, Труффальдино, тоже хотел броситься вслед за Панталоне, но его удержал страх промокнуть. Однако, посмотрев на реку, он увидел в глубине реки стол, который ломился от яств. Тогда верность господину заставила его броситься в пропасть. О чудо! Он нашел в пучине уже не стол, а лань, превратившуюся в принцессу, со свитой прислужниц — ‘самую прекрасную, самую прекрасную вещь, какую можно увидеть обоими глазами’, и пр. Принц стоял перед ней на коленях, а Панталоне стоял там дурак-дураком. Принц говорил:

Скажи мне, кто ты, дева красоты.

О, сжалься над печальным этим сердцем.

Которое ни разу не горело

Таким всепожирающим огнем!

Принцесса же отвечала:.

Не спрашивай, кто я. Настанет время,

И все узнаешь. Пыл любовный твой

Мне нравится, и если ты сумеешь

В себе довольно мужества найти

Перенести тяжелые невзгоды,

Тебя своим супругом назову.

Принц решил жениться на ней, даже если погибнет весь мир. Панталоне кричал, старался его отговорить, но они вошли во дворец с алмазными колоннами, рубиновыми дверями, балками из чистого золота, и т. п., и т. д. Здесь назло Панталоне отпраздновали свадьбу, а девять месяцев спустя принцесса родила мальчика и девочку — ‘прелестнейшие создания, братец ты мой, прелестнейшие создания’ и т. д. Мальчика назвали Бедредином, а девочку Рецией — им теперь могло быть около семи лет. Все это время они превосходнейшим образом ели, пили и спали, а он с большим успехом ухаживал за прислужницами. Панталоне был вечно грустен, не зная ни страны, ни принцессы, принц же постоянно повторял:

Скажи мне, кто ты, дева красоты, и пр.

На что принцесса отвечала:

Не спрашивай, кто я. Настанет время,

И все узнаешь. Пыл любовный твой

Мне нравится, но мужество имей

Перенести жестокие невзгоды.

Увы! Тяжелый миг настанет вскоре

Для нас с тобою, нежный мой супруг.

Вечные тайны, вечные секреты, и пр. Три дня тому назад принц из любопытства взломал письменный стол принцессы, надеясь там найти какое-нибудь ее письмо и узнать по адресу, кто она такая. Принцесса застала его на месте преступления и, разгневанная его непослушанием, со слезами стала его упрекать, затем вскрикнула, топнула ногой и… о чудо!.. исчезла вместе с детьми, с прислужницами и с дворцом, они же остались, как он видит, в этой ужасной пустыне.

Бригелла изумлен этим рассказом, не хочет верить.

Труффальдино клянется и обещает показать ему в этой пустыне чудеснейшие вещи. Спрашивает Бригеллу, каким образом он сюда попал.

Бригелла говорит, что он попал сюда не один, а в обществе визиря Тогрула и Тартальи, верных министров принца Фаррускада. Рассказывает, что старый царь Атальмук, отец Фаррускада, умер от огорчения, не имея в течение восьми лет никаких известий о сыне, что злой арапский король, великий Моргон, добиваясь руки сестры Фаррускада, принцессы Канцаде, а вместе с нею и короны, напал на государство и осадил город Тифлис, что визирь Тогрул, возлюбленный Канцаде, отправился к пещере чернокнижника Джеонки, чтобы при этих печальных обстоятельствах получить вести о принце Фаррускаде. Джеонка велел ему отправиться на гору Олимп, там он найдет скважину, спустившись в нее, он встретит принца. На дорогу он дал Тогрулу талисманы и, между прочим, ввиду продолжительности путешествия по скважине и невозможности найти в ней питье и пищу, — чудесный пластырь, который, будучи помещен под ложечкой, предохраняет от голода и жажды в течение двух месяцев. Тогрул, Тарталья и он отправились с этим пластырем под ложечкой к Олимпу, разыскали там скважину, спустились в нее с зажженными факелами и, пройдя сорок миллионов семь тысяч двести четыре ступени, очутились наконец в этой пустыне.

Труффальдино изумляется, спрашивает, где находятся Тогрул и Тарталья.

Бригелла говорит, что оставил их отдыхать под деревом поблизости. Спрашивает, где принц и Панталоне.

Труффальдино говорит, что они скитаются по пустыне, потому что принц в отчаянии все ищет принцессу, но к вечеру они все же придут в эту ограду, чтобы поужинать и отдохнуть.

Бригелла спрашивает, что едят и как спят в этой пустыне, в которой видны одни камни и пни.

Труффальдино отвечает, что они спят в палатках, появившихся после исчезновения роскошного дворца, едят же они превосходно, так как кушанья подаются готовыми, неизвестно кем, но по первому требованию.

Бригелла изумляется, чувствует, что пластырь, лежащий у него на животе, теряет свою силу: два месяца его действия уже на исходе. Он изнемогает и не может больше стоять на ногах.

Труффальдино говорит ему, чтобы он следовал за ним и не сомневался, и пр.

Бригелла говорит, что надо также помочь Тогрулу и Тарталье.

Труффальдино, — что все будет сделано, пусть он только следует за ним, и по дороге он расскажет ему еще о других чудесах. ‘И так-то вот, добрый сеньор’, и пр. (Продолжает рассказывать.)

Оба уходят.

Явление III

Фаррускад, Панталоне.

Фаррускад (выходя в беспокойстве).

Все поиски напрасны. Неужели

Керестани, любимую жену,

Увидеть вновь, мой друг, не суждено мне?

Панталоне. Я совсем потерял голову. У меня помутился рассудок. Дорогое высочество, ведь если оставаться целый день под этим солнцем, можно простудить себе почки или схватить гадкую болезнь — красную сыпь. Здесь у нас нет ни докторов, ни лекарств, ни хирургов. Мы умрем, как животные. Дорогой сынок, дорогой сынок, забудьте вы эту проклятущую любовь!

Фаррускад.

О друг, как мне забыть, любовь такую,

Такую нежность, доброту, томленья?

Ах, верный мой слуга, все потерял я,

И мне покоя больше не найти!

Панталоне. Но нежность, любовь, томления, вздохи — к кому? к кому?

Фаррускад.

К душе великой, гордой, благородной

Принцессы, самой доброй и прекрасной

Из всех, которых созерцало солнце

С тех пор, как им земля озарена.

Панталоне. Проклятой ведьмы, которая меняет свой облик, как захочет, как ей понравится, у которой, наверно, за плечами четыреста или пятьсот лет. О, где ты, волшебное кольцо Анджелики? Ты, открывшее Руджеро глаза, что красота Альчины была страшным безобразием, — ты бы вылечило и этого несчастного юношу, показав ему бабу-ягу в образе этой синьоры Керестани.

Фаррускад
(страстно, на одной стороне сцены).

О волосы прекрасные! Навеки,

Увы, навеки вас я потерял!

Панталоне (на другой стороне сцены, прислушиваясь к его словам). Проклятая общипанная тыква с четырьмя седыми волосками на макушке и, вероятно, покрытая паршой, будь милостивой, откройся!

Фаррускад (по-прежнему).

Ах, очи-звезды! Кто меня лишил вас?

Панталоне (по-прежнему). Провалившиеся гляделки, похожие на глаза лошади Гонеллы, оплеванные и раскосые, покажитесь же наконец!

Фаррускад.

О рот, рубины алые и жемчуг —

Вас не увижу вновь! Кто вас похитил?

Панталоне. Лиловые десны с четырьмя гнилыми торчками, тощие губы, черная пасть василиска, покажитесь наконец в недобрый час!

Фаррускад.

О щеки — розы с лилиями!.. Где вы?

Панталоне. Выцветшая физиономия, челюсти сушеной трески, выскочите же скорее наружу, какие вы ни на есть, и вылечите бедного юношу от этого несчастья, от этого наваждения!

Фаррускад.

О грудь прекрасная моей супруги!

Куда ты, белоснежная, сокрылась?

Панталоне. О мешки из грязной замши, шаровары из колбасной кожуры, откройтесь такими, какими я вас вижу глазами моего рассудка, и толкните как следует этого бедного завороженного! (Фаррускаду.) Ваше высочество, родной мой, вы не помните грубого обмана, который колдунья Дильноваз проделала над королем Тибета?

Фаррускад.

Какой обман? О чем вы говорите?

Панталоне. Скверная история! Колдунья Дильноваз, имея триста лет от роду, посредством волшебных чар, заключенных в талисман, приняла образ двадцатилетней молодухи, жены короля Тибета, сумела согнать с царского ложа настоящую жену как обманщицу и стала сама царицей. Ну, что вы скажете? Так как эта колдунья была перворазрядной негодницей, король застал ее однажды за делом, которое ему не понравилось, с каким-то… разве я знаю?.. из дома дьявола и, не удержавшись, нанес ей удар шпагой. Случилось так, что при этом он разрубил талисман, источник обмана, в котором были заключены все чары, и вот она на его глазах превратилась в безобразную старуху, без единого зуба во рту, такую сморщенную, со столькими волосами на подбородке, что она больше всего была похожа на рубленую телятину. Это истинное происшествие, Ваше величество, а не сказки, которые рассказываются ребятам. Бедному королю пришлось разыскивать свою жену, которая, бедняжка, ходила, питаясь подаянием и твердя эти знаменитые слова:

Мой муж король, но я не королева…

Принцесса я, но царства лишена.

Вот и вы тоже. Бьюсь об заклад, что Керестани такая же колдунья, как и Дильноваз. О, если кто-нибудь может обнаружить истину, скрытую колдовством, так это именно я!

Фаррускад.

Не говорите больше! Как же может

Старухой быть моя Керестани,

Раз мне она двух деток родила?

О милые, потерянные дети!

(Плачет.)

Панталоне. Да, признаться, эти дети и у меня отняли сердце. Они были такие ненаглядные ягодки, моя единственная услада! Этот мальчик, Бедредин, такой живой, такой сообразительный! О, из него наверно вышел бы толк! А эта девочка, Реция, что это было за замечательное создание! Мне кажется, я еще сейчас вижу, как они играют вокруг меня и называют меня дедушкой. Не надо было о них вспоминать, потому что теперь я чувствую, что мое сердце разрывается на части… (Плачет.) Но, ваше высочество, надо же набраться мужества и отдохнуть. В конце концов, они ведь дети колдуньи. У нее сердце, наверно, обросло шерстью, если она могла оторвать от отцовской груди единственное утешение, его собственную кровь!

Фаррускад.

Ах, Панталоне, сам себя я предал:

Запрещено мне было узнавать

До дня, определенного женою,

Ее происхожденье — кто она.

Запрет нарушил я. Хотел до срока

В ее проникнуть тайну и теперь

Свое я любопытство проклинаю!

Панталоне. Нечего сказать, преступление! Неужели нельзя узнать, кто такая собственная жена? Сказать откровенно, это запрещение всегда было мне подозрительно, так же как меня всегда возмущал этот брак. Подумайте только: взять себе в жены лань! Уверены ли вы, что в один прекрасный день вы сами не обратитесь в оленя? Клянусь честью дворянина, у меня все время трепетало сердце при мысли, что у вас покажутся рога. Сказать вам правду? Возблагодарим небо за то, что мы отделались от этой колдуньи. Отправимся в путь. Наверно, найдется какой-нибудь выход из этого ада. Пойдемте, вернемся к бедному, старому Атальмуку, вашему отцу. Кто знает, сколько слез он пролил из-за вас! Кто знает даже, жив ли он? Несчастный! Да существует ли еще и царство? Вы помните, каким врагом вам был этот свирепый арап, король Моргон, сватавшийся за вашу сестру, принцессу Канцаде? Вы рискуете остаться навсегда царем без царства, нищим, бедняком, достоянием колдуньи, дьявола, чудища, стрелы, которая в один прекрасный день может вас убрать с пути.

