А. И. Яцимирский.
Юноша, Клеменс, Яцимирский Александр Иванович, Год: 1904
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Юноша (Klemens Junosza) — псевдоним талантливого польского беллетриста Шанявского. Род. в 1849 г., рано лишился родителей, учился в седлецкой и люблинской гимназиях, короткое время служил в счетной палате, затем переселился в деревню, где изучал сельский быт, писал корреспонденции в газете ‘Kolce’. Литературные интересы заставили его переселиться в Варшаву (1877). Здесь он получил работу в лучших изданиях и, обладая хорошей техникой, глубоким знанием нужд польского крестьянства, писал одновременно в нескольких журналах и газетах. Ю. работал при тяжелых материальных условиях, писал быстро, не отделывая и даже не перечитывая, но все же давал яркие типы, цельные картины. 30-летняя работа расстроила его здоровье, незадолго до смерти он мечтал перебраться в какой-нибудь фольварк, хозяйничать и лишь изредка писать для народа, но в 1898 г. умер в санатории.
Первый сборник произведений Ю. вышел в Варшаве в 1884 г. под общим заглавием ‘Z Mazurskiej ziemi’, сюда вошли четыре повести — ‘Na zgliszczach’, ‘Zaciarz’, ‘Pulkownik’ и ‘Spenione marzenia’. Остальные появлялись в разных журналах, отдельными книгами, выдерживавшими по нескольку изданий, или сборниками, при жизни автора в Варшаве начало выходить полное собрание сочинений его, в 10 томах. Более популярны из произведений Ю.: ‘Pan sdzia’, ‘Z antropologii wiejskiej’, ‘Czarne bloto’, ‘Pajki’, ‘Stracone szczcie’, ‘Pany bracia’, ‘Nasi ydzi w miasteczkach i na wsiach’, ‘Obrazki szare’, ‘Powtrne ycie’, ‘Z zapadlych ktw’, ‘Syzyf’, ‘Po burzy’, ‘Na bruku’, ‘Wnuczek’, ‘Icek podwjny’, ‘Musykanci’. В них фигурирует обыкновенно польская деревня, с простодушными хлопами и резонерствующими шляхтичами, те и другие влюблены в землю и отрицательно относятся к городской жизни. Некоторые повести рисуют городскую жизнь, преимущественно евреев.
Фабулы повестей и рассказов Ю. несложны, критики справедливо указывают на повторения сюжетов и на родственность излюбленных автором типов. Одна из характерных особенностей Ю. состоит в том, что герои его никогда не теряют надежды на лучшее будущее, так как средство против неизбежного пессимизма у каждого под рукой: это — труд. Вот почему, несмотря на общий мрачный колорит повестей Ю., герои которых подавлены невзгодами и никогда не могут выбраться на более счастливую дорогу, — отличительной чертой Ю., сравнительно с другими реалистами-бытописателями Польши, служат яркий оптимизм и непосредственный юмор: более близкие ему по духу герои смотрят на мир ‘сквозь розовые стекла’. В связи с этой чертой находится снисходительное отношение автора к порокам выводимых им лиц: он хорошо понимает те исторические и социальные условия, которые делают человека жестоким, жадным, хитрым, а потому не вглядывается глубоко в их психологию. Отдавая дань современным вопросам социально-экономического характера, Ю. не раз скорбит по поводу того, что крупный и мелкий шляхтич охотно оставляет свою ‘чересполосицу с сервитутом’ (‘Stracone szczcie’) и бежит в город, на чужбину, быстро теряя национальные черты. Зато автор сочувствует тем из них, кто привязан к своей деревне, ни на что не променяет жалкую землю, едва доставляющую пропитание, кто готов переносить лишения и трудиться до упаду, лишь бы не расставаться с родными местами. Если земельный надел совсем уменьшился, то горю все-таки можно помочь, ‘убыль пространства вознаградить трудом и умелым ведением хозяйства’ (‘Syzyf’), стоит только подняться ценам на хлеб — и грустное настроение сменится радостью: расправятся морщины на лице старого шляхтича, он крутит усы, его речи становятся снова бодрыми. Устами пана Онуфрия Ю. негодует на соседа, который задумал устроить на своей земле-кормилице фабрику: ‘настоящий’ землевладелец не должен заботиться только о поднятии доходности имения, земля для него — родная стихия, воздух, без которого погибает все живое. Только в таких эпизодах Ю. переходит в элегический тон, с грустью предчувствуя бытовой крах старого шляхетства. В этом смысле его называют ‘беллетристом-ликвидатором шляхетства и певцом его могикан’.
В одной области Ю. не знал соперников и единогласно признан артистом: это — изображение еврейского быта, тех специфических польских ‘жидов-пауков’, которые живут своей моралью, имеют свой язык (‘Pajki’). Знал он их в совершенстве, даже изучил жаргон, читал произведения известного еврейского беллетриста Фельдмана и перевел на польский язык лучшие повести С. Абрамовича: ‘Еврейский Дон Кихот’ (‘Don Kiszot ydowski’, 1885) и ‘Кляча’ (‘Szkapa’,1886). Ошибочно было бы видеть в Ю. антисемита, его нельзя упрекнуть ни в идеализации, как Ожешко и Балуцкого, ни в тенденции, как Севера. Он не проливает слез над судьбой еврея-горемыки и не возмущается евреем-пауком, не вызывает в читателе отвращения к последнему. Его миссия здесь такая же примиряющая, как и в изображении умирающего шляхетства. При всех плутнях и мелочном своекорыстии, каждый еврей фигурирует у Ю. как человек, как результат сложных социально-экономических условий. Если автор и не прочь посмеяться над евреем, то отнюдь не унижает его и, в конце концов, под смешным лапсердаком показывает живую душу польского парии. В этом отношении некоторые рассказы Ю. напоминают Акакия Акакиевича в гоголевской ‘Шинели’.
Крупным внешним достоинством повестей Ю. является язык его героев. П. Хмелёвский считаете Ю. большим мастером по части разговорной речи евреев и хлопов, ‘не той условной, которая принята в польских повестях, т. е. основанной на особенностях мазурского говора или грубых выражениях, а специфически окрашенной на протяжении всего разговора. Его Мартин Гайда, характер очень благородный, под другим пером мог бы выйти образом книжным, но у Ю. отличается правдивыми и натуральными чертами’. Действительно, диалоги Ю. выполнены художественно, напоминая Левитова, Глеба Успенского или Горбунова. Недостатки повестей Ю. — плохая отделка, объясняемая спешностью работы, игнорирование природы, которая выводится у него только в роли служебной, как фон картины, однообразие и некоторая наивность фабул, построенных иногда слишком искусственно, плохо скрываемая дидактическая цель некоторых рассказов, наконец, утомительные нравоучения, которые не всегда идут к делу и в то же время не могут быть причислены к так называемым лирическим отступлениям. Ю. принадлежат также переводы из Тургенева.
Литература. Р. Chmelowski, ‘Nasi powiecipisarze. Zarysy literarske, Serya II’ (Варшава и Краков, 1900, особый очерк о Ю.), ‘Biblioteka dzie wyborowych’ (No 31, Варшава, 1898, 5—10, предисловие Т. Jeske-Choiskego), W. Feldman, ‘Wspczesna literatura polska, 1880—1901’ (Варшава, 1902, 176—177), его же, ‘Pimennictwo polskie ostatnich lat dwudziestu’ (Львов, 1902, т. I, 200—202, 208). Некрологи Ю., с общей оценкой его литературной деятельности, были помещены в разных журналах за 1898 год. На русском языке характеристика повестей Ю. у К. Храневича, ‘Очерки новейшей польской литературы’ (СПб., 1904, 18—47), переводы помещались в разных журналах, а отдельно изданы: ‘Сизиф. Картинки деревенской жизни’ (Москва, 1892), ‘Жена с ярмарки. Повесть из сельского быта’ (М., 1898), ‘Еврейский Дон Кихот. Произведение еврейской жаргонной литературы’ (Казань, 1899), ‘Пауки. Еврейские сцены и картины городской жизни’ (СПб., 1899), ‘На мостовой. Повесть из городской жизни’ (М., 1899), ‘В глуши’ (М., 1899), ‘Музыканты. Эскиз с натуры’ (Харьков, 1902) и др.
Источник текста: Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, том XLI (1904): Эрдан — Яйценошение, с. 399—400.