Завещание каторжника, Развлечение-Издательство, Год: 1908 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 54 минут(ы)

Завещание каторжника

(Шерлокъ Холмсъ — выпуск 7)

Издательство ‘Развлечение’

Санкт-Петербург, 1908

— Стой! — крикнул рослый турист, только что прибывший по железной дороге в Венецию, обращаясь к своему молодому спутнику. — Не садись на катер, возьмем лучше гондолу и поедем вверх по Каналу Гранде. Смотри, вон уже зажигают фонари на водяной улице, и луна восходит прямо над островом Сан-Джорджио. Это будет великолепная поездка, Гарри, именно так, как обыкновенно мечтают о поездке на гондоле в Венеции!

Он дал знак, и одна из гондол стрелой подлетела к ним.

— К площади Св. Марка! — приказал более пожилой турист. — Подъезжайте к Пиацетте.

— Слушаюсь, синьор, — ответил гондольер, становясь на высокую корму своей гондолы и начиная своим единственным веслом грести и править в одно и то же время.

Была ранняя осень, воздух был нежный и теплый, луна проливала свой серебряный свет на широкий канал, по обеим сторонам которого непосредственно возвышались мраморные дворцы.

Старая, поблекшая роскошь! Дворцы, выстроенные несколько веков тому назад из белых и розовых мраморных глыб, со сверкающими, как кружева, башенками, ныне представляли собою картину разрушения.

Отверстия для окон были просто-напросто заколочены досками на карнизах, тонкие мраморные зубцы которых когда-то были выломаны бурей, никто не производил исправлений, — словом, от прежнего великолепия, вызывавшего во времена владычества дожей удивление всего мира, остались только грустные, хотя и прекрасные обломки.

Правда, в сумерках, царивших на канале и над дворцами, признаки разрушения не были заметны, при слабом свете луны грубые погрешности против законов красоты, допущенные нынешним поколением при ремонтах, и обветшалости дворцов не так бросались в глаза. В дивной красоте, как в восточном сказочном городе, возвышались мраморные здания из синих, темных вод канала.

Оба путешественника сели на скамью гондолы, и вся эта роскошь проходила мимо них, как во сне. Ни один из них не промолвил ни слова. Они почти не слыхали гондольера, монотонно выкрикивавшего названия роскошных зданий, мимо которых они проезжали.

В данную минуту Канал Гранде широкой дугой впадал в венецианский залив.

— Палаццо Гримальди! — продолжал гондольер.

В этот момент из дворца, мимо которого как раз проезжала гондола, раздался страшный крик. Гондольер в испуге перестал грести и посмотрел на здание.

— Что это? — в удивлении воскликнул старший путешественник. — Быть может, там кто-нибудь в опасности!

Еще не успели все трое прийти в себя от испуга, как от дворца, стены которого поднимались непосредственно из канала, отчалила гондола. Стоявший на высокой корме человек изо всех сил направлял гондолу к Каналу Гранде, он сумел очень искусно, не теряя ни секунды времени, избегнуть столкновения с шедшей навстречу гондолой и пролететь мимо туристов.

— Мистер Шерлок Холмс, — вдруг воскликнул молодой турист, — у него на лице черная маска! Возможно, что он, по примеру средних веков, ночью ищет приключения?

— Per dio! — вполголоса воскликнул гондольер. — Il bravo di Venezia!

— Как вы сказали? — спросил знаменитый сыщик. — Кто это — преступник, который с такой быстротой направляется к морю? Имеет ли он какое-нибудь отношение к крику, который мы только что слышали?

— Несомненно, синьор! Венецианский разбойник совершил опять одну из своих подлостей, при которых он обыкновенно прикалывает всякого, кто ему становится на пути.

— Так, черт возьми, гребите живее, чтобы мы могли поймать этого молодца и обезвредить его! Не так скоро мы опять будем иметь счастье встретиться с ним! Живо, живо, дражайший мой!

Гондольер насмешливо рассмеялся и медленно взялся опять за весло.

— Я не дурак, синьор, — спокойно ответил он, — неужели вы думаете, что мне будет приятно получить пулю в лоб? Вы не знаете этого разбойника, синьор, иначе не дали бы мне вашего совета. Мне самому жалко обитателей того дворца, маркиз-то был человек добрый и приветливый.

— Что вы говорите? — насторожившись, спросил Шерлок Холмс. — Разве крик исходил из дворца Гримальди?

— Точно так, синьор мы как раз мимо него проезжали. А вас интересует этот дворец?

— Я хорошо знаком с маркизом и намеревался навестить его, а теперь не знаю, будет ли это удобно.

— Именно теперь-то и нужно, — прервал его молодой помощник Гарри Тэксон, — подумайте только, если бы нам удалось выследить страшного браво и уличить его!

Насмешливая улыбка пробежала по худощавому лицу знаменитого сыщика.

— Я думаю, — сказал он, — что путешествие в Венецию должно было служить для меня отдыхом.

— О, — возразил Гарри Тэксон, — а если представится интересное дело? Мне кажется, вам все-таки следовало бы зайти к маркизу Гримальди и спросить, не можете ли вы оказать какую-нибудь помощь.

Сыщик заметил, как засверкали глаза его молодого друга, и невольно радовался его жажде деятельности — ведь то было его собственное рвение, его собственная добросовестность, которую он внушил своему помощнику.

— Ну, что же, — медленно сказал он, — я завтра утром пойду к моему старому другу с визитом, — с этой отсрочкой ты уже должен согласиться, мой милый Гарри.

Гондола в это время подходила к Пиацетте. Юноша был поражен при виде дворца дожей, царящего далеко над морем Кампаниле, тогда еще стоявшего невредимым.

Они находились теперь на красивейшей площади мира, на площади Св. Марка.

— Пойдем, мой милый, — увещевал сыщик своего спутника, — завтра тоже еще будет достаточно много времени, чтобы восхищаться красотами старого водяного города. Теперь сначала водворимся на месте, именно в знакомой мне еще со времени моего первого путешествия гостинице Капелло Неро, я изрядно устал в дороге.

Время официальных визитов еще не пришло, когда Шерлок Холмс отправился во дворец Гримальди.

Крик, раздавшийся накануне вечером, и опасение, что с его старым другом случилось несчастие, беспокоили его, и вот он дошел до обветшалого, но все еще очень видного здания, и позвонил. Звонок представлял собою единственную уступку духу времени со стороны владельца дворца, других же нововведений не было на массивных мраморных глыбах и на искусно выкованных железных решетках дворца.

Дверь отворил старик-лакей в старомодной ливрее. Лицо его выражало испуг и ужас.

Шерлок Холмс передал ему свою карточку, на которую лакей взглянул как-то пугливо.

— Не знаю, синьор, примет ли вас господин маркиз, он очень болен.

— Он, наверно, примет меня, милейший, — спокойно возразил сыщик, — разве с ним произошло какое-нибудь несчастье?

— Именно так, синьор: какой-то разбойник ранил его.

— Значит, гондольер был прав! Скажите только господину маркизу, что я очень интересуюсь этим случаем, тогда он уж примет меня.

Пока Шерлок Холмс ожидал в украшенном старыми картинами вестибюле, старик уже исчез в покоях дворца.

Чего только не видели эти дубовые, резные двери! Много поколений рода Гримальди проходили через них, так как дворец уже веками принадлежал этому древнему роду. Маркиз Луиджи Гримальди был последним мужским отпрыском семьи, у него была только еще незамужняя дочь, жившая в доме своего отца, мать ее умерла много лет тому назад.

— Господин маркиз просит пожаловать, — доложил старик, морщинистое лицо которого приняло гораздо более приветливое выражение.

После того как сыщик прошел через несколько комнат, лакей проводил его до спальной маркиза. Благодаря красным плюшевым занавесам в этой комнате царила густая полутьма, к которой глаз вошедшего должен был сначала привыкнуть. Наконец он увидел маркиза, лежащего на постели.

— Добро пожаловать, мой старый друг! — слабым голосом обратился он к сыщику. — Я так часто приглашал вас заехать в Венецию и возобновить наше знакомство, состоявшееся тогда в Неаполе при столь необычных обстоятельствах, ведь вы помните то отчаянное положение, в котором я находился во власти карбонариев, а теперь вы чуть не застали меня уже не в живых.

— Милый отец, — раздался из глубокой оконной ниши женский голос, — ты опять волнуешься, ты слишком еще слаб для того, чтобы вести продолжительную беседу, может быть, твой друг почтит нас своим посещением когда-нибудь в другой раз.

— Ничего, дитя мое. Ведь ты сама слышала от врача, что вопрос идет только о незначительной ране. Мистер Холмс — моя дочь Тереза! А в общем, мой друг явился кстати. Если вообще, существует человек, который может избавить нас от этого дьявола в образе человека, то это только мистер Холмс, и затем, — прибавил он твердым голосом, — я питаю к нему безграничное доверие.

При этих словах он протянул знаменитому сыщику руку, которую тот сердечно пожал.

— Я уже вчера вечером слышал от моего гондольера, что в Венеции орудует какой-то преступник, которому дали романтичную кличку ‘il bravo di Venezia’.

— Так оно и есть, друг мой. Вчера он посетил меня. Очевидно, он преследует все древние роды Венеции, причем более всего странно то, что он всегда с поразительной верностью попадает на то место, где хранятся семенные драгоценности и наличные деньги. Он так хорошо знаком с покоями дворцов, будто жил в них годами.

— Может быть, это прежний лакеи одного из семейств? — вставил Шерлок Холмс.

— Не думаю — тогда его давно бы уж опознали, так как его видели неоднократно, то с маской, то без маски. Однако никто его не знает, он и по-итальянски говорит не совсем чисто и во всяком случае он иностранец. Когда я случайно наткнулся на него в то время, когда он опорожнял мои шкафы, он произнес проклятие на каком-то чужом языке, мне не знакомом.

— И когда вы застали его, он вас и ранил, господин маркиз? — спросил Шерлок Холмс.

— Именно, он просто не сделал исключения, так как он убивает кинжалом всякого, кто становится ему на дороге.

Маркиз стал искать глазами свою дочь, но оказалось, что та неслышно вышла из комнаты.

— Вам чего-нибудь нужно, господин маркиз? — предупредительно спросил сыщик.

— Я хотел попросить мою дочь передать мне лекарство, — а, благодарю вас. Моя дочь вне себя после происшедшего со мной несчастья, хотя рана моя не опасна и материальный убыток не велик. Ну, да вы ведь знаете современных нервных женщин, — улыбаясь прибавил он. Помолчав немного, раненый снова обратился к своему гостю:

— Я полагаю, что вы путешествуете, чтобы отдохнуть и немного развлечься после вашего трудного занятия, и все же я хотел бы просить вас принять в нас участие и изобличить того негодяя, который сделался положительно казнью для всей Венеции. Я знаю, что нелегко будет напасть на след этого опасного преступника, так как нет ни одного человека, который мог бы сказать, куда он отправляется после совершения своих преступлений.

— Нет, есть, — смеясь, возразил знаменитый сыщик, — мне это известно, так как вчера, когда меня с моим молодым другом везли к Пиацетте, мы встретились с ним.

— Клянусь Богом! — в восторге вскричал маркиз. — Это перст Божий! Друг мой, не оставляйте без внимания это указание судьбы. Вся Венеция будет чтить вас как своего избавителя, и затем, — несколько смущенно присовокупил он, — так как мне известно, что на родине вы из-за нас бросаете дела и, вероятно, лишитесь известной части вашего дохода, то позвольте мне озаботиться возмещением ваших убытков. Я убежден, что все мои друзья — а ведь почти их всех обобрал этот разбойник — присоединятся в этом отношении ко мне.

— Никогда, — отнекивался Шерлок Холмс, — об убытках не может быть и речи. Я приехал сюда случайно, и если я берусь за это дело, то я буду считать своим долгом чести довести его до конца, если, конечно, мне повезет.

— Смелость города берет, — воскликнул маркиз и глаза его засверкали, — я убежден, что вам удается вплести новые лавры в венок вашей славы.

— В каком именно месте находится поле деятельности разбойника? — спросил Шерлок Холмс, защищаясь таким образом от восторженных излияний старика-Маркиза.

— Собственно говоря, он ‘работает’ по всей Венеции, преимущественно же во дворцах вдоль Канала Гранде. Ведь вы говорили, он направлялся к морю?

— Совершенно верно, господин маркиз. Отчалив отсюда, он сейчас же поперек канала направился на другую темную его сторону, причем греб с чрезвычайной силой и ловкостью, направляясь дальше к морю.

— Тогда целью его мог быть только Лидо или остров Сан-Джорджио, — задумчиво сказал маркиз Гримальди.

— Я тоже так полагаю. Впрочем, я не думаю, чтобы поимка разбойника была сопряжена со слишком большими трудностями. Для меня важнее всего иметь в моем распоряжении несколько человек сильных и ловких гондольеров, на которых и мог бы безусловно положиться.

— Передайте мне, пожалуйста, мою записную книжку, — попросил Гримальди.

— Вот вам, — сказал он, написав на листочке несколько строк и вырвав его из книжки, — адреса двух гондольеров, каких вам нужно.

Шерлок Холмс встал, так как видел, что старик в изнеможении опустился на подушки.

— Прощайте, господин маркиз. Не удивляйтесь, если не услышите обо мне ничего в течение ближайшего будущего, я должен сначала сжиться со способом деятельности разбойника.

