За Сусанина, Погодин Михаил Петрович, Год: 1873 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 19 минут(ы)

‘Гражданин’, No 46, 1873

Оригинал здесь — http://smalt.karelia.ru/~filolog/grazh/1873/12nN46.htm

ЗА СУСАНИНА.

Въ разбор статьи г. Костомарова: ‘Личности смутнаго времени’, (Встникъ Европы, 1871 г. iюнь), мн остается, посл Скопина, {См. ‘Граждaнинъ’, 1872 г. No 3.} Пожарскаго {См. ‘Гражданинъ’, 1872 г. No 27 и 29.} и Минина {См. ‘Гражданинъ’, 1873 г. No 4.} говорить о Сусанин.

Казалось, смиренный обитатель костромскихъ лсовъ, на долю котораго выпалъ славный жребiй спасти жизнь вновь избраннаго царя, въ тяжелую эпоху русской исторiи, былъ, посл своей мученической кончины отъ руки поляковъ, совершенно уже безопасенъ отъ всякаго навта вражiя. Нтъ, въ наше анархическое время потревожены и его кости.

Какъ могло это случиться? Подвигъ Сусанина засвидтельствованъ государственною грамотою, которая, данная чрезъ шесть лтъ посл событiя, дошла до нашего времени въ цлости!

Приведемъ ее въ подлинник.

‘Божiею милостiю, мы, Великiй Государь, Цapь и Великiй Князь, Михаилъ еодоровичь, всея Русiи самодержецъ, по нашему Царскому милосердiю, а по совту и прошенiю матери нашей, Государыни великiя старицы иноки Марфы Ивановны, пожаловали есмя Костромскаго узда нашего села Домнина крестьянина Богдашка Сабинина, за службу къ намъ и за кровь и за терпнiе тестя его Ивана Сусанина. Какъ мы Великiй Государь Царь и Великiй Князь Михайло еодоровичь всея Русiи въ прошломъ во 121 году были на Костром, и вт поры приходили въ Костромской узд Польскiе и Литовскiе люди, а тестя его Богдашкова Ивана Сусанина вт поры Литовскiе люди изымали, и его пытали великими немрными пытками, a пытали у него, гд вт поры мы Великiй Государь Царь и Великiй Князь Михайло еодоровичь всея Русiи были. И онъ Иванъ, вдая про насъ, Великаго Государя, гд мы вт поры были, терпя отъ тхъ Польскихъ и Литовскихъ людей немрныя пытки, про насъ Великаго Государя тмъ Польскимъ и Литовскимъ людямъ, гд мы въ т поры были, не сказалъ, и Польскiе и Литовскiе люди замучили его до смерти. И мы Великiй Государь Царь и Великiй Князь Михайло еодоровичь всея Русiи пожаловали его Богдашка, за тестя его Ивана Сусанина къ намъ службу и за кровь, въ Костромскомъ узд нашего дворцоваго села Дoмнина половину деревни Деревнищь, на чемъ онъ Бoгдашка нын живетъ, полторы чети, выти земли велли облить съ тое полудеревни съ полторы чети выти на немъ на Богдашк и на дтяхъ его и на внучатахъ, и на правнучатахъ, нашихъ никакихъ податей, и кормовъ, и подводъ, и наметныхъ всякихъ столовыхъ и хлбныхъ запасовъ, и въ городовыя подлки, и въ мостовщину и въ иныя ни въ какiя подати имать съ нихъ не велли, велли имъ тoe полдеревни во всемъ облить и дтямъ имъ и внучатамъ и во весь родъ ихъ неподвижно. А будетъ то наше село Домнино въ которой монастырь и въ отдач будетъ, и тое полдеревни Деревнищь полторы чети выти земли и ни въ которой монастырь съ тмъ селомъ отдавать не велли, велли по нашему Царскому жалованью, владть ему Богдашк Сабинину и дтямъ его и внучатамъ и правнучатамъ и въ родъ ихъ во вки неподвижно. Дана сiя наша Царская жалованная грамота на Москв, лта 7129 ноября въ 30 день’.

Ясно-ли сказано въ грамот, что крестьянинъ Иванъ Сусанинъ въ 1613 году, когда Михаилъ едоровичь Романовъ находился ‘на Koстром’, былъ захваченъ Польскими и Литовскими людьми, приходившими ‘въ Костромской уздъ’, что они пытали его великими немрными пытками, выспрашивая у него, ‘гд въ т поры былъ Михаилъ едоровичъ’, что онъ, зная о мстопребыванiи, вытерплъ немрныя пытки, и не открылъ его, за что и былъ замученъ до смерти, наконецъ, что ‘за эту службу и кровь’ облена была половина деревни Деревнищъ, на коей жилъ его зять, Богданъ Сабининъ, женатый на его дочери Антонид, въ пользу его дтей, внучатъ и правнучатъ ‘въ родъ ихъ во вки вковъ неподвижно’.

Какoe свидтельство можетъ быть точне и обстоятельне?

Но нтъ ли какого нибудь повода сомнваться въ подлинности этой грамоты?

Нть никакого, и данная чрезъ шесть лтъ посл событiя самимъ спасеннымъ молодымъ царемъ, по просьб его матери, cъ которой онъ вмст скитался, грамота подтверждена была чрезъ 15 лтъ тмъ же царемъ Михаиломъ едоровичемъ, который oтдалъ тогда деревню Деревнищи Новоспасскому монастырю на поминъ души его матери, а въ замну отходившей отъ Сабининыхъ земли, пожаловалъ имъ пустошь Коробово въ Костромскомъ узд, съ прописанiемъ опять обстоятельствъ cвoeгo cпaсeнiя и въ новой подтвердительной грамот.

Къ 1641 году относится еще другая подтвердительная гpамотa, которая, по свидтельству самого г. Костомарова, хранится въ род Сусанина.

Въ 1692 году послдовало подтвержденiе отъ имени царей Ивана и Петра Алексевичей.

Императрица Екатерина возобновила грамоту 1767 г. декабря 8.

Императоръ Николай Павловичъ — въ 1837 г. {Замчательно что г. Koстомаровъ объ этой грамот отзывается вотъ какъ: ‘наконецъ и въ послдней изъ жалованныхъ грамотъ Сабининымъ, 1837 г., отъ Императора Николая Павловичa нтъ ничего новаго противъ прежняго’. Чего же ожидалъ онъ найти здсь новаго?}

Потомки Сусанина чрезъ дочь его Антониду Cабинину ведутся до сихъ поръ и пользуются зeмлею пожалованною имъ за подвигъ ихъ предка.

Tакъ въ чемъ же можетъ быть coмненie? Можно ли oтвepгать событiе, засвидтельствованное такъ торжественно и многократно?

Признавая существованiе и подлинность грамоты, г. Костомаровъ не вритъ ея содержанiю: грамота есть, а событiя не было: Сусанинъ не спасалъ Михаила!

Въ этомъ смысл онъ сказалъ и въ первомъ своемъ изслдованiи, которое мы и разберемъ сначала по связи его съ параграфомъ о Сусанин въ стать ‘Личности смутнаго времени’. ‘Въ исторiи Сусанина’, говоритъ г. Костомаровъ, ‘достоврно только то, что этотъ крестьянинъ былъ одною изъ безчисленныхъ жертвъ, погибшихъ oтъ разбойниковъ, бродившихъ въ Россiи въ смутное время, дйствительно ли онъ погибъ за то, что не xoтлъ cкaзать, гд находился новоизбранный Царь Михаилъ едоровичъ, — это остается подъ сомннiемъ’ {Истор. монографiи, Т. I, с. 453.}.

Такъ какъ же онъ попалъ въ грамоту, и почему изъ безчисленныхъ жертвъ, погибшихъ отъ разбойниковъ, только одна удостоилась такой чести? По какому поводу моглa быть оказана ей такая необыкновенная милость? Вдь это кажется безсмыслицею! Спрашивается, вроятно ли, чтобъ подобная грамота была выдана безъ основанiй? Въ ней сказано именно, что выдана она пo совту и пpoшeнiю матери царской, инокини Мары Ивановны, которая, извстно, скрывалась вмст съ сыномъ, предъ его избранiемъ, ‘на Костром’. Могъ ли какой нибудь крестьянинъ изъ глуши костромскихъ лсовъ дойти до нея съ какою нибудь несбыточною пpocьбою и выдумать предъ всми земляками своими небывалое происшествiе? Какъ могла подобная мысль придти ему въ голову? Вдь онъ могъ поплатиться за то слишкомъ больно? Могла ли царская мать принять такую странную просьбу безъ необходимыхъ справокъ, поврокъ, безъ тщательнаго изслдованiя, и ходатайствовать предъ своимъ сыномъ или мужемъ о наград за вымышленный подвигъ? Могло ли московское правительство, костромское ближайшее начальствo, наконецъ односельчане съ Богдашкою Сабининымъ, оставить безъ пpoтecтa неосновательное притязанiе?

Это все тaкie вопросы, которые представляются всякому читателю безъ малйшей ученой подготовки, и которые однакожь для г. Костомарова какъ будто не существуютъ.

Кто знакомъ съ порядками тогдашняго нашего длопроизводства, въ высшей степени толковаго, осмотрительнаго, осторожнаго, тотъ ни на минуту не остановится утверждать, что подобная напраслина была невозможна въ то время, когда вс сословiя слдили за собою съ строгимъ вниманiемъ, и не допускали ни до какой неправильности.

Вотъ, напримръ, приведу я кстати дв просьбы именно изъ того времени, изъ которыхъ въ одной Угличане — дворяне и барскiе дти всмъ городомъ просятъ Царя Михаила едоровича, чтобы онъ веллъ выписать Угличанина Ивана Юрьева Шубинскова изъ двороваго списка, куда онъ записанъ не по отчеству своему и не по служб, въ другой, — чтобы онъ веллъ выписать изъ выбору двухъ человкъ, чтобъ имъ отъ нихъ ‘безчестнымъ, въ позор не быть’.

I. Царю Государю и Великому Князю Михаилу едоровичу всея Русiи бьютъ челомъ холопи твои Углечаня, дворяне и дти боярскiе всмъ городомъ на Угличанинa-жъ сына боярскова, на Ивана Юрьева сына Шубинскова. Верстанъ тотъ Иванъ твоимъ царскимъ жалованьемъ, помстнымъ окладомъ и денежнымъ жалованьемъ въ прошломъ 136 году. Версталъ его бояринъ Князь Юрiй Енишевичъ Сулешевь, и тотъ Иванъ пocл того, не служа теб государю и не по отчеству, написанъ въ нашемъ город по дворовому списку въ прошломъ въ 146 году. А роду, Государь, изъ Шубинскихъ въ нашемъ город въ дворовомъ списк не бывалъ никто при пpeжнихъ государяхъ и при теб Государ Цар и Beликомъ Княз Михаил едорович всеа Русiи. А были Государь родъ ихъ Шубинскихъ въ нашемъ город въ денщикахъ, а дядя ево Ивановъ родной Михайло Шубинской былъ въ нашемъ город въ нарядчикахъ. Милосердый Государь Царь и Великiй Князь Михайло едоровичъ всеа Русiи пожалуй насъ холопей своихъ, и вели, Государь, ево Ивана изъ двороваго списка выписать, чтобъ намъ холопемъ твоимъ отъ тово Ивана безчестнымъ не быть, что онъ пущенъ въ дворовый списокъ не по отчеству своему и не по служб. Царь Государь смилуйся пожалуй’.

