Юность Ломоносова, Некрасов Николай Алексеевич, Год: 1840

 Н.А. Некрасов 


 Юность Ломоносова 

 Драматическая фантазия в стихах в одном действии с эпилогом 

 ---------------------------------------------------------------------------- 
 Н.А. Некрасов. Полное собрание сочинений и писем в пятнадцати томах 
 Художественные произведения. Тома 1-10 
 Том шестой. Драматические произведения 1840-1859 гг. 
 Л., 'Наука', 1983 
 ----------------------------------------------------------------------------- 

 ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА 

 Старик. 
 Женщина. 
 Михаил, сын их. 
 Извозчик. 

 Сцена 1 

 Простая крестьянская изба, посередине деревянный стол. Старик починивает 
 сеть, пожилая женщина сидит за самопрялкой, вдали в задумчивости сидит 
 мальчик с книгой. 

 Старик 

 Плохие времена, прогневался на нас 
 Правдивый бог, хлеба, покосы плохи: 
 Того гляди, придется голодать, 
 Придется продавать последние лаптишки, 
 На ту еще беду ни щука, ни карась, 
 Ни сельди, ни треска не ловятся изрядно. 
 Ох, ох! старуха! худо время! 

 Женщина 

 Ась? 
 Кажись, ворчишь недоброе ты что-то, 
 Господь даст день и пищу, - не тужи! 

 Старик 

 Да, хороша пословица, а знаешь 
 Пословицу другую: на бога надейся, 
 Да не плошай и сам? и эта хороша, 
 Вздохнешь и нехотя, как нету ни гроша, 
 А силы всё слабее да слабей, 
 Ох! что-то мы с тобой, старуха,. 
 Тогда начнем, как выбьемся из сил! 

 Женщина 

 Зато наш сын войдет в то время в силу: 
 На старости призрит, прокормит нас. 
 Поди сюда, Михайло, о тебе, 
 Ты слышишь, речь идет, поди скорее! 

 Михаил 

 Что, матушка? Я книжки зачитался, 
 Как много тут хорошего, давно 
 Я не был так доволен: как-то сердцу 
 Приятно, как начну читать псалтырь. 
 Послушай-ка! прочту тебе страничку! 

 Женщина 

 Ох, дитятко, ох, горе-богатырь! 
 На горе выучил письму отец Никифор! 

 Старик 

 Доподлинно на горе: малец взрослой, 
 А нет, чтобы отцу в работе помогать. 

 Женщина 

 Чтоб матери горшки переставлял... 

 Старик 

 Чтоб иногда развесил мне хоть сети 
 Для сушки... 

 Михаил 
 (огорченный) 

 Матушка, отец родимой мой! 

 Старик 

 Всё с книгою сидит, читает, дети, дети! 
 Для вас трудись руками и спиной, 
 А вы ленитесь... 

 Женщина 

 Рвете рубашонки 
 Да дрянные читаете книжонки! 

 Михаил 

 Помилуй, матушка, отменнейшие книги, 
 И даже есть картиночки в иных... 

 Старик 

 Опять свое! 

 Михаил 
 (жалобно) 

 Да не сердись, родимой, 
 Что мне велишь, всё сделаю тотчас, 
 Рад помогать тебе, что силы станет, 
 И буду лишь тогда читать, 
 Как дело кончу... 

 Старик 

 Ну, родимой, ладно! 

 Михаил 
 (ласкаясь к нему) 

 Прости, коли сердит! 

 Старик 
 (целует его) 

 Ну, будь вперед умнее! 

 Женщина 

 Да, да! умнее будь! 

 Михаил 

 Да, буду я умнее! 
 Я, батюшка, теперь уж не дитя, 
 Пройдет пять лет, - как ты, я взрослый буду 
 И стану работать за всех вас, вам 
 Покойно будет, всем займусь исправно, 
 Лишь вы зато читать мне не мешайте, 
 Как дело кончу... 

 Женщина 

 Да скажи на милость, 
 Что к чтенью вдруг тебя так пристрастило 
 И что, скажи, хорошего есть в книгах? 

 Михаил 

 О много! много! матушка! 

 Женщина 

 Да что же? 

 Михаил 

 Не знаю, как сказать, а только хорошо, 
 Когда я в первый раз взял книгу 
 И начал буквы разбирать - 
 Почувствовал я в сердце радость, 
 Готов был с книгой умереть! 
 Глаза мои к словам прильнули, 
 Душа их смыслом увлеклась, 
 Я дальше, дальше - всё другое, 
 И всё так чудно, хорошо! 
 Куда, я сам не знаю, мысли 
 Меня манили за собой, 
 И вот с тех пор люблю я книги 
 И буду их читать всегда! 

 Старик 

 Да что же толку? Ты ведь будешь 
 Крестьянином таким же, как и я, 
 А я не знаю в книгах ни бельмеса, 
 Да прожил век не хуже грамотея. 

 Женщина 

 Ась? 

 Михаил 

 Я слышал, батюшка, и в книгах 
 Читал, что есть такой народ, 
 Который знает всё на свете: 
 Считает звезды в небесах, 
 Всё, на чем свет стоит, изведал 
 И, как вертится свет, постиг... 
 Таких, слышь, в Питере немало, 
 И всем им там большой почет, 
 Какого немцам не бывало: 
 Сама царица их блюдет! 

 Старик 

 Так что же в том? не хочешь ли и ты 
 Таким же быть заморским колдунишкой! 

 Михаил 

 Признаться, батюшка, я думал, 
 Когда бы ты позволил мне, 
 Поехать в Питер, обучаться 
 Охота забирает страх... 
 Об этом мысль не оставляет 
 Меня, попробовал бы сам 
 Писать такие же я книги... 

 Женщина 

 Вот что затеял, вот те раз! 
 Еще он смеет озорничать! 
 Пусти его, вишь, в Питер: хочет он 
 Учиться, а отца и мать 
 Покинуть. 