Когда Шерлок Холмс прошел через комнату, он вдруг увидел перед собой графиню Терезу. Она, очевидно, ждала его. Она стояла в полном освещении утреннего солнца, и сыщик буквально поразился красотой молодой венецианки.

Ей было на вид около 20 лет, она отличалась стройной, гибкой фигурой и чудной пропорциональностью всего тела, черные волосы легкими кудрями, в виде волос мадонны, ложились вокруг се головы, направляясь назад к затылку, где они были собраны в большой узел. У нее была кожа цвета слоновой кости, напоминавшего теплые тона старинной живописи.

— Мистер Холмс, — обратилась она к сыщику тихим голосом, — я слышала, как мой отец просил вас взять на себя преследование того преступника.

— Совершенно верно, графиня, — ответил он, — он говорил мне об этом.

— И что же, — она остановилась на несколько секунд, — смею спросить, что вы решили сделать?

— Я согласился сделать все возможное, чтобы изловить того негодяя.

Молодая девушка тяжело дышала, так что сыщик удивленно посмотрел на нее.

— Правда ли, — сказала она затем, — что вы выслеживаете и излавливаете всех преступников, по следам которых вы идете?

Шерлок Холмс слегка улыбнулся.

— Видите ли, я все-таки могу сказать, что есть лишь очень незначительное число преступлений, которые оставались бы невыясненными, раз я уже взялся за них. Правда, мне должно благоприятствовать счастье, так как в отчаянных случаях может быть недостаточно и самого тонкого ума.

— Считаете ли вы данное дело очень трудным? — поспешно спросила графиня.

— Нет, — равнодушно ответил знаменитый сыщик, — у меня бывали случаи куда сложнее.

— Так вы полагаете, что вы найдете преступника и привлечете его к ответственности?

— Твердо рассчитываю сделать это, графиня, разве только если бы мне пришлось встретиться с очень неблагоприятными обстоятельствами.

Красивая девушка подумала немного и затем спросила:

— Что вы думаете предпринять с самого начала?

— Этого я еще не знаю, графиня, — улыбаясь, ответил Шерлок Холмс, — это покажет будущее.

— А если… если вы обвините невинного, мистер Холмс? Боже, — воскликнула она, как бы охваченная внезапным испугом, — это было бы ужасно!

— Не беспокойтесь, такого случая за мою долголетнюю практику еще не было. Будьте уверены, что я сначала с крайней осмотрительностью собираю все улики, а потом только, когда уж нет никаких сомнении в том, что я напал на верный след, приступаю к аресту. Ввиду этого вы можете быть покойны за участь ваших соотечественников, — прибавил он с насмешливой улыбкой.

— Простите меня, мистер Холмс, — просила графиня Тереза, — я отнюдь не хотела вас оскорбить. Прощайте!

В следующую минуту она исчезла за боковой дверью. Сыщик долго смотрел ей вслед.

— Ее отец прав, — бормотал он, она очень нервна — надо было бы ей отправиться в санаторий.

— А теперь, мистер Холмс, — заявил Гарри Тэксон, вошедший в одно прекрасное утро к своему начальнику в комнату, — теперь я могу управлять гондолой, как старый венецианский гондольер. Сначала неудобное положение на корме гондолы мне показалось очень неловким, да в первое время я не умел вовремя останавливать одним веслом или сворачивать, но теперь я все умею. Вы можете довериться мне одному, когда пойдете выслеживать разбойника.

— Это мне очень приятно, мой милый Гарри, — радостно ответил Шерлок Холмс, — черт их знает, этих итальянских гондольеров, не разберешь ведь, не действуют ли они заодно с преследуемым разбойником. И даже если это не так, то им не достает выдержки и умения повиноваться, я убежден, что гондольеры, которых рекомендовал мне маркиз Гримальди, в тот самый момент, когда я буду наступать на разбойника, будут пытаться спасти свою шкуру и убегут подальше от выстрелов. Вот почему мне так приятно, что ты теперь сам умеешь править гондолой.

— Я уже выбрал себе гондолу. Старик, у которого я учился, хочет отдать одну из своих гондол внаймы. Он немного дорого запрашивает, но зато судно поддается каждому, даже малейшему движению и, кроме того, имеет еще одно громадное преимущество.

— А именно? — с любопытством спросил сыщик.

— Гондола выкрашена вся в черный цвет. Она, если ехать в тени домов, не выделяется от темной воды канала.

— Отлично, мой милый! А теперь я сейчас переговорю с твоим приятелем по поводу найма гондолы, а затем мы можем во всякое время, когда это будет удобно, начинать выслеживание.

Сумерки опять покрыли канал темным покровом, легкий туман с моря заволакивал фонари, свет которых лишь с трудом допускал возможность различать ближайшие предметы. Луна оставалась скрытой за облаками.

— Сегодня вечер точно по заказу для разбойника, — вполголоса сказал Гарри Тэксон своему начальнику, удобно расположившемуся в черной гондоле, — я боюсь только, что мы не так легко опознаем его, как в вечер нашего прибытия, как вы полагаете, мистер Холмс?

— Я полагаюсь на свое счастье, — возразил тот, — если оно повернется ко мне спиной здесь в Венеции, то все мои комбинации ничего не будут стоить.

Гарри смотрел в темноту. Гондола стояла на высоте дворца Гримальди.

— Вот! — вдруг шепнул он, указывая на здание.

Зоркие глаза сыщика ясно различали гондолу, которая отчаливала от здания точно таким же образом, как в тот вечер, когда они встретились с разбойником. Кто-то встал на скамью в судне.

— Это разбойник и есть! — шептал Гарри Тэксон, опуская весло в воду.

— Нет, — возразил Шерлок Холмс, — это какая-то женщина только что уселась, и если я не ошибаюсь, то это графиня Тереза Гримальди.

— Куда же она в такой поздний час уезжает? — сказал молодой человек, — и ведь она не в собственной гондоле семейства Гримальди, а в наемной, с Пиацетты.

— Медленно поезжай за ней, Гарри, держась в тени, — приказал сыщик, — я не выпушу гондолу из виду.

Молодой человек не преувеличил, когда в это утро заявил, что умеет править, как старый гондольер. Он почти неслышно опускал весло в, темную воду, и бесшумно скользила темная гондола, не имевшая, вопреки всем правилам, фонаря на носу, следом за другой лодкой, фонарь которой качался впереди них, как блуждающий огонь.

Гондола с графиней направилась прямо к морю и теперь заворачивала за мост Спасения.

— Она держит курс на остров Сан-Джорджио, — шепнул Гарри, которого преследование волновало, тогда как его друг и начальник неподвижно лежал впереди на носу лодки и не спускал глаз с бегущей впереди гондолы.

— Верно, милый Гарри, — ответил Шерлок Холмс, не оборачиваясь, — ты будь только осторожнее, не столкнись с ней, когда она будет причаливать к острову.

— Не беспокойтесь, начальник, я полагаюсь на свой хороший слух. Я отлично слышу шум весла впереди нас и также хорошо услышу, когда гондола ударится о берег.

Безмолвно они ехали дальше. Через четверть часа начальник поднял руку, но Гарри в свою очередь уже следил за всем, приблизительно за 50 метров от приставшей гондолы он бесшумно выбросил свою легкую гондолу на берег. Вдоль последнего шла еле видимая тропинка.

— Здесь ты меня подождешь, мой милый, сколько бы времени я не пробыл там. Впрочем, нам нечего опасаться, что придется провести ночь на острове, так как гондольер графини Терезы только что привязал свою лодку к шесту. Из этого видно, что она не намеревается долго пробыть здесь.

Окутанный туманом сыщик прошмыгнул по незнакомой ему тропинке, он должен был пройти мимо места, где лежала гондола графини, но гондольера не было видно, он по привычке лег на дно лодки поспать.

Миновав опасное место, Шерлок Холмс остановился и прислушался. Перед собою он ясно расслышал легкие торопливые шага, которые могли исходить только от графини.

— Она не боится быть замеченной, — подумал он, — я все больше думаю, что, интересуясь красивой девушкой, я пренебрег преследованием разбойника. Может быть, в этот самый момент он вломился в какой-нибудь другой дворец на Канале Гранде, а может быть, и совершил убийство. Правда, я был бессовестно легкомыслен, но пусть будет так, теперь уже поздно изменять решение.

Минут десять он шел следом за девушкой, как вдруг звук шагов перед ним оборвался. Шерлок Холмс также остановился неподвижно и прислушался. Вдруг раздался тонкий звонок, как бы из запертого помещении.

— Она стоит у калитки и позвонила, — подумал Шерлок Холмс, невольно вытягивая шею, чтобы лучше слышать. Сейчас же вслед за этим послышался звук открываемой калитки, и он опять услышал торопливые, мелкие шаги. Он быстро подошел и вскоре очутился перед садовой калиткой, за которой увидел темную женскую фигуру, направлявшуюся к зданию виллы, белевшей среди деревьев.

— У нее свидание с милым, который живет здесь. Если бы она шла к знакомым, то не было бы ей надобности ехать сюда в столь поздний час с чужим гондольером. Готов идти на пари, что красавица — дочь моего старого друга, сильно обманывает своего отца. Как бы мне подслушать свидание и то, что они говорят! Завтра утром у меня особенных дел нет, а потому я немного выслежу обитателя этой виллы, быть может, я сумею вовремя предупредить маркиза.

Шерлок Холмс прождал около часу до возвращения прекрасной венецианки. Потом он увидел, как какой-то мужчина, еще молодой, судя по движениям, довел графиню Терезу до садовой калитки, шепнул ей, смеясь, несколько слов, а потом поцеловал ее.

— Вперед. Гарри! — приказал сыщик своему помощнику. — Греби во всю мочь, мы должны подъехать к Пиацетте раньше, чем та гондола! Я должен убедиться, действительно ли это дочь моего старого друга, которая тайком пробралась к своему возлюбленному, я только что слышал, как она приказала гондольеру довести ее до Пиацетты, а следовательно, она не хочет пристать ко дворцу Гримальди.

— Ну, что же? — спросил Гарри Тэксон, ничем не отличавшийся от венецианского гондольера, когда возвратился его начальник. — Что вы узнали?

— Это была она, — ответил Шерлок Холмс, — а завтра я хочу разузнать, кто ее возлюбленный.

На другое утро знаменитый англичанин прогуливался по набережной, окаймлявшей маленький остров Сан-Джорджио. Усевшись на скамью, он стал разглядывать виллу, которую накануне вечером посетила графиня Тереза.

Вилла была расположена среди окруженного невысокой стеной красивого сада, в сторону набережной она была ограждена железной решеткой. Она лежала довольно уединенно, и лишь одна сторона сада граничила с другой усадьбой, но в последней сад не пользовался уходом, и сама вилла была довольно ветха.

Какой-то рабочий, быть может, садовник, проходил мимо.

— Друг мой, — обратился к нему Шерлок Холмс, — не можете ли вы мне сказать, кто владелец этой виллы?

— Владелец ее теперь в Риме, синьор. Вилла сдана в наем одному богатому иностранцу, князю Тамара, который живет здесь уже несколько месяцев.

— Он, вероятно, женат, так как занимает такую большую виллу?

— Нет, синьор. Несколько времени тому назад я привел в порядок сад, который был немного запущен, а потому я знаю наверно, что князь живет здесь только с двумя или тремя лакеями. Мне никогда и не приводилось слышать, чтобы женщина приходила сюда.

— Благодарю вас, друг мой. Меня это, впрочем, и не интересует.

Садовник ушел.

Значит, возлюбленный графини был князь. С какой стати она окружала эту любовь такой таинственностью? Не хотел или не мог ее возлюбленный жениться на ней, а она вследствие этого так гнусно обманывала своего старика-отца?

Шерлок Холмс пошел кругом всей усадьбы, надеясь, что ему удастся увидеть князя, но тщетно. Вилла точно вымерла, даже ни одного лакея не было видно.

Шерлок Холмс вернулся в Венецию сильно не в духе. Он не скрывал от себя, что живо заинтересовался красавицей — Терезой, и теперь досадовал на то, что се наружность не соответствовала ее внутреннему содержанию.

Вечером того же дня и в течение всей ночи он вместе со своим верным помощником опять выслеживал в надежде поймать венецианского разбойника при взломе, но их ожидания были тщетны. Шерлок Холмс вооружился ночной подзорной трубой, благодаря которой он ночью мог различать людей на далеком расстоянии.

Все напрасно. Красавица Тереза ночью уже не выезжала, и Шерлок Холмс стал в душе уже жалеть о том, что взялся за это приключение. Сколько прелестных прогулок он за это время успел бы совершить в окрестностях, а теперь ночные наблюдения так утомили его, что охота к прогулкам пропала. Вдруг в одно прекрасное утро ему подали записку от маркиза Гримальди.

‘Я прошу вас немедленно пожаловать ко мне, — писал старый маркиз, — разбойник в эту ночь опять дал о себе знать’.

Шерлок Холмс вскочил с места и сильно выругался.

— Я начинаю становиться смешным в Венеции, — сказал он Гарри, — мы каждую ночь сторожим этого подлеца, а он водит нас за нос по своему усмотрению. Во всяком случае, отправлюсь к маркизу узнать, в чем дело.

Маркиз Гримальди уже встал с постели и поправился, так что мог выйти сыщику навстречу.