Фаррускад.

Молчите, Панталоне! Я клянусь

Скорее умереть, чем удалиться

Из этих мест. Во сне я видел снова

Супругу дорогую пред собой!

Жив мой отец иль умер — униженно

Его молить я буду о прощенье

И, по лесам скитаясь одиноко,

Я буду звать свою Керестани

И деток милых — сына Бедредина

И Рецию, голубку дорогую!

(Уходит с жестом отчаяния.)

Панталоне. О бедный Панталоне! Пускай он идет себе, куда захочет, — у меня больше нет сил следовать за ним.

Явление IV

Панталоне, Тогрул, Тарталья.

Тарталья (выходя из глубины сцены, видит Панталоне и кричит в порыве радости). Синьор Тогрул, Тогрул, синьор визирь!

Тогрул (выходя). В чем дело, Тарталья?

Тарталья. Панталоне, Панталоне, разве вы его не видите?

Тогрул. Неужели это возможно? О небо, благодарю тебя! Благодарю тебя! Тарталья, мы нашли Фаррускада.

Панталоне (замечая их вдали). Тогрул… Тарта… я захлебываюсь… или, может быть, у меня головокружение?

Тарталья (бежит). О дорогой друг, как меня радует эта встреча!

Панталоне. Простите… Тарталья, простите… Сердце переполнено… Увы… (Падает в обморок.)

Тарталья (поддерживает его). Синьор Тогрул, старик издыхает, а между тем он нам еще не рассказал, где находится принц. Панталоне, скажи нам, где принц Фаррускад, а потом умирай себе с миром.

Тогрул. Панталоне… друг!

Панталоне (приходя в себя). Синьор визирь, как вы попали в эту пустыню?

Тогрул.

Рассказ мой будет долог. Но скажите

Мне прежде, где теперь мой повелитель,

Где Фаррускад? Ведь времени терять

Не можем мы.

Панталоне. Он здесь, он жив и здоров, но он попал, он впутался с головой в страшную беду. Ну уж и дела… великие дела!.. Я вам все расскажу. Но как же все-таки вы попали в это место, которое находится за пределами мира?

Тогрул.

Сюда пришел я с помощью Джеонки,

Волшебника, что дружбу к нам питает,

С Тартальей и слугой моим Бригеллой.

Джеонка дал мне тайных средств немало,

Чтоб государя моего могли мы

Отсюда увести. Но где же он?

Панталоне. Эх, тайные средства, может быть, и годятся от мозолей, но не для того, чтобы спасти принца из этой беды. Глупости! Здесь надо другое! Если вы думаете, что дело идет о том, как вытащить репу, вы ошибаетесь.

Тарталья. Да скажи же, где он, где он, медлительный старик! Не надоедай ты нам!

Тогрул.

Ведь каждый миг, который мы промедлим,

Последствия тяжелые влечет.

Панталоне. Он, наверно, неподалеку. Принц сейчас прогуливается, а затем вернется ко мне. Однако будьте уверены, что плачем и мольбами его отсюда вытащить не удастся. Но раз вы говорите, что у вас есть такие великие секреты, нам будет лучше спрятаться, чтобы он нас не заметил. Надо будет посоветоваться, подумать, решить. Здесь я не могу вам все сказать: это все великие тайны. Вы не нуждаетесь в отдыхе?

Тарталья. Разумеется, да. Ведь пластырь уже теряет свою силу, и я чувствую, что все слабею и слабею.

Панталоне. Какой пластырь?

Тогрул. Ах, пустяки. Идемте, Панталоне. (Уходит.)

Панталоне. Спрячьтесь вон за той оградой, а я сейчас приду. Скажи, Тарталья, ты, кажется, говорил, что и Бригелла здесь? Где же он?

Тарталья. Да, да. Он где-нибудь здесь поблизости.

Панталоне. Вот дураки! Ведь если принц его увидит — игра проиграна! А какие секреты у визиря, дорогой братец?

Тарталья. О, удивительные! Слушай. (Шепчет ему на ухо.)

Панталоне. Чепуха! Впрочем, можем надеяться. Спрячьтесь где-нибудь поблизости. Если увидите принца, не попадайтесь ему на глаза, а если встретите Бригеллу, скажите ему, ради бога, если сумеете, чтобы он не показывался и ничего не говорил, пусть прямо придет к этой ограде. О, если бы небо устроило так, чтобы принц его еще не видел и нам удалось бы его вытащить из этой беды! (Уходит.)

Тарталья. Эй, эй, Панталоне… а поесть? Вот это прекрасно: они покидают меня с пластырем на животе. Правда, он мог утолять голод в течение двух месяцев, но с те пор прошло пятьдесят девять дней и пять часов, еще несколько часов я могу терпеть, а потом упаду мертвым. А все-таки, какое превосходное свойство у этого пластыря! Скольким бедняками он был бы полезен! Отцы приходили бы домой с пластырем в кармане и, найдя свои семьи плачущими и голодными, вдруг — бац! — всем кусочек пластыря на живот, и сразу все спасены от нужды, в которой находились. Скольким актерам, скольким поэтам такой пластырь был бы манной небесной! О, если бы Масгомьери имел этот пластырь, он, наверное, разжился бы гораздо больше, чем со своим греческим бальзамом и элексиром Кавалера Бурри против ломоты в бедрах, потери аппетита и плохого пищеварения. Надо спрятаться, чтобы не быть обнаруженным, но я, однако, чувствую такой приступ голода, что готов сожрать целого быка. (Прячется.)

Явление V

Тарталья (спрятанный), Фаррускад, женский голос.

Фаррускад
(выходит в сильнейшем беспокойстве).

Увы, напрасно я ее ищу.

Напрасно, запыхавшись, по пустыне

В отчаянье бегу. Керестани,

Жестокая моя, в порыве гнева

Глуха к страданьям горестной души.

Тебя я не послушался — смиренно

Молю тебя за это о прощенье.

Керестани, любимая супруга,

Керестани, хоть на одно мгновенье

Явись мне вновь! Детей моих любимых

Дай мне в последний раз поцеловать!

А там, хоть жизнь возьми, — я буду счастлив!

Тарталья (сзади, в сторону). Это принц Фаррускад. Это он, без сомнения. О, какая радость! Я не могу сдержаться… хочу обнять его. (Делает в порыве восторга несколько шагов, затем останавливается.) Но что ты делаешь, Тарталья? Околей от любви, но не изменяй данному тебе приказу. (Прячется снова.)

Появляется небольшой стол, уставленный яствами.

Фаррускад (заметив стол).

Нет, пищи я не трону. Пусть умру

От горя и лишений. Как жестоко

Желать, чтобы в живых остался я,

Когда ежеминутно умираю

От грусти и живой переношу

Бесчисленное множество смертей!

Тарталья (сзади). Этого стола раньше не было. Кто его принес? Я умираю от голода. Если бы можно было незаметно что-нибудь съесть! (Боязливо и прячась, приближается к столу.)

Женский голос. Отведай пищи, Фаррускад. Питайся.

Тарталья (в ужасе). Что это за голос? Черт! В каком месте они меня покинули?

(Бежит, чтобы спрятаться с другой стороны.)

Фаррускад.

То не моей супруги милый голос.

Жестокий голос, умереть решил я,

Когда детей своих я не увижу

И дорогой супруги.

Женский голос.

Нет, живи

И убедись, что значит, непослушный,

Своей жены не выполнить запрет.

Тарталья снова приближается к столу, стараясь быть незамеченным, чтобы взять что-нибудь съестное. Стол исчезает. Тарталья в ужасе бежит и прячется с другой стороны.

Фаррускад (женскому голосу).

Скажи, что сделать мне, чтоб успокоить

Керестани, обиженную мною?

На все готов я.

(Делает паузу, женский голос не отвечает, он продолжает.)

Ты не отвечаешь?

Тогда скажи, скажи по крайней мере,

Увижу ль я когда-нибудь супругу,

Детей своих любимых обниму ли?

(Делает паузу.)

Он не отвечает. Недостойный,

Забытый, без товарищей, один,

В отчаянье я здесь покинут всеми,

Меж тем как наслаждаться будут слуги

В веселии едою и питьем.

Один лишь Фаррускад себя терзает

В тоске ужасной, гневе, беспокойстве…

Но я несправедлив! — нельзя винить

Того, кто страстью не горит. Один

Погибну здесь. Я пищи не хочу.

И пусть послужат ложем эти камни

Моим усталым, ослабевшим членам.

(Садится на камень, подперев голову рукой, старается заснуть, засыпает.)

Тарталья (выходя сзади). У меня голова идет кругом, как колесо в фейерверке. Я видел и слышал удивительные вещи! Принц, кажется, заснул. (Уходит.)

Явление VI

Фаррускад, Панталоне.

Панталоне выходит без обычной своей маски, но с лицом, закрытым большими усами и большой седой бородой. Под ней должна быть спрятана его маска Панталоне, так чтобы она могла упасть ему на его лицо при исчезновении митры. На нем жреческое одеяние, а под ним обычный кафтан и брюки Панталоне. Он должен быть одет так, чтобы из жреца мог превратиться в Панталоне. Необходимо заметить, что Панталоне, переодетый жрецом, не должен иметь никакого внешнего признака, по которому зрители могли бы его узнать. Он сопровождает соответствующими жестами то, что говорит за него другой актер за сценой, вплоть до момента превращения, причем жест у него должен быть важный, приличествующий старому священнослужителю.

Панталоне (выходя сзади и сопровождая жестом то, что говорится за сценой). Встань, Фаррускад.

Фаррускад (приподнимаясь). Увы! Чей голос слышу?

Панталоне.

Пустынника, жреца Кексайи голос,

Которого всевышний просветил

Великими познаньями и сделал

Всевидящим во благости своей,

Чтоб тех спасти, кто слушается неба,

Не тех, кто близок аду.

Фаррускад.

О Кексайя,

Избранник неба! Знаю я, пришел ты

Сюда, Кексайя, чтобы мне помочь.

Скажи мне, жрец, — тебе известно все! —

Скажи мне, где найти моих детей

И где Керестани, моя подруга?

Панталоне.

Умолкни, нечестивец! Называть

Не смей того, кто ненавистен небу, —

Постыдную и мерзкую колдунью!

Сюда явился я тебя спасти.

Освободить из рук Цирцеи новой,

Жестокой и преступной. Сколько горя,

Глупец, перенести тебе придется,

За то, что слепо дался ей в добычу,

И этим брак постыдный искупить!

Фаррускад.

Кексайя… что я слышу!.. Нет… Неправда…

Не может быть, чтоб это…

Панталоне.

Замолчи!

Ты зверь, не человек. Но знай — несчастья

Великие грозят тебе. Все камни,

Деревья, звери, что в пустыне этой

Ты видишь, — были некогда людьми,

Но жадная, бесстыдная колдунья,

Желанья сладострастные насытив,

Безжалостно любовников своих

В животных и деревья превращала,

И стонут заключенные!

Фаррускад (в ужасе).

О боже!

Что слышу я!

Панталоне (как выше).

Приди в себя, безумец!

Узнай свой жребий — он свершится вскоре.

Из человека в страшного дракона

Ты превратишься, пламя извергать

Из глаз ты станешь, грязная слюна

Из пасти потечет твоей ужасной,

И, волоча чешуйчатое брюхо,

Уродливое, грязное, пойдешь ты

По всей пустыне, выжигая всюду

Растения и почву! С диким воем,

Пугая самого себя, ты будешь

Напрасно клясть судьбу.