 Старик 

 Не годится, Миша, 
 Такие думы замышлять, и что 
 С них проку? Лучше хлеб насущный 
 Ты честно добывай, крестьянином живи, 
 Куда уж нам до мудрости столичной! 
 Ты там себе пристанища не сыщешь, 
 Умрешь там с голоду... 

 Михаил 

 Я рад 
 Всё претерпеть, лишь можно б было 
 Мне там в училище вступить, 
 О, как бы я учиться начал! 
 Всё б для науки я забыл! 
 Мне, право, батюшка, порой 
 На ум идет, что без науки 
 Могу я умереть со скуки, 
 Давно уж я грущу душой. 
 Все книги, что отец Никифор 
 Оставил мне, уж я прочел, 
 Почти уж выучил на память, 
 А жить без книг я не могу... 
 Свези же в Питер, мой родимый, 
 Меня и в школу там отдай! 
 Я скоро выучусь: приеду 
 И с вами снова буду жить! 

 Старик 
 (строго) 

 Откуда ты набрался этой дичи? 
 Не смей об этом больше говорить: 
 Мальчишка, ты не понимаешь дела... 
 Знать, этого ты духу набрался 
 Из книг, подай - я их все спрячу, 
 Отдам тогда, как будешь поумней! 

 Михаил 
 (умоляющим голосом) 

 Пусти учиться! 

 Женщина 

 Ась! 

 Михаил 

 Хоть книги-то оставь! 

 Старик 

 Подай сюда, иль сам возьму их, ну! 

 Михаил с отчаянием подходит к углу, в котором образа, берет книги и 
 дрожащими руками подает отцу. 

 Михаил 
 (в слезах) 

 Оставь хоть две! 

 Старик 

 Нет, ты избаловался: 
 Работать не работаешь, шалишь 
 Да дичь еще такую замышляешь! 

 Женщина 

 Знать, правда, что недобр тот человек, 
 Который возится с нечистой силой книжной! 
 Я, грешная, отроду не читала, 
 Да и читать не приведет господь, 
 Хоть до седых волос уж дожила я... 
 А он, молокосос!.. 

 Михаил 

 Ах, матушка! за что 
 Все на меня? Как я теперь несчастен!.. 

 Старик 

 Из головы дурь выкинь, помогай 
 Работать мне прилежно, приучайся 
 Хлеб добывать трудом, и помни век, 
 Что не бывать тебе, пока живу я, 
 В столице, не видать поганых книг!.. 
 Иди же, спи спокойно... 

 Михаил 

 Ах, родимой, 
 Могу ли спать спокойно? Хоть одну 
 Исполни просьбу: я... 

 Старик 
 (строго) 

 Не смей и говорить! 

 Михаил заливается слезами и долго горько рыдает. 


 Сцена 2 

 Поле. Вдали лес. Вправо большая дорога. 

 Михаил 
 (один) 

 День ото дня мне тяжелей: 
 До вечера от утра за работой, 
 Которая не по сердцу, сижу, 
 Отец за мной так строго смотрит, 
 Все книги спрятал, а без них 
 Мне тяжко, скучно, я страдаю... 
 Бывало, так легко душе, 
 Когда я чтеньем занимаюсь, 
 Стараюсь разгадать: зачем 
 И почему написано в ней то-то 
 Или другое? Время так летит, 
 Не замечаю я его теченья... 
 Бывало, мысль надеждой занята, 
 Что я учиться буду, буду сам писать, 
 Что не простым я буду человеком 
 И, может быть, других перегоню... 
 Что и отца и мать утешу я 
 Собою, облегчу их участь.... 
 И всё-то вдруг пропало, разлетелось: 
 Крестьянин я, крестьянином умру! 
 Отец не понимает польз своих 
 И отпустить меня не хочет в Питер... 
 А надо мне учиться, самому 
 Приняться сочинять, да, надо! 
 К тому назначен я судьбой и знаю, 
 Что говорил мне тот небесный вестник, 
 Во сне который посетил меня] 
 Он мне сказал: 'Высок удел, 
 Который для тебя назначен 
 Иди лишь не кривым путем, 
 Будь честен, добр, покорен, прямодушен, 
 К чужому зависти не знай: 
 И своего довольно будет! 
 Учись прилежно, силы все 
 Употреби ты на науку, 
 Иначе будешь мужиком!' 
 И вдруг пропал, тут на меня 
 Повеял запах ароматный... 
 Сначала я не понимал, 
 Что делать, после догадался, 
 За книгу взялся в тот же час 
 И с той поры всё думал, думал, 
 Как бы учиться, как бы мне 
 Моей судьбины не прогневать!.. 
 Читал прилежно и порой 
 Стихи сам пробовал писать я, 
 И как тогда я весел был! 
 Теперь надежды я лишился, 
 Что делать мне? 

 По дороге проезжают несколько путешественников. 

 Счастливый путь! 
 Они, быть может, едут в Питер! 
 А я, я должен здесь грустить 
 И не учиться, не послушать 
 Того, что сон мне предсказал! 
 О, что мне делать! я просил 
 Отца раз пять - не отпускает 
 И не отпустит, бредом он 
 Зовет мои предположенья... 
 А доказать я не могу, 
 Что он ошибся! Как же быть? 
 Как в Питер мне попасть? не знаю! 
 Когда б не гневался отец, 
 Тихонько б я ушел отсюда! 
 Но как? дороги не найду! 

 По дороге проходят несколько пешеходцев. 