— Ну что же, мой друг, — улыбаясь, спросил он, — напали ли вы за это время на какой-нибудь след разбойника?

— Ни на малейший, — с досадой ответил Шерлок Холмс, — хотя я не пропустил ни одной ночи и сторожил весь Канал Гранде.

— Он, по-видимому, перенес поле своей деятельности в другое место, — сказал маркиз, — сегодня ночью он совершил грандиозную кражу со взломом на острове Сан-Джорджио.

Шерлок Холмс насторожился.

— На острове Сан-Джорджио? — удивленно спросил он. — Ведь там немного вилл?

— Совершенно верно, в одну из них он и забрался, с обычною уверенностью нашел место хранения денег и драгоценностей, взял все с собой и, кроме того, страшно избил владельца виллы, который имел несчастье ему помешать. Долго ли этот негодяй еще будет заниматься своими делами безнаказанно?

— А владелец? — спросил сыщик. — Как его имя? Я немедленно направлюсь к нему!

— Это князь Тамара, — ответил маркиз, — какой-то молодой русский или румын, который устроился здесь.

— Князь Тамара, — беззвучно повторил Шерлок Холмс.

Он вспомнил ту ночь, когда видел, как графиня Гримальди причалила к острову Сан-Джорджио и вошла в виллу князя.

Знала ли графиня уже о несчастии, постигшем ее возлюбленного? Ему было очень любопытно посмотреть, какое это произведет на нее впечатление, если она еще не была извещена.

В этот момент открылась боковая дверь и вошла графиня, она, видимо, удивилась, увидя Шерлока Холмса, но сейчас же овладела собой и легким наклоном головы ответила на его поклон.

— Я хотела справиться о твоем здоровье, — сказала она старику-маркизу, — но вижу, ты занят.

— Нет, дитя мое, — ответил маркиз, целуя ее в лоб, — дело, о котором я только что говорил с моим другом Шерлоком Холмсом, будет интересовать и тебя. Речь идет о новом преступлении венецианского разбойника

Графиня чуть заметно побледнела, ее темные глаза с выражением крайнего нетерпения впились в сыщика.

— И где же, — взволнованно произнесла она, — он опять появился?

— На острове Сан-Джорджио, — гласил ответ ее отца, — но ты не беспокойся слишком, дитя мое. Тот, которого постигли несчастье, не принадлежит к кругу наших более близких знакомых. Вряд ли ты и вспомнишь его имя — это тот румынский или русский князь, который несколько месяцев тому на зад завез к нам свою карточку.

Графиня Тереза медленно опустилась на одно из громадных кресел.

— Эта новость действительно не рассчитана на твои слабые нервы, дитя мое, — добродушно сказал старик, кладя ей руку на голову, — ты бы последовала моему совету и отправилась на некоторое время в Рим к своей тете, чтобы поправиться.

Прекрасная девушка медленно подняла голову и несколько времени бессознательно оглядывалась в комнате.

— А тот — князь — тоже ранен? — спросила она так тихо, что сыщик еле расслышал ее.

— Да, — беззаботным тоном ответил маркиз, — говорят, что рана не опасна.

— Слава Царице Небесной! — вырвалось из бледных уст графини.

— А теперь, дитя мое, оставь нас одних, нам нужно еще кое о чем переговорить.

Графиня еще посидела несколько секунд в глубоком раздумье, но затем вскочила с кресла. Внезапно на лице ее появилось совершенно иное выражение. От смертельного испуга не осталось и следа, напротив, черты ее лица проявили такое выражение энергии, какого сыщик еще не знал за ней. Коротко поклонившись, она легкими шагами вышла из комнаты.

— Да, — произнес старый маркиз, как бы угадывая мысли своего друга, — она странная девушка. Без всякого перехода глубокая печаль у нее сменяется совершенно противоположным. Если бы мне удалось только уговорить ее уехать на время из Венеции, чтобы поправиться, но она не хочет покидать своего старика-отца, в особенности теперь, после стычки с разбойником. А вы, вероятно, теперь немедленно снесетесь с князем Тамара?

— Совершенно верно, синьор маркиз, — ответил Шерлок Холмс, — но предварительно позвольте спросить: знает ли князь что-нибудь о том, что я выслеживаю неизвестного разбойника?

— Нет, а впрочем, оно возможно. Я снесся с членами нашего венецианского общества и сообщил им, чтобы они не падали духом, так как Шерлок Холмс взял дело в свои руки. Я сделал я это для того, чтобы со временем войти с предложением о награде. Но почему вы спрашиваете?

— Так как иначе мое имя будет неизвестно князю, и он мне как незнакомцу и не станет давать объяснения.

Маркиз вынул бумажник, взял визитную карточку, написал на ней несколько слов и передал ее знаменитому сыщику.

— Передайте это одному из лакеев, и вы немедленно будете приняты, впрочем, я убежден, что князю знакомо ваше имя.

Шерлок Холмс распрощался и поспешил на Пиацетту, чтобы взять гондолу. Приблизительно через полчаса он был на острове Сан-Джорджио.

По его звонку явился лакей в изящной ливрее, которому сыщик передал карточку маркиза.

— Князь вас уже ожидает, — сказал лакей важным тоном.

— Это меня удивляет, — ответил пораженный сыщик, — откуда его сиятельство знает меня?

— Не могу знать, но когда вы позвонили, князь сказал: сильно ошибусь, если это идет не знаменитый сыщик Шерлок Холмс.

— По-видимому, его сиятельство ранен не тяжело? — осведомился Шерлок Холмс.

— Все-таки, мистер Холмс, ему нанесли несколько страшных ударов по лбу, так что кровь просочилась через повязку, но это нашего барина не трогает. Дайте пройти нескольким дням, и он вполне оправится, его не так-то легко побороть. Меня только удивляет, что вор ушел живым из его рук, так как князь Тамара силен, как медведь.

— Доложите князю обо мне, — прервал сыщик Поток слов лакея.

В следующую минуту он предстал перед владельцем виллы, и с любопытством рассматривал его. Вот это и был возлюбленный прелестной графини Терезы Гримальди!

Надо признаться, вкус у нее не дурен! Хотя князь лежал, вытянувшись на кушетке, все же можно было видеть, что он был стройного мускулистого телосложения. Его руки, хотя и белые, как руки женщины, не были нежны, а напротив, были созданы как бы нарочно для того, чтобы схватывать и держать. Его лицо, насколько оно было свободно от перевязки, было мертвенно бледно, так что черные усы и темные глаза как-то неприятно выделялись.

Лакей был прав. Лоб князя, видимо, был поражен сильными ударами, так как даже двойная и тройная перевязка не остановила крови.

— Не угодно ли будет присесть, мистер Холмс, — обратился раненый к сыщику, — вы, вероятно, хотите справиться об обстоятельствах, при которых меня ранили.

— Совершенно верно, ваше сиятельство, но я не желал бы вас, утомлять, тем более, что самое главное я уже узнал от вашего лакея. Вы застигли прошлой ночью вора за работой, не так ли?

Князь кивнул головой. Казалось, что он в свою очередь теперь разглядывал сыщика.

— Вы, вероятно, уже спали, ваше сиятельство, — продолжал Шерлок Холмс, — и были разбужены шумом?

— Именно так. Было около двух часов ночи, я находился в спальной и вдруг услышал в соседнем помещении, моем кабинете, какой-то треск. Одним прыжком я вскочил с постели. К сожалению, при мне не было оружия. Но вор, вероятно, услышал меня — еще прежде чем я увидел кого бы то ни было, меня дважды ударили по лбу каким-то тяжелым орудием, и я свалился на пол, лишившись сознания.

— Могу ли я осмотреть место происшествия?

— Конечно, потрудитесь перейти во вторую комнату.

Шерлок Холмс увидел на полу в кабинете большую лужу крови. Замок письменного стола был взломан ломом. На обоях также были видны брызги крови.

— Вор, вероятно, бил вас еще и тогда, когда вы уже лежали на полу, — сказал сыщик раненому, возвратившись опять в первую комнату.

Князь удивленно посмотрел на него, его глаза выражали не то испуг, не то сомнение.

— Не думаю этого, — медленно проговорил он, — почему вы так полагаете?

— Потому что на высоте приблизительно десяти сантиметров от пола на обоях имеются брызги крови, идущие по направлению снизу вверх.

— Черт возьми, — смеясь воскликнул князь Тамара, — вы действительно остроумный сыщик! Я готов был бы поклясться, что меня били только тогда, когда я стоял. Но ввиду приводимых вами наглядных доказательств ваше мнение, вероятно, правильнее.

— Помимо вас кому было известно о местонахождении денег? — осведомился сыщик.

— Каждому моему лакею. Но они выше всяких подозрений, так как служат у меня уже годами.

— Я и не думаю подозревать их. Видели ли вы преступника?

— Отнюдь нет, я даже не помню, видел ли я его тень. Но пусть вам расскажет мой лакей о своих наблюдениях сегодня утром.

Он надавил на кнопку стоявшего рядом с ним на столике серебряного звонка, после чего явился лакей, проводивший Шерлока Холмса к раненому.

— Бартоло, сообщи-ка этому господину твои наблюдения, — приказал ему князь.

— Сегодня утром, когда я узнал о нападении на его сиятельство, я искал по всей усадьбе следы, по которым можно было бы установить, каким образом вор проник сюда. Таких следов я не нашел, но на садовой калитке мелом было нарисовано три кружка, и в каждом из них по кресту. Так как этих знаков на этом месте вчера, наверно, не было, то они, конечно, нарисованы вором в виде знака для его соучастников.

— Так думаю и я, — сказал князь, — конечно, этот взгляд может иметь значение только в том случае, если в других местах будут найдены такие же знаки.

— Надо было бы действительно в этом отношении поискать. А теперь знаки еще видны?

— Конечно, — подтвердил князь, — я нарочно распорядился, чтобы их не стерли.

Шерлок Холмс поспешил в сад, и действительно, на калитке виднелись три креста, окруженные кругом, для догадливого сыщика, конечно, тоже не было сомнения в том, что они могли быть нарисованы там только преступником.

А что они обозначали? Должны ли они служить приказом для соучастников разбойника собраться здесь в следующую ночь? Был ли это знак, обозначавший, что здесь опасаться нечего и что разбойник отказывается от помощи? И были ли сделаны такие знаки также и в других местах, где преступник успел уже совершить свои деяния?

Так как князь Тамара при всем желании не мог дать ему ответа на все эти вопросы, то Холмс распрощался.

— Надеюсь, вы в скором времени опять посетите меня, несчастного, — улыбаясь, сказал князь, — очень уж любопытно узнать, нападет ли хитрейший сыщик мира на верные следы разбойника. Одно только меня беспокоит.

Шерлок Холмс вопросительно посмотрел на князя.

— Что именно, ваше сиятельство?

— Было бы ужасно, если бы вы обвинили и арестовали невинного.

Сыщик от удивления попятился на шаг назад.

— Что с вами, мистер Холмс? — спросил князь. — Я, быть может, обидел вас?

— Не это меня поразило, ваше сиятельство, но несколько дней тому назад другое лицо высказало мне то же самое опасение и в точно таких же словах!

— А, это интересно. А кто же это лицо, у которого одинаковый со мной ход мыслей?

Шерлок Холмс помолчал с секунду, и взор его впился в блуждающие глаза его соседа.

— То была… графиня… Тереза… Гримальди, — произнес он с ударением на каждом слове.

Князь медленно отвернул голову, глаза его смотрели в пространство.

— Графиня Тереза Гримальди, — повторил он, — не помню такой дамы, по крайней мере, теперь не припоминаю. Возможно, что я видел ее когда-нибудь. Ну что же, — улыбаясь прибавил он, — очень мило с ее стороны, что у нее такое же мягкое сердце, как и у меня. Прощайте, милейший.

Шерлок Холмс в раздумье прошел по комнатам и по покрытому мраморными плитками коридору к широкой лестнице вестибюля. Шаги его на мягких коврах не были слышны, в тот момент, когда он взялся за ручку двери, он вдруг отшатнулся, как ужаленный.

Внезапно раздался сдавленный, злорадный смех, адский смех.

Откуда это? Он раздался не с боков и не сверху, так как видны были только гладкие стены и стеклянная крыша вестибюля:

Шерлок Холмс не мог ошибиться, его чуткий слух не мог обмануть его.

— Князь, видимо, находится в нехорошей среде, — бормотал он, проходя через передний сад. — Пока, однако, я должен предоставить его собственной судьбе. Прежде всего буду отыскивать знаки разбойника.

Все справки, наводившиеся великим сыщиком о том, не были ли открыты на домах семейств, подвергшихся взломам, такие же знаки, как на вилле князя Тамара, оставались безрезультатными. Никто не припоминал, чтобы такие знаки мелом были помечены до или после злодеяния.

Беспокойно Шерлок Холмс бродил по Венеции, едва только он успевал отдохнуть от ночных наблюдений на Канале Гранде, как уже вставал и направлялся искать таинственные знаки. Он был убежден, что они находятся в какой-нибудь связи со взломами, производимыми разбойником.

Так он в одно прекрасное утро прогуливался по улице Скиавоне. Внезапно он остановился пораженный — там, на обитой железом, темно-бурой входной двери венецианского музея древности, на мало заметном месте, он увидел таинственные знаки.

Шерлок Холмс был так взволнован при виде этих знаков, что вынужден был сначала собраться с духом.