Фаррускад (в еще большем ужасе).

О горе! горе!

Что делать мне?

Панталоне (как выше).

Идти без промедленья

Сейчас за мной.

Фаррускад.

Увы! Кексайя, как же

Моих детей потерянных покину?

Не в силах я!..

Панталоне (как выше).

Стыдись! За мною следуй.

Детей любви постыдной, бездны ада

Забыть навек ты должен. Дай мне руку.

Фаррускад.

Да, светоч пресвятой, с тобой пойду я,

Хоть здесь оставлю сердце. Поручаюсь

Тебе всецело.

(Протягивает руку жрецу, который превращается в Панталоне.)

Панталоне
(не заметив превращения, продолжает собственным голосом).

Так. Послушным будь.

О Фаррускад, а я найти сумею

Те мысли и лекарства, что тебя

Керестани заставят позабыть,

А с нею и детей — плоды позора.

Фаррускад
(с жестом удивления по поводу происшедшей перемены, в сторону).

Кексайя оказался Панталоне?

Что вижу?

Панталоне (продолжает, как выше).

Ты раскаялся, глупец?

Фаррускад.

Как смеешь с повелителем своим

Вести такие речи? Прочь отсюда!

Прочь, дерзновенный, с глаз моих долой!

Панталоне (оглядываясь). Увы! Увы! Я ведь говорил, что всеми самыми прекрасными тайными средствами нам не удастся спасти его из лап этой пачкуньи ведьмы! (Стремительно убегает.)

Фаррускад (с порывом).

Керестани! Меня еще ты любишь

И хочешь, чтоб я ждал тебя. Но боже!

Что вижу!.. Чудо!..

Явление VII

Фаррускад, Тогрул.

Тогрул выходит в пышном одеянии, в образе старого короля Атальмука, отца Фаррускада. Голос за сценой должен говорить за Тогрула, он же будет сопровождать речь жестами вплоть до момента следующего превращения. Действие должно вестись в порядке предыдущей сцены. Тогрул выходит со стороны, противоположной той, в которую выбежал Панталоне.

Тогрул.

Да, конечно, чудо.

Проклятая колдунья так сильна,

Что делает бесплодными попытки

Долг милосердья выполнить и даже

Вид слуг неверных придает жрецам.

Я видел все.

При виде отца Фаррускад остается неподвижным, как бы в экстазе.

(Приближается и продолжает.)

Ничто мне не сокрыто.

Знай, сын мой, — тот, кого за Панталоне

Ты принял, — жрец Кексайя. Не дивись

Ты превращению его и бегству —

Твоей колдуньей вызваны они.

Фаррускад(смущенно).

Отец… Родитель… как… вы здесь… в пустыне…

О дорогой отец мой!

(Бежит, чтобы обнять его.)

Тогрул.

Отойди!

Я был твоим отцом, теперь же я

Его бесплотный призрак, тень пустая.

(Плачущим голосом.)

Я стал таким от горя, потеряв

В несчастье сына. Восемь лет я плакал,

И наконец страданьям уступили

Измученные члены, что теперь

Заключены немым холодным прахом

В могиле тесной. Ты тому виною!

Фаррускад.

Ах, дорогой родитель! Значит, я

Отцу родному смерть принес! О небо,

Вот как пришлось вас снова увидать!

(Плачет.)

Я был удержан женщиной прекрасной,

Прекраснейшей из всех, которых видел

Глаз смертного. Она — моя супруга,

И двух детей имел я от нее.

Три дня назад, отец, она исчезла,

И вот…

Тогрул.

Не говори! Тебя бы должен

Возненавидеть я: Керестани,

Колдунья мерзкая, тебя держала

В своих сетях. Она тебе явилась,

Принявши образ лани, ты ж, безумный…

Стыжусь сказать все то, что мне известно…

О, если горе бедного отца

Ты сердцем чувствуешь и если есть

В тебе к нему хоть искра уваженья,

Хоть тень любви, послушайся меня, —

Иди за мною. Удались отсюда,

Из этого убежища порока,

Злодейств и всякой скверны.

Фаррускад.

О отец мой,

Как тяжко я страдаю, потеряв

Отца такого… Пусть же вам покажет,

Как вас любил я, как ваш призрак чту,

То, что теперь в глубоком покаянье

И горести последую смущенно

В страну, куда отец мой поведет,

Керестани покину. Знает небо,

Каких усилий стоит это мне!

Тогрул.

Хвалю тебя, мой сын. Иди за мною!

В то время как он хочет отправиться в путь, происходит превращение Атальмука в Тогрула.

Фаррускад (изумленный).

Тогрул… Визирь! Здесь! В образе отца!

Тогрул
(собственным голосом, гордо).

Принц, слишком много власти у колдуньи.

Мои усилья тщетны, и напрасно

В страданиях безмерных я томлюсь.

Фаррускад.

Какая странность и какая дерзость!

Тогрул (величественно).

Не знаю я, чье странно поведенье.

Сюда добравшись с помощью Джеонки,

Волшебника и друга моего,

Я думал вас избавить от несчастья.

Ах, правду мне сказал он, что напрасно

Стараться буду. Но, когда бессильна

Джеонки власть, пусть истина вас тронет,

Которую открою вам теперь.

Отец несчастный ваш скончался. Царство

Осаждено. Разрушено Моргоном,

Свирепым негритянским королем.

Дома, деревни и святые храмы

Разграблены, и властвуют над всем

Огонь и меч. Насилья, разоренье,

Рыдания и льющаяся кровь,

Что наводняет подданных жилища, —

Вот принца ослепленного трофеи,

Живущего в сетях колдуньи низкой,

В бездействии позорном и преступном,

На зло богам и небу в отвращенье.

Фаррускад.

Остановись, Тогрул. Молчи. Довольно!

Тогрул (смело).

Кого бояться мне? Ужель того,

Кто в тягость стал себе и малодушно

Своих покинул подданных и близких

В несчастье злом? Ах, Фаррускад, быть может,

Уж пал Тифлис, могучая столица,

И предан разрушенью и огню,

Канцаде же, отважная принцесса —

Моя любовь, сестра родная ваша —

Подумать страшно — может быть, в руках

Свирепого Моргона и бесчестно

Им опозорена… И я один,

Один нашел в себе довольно силы

Совет Джеонки верного исполнить,

Который обещал, что в то мгновенье,

Когда вернется в царство Фаррускад,

Неведомым путем восстановится

Оно опять, как прежде. Я один

В опасности возлюбленную бросил

Среди людей растерянных, в надежде

Спасти царя и царство сохранить.

Какое царство и царя какого!

Одно, быть может, уж в чужих руках,

Другой же, неразумный, в подчиненье,

Почти в цепях у женщины постыдной

И об отце покойном, о сестре,

О подданных загубленных и царстве

Заботиться не хочет и живет

Одним своим недугом. Фаррускад,

Я знаю путь, которым удалиться

Отсюда мы сумеем. Если вас

Чужое горе неспособно тронуть,

Побойтесь хоть разгневанных богов!

Простите мне горячие слова,

Которые осмелился сказать вам.

Я был в порыве рвенья слишком дерзок,

Но говорил, как преданный слуга.

(Становится на колени.)

Фаррускад.

Тогрул, довольно. Ночь уж наступила.

Ступай, пойди в палатку, отдохни.

Хочу остаться несколько мгновений

Наедине с собой. Подумать дай мне

О бедствиях моих, я обещаю,

Что с новою зарей к тебе приду

И за тобой последую повсюду.

Тогрул.

Синьор, не надо времени терять.

Фаррускад.

Теперь оставь меня. Иди в палатку.

Клянусь, что через несколько часов

К тебе приду.

Тогрул.

Синьор, я повинуюсь.

(Уходит.)

Явление VIII

Фаррускад один.

Фаррускад.

О, что за муки! Ум мой потрясен…

Неужто надо будет удалиться

И потерять супругу и детей!

Но кто они, в конце концов? Нет, лучше

Бежать, не размышляя. Грудь теснят

Мне тысячи тревог, любовных мук

И горестей. Здесь, милая, была ты,

Керестани. Здесь я запрет нарушил.

Здесь скрылась ты с детьми и со дворцом,

Жилищем радостей и наслаждений.

Какие наслаждения? Увы!

Обман бесовский! О отец мой, царство,

Сестра моя любимая, Канцаде!

Я вас спасу, покину этот ад,

Печальную суровую долину —

Пустынные и страшные места.

(Хочет идти.)

Но что за слабость, что за сон внезапный

Вдруг овладели мной и не дают

Мне двигаться? Не в силах я уйти…

И не могу остаться… все же… нет!..

Чудесный сон, пришедший так внезапно,

Наверно, неспроста…

(Засыпает.)

Явление IX

Фаррускад, Керестани, свита прислужниц.

В то время как Фаррускад спит, пустыня превращается в сад. Задний план, представлявший раньше скалы, превращается в роскошный, сверкающий дворец. Все это происходит под звуки нежной симфонии, которая завершается громким звучным аккордом. Фаррускад просыпается в изумлении.

Фаррускад (оглядываясь по сторонам).

О, где я? Где я?

Какой прекрасный сон!

(Видит дворец, стремительно вскакивает.)

Ведь вот дворец

Моей супруги милой! Сон чудесный!

О, если б ты навек продлиться мог!

(Бежит в сторону дворца.)

Из дворца выходит Керестани, в богатом одеянии, со всем величием. За ней следуют прислужницы.

(В порыве восторга.)

Керестани… Керестани…

Керестани (с благородной грустью).

Жестокий!

Уйти хотел ты и забыть меня,

Свою супругу!

Фаррускад.

Знай… Мои министры…

Керестани.

Да, знаю я. Чтоб у моей любви

Тебя отнять могучим чародейством,

Пришли они, но я разбила чары.

Фаррускад.

Узнай, отец мой…

Керестани.

Знаю. Умер он

От горя, потеряв родного сына.

Фаррускад.

Моя держава…

Керестани.

Кровью истекает,

Горит в огне и предана мечу,

Сестра ж твоя в опасности. Ах, милый,

Меня любил ты, я тебя любила

И знаю, как сейчас тебя люблю

И как мне больно поводом служить

Такой борьбе кровавой. Но решили

Моя звезда и рок немилосердный,

Что от любви избытка я должна

Жестокою казаться и внушать

Всем подозренье в том, что я колдунья

И под личиной мнимой красоты

Скрываю безобразие. Любовь,

Горячая любовь всему причиной,

Которая к тебе меня влечет.

(Плачет.)

Фаррускад.

Не плачь, молю тебя. Но если так

Сильна твоя любовь, за что, скажи,

Меня ты здесь покинула?

Керестани.

За то,

Что ты ослушался и пожелал

Узнать, кто я.

Фаррускад.

Ужель за всю любовь

Я не могу узнать что ты такая,

Кто твой отец и где твоя страна?

Скажи мне…

Керестани.

Нет, жестокий, не могу

Тебе того открыть. О, как меня

Своим ты любопытством огорчаешь!

Любви отдаться слепо ты не в силах.

Я знаю, ты меня подозреваешь,

И знаю, что, скрывая ото всех,

Кто я такая и откуда родом,

В твоей душе бужу я недоверье,

А им моя любовь оскорблена.

Но завтра, бессердечный, сможешь ты

Жестокое насытить любопытство:

С восходом дня свершится приговор,

Которого в любви к тебе чрезмерной

Сама я пожелала. Знаю, знаю,

Что стойкости не хватит у тебя

Перенести все то, что будет завтра,

И этим ты мне гибель принесешь.

Взойдет заря, кровавая на вид,

Тяжелым станет воздух, содрогнется

Земля, и эта местность уж не будет

Приютом Фаррускаду. Он узнает,

Кто я такая, и напрасно станет

В раскаянье оплакивать супругу.

Пусть лишь моим уделом будет горе.

(Плачет.)

Фаррускад.

Не плачь, моя любимая. Министры!

Когда б в слезах такую красоту

Узрели вы, наверно бы простили

Мою любовь. Керестани, скажи мне,

Какой ужасный рок, звезда какая

Над нами приговор произнесли?

Скажи мне все!.. Скажи… Будь милосердной!..

Керестани.

Нет, больше не могу открыть! Любовь

Тревоги и мученья нам приносит…

О Фаррускад, молю тебя, спокойно

Все, что случится, ты перенеси

В день для меня ужасный. О причине

Того, что ты увидишь, никогда

Не спрашивай, но верь, что происходит

Все по своей причине, так, как надо.

Но главное: что б ты ни увидал,

Не проклинай меня! Увы! Я знаю,

О невозможном я тебя прошу.

(Плачет.)

Фаррускад (в волнении).

Каким мне страхом наполняешь душу…

Какие тайны… Я не понимаю…

О, горе мне!

Керестани
(беря его за руку, с сердечностью).

Скажи, сумеешь завтра

Все выстрадать, что нам пошлет судьба?

Фаррускад.

Хотя бы жизни стоило мне это!

Керестани.

Ах, нет, не может быть! Обманешь ты…

Ну, а скажи, скажи… Что б ни случилось,

Меня ты проклинать не станешь, злой?

Фаррускад.

Скорее грудь мечом пронжу!

Керестани (с порывом).

Клянись!

(С волнением.)

Нет, Фаррускад, ты клятвы не давай:

Ее нарушишь ты, а для меня

Она имеет силу роковую.

Фаррускад.

Клянусь я неба светлыми богами!

Керестани
(отходя от него, в страшном волнении).

О боже! вот… вот клятва роковая,

Которую из уст твоих исторгнуть

Должна была я! Приговор свершился,

Исполнилась судьба моя. Теперь

Мое существование зависит

От стойкости и храбрости твоей.

О Фаррускад, погибну я, когда

Не отстоит меня твоя любовь.

(Снова берет его за руку.)

Возлюбленный супруг, должна я снова

Тебя покинуть.

Фаррускад.

О, зачем… молю,

Не покидай меня… Скажи, где дети?

Керестани.

Увидишь завтра и детей. О, если б

Ты был слепым, чтоб не увидеть их!

Фаррускад.

Слепым! Как… Боже мой!

Явление X

Фаррускад, Керестани, фея Фардзана, свита прислужниц.

Фардзана.

Керестани!

Керестани.

Да, знаю, знаю, умер мой отец, —

Начало в этом всех моих несчастий…

О бедный мой отец!

(Плачет.)

Фардзана.

Звучит повсюду

Лишь ваше имя, и народ в волненье

Зовет: Керестани! Керестани! —

И вас своей царицей хочет видеть.

Готовы трон и царство. Все в тревоге

Керестани разыскивают тщетно,

И медлить вам здесь долее нельзя.

Керестани.

Тебя я покидаю, Фаррускад.

Узнал отчасти ты, кто я такая,

Но люди царства моего не знают,

Хотя оно и вдвое превосходит

Подвластную тебе страну Тифлиса.

До завтра отдохни, а там мужайся

И твердым будь. Пускай твоя тоска

Моей печали горькой не умножит.

(Входит во дворец с прислужницами и с феей Фардзаной.)

Фаррускад
(следуя за ней).

Иду, иду, с тобой хочу погибнуть!

О, не беги!

В то время как Фаррускад собирается войти во дворец, раздается удар грома, сверкает молния, происходит землетрясение. Дворец и сад исчезают, и снова остается прежняя пустыня, погруженная в глубокий мрак.

(В отчаянии, с руками, протянутыми вперед.)

Несчастный я! О муки…

Какое горе… Боже мой… Министры…

Керестани — царица! Рождена…

От смертного! Послушайте о чуде!

(Уходит.)

Занавес

Действие второе

Декорация представляет ту же пустыню.

Явление I

Бригелла, Труффальдино.

Труффальдино рассказывает Бригелле, что слышал ночью, перед тем, как заснуть, страшный шум. Спрашивает, не слышал ли и он чего-нибудь.

Бригелла отвечает, что благодаря превосходным кушаньям и винам он спал глубоким сном. Он благословляет час своего прихода в эти места, где все в таком изобилии. Высказывает соображение, что если даже кушанья и адского происхождения, вкус их настолько тонок, что не стоит об этом волноваться.

Труффальдино добавляет, что в этой пустыне живется гораздо лучше, чем в городах. Он высмеивает беспорядки и обычаи города, в особенности двора, говорит о тяжелой жизни слуг.

Бригелла соглашается с ним относительно последнего.

Труффальдино приводит в пример замешательство слуг во время исполнения комедий, нравящихся хозяевам, но не слугам. Ему, например, нравится Арлекин, хозяевам же — нет. Он всегда заставлял его смеяться, а хозяева говорили, что глупо смеяться на шутовские выходки. Неужели надо втыкать себе иголки в сиденье, чтобы не смеяться над тем, что смешно?

Бригелла соглашается, что это большое неудобство. Когда маски говорят в комедиях вещи, которые его смешат, ему от стыда приходится смеяться под плащ.

Труффальдино говорит, что видел очень многих дам и кавалеров, которые вовсе не стыдились смеяться, но он во всяком случае доволен, что ушел от мира, который внешне поддерживает неудобную серьезность, на деле же — в достаточной степени смешон. Это уединение ему нравится, и т. п.

Они собираются позавтракать, так как воздух чудесен и пищеварение отменно. Спорят о кушаньях, которые надо будет просить у дьявола.

Бригелла хочет получить хороший завтрак с соусами и т. п.

Труффальдино хочет получить завтрак венецианского придворного и т. п.

Они уходят в некотором разногласии по этому вопросу.

Явление II

Панталоне, Тарталья.

Выходят, испуганные землетрясением, слышанным ими ночью.

Тарталья слышал, что идет дождь. Он выставил руку из палатки и убедился по каплям, что идет дождь из чернил. Показывает следы.

Панталоне производит наблюдения, подтверждает это обстоятельство. Приходит в ужас.

Тарталья слышал, как всю ночь кричали совы.

Панталоне слышал, как выли собаки.

Тарталья утешает обещанием визиря Тогрула, что с восходом солнца принц намерен покинуть эту дьявольскую страну.

Панталоне смотрит на восток, видит, что восходящее солнце как бы окровавлено. Приходит в ужас.

Тарталья увеличивает страх, замечая высохшие деревья, горы, сдвинувшиеся с места, ручьи с лиловой водой и другие ужасающие предзнаменования.

Они собираются бежать, но не хотят покинуть принца.

Явление III

Те же, Фаррускад и Тогрул.

Тогрул.

Синьор, все то, что вы мне рассказали,

Решимость вашу не должно ослабить

И может лишь ускорить наш отъезд.

Фаррускад.

Тогрул, сейчас расстроен я жестоко

И не имею сил. Мне угрожают

Несчастия — их должно перенесть.

‘Взойдет заря, кровавая на вид’, —

Сказала мне она — и вот, заря,

Действительно, взошла омытой кровью.

‘Тяжелым станет воздух. Содрогнется

Земля’, — и воздух мрачен и тяжел,

И почва содрогнулась. ‘Это место

Приютом Фаррускаду не послужит’.

Да, знаю, так случится. За тобою

Мне следовать придется. Но щемят

Ужасные слова мне сердце — слушай:

‘Узнаешь ты, кто я, и будешь тщетно

В раскаянье оплакивать супругу.

Пусть лишь моим уделом будет горе’.

Тогрул.

То хитрость адская, обман, жестокость.

Без промедленья мы должны бежать!

О, вспомните о том, что вы клялись

Отсюда удалиться! Чародейка

Царю Моргону, негру, помогает

И хочет вас и царство погубить.

Придите же в себя!

Панталоне (Тарталье). Я заразился, глядя на этого бедного юношу, превратившегося в какого-то безумца. Помогите ему вы, я так ослабел, что способен только плакать.

Тарталья. Нас здесь трое. Труффальдино и Бригелла, должно быть, поблизости. Впятером мы могли бы его связать и унести отсюда.

Фаррускад (в сторону).

‘О Фаррускад, молю тебя, спокойно

Все, что случится, ты перенеси

В день для меня ужасный. О причине

Того, что ты увидишь, никогда

Не спрашивай, но верь, что происходит

Все по своей причине, так, как надо…

Увидишь завтра и детей. О, если б

Ты был слепым, чтоб не увидеть их!’

(Окружающим, с воодушевлением.)

Друзья, друзья! О боже! Кто мне скажет,

Что ждет меня сегодня?

Явление IV

Молния и сильный удар грома.
Те же и дети — Бедредин и Реция.

Панталоне (радостно). Что вас сегодня ждет? Идите-ка сюда, рыбки мои, мои ягодки. (Бежит, чтобы обнять их.) Ягодки вы мои… ягодки… ягодки… больше уж вы от меня не убежите, пачкуны вы этакие!

Фаррускад.

Дети! Дети!

Родные, ненаглядные… Ах, правду

Сказала мать, что вас увижу вновь!

Бедредин и Реция целуют руки Фаррускаду.

Тогрул (Тарталье).

Вот славные детишки! Что за чудо!

Я вне себя!

Тарталья. Я окаменел! Каким дьяволом попали сюда эти хорошенькие пискуны?

Фаррускад.

О Реция, дочурка,

Скажи, где мама?

Реция.

Мама? Бедредин,

Ты знаешь, где она?

Бедредин.

Она, отец,

В громадном ослепительном дворце

Царицей коронована, средь кликов

Ликующих, веселых голосов,

Под звуки многих тысяч инструментов.

Но как зовут тот город, я не знаю.

Реция.

Отец, мы были вместе с Бедредином

В покоях дивных, с нами сотни слуг.

О, если бы вы видели!

Фаррускад.

Но как

Попали вы сюда?

Бедредин.

Сестрица, знаешь?

Реция.

Конечно, знаю так же, как и ты:

Сюда принес нас ветер в миг единый.

Панталоне (Тогрулу и Тарталье)

Слышите, какие дела? Ветер! Ветер!

Фаррускад.

Что говорила мать? Что вам сказала,

Когда вы расставались?

Реция.

Мать пришла

К нам в комнату и, пристально взглянув

На нас, вздохнула. После села в кресло

И вдруг навзрыд заплакала. Мы тотчас

К ней подбежали, стали целовать

Ей руки, но она еще сильнее

Тут плакать стала и, обнявши нежно

Одной рукой меня, другою брата,

Лобзала то меня, то Бедредина.

О, как она рыдала! Все мы были

Омочены слезами. Удержаться

Я не могла, заплакала с ней вместе,

А с нами зарыдал и Бедредин.

Так плакали втроем мы, хоть не знали,

О чем мы плачем.

Фаррускад.

Небо! Что нас ждет?

Она вам говорила что-нибудь?

Бедредин.

Да, страшные слова. ‘К отцу ступайте,

Несчастные! — сказала нам она. —

Погибну скоро я. Увы, бедняжки,

Зачем на свет родились вы! О, сколько

Вам выстрадать придется, как жестоко

Поступит с вами мать! Теперь вперед,

К отцу идите, к моему супругу,

А я прибуду вскоре. Расскажите,

Как я над вами слезы проливала’.

Едва она сказать успела это,

Неведомая сила подняла нас

На воздух и, напуганы смертельно,

Мы прибыли сюда.

(Плачет.)

Реция.

Ах, Бедредин,

Заставишь ты заплакать и меня.

Удерживаться дольше я не в силах.

Отец родимый, от беды избавь нас,

Что нам грозит!

(Плачет.)

Тогрул.

Синьор, к чему же медлить?

Скорее вашу кровь и плоть спасите!

Чего нам ждать? Покинем этот ад.

Фаррускад.

Здесь твердо буду ждать своей судьбы.

Я не хочу ослушаться супруги.

Панталоне (решительно). Тарталья, дай руку мальчику, а я постерегу эту крошку. Ну что, дурачки, мы никак уже засыпаем?! (Идет, чтобы взять Рецию.)

Тарталья. Панталоне, пусть сломает себе шею тот, кто раскается в этом. (Идет, чтобы взять Бедредина.)

Слышится шум землетрясения, и после нескольких чудес появляется Керестани, в царской короне, со свитой прислужниц и стражей. Все приходят в ужас.

Явление V

Те же, Керестани и свита.

Панталоне. Тьфу, пропасть! Вот она, вот она, эта ведьма! Мы опоздали! (Возвращается на свое место.)

Керестани.

Остановитесь. Ведь нельзя отнять

Детей у тайн великих их рожденья.

Тогрул (в сторону).

Какая красота! Что за величье!

Я понимаю принца!

Керестани.

Дорогие!

Любимые мои!

Реция (беря ее за руку, умоляющим тоном).

Зачем грустишь ты?

О чем ты плачешь?

Керестани (продолжая плакать).

Ах, мои родные!

Стремлюсь к тому, что сердцу нежеланно.

Должна желать… чего желать не в силах!

Оплакиваю вас… себя… отца…

(Плача обнимает и целует их.)

Фаррускад.

Керестани, не удручай меня.

Что значат эти слезы? Что случится

С детьми моими? Жизнь мою возьми,

Но больше не терзай меня.

Тарталья (тихо). Что это за тайны, Панталоне?

Панталоне. Такие тайны, что если я сейчас не лопну, так уж, наверно, никогда не умру.

Керестани.

О, вспомни

Все то, в чем ты поклялся, Фаррускад,

И что своим вопросом нарушаешь.

Тому, что видишь, не ищи причины.

Молчи всегда. Меня не проклинай.

И если ты сегодня будешь стойким

И мужество найдешь в себе — поверь,

Останешься доволен ты вполне.

Причиною всему, что ты увидишь,

Любовь к тебе. Смотри и онемей.

Все выстрадать ты должен. Верь: жестока

К себе я больше, чем к тебе, и здесь

Начало всем мученьям.

(В отчаянии и плача.)

О дети!

Горе мне, несчастной!

В глубине сцены открывается пропасть, из которой извергается гром и столб пламени.

(Оборачивается к своим солдатам и произносит повелительным тоном.)

Вы, солдаты,

В ужасную, пылающую бездну

Детей моих швырните без пощады!

(Закрывает лицо, чтобы не видеть происходящего.)

Реция.

Отец, на помощь!

Бедредин.

Боже мой! Отец!

Оба ребенка бегут за сцену, солдаты за ними.

Тогрул.

Что за жестокость! Нет, я не позволю!

(Обнажает меч, остается зачарованным.)

Панталоне. ‘Причиною всему, что ты увидишь, — любовь к тебе’. Стойте! Стойте! Негодяи!.. (Обнажает оружие, остается зачарованным.)

Тарталья. Пусти меня, Панталоне! (Остается зачарованным, как и другие.)

Выходят два солдата с куклами, похожими на детей, и швыряют их в огненную бездну. Изнутри слышатся крики детей. Пропасть закрывается.

Панталоне. Негодяйка! Негодяйка! Что за мать! Бедные мои рыбки! (Плачет.)

Тарталья. Громы небесные, громы небесные, испепелите также и эту ведьму-мать! Изжарьте ее! Изжарьте ее!

Тогрул.

Я вне себя. Молю вас, удалимся!

Фаррускад (к Керестани).

Жестокая!

Керестани.

Молчи и помни клятву.

Молю тебя — прости мои злодейства.

Твоя супруга близится теперь

К ужаснейшему шагу. Фаррускад,

Ступай отсюда. Больше не найдешь ты

Приюта в этой местности. Вернись

В свою страну — она изнемогает

И ждет тебя. Спеши со всею свитой

Того холма достигнуть, и домой

Неведомая сила отнесет вас.

Ты встретишь там великие невзгоды,

Но знай — мои невзгоды тяжелее.

Увидимся мы снова и, быть может,

Меня в последний раз такой увидишь,

Какой меня любил ты. Если только

Любви и веры у тебя не хватит,

От вероломства твоего я стану

Предметом страха людям и себе,

Несчастнейшей на долгие столетья.

При чудесном сверкании молнии и под удары грома исчезают Керестани и ее свита. Остальные остаются в страхе и изумлении.

Панталоне. Чего вы еще хотите? Не подождать ли, пока и вам опалят живот?

Тарталья. Если только мне не отрубят ноги, я уж, наверно, не остановлюсь.

Тогрул.

Встряхнитесь же, синьор. К чему нам медлить?

Фаррускад (приходя в себя).

О адские места! О дети, дети

Погибшие! Печаль, зачем меня

Не убиваешь ты? Друзья, на холм!

Себя я проклинаю — не супругу.

Скорей, скорей бежим! На холм! На холм!

(Уходит с Тогрулом, который следует за ним.)

Тарталья. На холм! Беги, Панталоне, — вот колдунья! (Уходит.)

Панталоне. Ну, уж меня-то она не тронет, поверь! (Уходит.)

Явление VI

Труффальдино, Бригелла.

Входят испуганные. Они потребовали обычную пищу, но им явились жабы, скорпионы, змеи и т. п. Соображают, что местность переменилась. Не видят своих спутников. Замечают их в отдалении и с криком бегут за ними вслед.

Явление VII

Декорация меняется, изображая зал царского дворца в Тифлисе.

Смеральдина, одетая и вооруженная, как амазонка.

Смеральдина (с палашом в руке).

Как бьется сердце! Чудится мне все,

Что эти дьяволы тут за спиною.

Убила их, наверно, я пятьсот,

Но их ведь море целое… О боже,

Я госпожи не вижу! Ах, Канцаде,

Принцесса дорогая! Слишком смело

На все идете вы, всегда готовы

Отважно жизнь опасностям подвергнуть!

Подумать только! С тысячью солдат

Напасть на сотню тысяч злых арапов,

Не знающих пощады! Ах, быть может,

Погибла уж бедняжка! Если в плен

Забрал ее Моргон, — прощай, Канцаде!

Он великан и может головою

Колонну расшибить. Подумать только,

Что станется с Канцаде!

Явление VIII

Смеральдина, Канцаде.

Канцаде (с обнаженным мечом).

Смеральдина,

Погибли мы!

Смеральдина.

О дорогая дочь…

Благодаренье небу! Как спаслись вы?

Что было с вами и куда вы скрылись?

Канцаде.

Отчаянье и гнев меня толкнули,

Коню дала я шпоры и мгновенно

Средь вражеского стана очутилась.

Прокладывая путь себе мечом,

Людей и лошадей сражая долу,

Я в ослепленье яростном звала

По имени жестокого Моргона,

Чтоб умереть или отсечь от тела

Его главу, источник всех невзгод.

Завидев великана, я сердито

Ударами меча и впрямь, и вкось,

И сверху вниз, и сбоку, и наотмашь

Свирепого осыпала. Он тщетно

В отчаянье железной булавою

ПО воздуху удары наносил.

Прыжок коня — и он рубил впустую.

Уж много ран ему я нанесла,

И, весь в крови, он яростно рычал,

Как дикий лев, но вдруг поток солдат

Нахлынул, и узрела над собою

Я столько стрел и копий, что погибшей

Себя считала, но Моргон влюбленный,

Хоть ранен был и в гневе, угрожать

Стал всякому, кто вред мне причинит,

Меня живою в плен забрать он думал.

Тут ясно стало мне, что безрассудна

Была моя попытка, и, коня

Разгорячив, солдат железный круг

Прорвала я и, шпоря беспощадно,

Под свист меча домчалась до моста.

Меж тем врагов несметная толпа

На мост уж в беспорядке наступала.

Конь подо мною пал, пронзенный в бок…

В отчаянье свой меч тогда на мост

Я обратила и под тяжким грузом

Бесчисленных коней и злых арапов

Устои я обрушила, — мгновенно

Все всадники и кони, бревна, балки

В пучину рухнули, а я, схватившись

За цепь моста из сил своих последних,

Сумела удержаться, и меня

Солдаты подоспевшие спасли.

Смеральдина.

Я вся дрожу. Поспешно жизнь спасти

Хотела я, считая вас погибшей,

И здесь одна оплакивала вас.

Благодаренье небу, что живою

Вас вижу снова.

Канцаде.

Ах! Еще недолго

В живых меня увидишь ты. Моргон

В сердцах велел готовиться к сраженью.

В теченье дня он хочет город взять.

Сопротивляться дольше мы не можем.

Не вижу я Тогрула, брат погиб,

И скоро стану я добычей негра.

Но прежде, чем ему принадлежать,

Кинжалом грудь пронжу себе!

Смеральдина (глядя за сцену).

Сеньора!

Смотрите, вот идет сюда ваш брат

И с ним визирь Тогрул! Ура! Ура!

Явление IX

Те же, Фаррускад и Тогрул.

Канцаде.

О Фаррускад! Визирь! Какой звездою

Сюда приведены вы! Слишком поздно!..

(Плачет.)

Тогрул.

Принцесса, успокойтесь!

Фаррускад.

Ах, сестра,

Молю тебя, не плачь, не умножай

Мою печаль раскаяньем жестоким!

Ах, этот вход! Здесь все напоминает

Мне об отце, безвременно погибшем,

И служит мне укором. Как мне тяжко!

(Плачет.)

Смеральдина.

Синьор Тогрул, скажите, что с Тартальей

И где Бригелла? Старый Панталоне

И Труффальдино умерли?

Тогрул.

Нет, живы

И там в других покоях повествуют

О чудесах, случившихся в пути.

Смеральдина.

Иду и я послушать их. Вот радость!

Жив Труффальдино!

Явление X

Фаррускад, Тогрул, Канцаде.

Тогрул.

Принцесса, Фаррускад,

В слезах бесплодных не теряйтесь. Время

Подумать о беде.

Фаррускад.

Скажите, Канцаде,

Скажи, моя любимая сестра,

Что с городом теперь?

Канцаде.

Потерян город.

Подготовляет уж Моргон свирепый

Последний натиск, а защиты нет.

Почти все войско наше перебито,

А половина граждан при осаде

Скончалась в муках голода. Когда

Припасы все иссякли, стали есть

Коней, собак, затем зверей домашних,

И, наконец, — о ужас! — трупы мертвых

Живым пошли на пищу, и служили

Отцы малюткам, дети матерям,

Их жадным ртам, от голода преступным,

Ужасной и позорною едой.

Вой, слезы и проклятья раздаются

В покинутых домах и по дорогам,

И все винят тебя. Теперь остались

Лишь мы с тобой да несколько друзей,

А там навек погибло все!

Тогрул.

Не так ли

Вам говорил я?

Фаррускад.

Ах, молчи, молчи,

Не подавляй меня печалью новой!

Я умираю… О отец мой милый,

Вы, подданные верные мои,

Возмездия другого не просите

У неба для меня. И так довольно

Наказан я!

(Плачет.)

Канцаде.