 Они идут... а что же я, 
 Ходить тож, кажется, умею. 
 Спрошу, где, как?., язык ведь есть!.. 
 (В ужасе.) 
 А мать, отец? Оставить их 
 На сокрушенье, на рыданья? 
 Они меня балуют так, 
 Лишь на меня у них надежда... 
 Уйду... покоя их лишу, 
 Они почтут меня погибшим!.. 
 (Решительно.) 
 Пусть так... но я им докажу, 
 Что не погиб я, ворочусь я 
 Ученый, умный, ото всех 
 Почтен, с чинами и с богатством, 
 И пусть бранят тогда меня 
 За то, что я от них укрылся! 
 Иду... о господи, прости, 
 Что я родителей оставлю, 
 Что не послушался я их! 
 Иду, иду!.. 

 По дороге проезжают извозчики с кладью. 
 Михаил идет к ним. 

 Спрошу, где Питер, 
 На первый раз хотя у них... 
 (Обращается к извозчику.) 
 Где в Питер мне пройти поближе, 
 Скажи, старинушка? 

 Извозчик 

 Что, свет? 
 Да ты зачем идти туда намерен? 
 Ведь Питер-то - отсюда не видать! 

 Михаил 
 (в замешательстве) 

 Да так, мне надобно... Скажи, 
 Пожалуйста, скорей! 

 Извозчик 

 Так ты не шутишь? 

 Михаил 

 До шуток ли? 

 Извозчик 

 Да как же ты пойдешь, 
 И что тебе идти-то за охота? 

 Михаил 
 (в сторону) 

 Ах, боже мой! что ж я ему скажу? 
 (Вслух.) 
 Пожалуйста, скажи, там у меня родные, 
 А здесь я сирота! 

 Извозчик 

 Теперь я понимаю... 
 Да только всё того мне не понять, 
 Как ты дойдешь? Ведь ты и мал и беден! 

 Михаил 

 Дойду, дойду... 

 Извозчик 

 Пристанешь, захвораешь! 

 Михаил 

 Нужды нет! 

 Извозчик 

 Жалко мне тебя... 
 Садись на воз, я подвезу покуда. 

 Михаил 
 (садится с веселой улыбкой) 

 Вот видишь: ты тужил, 
 Как я дойду, а первый сам помог мне, 
 На свете не без добрых, знать... 

 Извозчик 

 И не без злых! 
 (Ударяет кнутом по лошади и уезжает вместе с Михаилом.) 

 Входит старик, отец Михаила, и за ним жена его. 

 Старик 

 Да где же наш Михайло? Что за пропасть, 
 День целый я ищу его напрасно, 
 Помилуй бог, уж не пропал ли он? 
 Искал, искал, ну так, что утомился! 
 Где он? Не в Питер ли ушел, шалун, 
 Не утонул ли, не упал ли в яму?.. 
 О господи! как сердцу тяжело! 
 Как будто должен я его лишиться! 

 Женщина 
 (входит) 

 Ах, горе, горе! мы его лишились. 
 Искала я везде, и у соседей 
 Я спрашивала - нет... О, боже мой! 
 Да где же он? да что же с ним случилось! 

 Старик 

 Везде искала - нет! О, страшное сомненье 
 Исчезло! Новою бедой господь 
 Карает нас: его святая воля! 
 Одна была надежда - миновалась... 

 Женщина 
 (плачет) 

 Пропала наша лучшая надежда. 

 Старик 

 Один был сын - и тот недолго был! 
 О горе, горе нам, старуха! 

 Женщина 

 Горе, горе! 

 Плачут отчаянно. 

 Эпилог 

 Действие происходит через пятнадцать лет. Кабинет, великолепно убранный. 
 Ломоносов сидит в задумчивости, сочиняя стихи. 

 Ломоносов 

 Ну, это будет хорошо... Что ж дальше? 
 Додумаю, так что-нибудь придет... 
 (Думает.) 
 Нет ничего... На мысль воспоминанья 
 Приходят, я их разбудил стихом. 
 'Как прошлое для нас заманчиво и ново!' 
 Давно ль еще я был совсем не то! 
 Я помню, был когда-то я в деревне, 
 Читал псалтырь и сказку о Бове 
 И приходил в восторг от разной дряни, 
 Я помню, как отец меня бранил 
 За леность, за любовь к науке. Он 
 Не верил ни учению, ни людям 
 И был уверен, что ученье вздор! 
 Покойный сон страдальческому праху - 
 Тяжелый крест он до могилы нес, 
 И жаль, что весть отрадная о сыне 
 Не усладила дней его последних. 
 А мать моя, - она меня любила, 
 Хоть тоже от нее за книги доставалось! 
 А как я их ужасно огорчил, 
 Когда вдруг скрылся из дому... Как много 
 С тех пор со мной случилось перемен! 
 Трудов немало перенес я, 
 Нередко даже голодал, 
 С людьми боролся и с судьбою, 
 Дороги сам себе искал. 
 Сам шел всегда без руководства, 
 Век делал то, что честь велит, 
 И не имел хоть благородства, 
 А благородней был других... 
 Зато достиг своих желаний, 
 Учиться дали средства мне - 
 Я быстро шел путем познаний 
 И на хорошем был счету... 
 И вот я шел да шел, трудился, 
 Свой долг усердно исполнял 
 И этим кой-чего добился: 
 Теперь я тот же дворянин! 
 Но это всё еще ничтожно, 
 Совсем не этим я горжусь, 
 Такое титло всем возможно. 
 Горжусь я тем, что первый я 
 Певец Российского Парнаса, 
 Что для бессмертья я тружусь... 
 Горжуся тем, что, сын крестьянской, 
 Известен я царице стал 
 И от нее почтен вниманьем 
 И ей известен как пиит. 
 Горжуся тем, что сердце Россов 
 Умел я пеньем восхитить, 
 Что сын крестьянской Ломоносов 
 По смерти даже будет жить! 


 ДРУГИЕ РЕДАКЦИИ И ВАРИАНТЫ 

 Варианты цензурованной рукописи (ЦР) ГЦТМ 

 С. 7. 
 2 Драматическая фантазия / Детская драматическая фантазия 
 8 в одном действии / в двух сценах 
 4-8 Текста: Действующие лица ~ Извозчик.- нет <> 
 12 мальчик с книгой / а. мальчик б. мальчик лет десяти в. как а. <> 
 24 и пищу,- не тужи / и пищу даст, не бойся! 

 С. 8. 
 4 Да не плошай и сам / А сам всё не плошай 
 10-11 Зато наш сын ~ прокормит нас / 
 Мы выбьемся из сил, а сын войдет наш в силу: 
 На старость лет призрит, умрем - нам даст могилу. 
 12 Михайло / а. Васютка б. Мишутка <> 
 13 поди скорее / поди же поскорее 
 14 Михаил / а. Василий б. Михайло 

 С. 9. 
 10 дрянные / грязные 
 11 Михаил / Василий 

 С. 10. 
 12 Лишь вы / И вы <> 
 16 пристрастило / пристрастило <нрзб> 

 C. 11 
 9 А я / Начато: А вот в<едь> 
 13 Михаил / Михайло 
 18 на чем свет стоит, изведал / на чем свет стоит проведал <> 
 19 И, как вертится свет / И как вертится он 

 С. 12. 
 17 лишь можно б было / лишь чтобы можно б было 

 С. 13 

 6 Пусти учиться! / Пусти ж меня! 
 7-8 Женщина. Ась! /а. Старик. Молчать! б. Женщина. Цыц! <> 
 23 правда, что недобр тот человек / правду говорят, недобр тот человек 

 С. 14. 
 8 пока живу я / пока живу на свете 
 20 Текста: Поле. ~ большая дорога.- нет <> 

 С. 15. 
 22 Иди лишь не кривым путем / Иди только прямым путем 
 23 Будь честен, добр, покорен, прямодушен / Будь честен, ласков, прямодушен 

 С. 16. 
 10-11 А доказать ~ он ошибся! / 
 Когда бы можно, я бы доказал, 
 Что я не брежу 

 С. 18. 
 7 я подвезу / я дов<езу> 
 10 ты тужил / сам тужил 

 С. 19. 
 19 Ломоносов сидит / а. Как в окончательном тексте б. Пожилой человек сидит 
 20 Ломоносов / Пожилой человек 
 30 от разной / от этой 

 С. 20. 
 38 И от нее почтен вниманьем / И от нее, как сын, обласкан 
 40-43 Горжуся тем ~ даже будет жить! / 
 а. Горжуся тем, что сердце Россов 
 Моя песнь тронет хоть слегка, 
 Что сын простого рыбака 
 Жить будет вечно Ломоносов. 
 б. Горжуся тем, коль сердце Россов 
 Могу я пеньем усладить 
 Что сын крестьянский Ломоносов 
 По смерти даже будет жить! 


