Ю. Жемайте.
Ю. Жемайте.
За закрытою ставней.
За закрытою ставней.
——
——
Перев. А. Булотене.
‘Современникъ’, кн. 9, 1913
За закрытою ставней, Жемайте Юлия, Год: 1913
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Черная ночь. Небо окутано густымъ туманомъ.
Половинка ущербнаго мсяца не въ силахъ пронизать мглу своимъ яснымъ свтомъ. Земля, запестрвшая отъ ростепели, еще холмится у изгородей сугробами стараго, промерзлаго, разрыхленнаго влажностью снга. Втеръ гудитъ межъ голыхъ деревьевъ и осыпаетъ крупинками отсырвшій иней.
Все поднебесье хмуро, опечалено, какъ двушка въ разлук со своимъ любимымъ…
Домикъ покосившійся, старый. Ставенка закрыта. Сквозь ея шели видна малая, закоптлая комнатка. У стола сидитъ юноша. Онъ то пишетъ, то напряженно думаетъ, опершись на локоть. Свтлый взоръ его устремленъ впередъ, будто ищетъ словъ, чтобы выразить волнующія мысли.
Пишетъ-ли другу, такому же, какъ онъ, студенту о проведенныхъ на родин дняхъ?
Разсказываетъ ли о веселыхъ вечеринкахъ, музык, псняхъ, собраніяхъ, танцахъ, новыхъ знакомствахъ, сердечныхъ увлеченіяхъ, привтливыхъ рчахъ, красивыхъ двичьихъ глазахъ?
Нтъ. Если бы онъ это писалъ, онъ радовался бы, какъ двушка, очарованная сладкими рчами своего возлюбленнаго…
Лицо юноши не выражаетъ радости.
Онъ не дитя, онъ стойкій литовецъ, полный вры въ свои силы и любви къ родному краю.
Чужды ему маленькія радости юности, не могутъ он утолить его жажды, его высокихъ стремленій. Цли его зовутъ на широкій просторъ!..
Такъ что же онъ пишетъ?
Пишетъ ли своему учителю, такому-же литовцу, о своихъ впечатлніяхъ отъ милаго края?
Пишетъ ли о литовской литератур, о пробужденіи родной земли, о подъем народнаго духа, о національномъ единеніи, о смлости литовскихъ землевладльцевъ, о любви и сердечности народа, о щедрости богатыхъ, объ улучшеніи жизни бдняковъ, о трудахъ учительства, о просвщеніи темнаго люда?…
Нтъ. Если бы объ этомъ онъ писалъ, то тихо радовался бы, какъ морякъ, счастливо достигшій берега и мирно смотрящій спокойнымъ взоромъ на морскую бурю…
На лиц юноши не видно радости. Онъ — апостолъ свта, онъ — воинъ свободы. Только работа его еще не принесла плодовъ. Въ ней онъ не достигъ еще успховъ и не утолилъ въ себ жаждущей любви къ счастью ближняго. Онъ знаетъ, какъ медленно занимается заря надъ родимою Литвою, какъ несогласіемъ и косностью заслонены пути къ свту и свобод!..
Боль давитъ его сердце, горечью сжимается горло, и навернувшаяся на рсницахъ упрямая слеза дрожа скатывается по лицу…
Такъ что же онъ пишетъ?
Можетъ быть, пишетъ сердечное письмо своему дяд? Ищетъ средствъ, чтобы добраться до далекаго Петербурга, хватаясь, какъ утопающій, за послднюю помощь, которая не разъ ужъ больно ранила его сердце? Еще разъ все забывъ, не придумываетъ ли любезныхъ словъ и покорныхъ просьбъ, чтобы смягчить сердце богатаго дяди?
Юноша, нагнувшись надъ своимъ письмомъ, словно видитъ передъ собой черную фигуру, красное лицо, горящіе глаза, словно слышитъ не разъ уже слышанныя рчи этого человка: ‘Не слушаешь меня, идешь своей чертой, не получишь отъ меня ничего’…
Устраняя назойливый образъ, юноша пишетъ дальше слово за словомъ…
Не расточаетъ ли онъ льстивыхъ похвалъ дядиной щедрости, не унижается ли передъ его высокомріемъ, зная, что нельзя ничего достигнуть, не польстивъ бренчащему золотомъ божку?
Нтъ. Если бы онъ это писалъ, онъ радовался бы, какъ нищій на перекрестк при вид проходящаго богача, какъ бднякъ, ловящій брошенную монету и славящій своего благодтеля… Нтъ. На лиц юноши радости не видно. Онъ далекъ отъ лести и притворства. Онъ готовъ твердо и ршительно бороться со всми препятствіями…
Сквозь пріоткрытую дверь онъ слышитъ голосъ своего отца:
— Хоть онъ тресни! Ничего не имю и ничего не дамъ! Гд хочетъ, пусть свернетъ себ голову! Если бы похалъ въ Ковно {Подразумвается — въ семинаріи.}, то каждый — и я и дядя, вс дали бы…
— Что изъ того Ковна — возражалъ ровный, тихій голосъ.— Онъ такой слабый, въ семинаріи онъ умеръ бы…
— Если бы даже умеръ,— говорилъ отецъ, то все-же съ Божьей ноли!.. А теперь выучится только всякимъ глупостямъ, отъ вры отступится… Меня разорилъ, и изъ самого ничего не выйдетъ!..
Юноша все сидитъ, пригорюнившись.
Съ глазами, полными слезъ, онъ смотритъ передъ собой прощающимъ отъ всего сердца взоромъ. На лиц его словно высченъ отвтъ: ‘говорите, что хотите, я все же поду’…
Откуда берете вы свои силы, печальные труженики?
Гд получаете необходимую для васъ твердость?
Вкусили разъ сладкихъ плодовъ ученья, и никто уже не можетъ васъ отъ него оторвать… Страданья, бдность, брань, попреки, все васъ только сильне толкаетъ впередъ… Какъ искорки изъ тьмы, летите вы въ поднебесье, слетаясь въ рой, стараетесь зажечь пожаръ, чтобъ освтить всю темноту родной земли… Несетъ васъ на своихъ крыльяхъ небесный орелъ — любовь къ ближнему!…
Отецъ не перестаетъ ворчать. У матери сердце разрывается отъ боли: жалко сыночка, что отецъ бранитъ, жалко, что сынокъ въ Ковно не детъ, жалко, что нту денегъ ему дать, жалко послднія отдавать…
Открывши дверь, входитъ она въ комнату. Положивъ руку сыну на голову, ласково спрашиваетъ:
— Чего покушаешь на ужинъ, дитятко, утреннихъ щей или картошки со скварками?..