Брат, видеть не могу

Тебя в таком отчаянье и горе.

Одна надежда все ж у нас осталась:

Министр Бадур нам помощь обещал.

Отправился он тайными путями

За много тысяч миль достать припасы

Для изможденных жителей страны.

Быть может, принесет он облегченье

И мы сумеем, с помощью Тогрула,

Прогнать всех этих негров. Должен вскоре

Бадур вернуться. Если б небо дало,

Чтоб он благополучно воротился

С припасами!

Тогрул.

Отчаиваться рано.

Джеонка-чернокнижник обещал,

Что в то мгновенье, как вернется в царство

Принц Фаррускад, — неведомым путем

Оно спасется. Тайный путь, быть может,

И заключался в этом.

Фаррускад (глядя за сцену).

Вот Бадур…

Я узнаю его! Бадур, скажи,

Что нам несешь ты — жизнь иль смерть?

Явление XI

Те же, Бадур и два солдата.

Солдаты несут на подносах несколько бутылок с напитками.

Бадур (с изумлением).

Вы, сеньор?

Фаррускад.

Ну да! Не спрашивай об этом.

Скажи мне, утешенье нам несешь ты,

Иль должен я с собой покончить.

Бадур.

Вести

Я приношу о смерти, о вещах

Неслыханных!

Канцаде.

О горе! Что случилось?

Ужель ты пищи не привез в Тифлис?

Бадур.

Я вез ее, но, небо! что я видел!

То, что со мной случилось, невозможным

Мне кажется!

Тогрул.

Так расскажи, не медли!

Фаррускад.

Да, расскажи и жизнь мою прикончи!..

Бадур.

В Тифлис, на помощь, с множество подвод,

Груженных хлебом, винами и мясом,

Вдоль берега Куры спокойно шли мы,

Как вдруг солдат бесчисленные толпы

Остановили нас. Но не Моргона

То было войско — дикая орда

Неведомых людей в одеждах пышных,

Сверкавших самоцветными камнями

И золотом. Вела царица их,

Затмившая всех женщин красотою

Она своим кричала: ‘Эй, солдаты,

Припасы уничтожьте, с ними ж вместе

И тех, кто будет вам сопротивляться’.

Мгновенно все набросились на нас.

Мои ж немногочисленные слуги

Едва могли себя оборонять.

Все мясо, хлеб, вино — все то, что я

С таким трудом почти доставил в гавань, —

Жестокая в Куру велела бросить,

Затем ко мне приблизилась и гордо

Сказала: ‘К Фаррускаду отправляйся, —

Он мне супруг, — ему все расскажи

И передай, что я свершила это’.

Сказавши так, она со всею свитой

Исчезла вдруг. Сто человек сначала

Со мною было. Девяносто восемь

Погибли в схватке. С этими двумя

Едва спастись успел я. Из припасов

Сумел, синьор, спаси я только эти

Питья остатки.

(Показывает на бутылки.)

Может быть, они

Вас подкрепят.

Тогрул.

Жестокая колдунья!

Отнять у вас последнюю надежду

На трон и царство! Ах, ведь говорил я,

Что чарами своими помогает

Она Моргону и что эти чары

Лишат вас царства, подданных, приюта,

А наконец, и жизни.

Канцаде.

Как… супруга?

Что слышу я! Какое бессердечье…

О брат, погибли мы!..

Фаррускад (в отчаянии).

Молчите все!

Не мучьте больше! Вот когда открылись

Глаза мои! Открылись слишком поздно!

Спасенья больше нет. Меня послала

Жестокая сюда, чтоб, погруженный

В кровопролитья страшные, я сам

В своем несчастье убедиться мог

И горестно под бременем его

В бессильной злобе душу отдал. Ярость

Слепит глаза мне. Мой отец погиб…

Детей лишился я… и как ужасно!..

Теперь теряю царство, с ним и жизнь…

Из-за меня невинные погибнут…

Как терпишь, небо, столько злодеяний!

‘Страдай, молчи, не проклинай меня’…

Что ж выстрадать еще мне остается,

Преступница! Будь проклято мгновенье,

Когда тебя впервые я увидел!

Ты адская, бесчестная колдунья,

Тебя я тоже проклинаю… да…

Тебя я проклинаю, хоть бессильны

Проклятья горе облегчить мое!

Явление XII

Гром, молния и землетрясение.
Те же и Керестани.

Керестани (выходя в гневе).

Что сделал ты, злодей, погибла я!

Канцаде.

Как… Что я вижу!

Тогрул (к Канцаде).

Вот колдунья злая,

Супруга брата, бедствий всех причина.

Бадур.

Синьор, вот та, что на меня напала.

Фаррускад (с порывом).

Верни отца мне, царство мне отдай,

Детей верни, преступная колдунья,

Моих убитых граждан воскреси!

Жестокая! Ведь чарами твоими

Лишился я всего, и скоро жизнь

Они мою отнимут!

Керестани.

Вероломный…

Неблагодарный… Предал ты постыдно

Любовь мою. Еще один лишь шаг,

И кончилось бы все — ты был бы счастлив.

Узнай, жестокий… Боже! Дай мне силы,

Одно мгновенье дай мне, чтоб могла я

Открыть все то, о чем пока молчала, —

И привести к раскаянью его.

Не отнимай, молю, и дара речи,

А после покорюсь своей судьбе,

Себя же проклиная.

(Плачет.)

Фаррускад.

Снова тайны!..

Что можешь ты, злодейка, мне сказать?

Керестани.

Знай, вероломный, смертным был отец мой,

А мать бессмертной феей. Родилась я

Бессмертной, как она. Мой край счастливый

Зовется Эльдорадо. Не по сердцу

Житье мне было феи и суровым

Закон казался, что должны мы часто

На время принимать животных образ,

Чтоб никогда не умирать, хоть бедам

Средь смертных мы подвержены немалым

И ждут нас бесконечные мученья,

Когда погибнет мир. Себе на горе

Тебя я полюбила, и супругом

Ты сделался моим, тут загорелось

В моей душе желанье смертной стать.

Хотелось мне твой жребий разделить

И быть с тобой навек соединенной,

Чтоб даже смерть не разлучила нас.

Об этой милости просила я

Монарха нашего и властелина.

Тот, в ярости проклятья извергая,

Мне разрешил все то, о чем просила,

Но под одним условием: ‘Ступай,

Ступай, сказал он, смертною ты станешь,

Коль восемь лет и день один впридачу

Тебя ни разу муж н е п р о к л я н е т.

Но в день последний совершить должна ты

Дела столь страшные н а в и д, чтоб мог

Царь Фаррускад при этом испытанье

Проклясть тебя. И знай, что если он

Произнесет проклятье, чешуею

Покроешься ты сразу и змеей

Чудовищною станешь. В этом виде

Два века будешь ты заключена’.

Жестокий! Варвар! Проклял ты меня,

И чувствую — уж близко превращенье…

Мы больше не увидимся.

(Плачет.)

Фаррускад.

‘Н а в и д’?

Я царство потерял! Я близок к смерти!

Ты отняла последнюю надежду —

Ужель все это видимость одна?

Керестани.

За царство и за жизнь свою не бойся.

Все делала со смыслом я. Об этом

Тебе я говорила, — но напрасно!

(Показывая на Бадура.)

Бадур — изменник. Все припасы были

Отравлены. Он в сговоре с врагом,

Что осаждает город. Вот причина

Того, что все припасы уничтожить

Велела я.

Бадур (растерявшись, в сторону).

О горе! Я погиб!

(К Керестани.)

Колдунья злая…

(Фаррускаду.)

Нет, синьор, неправда!

Керестани.

Молчи, изменник! Выпей-ка остатки

Того питья, что ты принес, злодей, —

Пусть истина раскроется.

Бадур (в отчаянии).

Синьор…

Все это правда!.. Я разоблачен…

Но от позорной смерти и от яда

Своей рукой избавиться сумею!

(Выхватывает кинжал, закалывается и падает в кулисы.)

Канцаде.

Тогрул, скажите мне.

Тогрул.

Я вне себя!

Фаррускад (беспокойно).

Тогрул… Канцаде… Ах, я не хотел бы…

Я весь дрожу… Скажи, Керестани,

Детей сожженье — видимость иль правда?

Керестани.

Им от рожденья было суждено

Очиститься в пылающем огне,

Чтоб стать вполне твоими, чтоб с тобою

Они судьбу делить могли.

(Глядит за сцену.)

Вот дети —

Они твои теперь и стали смертны,

И только я, несчастная, должна

Тебя покинуть, потерять детей

И стать змеею страшной, вероломный!

(Плачет навзрыд.)

Явление XIII

Те же, Бедредин и Реция в сопровождении двух солдат.

Фаррускад (в порыве восторга).

О дети, дети!.. Пусть не довершится

Все остальное… Милая супруга…

Керестани… О, что за горе ждет

Меня теперь!

Канцаде.

Визирь!

Тогрул.

Канцаде!

Керестани (в страшном волнении).

Небо!

Вот, чувствую… Жестокий! По костям

Проходит холод смертный… Превращаюсь…

Какой озноб! О боже!.. Что за муки!

Ужасно! Ах… ужасно! Фаррускад,

Тебя я покидаю. Ты бы мог

Меня освободить еще сегодня,

Но не надеюсь я! Ведь слишком много

Для этого усилий надо. Нет,

Я не хочу, чтоб подвергал ты жизнь

Из-за меня опасностям. Хоть буду

Я от тебя далеко, все ж она

Мне дорога. Чудес немного

Свершить могу сегодня — пусть они

Тебе и царству твоему послужат.

Прими любви моей последний дар.

Визирь, Канцаде, дети, скройтесь… скройтесь…

Молю вас, не глядите на страданья

Своей родимой!

(Фаррускаду.)

Ты один, жестокий,

Со мной останься. Ведь твое желанье,

Чтоб стала я змеей, — так вот, смотри!

(Падает плашмя на землю, превращаясь от шеи вниз в длинную страшную змею.)

Бедредин.

О мама, мама!

Реция.

Где же мама?

Фаррускад.

Боже?

Остановись! Прости меня… родная…

(Бежит, чтобы обнять ее.)

Керестани.

Я больше не твоя… Беги отсюда…

(Проваливается.)

Канцаде.

Брат…

Тогрул.

Господин…

Бедредин.

Отец…

Реция.

Отец мой милый…

Фаррускад (в отчаянии).

Подите прочь! Подальше от меня!

Земля, о ты, что в лоне укрываешь

Мою супругу милую, прими

Меня, клятвопреступника, злодея!

(Уходит в бешенстве.)

Канцаде (берет детей за руку).

Визирь и дети, следуем за ним!

Уходят.

Занавес

Действие третье

Декорация не меняется.

Явление I
Фаррускад, Панталоне.
Фаррускад выходит, как бы убегая от всех, кто хочет его утешить.

Фаррускад.

Прочь от меня, изменники! Вы были

Причиной главной всех моих ошибок

И нестерпимых мук. Вы подстрекали

Своими подозреньями меня,

Вы сердце мне зажгли, и впал я в крайность.

Супругу дорогую погубил я,

А с ней себя. Ступайте с глаз моих,

Чудовища бесчестные! Я жажду

Одной лишь смерти. Пусть она придет!

Панталоне. Ваше величество, небо знает, какие угрызения совести я испытываю, как разрывается мое сердце. Да… вы правы… вы правы… Но что же поделаешь? В конце концов, у вас остаются дети. Король Моргон начал жестоко штурмовать город. Говоря по совести, вы бы должны были постараться сохранить царство для своих поданных. Визирь Тогрул и ваша сестрица готовятся, бедняжки, к защите, но они огорчены, они пали духом, не видя вас около себя. Соберите мужество, покажитесь на городских стенах. Увидите, сколько смелости зажжется в груди ваших верных слуг при вашем появлении. Один будет стоить сотни, и мы зададим гонку этим мерзавцам арапам. Клянусь честью дворянина, что они у нас в ужасе обратятся в бегство, как стая куропаток.

Явление II
Те же и Тарталья.

Тарталья (радостно). Ваше величество, ваше величество! Великие дела! Великое чудо! В одно мгновение, неизвестно каким образом, все лавки, все харчевни, все мясные города наполнились мясом, хлебом, вином, маслом, похлебкой, сыром, плодами — одним словом, всем вплоть до жаворонков и бекасов!

Панталоне. Вы говорите серьезно, Тарталья?

Тарталья. Ну да, разумеется. Приду я рассказывать его величеству твои глупости.

Фаррускад.

Опять печаль, опять душе укор.

Вот слов ее последних объясненье:

‘Чудес немного я еще могу

Свершить сегодня. Пусть они послужат

Тебе и царству твоему на помощь,

Прими любви моей последний дар’.

Воспоминанья горькие! Ступайте…

Бегите от меня. Не в силах видеть

Я никого, и больше, чем на всех,

На самого себя я негодую.

Тарталья (тихо, к Панталоне). Время излечивает самые тяжкие раны, Панталоне. Он успокоится. Мы же не должны покидать принцессу и Тогрула, которые готовятся к защите города.

Панталоне. Правда, это малодушие — сидеть здесь и чесать себе живот, когда все взялись за оружие. Это недостойно доброго венецианца. Пошлем сюда слуг, которые следили бы за ним. Боюсь, как бы не случилось какого-нибудь нового несчастья. Сами же отправимся отрубить каждый по пятидесяти голов этим разбойникам арапам. Нас ведь немного, а, Тарталья?

Тарталья. О, эдак десять против десяти тысяч. Но это не важно. Я чувствую в себе подъем духа. Лучше погибнуть в бою, чем умереть с голода.

Уходят.

Явление III

Фаррускад, фея Фардзана в глубине сцены.

Фаррускад (в сторону).

Она затем сказала: ‘Ты бы мог

Меня освободить еще сегодня,

Но не надеюсь я! Ведь слишком много

Для этого усилий надо. Нет,

Я не хочу, чтоб подвергал ты жизнь

Из-за меня опасностям. Хоть буду

Я от тебя далеко, все ж она

Мне дорога’. О нежные слова,

Что сердце мне на части разрывают!..

Керестани, как мне тебе помочь?

Пусть жизнь моя тебя не беспокоит —

Мне смерть милее, чем такая жизнь!

Ах, если я тебе не ненавистен,

Подай мне знак, как должен поступить я,

Чтоб, жизнь свою отдав, тебя спасти.

О, сжалься надо мной!

Фардзана.

Я поведу

На смерть его, — отныне перестанем

Мы трепетать, что он поможет ей

Освободиться и ее лишит нас.

Все заняты в бою. Он здесь один,

Его незримо к смерти приведу я.

(Выходит вперед.)

Освободить ты думаешь супругу?

Для этого ты слишком малодушен!

Где смелость взять тебе?

Фаррускад.

О тень благая!..

Тебя я видел спутницей жены.

Скажи, что делать, как ее спасти?

Фардзана.

Тебе ее спасти? Непостоянный!

Ты женщина безвольная — не муж!

Как много красоты, как много счастья

Ты малодушьем потерял! Ужели

Найдешь в себе ты мужество ее

Освободить? О нет! Рука другая

Для этого нужна! Другое сердце!..

Фаррускад.

Довольно оскорблений! Испытанью

Меня подвергни лучше. Я охотно

Пойду навстречу смерти.

Фардзана.

Дай мне руку.

Фаррускад.

Веди меня с собой куда захочешь.

С тобой пойду я — вот моя рука.

(Протягивает правую руку Фардзане, и при сверкании молнии оба проваливаются.)

Явление IV

Панталоне, Тарталья.

Входят с чрезвычайной поспешностью.

Панталоне. Ваше величество… Ваше величество… Великое чудо… Радуйтесь!.. Да где же он?

Тарталья. Он должен быть здесь. Мы недавно оставили его в этой комнате.

Панталоне. Ну не говорил ли я, что его не следовало оставлять одного? Вот увидишь, Тарталья, что теперь, когда настало время для веселья, случится какая-нибудь большая беда. Он был вне себя, околдован этой своей супругой-змеей и, наверно, выкинул какую-нибудь глупость вроде самоубийства.

Тарталья. С какой стати? Смотри, например, у меня ведь тоже жена — змея, а между тем я терплю.

Панталоне. Да, конечно, теперь как раз время острить.

Тарталья. Идем, поищем его, Панталоне. Этот дворец имеет больше мили в длину. Он, наверно, убежал в те комнаты, которые выходят на юго-восток. (Уходит.)

Панталоне. Пойдем и мы на юго-восток. Боюсь только, не выбросился ли он головой вниз из окна, выходящего на северо-запад. (Уходит.)

Явление V

Труффальдино в коротком, рваном плаще, грязной шляпе, с охапкой печатных известий в руках, затем Бригелла.

Труффальдино (подражая продавцам газет, выходит, выкрикивая следующее нелепое сообщение):

Новое, подробное и достоверное сообщение, описывающее и разъясняющее большое кровопролитное сражение, происшедшее такого-то числа, такого-то месяца под стенами славного города Тифлиса. Читайте о том, как страшный великан Моргон штурмовал город с двумя миллионами арапов. Читайте, как храбро и мужественно всего лишь четыреста солдат отстояли город и крепость, и о страшном истреблении, произведенном среди собак-варваров. Читайте о том, как город и сама крепость находились в страшнейшей опасности и как внезапно, чудесным образом, с небесного соизволения, вышла из берегов река, именуемая Курой, и т. п. и затопила весь негритянский лагерь. Читайте об ужасающем истреблении и о том, как они все утонули, с указанием числа погибших, желающий прочитать подлинное подробное сообщение пусть не пожалеет жалкую монету в одно сольдо. Новое, подробное и достоверное сообщение и т. д.

Бригелла прерывает его и спрашивает, зачем он ходит по дворцу и кричит.

Труффальдино сообщает о чуде и пр.

Бригелла удивляется, как можно писать и печатать сообщение о факте, имевшем место меньше часа тому назад?

Труффальдино возражает: для того, чтобы продать их в Венеции, надо преувеличить успехи по крайней мере в тридцать раз.

Бригелла говорит, что он сошел с ума. Спрашивает, где принц.

Явление VI

Те же, Канцаде, Тогрул и Смеральдина.

Канцаде.

А где же брат мой?

Тарталья. Принцесса, дорогая, ужасное несчастье! Когда мы отправились в бой, он был здесь, в этой комнате, а теперь его больше нет. Мы искали его на юго-восточной половине, но его нигде нельзя найти.

Панталоне. Так оно и вышло. Он был в отчаянии, а когда человек находится в отчаянии, он способен на скверные шутки.

Канцаде.

Что вы говорите!

О, горе мне!

Тогрул.

Что слышу!

Все изображают отчаяние.

Смеральдина.

Боже! Боже!

Явление VIII

Те же и голос Джеонки.

Голос Джеонки.

Несчастные! Что медлите? Внимайте

Вы голосу Джеонки и ему

Послушны будьте. О Тогрул, Канцаде,

Вы, слуги все, узнайте: Фаррускад

Здесь, у горы ближайшей, приведен

Враждебной феей на свою погибель.

Детей к нему скорее отведите,

Его растрогать всячески старайтесь,

Чтоб испытанье грозное он бросил,

Которое в отчаянье избрал.

Скорей ему на помощь! Ах, быть может,

Придет спасенье ваше слишком поздно!..

Так пусть же голос мой ему поможет

До вашего прихода, в час нужды.

Канцаде.

Визирь, ты слышал?

Тогрул.

Тотчас же исполним

Все то, что голос друга приказал.

(Уходит с Канцаде.)

Смеральдина.

Возьму детей — и следую за вами.

(Уходит.)

Панталоне. Ребята, Тарталья, идемте-ка и мы за ними. Надо быть милосердными и помочь этому бедному неудачнику-мужу. (Уходит.)

Тарталья. Я надеюсь, что ты увидишь меня за собой, у меня ведь нет твоих тайных недостатков, простуженный старикашка! (Уходит.)

Бригелла. Веселье откладывается. Идемте смотреть, чем кончится эта страшная катастрофа. (Уходит.)

Труффальдино.

Чудесного немало видит тот,

Кто вдаль от родины своей уедет.

‘Новое, подробное и достоверное сообщение, описывающее и разъясняющее’, и пр.

(Уходит, выкрикивая сообщение.)

Явление IX

Сцена представляет поляну. В глубине, у подножья горы, видна гробница. С одной стороны сцены столб, к которому привешен тимпан или другой подобный инструмент, издающий гул при ударе, около него повешена палочка.

Фардзана, Фаррускад в легкой одежде, со щитом и мечом, одетый для битвы.

Фардзана.

Вот мы пришли. Ну, а теперь посмотрим,

Ты чувствуешь ли так, как говоришь.

Фаррускад.

Зачем меня ты снова обижаешь?

Хотел бы жизней тысячу иметь я

И их супруге в жертву принести.

Но что мне на поляне этой делать?

Одну гробницу вижу. Неужели

Я с мертвыми сражаться осужден?

Скажи, как умереть мне, не томи

Меня в аду, Фардзана.

Фардзана (в сторону).

Не замедлит

Его погибель.

(Громко.)

Если так ты жаждешь

Скорее умереть — ударь в тимпан,

Под гул его утешишься. Ты жизнью

Не дорожи, но если победишь,

Керестани избавишь, и она

Твоей и смертной станет.

(Уходит.)

Фаррускад.

Как? Всего лишь

В тимпан ударить надо? Так скорее!..

К чему мне медлить? Пусть приходит смерть!

Фаррускад ударяет палочкой по инструменту, гул которого сопровождается звучными раскатами грома и сверканием молний. Сцена затемняется.

Дрожи, земля! Пускай померкнет солнце,

Пусть молнии падут — я не боюсь!

Явление X

Фаррускад, Бык, затем голос Джеонки.

Выходит разъяренный Бык, выбрасывающий огонь изо рта, из рогов и из хвоста, и нападает на Фаррускада.

Фаррускад.

Свирепый зверь, ошибся ты в расчете,

Коль думаешь меня остановить!

Сцена снова освещается. Следует долгая борьба. Бык обдает Фаррускада огнем..

Увы! Неуязвим жестокий зверь!

Голос Джеонки.

Не бойся, Фаррускад, и правый рог

Животному старайся отрубить, —

Иначе будешь биться с ним бесплодно.

Фаррускад.

Благодарю тебя, о голос друга!

Я твоему последую совету.

(Борется с животным, отрубает ему правый рог.)

Бык с мычанием проваливается и исчезает.

Кого мне остается победить?

Кто б ни был ты, о голос милосердный,

Скажи, молю, что мне осталось сделать, —

Как милую жену освободить?

Голос Джеонки.

Джеонка я. Пока еще немного

Ты совершил. Мужайся. Знай, лишь только

Утратишь бодрость духа, — ты погиб

Навеки, неизбежно. Будь смелым,

Сопротивляйся, жизнь свою спасай!

Явление XI

Фаррускад, Фардзана.

Фардзана (выходя).

Что вижу! Кто помог ему?

Фаррускад.

Фардзана,

Скажи, что надо сделать, чтобы снова

Керестани вернуть прекрасный облик,

Обнять ее, назвать ее своей?

Фардзана.

Оставь на это всякую надежду,

Ты ничего пока еще не сделал.

Ударь, опять в тимпан и победи

Того, кто явится, но, если даже

Его сразить сумеешь, все ж немного

Тобою будет сделано. Несчастный,

Тебе не хватит мужества закончить

Подобный подвиг!

(Уходит.)

Фаррускад.

Если весь вопрос

Лишь в храбрости, напрасно ты считаешь,

Что я ее лишен. Не испугаюсь,

Хотя б разверзся ад!

(Бежит и ударяет снова в инструмент.)

Сцена затемняется. Слышится гул землетрясения.

Земля, дрожи!

Гремите, небеса! И этих мест

Не убегу я!

Снова светлеет.

Явление XII

Фаррускад, чудовищный Великан с мечом в руке, затем голос Джеонки.

Великан.

Нет, не убежишь

И голову свою оставишь в поле,

А рядом с ней и тело ты в добычу

Лесным зверям и воронам!

(Готовится к бою.)

Фаррускад.

Быть может,

С тобой случится то, чем мне грозишь,

И больше пищи вороны найдут

В тебе, урод свирепый. Помоги мне,

О небо!

Следует бой. После ряда ударов Фаррускад отсекает Великану руку, которая вместе с мечом падает на землю.

Что ж, сражайся, если можешь!

Спасай скорее жизнь: мне от тебя

Другого и не надо.

Великан
(нагибается, подбирает руку, прилаживает ее к прежнему месту и готовится биться снова).

Ах, не надо?

Но я зато хочу сразиться вновь!

(Яростно нападает на Фаррускада.)

Фаррускад.

Неслыханное дело! Но не должен

Я мужества терять…

Следует бой. После многих ударов он отсекает Великану ногу.

Великан.

О, горе мне!..

Ты победил… Увы… Я умираю!..

Фаррускад.

Скорей, жестокий! Кровью истекая,

Теперь умри!

Великан
(подбирает ногу и прилаживает ее на прежнее место).

Безумец ты несчастный!

‘Умри! Умри!’ То детское забавы!

Нет, т ы умрешь.

(Приготовляется к новому нападению.)

Фаррускад.

Вот странные дела!

Скажи, Джеонка, как же я могу

Сопротивляться? Он не отвечает…

Ах, только б силы мне не изменили…

Иначе я погиб…

Следует новая свирепая схватка. Фаррускад отсекает Великану голову..

Пришел конец твой,

Исчадье ада! Чудище, ступай

В ту бездну, из которой появился.

Великан
(ощупью находит голову и прилаживает ее к прежнему месту, со смехом).

Ха, ха, ха, ха! Безумный, ты пришел к ней!

Фаррускад.

О горе! Что мне делать… Друг… Джеонка…

Нет больше сил… Я буду побежден…

Готовятся к новой схватке.

Голос Джеонки.

Когда ему ты голову отрубишь,

Отрежь и ухо левое. Лишь этим

Спасешься ты.

Великан (нападая на Фаррускада).

Умри, неосторожный!

Твой пробил час!

Фаррускад.

Велению Джеонки

Послушны будьте, силы. Помогите

Гиганта тяжкий натиск отразить!

(Бросает щит и отчаянно бьется, держа меч обеими руками. Отсекает великану голову и поднимает ее.)

В то время как Фаррускад старается отрезать от нее левое ухо, Великан ощупью ищет свою голову. Как только ухо отрезано, тело Великана падает и проваливается сквозь землю.

(Бросая голову Великана за сцену.)

Приставь ее обратно, если сможешь,

И к жизни воротись! О друг Джеонка,

Как я тебе обязан! Я погиб бы,

Наверно, если б ты меня покинул! [*]

[*] — Все сцены чудес и иллюзий этого популярного третьего действия были превосходно выполнены актерской труппой Сакки. (Прим. автора.)

Явление XIII

Фаррускад, Фардзана и Голос Джеонки.

Фардзана (в сторону).

Он жив, и побежден Гигант! Но кто же

Помог ему? Здесь кроется Джеонка.

Права была Дземина, что его

Бояться должно мне! Керестани,

Любимая, тебя навек теряем!..

Тебя твой Фаррускад освободит

И сделает своей. Но попытаюсь

Я удалить его.

Фаррускад.

Ну что ж, Фардзана,

Что делать мне? И где Керестани?

Фардзана.

Отважный витязь, как мне жаль тебя!

Ах, Фаррускад, оставь великий подвиг!

Все, что тобою сделано, — ничтожно.

Верь искренности слов моих. Спасайся!

Беги отсюда!

Фаррускад.

Мне уйти отсюда?

Решился я жену освободить

Иль здесь оставить жизнь. Ты обещанье

Сдержи свое — спаси мою супругу

Или убей меня. Что мне осталось

Еще свершить?

Фардзана.

Свершить придется дело

Превыше сил твоих. Ступай! Довольно!

Ты новых испытаний не ищи.

Фаррускад.

Фардзана, ты на ветер говоришь.

Хочу я умереть иль все исполнить.

Фардзана.

Так приступай же, дерзкий. Но теперь

Уж не оружьем действовать придется.

Посмотрим, как сумеешь ты осилить

То, что тебе осилить суждено.

(Показывает на гробницу в глубине сцены.)

На ту гробницу руку положи

И поклянися именем пророка

Поцеловать предмет, в ней заключенный,

Каков бы ни был он.

Фаррускад
(подбегает к гробнице и, кладя на нее руку, говорит с благородной откровенностью).

Клянусь пророком,

Что я губами прикоснусь к устам

Того, кто заключен в гробнице этой,

Кто б ни был он.

Фардзана.

Возьми же, безрассудный,

Ту палочку и вновь ударь в тимпан.

Фаррускад.

И это все? Ну вот, я ударяю!

(Ударяет палочкой.)

Сцена затемняется, и все происходит, как выше. Открывается крышка гробницы. Снова светлеет.

Фардзана.

Теперь к гробнице подойди поближе

И на устах того, кого увидишь,

Свой поцелуй запечатлей.

Фаррускад.

Ужели

Я побоюсь губами прикоснуться

К устам противным трупа, если только

Таким путем могу спасти супругу?

Любовника не этим устрашить,

И твой приказ исполнить мне не трудно.

(Подбегает к гробнице и приближает к ней свое лицо, чтобы дать обещанный поцелуй.)

Из гробницы является по грудь Змея со страшной головой, она открывает рот, показывая длиннейшие зубы, приближается к лицу Фаррускада.

(В ужасе отскакивает назад и хватается рукой за меч.)

Увы! Измена!.. Горе мне!..

(Хочет нанести удар Змее.)

Змея скрывается в гробнице.

Фардзана.

Безбожник!

Пока мечом был призван побеждать,

Ты побеждал. Теперь, когда сраженье

Придется поцелуями вести,

Где мужество твое? Я говорила,

Что самым трудным будет лишь конец.

Исполни ж клятву, если только можешь!

(В сторону.)

Страх, овладей им так, чтоб он бежал!

Фаррускад.

Дай силы соберу. Долой, сомненье!

(Снова решительно подходит к гробнице и приближает к ней лицо.)

Появляется Змея, приближается к нему своей страшной пастью, открывая ее. Фаррускад старается пересилить себя и поцеловать Змею, которая, все свирепее щелкая зубами, заставляет его отступать.

О боже! Что за холод овладел мной?

Не в силах шевельнуться я. Вот подвиг

Поистине уж дьявольский! Но разве

Моя супруга не змеею стала?..

Ведь, может быть, в чудовище ужасном,

Что здесь меня удерживает, скрыта

Керестани?..

(Хочет подойти, но останавливается.)

А если эта фея

Замыслила обман и только ждет,

Чтоб, голову отдав ужасной пасти,

Я был раздавлен и, свершив так много,

Сам, беззащитный, бросился в объятья

Позорной смерти. Новы для меня

Такие поединки!

(Остается в раздумии.)

Фардзана (в сторону).

Удручай

Еще сильнее, страх! Пускай отсюда

Он удалится, подвиг не свершив.

Фаррускад (решительно).

Пускай умру! Быть может, поцелуй,

Которого страшусь, разрушит чары.

(Подходит к гробнице.)

Змея с еще большей свирепостью бросается к его лицу. Фаррускад отступает. Змея прячется.

Жестокая судьба! Ты не могла

Меня подвергнуть злейшим испытаньям.

Джеонка, отчего же ты молчишь

И в крайности мне этой не поможешь?

Так пусть мой меч, который до сих пор

Все побеждал, гробницу разобьет

И умертвит змею!

(Хочет ударить мечом по гробнице.)

Голос Джеонки.

Неосторожный!

Остановись, иль слезы проливать

Ты будешь вечно. Больше не надейся,

Фардзана, получить Керестани!

Вернись к своим, скажи, что Фаррускаду

Она досталась, — смертная, как он.

Будь смелым, сын мой, поцелуй Змею,

Целуй ее без страха, прямо в губы:

Она — жена твоя. Ее укусов

Не бойся ты — так требует заклятье.

Все кончено. Не забывай Джеонку.

Фардзана (в отчаянии).

Жестокий рок! Увы, проклятый голос!

Подруги… ах… Керестани погибла!

(Плача, убегает.)

Слышатся стонущие женские голоса.

Фаррускад.

Глаза закрою… Дрожь преодолею…

Керестани, любимая, напрасно

Меня пугаешь ты — я не боюсь.

(Стремительно подходит к гробнице.)

Появляется Змея. После нескольких жестов смущения и решимости Фаррускад целует Змею. Сцена затемняется, следуют, как всегда молнии и гром с землетрясением. Гробница превращается в роскошную триумфальную колесницу, на которой видна Керестани в богатом наряде царицы. Светлеет.

Явление XIV

Фаррускад, Керестани.

Керестани (обнимая Фаррускада).

Супруг мой, Фаррускад, какое счастье!

Как я тебе обязана!

Фаррускад.

Родная,

Теперь моя ты, и тебя уж больше

Я не лишусь. Свой грех я искупил.

Явление последнее

Те же, Канцаде, Реция, Бедредин, Тогрул, Панталоне, Тарталья, Бригелла, Труффальдино и Смеральдина.

Канцаде.

Мы все пришли тебе на помощь, брат!

Но что я вижу?

Фаррускад.

Вот моя супруга.

Сестра, свою невестку обними.

О дети, как я счастлив! Пусть же будут

Со мною все счастливыми сегодня!

Все, с жестами изумления, начинают обниматься и пр.

Тогрул.

Синьор, скажите мне…

Фаррускад.

Теперь не время,

Потом все расскажу. Керестани,

Я больше ничего не помню. Радость

Рассудок помутила мне. Реши,

Как сделать всех довольными.

Керестани.

Охотно.

Со мною и с детьми ты будешь править

Моим обширным царством Эльдорадо,

Которое от глаз людских сокрыто.

Тогрул с Канцаде вступит в брак и будет

Царить в Тифлисе. Старый Панталоне

С Тартальей к нам придут, а Труффальдино

Свою я Смеральдину отдаю.

Бригелле же найдем жену другую

И наделим приданым. Но скажите,

Как быть нам, чтоб снискать расположенье

К ребяческой и скучной сказке нашей

Всех этих добрых душ? Как поступить,

Чтоб руки их единодушным плеском

Нам дали знак прощенья и веселья?

Занавес

Карло ГоцциЖенщина-ЗмеяПредисловие автора

Действующие лица

Действие первое

Действие второе

Действие третье

Читайте также:

Карло Гоцци
Женщина-Змея
Предисловие автора