 КОММЕНТАРИИ 

 Н. А. Некрасов никогда не включал свои драматические произведения в 
 собрания сочинений. Мало того, они в большинстве, случаев вообще не 
 печатались при его жизни. Из шестнадцати законченных пьес лишь семь были 
 опубликованы самим автором, прочие остались в рукописях или списках и 
 увидели свет преимущественно только в советское время. 
 Как известно, Некрасов очень сурово относился к своему раннему 
 творчеству, о чем свидетельствуют его автобиографические записи. Но если о 
 прозе и рецензиях Некрасов все же вспоминал, то о драматургии в его 
 автобиографических записках нет ни строки: очевидно, он не считал ее 
 достойной даже упоминания. Однако нельзя недооценивать значения драматургии 
 Некрасова в эволюции его творчества. 
 В 1841-1843 гг. Некрасов активно выступает как театральный рецензент 
 (см.: наст. изд., т. XI). 
 Уже в первых статьях и рецензиях достаточно отчетливо проявились 
 симпатии и антипатии молодого автора. Он высмеивает, например (и чем дальше, 
 тем все последовательнее и резче), реакционное охранительное направление в 
 драматургии, литераторов булгаринского лагеря и - в особенности - самого Ф. 
 В. Булгарина. Постоянный иронический тон театральных рецензий и обзоров 
 Некрасова вполне объясним. Репертуарный уровень русской сцены 1840-х гг. в 
 целом был низким. Редкие постановки 'Горя от ума' и 'Ревизора' не меняли 
 положения. Основное место на сцене занимал пустой развлекательный водевиль, 
 вызывавший резко критические отзывы еще у Гоголя и Белинского. Некрасов не 
 отрицал водевиля как жанра. Он сам, высмеивая ремесленные поделки, в эти же 
 годы выступал как водевилист, предпринимая попытки изменить до известной 
 степени жанр, создать новый водевиль, который соединял бы традиционную 
 легкость, остроумные куплеты, забавный запутанный сюжет с более острым 
 общественно-социальным содержанием. 
 Первым значительным драматургическим произведением Некрасова было 'Утро 
 в редакции. Водевильные сцены из журнальной жизни' (1841). Эта пьеса 
 решительно отличается от его так называемых 'детских водевилей'. Тема 
 высокого назначения печати, общественного долга журналиста поставлена здесь 
 прямо и открыто. В отличие от дидактики первых пьесок для детей 'Утро в 
 редакции' содержит живую картину рабочего дня редактора периодического 
 издания. Здесь нет ни запутанной интриги, ни переодеваний, считавшихся 
 обязательными признаками водевиля, зато созданы колоритные образы 
 разнообразных посетителей редакции. Трудно сказать, желал ли Некрасов видеть 
 это 'вое произведение на сцене. Но всяком случае, это была его первая 
 опубликованная пьеса, которой он, несомненно, придавал определенное 
 значение. 
 Через несколько месяцев на сцене был успешно поставлен водевиль 'Шила в 
 мешке не утаишь - девушки под замком не удержишь', являющийся переделкой 
 драматизированной повести В. Т. Нарежного 'Невеста под замком'. В том же 
 1841 г. на сцене появился и оригинальный водевиль 'Феоклист Онуфрич Боб, или 
 Муж не в своей тарелке'. Критика реакционной журналистики, литературы и 
 драматургии, начавшаяся в 'Утре в редакции', продолжалась и в новом 
 водевиле. Появившийся спустя несколько месяцев на сцене некрасовский 
 водевиль 'Актер' в отличие от 'Феоклиста Онуфрича Боба...' имел шумный 
 театральный успех. Хотя и здесь была использована типично водевильная 
 ситуация, связанная с переодеванием, по она позволила Некрасову воплотить в 
 условной водевильной форме дорогую для него мысль о высоком призвании 
 актера, о назначении искусства. Показательно, что комизм положений 
 сочетается здесь с комизмом характеров: образы персонажей, в которых 
 перевоплощается по ходу действия актер Стружкин, очень выразительны и 
 обнаруживают в молодом драматурге хорошее знание не только сценических 
 требований, по и самой жизни. 
 В определенной степени к 'Актеру' примыкает переводной водевиль 
 Некрасова 'Вот что значит влюбиться в актрису!', в котором также звучит тема 
 высокого назначения искусства. 
 Столь же плодотворным для деятельности Некрасова-драматурга был и 
 следующий - 1842 - год. Некрасов продолжает работу над переводами водевилей 
 ('Кольцо маркизы, или Ночь в хлопотах', 'Волшебное Кокораку, или Бабушкина 
 курочка'). Однако в это время, жанровый и тематический диапазон драматургии 
 Некрасова заметно расширяется. Так, в соавторстве с П. И. Григорьевым и П. 
 С. Федоровым он перекладывает для сцены роман Г. Ф. Квитки-Основьянеико 
 'Похождения Петра Степанова сына Столбикова'. 
 После ряда водевилей, написанных Некрасовым в 1841-1842 гг., он впервые 
 обращается к популярному в то время жанру мелодрамы, характерными чертами 
 которого были занимательность интриги, патетика, четкое деление героев на 
 'положительных' и 'отрицательных', обязательное в конце торжество 
 добродетели и посрамление порока. 
 Характерно, что во французской мелодраме 'Божья милость', которая в 
 переделке Некрасова получила название 'Материнское благословение, или 
 Бедность и честь', его привлекали прежде всего демократические тенденции. Он 
 не стремился переложит,. французский оригинал 'на русские нравы'. Но, 
 рассказывая о французской жизни, Некрасов сознательно усилил антифеодальную 
 направленность мелодрамы. 
 К середине 1840-х гг. Некрасов все реже и реже создает драматические 
 произведения. Назревает решительный перелом в его творчестве. Так, на 
 протяжении 1843 г. Некрасов к драматургии не обращался, а в 1844 г. написал 
 всего лишь один оригинальный водевиль ('Петербургский ростовщик'), 
 оказавшийся очень важным явлением в его драматургическом творчестве. 
 Используя опыт, накопленный в предыдущие годы ('Утро в редакции', 'Актер'), 
 Некрасов создает пьесу, которую необходимо поставить в прямую связь с 
 произведениями формирующейся в то время 'натуральной школы'. 
 Любовная интрига здесь отодвинута на второй план. По существу, тут мало 
 что осталось от традиционного водевиля, хотя определенные жанровые признаки 
 сохраняются. 'Петербургский ростовщик' является до известной степени уже 
 комедией характеров, композиция здесь строится по принципу обозрения. 
 'Петербургский ростовщик' знаменовал определенный перелом не только в 
 драматургии, но и во всем творчестве Некрасова, который в это время уже 
 сблизился с Белинским и стал одним из организаторов 'натуральной школы'. 
 Чрезвычайно показательно, что первоначально Некрасов намеревался 
 опубликовать 'Петербургского ростовщика' в сборнике 'Физиология Петербург 
 га', видя в нем, следовательно, произведение, характерное для новой школы в 
 русской литературе 40-х годов XIX в., которая ориентировалась прежде всего 
 на гоголевские традиции. Правда, в конечном счете водевиль в 'Физиологию 
 Петербурга' не попал, очевидно, потому, что не соответствовал бы все же 
 общему контексту сборника в силу специфичности жанра. 
 Новый этап в творчестве Некрасова, начавшийся с середины 40-х гг. XIX 
 в., нашел отражение прежде всею в его поэзии. Но реалистические тенденции, 
 которые начинают господствовать в его стихах, проявились и в комедии 
 'Осенняя скука' (1848). Эта пьеса была логическим завершением того нового 
 направления в драматургии Некрасова, которое ужо было намечено в 
 'Петербургском ростовщике'. 
 Одноактная комедия 'Осенняя скука' оказалась В полном смысле 
 новаторским произведением, предвещавшим творческие поиски русской 
 драматургии второй половины XIX в. Вполне вероятно, что Некрасов учитывал в 
 данном случае опыт Тургенева (в частности, его пьесу 'Безденежье. Сцены из 
 петербургской жизни молодого дворянина', опубликованную в 1846 г.). 
 Неоднократно отмечалось, что 'Осенняя скука' предвосхищала некоторые 
 особенности драматургии Чехова (естественное течение жизни, психологизм, 
 новый характер ремарок, мастерское использование реалистических деталей и т. 
 д.). 
 Многие идеи, темы и образы, впервые появившиеся в драматургии 
 Некрасова, были развиты в его последующем художественном творчестве. Так, в 
 самой первой и во многом еще незрелой пьесе 'Юность Ломоносова', которую 
 автор назвал 'драматической фантазией в стихах', содержится мысль ('На свете 
 не без добрых, знать...'), послужившая основой известного стихотворения 
 'Школьник' (1856). Много места театральным впечатлениям уделено в 
 незаконченной повести 'Жизнь и похождения Тихона Тростникова', романе 
 'Мертвое озеро', сатире 'Балет'. 
 Водевильные куплеты, замечательным мастером которых был Некрасов, 
 помогли ему совершенствовать поэтическую технику, способствуя выработке 
 оригинальных стихотворных форм, в особенности это ощущается в целом ряде его 
 позднейших сатирических произведений, и прежде всего в крупнейшей 
 сатирической поэме 'Современники'. 
 Уже в ранний период своего творчества Некрасов овладевал искусством 
 драматического повествования, что отразилось впоследствии в таких его 
 значительных поэмах, как 'Русские женщины' и 'Кому на Руси жить хорошо' 
 (драматические конфликты, мастерство диалога и т. д.). 
 В прямой связи с драматургией Некрасова находятся 'Сцены из лирической 
 комедии 'Медвежья охота'' (см.: наст. изд. т. III), где особенно проявился 
 творческий опыт, накопленный им в процессе работы над драматическими 
 произведениями. 