Находились ли здесь драгоценности, побуждавшие разбойника совершить взлом? Представлялся ли здесь удобный случай, благодаря которому разбойник не мог подвергаться опасности?

Сыщик заметил только несколько человек, входивших в старинное здание с целью осмотра коллекций. Разве сегодня музей был вообще открыт?

Он подошел к зданию и скоро увидел лист с правилами музея. Да, сегодня до 3 часов дня музей был открыт.

С равнодушным видом Шерлок Холмс вошел. Из широкого вестибюля восемь ступенек вели в партер, где налево и направо двери вели в залы музея.

Сыщик наугад открыл правую дверь. Она бесшумно открылась, и он вошел в громадный зал, залитый солнечным светом. Вдоль стен стояли шкафы за шкафами, а посередине залы были расставлены большие, покрытые стеклянными крышками ящики на точеных ножках, а в этих ящиках блестели и сверкали старинные драгоценности и ценные редкости. Тут было оружие в золотых ножнах из XIII-го столетия, привезенное дожами после побед над турками, там сверкали осыпанные драгоценными камнями кубки из чистого золота, привезенные венецианцами после завоевания острова Кипр вместе с золочеными конями, доныне стоящими на соборе Св. Марка в виде знаков победы. Чалмы, осыпанные бриллиантами, золотые шапки дожей, пояса, унизанные драгоценными камнями, портупеи неизмеримой ценности — все это вызывало нераздельное восхищение, все это было точно сказка из тысячи и одной ночи.

Шерлок Холмс был так восхищен при виде залы, что совершенно забыл о своей задаче. Наконец он вспомнил, по какому поводу он, собственно, пришел сюда.

Медленно он окинул взглядом присутствовавших. Был ли разбойник и его сообщники уже между ними? Если они намеревались произвести взлом, то должны были остаться в запертом помещении. А легче всего было проникнуть в него именно теперь.

Но он увидел лишь приезжих, восхищавшихся сокровищами древней Венеции — англичан с итальянским проводником, немцев, поскупившихся нанять собственного проводника и старавшихся воспользоваться бесплатно его объяснениями издалека, несколько французов и южан, но никого такого, кого бы он мог заподозрить в качестве разбойника или одного из его помощников.

Что было делать? Известить ли о своем подозрении сторожей, имевших такой же ветхий вид, как и само здание? Но тогда нужно было опасаться, что они призовут команду солдат, велят занять все входы и выходы и таким образом спугнут разбойников!

Нет, Шерлок Холмс должен был поймать венецианского разбойника, чтобы, наконец, обезвредить его, а это он мог сделать только, оставаясь совершенно один.

Он должен был остаться в здании, чтобы застигнуть разбойника при взломе. Надо было полагать, что он совершит его без посторонней помощи, так как никто никогда еще не видал его сообщников, а с одним единственным человеком Шерлок Холмс еще всегда умел справиться, даже если бы ему пришлось переждать всю-ночь.

Прежде всего нужно было направиться в какой-нибудь ресторан, чтобы хорошо пообедать, так как он не мог предвидеть, сколько времени ему придется остаться без пищи в здании музея, а затем нужно было найти место, где можно было скрыться. У него оставалось еще несколько часов до закрытия музея, а поэтому он за группой каких-то англичан спокойно вышел из дома, чтобы где-нибудь пообедать.

Гостиница его была недалеко, и он направился туда. Его глаза засияли, когда он окинул взглядом столы в ресторане, — там у окна как раз усаживался его молодой друг Гарри Таксой.

— Алло, Гарри! — крикнул он ему, — тебя-то мне и нужно!

Во время обеда Шерлок Холмс рассказал Гарри свой план.

— Не могу ли я содействовать вам, начальник? — с упреком спросил юноша.

— Нет, помочь ты ни в чем не можешь, а по всей вероятности, мог бы все испортить. Раньше вечера воры не примутся за работу. Я еще не знаю, выпущу ли я их из музея или нет.

Если только будет возможно, я дам избежать, чтобы лучше преследовать их потом. Для меня важно не только обезвредить разбойника, но и выведать место, где он скрывается и где он прячет всю свою награбленную добычу. Ты с наступлением темноты подойди со своей гондолой к Пиацетте и будь наготове для меня, если все пойдет как следует, мне твоя помощь будет нужна. А теперь прощай!

Прежде чем Холмс возвратился в музей древностей, он осмотрел ближайшие окрестности. Ничего подозрительного он не увидел, и не было видно никого, кто, быть может, сторожил.

И вот он опять вошел в старое здание. Полуденное солнце нагревало залы, и жара в них была невыносимая.

Шерлок Холмс осторожно осмотрел все залы. Он увидел не более дюжины посетителей, да и те собирались уходить. Во всяком случае, взлом стоил труда только в той зале, в которую с первого раза вошел сыщик, так как только там хранились драгоценности. Вот тут-то и нужно было поймать разбойника, если он вообще придет.

Сыщик отправился туда, чтобы отыскать место, где бы он мог скрыться. Но он искал напрасно, нигде не было уголочка, в котором он мог бы скрыться. Тогда он вспомнил смежный зал, в котором хранилось старинное оружие: громадные мечи, пики с изящными коваными украшениями, луки разных столетий, дивно разукрашенные резной слоновой костью и так хорошо сохранившиеся, точно они еще только вчера были в употреблении. Но тут были еще и другие орудия: приборы для сдавливания пальцев, колодки, из коих некоторые были даже привинчены к стене, мечи палачей и плахи, разные приспособления, при помощи которых во времена жестокого средневековья раздирали преступникам суставы, — словом, целый арсенал орудий пытки.

Странный горельеф обращал на себя особое внимание. Он выделялся мрачно и страшно от стены под одним из высоких сводчатых окон. То было изображение смерти, с косой и песочными часами, в темной монашеской мантии.

Шерлок Холмс мог скрываться только здесь, так как не должен был удаляться слишком далеко от первой залы. И вот он нашел себе место.

Недалеко от стены стоял широкий шкаф с расставленными на нем высокими пиками и кольчугами. Стоило спрятаться за этим шкафом, и никто не увидит его, к тому же он мог воспользоваться для сидения перекладиной, поддерживавшей шкаф.

Вот на башне площади Св. Марка часы пробили три, и уже приближались шлепающие шаги сторожей, делавших обход, чтобы убедиться в том, что последний посетитель вышел из музея.

Шерлок Холмс быстро юркнул за шкаф, он ясно видел старика, проходившего через залу в непосредственной близости от места, где он находился, как старик перешел в соседний зал, где хранились драгоценности, и как он наконец из того зала вышел в вестибюль с восемью ступенями. Теперь он услышал, как сторож снаружи закрыл дверь и удалился.

Царила безмолвная тишина, не было слышно ни звука, разве только щебетанье воробья, прыгавшего на наружных оконных карнизах на солнце. Вот раздался резкий свист. Шерлок Холмс знал откуда: то был пароход, отходивший от Рива ди Скиавоне к Лидо, по направлению к Адриатическому морю.

Ничего не указывало на близость разбойника. Час проходил за часом, ни звука, ни шага не было слышно. При всем этом Шерлок Холмс должен был считаться с присутствием разбойника, он ни под каким видом не мог уйти из своего угла, хоть бы для того, чтобы размять ноги или чтобы отдохнуть от неудобного сидения. Ведь мог же разбойник ходить неслышными шагами по залам, направляясь к месту хранения драгоценностей.

По лучам солнца, косо спадавшим в высокие окна зала, Шерлок Холмс заметил, что солнце садилось. Сумерки стали сгущаться, но жара все еще не уменьшалась. Сыщик охотнее пошел бы на кулачный бой с двумя разбойниками, чем сидел бы здесь, мучимый жаждой, и выжидал в бездействии столкновения с вором.

Таким образом прошло около четырех часов, и Шерлок Холмс уже несколько раз чуть было не задремал, как вдруг ему показалось, что он слышит легкий шорох. Неужели же разбойник явится теперь? Правда, время было удобное, было еще так светло, что он имел бы возможность легко видеть каждый предмет на стене и в шкафах.

Чуткий слух сыщика не обманул его. Тихие, еле слышные шаги приближались к месту засады Шерлока Холмса, боявшегося пошевелить даже головой. Вот показалась какая-то фигура — осторожно мимо сыщика прокрался какой-то мужчина, на ногах у него были, вероятно, войлочные или резиновые туфли поверх обуви, так как не было слышно ни малейшего скрипа. То были шаги крадущегося неслышно хищного зверя.

Шерлок Холмс от волнения затаил дыхание. Черт лица незнакомца он не мог видеть, так как на нем была черная маска, точно так же, как в тот вечер, когда гондольер обратил внимание своего пассажира на венецианского разбойника.

Итак, сыщик не напрасно прождал целые часы, и наконец настало время покарать преступника, и опять же на долю Шерлока Холмса выпала доля поймать этого негодяя и освободить от него прелестный водяной город.

Теперь разбойник исчез в смежном зале, где хранились драгоценности, сыщик напряженно прислушался, не придут ли его сообщники, но все было тихо. Так оно и было, как всегда ему говорили: разбойник действовал один.

В этот момент в смежном зале зазвенело стекло — разбойник начал свое дело.

Пришло время выступления. Неслышным образом Шерлок Холмс поднялся со своего сиденья и осторожно прокрался к двери, соединявшей обе залы. Теперь он высунул вперед голову — и череп его был поражен страшным ударом, с глухим стоном боли он свалился на пол.

С дьявольски торжествующей улыбкой в него впились два темных глаза.

— Отлично, так и есть! — прошептал разбойник и перетащил бесчувственное тело обратно в тот зал, в котором до этого скрывался Шерлок Холмс.

Когда сыщик очнулся, он увидел себя прикованным к стене наручниками, ранее им рассмотренными, а ноги его были прикреплены к стене при помощи деревянных колодок. Тело его было обнажено до пояса.

Первый взгляд его упал на замаскированного разбойника, вероятно, уже давно ожидавшего, пока он подаст первые признаки жизни. Теперь, когда прикованный посмотрел на него, он медленно поднял руку и указал на противоположную стену.

— Твой час настал, — произнес он глухим голосом, — взгляни на те песочные часы: еще лишь четверть часа, и песок пересыплется. Когда опустится последняя песчинка, часовой механизм приподнимет рычаг вон того лука, и стрела вонзится в твое сердце. Будь покоен, я направил стрелу метко. Ты искал приключения здесь, в Венеции, ты нашел их, но это приключение было последним для тебя, а с тем и добрый вечер, мой друг.

Еще короткий, дьявольский смех, легкий звук прикрываемой двери, и опять воцарилось глубокое молчание. Разбойник удалился. В течение нескольких секунд прикованный был совершенно ошеломлен ужасом и испугом. Происходило ли это все наяву или во сне?

Но слишком ясно песочные часы и протекавший песок указывали на то, что все окружавшее его — ужасная действительность.

— Черт возьми! — шептал Шерлок Холмс, дико озираясь кругом. — Как выйти из этого положения?

Что-то затрещало в стороне лука, это могло быть только треском пружины, которая должна была, невидимо для него, поднять стрелу. Песок почти уже весь протек. Угроза разбойника не была преувеличена: сыщику оставалось жить только еще несколько минут. Сверкающее стальное острие стрелы резало глаза — через несколько секунд оно должно было вонзиться в грудь несчастного.

Неподвижными, воспаленными глазами Шерлок Холмс смотрел на песочные часы, еще несколько секунд — они перевернутся, пружина освободится и выпустит смертельную стрелу ему в сердце.

Страшное волнение овладело сыщиком, ему каталось, что никогда еще он не был так близок к смерти.

Со всей силой отчаяния он рванул оковы, придерживавшие его руки у задней стены. Он напряг мускулы до последней степени, он наклонился вперед, чтобы придать им больше напряжения, — и вот он почувствовал, как что-то такое подалось, как какой-то гвоздь или винт начал шататься, как ветхая стена поддалась мошной силе, левая рука его вдруг вырвалась, и сознавая, что уже не было времени освободить и другую руку, он отбросился туловищем как можно дальше в сторону, опираясь левой рукой на стоявшую по правую сторону его плаху, и вот щелканье пружины, треск — рядом с ним, точно в том месте, где за две секунды до этого находилась его грудь, сверкающая стрела вонзилась в стену.

Страшно взволнованный от ужасного напряжения и страха смерти Шерлок Холмс все еще не высвободился из колодок на ногах, он должен был сначала передохнуть, а потом освободил себя совершенно, что теперь ему удалось довольно быстро.

Он одел свою верхнюю одежду, снятую с него разбойником, и стал обдумывать, что предпринять. Осмотрев шкафы и витрины смежной залы, он убедился, что разбойник сделал достойный знатока искусства выбор и взял с собою лучшие драгоценности. Притом он опять разложил содержимое ящиков и витрин так умело, что могли пройти недели, прежде чем старики-сторожа заметили бы недостачу того или другого предмета.

Шерлок Холмс уже намеревался выйти из залы, как вспомнил, что его враг, быть может, ожидает исхода своего покушения. Из следующей залы он через одно из низких окон посмотрел на улицу.

И действительно, там, прислонившись к фонарному столбу, неподвижно стоял какой-то мужчина, устремив взор на окна залы, в которой сыщик был прикован к стене. Он так низко нахлобучил широкополую шляпу, что и теперь нельзя было видеть его лицо.

Шерлок Холмс не допускал возможности ошибки, это была та же коренастая фигура, как у его мучителя, тот же сероватый бархатный пиджак, как на том. Человек этот, вероятно, хотел убедиться, не привлечет ли предсмертный крик его жертвы того или другого из сторожей музея.

Так как, однако, все было тихо, он от улицы Скиавоне направился к пристани Пиацетты и кликнул гондольера.

Теперь пора, — шепнул Шерлок Холмс. Одним, прыжком он очутился у выходной двери — разбойник даже не потрудился ее закрыть. В следующую же минуту сыщик был уже на улице. Он постоял еще в глубокой арке входных дверей музея, высматривая своего врага. Но тот, обернувшись спиной к Пиацетте. уселся уже в нанятой им гондоле, так что Шерлок Холмс мог спокойно направиться к пристани.

— Гарри!

Зов этот взбудоражил молодого человека, стоявшего в раздумье на корме своей гондолы.

— Вперед! Вон та гондола в светлой окраске, которая как раз дает место пароходу! Но смотри, мой милый, чтобы она не успела скрыться.

Сыщик вслед за этим уселся в гондоле и вполголоса рассказал помощнику об ужасном приключении, которое ему пришлось пережить в этот вечер. Юноша от ужаса забыл всякую осторожность и не раз чуть не сталкивался с другими гондолами.

— Ты слышал? — полушепотом произнес Шерлок Холмс, — он, видимо, только что пристал к берегу.

— Вы правы, начальник, — ответил Гарри, — гондола остановилась, какой-то мужчина вышел из нее. Я тоже пристану к берегу.

Вечерний туман настолько сгустился, что Шерлок Холмс должен был полагаться больше на свой слух, чем на свое зрение. Тот человек, во всяком случае, принадлежал к числу обитателей острова Сан-Джорджио, так как гондола, на которой он приехал сюда, отправилась обратно в Венецию.

Неслышными шагами знаменитый сыщик пошел вслед за своим противником. Последний прошел мимо виллы князя Тамара и отправился прямо к расположенному рядом невзрачному дому, окруженному запущенным садом.

Калитка была открыта, и разбойник беспрепятственно вошел в сад. Он не потрудился закрыть ее, так что Шерлок Холмс на расстоянии не более десяти шагов последовал за ним.

Разбойник не вошел в дом, как того ожидал Шерлок Холмс, а направился к расположенной за домом чаще. Здесь он остановился, чтобы передохнуть от быстрой ходьбы.

Сыщик тщательно наблюдал за ним, к своему удивлению он увидел, как незнакомец наклонился и протянул руку в один из кустов Он начал что-то трясти и расшатывать, как бы вырывая куст из земли, и действительно густой миртовый куст, очевидно посаженный в кадку, стал приподниматься. Незнакомец теперь отставил его в сторону.

Он осторожно оглянулся, я затем стал спускаться, по-видимому, по какой-то освободившейся лестнице.

Сыщик не выдержал, он поспешил вперед, чтобы увидеть, куда девался незнакомец. Он уже приблизился к нему метров на пять, как тот вдруг обернулся, по-видимому, услыхав шаги, преследовавшие его.

С криком ярости он прыгнул обратно вверх, по ступеням, в его поднятой руке блеснул кинжал, он размахнулся, чтобы ударить своего противника, который уже не мог посторониться.

Но револьвер опередил кинжал. Раздался выстрел и, словно пораженный молнией, разбойник со стоном свалился.

Все это произошло со страшной быстротой, так что сыщик, несмотря на свое испытанное присутствие духа, остановился на секунду, точно ошеломленный, а потом стал прислушиваться. Он, однако, ничего не слышал, кроме стонов раненого. В том ветхом домике, очевидно, никого не было, а в соседней вилле князя Тамара выстрел, наверно, не был услышан. Что было делать теперь?

Он быстро решился. Сильными руками он схватил кадку с миртовым кустом и поставил ее обратно на отверстие подземного хода, потом он взвалил на плечи все еще бесчувственного раненого и потащил его как можно было быстрее к гондоле, которую тем временем сторожил Гарри.

— Давай скорее свою электрическую лампочку, Гарри, я, должно быть, подстрелил разбойника и теперь осмотрю его рану. — Торопливо он разорвал пиджак, жилетку и сорочку раненого.

Лицо его приняло озабоченное выражение.

— Вероятно, легкие прострелены, вряд ли он останется жив, — решил он, — я перевяжу его, как могу, а потом, Гарри, греби возможно быстрее в управление охранной полиции, там мы еще застанем того или другого следователя, чтобы допросить раненого, к которому к тому времени вернется сознание.

Гарри Тэксон начал грести как только мог быстрее, и в скором времени они доехали до здания охранной полиции, находившегося в связи со следственной тюрьмой.

На звонок сыщика немедленно явилось несколько полицейских чиновников, которые помогли Гарри Тэксону перенести раненного разбойника в здание полиции.

К счастью, они застали еще одного из следователей. Как только он услышал имя Шерлока Холмса, он протянул сыщику обе руки.

— Добро пожаловать! От маркиза Гримальди я уже слышал, что вы здесь и что вы изъявили согласие помочь нам при поимке венецианского разбойника. Кого это вы привезли с собой?

Знаменитый сыщик в коротких словах рассказал о своих приключениях в течение полудня и вечера.

— Раненый только что пришел в сознание, — доложил следователю в этот момент один из чиновников, — это один из наших старых знакомых!

— Ага! — в восторге воскликнул следователь. — Я ведь всегда говорил, что за личиной венецианского разбойника скрывается старый каторжник! Не так ли, Даниил?

— Совершенно верно, синьор, — улыбаясь ответил чиновник, — это старый вор Буонотти, который только год тому назад вернулся в Венецию после десятилетней каторги, но сумел до сего времени укрыться от полицейского надзора.

Следователь от удовольствия потирал руки.

Врач, за которым тем временем послали, разделял опасения сыщика и выразил мнение, что разбойнику осталось жить не более трех дней.

Следователь в сопровождении сыщика направился в арестную камеру с голыми стенами, в которой на походной кровати лежал разбойник. Он был мертвенно бледен, черная борода и темные глаза резко выделялись на желтого цвета лице. На низкой скамье лежали несколько золотых кубков и осыпанные бриллиантами драгоценности, которые были вынуты полицейскими чинами из карманов разбойника.

— Все это из музея древности, — шепнул Шерлок Холмс следователю.

Тут раненый в первый раз открыл глаза, теперь он узнал того, на кого он напал в музее и кого он, казалось, обрек на верную смерть. Он бросил на Шерлока Холмса взгляд, полный злобы, ненависти и отчаяния, так что следователь даже невольно оттянул его от ложа разбойника.

— Не хотите ли вы очистить вашу совесть? — обратился он затем к раненому. — Ваши дни сочтены, сказал мне врач. Может быть, вы хотите исповедоваться?

Разбойник тяжело дышал, он наморщил лоб, и угрожающий взор его был направлен на сыщика.

— Ну что же, вы не желаете мне отвечать? — мягким голосом спросил следователь.

— Будьте вы прокляты вместе с проклятым англичанином и с болваном-попом, — хриплым голосом заскрежетал разбойник, — от меня вы ничего не узнаете и если сам дьявол придет за мною. Это будет моей местью!

— Как вам нравится этот черствый грешник? — обратился следователь к Шерлоку Холмсу после того, как они перешли в его кабинет. — А я думал добиться от него подробного признания! Но это, в общем, безразлично. Страшный венецианский разбойник в наших руках — умрет ли он или нет, Венеция избавилась от своего мучителя! Но, — прервал он себя, увидя, что Шерлок Холмс стоял в раздумье с опушенной головой, — вы как будто и не рады вашему успеху, хотя ваша жизнь висела при этом на волоске! Неужели вам так страшна мысль о том, что вы смертельно ранили преступника?

— Нет, — твердым голосом возразил Шерлок Холмс, — я не потому так задумался, ведь я находился в состоянии самообороны и не мог поступить иначе, но я хочу сделать вам открытие, которое, вероятно, лишит и вас вашего радостного настроения.

— Очень любопытно, мистер Шерлок Холмс, — ответил молодой следователь.

— Ну так вот раненный мною преступник вовсе не преследуемый венецианский разбойник

Следователь в ужасе отшатнулся, он страшно побледнел.

— Вы ошибаетесь, — ответил он дрожащим голосом, — наверно, вы ошибаетесь! Вспомните улики, найденные нами в его карманах! Наверно, он и есть страшный разбойник — в этом нет сомнения.

Сыщик в раздумье ходил взад и вперед по маленькой комнате.

— У меня верный глаз, — наконец произнес он, — на который я могу положиться. Когда я в вечер моего приезда ехал вперед по Каналу Гранде по направлению к Пиацетте, и замаскированный преступник промчался непосредственно мимо моей гондолы, я ясно видел его фигуру, возвышавшуюся на корме его гондолы. Я так хорошо запомнил ее, что хоть сейчас мог бы ее нарисовать.

— И что же вам бросилось в глаза у этой фигуры? — с любопытством спросил следователь.

— А то, что разбойник человек молодой, не старше лет 26, стройный, что у него только усы, а бороды нет. А вы посмотрите на пойманного Буонотти: ему за 40 лет, он коренаст, широкоплеч, у него черная борода, — словом, это прямая противоположность виденного мною разбойника.

— Но каким же образом согласуются факты, что на вилле князя Тамара, побитого венецианским разбойником, и на музее древностей, где Буонотти хотел убить вас, находились одни и те же знаки?

— Пока и у меня нет объяснения этого факта, возможно, что Буонотти сообщник разбойника.

— Но ведь разбойник совершал все свои злодеяния совершенно один, — вставил следователь, — никто никогда не видел его с сообщником!

— Если даже вы приведете мне еще гораздо более веские данные, — возразил Шерлок Холмс, — мое зрение меня не обманывает, я видел в роли разбойника другого человека!

— Тогда, — со вздохом отозвался следователь, — вам остается только отыскивать подлинного разбойника, я же лично убежден в том, что Буонотти именно и есть разбойник.

— Прощайте, синьор, — сказал знаменитый сыщик, раскланиваясь со следователем, — мой адрес вам известен, если вам удастся узнать что-нибудь важное от вашего пленника, то известите меня.

Гарри Тэксон должен был с наступлением ночи опять свезти своего начальника к острову Сан-Джорджио.

Сыщик пробрался в усадьбу, в пределах которой в прошлую ночь пристрелил Буонотти. Ничто не указывало на то, что тем временем кто-либо посетил сад или дом.

Шерлок Холмс без труда отыскал миртовый куст, прикрывавший отверстие в подземный ход. Убедившись в том, что никто за ним не следит, он приподнял кадку с кустом и отставил ее в сторону. Затем он медленно и осторожно спустился по лестнице, состоявшей из твердых, каменных плит. По-видимому, лестница вела до стены, отделявшей эту запущенную усадьбу от виллы князя Тамара.

Теперь лестница кончилась, и Шерлок Холмс очутился в выложенном камнями проходе, вышиной в рост человека.

— Будь я проклят, — бормотал сыщик, — если этот путь не ведет прямо в виллу князя Тамара.

Он дошел до конца прохода и теперь очутился у конца ведущей вверх лестницы. Отверстие он не мог найти, так как боялся засветить электрический фонарь, а пальцы ощупью не находили дверей. Он сел на одну из верхних ступеней и прислушался. Над ним должна была находиться жилая комната, так как слышны были глухие шаги, повторявшиеся в правильных промежутках.

— Надо мной, — подумал Шерлок Холмс, — кто-то ходит по покрытому ковром полу. Если мне повезет я, пожалуй, подслушаю отсюда интересный разговор.

Через некоторое время он услышал, как над ним открылась дверь, и в комнату вошло второе лицо.

— С добрым вечером, мой дорогой, как ты чувствуешь себя сегодня? Ты уже прочитал газеты?

— Это графиня Тереза Гримальди, — бормотал знаменитый сыщик, слушавший с напряженным вниманием, — она навещает своего возлюбленного. Следовательно, я действительно нахожусь в вилле князя Тамара.

Он ясно слышал, как они оба прошли по комнате. Теперь пододвигались стулья, они сели.

— Конечно, читал, — ответил князь, — ты, вероятно, хочешь обратить мое внимание на то, что венецианский разбойник наконец пойман?

— Именно так, мой милый. Я и сказать не могу, как я рада успеху этого английского сыщика.

— Да и меня это значительно успокоило. Жаль, что знаменитый Шерлок Холмс не прибыл неделей раньше, тогда мне не пришлось бы познакомиться с разбойником. Этот Шерлок Холмс просто черт какой-то: сумел же спастись от верной смерти в музее, да затем напасть на разбойника в его же квартире и пристрелить его!

— Да, — сказала графиня, — у меня камень свалился с сердца, а то у меня появились уже очень странные предположения о личности разбойника.

— У тебя — предположения о личности разбойника? — спросил князь, очевидно, пораженный. — Это каким же образом?

— Видишь ли, — ответила молодая девушка, — разве не странно было, что у всех семейств, с которыми я знакома, и об обстоятельствах которых я рассказывала тебе, разбойник совершал кражи со взломом?

— Неужели? — в удивлении спросил князь. — На это я не обратил внимания!

— Поверь, что это так, — торопливо ответила графиня, — как только я рассказывала тебе о какой-либо семье и ее обстоятельствах, то через несколько дней там происходила кража со взломом. Я уже и боялась говорить здесь о моих знакомых.

Шерлок Холмс слышал, как князь Тамара громко рассмеялся.

— А отсюда вывод, что венецианский разбойник — это я! — сказал затем князь.

— Что ты, что ты, Карло, разве можно думать! Ты — князь — и какой-то разбойник!

— Ты, вероятно, думала, что какой-нибудь из моих лакеев подслушивал наши разговоры и потом ночью разыгрывал роль разбойника?

— Именно так, милый, иначе я не могла себе это объяснить.

— А что же ты думала, когда ты услыхала, что я сам подвергся нападению разбойника?

— В первый момент я чуть не упала в обморок от испуга, а потом, собравшись духом, я почувствовала большое облегчение. Я сознала, что только утруждала себе жизнь безрассудными мыслями. Я была счастлива, — и она помолчала немного, — ты это, наверно, заметил.

Шерлок Холмс слышал, как они поцеловались.

Сыщик встал и через проход пробрался опять в запущенный сад каторжника Буонотти.

Казалось, что решение загадки было найдено. Буонотти с того места, где только что сидел Шерлок Холмс, постоянно подслушивал разговоры возлюбленных и узнавал таким образом об обстоятельствах богатых венецианских семей. Ему одному была известна тайна подземного прохода. И таким образом он в одну прекрасную ночь совершил нападение на владельца виллы и ограбил его.

— Но ведь Буонотти, — продолжал размышлять и комбинировать Шерлок Холмс, — и венецианский разбойник вовсе не одно и то же лицо! В вечер моего прибытия я в гондоле видел совсем другого человека, именно такого, каким его описывают все подвергшиеся нападению, — молодого, стройного, с изящными телодвижениями. Что за дурацкая история! Теперь меня мучают те же сомнения, как и графиню Терезу Гримальди!

— Быть иначе не может, — закончил он свои размышления, — Буонотти один из сообщников разбойника. На это указывает и его угроза: ‘От меня вы ничего не узнаете’. Но где же находится подлинный разбойник?

Когда Шерлок Холмс вместе с Гарри Тэксоном прибыли в гостиницу, они нашли адресованное сыщику письмо. Это был служебный пакет, запечатанный печатью следователя.

— Любопытно знать, — сказал Шерлок Холмс, — что он мне сообщает.

‘Прошу пожаловать завтра утром в мой служебный кабинет, — писал следователь, — у меня есть для вас важное сообщение касательно моего пленника Буонотти, он продиктовал мне свое завещание, так как убедился, что его кончина приближается’

Знаменитый сыщик облегченно вздохнул.

— Должен сознаться, — сказал он, — что я давно не был так любопытен, как теперь по отношению к этому завещанию. Ведь выяснит же оно, наконец, отношения Буонотти к венецианскому разбойнику. Жаль, что уже поздно, ну да, впрочем, успею и завтра.

На следующее утро в самый ранний час Шерлок Холмс появился у следователя.

— Вы будете разочарованы, уважаемый мистер Холмс, — обратился к нему следователь, — Буонотти умер уже вчера вечером, не успев еще сознаться во всем.

— Это ужасно жаль, — ответил знаменитый сыщик в удручении, — я надеялся наконец добиться ясности по поводу его отношений к пресловутому разбойнику.

— Значит, вы все еще убеждены, что это два разных лица? Ну, как вам будет угодно! Я вам прочитаю завещание, продиктованное мне Буонотти незадолго до его смерти. К сожалению, оно очень коротко, так как смерть застигла его за ним.

Следователь вынул из ящика письменного стола бумагу и уселся в своем кресле поудобнее.

— Так слушайте же! — сказал он, — я убежден, что вы скоро измените ваше мнение о разбойнике.

Шерлок Холмс не последовал приглашению присесть, он в волнении ходил по комнате, как делал всегда, когда его сильно занимала какая-нибудь мысль.

— Прежде всего, — читал следователь, — я признаю, что я известный венецианский разбойник. Я совершил взлом в вилле князя Тамара, ударил его ломом и сильно изранил ого. Далее признаю, что я пробрался в музей древностей и присвоил себе найденные при мне драгоценности. Далее признаю, что во время этой кражи я ударил английского сыщика и пытался его убить. Это единственное деяние, в котором я не раскаиваюсь, напротив, я сожалею, что покушение на это убийство мне не удалось.

Худощавое лицо великого сыщика озарилось веселой улыбкой.

— Вы уж извините, мистер Холмс, — вставил следователь, — что я читаю вам и эту фразу, но она включена в завещание вследствие настойчивого требования преступника.

— Ничего, — приветливо ответил сыщик, — я вполне вхожу в положение этого добряка. Продолжайте, пожалуйста, чтение этого интересного завещания.

— Что же касается, — продолжал читать следователь, — остальных моих преступлений, то я в них раскаиваюсь и буду стараться загладить их по мере сил. В моем доме на острове Сан-Джорджио, в столе передней комнаты находится картина, которую я нарисовал сам в часы досуга. Я прошу князя Тамара принять ее в знак памяти о несчастном. Уворованные у него деньги находятся в Национальном Банке, сумма составляет 5000 лир и я уполномочиваю князя получить эти деньги в банке, так как они принадлежат ему.

Следователь опустил руку с бумагой и посмотрел на сыщика.

— А дальше? — обратился последний к нему. — Мне любопытно знать, каким образом преступник поквитался с другими ограбленными им лицами.

— Видите ли, — улыбаясь, ответил следователь, — дальше Буонотти не мог диктовать, так как настолько ослабел, что не мог уже говорить, и спустя четыре часа умер. А вы все еще не верите, что он и есть венецианский разбойник?

— Нет! — решительным тоном ответил Шерлок Холмс. — Все еще не верю. Я думаю, что добрейший Буонотти незадолго до своей смерти позволил себе пошутить, зная, насколько важно было отождествление его с венецианским разбойником.

Следователь в волнении вскочил со стула.

— И вы полагаете, что этот негодяй водил меня за нос?

— Именно! Но не волнуйтесь из-за этого! Позвольте мне поехать на остров Сан-Джорджио и установить, действительно ли в указанном месте находится картина.

Я поеду с вами, мистер Холмс, в этом случае и сумею ознакомить князя Тамара с содержанием завещания.

— Ладно, — решил сыщик, — поедемте сейчас же.

Дом в запущенном саду не был заперт. По-видимому, никто о нем не заботился. В нем стояла только самая необходимая мебель.

— Вон там стоит указанный Буонотти стол, — воскликнул следователь, открыв дверь в переднюю.

— Постойте! — сказал Шерлок Холмс, удерживая следователя за руку. — Давайте осмотрим этот стол сначала поподробнее, мне кажется, что здесь кто-то нас уже опередил.

— Ничего такого не вижу, — возразил следователь, качая головой.

Шерлок Холмс наклонился и посмотрел на доску стола.

— Вот видите, сюда сегодня утром кто-то опирался руками.

— Откуда вы видите это? — спросил удивленный следователь.

— Здесь вы можете ясно видеть оттиски двух рук, если вы посмотрите на стол так, как я это делаю.

— Гм, — нехотя согласился молодой чиновник, — вы, пожалуй, правы, но кто мог бы здесь интересоваться изысканиями и кто станет искать в этом старом обветшалом домике что-нибудь ценное?

— Может быть, сам разбойник, который, наверно, узнал об аресте Буонотти.

— Ах, оставьте меня с вашим разбойником, — нетерпеливо возразил следователь, — он ведь помер! Впрочем, — прибавил он, открыв ящик стола, — вот и картина. Следовательно, Буонотти не водил меня за нос, а сказал мне правду! — торжествующе заявил он, вытягивая картину.

Она изображала пейзаж, совершенно прямую аллею тополей, а влево от нее теряющуюся в зелени тропинку, у которой стояла скамейка.

Взор великого сыщика долго покоился на картине, натянутой на серый картон.

Вдруг его глаза засверкали. Он взял картину из рук чиновника и подошел к окну, чтобы лучше разглядеть ее.

— Фантазия ли это или эта местность действительно существует? — спросил он через некоторое время.

— Эта аллея, эта тропинка, эта скамейка и этот столб на самом деле существуют, — ответил следователь. — Каждый уроженец Венеции знает эту местность, которая находится на Лидо. Если от пристани свернуть влево и идти минут пятнадцать, то покажется эта аллея тополей, от которой, как видите, под прямым углом сворачивает вон та тройника. А теперь посетим князя Тамара.

Хотя князь, все еще страдавший от последствий своей раны, провел плохую ночь, он все же принял обоих посетителей. Лежа на кушетке, он с любезной улыбкой протянул знакомому сыщику руку.

— Вы, вероятно, принесли мне известия о пойманном разбойнике, не так ли господа?

— Совершенно верно, ваше сиятельство, — заговорил следователь, — разбойник умер и даже еще составил завещание, в котором упомянул и вас.

Князь поднял все еще забинтованную голову, от которой видны были только глаза и рот с черными усами.

— Меня упомянул в своем завещании? — повторил он. — Это недурно! И что же этот мошенник отказал мне?

Молодой следователь передал раненому картину.

Долго князь смотрел на нее, а затем возвратил ее чиновнику.

— Этот болван, очевидно, позволил себе со мною глупую шутку, — сказал он наконец, — на что мне эта мазня?

— И я не понимаю этого, — ответил следователь, — по преступник желал оставить вам хорошую намять о себе, и потому отказал вам еще и уворованные у вас 5000 лир. Они лежат в Национальном Банке, где вы можете их получить.

Князь задумался, взор его остановился на знаменитом сыщике, который, казалось, углубился в рассмотрение нарисованной преступником картины.

— Что же вы скажете по поводу этой странной истории, мистер Холмс? — спросил он.

— Я думаю, вы спокойно можете принять наследство, тем более, что деньги ведь принадлежат вам.

— Я и решил сделать так, — сказал князь Тамара, — но картину в ваших руках я хотел бы предоставить вам в память о преступнике, которого вы обезвредили с такой отвагой. Быть может, она через много лет напомнит вам ваши приключения в Венеции и ваших венецианских друзей.

— Я очень благодарен вам, — ответил сыщик, бережно складывая картину, — я зачислю эту так называемую картину в свою коллекцию курьезов.

После того как Шерлок Холмс возвратился к себе домой, он в течение долгих часов молча пролежал на диване и только время от времени брал в руки нарисованную покойным Буонотти картину, подробно рассматривая ее.

Когда Гарри Тэксон как-то открыл дверь, чтобы посмотреть на своего уважаемого начальника, последний подозвал его к себе и передал ему картину.

— Рассмотри-ка внимательно эту картину и скажи мне, не найдешь ли ты на ней что-нибудь особенное.

Юноша тщательно рассмотрел всю картину.

— Картина очень плоха, — сказал он, — рисовавший ее совершенный неуч, который, вероятно, и первый раз взял в руки карандаш для рисования.

— Правильно, милейший Гарри, — улыбаясь, ответил Шерлок Холмс, — а дальше что?

— Под столбом я вижу неясно нарисованные три креста.

— И это правильно, и что же, по-твоему, это должно значить?

— Вероятно, это какое-нибудь предостережение, — задумчиво сказал молодой человек.

— Возможно, но для кого? Картина давно уже лежит в столе покойного преступника, и, наверно, сегодня утром какой-то незнакомец ее рассматривал. Так как предполагалось отнести ее в дом князя Тамара согласно последней воле покойного, то и прислуга князя увидела бы ее. Словом, эта картина скрывает какую-то тайну, которую мы постараемся раскрыть сегодня вечером.

На пристани Лидо, маленького острова, расположенного на расстоянии получаса от Венеции, близ материка, в этот вечер царило большое оживление. Публика стремилась к пароходу, чтобы еще до поднимавшейся на горизонте грозы поспеть в город.

Сыщик и его помощник молча шли своей дорогой.

— Стой, — воскликнул Шерлок Холмс, — вон там аллея тополей, мы на верном пути, а вон и скамейка, указанная на картинке преступника, а недалеко от нее должен находиться и столб.

Вдруг Шерлок Холмс остановился, как вкопанный, устремив взор на какую-то женщину, которая перед ними заворачивала в аллею тополей.

— Вон, в ров! — шепнул сыщик своему помощнику.

Спрятавшись, они услыхали приближающийся шелест дамских юбок. Какая-то женщина прошла мимо того места, где сыщики скрылись.

Сейчас же сыщик выскочил из рва и бегом направился к скамейке. Когда подошел Гарри, он увидел, как Шерлок Холмс, все время стоявший наклонившись, медленно приподнялся.

— Вы нашли что-нибудь, начальник? — крикнул ему юноша.

— Нашел, — ответил сыщик со странным смехом, — я нашел, что мы опоздали на десять минут. Под камнем, так определенно указанным преступником, находится большая яма, которая, вероятно, была закрыта травой. Несомненно, здесь находилась кладовая покойного Буонотти. Теперь она пуста! Но пойдем, поторопимся!

Большими прыжками они побежали обратно к пристани.

— Напрасно! — через несколько минут крикнул Шерлок Холмс. — Вон там, на расстоянии не более 500 метров отсюда, уходит пароход!

На другое утро великий сыщик спокойно сидел в своей комнате.

— Через час, Гарри, — равнодушно сказал он, — мы можем отправиться.

В назначенное время Шерлок Холмс стоял в одном из переулков, из которого он мог наблюдать как за дворцом Гримальди, так и за Каналом Гранде, где находился Гарри Тэксон со своей гондолой.

Сыщик предусмотрел возможность, что взятая им теперь под надзор графиня вздумает совершить прогулку сухим путем. Он не ошибся. Под вечер графиня вышла из дворца.

Резким свистом он призвал Гарри Тэксона, который сейчас же подошел со своей гондолой.

— Ты отправишься за ней по пятам, так как она тебя не знает, а я буду следить с более отдаленного расстояния. Не обращай на меня никакого внимания, даже если ты потеряешь меня из виду. Ты видишь вон там стройную женщину в сером платье с кружевным платком на голове? Проследи за ней и помни, что от твоих наблюдений зависит успех нашего дела!

Задача Гарри была облегчена тем, что графиня ни разу не обернулась. Чем дальше она удалялась от центра города, тем улицы становились пустыннее. Наконец она дошла до части города, пользовавшейся нехорошей славой. На одном из углов находился одинокий трактир, где простонародье за несколько чентезимов распивало густое красное вино, закусывая куском сыра.

Не задумываясь ни секунды, графиня зашла в этот трактир, причем, по-видимому, она приходила сюда уже не в первый раз.

Гарри сомневался, следует ли ему пойти за ней, а потому он повернул обратно.

— Ну что, мой милый, куда девалась прекрасная синьора? — спросил его Шерлок Холмс

— Она в том трактире, начальник, но я не знаю, как быть дальше. Окна и двери герметически закупорены

— И расслышать ты тоже ничего не успел? — спросил сыщик.

— Ни одного звука, — гласил ответ.

— Ничего, для нашего брата не существует непроницаемых стен и ставен, мы как-нибудь заглянем в этот таинственный дом, я это устрою.

Оба сыщика подкрались к дому и стали его обходить.

— Вон наверху что-то светится через щель ставни, — шепнул Шерлок Холмс своему помощнику, — если ты станешь мне на плечи, то ты увидишь, что делается внутри.

Великий сыщик нагнулся, и юноша одним прыжком вскочил ему на плечи.

Не успел он заглянуть через щель, как издал громкий крик испуга. Он соскочил на землю и уже хотел броситься к двери, как Шерлок Холмс схватил его за руку.

— Что с тобой? Что ты увидел? Сначала опомнись, ты вне себя!

— Графиня! — вырвалось у юноши. — Лежит вся в крови, она убита!

— Не может быть! — воскликнул Шерлок Холмс. — Как это могло бы случиться в столь короткое время?

В следующий момент они уже стояли на пороге комнаты, тускло освещаемой висячей керосиновой лампой.

Гарри Тэксон оказался прав: графиня лежала, вытянувшись, на полу, в луже крови. Она прижимала руку к груди, из которой все еще сочилась кровь.

Шерлок Холмс нагнулся и пощупал ее пульс.

— Она еще жива! — радостно воскликнул он и умелой рукой открыл ей платье, чтобы осмотреть рану.

— Колотая рана! — проговорил он. — Оружие, может быть, отскочило от ребра, и повреждения не слишком опасны.

Он быстро перевязал рану перевязочными средствами, которые он постоянно имел при себе, и графиня через некоторое время открыла глаза. В ужасе она взглянула на сыщика.

— Мистер Шерлок Холмс, — шептала она, — вы здесь?

— Успокойтесь, графиня. Я пришел как раз вовремя, чтобы спасти вас от смерти. Надеюсь, что кинжал проник не слишком глубоко. Напавший на вас негодяй не уйдет от кары! Знаете ли вы его? Кто он?

Девушка медленно покачали головой.

— Ты, Гарри, повезешь графиню домой, — обратился теперь Шерлок Холмс к Гарри, — канал отсюда недалеко, ты как-нибудь доведешь графиню до гондолы. А у меня тут есть еще дело. Не беспокойся, если я вернусь домой поздно. А теперь в дорогу, мой друг!

Оба англичанина под руки повели графиню к каналу. Свежий воздух, видимо, подействовал на нее благотворно, она с каждым шагом двигалась увереннее. Наконец гондола отчалила и скоро исчезла за ближайшим поворотом.

Шерлок Холмс вернулся в трактир.

Вечер выдался светлый, небо было безоблачно, сумерки еще не сгущались. Благодаря этому Шерлок Холмс имел возможность подробно осмотреть местность.

В запущенном садике он увидел следы ног и размякшем после вчерашней грозы грунте.

— Нога узкая и изящная, — установил сыщик, — Гарри видел, что графиня вошла в трактир с передней двери, а потому этот след не от ее ноги. Впрочем, это уже по длине не дамская нога. Постараюсь сохранить этот след.

Он вернулся в трактир, сбил со стены некоторое количество извести, растер ее руками в порошок и посыпал последним сырой след. Потом он вернулся в сад и стал искать по земле другие следы.

— Преступник прокрался в сад через задние двери, вот тут у окна он стоял и смотрел в окно трактира, следовательно, он выжидал графиню.

Вслед за этим он натолкнулся у садовой калитки на более глубокий след ноги рядом с крупным камнем. Сыщик тщательно рассмотрел этот след.

— У края этого камня имеется черная полоса, очевидно, от лака. Преступник был в лаковых башмаках, и на его обуви должен находиться изъян от трения о камень.

Следы шли к кусту, позади которого земля была сильно затоптана.

— Здесь преступник выжидал, пока графиня войдет в трактир. А это что такое?

Шерлок Холмс наклонился и поднял с земли папиросу с золотым мундштуком.

— Следовательно, преступник из хорошего общества, — бормотал он, — он несомненно и есть венецианский разбойник.

Тем временем сумерки сгустились, и Шерлок Холмс уже не мог ничего различать на земле. Он взял из сада известковый слепок, ясно обрисовывавший след ноги.

Он медленным шагом пошел по направлению к городу. Проходя мимо какой-то цирюльни, он увидел, как из нее выходил человек, привлекший его внимание.

Это был бродяга, костюм на нем, по-видимому, был когда-то ему кем-то подарен: брюки были широки, а пиджак — узок. Странную противоположность этому костюму составляла обувь — лаковые башмаки. У бродяги было гладко выбритое лицо, по-видимому, он только что брился.

Одним прыжком Шерлок Холмс очутился возле него. Прежде чем тот сообразил, что от него хотят, сыщик нагнулся и рассмотрел его изящную обувь. У него вырвался крик удовольствия — вдоль подошвы шел глубокий, свежий изъян через кожу правого башмака.

На углу стоял жандарм. Шерлок Холмс знаком призвал его.

— Послушайте, полчаса тому назад на жизнь графини Гримальди совершено покушение. Преступник — вот этот человек, отведите его в участок, а я сообщу полицейскому комиссару все необходимое.

— Он с ума сошел! — возмущенным тоном воскликнул бродяга. — Я не знаю никакой графини Гримальди, да и где же оружие, которым произведено покушение?

Жандарм в нерешимости посмотрел на Шерлока Холмса и медлил с арестом бродяги.

— Видите ли, — сказал он, наконец, подумав, — где же доказательства вашего обвинения?

— У меня в кармане, — возразил сыщик, — вы слышали и поимке каторжника Буонотти?

— Конечно, синьор, ведь он успел умереть, не так ли?

— Совершенно верно, вы слышали подробности о его аресте? Может быть, знаете, кто поймал этого опасного вора?

— Говорят, какой-то известный английский сыщик, имя его я, к сожалению, забыл.

— То был Шерлок Холмс, а Шерлок Холмс — это я. Полагаю, вы не будете далее сомневаться в том, что я говорю?

— Конечно, нет, — ответил жандарм, почтительно отдавая честь. — А теперь вперед, — обратился он к бродяге, — в участке все выяснится!

В участке Шерлок Холмс рассказал дежурному комиссару о всем происшествии с глазу на глаз.

Затем они оба отправились в арестную камеру, где арестованный дожидался их, по-видимому, будучи в довольно веселом настроении.

— Вы давно уже в Венеции? — спросил Шерлок Холмс.

— Нет, недавно, синьор. Я пришел пешком из Вероны и нахожусь здесь только несколько дней.

Шерлок Холмс подошел близко к арестованному и вдруг снял с его ноги башмак, а затем и чулок.

— Вот посмотрите, господин комиссар, — обратился он к чиновнику, — этот человек, который носит лаковые башмаки и шелковые чулки, говорит, что он пришел из Вероны пешком. Посмотрите на его чистые ноги, какие они у него холеные и как нежна их кожа.

Бродяга громко рассмеялся,

— Это действительно у меня должно бросаться в глаза, по дело в том, что я именно сегодня мыл йоги.

Шерлок Холмс вынул из кармана гипсовый слепок следа ноги, снятый им вблизи трактира. Он примерил его к башмаку бродяги.

— Будьте добры удостовериться, господин комиссар, — снова сказал он чиновнику, — что слепок в точности сходится с башмаком. Обратите внимание на то, что изъян так сильно задел кожу башмака, что лак в этом месте совершенно стерт? А я в саду у трактира покажу вам камень, на котором остался лак.

Бродяга с нескрываемым удивлением посмотрел на башмак.

— Боже мой! — воскликнул он. — Вот так в лужу посадил меня этот барин!

— Какой барин? — торопливо спросил комиссар.

— Да тот, который подарил мне башмаки. Я искал дешевого ночлега и вдруг встретил хорошо одетого господина, который осмотрел меня с ног до головы и обратил внимание на мою плохую обувь. Я к нему: может быть, говорю, вы подарите мне другую пару, а то на этих я далеко не уйду! Ну что много толковать, он снял свои хорошие башмаки и дал их мне! Он заставил меня тут же снять мои порванные башмаки и дать их ему, он их надел и пошел своей дорогой! Теперь, когда я знаю, как опасны были для него эти башмаки, я все понимаю — он просто так или иначе хотел отделаться от них.

Сыщик должен был признаться, что имел дело с чрезвычайно хитрым мошенником.

— А шелковые чулки он вам тоже подарил? — спросил он.

— Синьор, — сказал арестант взволнованным голосом, — я вам скажу все, что знаю о башмаках и их прежнем владельце. Что касается чулок, то — Боже мой — предположите, что я их где-нибудь нашел. Во время моих странствий я проходил мимо многих прачечных, где выбрасывается ветхое белье, ну, вот я и увидел где-нибудь эти чулки, — словом, точные сведения я затрудняюсь вам дать о них.

Быстрым движением Шерлок Холмс полез в боковой карман интересного бродяги.

— Откуда у вас эти папиросы? — спросил он, вынимая несколько штук с золочеными мундштуками.

— Я их получил, конечно, в подарок, от того же самого господина, который обменивался со мной башмаками.

— Рассказ нашего незнакомца не лишен вероятности, — сказал комиссар, — весьма возможно, что человек, покушавшийся на жизнь графини, хотел избавиться от вещей, могущих навлечь на него подозрение. Но, впрочем, это меня не касается, это уже дело следователя. Лучше всего, мистер Холмс, если вы с ним теперь и снесетесь.

— Чем могу служить? — спросил хозяин цирюльни господина высокого роста, который только что вошел в цирюльню.

— Бриться, — коротко ответил тот, — надеюсь, вы побреете меня не хуже, чем вчера вечером того бродягу, которому вы сбрили усы и бороду. У него, впрочем, кажется, были только красивые усы, — равнодушным тоном прибавил он.

Он заметил, как при этих словах цирюльник слегка содрогнулся и отвернулся от своего клиента, очевидно, чтобы скрыть свое волнение.

— Ошибаетесь, синьор, — спокойно сказал он в следующий же момент, — у него не было усов.

— Но густые, черные волосы, — продолжал допытываться Шерлок Холмс.

— Тоже нет. Вы как будто питаете особую симпатию к этому бедняку.

— Другие, очевидно, разделяют эту симпатию, так как стараются защищать его.

Цирюльник немного замешкался при намыливании и как будто обиделся.

Шерлок Холмс испытывал неприятное чувство: он сознавал, что находится весь во власти цирюльника, а что, если последний сообщник преступника?

Но он овладел собою.

Все же он вздохнул облегченно, когда вышел из цирюльни.

— Мое предчувствие меня не обмануло, — бормотал он, уходя, — я имею дело с целой шайкой, и покойный Буонотти был только одним из ее членов, но не ее главой.

— Хорошо, что вы пришли, — с этими словами встретил сыщика следователь, — должен признаться, что не могу разобраться в том человеке, которого вы арестовали. Я готов поверить, что вы ошиблись. Он действительно невинен, и мне придется выпустить его.

— Ради Бога, не делайте этого, господин следователь, — в ужасе воскликнул Шерлок Холмс, — я более чем уверен, что мы имеем дело именно с венецианским разбойником.

— Дайте мне доказательства, и я вам поверю, пока же ваши указания основаны только на предположениях.

— За мною дело не станет, — ответил Шерлок Холмс, — но расскажите мне, как ведет себя арестант?

— О, он очень весел, целый день поет, так что сторожа не нарадуются!

— Какие же он ноет песни? — спросил Шерлок Холмс.

— Да он, кажется, одну только и знает, но крайней мере, поет он только ее одну. Вам она, вероятно, тоже известна. Это прощание с Неаполем: addio, mia bella Napoli!

— Мне пришла идея, — после некоторого раздумья сказал Шерлок Холме, — необходимо последить за этим странным человеком в его камере. Не можете ли вы устроить так, чтобы мне отвели камеру, расположенную над камерой бродяги?

— Могу, но только вы соскучитесь, так как вам придется целый день просидеть на вашем наблюдательном посту

— Не беспокойтесь, я уже дежурил на более неприятных местах. Самое главное то, чтобы бродяга не подозревал о том, что за ним наблюдают. Затем мне нужно время, чтобы сделать отверстия в полу, через которые я буду смотреть в его камеру.

— Это можно устроить между десятью и одиннадцатью часами утра, в это время арестанты выходят на прогулку.

— Отлично, — воскликнул Шерлок Холмс, — дайте инспектору необходимое распоряжение, чтобы он впустил меня в нужное мне помещение.

На другое утро сыщик находился в камере, расположенной непосредственно над камерой бродяги.

Сыщик недвижно лежал, растянутый на полу, он не мог производить никакого шума, чтобы мнимый бродяга не заметил, что верхняя камера занята.

Сыщик имел возможность следить за каждым его движением. Арестант беспокойно ходил взад и вперед по своей камере, он казался далеко не таким веселым, каким считали его следователь и стражники. Шерлок Холмс явственно слышал, как он вздыхал и произносил какие-то непонятные слова.

— Нет сомнения, — подумал сыщик, — что нынешнее его положение сильно беспокоит его, возможно, что его близкие понятия не имеют, где он сейчас находится, а он не находит случая уведомить их об этом.

Внизу защелкал замок у двери камеры арестанта: вошел надзиратель.

— Вы желали, — сказал он, — получить из библиотеки книгу духовного содержания, вот она, да послужит она вам к исправлению! — Он передал арестанту маленький томик и удалился.

Как только замолкли его шаги, бродяга вскочил со своего твердого сидения и поспешил к окну, которое было расположено довольно высоко и не давало возможности выглянуть.

Он раскрывал страницу за страницей, поднимал их против света и наконец облегченно вздохнул. Видимо, он нашел то, что искал.

Он уже собирался сделать знак ногтем на открытой им странице, как вдруг из одного из сделанных Шерлоком Холмсом отверстий прямо на книгу упал кусок извести.

Арестант на секунду точно окаменел, а потом он начал усиленно стучать в дверь камеры.

Сейчас же появился надзиратель, которым незадолго перед этим принес книгу.

— Что у вас опять? — спросил он раздраженным тоном.

— Я хотел только обратить наше внимание, — настойчивым тоном сказал бродяга, — что эта книга служила тайным целям. Взгляните на подчеркнутые буквы — из них составляется, наверно, переписка между одним из арестантов и его сообщниками. Не передадите ли вы книгу господину следователю? Если эти подчеркивания откроются после, то, чего доброго, еще на меня, бедняка, падет несправедливое подозрение.

Шерлок Холмс осторожно вышел из своей камеры и через несколько минут пришел к следователю, который держал духовную книгу в руке.

— Удивительный человек, наш арестант, — сказал он сыщику, — он обращает наше внимание на переписку преступников, которая может, пожалуй, дать существенные разъяснения.

Шерлок Холмс громко расхохотался.

— И я так думаю, — ответил он, — и вот почему эта добросовестность очень подозрительна, — и он рассказал следователю то, что видел из своей камеры.

— А теперь посмотрим, что именно ему сообщили таким необычайным способом. Ага, — воскликнул он, держа книгу так, что свет падал прямо на открытые страницы, — вот тут несколько слов подчеркнуто ногтем. ‘Еще… все… спокойно… тревожиться не следует… надеюсь… скорое освобождение’. Он хочет нас уверить, что он только невинный бродяга, отсюда эта кажущаяся откровенность.

На другой день Шерлок Холмс опять был на своем наблюдательном посту. Бродяга, по-видимому, ничего не замечал, он хотя и поглядывал частенько вверх, к потолку, как бы желая удостовериться, что все в порядке, но в его поведении ничего особенного не было заметно.

Приближался час прогулки арестантов.

Бродягу выпустили в коридор. Он остановился недалеко от своей камеры. Сыщик ясно видел, как он смотрел на окно коридора, верхние половинки которого были широко раскрыты. Он, казалось, чего-то ожидал, и вот — снаружи, из-за стен тюрьмы, раздался барабанный бой. Арестант стоял как вкопанный и прислушивался. Теперь барабанный бой перешел в определенный такт и стал таким образом повторяться в течение нескольких минут.

По лицу бродяги пробежала довольная улыбка, и в тот момент, когда барабан замолк, он начал свою излюбленную песню: addio, mia bella Napoli, addio!

Не оставалось никакого сомнения, что арестованный таким путем сносился со своими сообщниками, находившимися на свободе.

Арестанты еще прогуливались на дворе под надзором надзирателей. Шерлок Холмс незамеченным ушел со своего поста и вышел за пределы тюрьмы, но от барабанщика не было и следа

После полудня Шерлок Холмс обратился к следователю со следующими словами:

— Должен вам предложить несколько своеобразный способ, господин следователь, чтобы установить, кто, собственно, такой наш бродяга. Вы должны предоставить ему возможность бежать!

Следователь с удивлением вскочил со стула и уставился на сыщика.

— Если ему представится случай улизнуть, то он, конечно, им воспользуется, как вы полагаете?

— В этом я убежден. А дальше что?

— Через полчаса вы пошлите за бродягой, чтобы опять допросить его. Во время допроса вас спешно вызывают к председателю суда. Вы поручаете надзирателю поскорее достать из архива какие-нибудь бумаги. Никому не бросится в глаза, что во время этой спешки дверь в коридор останется незапертой. При том присутствии духа, коим отличается наш интересный арестант, он воспользуется удобным случаем захватить ваше пальто и шляпу и убежит.

— Хорошо, — ответил следователь, — а кто же будет следить за беглецом?

— Я, конечно, и мой молодой друг Гарри Тэксон, — ответил Шерлок Холмс.

Приблизительно через полчаса после этого разговора по направлению от здания тюрьмы к набережной канала шел изящно одетый господин. Было странно, что он поднял воротник пальто, точно ему было холодно, тогда как при жарком полуденном солнце этого нельзя было предположить. Быть может, у этого господина не было воротника или только грязный…

Время от времени он озабоченно оглядывался, все более ускоряя шаги. Он обратил внимание на гондолу, видимо, поджидавшую пассажира. Кроме нее нигде не было видно гондол, так как дело происходило в довольно отдаленной от центра города местности.

— Вы свободны, гондольер? — спросил господин старика, сидевшего на корме и закинувшего ноги за борт.

— Свободен, синьор, — ответил старик, не глядя на спрашивающего.

— Тогда отвезите меня возможно скорее на другой берег. Сколько возьмете за это?

— Одну лиру, синьор, — равнодушно возразил гондольер, тяжело приподнимаясь.

Незнакомец порылся во всех карманах своего пальто, но денег не нашел.

— Черт возьми, — воскликнул он, — у меня при себе денег нет, но вы ничего не потеряете. Знаете ли вы цирюльника Спозетти?

Старик спокойно кивнул головой и взялся за весло после того, как толкнул в бок своего сына, который, по-видимому, спал под скамейкой в гондоле.

— Кто же его не знает, синьор, — ответил он, — я живу недалеко от его цирюльни.

— Вот к нему вы пойдите, и скажите ему, что господин с тремя крестами свободен и что вы его отвезли на остров Сан-Джорджио, и чтобы он дал вам две лиры. Будьте уверены, он вам даст их.

— Ладно, синьор, верю вам, вы не похожи на мошенника, который собирается надуть честного работника. Усаживайтесь. Спозетти, конечно, уплатит за вас.

Едва незнакомец вошел в гондолу, он растянулся во всю длину на дне судна. Старый гондольер хотя и удивился, но ничего не сказал, он сел на скамейку, а мальчишка лениво и зевая полез на корму и привел гондолу в движение.

Через некоторое время гондола причалила к берегу острова Сан-Джорджио.

Незнакомец легко выпрыгнул из гондолы. Он был очень бледен и, когда перешел на твердую почву, вздохнул облегченно, точно с него свалилась громадная тяжесть. Не сказав ни слова, он торопливо удалился.

— А теперь вперед, Гарри, — сказал Шерлок Холмс, сбросивший бороду и парик, — теперь мы с тобой опять сыщики. Держись на расстоянии около двадцати шагов от меня.

Шерлок Холмс еще успел увидеть, как незнакомец перелез через стену, окружавшую усадьбу князя Тамара. Затем сыщик поспешил к калитке и позвонил.

Прошло довольно много времени, пока явился лакеи и спросил, что ему нужно.

— Вы, надеюсь, узнаете меня, я сыщик Шерлок Холмс, который ищет венецианского разбойника. Открывайте скорее, минуту перед этим преступник прыгнул здесь через стену и должен еще находиться здесь, в саду! Отворяйте скорее, мне некогда объясняться!

Калитка отворилась, и сыщик вбежал в сад, оглянувшись, он увидел, что Гарри Тэксон идет вслед за ним.

— Ты подожди здесь за оградой и смотри за тем, чтобы никто не вышел из усадьбы.

Он быстро обыскал сад, но не нашел и следа беглеца.

— Он, наверно, скрылся в вилле, — крикнул он лакею, — откройте все комнаты.

— Но князь… мистер Холмс… Вы знаете, он все еще не оправился от удара, нанесенного ему разбойником, да кроме того, к нему пришел посетитель, дожидающийся его уже целый час.

— Это мне совершенно безразлично, — воскликнул сыщик.

Он захлопнул входную дверь, запер ее изнутри, а потом поспешил к известной ему комнате князя. Он постучал, послышалось ‘войдите’, и Шерлок Холмс вошел.

Комната была залита светом вечерней зари, вливавшимся через высокие окна, князь Тамара, как и при первом посещении сыщика, лежал на диване, с перевязками на голове.

— Прошу простить, ваше сиятельство. В вашем доме скрылся венецианский разбойник — я не уйду раньше, чем найду его.

— Тогда ищите его, друг мой, — слабым голосом ответил князь, — но уж не волнуйте меня, я сегодня чувствую себя очень плохо.

Шерлок Холмс уже собирался выйти из комнаты, как через боковую дверь вошла женщина. Ее лицо было бледно, как смерть, и резко выделялось на фоне темного платья.

— Тереза! — крикнул князь Тамара в смертельном ужасе.

— Да, это я! — ответила графиня, быстро подходя к князю. — Ты, конечно, не ожидал меня. Ты думал, что навеки закрыл мне уста ударом кинжала! Но судьба распорядилась иначе — ты не уйдешь от нее.

— Мистер Холмс, вы напали на верный след венецианского разбойника. Вот он лежит, якобы больной! Князь Тамара и есть давно преследуемый разбойник!

Как тигрица, она подскочила к князю и одним движением руки сорвала с него перевязки и фальшивые усы.

— Вот этот бродяга, который напал на меня в уединенном трактире, когда я принесла ему наследие каторжника и заявила ему, что я, которую он подло обманывал и сделал орудием своих преступных замыслов, считаю его венецианским разбойником!

Князь хотел вскочить, но удар кулака Шерлока Холмса сразил его, в следующую же минуту он был связан, так что не мог уже двигаться.

— Дайте мне рассказать все, — продолжала графиня. — Я безумно влюбилась в этого человека, который, конечно, не князь Тамара. Я отдала ему все в надежде, что он женится на мне. Я и не подозревала, что он пользовался моим знакомством со здешними семьями и их обстоятельствами, чтобы совершать взломы или поручать таковые своим сообщникам.

— Вы, мистер Холмс, принесли мнимому князю картину, нарисованную каторжником Буонотти, Тамара сейчас же понял ее значение, он уговорил меня поискать в указанном месте и, если бы я нашла там, как он полагал, какие-либо драгоценности, принести их в тот уединенный трактир. Очевидно, со времени ареста его сообщника Буонотти он боялся надзора за собой.

Графиня тяжело вздохнула и схватилась за сердце, как бы ощущая там сильную боль.

— Под камнем я нашла драгоценные камни громадной ценности и при них записку: ‘Моему дорогому начальнику на случай, если бы со мной произошло несчастье’.

У меня спала пелена с глаз. Мое подозрение оказалось основательным — князь Тамара и венецианский разбойник оказались одним и тем же лицом. В том трактире, куда он явился в маске бродяги, я сообщила ему о моем открытии. Не задумываясь, он приколол меня. Сегодня я пришла сюда за свои ми письмами и вдруг увидела, как мнимый князь бежит через сад к дому, причем мне бросилось в глаза, что он был без усов.

В изнеможении графиня прервала свой разговор.

— Боже! — вдруг крикнула она, хватаясь за сердце, — мне дурно! Отец!

Она опустилась в кресло, тяжело дыша:

— Да простит он меня — скажите ему…

Все остальное замерло в хрипении, становившемся все тише и тише. Ее поразил разрыв сердца.

Шерлок Холмс закрыл ей глаза.

Великому сыщику удалось изловить всю шайку князя Тамара, цирюльник, конечно, тоже принадлежал к числу его сообщников, и у него было найдено все наследие каторжника Буонотти.

Несмотря на этот успех, Шерлок Холмс в скором времени покинул Венецию и возвратился в Лондон, к месту своей постоянной деятельности.

Создание файла (nbl), февраль 2011 г.

Завещание каторжника

Читайте также: