Юродивый, Свенцицкий Валентин Павлович, Год: 1917
Время на прочтение: 3 минут(ы)
——————
Публикуется по: Свенцицкий В. Собрание сочинений. Т. 1. М., 2008. С. 554-561.
——————
Я хочу рассказать вам о юродивом — или… о ‘дурачке’, как называют его в деревне, — дурачке Илюше.
Он никому не сделал зла, все его любили, он всегда молчал — хотя и не был немым…
Заговорил недавно. Я расскажу, как это случилось.
Село Тихий Бор стоит на берегу большого озера. Старое русское село в далёком западном крае. Ровными рядами, как часовые, стоят на берегу старые сосны. А дальше непроходимый лес на десятки вёрст кругом.
На краю села маленькая деревянная церковь. Старая колокольня без колоколов, на ней живут совы и летучие мыши. А небольшой колокол висит на суку корявого дуба, каким-то чудом заброшенного сюда, в царство хвои, — может быть, не одну сотню лет тому назад.
Илюша всегда в церкви или на паперти. И когда плачет кто-нибудь, по его щекам текут слёзы. А если кто смеётся, и он светится улыбкой, точно лицо его освещает зажжённая восковая свеча.
Вечерами Илюша ходил удить. Он садился на берег. Закидывал леску без крючков. И часами смотрел на неподвижный поплавок, на тёмно-зелёное отражение сосен в воде и нежно-розовое вечернее небо.
Глаза у него тёмно-серые. Большие. Лицо худое, почти детское, хотя ему восемнадцать лет.
Когда темнело — он свёртывал удочки и шёл… Домой? Нет! Дома у него не было, но он шёл к людям, в село. И люди принимали его. Кормили. Укладывали спать. А утром на заре, когда первый матовый отблеск утренних лучей озаряет края облаков, — он уже вставал и шёл к низенькой, старой деревянной церкви.
Но вот Тихий Бор наполнился движением!
Пришли какие-то люди и сказали: надо бежать. Идут враги. Точно сдавленный гром где-то за лесом и тихим озером слышался по вечерам. Всё чаще и чаще приходили люди и говорили: надо бежать! Враг несёт гибель, огонь, смерть, опустошение.
А Илюша молча, тихо шёл на тёмный засыпающий берег, садился на душистую, влажную траву. Закидывал удочки без крючков. И не спускал глаз с неподвижной водной глади.
В церкви, после службы, к нему подошли старухи и спросили:
— Илюша! Уходить нам — али нет. Ты человек Божий. Скажи. Как скажешь — так и будет. Ты словно малый ребёнок — бесхитростный.
— Да что вы, старухи, — накинулись на них бабы помоложе, — нашли кого спрашивать. Да он, небось, и не знает, о чём речь-то… Враг идёт! Слышь!
Илюша молчал.
Бабы махнули рукой. Старухи ушли молча. На следующий день половина села поднялась чуть свет и ушла по дороге в лес. Половина осталась.
Вечером, когда Илюша сидел на берегу озера, странные, вздрагивающие удары колокола понеслись из села. Точно кто-то зазвонил из жалости, потом пронёсся необычный гул над озером. По берегу в лес бежали люди. Враг пришёл. И враг опустошил Тихий Бор. В три дня не стало села, которое стояло не одну сотню лет. И дуб сгорел. И церкви не стало. В полуразрушенных избах осталось несколько старух.
Уцелел и Илюша.
Но с ним что-то случилось. Он стал говорить!
Когда пред ним огненные языки облизывали деревянную церковь и падали в огонь ветхие её брёвна — он крикнул: не громко, но так страшно, что несколько спокойных людей, стоявших неподалёку, отшатнулись от него в ужасе.
Он крикнул:
— Спасите!.. Огонь!..
Постоял ещё. Бросил удочки. Не заплакал. А разорвал ворот своей рубашки, точно она душила его. И быстро, какой-то новой походкой пошёл по селу.
Глаза его потускнели — стали почти чёрные — и ушли куда-то вглубь. Морщины пошли по лбу, щёки ввалились. Он поседел. Стал почти старик.
Каким-то грозным, звенящим голосом он выкрикивал бессвязные слова:
— Огонь!.. Народ… люди… где вы!.. Всё горит!.. Идите же! Идите!!! Спасайте дом Божий!.. В крови небо!.. Сыч с колокольни упал в огонь… церковь сгорела!.. Я видел… пойду расскажу всем… Люди… идёмте скорей… Да бегите же! Бегите… надо ударить в набат…
Он шёл по пустым улицам. И кричал, и никто не слушал его. Все давно ушли в лес. Голос его, как крик отчаяния, разносился над неподвижною гладью озера и, как стон, отдавался в лесу.
Но люди не слышали.
Юродивый был один.