 * * * 

 В отличие от предыдущего Полного собрания сочинений и писем Некрасова 
 (двенадцатитомного) в настоящем издании среди драматических произведений не 
 публикуется незаконченная пьеса 'Как убить вечер'. 
 Редакция этого издания специально предупреждала: ''Медвежья охота' и 
 'Забракованные' по существу не являются драматическими произведениями: 
 первое - диалоги на общественно-политические темы, второе - сатира, 
 пародирующая жанр высокой трагедии. Оба произведения напечатаны среди 
 стихотворений Некрасова...' (ПСС, т. IV, с. 629). 
 Что касается 'Медвежьей охоты', то решение это было совершенно 
 правильным. Но очевидно, что незаконченное произведение 'Как убить вечер' 
 должно печататься в том же самом томе, где опубликована 'Медвежья охота'. 
 Разрывать их нет никаких оснований, учитывая теснейшую связь, существующую 
 между ними (см.: наст. изд., т. III). Однако пьесу 'Забракованные' надо 
 печатать среди драматических произведений Некрасова, что и сделано в 
 настоящем томе. То обстоятельство, что в 'Забракованных' есть элементы 
 пародии на жанр высокой трагедии, не может служить основанием для выведения 
 этой пьесы за пределы драматургического творчества Некрасова. 
 Не может быть принято предложение А. М. Гаркави о включении в раздел 
 'Коллективное' пьесы 'Звонарь', опубликованной в журнале 'Пантеон русского и 
 всех европейских театров' (1841, No 9) за подписью 'Ф. Неведомский' 
 (псевдоним Ф. М. Руднева). {Гаркави А. М. Состояние и задачи некрасовской 
 текстологии. - В кн.: Некр. сб., V, с. 156 (примеч. 36).} Правда, 16 августа 
 1841 г. Некрасов писал Ф. А. Кони: 'По совету Вашему, я, с помощию одного 
 моего приятеля, переделал весьма плохой перевод этой драмы'. Но далее в этом 
 же письме Некрасов сообщал, что просит актера Толченова, которому передал 
 пьесу 'Звонарь' для бенефиса, 'переделку <...> уничтожить...'. Нет 
 доказательств, что перевод драмы 'Звонарь', опубликованный в 'Пантеоне',- 
 тот самый, в переделке которого участвовал Некрасов. Поэтому в настоящее 
 издание этот текст не вошел. Судьба же той переделки, о которой упоминает 
 Некрасов в письме к Ф. А. Кони, пока неизвестна. 
 Предположение об участии Некрасова в создании водевиля 'Потребность 
 нового моста через Неву, или Расстроенный сговор', написанного к бенефису А. 
 Е. Мартынова 16 января 1845 г., было высказано В. В. Успенским (Русский 
 водевиль. Л.-М., 1969, с. 491). Дополнительных подтверждений эта атрибуция 
 пока не получила. 
 В настоящем томе сначала печатаются оригинальные пьесы Некрасова, затем 
 переводы и переделки. Кроме того, выделены пьесы, над которыми Некрасов 
 работал в соавторстве с другими лицами ('Коллективное'), Внутри каждого 
 раздела тома материал располагается по хронологическому принципу. 
 В основу академического издания драматических произведений Некрасова 
 положен первопечатный текст (если пьеса была опубликована) или цензурованная 
 рукопись. Источниками текста были также черновые и беловые рукописи 
 (автографы или авторизованные копии), в том случае, если они сохранились. 
 Что касается цензурованных рукописей, то имеется в виду театральная цензура, 
 находившаяся в ведении III Отделения. Цензурованные пьесы сохранялись в 
 библиотеке императорских театров. 
 В предшествующих томах (см.: наст. изд., т. I, с. 461-462) было принято 
 располагать варианты по отдельным рукописям (черновая, беловая, наборная и 
 т. д.), т.е. в соответствии с основными этапами работы автора над текстом. К 
 драматургии Некрасова этот принцип применим быть не может. Правка, которую 
 он предпринимал (и варианты, возникающие как следствие этой правки), не 
 соотносилась с разными видами или этапами работы (собирание материала, 
 первоначальные наброски, планы, черновики и т. д.) и не была растянута во 
 времени. Обычно эта правка осуществлялась очень быстро и была вызвана одними 
 и теми же обстоятельствами - приспособлением к цензурным или театральным 
 требованиям. Имела место, конечно, и стилистическая правка. 
 К какому моменту относится правка, не всегда можно установить. Обычно 
 она производилась уже в беловой рукописи перед тем, как с нее снимали копию 
 для цензуры, цензурные купюры и поправки переносились снова в беловую 
 рукопись. Если же пьеса предназначалась для печати, делалась еще одна копия, 
 так как экземпляр, подписанный театральным цензором, нельзя было отдавать в 
 типографию. В этих копиях (как правило, они до нас не дошли) нередко 
 возникали новые варианты, в результате чего печатный текст часто не 
 адекватен рукописи, побывавшей в театральной цензуре. В свою очередь, 
 печатный текст мог быть тем источником, по которому вносились поправки в 
 беловой автограф или цензурованную рукопись, использовавшиеся для 
 театральных постановок. Иными словами, на протяжении всей сценической жизни 
 пьесы текст ее не оставался неизменным. При этом порою невозможно 
 установить, шла ли правка от белового автографа к печатной редакции, или 
 было обратное движение: новый вариант, появившийся в печатном тексте, 
 переносился в беловую или цензурованную рукопись. 
 Беловой автограф (авторизованная рукопись) и цензурованная рукопись 
 часто служили театральными экземплярами: их многократно выдавали из 
 театральной библиотеки разным режиссерам и актерам на протяжении 
 десятилетий. Многочисленные поправки, купюры делались в беловом тексте 
 неустановленными лицами карандашом и чернилами разных цветов. Таким образом, 
 только параллельное сопоставление автографа с цензурованной рукописью и 
 первопечатным текстом (при его наличии) дает возможность хотя бы 
 приблизительно выявить смысл и движение авторской правки. Если давать 
 сначала варианты автографа (в отрыве от других источников текста), то 
 установить принадлежность сокращений или изменений,, понять их характер и 
 назначение невозможно. Поэтому в настоящем томе дается свод вариантов к 
 каждой строке или эпизоду, так как только обращение ко всем сохранившимся 
 источникам (и прежде всего к цензурованной рукописи) помогает выявить 
 авторский характер правки. 
 В отличие от предыдущих томов в настоящем томе квадратные скобки, 
 которые должны показывать, что слово, строка или эпизод вычеркнуты самим 
 автором, но могут быть применены в качестве обязательной формы подачи 
 вариантов. Установить принадлежность тех или иных купюр часто невозможно 
 (они могли быть сделаны режиссерами, актерами, суфлерами и даже бутафорами). 
 Но даже если текст правил сам Некрасов, он в основном осуществлял ото не в 
 момент создания дайной рукописи, не в процессе работы над ней, а позже. И 
 зачеркивания, если даже они принадлежали автору, не были результатом 
 систематической работы Некрасова над литературным текстом, а означали чаще 
 всего приспособление к сценическим требованиям, быть может, являлись 
 уступкой пожеланиям режиссера, актера и т. д. 
 Для того чтобы показать, что данный вариант в данной рукописи является 
 окончательным, вводится особый значок - <>. Ромбик сигнализирует, что 
 последующей работы над указанной репликой или сценой у Некрасова не было. 

 Общая редакция шестого тома и вступительная заметка к комментариям 
 принадлежат М. В. Теплинскому. Им же подготовлен текст мелодрамы 
 'Материнское благословение, или Бедность и честь' и написаны комментарии к 
 ней. 
 Текст, варианты и комментарии к оригинальным пьесам Некрасова 
 подготовлены Л. М. Лотман, к переводным пьесам и пьесам, написанным 
 Некрасовым в соавторстве,- К. К. Бухмейер, текст пьесы 'Забракованные' и 
 раздел 'Наброски и планы' - Т. С. Царьковой. 

 ЮНОСТЬ ЛОМОНОСОВА 

 Печатается по автографу (ЦР), с учетом исправлений, сделанных по 
 корректуре Некрасова первым публикатором пьесы П. А. Картавовым. 
 Впервые опубликовано: Литературный архив. СПб., 1902, с. 24-42. 
 В собрание сочинений впервые включено: ПСС, т. IV. В прижизненные 
 издания произведений Некрасова не входило. 
 Цензурованная рукопись (ЦР, автограф Некрасова) - ГЦТМ, ф. 187, No 6 
 (через всю рукопись проведена разрешающая печатание пьесы подпись: 'Цензор 
 Евст<афий> Ольдекоп'). До начала 1950-х гг. в ГЦТМ хранилась подписанная 
 Некрасовым корректура первых двенадцати страниц пьесы. Она обрывалась в 
 начале второй сцены словами: 'Не замечаю я ее теченья'. В настоящее время 
 утрачена. 

 'Юность Ломоносова' была, очевидно, написана в 1840 г., одновременно с 
 детскими водевилями. Вместе с ними она была передана книгопродавцу В. П. 
 Полякову с правом владения и, очевидно, публикации (Литературный архив. 
 СПб., 1902, с. 21-22). По обоснованному предположению Т. С. Царьковой, 
 'Юность Ломоносова' и детские водевили Некрасова предназначались для журнала 
 'Магазин детского чтения', издававшегося В. П. Поляковым и А. П. Башуцким 
 (см. об этом в диссертации Т. С. Царьковой 'Становление поэтики Н. А. 
 Некрасова' - ИРЛИ, Р. I, оп. 49, No 274). Автограф пьесы и корректура первой 
 и начала второй ее сцен, вместе с рукописями детских водевилей Некрасова, 
 были найдены в 1901 г. П. А. Картавовым среди купленных им у антиквара бумаг 
 В. П. Полякова. 
 'Юность Ломоносова', так же как и детские водевили, очевидно, 
 предназначалась для любительских спектаклей. Некрасов был в 1840 г. 
 гувернером-учителем в пансионе Г. Ф. Бонецкого, готовившем молодых дворян к 
 поступлению в военно-учебное заведение - Дворянский полк. Для мальчиков - 
 учеников пансиона, возможно, и была написана пьеса. Жанр этого произведения 
 первоначально определен Некрасовым как 'Детская драматическая фантазия'. 
 Обращаясь к популярному жанру драматической фантазии, Некрасов видоизменяет 
 его. Он создает 'маленькую фантазию', доступную восприятию детей и 
 отвечающую их исполнительским возможностям. Известную смелость проявил 
 Некрасов, сделав героем фантазии Ломоносова. Лирико-драматический жанр 
 фантазии предполагал патетическое выражение чувств героя и автора, 
 восторженное утверждение высокого принципа. В наиболее популярных 
 драматических фантазиях Кукольника в качестве такого 'высокого принципа' 
 восхвалялось самодержавие. Некрасов кладет в основу своей маленькой 
 фантазии, еще очень незрелой, совершенно иные идеи, чем в драматических 
 фантазиях Кукольника. Он поэтизирует стремление простолюдина к знанию, 
 рассматривает его преданность науке и искусству как подвиг. Некрасову был 
 близок образ поэта, вынужденного без поддержки, собственными силами 
 пробивать себе дорогу в жизни. 
 Не связывая себя точным воспроизведением обстоятельств жизни 
 Ломоносова, которые, возможно, были ему известны лишь по самым популярным 
 изложениям, Некрасов изобразил Ломоносова, покидающего родной дом не юношей, 
 а мальчиком, {Возможно, что сдвиг в возрасте Ломоносова в фантазии Некрасова 
 объясняется тем, что пьеса рассчитана на детей.} отца его представил бедным 
 рыбаком, вместо мачехи изобразил родную мать Ломоносова, которой ко времени 
 событий, изображенных в пьесе, уже не было в живых. 
 По-видимому, самое представление о драматической фантазии как свободном 
 лирико-драматическом жанре давало молодому писателю уверенность в своем 
 праве на вымысел. 
 Изображение деревни в пьесе навеяно личными воспоминаниями Некрасова. 
 Неплодородные земли, оскудение рыбы (жалуясь на это оскудение, старик у 
 Некрасова перечисляет и названия речной рыбы: щука, карась), проезжающие и 
 проходящие по дороге крестьяне, которые стремятся в Питер, - все эти реалии 
 более напоминают Ярославскую губернию, чем Холмогоры. 

 С. 19. Читал псалтырь и сказку о Бове...- Псалтырь - собрание псалмов, 
 религиозных библейских песен и гимнов. Псалтырь зачастую служила первой 
 книгой, которую читали дети, обучавшиеся грамоте. Сказка о Бове-королевиче, 
 широко распространенная в русском фольклоре и многократно выходившая в 
 лубочных изданиях, принадлежала к числу наиболее популярных у народного 
 читателя произведений. Белинский писал о народных книгах - 'Бове' и 
 'Еруслане Лазаревиче': 'На Руси не одна одаренная богатою фантазиею натура 
 <...> начала с этих сказок свое литературное образование' (Белинский, т. IX, 
 с. 501). 

 УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ, ПРИНЯТЫЕ В НАСТОЯЩЕМ ТОМЕ 

 См. дополняющие этот перечень списки сокращений: наст. изд., т. I, с. 
 402-464, 709-711. 

 Белинский - Белинский В. Г. Полн. собр. соч., т. I-XIII. М., 1953-1959. 
 Вольф - Вольф А. И. Хроника петербургских театров с конца 1826 до 
 начала 1855 года, ч. I-II. СПб., 1877. 
 ГБЛ - Рукописный отдел Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина 
 (Москва). 
 Герцен - Герцен А. И. Собр. соч. в 30-ти т. М., 1954-1966. 
 Григорович - Григорович Д. В. Полн. собр. соч. в 12-ти т. СПб., 1896. 
 ГЦТМ - Государственный центральный театральный музей им. А. А. 
 Бахрушина (Москва). 
 ИРЛИ - Рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинский Дом) 
 АН СССР (Ленинград). 
 ЛГ - 'Литературная газета'. 
 ЛГТБ - Архив Ленинградской государственной театральной библиотеки им. 
 А. В. Луначарского. 
 ЛН - 'Литературное наследство'. 
 Некр. и театр - Евгеньев-Максимов В. Е. и др. Некрасов и театр. Л.-М., 
 1948. 
 Некр. сб.- Некрасовский сборник. I-III. M.-Л., 1951, 1956, 1960, 
 IV-VII. Л., 1967, 1973, 1978, 1980. 
 ОЗ - 'Отечественные записки'. 
 ПА - альманах 'Первое апреля'. СПб., 1846. 
 ПСС - Некрасов Н. А. Полн. собр. соч. и писем, т. I-XII. М., 1948-1953. 
 РиП - 'Репертуар русского и Пантеон всех европейских театров'. 
 С - 'Современник'. 
 Собр. соч. 1930 - Некрасов Н. А. Собр. соч., т. I-V. М.-Л., 1930. 
 СП - 'Северная пчела'. 
 Ст 1879 - Стихотворения Н. А. Некрасова, т. I-IV. Посмертное изд. СПб., 
 1879. 
 Ст 1927 - Некрасов Н. А. Полн. собр. стихотворений. М.-Л., 1927. 
 ТН - Театральное наследие, сб. II. Некрасов Н. А. Драматические 
 произведения, т. I. Л.-М., 1937. 
 ТР - 'Текущий репертуар русской сцены'. Раздается при 'Пантеоне 
 русского и всех европейских театров'. 
 Тургенев, Письма - Тургенев И. С. Полн. собр. соч. и писем в 28-ми т. 
 Письма в 13-ти т. М.-Л., 1961-1968. 
 Тургенев, Соч.- Тургенев И. С. Полн. собр. соч. и писем в 28-ми т. Соч. 
 в 15-ти т. М.-Л., 1960-1968. 
 ФП - Физиология Петербурга, составленная из трудов русских литераторов, 
 под редакциею Н. Некрасова, ч. 1-2. СПб., 1845. 
 ЦГАЛИ - Центральный государственный архив литературы и искусства СССР 
 (Москва). 
 ЦГИА СССР - Центральный государственный исторический архив СССР 
 (Ленинград).