Александр Яблоновский
Александр Яблоновский
Законы естества
Законы естества
Законы естества, Яблоновский Александр Александрович, Год: 1930
Время на прочтение: 3 минут(ы)
У Зощенко идейный коммунист так обучал ‘советской общественности’ молодую девушку:
— Зачем вы, Верочка, губки свои красите? И зачем у вас, я извиняюсь, юбочка слишком коротка? И зачем у вас ножки и почему глазки? Надо быть сознательным, вдумчивым гражданином, а не такой безответственной фигуркой на фоне общественной мысли’…
Я не виню ‘сознательных и вдумчивых’ граждан… Эти Шигалевы чутьем понимают, что и губки, и глазки, и коротенькие юбочки портят им социалистическую перспективу. Какая же, в самом деле, может быть ‘сов. общественность’ при коротенькой юбочке и ‘голом’ чулке? Какое ‘социалистическое соревнование’, какие ‘достижения’, если юбка не покрывает, с позволения сказать, даже колена? Для Шигалева все это ‘общественно недопустимо’, потому что Шигалев — это такой человек, у которого даже шея должна быть ‘по возможности’ грязная…
И однако же, опыт показывает, что в борьбе с молодостью, с кокетством и с желанием нравиться даже Шигалевы бессильны. Это неистребимо и никакие декреты ЦИК’а не могли бы отменить коротких юбок. Неписанные законы моды сильнее декретов, сильнее римского папы, сильнее Муссолини и много сильнее ‘великой заатлантической демократии’.
Везде борются с короткой юбкой и везде безуспешно.
Мода сильна не только в Париже, но и в социалистическом подполье и я даже не знаю, где она сильнее: в комсомольской ячейке, или в шикарном парижском дансинге?
Вся разница только в том, что советские социалистки, перед тем, как надеть ‘голые’ чулки, или накрасить губы, любят поговорить, порассуждать и ‘повыступать’. Губы для них — предмет ‘дискуссий’ и ‘юбка — коротышка’ рассматриваются прежде всего с точки зрения ‘советской общественности’.
В одной из московских газет я с большим интересом прочитал отчет о заседании женского клуба, где велась горячая ‘дискуссия’ о модах, о ‘пижонстве’, о косметике и где, как в рассказе Зощенко, девушек спрашивали: ‘почему ножки, почему губки, почему глазки?’
На дискуссии несколько девушек — социалисток ‘взяли слово’, чтобы выступить ‘в защиту пудры’.
Но, — говорит отчет, — ораторшам ‘дали отпор’.
‘Мы занимаемся спортом, мы молоды и здоровы, зачем же портить кожу?’ Выступавшие замялись. После некоторого замешательства выяснилось… что виноваты ребята, — они часто говорят девушкам: ‘У тебя потное лицо, много веснушек, пудра тебе идет, это культурно’.
Вот это настоящие слова! В конечном счете, вопросы моды решает не Маркс, не Ленин и не декрет Цик’а, а вот тот парень, Сенька Байстрюков, который ‘гуляет’ с советской социалисткой и говорит ей:
— У тебя, Маша, нос потный, тебе ‘идет’ пудра…
И не дискуссии, не клубы и не ячейки, а тот же Сенька Байстрюков решает вопрос и о культурности и некультурности:
— Я тебе говорю, Маша, купи пудры: это культурно! Разве можно с потным носом ходить?
И уж, конечно, что бы ни говорил по этому поводу Маркс, но Маша поступит так, как сказал Сенька.
‘За накрашенные губы, — говорится далее в отчете, — не выступила ни одна ораторша. Но, прибавляет хроникер ‘среди присутствующих двое, в спешном порядке, стерли с губ краску’.
А вообще ‘советская общественность’ здесь бессильна.
‘Губы красят многие и многие клубистки, — говорится далее в отчете. — Что с ними делать, как убедить их и ребят, что это совсем некрасиво и некультурно? Врачи никогда в клубе не бывают и никогда об этом ничего не говорят. Наоборот, присутствующие правильно указывали, что женщины-врачи сами употребляют косметику’.
Да, уже тут ничего не попишешь… И женщины-врачи, ‘ответственные’ перед социализацией быта, тоже объявили неустойку. Это сильнее их.
Но дальше дискуссия установила, что в погоне за модой советские социалистки разрешают себе такие ‘эксцессы’, которых не знают даже буржуазные женщины.
Одна из членов клуба, подчиняясь закону моды… на золотые зубы, с помощью зубного врача заменила здоровые, и по уверению девушек, красивые зубы золотыми. Другая для того, чтобы иметь шелковые чулки, неделю не обедала.
Это уже и в самом деле печально. Но и тут действует все тот же закон, стоящий поперек ‘социалистического соревнования’:
— Почему дурочка-социалистка заменила здоровые и красивые зубы золотыми.
— Да, конечно, потому, что Сенька Байстрюков посоветовал. И Сенька же сказал, что это ‘культурно’.
Вообще, когда говорит Сенька, Маркс должен молчать. Но в свою очередь и Сенька подлежит тому же закону. И для него мода устанавливается не Марксом и не социалистами, а той девушкой Машей, с которой Сенька в ‘физкультуре’ гуляет.
Это тоже было отмечено на дискуссии: ‘Конечно, лучше хорошо одеваться, чем пить или играть в карты, но среди ребят и девчат много таких, которые надевают модный шелковый галстук на грязное белье и тело. Таких ребят девушки называли ‘санчиками’. Такие ребята дружат и гуляют только с накрашенными, расфранченными девицами. Такие ребята высмеивают левушек, скромно одетых. Такие ребята ‘мечтают’ о балеринах и киноактрисах. А главное, у ‘санчика’ франтовство становится целью жизни. Он забрасывает всякую ‘общественную работу’.
Как видите, в вопросах моды нет и не может быть ‘социалистических достижений’. Тут все остается по старому, по вечному и неизменному.
— В чем, в самом деле, все Шигалевы мира могут убедить девушку Машу, если для Сеньки Байстрюкова она свои белые и здоровые зубы заменила золотыми и если Сенька сказал ей, что это ‘культурно’?
— Равным образом, что могут доказать Сеньке все социалисты вселенной, если Сенька записался в ‘санчики’ и если Сенька мечтает завоевать ‘балерину’ своим шелковым галстуком, повязанным прямо на грязную шею?
Источник текста: Александр Яблоновский. Законы естества // Сегодня. 1930. No 19, 19 января.
Русские творческие ресурсы Балтии, 2005.