За полгода и чрезъ полгода *).
За полгода и чрезъ полгода *).
(Изъ Франц. Журн.)
Пер. К. О.
‘Сынъ Отечества’, т. 18, 1814
За полгода и чрез полгода, Наполеон, Год: 1814
Время на прочтение: 6 минут(ы)
*) Въ этой стать изображено весьма удачно, какими низкими и своекорыстными правилами руководствуются ныншніе почитатели Бонапарта во Франціи.
Я привыкъ всякой годъ проводить Сентябрь мсяцъ въ деревн. Въ прошломъ году я пробылъ это время въ замк Бельривъ, коего помщикъ, не смотря на то, что разбогатлъ, остался моимъ другомъ. Въ тоже время постили его нкоторые изъ родственниковъ, вс они находились въ величайшемъ смущеніи. Лишенные имущества, огорченные въ сердц, вс они осыпали проклятіями правителя Государства и охуждали его поступки, приводя на память вс бдствія, коими гибельное его честолюбіе обременило Францію они ревностно желали, чтобъ небесный Промыслъ наконецъ обратилъ взоръ свой на дла сего міра, которыя какъ казалось, столь долгое время были имъ забыты.
Между тми, которые боле всего оказывали свою ненависть къ тирану, находился Г. Лейри. У него не за долго предъ тмъ взяли послдняго сына, въ учрежденную вновь почетную гвардію, вс его сыновья постепенно должны были поступать въ армію, въ которой кончили жизнь. Одинъ изъ нихъ палъ въ Египт Подпорутчикомъ, вторый, служа Капитаномъ въ кавалеріи, погибъ на сраженіи въ Испаніи, а третій, начальникъ Батальона, будучи раненъ въ Россіи, умеръ въ плну въ Калуг. Ничто не могло сравниться съ печалію нещастнаго отца, который, по своему мннію, на вки простился и съ четвертымъ сыномъ. Мы прилагали всякое стараніе нсколько его успокоить, подавая ему надежду, которой сами не имли.
Съ меншимъ огорченіемъ нежели Г. Лейри, но проклиная подобно какъ и онъ опустошительную систему Наполеона, Госпожа Жерманси, двоюродная его сестра, съ ужасомъ предвидла наступающую минуту, въ которую надлежало ей выдашь за мужъ единственную свою дочь. Ни одинъ изъ жениховъ, которые за ней сватались, не могъ успокоить сей заботливой и нжной матери. Она опасалась равномрно и нещастной славы и оборотовъ торговли. Она столь же мало ршалась избрать зятемъ своимъ военнаго чиновника, который умретъ на пол славы чрезъ мсяцъ посл свадьбы, сколько и купца, который обанкрутится въ первый годъ женидьбы. ‘Судя по поспшности, съ какою похищаютъ нашихъ молодыхъ людей, вскор никого не останется, за кого можнобъ было выдать дочерей своихъ, говорила Госпожа Жерманси съ выраженіемъ печали, которое приводило въ задумчивость ея дочь, a присутствующихъ заставляло улыбаться.
Г. Клеманъ, высокій и статный молодой человкъ, который по склонности своей занимался торговлею, не преставалъ жаловаться на худый успхъ въ длахъ и жалть о томъ, что нельзя капиталовъ своихъ пускать въ обороты. Война, говорилъ онъ, останавливаетъ всякое торговое предпріятіе. Онъ обнаруживалъ къ ней негодованіе, которое доказывало великую его склонность къ миру. Мы собирались всякой вечеръ въ зал замка и сообщали другъ другу содержаніе новостей, собранныхъ нами съ прилежаніемъ въ продолженіе дня. Можно себ легко представить, что онъ не могли уменшить неудовольствія, или истребить ненависти, которую вс питали скрытно къ. Бонапарту. — Онъ уподоблялся въ семь случа тиранамъ, представляемымъ въ Монодрам, на которыхъ смотрятъ съ трепетомъ, когда они входятъ на сцену, поносятъ, говоря въ сторону, и длаютъ угрозы, коль скоро они скроются.
Одинъ только хозяинъ замка, коего племянникъ недавно былъ сдланъ дивизіоннымъ Генераломъ, съ мужествомъ держался стороны Правительства. По мннію Г. Дюперре, необходимость оправдывала вс дянія Бонапарта, онъ называлъ занятіе Испаніи великою политическою мрою, походъ въ Россію смлымъ вымысломъ, a побгъ изъ Москвы обдуманною ретирадою. Что касается до меня, я находилъ его мннія слишкомъ отважными, однакожъ не смлъ ему противурчить, уваженіе его казалось столь сильно, что я почиталъ невозможностію, чтобъ оно когда либо поколебалось и по моему мннію, ему надлежало умереть въ своей мечт.
Вс находились въ семъ расположеніи духа, когда я оставилъ замокъ, чтобъ возвратиться въ Парижъ. Происшествія слдовали одно за другимъ съ такою быстротою, что мене нежели въ годичное время произвели перемны, безпримрныя въ лтописяхъ міра. Законный Государь, призванный подданными, возвратился для принятія внца, прославленнаго Королями, предками его. Миръ, изгнанный на столь долгое время изъ ндръ Европы, вмст съ нимъ возслъ на тронъ Франціи, и одинъ человкъ въ продолженіе одного дня, положилъ конецъ волненію народовъ, распрямъ царей, и горести семействъ!…
Съ великимъ нетерпніемъ ожидалъ я приближенія того времени, въ которое по обыкновенію здилъ въ деревню. Я твердо ршился отправиться туда и въ семъ году, чтобъ утшить бднаго моего друга Дюперре и раздлить радость съ его родственниками.
Въ первыхъ числахъ Сентября мсяца я отправился въ замокъ Бельривъ. Г. Дюперре встртилъ меня съ радостію и пригласилъ прогуляться съ нимъ въ саду прежде нежели войду въ замокъ. Удивясь его веселости тогда, какъ думалъ застатъ его погруженнаго въ печаль, я не могъ воздержаться отъ ужасныхъ мечтаній, полагая, что другъ мой, можетъ быть получитъ дурныя извстія о жител острова Эльбы. И такъ, сказалъ я ему дрожащимъ голосомъ, вашъ герой худо оправдалъ уваженіе ваше. Бонапарте…
Не говорите мн боле объ немъ, отвчалъ онъ, это тиранъ, котораго я всегда ужасался.— ‘Мн казалось, что вы его нкогда хвалили’…— Одну только его дерзость. ‘Вы почитали успхи его’… Преступленіями. — ‘Возшествіе его на престолъ.’ Наказаніемъ небеснымъ’ — Я васъ увряю, любезной Дюперре, что въ Октябр мсяц прошлаго года вы мн представляли Испанскія дла…’ — Какъ измну.— ‘Сверную войну?’ — Какъ дурачество.— ‘Побгъ изъ Москвы?’ — Какъ первое наказаніе виновнаго. Я въ самомъ дл находилъ въ нкоторыхъ случаяхъ достоинство въ семъ человк, онъ умлъ узнавать и награждать людей достойныхъ, онъ далъ крестъ почетнаго легіона моему сыну, который между тмъ его ненавидлъ, и весьма естественно… онъ слдовалъ чувствамъ своего отца!… Чтожъ касается до меня… я никогда не имлъ причины его хвалить: хотя онъ мн и прислалъ орденъ соединенія, но онъ былъ принужденъ къ тому общимъ голосованіемъ публики… и сверхъ того онъ соблюдалъ такимъ образомъ боле собственную свою пользу нежели мою… Онъ поступилъ безчеловчно съ моимъ племянникомь, повртители вы, что отказавшись отъ Правленія, онъ его лишилъ половины того, что даровалъ ему? — Я никогда не могъ вамъ говорить въ пользу такого человка…. Я былъ благоразуменъ въ своихъ выраженіяхъ, потому что въ его правленіе полиція повсюду разставляла свои сти, но въ душ никто объ немъ не думалъ хуже моего.— Желательно, чтобъ всякой могъ читать, что происходитъ въ глубин человческой души!— ‘Безъ сомннія!’ — Но дло не въ томъ, я радъ, что васъ вижу, ибо имю въ васъ надобность, для возстановленія спокойствія въ моемъ семейств, которое никакъ не соглашается съ моими правилами.— ‘Что вы говорите?’ — Да! родственники мои не оставляли замка, но что вы подумаете, любезной другъ, есть ли я васъ долженъ предварить, что они жалютъ о потер власти тиранской?— Человческое сердце наполнено такими противурчіями. Г. Лейри получилъ письмо отъ своего сына, который уволенъ и долженъ на дняхъ прибыть сюда, онъ въ отчаяніи.— ‘Какъ! въ отчаяніи увидться съ сыномъ, онъ,который столько грустилъ при отъзд? — Племянникъ мой прежде не могъ дождаться мира, а теперь сердится, что война прекратилась. ‘Возможно ли?’ — Госпожа Жерманси раскаевается что пропустила время, когда могла выдать свою дочь за офицера, посл котораго она могла овдовть, не бывъ еще матерью. — ‘Эти люди заставятъ меня съ ума сойти!’ — Говоря такимъ образомъ Г Дюперре привелъ меня въ замокъ. Когда мы въ него вошли Г. Лейри держалъ еще въ рукахъ письмо своего сына, я его поздравилъ съ обратнымъ его пріздомъ… Ахъ, Государь мой! сказалъ онъ мн, напротивъ жалйте обо мн, я объ этомъ сын боле ужъ не думалъ! Куда мн съ нимъ дться? Щастіе его погибло… ‘Да разв не противъ своей непротивъ вашей воли онъ вступилъ въ службу?’ — Конечно такъ, но дло уже сдлано, я думалъ, что при помощи моихъ связей и щастливаго случая, онъ могъ бы продолжать свой путь, какъ и всякой другой. Вдь одинъ изъ его умершихъ братьевъ былъ уже батальоннымъ Начальникомъ! — ‘Тмъ боле вы имете причины радоваться, что онъ избжитъ подобнаго нещастія.’ — Говорите, что хотите, а все таки пріятно имть въ своемъ семейств знатнаго военнаго чиновника.— ‘Конечно такъ, прервала Госпожа Жерманси, и вотъ дочь моя лишена этаго щастія. Прежде, по крайней мр можно было выходить въ замужство за Генераловъ и Полковниковъ, Статскихъ Совтниковъ, a преимущественно за Аудиторовъ. Я знаю, что за сими Господами вообще не всегда жены были щастливы, но имя и знаніе ихъ льстили гордости и самолюбію, a это наслажденіе чего нибудь стоитъ. Сверхъ того можно было начать тмъ, что выйдешь за Капитана и овдовешь, a отъ вдовства до вдовства непримтно дойдешь до дивизіоннаго Генерала. Такія перемны неоспоримо имютъ свои достоинства… Нын, надобно будетъ провести всю жизнь съ первымъ мужемъ, котораго выберешь… Ахъ, сказала Госпожа Жерманси, вздыхая, путь честолюбія отнын закрытъ женщинамъ!’ — Я ей представилъ что по этой систем восхожденія женщины могутъ пріобртать щастіе только на щетъ своихъ мужей, Она оставалась при своемъ, находя, что это весьма естественно и жалуясь на варварство вка, въ которомъ легко случиться можетъ, что женщина умретъ не бывши вдовою. Дочь ея, казалось, не была одного съ нею мннія, мн послышалось, что она сказала въ полголоса: по крайней мр мн предоставленъ выборъ, зато всегда приносятъ удовольствіе женщин.
Могутъ ли вс почести замнить богатство? сказалъ Г. Клеманъ: во время семнадцати или восемнадцати перемнъ, которыя мы имли въ правительстав и пріобрталъ и опять лишался своего имнія съ такою легкостію, которой отнын не будетъ…. Великія нещастія производятъ великія жертвы. Помщики и купцы вдавались въ предпріятія, которыя часто поглощали все ихъ имніе и для которыхъ они занимали деньги по 15 и 20 процентовъ. увы! теперь торговлю будутъ вести попросту, нельзя будетъ удвоить своего имнія нещастнымъ банкрутомъ, кто захочетъ нажить имніе, долженъ будетъ итти по битой дорог, естьлижъ изберетъ кривую, то на половин ея встртитъ правосудіе… Истинная торговля рушилась. — ‘Правда, сударь, сущая правда сказалъ садовникъ Г. Дюперре, который пришелъ донести своему Господину, что его спрашиваютъ… Нтъ больше торгу, и я разорился!’ — Разорился, спросилъ съ живымъ участіемъ Г. Лейри. — ‘Конечно такъ, сударь, уничтоженіе конскрипціи меня погубило.’ — Какимъ образомъ, Яковъ? Это уничтоженіе составляетъ благополучіе десяти миліоновъ семействъ… ‘Но меня длаетъ нещастнымъ.’ — Говори ясне. — ‘Вы знаете, сударь, что мн удалось продать старшаго сына за дв тысячи ефимковъ, чтобъ онъ занялъ мсто Мерова-сына. Я продалъ его за безцнокъ, парень былъ славной! Втораго уступилъ я вашему племяннику за десять тысячь франковъ. У меня оставалось еще три здоровыхъ мальчика, которые и ростомъ и всмъ годились въ рекруты. Я воспиталъ ихъ, какъ должно, на службу, a теперь… Надобно же, чтобъ такъ случилось.— Вотъ они остались y меня на ше. A при Бонапарт они принесли бы мн каждый по крайней мр по 15.000 франковъ. Ахъ, сударь, трудно, трудно лишиться своего имнія!’ Разсужденіе Якова сдлало во всхъ внезапное и глубокое впечатлніе, котораго бы я врно не произвелъ своими примчаніями. Всякъ устыдился въ сердц, что жаллъ о правительств, при которомъ ожесточеніе нравовъ дошло до такой степени, что отецъ не стыдясь воспитывалъ сыновей своихъ для того только, чтобъ ихъ продать на убой!…
Молодой Лейри, прибывшій на другой день, былъ принять отцомъ своимъ съ сердечною радостію, и Госпожа Жерманси общала своей дочери выдать ее замужъ до истеченія года, не принуждая ея склонностей. — Храброй воинъ смотрлъ на нее такъ умильно, a она отвчала ему такъ робко — что я думаю, общаніе матери теперь ужь исполнено!