Вильки Коллинзъ.
Вильки Коллинзъ.
Замужняя или нтъ
Замужняя или нтъ
Соч. Вильки Коллинза.
(переводъ съ англійскаго).
СЦЕНА ПЕРВАЯ.
На мор.
СЦЕНА ПЕРВАЯ.
На мор.
СЦЕНА ВТОРАЯ.
Кладовая.
СЦЕНА ВТОРАЯ.
Кладовая.
Замужняя или нет, Коллинз Уилки, Год: 1871
Время на прочтение: 16 минут(ы)
Основатель беллетристической школы такъ-называемыхъ сенсаціонистовъ, наплывъ которыхъ сильно даетъ себя чувствовать на континент Европы въ послдніе годы, Коллинзъ въ отечеств своемъ нердко подвергался суровымъ критикамъ. Но едва-ли кто станетъ отрицать громадный талантъ этого романиста, въ такой степени владющаго умньемъ обнажать язвы современнаго общества и разъяснять психическія загадки человческой природы. Никто, по крайней мр, до сихъ поръ не оспаривалъ ловкости его въ группировк безчисленныхъ извивовъ главнаго хода дйствія, въ хитросплетеніяхъ нитей тайной интриги и недосягаемаго мастерства, съ которымъ онъ постепенно доводитъ читателя до высшей степени тревожнаго интереса къ событіямъ въ его романахъ. Разговоры и монологи, а равно и описанія душевныхъ движеній человка — въ произведеніяхъ Коллинза являются фотографически-врными снимками дйствительности и притомъ поражаютъ оригинальностью.
Вильки Коллинзъ родился въ чрезвычайно даровитомъ семейств. Отецъ его, Вильямъ Коллинзъ, былъ многостороннимъ художникомъ, преимущественно же славился какъ живописецъ. Братъ его, Чарльзъ Астонъ,— поэтъ. Мать Вильки была сестрою миссъ Карпактеръ, знаменитой портретистки. Самъ Вильки, родившійся въ 1824 г. въ Лондон, получилъ образованіе въ частной школ, — а первымъ литературнымъ трудомъ его явилась (1858 г.) біографія его отца. Затмъ онъ предался беллетристик, и въ 1850 году, написалъ ‘Антонію или паденіе Рима’, романъ изъ классической жизни V вка по P. X., обличавшій уже высокій талантъ автора. Затмъ послдовали: ‘Базиль’, ‘After dark’ (за мракомъ), ‘The dead secret’ (мертвая тайна), ‘Царица сердецъ’ и описаніе поздки въ Корнвэльсъ. Ставъ членомъ литературнаго и артистическаго кружка, онъ съ большимъ успхомъ участвовалъ въ сценическихъ представленіяхъ, даваемыхъ этимъ обществомъ. Для этой сцены написаны имъ ‘Маякъ’ и ‘Ледяная бездна’, два драматическія произведенія. Но европейскую славу доставили ему позднйшіе романы его: ‘Женщина въ бломъ’, впервые напечатанная (1853—60 гг.) въ журнал Диккенса, и ‘Безъ роду и племени’. Изъ недавнихъ произведеній его особенно замчательны: ‘Армадель’ и ‘Лунный камень’, произведшій въ самой Англіи неописуемыя фуроръ.
Коллинзъ женатъ на дочери покойнаго Чарльза Диккенса, и нкоторыя произведенія, какъ напр. ‘Безъ выхода’ и др.— писаны тестемъ и зятемъ въ совокупности, и вышли въ свтъ за двойною подписью.
Ночь подходила къ концу. Заря только что начиналась, надъ моремъ лежалъ легкій туманъ, но мало по малу онъ разсялся — и при отблеск багряной зари на зеркальной поверхности моря наблюдатель могъ усмотрть блые паруса двухмачтовой яхты.
Въ природ царствовала мертвая тишина и полное отсутствіе движенія кром измнявшихся свтовыхъ явленій — картина рдко достижимая для наблюденія на суш, таинственная и поражающая величественностью на мор.
На яхт было такъ же тихо и спокойно какъ и въ природ — и единственнымъ живымъ существомъ ни палуб былъ спящій кормчій. Но вотъ воздухъ совершенно очистился, солнце уже виднлось надъ горизонтомъ въ вид огненнаго шара и тогда только царствовавшая тишина нарушилась рзкимъ, отрывистымъ звукомъ,— крикомъ морской птицы, пролетвшей въ отдаленіи.
Человкъ, спавшій на ют, проснулся, протеръ глаза, посмотрлъ на небо, на спокойно висвшіе паруса, на зеркальную поверхность моря и началъ насвистывать втеръ,— обычай, общій всмъ морякамъ.
— Хоть бы шелохнулось! произнесъ онъ между посвистываніемъ.
— Откуда втеръ? крикнулъ рзкій, непріятный по тону голосъ изъ кормовой каюты.
— Откуда угодно, хозяинъ! шутливо отвчалъ кормчій.
Чрезъ нсколько времени на палуб показался собственникъ яхты. Вотъ предъ вами Ричардъ Тэрлингтонъ сквайръ, главный партнеръ значительной Левантской торговой фирмы Пиццитути, Тэрлингтонъ и Бранка. Будучи ростомъ не боле пяти съ половиною футовъ, мистеръ Тэрлингтонъ представлялъ лицомъ фигуру, составленную изъ угловатыхъ, рзкихъ, прямыхъ чертъ: контуръ его лба имлъ видъ вертикальной линіи, равно какъ и верхняя губа съ разстояніемъ до носа, подбородокъ былъ третьею прямою и наидлиннйшею линіею его лица, затмъ дальнйшій абрисъ очень простъ — между двумя первыми линіями угловатый носъ, между двумя послдними — тонкая нижняя губа. Добавьте къ этому сровато-зеленоватые глаза, не лишенные проницательности,— и вотъ готовый портретъ Ричарда Тэрлингтона. Когда онъ обратилъ лицо къ востоку и заслонилъ глаза отъ солнца своею костлявою рукою, то, посмотрвъ на послднюю, можно было бы безошибочно сказать, что она когда ни будь да снискивала своею работою пропитаніе владльцу. Отъ роду ему было тридцать восемь лтъ.
— И вчера штиль, и сегодня штиль проворчалъ Ричардъ Тэрлингтонъ.— На будущій годъ я передлаю яхту въ паровую.
— Подумайте только о поганомъ угл и несносномъ дрожаніи нароваго судна во время хода!.. оставьте-ка вашу прекрасную яхту какъ она есть. Мы совершаемъ морскую прогулку, дайте же погулять и морю!
Произнесшій эти слова былъ живой, высокій, стройный, курчавый молодой джентльменъ, выскочившій на палубу съ платьемъ подъ мышкою, съ полотенцемъ въ рукахъ, и очень легко костюмированный, такъ какъ на немъ была только ночная рубашка, въ которой онъ вскочилъ съ постели.
— Ланселотъ Линци, вы приняты на бортъ моей яхты въ качеств медика для миссъ Нэтэли Грэбрукъ, по настоянію ея отца. Оставайтесь покойно на своемъ мст и при своихъ занятіяхъ. Я и самъ могу попросить у васъ совта, когда мн встртится въ этомъ надобность.
Отвчая такимъ образомъ, старшій изъ джентльменовъ обратилъ на молодаго свои срые глаза, въ которыхъ ясно значилось: ‘Ну, другой разъ на моей яхт для тебя не будетъ уже мста’.
Ланселотъ Линци вроятно имлъ свои виды показаться не обиженнымъ словами хозяина шкуны.
— Благодарю васъ, отвчалъ онъ полушутливымъ, полунасмшливымъ тономъ,— мн не такъ-то легко сидть на мст, я не могу удержаться, чтобы не наслаждаться удовольствіями, какъ будто бы я самъ хозяинъ яхты. Теперешняя жизнь такъ нова для меня! Напримръ хоть умыванье, здсь это удобно, на берегу это сложное обстоятельство, соединенное съ необходимостью чашекъ, тазовъ, умывальниковъ и т. п., притомъ съ опасностью пролить одно или разбить другое, на мор же очень просто, стоитъ только сдлать вотъ что…
Съ этими словами молодой человкъ вскочилъ на бортъ, сбросилъ рубашку и кинулся въ воду. Взглядъ Тэрлингтона послдовалъ за нимъ и далеко не съ добродушнымъ выраженіемъ слдилъ, какъ тотъ плавалъ у яхты, умъ его, твердый и покойный во всхъ своихъ отправленіяхъ, занятъ былъ слдующими ‘Ланселотъ Линци пятнадцатью годами моложе меня, прибавя къ этому то обстоятельство, что онъ двоюродный братъ Нэтэли и недуренъ собою,— является вопросъ: не онъ завладлъ ли ея сердцемъ?’
Разбирая эту задачу такъ и сякъ въ своемъ ум, Ричардъ Тэрлингтонъ слъ въ уголокъ на ют и долгонько сидлъ надъ нею, такъ какъ молодой хирургъ уже выкупался и ушелъ къ себ въ каюту доканчивать туалетъ, мало того, не разршилъ онъ ее и тогда какъ, почти часъ спустя, появившійся экономъ вывелъ его изъ задумчивости словами:
— Завтракъ готовъ, сэръ!
Въ общей кают собралось общество въ пять человкъ. Во первыхъ — сэръ Джозефъ Грэбрукъ, обладатель огромнаго богатства, пріобртеннаго его отцомъ и ддомъ торговыми оборотами,— нкогда бывшій попечителемъ благотворительныхъ заведеній въ одномъ изъ провинціальныхъ городовъ,— удостоившійся чести, состоя въ этомъ званіи, держать и подать серебряную лопатку члену королевской фамиліи во время закладки одного изъ благотворительныхъ зданій — и пожалованный въ честь этого случая титуломъ баронета, а потому имющій право офиціально именоваться ‘сэръ’. Во время описываемыхъ событій сэръ Джозефъ былъ еще добрый старикъ, характеръ имлъ слабый, податливый, мягкій, нрава былъ добродушнаго.
Во вторыхъ — миссъ Лавинія Грэбрукъ, незамужняя сестра сэра Джозефа, — самъ Грэбрукъ въ юбк. Если вы знаете одного, то знаете и другую.
Въ третьихъ — миссъ Нэтэли Грэбрукъ, единственное дитя сэра Джозефа. Она наслдовала отъ матери, давно умершей, наружное сходство въ лиц и сложеніи, въ крови покойной леди Грэбрукъ, родомъ изъ Мартиники, была смсь негритянской и французской расы. Нэтэли имла материнъ смугловато-румяный цвтъ лица, великолпные черные волосы и большіе черные глаза. Въ пятнадцать лтъ она достигла полнаго физическаго развитія, котораго въ Англіи женщины достигаютъ не ране 20 лтъ, ея руки были полны и правильны, ея бюстъ былъ бюстомъ сформировавшейся женщины, ея станъ былъ строенъ и твердъ, а ея росту, твердости и грандіозности походки позавидовали бы многія женщины. Но этому, удивительно-раннему физическому развитію вовсе не соотвтствовало развитіе ея характера. Моральною стороною Нэтэли былъ мягкій, слабый отцовскій нравъ съ отпечаткомъ пылкой восточной натуры, характеромъ — не сформировавшійся, не выработавшійся характеръ молодой двушки. Вообще между психическою и физическою стороною Нэтэли былъ странный контрастъ,— ея движенія были подобны движеніямъ богини, а смхъ ея былъ звонокъ и игривъ, какъ хохотъ безпечнаго, веселаго ребенка.
Первые признаки ранняго физическаго развитія дочери сэра Джозефа появились весною — и мудрые медики посовтовали морскую прогулку, какъ наилучшее препровожденіе лтняго времени. Яхта Ричарда Тэрлингтона была готова къ услугамъ Нэтэли, вмщая въ себ и самого собственника, какъ неотъемлемую принадлежность. Молодая паціентка нашла совтъ докторовъ недурнымъ, и, въ сопровожденіи отца и тетки, долженствовавшихъ поддерживать домашнюю атмосферу, да кузена Ланселота Линци (обыкновенно называемаго просто Лоонсомъ) въ качеств медика, отдала себя на волю втрамъ и бурямъ.
Посл двухмсячнаго крейсированія вдоль береговъ Англіи — отъ воображаемой болзни Нэтэли остались еще очаровательная томность ея глазъ и полнйшая неохота приняться за все, что имло хоть малйшій признакъ серіознаго занятія.
Когда она сидла въ этоіъ день въ кают за завтракомъ въ морскомъ костюм, очень шедшимъ къ ней, то всякій, будь онъ хоть наисосредоточеннйшій въ умственныхъ созерцаніяхъ философъ, и тотъ обратилъ бы вниманіе на такое существо, какъ Нэтэли.
Дв другія особы, присутствовавшія за столомъ, были уже извстные намъ два джентльмена.
— Время стоитъ до того тихое, что мн кажется будто втеръ составилъ противъ насъ заговоръ, сказалъ Ричардъ Тэрлингтонъ.— Посл этого, я думаю, вы никогда не захотите предпринимать со мною морскихъ прогулокъ, вы скучаете о берег.
Слова эти относились къ Нэтэли и произнесшій ихъ желалъ привлечь къ себ ея вниманіе, но совершенно безуспшно. Она отвчала вжливой фразой, которая всегда готова на такіе случаи у молодой, образованной двушки, но даже искоса не взглянула на Тэрлингтона, потупивъ глаза надъ чашкою.
— Вы легко можете вообразить, что находитесь въ настоящую минуту на берегу, замтилъ Лоонсъ.— Яхта такъ удобно устроена, а столъ, за которымъ мы теперь сидимъ, какъ дв капли воды похожъ на вашъ обденный столъ дома.
Онъ тоже обратился къ Нэтэли безъ всякаго видимаго намренія обратить на себя благосклонное вниманіе двушки, тмъ не мене онъ усплъ возбудить его и оторвать ея взоръ отъ чашки кофе.
— Ахъ, мн будетъ такъ странно на берегу, отвчала она,— напримръ хоть быть въ комнат, которой окна не поворачиваются въ разныя стороны — или сидть за столомъ, стоящимъ неподвижно, не слышать плеска волнъ или звонка наверху, когда я проснусь ночью. Тамъ мн не будетъ дла ни до силы, ни до направленія втра,— разв только въ томъ случа, когда вызжая со двора почувствуешь холодъ.
Слова эти были обращены къ Лоонсу, равно какъ и взоры. Ричардъ Тэрлингтонъ съ досады закусилъ губы.
— Если штиль будетъ продолжаться, снова началъ онъ, обращаясь уже къ сэру Джозефу, — я не думаю, что буду въ состояніи доставить васъ, Грэбрукъ, въ гавань, изъ которой мы вышли, ране недли.
— Когда хотите, Ричардъ, отвчалъ старый джентльменъ:— мн все равно.
— Мн кажется срокъ долженъ быть заключенъ въ извстныя благоразумныя границы, Джозефъ, возразила миссъ Лавинія, видя, что братъ соглашается уже на слишкомъ многое.
Она говорила съ такою же пріятною улыбкою и такимъ же сладкимъ голосомъ, какъ и братъ, такъ что и два близнеца едва ли могли бы имть боле сходства между собою, чмъ они.
Пока старшіе мнялись этими немногими словами, между молодыми людьми происходило тайное сношеніе подъ столомъ, — щегольски обутая ножка Нэтэли постепенно прокладывала путь по ковру, пока не коснулась сапога Лоонса, послдній, уничтожая свой завтракъ, быстро поднялъ голову и затмъ при второмъ прикосновеніи со стороны двушки опять, повидимому, сосредоточился на завтрак. Посл нкотораго промежутка времени, чтобы удостовриться, что ея продлка никмъ не замчена, Нэтэли взяла ножикъ и, съ хорошо разсчитаннымъ видомъ будто играетъ имъ, принялась, повидимому совершенно безцльно, какъ бы машинально, раздлять оставшійся на ея тарелк кусокъ ветчины на шесть частей. Лоонсъ искоса смотрлъ на раздляемые и подраздляемые куски ветчины, ожидая какого нибудь сигнала посредствомъ ихъ.
Между тмъ разговоръ продолжался между остальными лицами. Миссъ Лавинія обратилась къ Лоонсу.
— Знаете-ли вы, безпечный юноша, что испугали меня до смерти сегодня поутру? Я спала съ отрытымъ иллюминаторомъ и проснулась отъ внезапнаго паденія кого-то въ воду и послдовавшаго затмъ барахтанья въ ней. Я позвала экономку, которая объяснила мн въ чемъ дло, а то я думала, что кто нибудь нечаянно упалъ въ воду…
Сэръ Джозефъ быстро поднялъ голову, его сестра случайно напомнила ему одно обстоятельство.
— Это напоминаетъ мн, началъ онъ, — одинъ необычайный случай…
Лоонсъ перебилъ его отвтомъ.
— Этого другой разъ не случится, миссъ Лавинія. Завтра утромъ я обольюсь масломъ съ ногъ до головы, велю спустить себя на веревк въ воду и буду лежать такъ же спокойно какъ тюлень.
— Необычайный случай, снова продолжалъ сэръ Джозефъ,— который мн удалось видть много лтъ тому назадъ, когда я былъ еще молодымъ человкомъ, Лавинія…
Онъ остановился и вопросительно посмотрлъ на сестру. Миссъ Грэбрукъ утвердительно кивнула въ отвтъ и помстилась поудобне въ своемъ кресл, сосредоточивъ на брат все свое вниманіе и чувствуя, что оно ей понадобится. Лицамъ, коротко знавшимъ брата и сестру, подобная процедура не показалась бы странною, такъ какъ она предвщала всегда начатіе боле или мене длиннаго разсказа. Повствованіе о какомъ либо происшествіи совершалось всегда взаимными силами, причемъ миссъ Лавинія всегда расходилась во мнніи на извстномъ факт съ сэромъ Джозефомъ, она вжливо противорчила брату, когда разсказъ излагался сэромъ Джозефомъ — и послдній не мене вжливо противорчилъ и оспаривалъ факты, когда повствовала миссъ Лавинія. Разъединенные, предоставленные собственнымъ средствамъ и лишенные возможности противорчія, они ни за что не кончили бы боле или мене сложнаго разсказа.
— Это было за пять лтъ до того какъ я познакомился съ вами, Ричардъ, продолжалъ сэръ Джозефъ возбудивъ вниманіе сестры.
— За шесть лтъ, поправила миссъ Грэбрукъ.
— Извини, Лавинія….
— Нтъ, Джозефъ, такъ записано въ моемъ дневник.
— Оставимъ въ сторон этотъ вопросъ.
Сэръ Джозефъ имлъ обыкновеніе употреблять эту поговорку, посредствомъ которой онъ, съ одной стороны — какъ бы соглашался съ сестрою, съ другой — давалъ полнйшій ходъ разсказу.
— Я плылъ тогда изъ Мерсей на ливерпульскомъ лоцманскомъ бот, который я нанялъ въ компаніи съ однимъ изъ друзей, носившимъ прозвище, полученное имъ отъ страннаго рыжаго цвта его бакенбардъ, Добсъ Краснаго Дерева {Mahogany Dobs.}.
— Отъ цвта ливреи, въ которую онъ одвалъ лакея, Джозефъ, а вовсе не отъ цвта бакенбардъ.
— Моя милая, ты смшиваешь его съ ‘ультрамариновымъ Шоу’, {Seagreen Shaw.} называвшимся такъ потому, что онъ одвалъ прислугу въ необычайную ливрею, когда былъ шерифомъ.
— Мн кажется, что нтъ, Джозефъ.
— Нтъ, ужь прошу извинить, Лавинія.
Ричардъ Тэрлингтонъ слушая сэра Джозефа, отъ нечего длать, барабанилъ по столу своими костлявыми пальцами. Во время спора между сестрою и братомъ Тэрлингтонъ посмотрлъ на Нэтэли, она безпечно, повидимому совершенно безцльно, распредляла на тарелк кусочки ветчины. Лоонсъ, казалось, еще того боле безразлично смотрлъ на это занятіе. Увидвъ это, Ричардъ Тэрлингтонъ вспомнилъ вопросъ, которымъ былъ занятъ въ это утро, бывши на палуб, и ршилъ его въ томъ смысл, что такой пустой, беззаботный юноша не могъ завладть сердцемъ Нэтэли.
Сэръ Джозефъ между тмъ продолжалъ повствованіе.
— Мы были на разстояніи десяти или двнадцати миль отъ Мерсей.
— Морскихъ миль, Джозефъ.
— Это все равно, Лавинія.
— Извини, братецъ, знаменитый докторъ Джонсонъ говорилъ, что точность не мшаетъ нигд.
— Это были простыя мили, Лавинія.
— Это были морскія мили, Джозефъ.
— Оставимъ въ сторон этотъ вопросъ. Добсъ Краснаго Дерева и я были въ кают…
Тутъ сэръ Джозефъ остановился, съ пріятною улыбкою на устахъ, чтобы возстановить въ своей памяти подробности давно происшедшаго событія. Миссъ Лавинія съ такою же улыбкою дожидалась, чтобы присоединить свои вставки къ разсказу брата. Въ это время Нэтэли положила ножикъ и тихонько дотронулась до Лоонса подъ столомъ. Когда она такимъ образомъ возбудила его вниманіе, то шесть кусочковъ ветчины были расположены на тарелк въ слдующемъ порядк: два кусочка — другъ противъ друга, а остальные четыре — въ вертикальномъ направленіи подъ ними. Лоонсъ посмотрлъ и дважды коснулся подъ столомъ до ножки Нэтели. Объясняемый по сигнальному списку, установленному заране между молодыми людьми, сигналъ на тарелк значилъ: ‘Мн надо видть тебя наедин’, а двоекратное прикосновеніе Лоонса служило отвтомъ: ‘посл завтрака’.
Сэръ Джозефъ снова приступилъ къ разсказу. Нэтэли взяла ножикъ: ‘другой сигналъ!’
— Мы оба сидли въ кают кончая обдъ…
— Только что садились за столъ, Джозефъ.
— Моя милая, мн лучше знать.
— Я только повторяю что я слышала, братецъ. Послдній разъ ты разсказывалъ, что вы только что садились за столъ въ это время.
— Оставимъ въ сторон этотъ вопросъ. Хорошо… Мы были вдругъ испуганы внезапнымъ возгласомъ на палуб: ‘человкъ въ мор!’ Мы выскочили оба на верхъ, натурально подъ вліяніемъ мысли, что кто нибудь изъ нашей команды упалъ въ море.
Сэръ Джозефъ остановился во второй разъ, онъ приближался къ трагическому мсту своего разсказа и потому естественно желалъ изложить его какъ можно впечатлительне.
Нэтэли опять положила на столъ ножикъ и опять толкнула Лоонса подъ столомъ. На этотъ разъ на тарелк пять кусковъ ветчины лежали горизонтально съ однимъ кускомъ подъ ними, въ средин линіи. По сигнальному списку это значило: ‘худыя всти’. Лоонсъ вопросительно посмотрлъ на собственника яхты, которымъ спрашивалъ: ‘онъ причиною ихъ?’ Нэтэли въ отвтъ насупила брови, значеніе этого движенія утвердительное: ‘да’. Лоонсъ снова бросилъ взглядъ на тарелку. Нэтэли вдругъ смшала вс кусочки и образовала изъ нихъ кучку, что говорило: ‘боле сказать нечего’.
— Хорошо, сказалъ Ричардъ Терлингтонъ, вдругъ обратившись къ сэру Джозефу.— Что дале?
До сихъ поръ онъ даже изъ вжливости не выказалъ, что сколько нибудь интересуется безпрестанно прерываемымъ разсказомъ своего стараго друга,— и только когда сэръ Джозефъ произнесъ послднюю фразу, намекавшую на то, что человкъ въ мор можетъ быть и не изъ команды бота, тогда только онъ, быстро повернувшись въ кресл, обратился къ старику и въ немъ сталъ замтенъ проявившійся интересъ къ дальнйшему ходу событій.
Сэръ Джозефъ продолжалъ.
— Какъ только мы выскочили наверхъ, нашимъ взорамъ представился человкъ въ мор, позади кормы, на довольно большомъ разстояніи, мы убавили парусовъ и спустили шлюпку. Хозяинъ бота съ однимъ изъ матросовъ отправился спасать несчастнаго… Кругомъ насъ твердили, что на бот всего семь человкъ. Въ самомъ дл: двое ухали на шлюбк, одинъ былъ на марс — и когда я обернулся, то моимъ удивленнымъ взорамъ представились остальные четверо, стоявшіе позади насъ. Между тмъ Добсъ Краснаго Дерева, смотрвшій въ подзорную трубу, сказалъ: ‘Кой чортъ это можетъ быть? Онъ плыветъ на какомъ-то курятник’.
Изъ всего общества, бывшаго въ кают, только Лоонсъ обратилъ вниманіе на лицо Ричарда Тэрлингтона во время произнесенія сэромъ Джозефомъ послдней фразы. Лоонсъ — и одинъ онъ только — примтилъ, какъ загорлое лицо собственника яхты посинло и какъ его глаза готовы были състь сэра Джозефа. Чувствуя, вроятно инстинктивно, что Лоонсъ замчаетъ въ немъ перемну, мистеръ Тэрлингтонъ, и такъ уже не поворачивавшійся въ сторону хирурга, чтобы еще лучше скрыть вліяніе на него разсказа, облокотился на столъ и заслонилъ рукою свое лицо.
— Несчастный былъ спасенъ и привезенъ на ботъ вмст съ курятникомъ, на которомъ онъ плавалъ. Онъ былъ полуживъ отъ страха и усилій — и лишился чувствъ какъ только вошелъ на палубу. Когда онъ очнулся и немного пришелъ въ себя, то разсказалъ намъ ужасную вещь, — онъ былъ больной, ничего неимвшій иностранный морякъ и спрятался въ трюм англійскаго шлюпа, готовившагося къ отплытію на его родину изъ Ливерпуля. Его открыли и представили капитану. Послдній, чудовище, зврь въ человческомъ образ…
Не усплъ сэръ Джозефъ договорить, какъ Ричардъ Тэрлингтонъ внезапно вскочилъ съ своего мста на ноги, чмъ немного испугалъ присутствовавшихъ.
— Налетлъ таки порывъ втерка! вскричалъ онъ.— Налетлъ наконецъ!
Произнеся это, онъ быстро взбжалъ наверхъ по лстниц.
— Съ которой стороны втеръ?
— Втра совсмъ нтъ, сэръ.
Яхта не длала ни малйшаго движенія, не было слышно ни малйшаго звука, который могъ бы указывать на порывъ втра. Очевидно, собственникъ яхты, свыкшійся съ моремъ и самъ умющій управлять парусами, сдлалъ страшную ошибку!
Онъ вернулся къ своимъ гостямъ и разсыпался въ тысяч извиненій, вовсе несвойственныхъ ему въ другое время и при другихъ обстоятельствахъ.
— Продолжайте, сдлайте одолженіе продолжайте, обратился онъ къ сэру Джозефу, окончивъ свои извиненія.— Я никогда не слыхивалъ такой интересной исторіи.
Но эту просьбу не такъ-то легко было исполнить сэру Джозефу. Его мысли были приведены въ безпорядокъ — и онъ потерялъ нить разсказа. Противорчія миссъ Лавиніи, которыя она держала про запасъ, были тоже потеряны безвозвратно. Словомъ: и братъ и сестра, изумленные неожиданною выходкою мистера Тэрлингтона, совершенно растерялись, послдній между тмъ овладлъ собою и слъ, облокотясь обими руками на столъ, съ видимою ршимостью выслушать стоически разсказъ сэра Джозефа.
Между тмъ Лоонсъ, не перестававшій зорко слдить за хозяиномъ яхты, тоже ршился настоять, чтобы разсказъ былъ оконченъ, и потому попробовалъ навести сэра Джозефа на путеводную нить.
— Неужели вы хотли сказать, что капитанъ шкуны кинулъ несчастнаго въ море?
— Вотъ именно это онъ и сдлалъ, Лоонсъ! обрадовавшись подмог воскликнулъ старикъ.— Бдняга былъ слишкомъ слабъ чтобы работать во время перехода — и капитанъ объявилъ ему, что онъ не станетъ держать иностранца тунеядца, который только бы и длалъ, что лъ провизію, предназначенную англійскимъ матросамъ. Собственными руками онъ швырнулъ въ море курятникъ и съ помощью одного изъ матросовъ послалъ туда же и несчастнаго, сказавъ, что тотъ можетъ по втру доплыть до Ливерпуля.
— Ложь! воскликнулъ Ричардъ Тэрлингтонъ, обращаясь не сэру Джозефу, а къ Лоонсу.
— Вы знакомы съ обстоятельствами дла? спокойно спросилъ его Лоонсъ.
— Мн нтъ дла до обстоятельствъ, я знаю по опыту, что иностранные моряки вс негодяи, хуже англійскихъ, — и что врно этотъ мошенникъ самъ свалился въ море, а исторію о насиліи сочинилъ чтобы открыть дорогу къ кошельку сэра Джозефа.
— Нтъ, это не ложь, Ричардъ. Свидтельскія показанія подтверждали истинность его словъ.
— Свидтельскія показанія? Вроятно данныя по предварительному соглашенію между дававшими и человкомъ выдумавшимъ всю эту исторію.
— Я ходилъ къ хозяевамъ шкуны, продолжалъ сэръ Джозефъ: — и узналъ имена всего экипажа. Я дожидался разршенія этой задачи, передавъ дло въ руки ливерпульской полиціи. Судно, какъ посл узнали, потерпло крушеніе у береговъ Амазонки, но грузъ и люди были спасены. Матросы, бывшіе родомъ и.ъ Ливерпуля, воротились, ихъ была отчаянная компанія, я согласенъ съ вами, но они были допрошены по одиночк и притомъ не видлись съ несчастнымъ спасеннымъ. Они вс показали одно и то же и совершенно согласно съ жертвою жестокости капитана, о которомъ, равно какъ и о его соучастник матрос, они не могли дать никакихъ свдній,— за исключеніемъ того, что на корабл, съ которымъ они, свидтели, прибыли обратно, тхъ не было. Что бы тамъ ни случилось съ капитаномъ, по врно одно: онъ боле не возвращался въ Ливерпуль.
— Вы узнали его имя?
Вопросъ былъ сдланъ Тэрлингтономъ. Даже сэръ Джозефъ, самый ненаблюдательный человкъ, и тотъ замтилъ возбужденность и безпокойство въ голос произнесшаго этотъ вопросъ.
— Не раздражайтесь, Ричардъ, сказалъ старый джентльменъ, — тутъ нечего горячиться.
— Я не понимаю, что вы хотите сказать. Я вовсе не раздражаюсь… я только интересуюсь. Узнали вы его имя?
— Да. Его звали капиталъ Говардъ. Онъ былъ хорошо извстенъ въ Ливерпул за умнаго, предпріимчиваго, но темнаго человка. Будучи тогда еще очень молодымъ, онъ уже славился какъ искусный морякъ, бравшій на себя команду надъ дырявыми шкупами и составившій этимъ путемъ большое состояніе по своему положенію,— не разъ, я думаю, рисковавшій жизнью какъ на мор такъ и за разныя жестокости, насилія, и умершій гд нибудь неестественною смертью.
— А можетъ быть и преспокойно живущій подъ другимъ именемъ, избавившись отъ рукъ правосудія оставленіемъ перваго, замтилъ Лоонсъ.
— А вы знакомы съ обстоятельствами? спросилъ его Тэрлингтонъ, съ вызывающимъ, наглымъ тономъ въ голос.
— Что же стало съ бднымъ иностраннымъ матросомъ, папа? нарочно спросила Нэтэли, чтобы не дать возможности Лоонсу отвтить достодолжнымъ отвтомъ на вызовъ,— и тмъ предотвратить могущую возникнуть ссору между двумя джентльменами.
— Мы сдлали подписку и довели до свднія консула о происшествіи, моя милая. Онъ впрочемъ отправился на родину довольно комфортабельно, бдный малый.
— Жаль что между нами нтъ писателя, а то можно было бы изъ этого происшествія составить романъ, сказалъ Тэрлингтонъ съ шумомъ вставъ съ своего мста.
Онъ посмотрлъ наверхъ въ иллюминаторъ.
— Наконецъ-то втеръ — и на этотъ разъ безъ ошибки! воскликнулъ онъ.
Въ самомъ дл налетлъ небольшой порывъ, паруса заполоскались, потомъ быстро надулись, яхта слегка накренилась и небольшая рябь начала плескать о ея бока.
— Пойдемъ наверхъ подышать свжимъ воздухомъ, Нэтэли! сказала миссъ Лавинія, направляясь къ двери каюты.
Нэтэли взяла край своего платья и показала тетк оторванную обшивку на протяженіи нсколькихъ ярдовъ.
— Я попрошу у васъ, тетя, нсколькихъ минутъ, чтобы исправить вотъ это, отвчала она.
Миссъ Лавинія съ удивленіемъ посмотрла на двушку.
— Ты только и длаешь здсь, что чинишь свои платья, Нэтэли. Удивительное дло, мн не пришлось починять изъ своихъ ни одного.
На щечкахъ Нэтэли зардлся румянецъ. Она засмялась немного неестественно.
— Я стала такая неловкая, съ тхъ поръ какъ взошла на яхту.
Съ этими словами она отправилась къ себ въ каюту и заперлась въ ней.
Ричардъ Тэрлингтонъ между тмъ предложилъ сигаръ.
— Теперь самое лучшее время для хорошей сигары. Пойдемте наверхъ.
— Идете съ нами, Лоонсъ? спросилъ сэръ Джозефъ.
— Я думалъ призаняться теперь, такъ какъ не желаю, чтобы мои познанія заплесневли на мор, а въ другое время я заниматься не расположенъ, отвчалъ шутя Лоонсъ.
— Врно, мой милый, врно!
И сэръ Джозефъ одобрительно потрепалъ племянника по плечу, посл чего послдній направился на свою половину. Остальные трое взошли на палубу.
Условившись въ сигналахъ, посредствомъ которыхъ можно было бы разговаривать непримтно для постороннихъ, Нэтэли и Лоонсъ тмъ не мене встрчали затрудненія: какія находить причины для того, чтобы избавиться отъ присутствія старшихъ и потомъ сойтись наедин. Не наметавшись, по недостатку опытности, въ хитросплетеніяхъ, одинъ — почти всегда выставлялъ такою причиною желаніе заняться, другая — необходимость починки разорваннаго, какъ будто бы по ея неловкости, платья. И на этотъ разъ, какъ мы видли, причины были т же — и молодые люди, успвъ провести ими властей, должны были увидться наедин, на нейтральной почв общей каюты, имя надъ собою сэра Джозефа, миссъ Лавинію и Ричарда Тэрлингтона.
Дверь изъ каюты Нэтэли отворилась первою. Двушка посмотрла наверхъ въ иллюминаторъ. На подвтренной сторон палубы видны были ноги двухъ джентльменовъ и оборки платья миссъ Лавиніи. Она сдлала нсколько шаговъ и прислушалась, въ разговор наверху послдовала пауза. Она снова посмотрла наверхъ, одна пара ногъ, не отца ея, исчезла. Не медля ни секунды, она кинулась въ свою каюту — и только что успла затворить за собою дверь, какъ на порог въ общую каюту показался Ричардъ Тэрлингтонъ. Онъ пришелъ взять изъ ящика карту — и доставъ ее, сейчасъ же поднялся наверхъ. Не смотря на это, Нэтэли пришла къ заключенію, что Ричардъ подозрваетъ ее,— и во второй разъ, не выходя изъ своей каюты, а отворивъ только дверь, проговорила шопотомъ:
— Лоонсъ!
Лоонсъ показался на порог своей каюты, но прежде чмъ онъ усплъ сдлать шагъ впередъ, онъ былъ остановленъ предостереженіемъ.
— Не длай ни шага! Ричардъ былъ въ кают! Объ подозрваетъ насъ!
— Пустяки! выходи!
— Я ни за что не сдлаю этого, если ты не найдешь другаго мста, кром каюты.
— Другого мста! Легко это сказать, но не легко его найти на яхт. Пожалуй, тутъ у насъ есть бакъ на одномъ конц, но онъ полонъ народа, есть на другомъ конц отдленіе для парусовъ, полное ими, есть каюта для дамъ, служащая имъ спальнею, но недоступная для мужчинъ… Лоонсъ, перебирая вс закоулки, остановился наконецъ на кладовой для провизіи.
— Куда ты идешь? спросила Нэтэли, увидвъ, что Лоонсъ направляется къ запертой двери въ отдаленной части общей каюты.
— Переговорить съ экономомъ. Подожди, я сейчасъ вернусь.
Лоонсъ отворилъ дверь въ кладовую и засталъ тамъ не эконома, а его жену, бывшую на яхт въ качеств помощницы мужа.
Обстоятельства благопріятствовали длу. Будучи не разъ застигнутъ врасплохъ, какъ самимъ экономомъ, такъ и его женою, во время обмна поцлуевъ съ Нэтэли, Лоонсъ такимъ образомъ не имлъ необходимости на этотъ разъ предпосылать просьб — о дозволеніи воспользоваться кладовою на нсколько минутъ — изложеніе своихъ отношеній къ Нэтэли, притомъ онъ вполн могъ надяться на молчаливость супруговъ, благоразумно сдлавъ ихъ сообщниками своихъ продлокъ наиубдительнйшимъ средствомъ — деньгами. Наиболе на эти убжденія склонялась экономка — и на этотъ разъ посл нкотораго сопротивленія, согласилась не только предоставить Лоонсу кладовую, но и удержать мужа отъ входа въ нее, подъ условіемъ, что совщаніе молодыхъ людей будетъ продолжаться не боле десяти минутъ.
Лоонсъ сдлалъ сигналъ Нэтэли въ одну дверь, въ то время какъ экономка выходила въ другую.
Чрезъ нсколько секундъ влюбленные были вмст. Надо-ли говорить, на какомъ язык открылось совщаніе? Этотъ языкъ хорошо извстенъ влюбленнымъ особамъ, языкъ звучный и выразительный,— языкъ, заключающійся въ обмн поцлуевъ.
Нэтэли сла на ящикъ, чай, сахаръ и разныя приправы были позади ея, надъ головою вислъ большой окорокъ, а впереди стояла корзинка съ лимонами. Въ такомъ помщеніи было хотя не просторно, но уютно и довольно комфортабельно.
— Ну, а если они позовутъ эконома? сказала Нэтэли.
— Ничего, насъ не тронутъ. Экономъ представится имъ самолично на палуб — и они не будутъ ничего подозрвать.
— Ну, перестань же, Лоонсъ! замтила она, все еще продолжавшему прикладываться къ ея румяной щечк, влюбленному молодому человку.— У меня худыя всти, да и притомъ тетя замтитъ, что я не починила обшивки.
Она принесла съ собою иголку съ ниткою и, поднявъ оборку на колна, принялась починять разорванное. Ящикъ былъ достаточно великъ и Лоонсъ помстился подл нея немного позади, такъ что Нэтэли была къ нему въ четверть оборота.
Правая щека ея какъ нарочно выглядывала изъ-за черныхъ, густыхъ волосъ — и выказывая свой свжій, соблазнительный цвтъ, как