Жалостливая комедия о том, что пить до дна - не видать добра, Якушкин Павел Иванович, Год: 1867 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 13 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

ЖАЛОСТЛИВАЯ КОМЕДИЯ О ТОМ, ЧТО ПИТЬ ДО ДНА — НЕ ВИДАТЬ ДОБРА,

С ПЕСНЯМИ, ПЛЯСКАМИ И ПРОЧ.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Алексей Степанович, молодец купца Насадкина, молодой парень

Целовальник

1-й бурлак, по прозванию Сплетня Петровна

2-й бурлак, Иван

3-й бурлак, Петр

4-й бурлак

Настя, дочь Насадкина

Акулина, по прозвищу Булында } Фабричные девки

Марья, Надя

Бурлаки, фабричные бабы, девки

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Выход первый

В кабаке: целовальник за стойкой, бурлаки сидят на лавках. Бурлаки поют:

Ты взойди, взойди, солнце красное!

Обогрей ты нас, добрых молодцев,

Людей беглыих, беспашпортныих!

А мы все-таки церковь строили,

Церковь Знаменья семиглавую…

Целовальник. Да как-то вы, братцы, несуразно поете!

Первый бурлак. А чем несуразно?

Целовальник. Да не про дело вы поете, не про дело, други…

Бурлак Петр. Как не про дело? Церковь строили — это не дело? А? Да

нишкни — убью! Как бог свят, убью!..

Целовальник. Церковь строить — дело святое. Да такое дело не руками

голи кабацкой делать…

Бурлак Иван. Ау голи кабацкой разве и души нет?

Целовальник. Душа-то хоть и есть, да вся пропита!

Многие из бурлаков. Как, у нас души нет? Так нам нельзя и в церковь

божию ходить! В остроге — и там церковь ставят… Где же правда?

Первый бурлак. А я вот что вам скажу, други любезные, целовальник стоит

за правду! А вот…

Бурлаки. Как? Что? Что он мелет? Да что же это?

Первый бурлак. А вот что: за его за правду за эту ручки-ножки ему

свяжем, к прилавочку привяжем, сами пойдем, дверь запрем, а кабачок

подожжем… Пусть господин целовальник красного петуха понюхает, пусть

покушает!

Бурлаки. А пусть отведает! Что дело — то дело! Тащи его! Да берись ты!

Да что с ним разговоры разговаривать!

Целовальник. Братцы, стой! Четверть водки ставлю! Погоди! Полведра!

Бурлаки. Нет! Хватай! Бери! У-у! Так! Да что!..

Первый бурлак. Нет, други любезные, так не надо! Как можно! А должно

его усовестить…

Один из бурлаков. А как?

Первый бурлак. А вот как: целовальник ставит четверть ведра — это

хорошо, мы за эти его милости очень благодарны! А ежели мы его привяжем, на

прощаньице сколько хочешь выпьем! (Целовальнику) Так, друг любезный?

Целовальник. Братцы…

Бурлаки. Дело! Вот, что дело сказал — то дело! Бери его! Хватай! Ну! Да

ты… Что смотреть, в зубы! (Пьяная свалка)

Целовальник. Душу!.. Хоть душу на покаяние… Христом…

Бурлаки. Валяй! Бей! Да еще! Эй!.. Ты!

Целовальник. Христом-богом прошу! Братцы! Други!..

Выход второй

Те же и Алексей.

Алексей. Люблю! Право, люблю! Что шум без драки?

Целовальник. Ой, господи!

Алексей. Стой! (Все очнулись, бросают целовальника и кланяются

Алексею.)

Бурлаки. А! Алексей Степанович! Алексей Степанович! Как тебя бог сюда

принес?

Алексей. В кабак бог не носит!

Первый бурлак. Как, Алексей Степанович? Кто же, кроме бога, за тобой?

Алексей. В кабак чорт носит.

Целовальник. Ох ты, господи…

Алексей (целовальнику, смеясь). А это они тебя помяли?

Целовальник. Какое, помяли, совсем жизни решили!

Алексей. Как так?

Целовальник. Да так: хотели связать, а кабак зажечь…

Алексей. Дело дурное! (Смеется). А тебе без привычки к этому делу

пожалуй не показалось бы…

Первый бурлак. А я тебе скажу, Алексей Степанович, не приди ты ко

времени, ему бы удовольствие мы доставили…

Алексей. Стой, ребята! Молчи! Вот тебе, хозяин, пять рублей… Сдачи не

надо!.. Давай ведро! (бурлакам). А, может, ребята, и даром? За хозяина

взялись… Может, и не надо водки?

Первый бурлак. Да нам, Алексей Степанович, хоть и даром… Мы к твоей

милости сам знаешь как…

Алексей. Да, я тебя знаю: ты, брат, Сплетня Петровна… Молчи! Давай

водки, хозяин!

Целовальник. С нашим почтением, Алексей Степаныч! (Целовальник

хлопочет, пока идут разговоры.)

Алексей. А вы вот что, братцы, запоемте-ко песню…

Бурлаки. А для чего же — можно! Можно! Для Алексея Степановича все

можно! Как для такого человека не спеть?! Какую? Какую песню прикажешь?

Какую?

(Целовальник ставит несколько штофов на стойку.)

Алексей. Стой! Молчи и слушай!

Бурлаки. Да что ты? Для чего? Мы готовы слушать! Мы твои слуги! Мы

твои…

Алексей (целовальнику). Об чем разговор был?

Целовальник. Да так, Алексей Степаныч, об пустяках…

Алексей. Об пустяках, так и разговору нету! Молчать!

Целовальник. Что разговаривать, Алексей Степаныч!

Алексей. А вон, слышишь, все мои полюбовницы едут! Всех оповестил —

всем здесь собраться!

Выход третий

(Вваливается толпа фабричных баб и девок.)

Марья. Не обманул Алеха — здесь! Еще раз здрастуй, Алешка!

Алексей. А-а!

Надежда. Вот приехали!

Бабы, девки. А мы и не чаяли!.. А ты здесь! Молодец! Сдержал слово!

Алексей (целовальнику). Все мои полюбовницы! (Целовальник смеется.)

Бабы. Эх, расходился! Гулять приехали! Давай выпивать! У хозяина водка

есть! Давай гулять!

Алексей. А я не позволю!

Марья. Как же! Слушать тебя будем… Хозяин! Давай водки!

Выход четвертый

(Вбегает Акулька Булында.)

Алексей. Не сметь! (Булында поет и приплясывает.)

Мой батюшка спит с похмелья,

Э-эх, спит с похмелья,

С великого перепою!

Э-эх, с перепою…

Марья. Стой, Акуля…

Алексей. Стой, Булында!

Булында (поет):

Моя матушка за рекою, э-эх, за рекою

Курит вино зеленое, э-эх, зеленое!

Надежда. Да ты хоть послушай, озорная ты голова!

Алексей. А я что говорю?!

Булында (поет): Варит пиво-то хмельное, э-эх, да хмельное!

Алексей (идет к Булынде). А вот я ее уйму!

Первый бурлак. Не тронь ее, Алексей Степанович! Дозволь уж мне с

Акулиной Булындовной поговорить да и усовестить ее! (Поднимается).

Алексей. Не моги!

Первый бурлак. А для чего, Алексей Степанович?

Алексей. Она моя полюбовница, я ею и могу управлять. А ты что?

Булында (поет):

Кабы чарочка горелки,

Я бы пьяна напилася…

Алексей. Стой и молчи!

Булында (поет):

Я бы пьяна напилася,

Вдоль по улице прошлася!

Алексей. Говорю, стой! Целовальник, ставь еще ведро!

Булында. А! Так давно бы!

Целовальник. Подаю, сударь! Подаю, Алексей Степаныч, подаю.

Бабы. Вот дело заговорили!.. Правду!.. А сказал — не позволю! Еще

сказал: не надо!

Алексей (целовальнику). Кто сказал — не надо?

Целовальник. Да кто их знает, Алексей Степаныч!

Алексей. Я сказал ‘не позволю’!

Целовальник! Так я сказал ‘не позволю’.

Бабы. Ну! Да что там считаться! А не все равно, кто бы ни сказал! Да

что об этом!

Алексей. Давай водки, мать твою бог любил! (Целовальник выставляет еще

несколько штофов на стойку.)

Целовальник. Извольте, Алексей Степаныч! Кушайте на доброе здоровье.

Алексей. Бабы! Сюда!

Первый бурлак (подходит и берется за штоф). Мы здесь, Алексей

Степанович, мы здесь!

Алексей. А, ты здесь, Сплетня Петровна! А как ты смел? Твоя водка?

Первый бурлак. Послушай меня, Алексей…

Алексей. Твоя водка? Говори!

Первый бурлак. Твоя, Алексей Степанович, твоя…

Алексей. А как же ты смел?

Первый бурлак. А я хочу твоим добром тебе же челом: хочу тебя

почествовать. Бабы народ глупый!

Бабы. Ишь ты, умный нашелся! Пожалуй, не глупей тебя будем! Знаем, как

чествовать хозяина!

Первый бурлак. А как ты будешь хозяина чествовать?

Булында. Знамое дело, как: возьму штоф… (хочет взять).

Первый бурлак (отводя ей руки). Руками не балуй!

Булында. Налью стакан, поднесу с поклоном: кушайте, мол, Алексей

Степанович!

Алексей (первому бурлаку). Учи баб!

Первый бурлак. Ну, слушай! Все сюда! Все! Как есть все! А ты, батюшка

Алексей Степанович, посиди… Становись так! (Ставит всех перед Алексеем).

Марья! Марья! Поди сюда!

Марья. Зачем это я к тебе пойду?

Первый бурлак. Не твоего дело ума! (Наливает стакан). Вот зачем!

Подноси Алексею Степановичу!

Марья. Ну, поднесу.

Первый бурлак. А вы чарочку!

Булында. А-а! (Марья подносит Алексею стакан, хор поёт:)

Чарочка моя серебряная, на золотом блюде поставлена!

Кому чару пить? Кому выпивать?

Пить чару, выпивать чару Алексею Степановичу!

Чтобы у него головушка не болела!

Ретивое сердечушко не щемило! (Все кланяются Алексею.)

Алексей. А если я не хочу!

Хор.

Чтобы у него головушка не болела!

Ретиво сердечушко не щемило! (Алексей пьет.)

Хор. На здоровье! На здоровье! На здоровье! На здоровье! На здоровье!

Алексей. А ты, малый, ладно придумал!

Первый бурлак. Да как не угодить твоей милости! Мы завсегда. (Наливает,

стакан.)

Булында. Наливай поскорей да пополней!

Первый бурлак. Что так скоро! Ты и подождешь! (Пьет сам).

Всяк сам себе наливай, как знаешь.

Булында (наливает). Экой! (пьет).

Алексей. Всех своих полюбовниц здесь собрал! Всех, как есть всех! (Бабы

и мужики пьют.)

Булында (утирая рукавом губы). Что ты сказал?

Алексей. Всех полюбовниц здесь собрал!

Булында. Что ты!

Алексей. Всех, как есть всех!

Булында. Всех? А Насадкина купца дочь Настасья Васильевна?

Алексей. Настька!

Булында. Что ж не пожаловала?

Алексей. Ребят! Дай водки! (Первый бурлак наливает)

Ребят! Поди скорей! (Двое бурлаков подбегают.)

Один. Что прикажешь?

Алексей. А вот что прикажу (первый бурлак подносит стакан): бери

рукавицу — держи! Ступай к Насадкину… Чтоб Настька здесь была! Да чтоб

живой рукой! Слышишь?

(Один из бурлаков взял рукавицу и остолбенел.)

Алексей. Живо! (пьет).

Первый бурлак. Куда ему, Алексей Степанович, тако дело спроворить!

Позволь мне (выхватывает из рук рукавицу). За ручки приведу!

Алексей. За косу тащи!

Первый бурлак. А там как надо! (уходит).

Выход четвертый

(Те же, без первого бурлака.)

Алексей. А вы что? Водку пить — так вы! А песни петь, меня веселить…

Все. Какую, Алексей Степанович, какую прикажешь? Приказывай! Твои

слуги!

Алексей. Дай водки… ‘Растоскуйся’!

Булында. Изволь (подносит Алексею водки, тот пьет).

Алексей. Запевай! (Запевают):

Растоскуйся ж ты по мне, ты, моя сударушка, по мне разгорюйся,

Что по мне ли…

Я сам по тебе, сударушка, сам я взгоревался,

После батюшки малый сын остался!

Алексей. Целовальник! (показывает головой на водку).

Целовальник (почти шепотом). Изволь, батюшка, изволь (подносит, тот

пьет).

Родной матушки, младец, не запомню…

Что вскормил меня, вспоил православный мир,

Возлелеяла меня, младца, Волга-матушка…

Алексей. Дай водки! (Ему подносят. Песня продолжается):

Что и та ли Волга — раздолье широкое…

Алексей. Ну, теперь опять, ребята, пей!

Все. Да что пить то? Пить нечего! Водка вся! Водки нет!

Алексей. В кабаке водки нет? Целовальник, перемени посуду!

Целовальник. Сейчас, батюшка Алексей Степаныч, сейчас! (Суетится и

приносит водки).

Выход пятый

(Те же, Настенька и первый бурлак.)

Настенька (на пороге, взглянув в кабак, про себя). Господи! До чего это

я дошла! (ее почти насильно тащит бурлак).

Первый бурлак. А вот и мы к вам в гости!

Булында. Ан врешь! Не гостья — хозяюшка пришла! Здравствуйте, сударыня

Настасья Васильевна!

Настенька. Здрастуйте.

Алексей. Здрастуй, Настька!

Настя. Здрастуйте, Алексей Степаныч…

Алексей. Где рукавица? (Настя подает ему рукавицу.)

Целовальник. А мы здесь, Настасья Васильевна, песенки попеваем.

Булында. А вот ты, Алешка, не заставишь Настасью Васильевну песенку

спеть!

Алексей. Настька! Песню…

Настя. Алексей Степаныч!

Алексей. Пой!

Булында. Она не станет!

Настя (поет):

Хорошо тому на свете жить,

У кого нету заботушки…

У меня ли, у младешеньки,

Есть великая, не малая

В ретивом сердце зазнобушка:

Иссушил меня мой милый друг

Хуже травушки кошеныя,

Что в чистом поле сушеныя.

Я ж сама, млада, на грех пойду:

Я ж сама друга повысушу

Я не ветром, я не вихорем,

Я не зельем, не кореньями,

А своей слезой горючею.

Булында. Заупокой что ли пела? Это не по-нашему!

Алексей. Булында, пой!

Булында. Изволь! (поет):

А и мне ли, красной девушке,

Во тюрьме сидеть, во неволюшке:

Что пятнадцати лет на разбой пошла,

Я шестнадцати души губила,

Я зарезала парня белокурова,

Из белой груди сердце вынула.

На ноже сердце встропахнулося,

А я, млада, усмехнулася!

Вот это по-нашему! Алешка, что ж Настька твоя тебя не попотчует, а?

Алексей. Настька! Водки! (Настя наливает водку в стакан и подносит

Алексею.)

Целовальник. А что ж, барышня, у кого в руках, у того и в устах! Так,

Алексей Степаныч?

Алексей. Настька! Пей…

Настя. Алексей Степаныч!

Алексей. Пей!

Настя. Сроду в рот не брала…

Алексей. Пей!

Настя. Ни батюшка, ни матушка сродясь…

Булында (поет):

Ни батюшки, ни матушки, дома нету никого,

Полезай, милой, в окно!

Ни батюшка, ни матушка твои не распутничали, а ты за этим делом

пошла… Заставь, Алешка, ее выпить!

Алексей. Пей! (Настя пьет).

Надя. Эх, Булында, грех!

Булында. Ничего! Таковская ж, как и мы! Чваниться нечего!

Надя. Эх ты!

Булында (Насте). Потчуй хозяина! (Настя подносит Алексею). Что ж это

она тебе в ножки не поклонится?

Алексей. В обе поклонится! (Берет стакан) Настька! Кланяйся в ножку!

(Протягивает правую ногу, Настя кланяется до земли). Кланяйся в другую!

(протягивает другую — Настя кланяется еще. Алексей выпивает). Поцелуй меня!

(Настя целует).

Целовальник. Заставь, Алексей Степанович, барышню поплясать! Говорят,

люди, она плясать мастерица!

Алексей. Настька! Плясать!

Булында. А ну песню! (Поют. Настя, взглянув на целовальника, пляшет).

Зеленое мое виноградье!

Ах, хороший мой милый, ненаглядный,

Ах, с которым я в девушках гуляла!

Говорила я батюшке родному:

Не давай меня рано ты замуж,

Ты не льстися, родимый, на богатство!

Не с богатством жить, с человеком,

Не с высокими хоромы, а с советом,

Не с частыми переходы, а с любовью…

Целовальник. Ну, Алексей Степаныч, Настасья Васильевна у тебя

выучена… Ты из нее хоть веревку вей!

Алексей. Еще бы! Настька! Кланяйся в ноги Булынде!

Настя. Нет, не поклонюсь! Неправдою живешь, всех не ровняешь: все пьют,

один целовальник ничего не пил, да и не пьет.

Алексей. Целовальник, пей!

Целовальник. Не могу! Право, не могу, Алексей Степаныч!

Алексей. Кабак сожгу и тебя вместе с кабаком!

Целовальник. Что хошь делай! Твоя воля, вся твоя воля!

Алексей. Ребята, за хозяина!

Целовальник. Изволь, Алексей Степанович, стаканчик выпью и то с твоею

Настькою.

Алексей. Настька! Пей! (Целовальник с Настей злобно переглядываются и

выпивают по стакану.)

Булында (смотрит на Настю). А из девки прок будет!

Настя. А все, Алексей Степаныч, целовальник не ровняется со всеми,

пусть всех догонит.

Алексей. Догоняй!

Целовальник. Не могу, Алексей Степаныч… А что ж Настька Булынде в

ножки не поклонится?

Алексей. Настька! Булынде в ножки! (Настя кланяется).

Настя. Я твою волю, Алексей Степаныч, исполнила, а целовальник тебя не

слушает, водки не пьет!

Алексей. Целовальник! Пей!

Целовальник. Не могу, Алексей Степанович, да и водки больше нет!

Алексей. Ребята! За перегородкой… Я у него ночёвывал… Там у него

бочки стоят. Накачать его, как я приказываю!

Первый бурлак. Пойдем, господин хозяин! Да мы бочку-то, Алексей

Степаныч, на двор выкатим: там вольготнее будет!

Четвертый. Тащи на двор! (Несколько бурлаков бегут за перегородку).

Целовальник. По мне, как знаешь, Алексей Степаныч, только они больше по

домам разнесут…

Алексей. Не твоя беда! Моя!

Целовальник. Я им дам отступнова целковый, они и рады будут!

Алексей. Слышь, ребята?

Бурлаки (катят бочку). А ну, бабушку! А ну, дружней! Эй ну!.. Первый

бурлак. Слышим, Алексей Степанович! А ну, хозяин, пойдем!

Алексей. С почестию!

(Бурлаки хватают целовальника под руки, раскачивают и поют):

Эй, хозяин, не ленися,

За мошеночку хватися!

Ох, дубинушка, охни!

Ох, зеленая, подерни!

Ох, зеленая сама пойдет! У-ух!

(С шумом выводят целовальника и выкатывают бочку в сени.)

Выход шестой

(Алексей, Настя, бурлак Иван.)

Алексей. Ванька! Спой мне песню!

Бурлак Иван. Не стану я тебе, Алексей Степаныч, петь!

Алексей. Что?!

Иван. Спою Настасье Васильевне (поет):

Эх, да что ты, пыльная моя дороженька,

Что ты пыльно запылилась?

— Ну да как, как же мне, пыльной дороженьке,

Как мне пыльно не пылиться?

Что по мне ль, по мне ль только, по дороженьке

Много людей ездят-ходят…

— Ох, да ну и красная, красная ты девушка,

Об чем слезно-горько плачешь?

— Ну да как же, как же мне, красной девушке,

Как мне слезно-то не плакать?

Что один, один был-то у меня милый друг,

И тот насмеялся…

Настя (про себя). Насмеялся!

Выход седьмой

(Те же, и шумно вваливается толпа с пьяным целовальником.)

Бурлаки (подводят к Алексею целовальника). Глянь, Алексей Степаныч,

глянь, хорош? Красен? (Все смеются).

Бурлак Иван (Петру). Пойдем, брат, отсюда: здесь добрым не кончат.

(Уходят.)

Выход восьмой

Целовальник. Теперь, Алексей Степаныч, прикажи Настьке мне песню спеть.

Настя. Теперь тебе спою и без приказу! (Поет):

Что не ястреб совыкался с перепелушкою,

Солюбился молодец с красной девушкою.

Проторил он путь-дорожку — перестал ходить.

Проложил он худую славу — перестал любить.

Насмеялся ж ты мной — отсмею и я тебе:

Я из рук твоих, ног — короватку смощу,

Из буйной я головы яндову сточу,

Я из крови твоей пива пьяна наварю,

А из тела твово я свечей насучу!

Созову же я гостей, всю роденьку твою,

Загадаю-то я загадку неотгадливую:

— Ну, и что ж таково: я на милом сижу,

Я на милом сижу, об милом я говорю,

Из милова я пью, милым потчую,

А и мил предо мною свечою горит?..

Ну, будет! Чорт с вами! Давай огня! (зажигает лучину). Будете меня

знать! (Убегает).

Алексей. Водки!

Булында и первый бурлак. Алексей Степаныч! Аль догнать?

Алексей. На чорта?! Песню!.. (Зашумели, песни не вышло.)

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Действующие лица

Наместник

В. А. Насадкин, купец.

Петр, Иван, бурлаки

Слободские женщины (две)

Дозорщики (два)

Посадские (три)

Мужики (три) (Народ, мужчины и женщины. Подгородней слободы улица.

Кабак с елкою. Вдали виден город. Две женщины идут в слободу.)

Первая. Эх, девка, опоздали мы с тобой! Легкое ли дело — такое время!

Вторая. Да что поделаешь: нанялась — продалась! Как отпустит хозяин,

так и пойдешь.

(Слышен в кабаке шум.)

Первая. Чтой-то там в кабаке расшумелись?

Вторая. Верно, опять Алешка насадкинской гуляет.

Первая. Вот, не приведи господи попасть в его шайку: из самого что ни

на есть путного сделаешься таким отпетым…

Вторая. Путный человек и не пойдет с ними на гульбу, а в котором пути

мало, тот сам наровит к нему на его беспутные пиры.

Первая. Да, вот Насадкина дочь, уж на что, кажется, ангельская душа, а

вот погубила свою душеньку… Зельем что ли он каким ее приворожил?

Вторая. Хоть бы кто батюшке ее про то сказал.

Первая. Да как сказать-то! Насадкин-то сам, Василий Алексеевич,

говорит: кто дочери придется по нраву, за того и отдам! Не мне, говорит,

жить, ей. Глянь-ко, Насадкин-то вон сам идет. На помине-то легок! (Уходят).

Выход второй

(Насадкин и наместник.)

Насадкин. Вот и хваленая твоя, Ваше превосходительство, заграничная

коляска: и пяти верст не вынесла! Хоть бы до дому довезла да там и сбросила!

А то каких-нибудь сажен триста не докатила (смеется).

Наместник. Не коляска виновата.

Насадкин. А кто ж, по-твоему?

Наместник. А виною всему твои стерляди да осетры. И чего-чего у тебя за

обедом не было! Вот они-то и виноваты, что колесо лопнуло.

Насадкин. Ишь ты!

Наместник. Скажи на милость, Василий Алексеевич, где ты всю эту

благодать отыскиваешь?

Насадкин. Где придется благодать эта, там и возьмешь.

Наместник. Век тебе не забуду! Жаль мне, право слово, что у тебя делов

никаких нет, а то бы я тебе…

Насадкин. Показал дружбу?

Наместник. Истинно тебе говорю: показал бы!

Насадкин. Знаю, Ваше превосходительство, показал бы ты мне дружбу: с

кого взял бы рубль, а Насадкину не отделаться и тысячей… Однако пойдем,

Ваше превосходительство, чай часок одиннадцать, а то и всех двенадцать

будет.

Выход третий

(Из кабака выходят два бурлака Иван и Петр. По временам раздается шум.)

Иван. Пойдем, брат, от греха!

Петр. А ты думаешь, что без греха не обойдется?

Иван. Где этот проклятый Алешка покажется, что-нибудь да выйдет: либо

драка…

Петр. А для того — человек пьяный, а от пьяного человека чего ждать

хорошего: ни самому, ни людям… Себе плохо, и людям обида.

Иван. А как изругается над девкой: просто смотреть жалости подобно!

Петр. А ведь девка-то какая! Ни одного бедного не пропустит, всякого

наградит, всякого одарит!

Иван. Да не то что деньгами, а всякому у нее найдется слово доброе, а

вчастую слово доброе дороже твоих денег.

Петр. В церковь ли божию придет — с икон святых глаз не сведет. И что

только девка нашла хорошего в этом озорнике!

Иван. А скажи, пожалуйста, что за душонкой у этого поганца Алешки?! Ею

только и живет и над нею же ломается! (Проходят).

Выход четвертый

(Два дозорщика.)

Первый. Дак ты войдешь в кабак?

Второй. А так-таки и войду, просто войду!

Первый. А как там Алешка насадкинской? Ведь живой от него не

вывернешься!

Второй. Вернемся пожалуй… А я бы пошел.

Первый. Ну так пойдем!

Второй. Сказали — вернемся, так уж и вернемся.

Первый. Так и хвастать нечего.

Выход пятый

(Выходят три мужика с противоположной стороны.)

Второй дозорщик. Что за люди?

Первый мужик. А тебе что за дело?

Второй мужик. Божьи да государевы.

Третий мужик. А ты что за птица?

Второй дозорщик. Да знаешь, кто я такой?

Третий мужик. Свой али Филин? По харе выходит так.

Первый мужик. И знать не хочу!

Первый дозорный (смеясь). Да вы, ребята, посмотрите хорошенько на него:

не ошибиться бы!

Второй мужик. Да смотреть на что?

Третий мужик. Всмотришься — так и хочется плюнуть в харю! Не ошибешься!

(Все смеются, кроме второго дозорщика.)

Второй дозорщик. Знаешь ли ты, что мы в сторожах ходим?

Третий мужик. Кто же тебе мешает? Ходи в чем хочешь. (Слышен шум в

кабаке.)

Второй дозорщик. Я вас всех заберу!

Первый мужик. За какую провинность?

Второй дозорщик. Вы бесчинствуете!

Третий мужик. Ав кабаке чинствуют?

Второй дозорщик. Не твое дело! Я вас всех заберу! Не посмотрю ни на

какое лицо, всех заберу!

Третий мужик. Экой прыткий! Не посмотришь ни на какое лицо?

Второй дозорный. Прямо приведу к самому наместнику…

Первый мужик. Ая тебя приведу к своему хозяину, так он тебе такую ижицу

пропишет, что ты до новых веников не забудешь!

Первый дозорный (второму дозорному). Полно тебе нынче петушиться!

(мужикам) Что вы, братцы, за люди?

Третий мужик. Что за люди?

Второй дозорный. Да что с ними толковать! Связать да и представить по

начальству!..

Второй мужик. Полно вам болтать, мы насадкинские.

Первый дозорный. Али свяжем их, Ильич?

Второй дозорный. Да ну их в болото! (Дозорщики уходят.)

Выход шестой

Третий мужик. Эк, осадил ты его, как сказал про Насадкина.

Первый мужик. Потому что всяк его боится за его за правду, всяк его

уважает, всякому он правду скажет.

Второй мужик. И всякому поможет. Кто хочешь проси у него, только скажи

ему свою нужду — не откажет. Только на пропой, знамое дело, ни за что не

даст…

Третий мужик. Ан врешь! Сам видел, как давал на пропой!

Второй мужик. Кому это? Когда?

Третий мужик. Ивану Федорову — сына женили.

Второй мужик. На свадьбу, а не на пьянство!

Третий мужик. Да еще шутник какой! Иван-то просит у Василия Алексеевича

денег да и говорит: ‘Через месяц отдам’.- Где же ты такую лестницу, брат,

возьмешь? — спрашивает у него Василий Алексеевич.- Как лестницу? — Да ведь

рукой,- говорит Василий Алексеевич,- через месяц рукой не подашь — надо

лестницу! — посмеялся Василий Алексеевич, посмеялся, а денег все-таки дал.

Второй мужик. Пойдем, брат, пора.

Третий мужик. Пойдем-таки, пойдем! (Все уходят. На улице несколько

времени никого нет.)

Выход седьмой

(Из кабака выбегает Настя с зажженной лучиной, затыкает ее под застреху

и запором подпирает двери.)

Настя. Будете ж вы знать меня, злодеи мои! Удружу!

(Смотрит, как разгорается соломенная крыша, поет:)

Насмеялся ж ты мной — отсмею и я тебе!

Ты не думай, простота, что я вовсе сирота:

У меня ли, у младой, есть два братца родных,

Есть два братца родных, два булатных ножа…

И сколько же я настрадалась нонче… Натерпелась, други мои! (Отходит в

сторону и садится)

Выход восьмой

(Настя, народ, бурлаки, посадские. Пожар разгорается.

Бежит народ, бьют в набат.)

Из народа. Пожар! Что горит? Пожар! Кто горит? Братцы, Иванов двор!

Кабак горит! Что за попущение божие! Воды! Где вода? Господи! Воды нет!

Посадский. Иван Петрович, глянь, Насадкина богача дочь сидит…

Другой посадский. Она, братцы мои!

Третий посадский. Настасья Васильевна, как тебя сюда бог принес?

Настя (смотрит на кабак). А-а, злодеи мои!

Третий посадский. Господь с тобой, Настасья Васильевна!

Настя. И сколько ж они надругались нынче мною!

Третий посадский. Да что ты!

Настя. Ведь это я их подожгла!

Другой посадский. Настасья Васильевна, опомнись, что ты говоришь!

Из народа. Что с ней? На ней лица нет!

Настя (опомнившись). Други мои! Что я понаделала! Что я только

понаделала!

Первый посадский. Да перекрестись…

Настя. Други мои! Вытащите из огня-полымя Алешку…

Из народа. Э-э, братцы! Слободу всю вычистит, ишь как полымя хватает!

Настя. У отца денег много! Всех озолочу, всех одарю — вытащите из

полымя Алешу…

Из народа. И кабак, почитай, сгорел.

Выход девятый

(Те же и Насадкин.)

Насадкин. Кто говорит, Настя зажгла? Где Настя?

Настя. Родименький!

Насадкин. Настя!

Настя. Прикажи вытащить Алешу из полымя!…

Насадкин. Господи!

Настя (кланяется в ноги). Батюшка! Родименький!

Насадкин. Что ж ты мне прежде не сказала?

Настя. Прикажи вытащить Алешу…

Насадкин. Разве тебе я помешал бы в том?

Настя. Прикажи вытащить…

Насадкин. Не помешал бы!

Выход десятый

(Те же и наместник.)

Наместник. Где Настасья Насадкина?

В народе. Здесь.

Наместник. Где колодки? В колодки ее!

Насадкин. Господи! Любимое детище!… Но ваше превосходительство…

отдай ее на поруки мне…

Наместник. Да не был ли ты уж вместе с нею?

Насадкин. Господи! Ты же обещал мне дружбу показать!

Наместник. Покажу… В колодки ее!

Павел Якушкин

Мценск, апрель 1867.

Читайте также: