<,ЗАПИСКА О ПОЛОЖЕНИИ 13 НОЯБРЯ 1827 г.>,
<,ЗАПИСКА О ПОЛОЖЕНИИ 13 НОЯБРЯ 1827 г.>,
КОММЕНТАРИЙ
КОММЕНТАРИЙ
Записка о положении 13 ноября 1827 Г, Островский Александр Николаевич, Год: 1871
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Островский А. Н. Полное собрание сочинений. В 12-ти т. Т. 10.
М., ‘Искусство’, 1978.
Положение о вознаграждении сочинителям и переводчикам драматических пьес и опер, когда они будут приняты для представления на императорских театрах, вошло в действие с 13 ноября 1827 года. С того времени изменилось многое: понятие о праве литераторов и художников на их произведения более уяснилось в обществе, наше законодательство, приняв для авторского права принцип собственности, дало этому принципу широкое применение и в этом отношении пошло даже впереди других государств Европы, сообразно с вздорожанием жизненных потребностей возросла плата вообще за всякий труд, а гонорар за художественные произведения более чем удесятерился. Кроме того, самые термины и выражения в Положении 27 года по прошествии 54 лет утратили ту ясность и определенность, которые для избежания двусмысленного толкования требуются от всякого законоположения. Наконец высочайшее повеление 13 ноября 1871 г. указывает прямо, что Положение 27 года нуждается в изменениях и дополнениях сообразно современным потребностям.
В настоящей записке я имею честь предложить на обсуждение Комиссии обозрение параграфов Положения 27 года в отношении сообразности их с современными потребностями.
Параграф 1. Слова ‘в собственность’ употреблены неточно. Дирекция императорских театров пьес в собственность никогда не приобретала, право собственности литературной и драматической всегда оставалось за авторами пьес, отдаваемых ‘для представления’ в императорские театры: авторы сами печатали эти пьесы и разрешали их представление на провинциальных и любительских сценах. В самом оглавлении Положения сказано, что пьесы принимаются ‘для представления’, а не в собственность.
П. 2, 3, 4, 5 и 6. В этих параграфах отдается преимущество пьесам, написанным стихами. В настоящее время для такого предпочтения уже нет никаких оснований. Для дирекции важно, чтоб пьеса была интересна и привлекала публику, а стихами или прозой достигается успех пьесы и полные сборы, это, по моему мнению, разницы не составляет. Десятки стихотворных драм не доставили дирекции таких сборов, какие доставил один ‘Ревизор’, написанный прозой.
П. 7. Что авторы пользуются своим правом во всю жизнь, это справедливо, но несправедливо то, что, на основании этого параграфа, смертию автора прекращается его литературная собственность, и не только вообще несправедливо, но еще и противоречит нашему законодательству, которым срок пользования литературной собственностью продолжен на 50 лет после смерти автора. Такое применение 7-го параграфа, вызывая только очень понятное неудовольствие значительным нарушением принципа собственности, для дирекции даже и большой выгоды не приносит. Сценические произведения почти не переживают их авторов, даже самых талантливых: от обширного репертуара Кукольника, Полевого, Ободовского, Загоскина, князя Шаховского, Ленского, Кони и недавно умерших Каратыгина и Григорьева не осталось на сцене почти ни одной пьесы. Остается платить только за те очень немногие произведения, которые, пережив авторов, составляют постоянное украшение сцены и дают постоянный, верный доход, но такие произведения и имена их авторов составляют национальную гордость, и наследников таких авторов лишать наследства не следует. В этом отношении намерения нашего правительства выразились ясно: срок наследственного пользования литературной собственностью был увеличен 25-ю годами именно по поводу наследников Пушкина. Публичное представление есть такое же распространение произведения, как и продажа экземпляров, если литературная собственность признана наследственною, то уже само собой наследственно и право представления, и не признавать этого права за авторами значит отнимать у них то, что уж им дано законом, и конфисковать у детей трудовые заработки их отцов. На основании этого параграфа конфискация приобретенной трудом собственности может начаться и ранее смерти автора, и именно тогда, когда труженик более всего нуждается в материальной помощи. Нет никакого расчета платить бедному больному, умирающему труженику единовременного вознаграждения за его последнее произведение, если через два-три месяца его можно будет взять у детей даром. В государствах Западной Европы, где литература более развита, и преимущественно во Франции, драматическая собственность наследственна и срок пользования ею, начиная с того времени, когда была подана известная петиция Бомарше, все возрастает.
П. 8 и 9. Определяемое этими параграфами вознаграждение уже давно не соответствует потребностям времени. Во Франции автор за пьесу, составляющую спектакль, напр<,имер>,, за 5—4-актную комедию в прозе, получает от 10 до 12 и до 15% с полного сбора, в Италии тоже, у нас же автор за такую же пьесу получает 1/15 часть из 2/3 сбора, т. е. только 4 4/9%.
В этих параграфах не выяснено, какие переводы принимать на поспектакльную плату и какие за единовременное вознаграждение. Эта неясность повела ко многим злоупотреблениям и загромоздила репертуар множеством ненужных произведений. Дирекция платила и платит постоянную поспектакльную плату за пьесы, которые и в Париже жили не более одного сезона и которые всякий переводчик согласился бы перевесть за 150—200 р. единовременного вознаграждения. Любопытно знать, сколько тысяч выдано за переводы ‘Орфея в аду’ и ‘Прекрасной Елены’, но уж наверное можно сказать, что переводчику заплачено вдвое более, чем Грибоедову и Гоголю обоим вместе за их ‘Горе от ума’ и ‘Ревизора’.
П. 11. Этот параграф дает возможность по произволу уменьшать и без того малую авторскую плату. Положим, что оригинальная небольшая пьеса идет с одним или двумя водевилями,— автор получает свою часть из 2/3 сбора, а если при той же пьесе идет балет, например ‘Мельники’, который короче всякого водевиля, автор получит свою часть только из половины. Чем виноват автор, что его пьесу дают с балетом? Какая причина такого уменьшения платы?
П. 12. К сожалению, этот единственный параграф, ограждающий авторов от произвола репертуарного начальства, никогда не исполнялся, как будто его и не было. Нарушением этого параграфа отнято у меня более половины моего трудового заработка, моего законного дохода, гарантированного мне высочайше утвержденным Положением.
П. 13. Maximum надо возвысить или совсем отменить и предоставить дирекции входить в свободные соглашения. Иначе могут возникнуть неприятные для дирекции толки и газетные заметки, как это было по поводу приобретения дирекцией оперы Даргомыжского ‘Каменный гость’ и комедии Гоголя ‘Ревизор’.
П. 14 и 15. Что значат эти параграфы, особенно 14? Писатель, написавший столько пьес, имеет право безденежного входа в театр или нет? По смыслу этого параграфа выходит, что автор, столько трудившийся, имеет право безденежного входа в театр в том только случае, если его пустят. Такое право имеет всякий. Положение требует, чтобы для приобретения этого права было автором написано две пьесы первого разряда и четыре второго. Я написал 7 первого и 22 второго и все-таки безденежного входа в театр даже и на свои пьесы не имею. Плафон Мариинского театра украшен портретами русских драматических писателей, я удостоился чести быть в числе их, теперь, из всех написанных на плафоне, в живых остался один только я, на плафоне мне есть место, а в театре не нашлось, по крайней мере мне было отказано, когда я просил давать мне изредка хоть какое-нибудь место.
П. 17. За переводные оперетты переводчики получают поспектакльную плату, а за оригинальные поэмы для опер авторы ничего не получают. Теперь композиторы иногда не требуют особого либретто, а пишут прямо на пьесы, за что же автор оригинальной пьесы должен лишиться вознаграждения, если на нее написана музыка? Возьму для примера ‘Снегурочку’. По Положению 27 года я за нее ничего не получу, потому что музыку на нее написал Римский-Корсаков, если б музыку написал Направник, я бы за нее получил плату по 3-му классу, если б она пошла без музыки, плата была бы по 1-му классу.
П. 18. Этот параграф требует пояснения и дополнения.
П. 19. Этот параграф уж отменен практикой, но все-таки принес много убытков авторам, у меня пропал даром труд над пьесой, имевшей наибольший успех — ‘Не в свои сани не садись’, а у Сухово-Кобылина даром пошел ‘Кречинский’.
При жизни автора не печаталось.
Впервые опубликовано в издании: А. Н. Островский, Полное собрание сочинений в 16-ти томах, т. 12, стр. 81—84.
Рукописные источники:
беловой автограф (БА), датированный 1881 г. (ЦГАЛИ),
черновой автограф (ЧА), написанный в 1871 г. и сокращенный в 1881 г. (ПД).
Печатается по БА. В ‘Записке’ использованы отдельные положения из ‘Докладной записки об авторских правах драматических писателей’ (см. наст. том, стр. 83). Заглавие взято из ЧА.
Активные действия Общества русских драматических писателей по охране авторских прав серьезно обеспокоили Дирекцию императорских театров, опасавшуюся, что и ей придется платить авторам за право постановки их пьес. Обратившись к министру Двора Адлербергу, Дирекция настаивала на введении ‘Положения 1827 года’ в Свод законов. До сих пор это ‘Положение’ носило характер инструкции для императорских театров и не имело юридической силы. II отделению было поручено осуществить предложение Дирекции императорских театров, и в нем была образована Комиссия для разработки вопроса о литературной и художественной собственности под председательством князя M. H. Шаховского. По совету Бурдина Шаховской обратился к Островскому с просьбой написать ‘Записку’, которую Комиссия могла бы ‘принять к руководству’ (Бурдин, стр. 131). Островский ответил на это предложение согласием (там же, стр. 132). Уже 3 мая 1871 г. он сообщил Бурдину, что работу ‘кончил сегодня (в понедельник)’ и что ‘Записка будет ясная и убедительная, хотя и немногословная’ (там же стр. 135), а 5 мая, извещая об отправке ее, писал: ‘Дополнения к записке: ‘Возражения, существующие в нашей печати против драматической собственности и опровержение их’,— я дня через три пришлю из деревни. Критические замечания на ‘Положение 27 года’ высланы будут тоже на днях’ (там же, стр. 136). Все материалы Шаховским были получены, о чем Бурдин сообщал: ‘От твоих записок (он) в восторге и глубоко благодарит за них, потому что они очень облегчили труды их’ (там же, стр. 137). Однако ‘устаревшее’ ‘Положение’ оставалось в силе еще более десяти лет, до марта 1882 г., когда была создана новая комиссия, в состав которой вошел и Островский и для которой он вновь переработал ‘Записку’ 1871 г., сократив ее и дополнив новыми данными.
…известная петиция Бомарше…— см. прим. к стр. 75.