В.В. Розанов
В.В. Розанов
Здоровье потомства как народно-государственная задача
Здоровье потомства как народно-государственная задача
Здоровье потомства как народно-государственная задача, Розанов Василий Васильевич, Год: 1907
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Принципы принципами, но важна и практика, подробности каждого дела. Мне приходилось много писать о принципиальной стороне развода как регулятора семейных нравов, как очистителя семьи. В III отделе предсоборного присутствия, состоявшего из духовных особ и профессоров канонического права, не было обращено внимания на эту принципиальную сторону, как и вообще у предсоборного присутствия не заметно присутствия теории развода и даже вообще теории брака. Счастливым исключением можно считать речь знаменитого ученого Н.Н. Глубоковского, который в заседании, посвященном вопросу о смешанных браках с иноверцами, возражая гг. Карееву, Горчакову, Буткевичу и др., высказался хоть и осторожно, но нисколько не двусмысленно, что брак образуется во всех своих существенных частях простым и нравственным сожитием мужчины и женщины и что, следовательно, так долго ведшийся в печати спор об этих сожитиях и приживаемых в них детях решается в пользу полного уравнения первых с обыкновенным (церковным) браком и с законными детьми, без какого-либо различения и правоограничения. Не имея подлинника под руками, я не могу цитировать замечательной речи, но ее необходимо иметь в виду законодателям, судьям и юристам. Авторитет Глубоковского как по учености, так и по его охранительным тенденциям вне всякого подозрения в церковных сферах.
Улучшение положения семьи — этим вопросом вообще не задавалось предсоборное присутствие в его III отделе. Оно боязливо или равнодушно стояло на формально-традиционной почве и, если позволительно сказать упрек, ‘отцеживало комара и поглощало верблюда’. Шире его взглянуло на дело совещание, образованное под председательством киевского митрополита Флавиана при Св. Синоде, куда, между прочим, вошел почти весь светский состав сановников и высших чиновников, делопроизводительствующих в Синоде. Совещание решило, не ограничиваясь каноническою стороною вопроса, призвать в помощь себе светил медицинского мира. Конечно, брак — дело биологии, и голос медика здесь едва ли не первенствующий. Призыв медиков сейчас же отозвался оживлением вопроса: повеяло здоровьем, заботою о здоровье нации, как этого и следовало ожидать от учеников Гиппократа и Галена. Россия и народ русский скажет историческое свое спасибо проф. В.М. Бехтереву, Д.О. Отту и Л.Б. Бертенсону. Это, без сомнения, их указаниям и разъяснениям обязано введение нового и важнейшего всех прежних повода к разводу: ‘Болезненное состояние, устраняющее возможность брачного сожития и вредно влияющее на потомство’.
Слава Богу, наконец-то! Нужно удивляться только злоупотреблению именем таинства, в силу которого Россия наделилась больным потомством, всеми этими врожденными калеками, эпилептиками, кликушами, какого видишь немало по деревням и для которого запоздало мы строим приюты под сердобольными названиями! Не надо калек, не надо их рождать! Лечить их, этих врожденных эпилептиков, слабоумных, глухонемых, идиотов — последствия отвратительных болезней не обоих (редчайшее совпадение!), а которого-нибудь одного супруга, — уже поздно! Муж — форменный алкоголик, и все потомство его, как учит медицина, как знает она через свои внимательные наблюдения и статистику, является преступным и порочным. Школа мается, наполняются тюрьмы: и все оттого, что в свое время, видите ли, нельзя было, ‘из уважения к таинству церкви’, отнять жену у человека, впавшего в форменный, беспробудный и неисцелимый алкоголизм. Да, много тюрем наполнено, сумасшедших домов, больниц из-за этого уважения. Ведь такому алкоголику, как и страдающему известною неприличною болезнью, ничто не препятствует каждый год рождать по ребенку. Батюшки этого не знают, монахи еще менее, а что вытерпела от этого Россия, Российское государство, общество, село и деревня! Страшно подумать об истекших веках, уже о напорченной порче.
Мы смущаемся и даже имеем положительный испуг, как бы эта национально-важная статья проектируемого закона о разводе не получила в практике единичных разводов опасного сужения. Напр., выражение ‘болезненное состояние, устраняющее возможность брачного сожития’ можно понимать до такой степени узкоанатомически, что под него почти невозможно подвести никаких случаев. Напротив, если это понимать физиологически и дополнить оговоркою о ‘нормальном брачном сожитии’, которому препятствует болезненное состояние одного из супругов, тогда эта статья получит свой вес и применение. Я объясню все примером. Мне в личной жизни привелось узнать о двух семьях, молодых и, по-видимому, цветущих, где в одном случае муж, а в другом жена страдали аномалией — пороком, за который, по библейскому сказанию, сгорели с телом в огне, павшем с неба, два известных города. Медицина хорошо знает, что недостатки эти бывают и врожденные, в таком случае совершенно неодолимые и буквально устраняющие возможность брачного сожития, если только нормальный супруг не начнет свою супругу привязывать и вообще всякий раз фактически и физически насиловать. В отношении мужа даже и это бессильно. Между тем внешнего, анатомического признака эта аномалия никакого не имеет. В первом известном мне случае муж — гвардеец, юный сам, имея красавицу жену и от нее ребенка, был обучен и пристращен к пороку пожилым другом дома, к которому подпал под влияние. Брак был расторгнут по Высочайшему повелению вследствие просьбы родителей молодой женщины. Принуждаемая мужем к этому пороку, она почувствовала начинающийся паралич ног, что и заставило ее преодолеть стыд, открыть все матери. Любопытно, что такой чудовищный случай страдания и порока для церкви не служил ‘причиною развода’, ибо Высочайшее повеление потому и требовалось, что ‘каноны’ молчали и отказывали, что приходилось нарушить каноны и постановления вселенских соборов. В другом известном мне случае этого же заболевания страдает врожденно жена, и муж хоть и плачется, но, жалея молодую женщину, не принуждает ее к сожитию с собою. Развод же, однако, он взял, но его дева-жена с церковной точки зрения ‘не подает никакого повода к разводу’, ибо анатомически она ‘способна к сожитию’, но она неспособна физиологически или, точнее, мистико-физиологически, так как это есть мировая аномалия, появляющаяся с рождением и не сопровождаемая решительно ничем физически-ощутимым, никакой болезнью, болью, уродством, умалением сил, способностей и проч.
Без сомнения, медицинские авторитеты не преминули это разъяснить духовным и недуховным особам Синода, разъяснить, что это не ‘слабость’, ‘грех’, ‘своеволие’ и проч., как духовные об этом полагают, и вообще не такое, что ‘было и пройдет и супружеству не мешает’, а что это во врожденной или благоприобретенной форме равно составляет постоянное препятствие к брачному сожитию, а следовательно, и повод к расторжению брака наравне с анатомическою причиною.
Нам кажется, из опасения возможных сужений этого медицинского повода, авторитетам биологии следовало бы настоять в совещании на более дробном формулировании его. Позволю себе предложить редакцию в виде хотя бы канвы для рассуждений:
1) Брак расторгается вследствие болезненного состояния одного из супругов, добрачного или развившегося во время брака, которое неодолимо и навсегда или на продолжении не менее трех лет препятствует нормальному и безболезненному отправлению супружеских обязанностей.
2) Брак расторгается, если болезненное состояние одного из супругов, не составляя прямого препятствия иметь потомство, соделывает это потомство по показаниям медицинской науки, безусловно болезненным или в высокой степени предрасположенным к психическому и физическому вырождению. Сюда принадлежат добрачные и послебрачные состояния психического заболевания, тяжелые и продолжительные формы нервных заболеваний, все виды заболеваний половой системы, тяжелые формы алкоголизма.
В заключение пожелаем, чтобы в высшей степени интересные прения этого важного совещания были потом обнародованы. Они могут служить важным пособием и для справок в тех или иных запутанных случаях. Всегда полезно заглянуть судье в источник закона, по которому он действует, дабы знать направляющий смысл закона.
Впервые опубликовано: Новое время. 1907. 30 марта. No 11152.