II. ‘Царю Государю и Великому Князю Михаилу едоровичу всеа Руси бьютъ челомъ холопи твои Углечане дворяне и дти боярскiе всемъ городомъ, на Углечанъ же: на Бориса Маракушева да на Богдана Третьякова. Написались, Государь, тотъ Борисъ да Богданъ — по выбору, не за службу, и въ осад подъ Смоленскимъ не сидли ни ранены ни бывали, а мы холопи твои служимъ теб Государю лтъ по 30 и по 40, а ложно теб Государю о выбор не бивали челомъ. Милосердый Государь Царь и Великiй Князь Михайло едоровичъ всеа Русiи, пожалуй насъ, холопей своихъ, вели Государь ихъ Бориса да Богдана изъ выбору выписать, чтобы намъ предъ ними въ позор не быть. Царь Государь смилуйся пожалуй.’

Повторяю: могла ли быть пожалована земля и дана грамота Сабинину безъ сношенiя съ костромскими властями, и могли ли эти власти свидтельствовать обложно, не учинивъ справокъ, не допросивъ свидтелей, не произведя слдствiя?

Г. Костомарову дла нтъ до такихъ естественныхъ разсужденiй. Онъ оставляетъ ихъ въ сторон, и для возбужденiя сомннiя объ исторiи Сусанина принимается разбирать, сравнивать и опровергать, одно за другимъ, разсказы новйшихъ писателей, — такихъ историковъ, какъ С. Н. Глинка и Щекатовъ, сочинитель географическаго словаря въ начал ныншняго столтiя, да еще ‘передовой’, по его мннiю, ‘дятель по русской исторiи’, (вроятно трудящiйся въ одномъ съ нимъ ряду, incognito, — ‘Пл. Bас. Павловъ’) {Ужъ прибавить бы ему для разбора и либретто изъ оперы ‘Жизнь за Царя’, которое не уступаетъ ни Щекатолву, ни Глинк!}.

Что намъ за дло до зтихъ разсказовъ и догадокъ, положимъ невроятныхъ? Разв они принимаются въ исторiи? За подробностями, выдуманными и выдумываемыми, никто не стоитъ, а стоятъ только за сущность событiя, засвидтельствованнаго грамотою, что Сусанинъ былъ допрашиваемъ гд-то на Костром объ извстномъ ему мстопребыванiя Михаила, не сказалъ, былъ пытанъ и замученъ. Вотъ и все!

_____

Доказавъ и подкрпивъ аналогическими примрами, что грамота не могла быть дана безъ событiя, мы могли-бъ здсь и остановиться, принося въ жертву г. Костомарову вс подробности прошедшiя и будущiя, вроятныя и невроятныя, но считаемъ нужнымъ разобрать разсужденiя г. Костомарова, въ которыхъ онъ набрасываетъ тнь на событiе, избирая эпиграфомъ слдующiя слова изъ одного стариннаго документа: ‘въ житiи семъ не мало, но много писано неправды, и того ради, аще бы отчасти нчто было и праведно писано, ни въ чесомъ же ему врити подобаетъ’.

Въ первой стать своей, на которую здсь ссылается, онъ говоритъ: ‘когда мы захотимъ обратиться къ современнымъ первоначальнымъ извстiямъ о такомъ безмрно важномъ событiи, то прежде всего поразить насъ то, что ни въ русскихъ, ни въ иностранныхъ тогдашнихъ сочиненiяхъ, не смотря на множество подробностей, хорошо очерчивающихъ эту эпоху, нтъ ни слова объ этомъ происшествiи’ {Т. I, стр. 434.}.

Отвчаемъ: происшествie случилось гд-то въ глуши, среди повсемстной смуты: кому и гд было благовстить о немъ? Впослдствiи только, по воцаренiи Михаиловомъ, по общемъ успокоенiи въ семейств, потерявшемъ своего отца, было понято, какую услугу оказалъ покойный вновь избранному царю. Тогда естественно могла представиться мысль, что такая услуга иметъ право на награду. Подобную награду за заслуги матери Михаиловой, во время ея заточенiя, получили уже крестьяне Тарутины, жители Обонежской пятины, Егорьевскаго погоста, Толгуйской волости. Зять покойнаго Сусанина ршился ходатайствовать. Онъ усплъ добраться до Москвы, найти доступъ къ цариц, своей помщиц, можетъ быть знавшей его лично, и подать просьбу. Царица, изъ просьбы или разсказа Сабинина, видно убдилась въ опасности, какой подвергалась вмст съ сыномъ, во время пребыванiя въ Костромскомъ узд, и вмст удостоврилась, что опасность миновала благодаря врности крестьянина Сусанина. Она довела просьбу до свденiя царя, который по порядку передалъ ее, разумется, въ приказъ, а приказъ, по надлежащей справк и поврк, присудилъ ему награду, значущуюся въ жалованной грамот {ъ прекрасномъ вступленiи г. Дорогобужинова къ стать ‘Правда о Сусанин’, священника села Домнина, о. Алекся, ecть извстiе (не знаю откуда заимствованное), о путешествiи на богомолье великой старицы съ сыномъ cвоимъ царемъ Михаиломъ едоровичемъ къ преподобному Макарiю Желтоводскому, и посщенiи села Домнина въ 1819 году. Не въ это ли время Богданъ Сабининъ нашелъ cлyчaй довести до свденiя дло своего тестя, и получить въ награжденiе грамоту?}. Такъ по крайней мр обыкновенно ршались дла подобнаго рода. Тмъ дло и кончилось. Некому было знать о Сусанин кром своей деревни cъ околоткомъ, и некуда записывать, кром приказа, откуда дана грамота.

Разв можно требовать, чтобы такое происшествiе сдлалось предметомъ прославленiя, въ род ныншнихъ газетныхъ и журнальныхъ возгласовъ, тмъ боле, что главнаго дйствовавшаго лица не было на лицо и никому не было дла до его деревенскихъ потомковъ!

‘До XIX вка, сколько извстно, никто не думалъ видть въ Сусанин спасителя царской особы, и подвигъ его считать событiемъ исторической важности, выходящимъ изъ обычнаго уровня’ {Т. I, стр. 436.}.

Какъ никто? Да во всхъ грамотахъ XVII и XVIII вка, Михаила, Алекся, Ioaннa, Петра, Екатерины II, даже и Николая Павловича, разв Сусанинъ не является спасителемъ царской особы?

‘Никто не думалъ видть въ Сусанин спасителя царской особы’. Да никто и не зналъ его, не знавши грамоты, а какъ узнали грамоту, гд именно сказано: ,,онъ Иванъ, вдая про насъ, гд мы въ т поры были, терпя отъ нихъ немрныя муки, про насъ не сказалъ, и Польскiе и Литовскiе люди замучили его до смерти’, то и сочли поступокъ Сусанина подвигомъ, выходившимъ изъ ‘обычнаго уровня’.

И мало ли есть важныхъ происшествiй, которыя оставались погребенными въ лтописяхъ и грамотахъ? Такъ была погребена и сусанинская исторiя до открытiя грамоты.

Разбирая показанiе Щекатова, г. Костомаровъ указываетъ на противорчiя и прибавленiя его къ грамот: ‘такимъ образомъ въ грамот царской говорится, что Царь былъ тогда на Костром, а у Щекатова онъ не въ Костром, а въ Домнин. Поводъ къ такому искаженiю дйствительно очевиденъ: Кострома былъ гopoдъ укрпленный, Михаилъ едоровичъ былъ въ немъ безопасенъ, если приходили на него польскiе и литовскiе люди, то надобно допустить, что они являлись не въ такомъ числ, чтобъ могли предпринять осаду и приступъ къ Костром, и въ такомъ случа событiе ужь не могло бы пройдти не замченнымъ въ исторiи. А если Михаилъ едоровичъ былъ безопасенъ на Костром (собственно онъ находился въ Ипатьевскомъ монастыр), то Сусанину не изъ-за чего было подвергать себя мученiямъ и не объявлять полякамъ, гд Царь’ {Т. I, стр 438.}.

Благоволятъ читатели вникнуть въ слова г. Костомарова: что онъ хочетъ сказать ими?

‘Михаилъ былъ въ Костром, по показанiю грамоты, единственнаго источника объ этомъ событiи.

‘Кострома былъ городъ укрпленный. Михаилъ былъ тамъ безопасенъ.

‘Поляковъ и литовцевъ было немного, не столько, чтобъ они могли предпринять осаду и приступъ къ Костром. Ибо, если-бъ ихъ было много, то событiе не могло бы остаться незамченнымъ въ исторiи’.

‘Если Михаилъ былъ безопасенъ на Костром, то Сусанину не для чего было подвергать себя мученiямъ и скрывать мстопребыванiе его’.

Не прямое ли заключенiе изъ всхъ этихъ посылокъ слдуетъ сдлать, что все разсказанное о Сусанин, по мннiю изслдователя, есть сказка? Онъ такъ и думаетъ, чт ясно и изъ многихъ другихъ мстъ его изслдованiя, какъ мы увидимъ ниже, хотя и не осмливается сказать этого прямо и положительно {См. доказательства такой манеры изложенiя, la don Basil, въ статьяхъ за Минина и проч.}.

Все это софистическое зданiе г. Костомарова основано на неправильномъ пониманiи имъ выраженiя ‘на Костром’. Оно отнюдь не значить въ Костром, а только — въ Костромской сторон. В. И. Дорогобужиновъ, въ дльной стать своей ‘Правда о Сусанин’, помщенной въ ‘Русскомъ архив’ 1871 г. No 2, с. 07, очень справедливо замчаетъ: ‘На стр. 486 своей статьи г. Костомаровъ говоритъ: ‘въ грамот царской говорится что царь былъ тогда въ Костром, а у Щекатова онъ не въ Костром, а въ Домнин’, между тмъ какъ въ приводимой имъ же, на стр. 483, подлинной грамот сказано: ‘какъ мы, Великiй Государь, въ 121 году были ‘на Костром’. Предлоги ‘въ‘ и ‘на‘ не могутъ быть безпристрастнымъ изслдователемъ приводимы безразлично: смыслъ предлога ‘въ‘ при опредленiи мстности несравненно тсне и точне предлога ‘на»: идетъ ли рчь о Костром, слов ‘въ Костром’ ясно выражаютъ пребыванiе только въ город Костром, между тмъ какъ выраженiе ‘на Костром’ гораздо неопредлительне и шире. Костромою называется не городъ только, но и рка и вся область орошенная ея притоками, на одномъ изъ которыхъ лежитъ и Домнино’.

Въ грамот объ избранiи на царство Михаила едоровича сказано о немъ: ‘въ то время бысть въ Костромскомъ узд у себя въ отчин’, что замтилъ баронъ фонъ-Нольде въ его разбор перваго разсужденiя г. Костомарова, который давалъ онъ мн читать въ рукописи года три тому назадъ {Не знаю что сдлалось съ этой статьею.}.

Бывъ въ Костромской сторон, въ Домнин или около, семейство подвергалось видно опасностямъ во время шатанiя польскихъ и литовскихъ людей, и могло быть найдено ими. Въ Ипатьевскiй монастырь, въ сосдств съ Костромою, Михаилъ съ матерью попалъ видно поздне, когда польскiе и литовскiе люди отошли уже, посл напрасныхъ поисковъ, изъ Костромской стороны.

Замчательно что при этомъ случа вступается г. Костомаровъ за поляковъ: ‘наконецъ самое намpeнie поляковъ и литовцевъ погубить Михаила ecть уже произвольная догадка, ибо въ грамот не говорится, зачмъ поляки спрашивали о немъ Сусанина {Т. I., с. 438.}.

Въ грамот, видите, не сказано, зачмъ поляки спрашивали о Михаил, пытали и мучили Сусанина! Не найдетъ ли г. Костомаровъ въ доступныхъ для него источникахъ (см. ниже) извстiя, что поляки пытали и мучили Сусанина, желая узнать мстопребыванiе вновь избраннаго Царя Русскаго, для того чтобъ поцаловаться съ нимъ?

Отъ Щекатова г. Костомаровъ переходитъ къ Глинк, и начинаетъ такъ:

‘Разсказъ Глинки несравненно правдоподобне Щекатовскаго, но за то еще произвольне. Необходимо было произвесть Сусанина въ званiе спасителя Царской особы, въ идеалъ народной доблести’ {Т. I, с. 440.}.

Изъ этихъ словъ ясно видно, какъ и изъ прежнихъ, что г. Костомаровъ отвергаетъ спасенiе Михаила Сусанинымъ, еслибъ признавалъ его, то не могъ бы приписывать Глинк необходимости произвесть Сусанина въ спасители Михаила и въ идеалы народной доблести.

(Продолженiе будетъ).

М. Погодинъ.

‘Гражданин’, No 47, 1873

Оригинал здесь — http://smalt.karelia.ru/~filolog/grazh/1873/19nN47.htm

ЗА СУСАНИНА.

(Окончанiе).

Натшившись надъ Щекатовымъ и Глинкою, г. Костомаровъ приступаетъ къ своему изслдованiю, и опять настаиваетъ на томъ что событiе не описано нигд. ‘Я имлъ’, говоритъ онъ, ‘подъ рукою много лтописныхъ списковъ, писанныхъ въ половин XVII столтiя, и ни въ одномъ нтъ и помину о Сусанин’. ‘Стало быть продолжаетъ онъ, ‘даже чрезъ 30, 50 или 60 лтъ занимавшiеся истоpiею своего отечества или вовсе не знали о сусанинскомъ подвиг, или не считали его достойнымъ того, чтобъ объ немъ упоминать. Очевидно, въ XVII вк ничего не представлялось такого, что представляется глазамъ XIX вка, глазамъ нашего времени’ {Тамъ же, с. 444. Какiе же списки видлъ г. Костомаровъ, которыхъ другiе не видали? Мы попросили бы его показать намъ эти списки, какъ онъ съ насмшкою (с. 443) просилъ показать ему ‘древнюю лтопись П. П. Свиньина, въ которой разсказывается о спасенiи Михаила’.}.

Мы отвчали выше на это возраженiе, а теперь скажемъ только два слова о поставленномъ въ примръ противодйствiи Никанора Шульгина избранiю Михаила въ Арзамас и Казани, которое попало въ лтописи. Странно сравнивать его съ случаемъ сусанинскимъ. Тому свидтелями были города, и сопротивленiе сдлалось гласнымъ, примчательнымъ, даже по своему одиночеству, а здсь рчь идетъ о крестьянин, который убитъ гд-то, въ захолусть, и объ его наслдникахъ, которые получили за то чрезъ нсколько лтъ грамоту на землю, чмъ все дло и кончилось.

Замчательно что, разбирая Глинку и Щекатова, и представляя общiе разсужденiя, г. Костомаровъ употребляетъ своимъ оружiемъ грамоту, и чествуетъ ее единственнымъ источникомъ. Если вы отвергаете событiе, описанное въ грамот, то по какому же праву вы употребляете грамоту? Она для васъ существовать не должна.

‘Покушенiе, еслибъ оно было‘, продолжаетъ г. Костомаровъ, ‘должно происходить до 13 марта, а если бы такъ было на самомъ дл, то мать Михаила, и самъ Михаилъ, отказываясь отъ предлагаемаго престола, и приводя между прочимъ что ‘быти ему на государств ей государын благословить сына своего а нашего государя лише на погубленье’ (Собр. госуд. грамотъ, т. III, 41 с. 72), и указывая на свою небезопасность, на то, что отецъ его въ плну въ Польш, и можетъ отъ поляковъ подвергнуться опасности, — кажется, могли бы кстати указать на свжее покушенiе враговъ на жизнь Михаила’ {Т. I, с. 445.}.

Если тогда они не знали еще о подвиг Сусанина, то могли бы, продолжаетъ г. Костомаровъ, ‘кстати’ указать на недавнее покушенiе въ грамотахъ изъ Ярославля’ (III, 50-54).

Разсужденiя совершенно неосновательныя: нетолько до 13 марта, но и въ слдующее время мать безъ всякаго сомннiя не знала, да и не могла знать, въ перездахъ, заботахъ и попыхахъ того времени, о происходившемъ въ сосдств относительно Михаила. Она не знала, кому отчасти они были обязаны спасенiемъ. Дочь и зять Сусанина очень естественно могли разсуждать что, въ ближайшее время, нельзя имъ было поминать о себ, они могли долго совтоваться между собою, покa наконецъ ршились разсказать дло и просить о наград, или покa представился къ тому удобный случай.

________

Засимъ г. Костомаровъ обращается къ мннiю г. Соловьева, и вотъ какъ отзывается о немъ:

‘Еще Соловьевъ, съ свойственнымъ ему безпристрастiемъ, справедливо замтилъ, что въ то время, въ краю Костромскомъ, не было ни поляковъ, ни литовцевъ, и что Сусанина поймали, вроятно, свои воровскiе люди, казацкiя шайки, бродившiя везд по Руси’ {Т. I, с. 449.}.

‘Эта догадка г. Соловьева принадлежитъ къ числу самыхъ неудачныхъ: на что воровскимъ людямъ, бродягамъ, казацкимъ шайкамъ, искать Михаила и убить Сусанина? Какую пользу могла принести имъ смерть Михаила? Какъ могли они надяться на успхъ въ людныхъ мстахъ? Могли они убить всякаго и убивали съ цлью ограбить, наказать, отмстить, въ ссор, даже безъ причины, но такiя убiйства не имютъ никакого отношенiя къ Михаилу, ни къ грамот сусанинской.

Г. Костомаровъ, также по странному логическому прiему, пускается въ доказательство, что въ грамот (здсь онъ опять принимаетъ грамоту) стоятъ польскiе и литовскiе люди, и на двухъ страницахъ распространяется о томъ что польскихъ и литовскихъ людей никакъ нельзя было смшать съ русскими воровскими людьми!! ‘Hapчie и прiемы ихъ рзко и тогда отличали’, восклицаетъ онъ торжественно, ‘и теперь отличаютъ другъ отъ друга уроженцевъ края, бывшаго подъ Московскою, отъ уроженцевъ края, бывшаго подъ литовскою державою’… {Тамъ же, с. 450.} ‘Однимъ словомъ, здсь какая-то несообразность, что-то неясное, что-то неправдоподобное’ {Тамъ же, с. 451.}.

Что долженъ заключить читатель изъ всхъ этихъ разсужденiй? Что Сусанинъ, по мннiю г. Костомарова, убитъ не русскими воровскими людьми, а польскими и литовскими.

Доказавъ это, кажется, ршительно, вопреки догадк г. Соловьева, хоть и очень скучно и запутанно, г. Костомаровъ, — кто бы могъ подумать, — обращается къ этому странному предположенiю и говоритъ:

‘Страданiе Сусанина есть происшествiе, само по себ очень обыкновенное въ то время. Тогда казаки бродили по деревнямъ, и жгли, и мучили крестьянъ’ {Т. I, с. 451.}… ‘Могло быть, разбойники, напавшiе на Сусанина, были такого же рода воришки, и событiе, столь громко прославленное впослдствiи, было однимъ изъ многихъ въ тотъ годъ. Чрезъ нсколько времени зять Сусанина воспользовался имъ и выпросилъ себ обльную грамоту’ {Тамъ же, с. 452.}.

И такъ, на одной страниц оказывается невозможнымъ, чтобъ Сусанинъ былъ убитъ русскими ворами, а на другой — это убiйство ими поставляется вн всякаго сомннiя, — и зять Сусанина, убитаго безъ всякаго отношенiя къ Михаилу, получаетъ обльную грамоту, якобы за претерпнiе пытки и за кровь пролитую для его спасенiя!

‘Путь избранный имъ’, говоритъ г. Костомаровъ, ‘видимъ. Онъ обратился къ мягкому сердцу старушки, а она попросила сына. Сынъ, разумется, не отказалъ заступничеству матери’ {Тамъ же.}.

Ккъ съ одной стороны какому нибудь крестьянину, жившему въ глуши лсной, не могла придти въ голову мысль приписать смерть своего тестя, убитаго кмъ нибудь случайно, какъ бывали убиваемы многiе и премногiе въ это смутное время, мукамъ и пыткамъ за отказъ объявить, кому бы-то ни было, царское пребыванiе, такъ и съ другой стороны невозможно допустить чтобъ такая наглая ложь, основанная на небывальщин, могла увнчаться успхомъ, проходя чрезъ множество правительственныхъ инстанцiй, внимательныхъ, осторожныхъ, щепетильныхъ.

За симъ г. Костомаровъ пускается въ разсужденiе о томъ, какъ ‘въ томъ вк вс, кто только могъ, выискивали случай увернуться отъ тягла’ {Т. I, стр. 452.}. Злоупотребленiя умножились и началось уничтоженiе грамотъ ‘у имвшихъ льготныя грамоты’.

Читатель ожидаетъ что и сусанинкое дло подвергнется опасности, что безъ основанiя выданная грамота будетъ уничтожена, а плуты наказаны. Ничуть не бывало. Г. Костомаровъ, паче чаянiя, говоритъ вотъ что: ‘но тмъ, которые получили ихъ за особыя услуги, предоставлено ими пользоваться до позднихъ временъ. Тоже было и съ потомками Сусанина’. Слдовательно грамота при поврк оказалась правильною? Слдовательно подвигъ Сусанина признанъ и по новому изслдованiю? Чего же боле?

Нтъ, г. Костомаровъ ни трогается собственнымъ завлюченiемъ, и поворачиваетъ опять въ сторону, повторяя чуть не въ сотый разъ: ‘Долгое время однако (однако) не придавали важнаго значенiя судьб Домнинскаго крестьянина. Лтописцы не вносили его подвигъ въ свои разсказы, цари не придавали никакого значенiя, иначе велли бы записать о немъ въ лтописи, вдь они читали лтописи’!!

Какъ же согласить отрицанiе подвига съ принятiемъ грамоты, оказавшейся врною и по наряженномъ слдствiи.

А вотъ и заключенiе въ продолженiи приведенныхъ словъ. ‘Неране какъ въ близкое къ намъ время, уже въ XIX вк, сусанинскiй эпизодъ былъ раскрашенъ цвтами воображенiя и поднятъ на ходули, но это — миъ литературный, книжный, а отнюдь не народный’ {Тамъ же, стр. 453.}.

За симъ слдуетъ заключенiе, приведенное нами въ начал статьи, и указанiе на подобное, дйствительное событiе въ Украйн, въ противоположность нашей якобы сказк о Сусанин.

Отвергнувъ общепринятое извстiе, засвидтельствованное грамотами, г. Костомаровъ принимаетъ безусловно подобное извстiе, гд-то, кмъ-то записанное, и говоритъ съ увренностiю:

‘Пo случайному сближенiю, то, что выдумали книжники наши въ XIX вк, почти въ такомъ вид, въ XVII вк, случилось на противоположномъ конц русскаго мiра, въ Украйн. Когда, въ ма 1648 года, гетманъ Богданъ Хмльницкiй гнался за польскими войсками подъ начальствомъ Потоцкаго и Калиновскаго, одинъ южно-русскiй крестьянинъ, Никита Галаганъ, взялся быть вожатымъ польскаго войска, умышленно завелъ его въ болота и лсныя трущобы, и далъ возможность казакамъ разбить враговъ своихъ.’ {Т. I. стр. 453.}

‘То что выдумали наши книжники въ XIX столтiи, то случилось дйствительно въ Украйн въ XVII ‘. Ясно что г. Костомаровъ не принимаетъ исторiи о Сусанин, если противопоставляетъ въ выдумк другую дйствительность.

Посл изслдованiя помщеннаго въ ‘Встник Европы’, г. Костомаровъ, въ примчанiи къ сочиненiю своему о смутномъ времени, сказалъ: {‘Вст.Евр.’ III, стр. 36.} ‘въ стать ‘Иванъ Сусанинъ’, напечатанной въ первомъ том ‘Историческихъ монографiй и изслдованiй’, показана несостоятельность позднйшихъ, подробностей объ этой личности, и именно, несообразность съ обстоятельствами извстiя о приход польскихъ и литовскихъ людей въ Костромской уздъ, а равно и невозможность, если-бы они, въ самомъ дл, туда приходили, ограничиться спросомъ и пытками одного только лица. Правдоподобно было бы допустить, что это происшествiе случилось не въ Костромскомъ узд, а гд нибудь поближе къ Волоку, гд стояли тогда польскie и литовскiе люди. Они должны были знать о желанiи русскаго народа избрать Романова, и очень естественно было дать какому нибудь разъзду, который отправлялся за продовольствiемъ, порученiе развдать, гд находится Михаилъ Романовъ. Отправленные въ разъздъ могли схватить крестьянина изъ вотчины Михаила и допрашивать его, а другихъ русскихъ, которые могли быть при этомъ, не трогать, если они были изъ другихъ мстностей, не принадлежали Романовымъ и, слдовательно, не возбуждали подозрнiя, что они знаютъ о мстопребыванiи Михаила. Эти послднiе и могли принести объ этомъ событiи всть въ Кострому. Зять Сусанина, просившiй чрезъ семь лтъ себ вознагражденiя за смерть тестя, могъ не знать въ точности, гд убiйство совершилось, а подъячiе, не всегда наблюдая точность выраженiй въ грамотахъ, могли поставить извстiе о приход польскихъ и литовскихъ людей въ Костромскомъ узд въ томъ смысл, что они еще намревались идти въ Костромской уздъ. Впрочемъ это только предположенiе.’

Разумется, это предположенiе. Предположенiя можетъ длать всякiй, какiя хочетъ. Объ этомъ можно сказать только что оно слишкомъ натянуто, произвольно, и не заключаетъ въ себ ничего правдоподобнаго. Съ какой стати полякамъ ‘гд нибудь поближе къ Волоку’ спрашивать о мстопребыванiи Михаила едоровича, которое предполагалось ими въ Костромской сторон? Если-бъ поляки тамъ и узнали, то онъ десять разъ могъ бы между тмъ перемнить его до ихъ прибытiя. Какимъ образомъ могли они тамъ наткнуться на костромскаго крестьянина, и узнать что онъ изъ деревни Романовыхъ? Какъ онъ попалъ ‘поближе къ Волоку’, и зачмъ ему было скрывать мстопребыванiе, которое могъ впрочемъ показать безопасно, въ какомъ угодно ему мст? Множество вопросовъ представлется противъ такого несбыточнаго предположенiя!

Изъ этого предположенiя все-таки заключить можно что г. Костомаровъ, вопреки разобранному первому разсужденiю своему, принимаетъ допросъ, пытку, молчанiе и смерть Сусанина, а въ этомъ-то весь вопросъ и состоитъ!

__________

За то въ новой стать ‘О личностяхъ смутнаго времени’, которая подала намъ поводъ къ настоящему разбору, г. Костомаровъ принимается снова за Сусанина и представляетъ противоположное заключенiе.

Въ этой стать онъ разбираетъ любопытныя свденiя о Сусанин, доставленныя г. Дорогобужиновымъ изъ мстныхъ преданiй.

Не стану входить въ разсмотрнiе его сомннiя, — это нейдетъ къ моей цли, — а скажу только что въ этихъ свденiяхъ для насъ всего важне существованiе преданiя, а изъ какихъ подробностей оно теперь состоитъ, какими цвтами воображенiя усыпается, — это вопросъ второстепенный. Гораздо важне вопросъ о времени, съ котораго начинается преданiе, и до него г. Костомаровъ не касается. Изъ извстiй г. Дорогобужинова ясно что оно ведется изстари, слдовательно служитъ вообще подтвержденiемъ къ извстiю грамоты.

Г. Костомаровъ заключаетъ это свое разсужденiе слдующимъ образомъ: ‘И такъ посл напечатанной во 2 книг ‘Русскаго Архива’ (1871 г.) статьи ‘Правда о Сусанин’, мы знаемъ объ этомъ лиц не больше того, сколько прежде знали, — а именно, что въ 1619 г. Богданъ Сабининъ получилъ отъ царя Михаила едоровича обльную грамоту за своего тестя Ивана Сусанина, котораго польскiе и литовскiе люди пытали, желая довдаться отъ него, гд находился Царь Михаилъ едоровичъ, и, не допытавшись, замучили до смерти’.

Замтьте, не скажу махiавелизмъ, а iезуитизмъ разсужденiй. Грамота была дана, а было-ли событiе, г. Костомаровъ умалчиваетъ. Понимайте какъ хотите. Вы скажете: онъ отрицаетъ событiе, нтъ, онъ отвтитъ, я этого не говорилъ. Что-же вы говорили? Спасъ-ли Сусанинъ Михаила отъ опасности, скрывъ мсто его пребыванiя, или нтъ? Если вы скажете — спасъ, то и толковать нечего. О подробностяхъ можетъ судить всякiй, какъ ему угодно, а важна только сущность событiя.

Нтъ, не можетъ онъ этого сказать, потому что вся статья его была направлена къ отрицанiю событiя которое онъ опровергалъ, приводя въ доказательство что оно нигд не записано, не было упоминаемо ни Михаиломъ, ни его матерью, въ тхъ случаяхъ, гд должно бы быть упомянуто если-бъ было дйствительно, что Михаилъ въ Костром былъ въ совершенной безопасности, и никакiе поляки не могли думать о нападенiи на него въ такомъ крпкомъ город, что Глинк нужно было произвесть Сусанина въ спасители, однимъ словомъ, что это миъ литературный. Заключаетъ онъ слдующими словами, подтверждающими какъ нельзя боле смыслъ нами стать его приданный: ‘затмъ (за выдачею грамоты) всякiя подробности, выдуманныя и, какъ оказывается, выдумываемыя, слдуетъ выбросить изъ исторiи — подобно тому, какъ и многое придется еще выбросить изъ отечественной исторiи, если дружно приняться чистить Авгiеву конюшню‘.

Остановимся еще на этихъ словахъ. Какъ бы ни были он парафразируемы, смыслъ останется тотъ что г. Костомаровъ сравниваетъ отечественную исторiю съ Авгiевой конюшней. Часть ея, то есть эпоху 1612 года, которую мы считаемъ блистательною въ нашей исторiи очистилъ г. Костомаровъ: личности, самыя для насъ дорогiя, Скопина, Пожарскаго, Минина, Сусанина, уже сняты имъ съ ихъ пьедесталовъ. Какую же часть Авгiевой конюшни остается ему очищать дружно съ его товарищами — передовыми дятелями?

1812 годъ, гд можно сказать многое и противъ Кутузова, и противъ Барклая, Ермолова, Бенигсена, Ростопчина? Или севастопольскiй перiодъ, — ну здсь Меньшиковъ, Горчаковъ, Сакенъ, Липранди, самъ Корниловъ и Нахимовъ, представятъ матерiала браннаго еще боле, чмъ Скопинъ и Мининъ!

Несчастное расположенiе! Жалкое направленiе! Близорукая наука! Низкiй уровень историческаго образованiя, гд подобныя эксцентричности могутъ имть мсто и даже получать одобренiе!

Нтъ, не Авгiеву конюшню представляетъ отечественная исторiя, а преданный въ наше время поруганiю храмъ, куда забрались купующiе и продающiе, сквернословящiе, и…и дурно дйствующiе.

Мы совтуемъ г. Костомарову оставить этотъ несчастный, преданный поруганiю, храмъ, и не присоединяться къ невжественной сволочи, не писать о свтлыхъ личностяхъ Русской Исторiи, къ которымъ онъ не чувствуетъ симпатiи (насильно милъ не будешь!), а изобразить намъ не свтлыя личности — смутнаго, а темныя личности нашего безпутнаго, въ литературномъ отношенiи, времени. Матерiала для него здсь больше, а обработка сподручне, а благодарность за врное изображенiе — несомннная.

М. Погодинъ.

Iюля 16. Октября 28 1873.

__________

Р. S. Г. Заблинъ, одинъ изъ немногихъ дльныхъ дятелей Русской Исторiи, въ прекрасной стать, помщенной въ ‘Русскомъ Архив’ 1872 г. No. 2, 3, 4, разобралъ основательно вс навты г. Костомарова противъ Пожарскаго и Минина, но увлекаемый предубжденiемъ, обвинилъ въ смутномъ времени тогдашнее боярство (о чемъ я поговорю еще когда нибудь, если успю). Г. Костомаровъ вотъ ккъ опровергаетъ его мнiе.

‘Изъ ближайшаго разсмотрнiя событiй и обстоятельствъ той эпохи, о которой идетъ рчь, оказывается не то: напротивъ, смуту распространялъ тотъ самый сирота-народъ, который г. Заблинъ возводитъ въ идеалъ, а служилые только отчасти примыкали къ нему'{‘Встн.Евр.’ 1872. Сент. с. 16.}. ‘Черный народъ именно тотъ сирота-народъ, который г. Заблинъ выставляетъ противникомъ смутъ, производимыхъ будто бы служилымъ сословiемъ, былъ главнйшею стихiею тогдашней смуты. Онъ-то приставалъ къ Тушинскому вору, онъ наполнялъ его казацкiя шайки, именемъ обманщика волновались населенные этимъ народомъ посады и волости, этотъ же сирота-народъ давалъ подмогу и поддержку всмъ другимъ ворамъ той же эпохи’.

Ну, что, читатели, хорошо аттестованъ русскiй народъ въ славную эпоху 1612 года? Помнитъ ли авторъ чт онъ пишетъ!

Героевъ въ 1612 году не было: Скопинъ человкъ двусмысленный, Пожарскiй — дюжинный, Мининъ — взяточникъ, Сусанинъ — миъ. Народъ ‘распространялъ смуту’, ‘былъ главнйшею стихiей тогдашней смуты’.

Такъ кто же дйствовалъ? Кто прогналъ поляковъ? Кто спасъ Москву и отечество?

Негодованiе переходитъ уже въ смхъ, когда видишь, до чего умнаго человка, талантливаго писателя, можетъ довести предвзятая идея!

Къ написанному мною въ четырехъ статьяхъ о времени 1612 года я напомню теперь г. Костомарову одно мсто о народ въ опроверженiе его отвта г. Заблину: ‘Богъ же вложи мысль добрую во всхъ черныхъ людей, и начаша сбиратися по городомъ и по волостемъ: въ Юрьевц въ Повольскомъ собрашася съ сотникомъ едоромъ Краснымъ, на Реш съ крестьяниномъ съ Гришкою съ Лапшею, на Балахн съ Ивашкомъ съ Кувшинниковымъ, въ Городк съ едькою Нагавицынымъ, на Холую Илейка Денгинъ, и совокупишася вс въ единомыслiе, поидоша въ Лухъ и въ Луху литовскихъ людей побиша’, и проч.

М. П.

ЗА СУСАНИНА.

ЗА СУСАНИНА.

Читайте также: