Г. Г. Григорьева
Якушкин П. И.: биобиблиографическая справка, Якушкин Павел Иванович, Год: 1990
Время на прочтение: 9 минут(ы)
ЯКУШКИН, Павел Иванович [14(26).I.1822, с. Сабурово Малоархангельского у. Орловской губ.— 8(20).I.1872, Самара) — фольклорист, этнограф, очеркист. Сын помещика и крепостной девушки. Брак родителей был оформлен после его рождения, а потому он прав на наследство не имел. В 1840 г. Я. окончил Орловскую гимназию и поступил на физико-математическое отделение философского факультета Московского университета. Знакомство в годы обучения в университете с П. В. Киреевским и М. П. Погодиным, пробудившими в Я. интерес к народной поэзии, определило его дальнейшую судьбу. С 1843 г. он систематически собирает фольклор. Первые фольклорные экспедиции были проведены Я. в летние каникулы 1843 и 1844 гг. в родном Малоархангельском у. В декабре 1844 г. в журнале ‘Москвитянин’ (No 12.— С. 25—41) появилась, первая публикация собирателя ‘Народные сказания о кладах, разбойниках, колдунах и их действиях, записанные в Малоархангельском уезде’. Тексты были представлены здесь в беллетризированном виде, в манере подачи материала ощущалось влияние гоголевских ‘Вечеров на хуторе близ Диканьки’. В следующие свои собирательские экспедиции Я. в целях максимального сближения с народом отправлялся под видом торговца мелочным товаром (офени или коробейника), а позднее стал ходить по деревням в крестьянской одежде. С этим костюмом — поддевкой, косовороткой и сапогами — он почти не расставался и в городе.
Увлекшись собирательской деятельностью, Я. бросил учебу незадолго до окончания университетского курса. С 1846 по 1849 г. он по заданию Киреевского обошел пешком, записывая фольклор, множество сел и деревень Центральной России (Рязанской, Тамбовской, Орловской, Тверской, Тульской губ.). Хотя часть записей Я. была впоследствии утеряна, его вклад в собрание Киреевского — около 2000 текстов (лирические и исторические песни, баллады, духовные стихи) — оказался самым значительным. Сказки же и пословицы из своей коллекции Я. передал А. Н. Афанасьеву и В. И. Далю.
В 1849 г. Я. вынужден был прекратить профессиональную собирательскую работу из-за недостатка средств и вплоть до весны 1856 г. преподавал историю и географию в уездных училищах Харьковской губ. В мае 1856 г. он вышел в отставку в чине губернского секретаря и вернулся в Сабурово. Осенью того же года скончался Киреевский, завещав Я. подготовку своего песенного собрания к печати. За год чрезвычайно продуктивной работы над собранием Я. составил опись всего материала, разработал принципы классификации текстов и почти полностью подготовил к изданию большой сборник былин и исторических песен. Однако, в результате осложнения отношений с родственниками Киреевского он был отстранен от издания в февр. 1858 г., что было для него тяжелым ударом. Два года спустя собрание было передано слависту П. А. Бессонову, мало знакомому с русским фольклором в его живом бытовании, который, воспользовавшись трудами Я., сумел довольно быстро издать значительную часть текстов, но изданные им сборники оказались несостоятельными в научном отношении (‘Песни, собранные П. В. Киреевским’.— М., 1860—1874. Первые 5 выпусков увидели свет с 1860 по 1863 г.). В статье ‘Кое-что об издании Бессоновым народных стихов и песен’ (Библиотека для чтения.— 1863.— No 10.— С. 462—480) Я. подверг критике работу Бессонова, обосновав при этом ряд принципов научной публикации текстов, не утративших значения до настоящего времени (необходимость точного воспроизведения текстов и их точного, комментирования, понятие варианта и др.).
Приехав в Сабурово в мае 1858 г., Я. возвращается к собирательской работе. Несколько позднее заново создающуюся коллекцию пополнили своими записями писатели и ученые, с которыми Я. связывали дружеские отношения. В 1860 и 1865 гг. Я. издает сборники песен (Русские народные песни, собранные П. И. Якушкиным.— М., 1860, Народные русские песни из собрания П. Якушкина.— Спб., 1865), где помимо его записей представлены записи этнографа С. В. Максимова, поэта и критика А. А. Григорьева и др. собирателей (единичные тексты переданы А. Н. Островским и художником П. М. Боклевским).
Значение Я. в истории фольклористики определяется тем, что он был первым профессионалом в области экспедиционной фольклористической работы. Я. последовательно проводил выдвинутые П. В. Киреевским принципы записи песен с голоса и их паспортизации и внес немало нового в методику собирания фольклора (фонетически точная запись текстов, .выявление фольклорного репертуара целых населенных пунктов, а не только отдельных исполнителей, ведение собирательского дневника). Новым в собирательской практике был и отказ Я. от редактирования и отбора фольклорных произведений в соответствии со вкусами образованной части общества, стремление зафиксировать со всей полнотой то, что пели и рассказывали ему крестьяне, сохранить народную речь в ее подлинном виде, с просторечием, грубыми словами, особенностями диалекта. Трудности, выпавшие на долю Я. как первопроходца, усугублялись условиями жизни нищего русского крестьянства, обрекавшими собирателя на чрезвычайно аскетический, почти подвижнический образ жизни. Я. часто приходилось голодать, оставаться без ночлега, попадать в опасные ситуации.
В 1858 г. Я. в качестве корреспондента журнала ‘Русская беседа’ отправляется в Новгородскую губ. Результатом этой поездки были ‘Путевые письма из Новгородской губернии’ (1859.— Кн. 4.— С. 1—76), содержащие наблюдения над жизнью и бытом крестьянства. Вторая поездка по заданию ‘Русской беседы’ — в Псковскую губ.— принесла Я. громкую известность. Писатель рассказал на страницах журнала о том, как был арестован и на несколько дней задержан псковской полицией за ношение крестьянской одежды, не соответствующей его званию губернского секретаря (1859.— Кн. 5.— С. 109— 122). Выступление против полицейского произвола в печати, недавно освободившейся от гнета николаевской цензуры, имело огромный общественный резонанс. В 1860—1861 гг. Я. продолжал свое путешествие по России. Его корреспонденции из Орловской, Черниговской и Курской губ. публиковались в журналах ‘Современник’, ‘Основа’ и в газете ‘Северная пчела’.
С 1858 по 1865 г. основным местом жительства Я. в промежутках между его скитаниями по России был Петербург. Я. довольно близко сходится с Н. А. Некрасовым, охотно помещавшим его произведения в ‘Современнике’, а затем в обновленных ‘Отечественных записках’.
Уже в 1859 г. Я. стал объектом внимания полицейских властей, постоянно подозревавших его в революционной агитации среди народа. Доказательством неблагонадежности Я. в глазах полиции и III отделения было и его поведение в день гражданской казни Н. Г. Чернышевского 19 мая 1864 г.: Я. пытался прорваться сквозь строй жандармов, чтобы проститься с осужденным, а затем усиленно хлопотал об освобождении из-под ареста М. П. Михаэлис, бросившей к ногам Чернышевского цветы. В том же году агенты III отделения обнаружили у Я. черновик письма к А. И. Герцену. Вскоре он был арестован и взят под гласный полицейский надзор. С этого времени Я. путешествовал только в сопровождении жандармов. В апр. 1865 г. он был выслан в Сабурово, и три года спустя переведен в Астраханскую губ. Последние его ‘Путевые письма’ были посланы в ‘Отечественные записки’ из города Красный Яр Астраханской губ. В них Я. пересказал предания о Разине и Пугачеве, бытующие среди донских казаков. Замечательны были не только предания, но и описанная Я. обстановка их исполнения: Я. сумел подключить к собиранию фольклорной информации о вождях народных восстаний сопровождавших его жандармов. В Красном Яре Я. пытается продолжать свои наблюдения над жизнью социальных низов. Однако постоянные материальные затруднения и непривычные климатические условия губительным образом скалываются на его здоровье, подорванном еще до ссылки. Стремление установить тесные контакты с народом нередко заводило Я. не только в крестьянскую избу, но и в кабак. С годами возникшая на этой почве наклонность к употреблению спиртного все более разрушала его организм и заметно отражалась на работоспособности. Осенью 1871 г. он был переведен в Самару уже тяжелобольным и последние месяцы жизни провел в местной больнице.
Необычность поведения Я., свойственные ему пренебрежение к условностям и отсутствие почтения к властям способствовали тому, что его имя обросло легендами и анекдотами (Н. С. Лесков однажды наблюдал, как в Париже, в Пале-Рояле шла торговля фотографией Я., в крестьянской одежде и в очках, на которой значилась надпись ‘Пугачев’ во французской транскрипции). Это привело к некоторому искажению его облика в ряде мемуарных источников. Однако большая часть мемуарной литературы о Я. говорит о том, что его жизнь была для современников образцом бескорыстного и преданного служения народу.
Незаурядная личность Я. привлекла внимание крупнейших писателей. Некоторые факты его биографии и отдельные черты характера нашли отражение в образах Павлуши Веретенникова (‘Кому на Руси жить хорошо’ Н. А. Некрасова), Василия Богословского (‘Овцебык’ Н. С. Лескова), господина Якушкина (вставной рассказ в горьковском романе ‘Дело Артамоновых’).
‘Путевые письма’ (1859—1861, 1868) Я. начали появляться в печати в период подготовки крестьянской реформы, когда в образованных слоях общества интерес к жизни народа и желание получить о нем как можно более достоверную информацию были очень велики. Корреспонденции Я. в полной мере отвечали требованиям времени. В ‘Путевых письмах’ в достаточной степени ощутимо традиционное для ученого-путешественника внимание к этнографии и истории края. Я. описывает быт крестьянства, сельскохозяйственные работы и промыслы, церкви и монастыри, вспоминает исторические события, цитирует народные предания и песни. Однако в центре его внимания — народная жизнь в ее современных проявлениях. Рецепт изготовления пустых серых щей и нередкие упоминания об отсутствии хлеба в крестьянских домах приводится, конечно, не ради полноты этнографической картины. Точно так же в работе рыбаков для Я. важны не традиционные орудия лова, а своеобразные отношения внутри сложившегося на производственной основе коллектива, глава которого должен строго соблюдать интересы каждого из его членов и не позволять себе никаких привилегий.
Путешествия Я. протекали в постоянном общении с крестьянами. Он знакомится с ними на проселочных дорогах, много времени проводит в их избах, наблюдает за их работой. Писатель неизменно интересуется степенью их материального благосостояния, их отношением к барам, чиновникам, военной службе, к меняющимся — в связи с реформой — условиям жизни.
Особая роль в ‘Путевых письмах’ и близких к ним тематически очерках ‘Мужицкий год’ и ‘Небывальщина’ (опубл. в ‘Искре’ в 1864 г.) отведена фольклору. Народных песен здесь немного. Зрелищной стороне обрядов, в рамках которых исполняются песни, писатель уделяет мало внимания: Я. чужда традиция, начало которой положили И. П. Сахаров (Сказания русского народа о семейной жизни своих предков: В 3 ч.— Спб., 1836—1837) и И. М. Снегирев (Русские простонародные праздники и суеверные обряды.— М., 1837—1839.— Вып. 1—4), в чьих книгах описания многочисленных обрядов и праздников совершенно заслонили тяжелые стороны крестьянского быта. Гораздо чаще обращается Я. к прозаическим жанрам фольклора. Предания и легенды об Иване Грозном, о Разине и Пугачеве, о разбойниках, защищающих крестьян от барского произвола (о Тришке Сибиряке, о Сироте), давали возможность показать отношение народа к власти, его мечты о социальной справедливости, о возмездии за угнетение и жестокость. В то же время Я. всегда верен задаче объективного отражения народной. жизни, социальных воззрений и миросозерцания народа. Поэтому он вводит в ‘Путевые письма’ религиозные легенды, а также произведения, свидетельствующие о наивности представлений народа (поверья о нечистой силе, стерегущей клады, о летающей гадюке и т. п.).
Рассмотрение фольклорного материала в контексте современности, существующих или только что отошедших в прошлое социальных отношений характерно и для очерка ‘Прежняя рекрутчина и солдатская жизнь. По песням’ (Прибавления к ‘Русскому инвалиду’.— 1864.— No 8). Тексты песен, приводимых Я., и его комментарий к ним говорят о том, какой трагедией для крестьянской семьи, отдававшей в солдаты сына или мужа, была двадцатипятилетняя армейская служба, как сильна была в народе ненависть к солдатчине.
С 1863 по 1868 г. Я- были написаны очерки ‘Велик бог земли русской!’, ‘Бунты на Руси’, ‘Чисти зубы, а то мужиком назовут!’ (публ. в ‘Современнике’ и ‘Отечественных записках’), отличавшиеся от более ранних его произведений ярко выраженным публицистическим характером. В них картины русской жизни обобщены, представлены в тщательно отобранных ситуациях. Основная тема очерков: осуществление крестьянской реформы и те ее последствия, которые выявились в первые пореформенные годы. В очерках даны язвительно-иронические характеристики помещиков, не желающих расставаться со своими привилегиями, мировых посредников, для которых ‘власть имеющие всегда правы’ (Соч.— 1986,— С. 412), местных начальников, рапортующих об усмирении бунтов, которых не было, в надежде на получение награды, наконец, мужиков, вышедших в начальство и, следуя примеру полицейских и чиновников, быстро овладевших наукой ‘чистки зубов’ (мордобоя) и взяточничества. В лучшем из очерков ‘Велик бог земли русской!’ объектом осмеяния становится вся система социальных отношений в России, где ни один из классов не оказался подготовленным к реформе, носившей весьма компромиссный характер.
Собирательный образ народа, встающий со страниц ‘Путевых писем’ и публицистических очерков Я., достоверен и выразителен. Именно в народе видит писатель носителя высоких нравственных начал, лучших черт национального характера. Безграничная доброта, гостеприимство, бескорыстие, готовность к самопожертвованию и взаимовыручке характерны для многих его персонажей из народных низов. Вместе с тем Я. далек от идеализации крестьянства. Он не скрывает того, что расхищение леса и потрава чужих посевов — обычное явление в деревенском быту, отмечает рабскую покорность крестьян, заставляющую их без сопротивления ложиться под плети (уже в пореформенное время большая группа мужиков по первому требованию самодура-чиновника бросает полевые работы и едет ‘сечься’), невежество, следствием которого является полная неспособность усвоить правовые нормы (крестьяне не могут разобраться в тексте манифеста и ждут, когда придут три ‘воли’ от трех царей, боясь нарушить царскую волю, отказываются работать на помещичьей земле на выгодных условиях или, наоборот, выполняют лишнюю работу на, барина и не принимают вознаграждения). Растерянность крестьян в связи с установлением новых порядков вместе с их недоверием к образованным толкователям манифеста (‘Мужик решительно не верит ни во что, что выдумано образованными…’ — Соч.— 1986.— С. 504) постоянно вовлекает их в комические и4 трагикомические ситуации, толкает на нелепые (хотя отнюдь не злонамеренные) поступки, карающиеся поркой, штрафами, заключением в острог.
Одно из главных достоинств очерков Я.— правдивость воспроизведения русской действительности. Я. отказывается от искусственных сюжетных ходов, никогда не жертвует достоверностью изображаемого ради беллетристической занимательности. Для Я.-очеркиста характерно полное отсутствие морализаторства, скупость эмоциональных оценок, за исключением тех, которые относятся к области комического. К юмору (если речь идет о крестьянах), иронии и сарказму (в адрес представителей привилегированных классов) писатель прибегает довольно часто. На общем фоне прозы Я. выделяется эмоциональностью повествования и исповедальным тоном небольшой, ведущийся от имени одного из народных персонажей, рассказ о покинутой женихом девушке (включен в очерк ‘Небывальщина’), где писателю удалось создать исполненный обаяния и нравственной силы образ русской крестьянки. Рассказ был высоко оценен В. Г. Короленко (Короленко В. Г. О литературе.— М., 1957.— С. 564). В центре единственной пьесы Я.— ‘Жалостливая комедия о том, как пить до дна — не видать добра’ (написана в 1867 г., при жизни автора не публиковалась) — также незаурядный женский характер. Все произведения Я. отличаются предельной простотой слога. Будучи блестящим знатоком народного языка и воспроизводя его с большим мастерством, он никогда не перегружает высказываний своих персонажей диалектными словами и затейливыми речениями. Неприкрашенное изображение жизни социальных низов, очерковая форма сближают Я. с Н. И. и Г. И. Успенскими, А. И. Левитовым, Ф. М. Решетниковым, В. А. Слепцовым и др. представителями демократической литературы 60 гг.
Из очерков Я. и из воспоминаний о нем современников (и те, и другие писались с учетом цензуры) нельзя составить четкое представление о его политических взглядах.
Очевидно лишь то, что в отличие от революционеров-демократов он не видел в крестьянстве силы, способной к революционному преобразованию России, а воззрения славянофилов разделял только отчасти (Я. вполне сознавал невозможность возрождения патриархального уклада, но, по-видимому, возлагал надежды на развитие некоторых форм самоуправления, сложившихся в народной среде).
Соч.: Сочинения П. И. Якушкина с портретом автора, его биографией С. В. Максимова и товарищескими о нем воспоминаниями…— Спб., 1884, Письма к Н. А. Некрасову // Литературное наследство.— М., 1949.— Т. 51—52, Соч.— М., 1986, Собрание народных песен П. В. Киреевского. Записи П. И. Якушкина: В 2 т.— Л., 1983. 1986.
Лит.: Ш[елгунов] Н. Народник Якушкин // Дело.— 1883.— No 12, Скабичевский А. М. История новейшей русской литературы. 1848—1908.— СПб., 1909.— С. 226— 231, Базанов В. Павел Иванович Якушкин.— Орел, 1950, Баландин А. И. П. И. Якушкин. Из истории русской фольклористики.— М., 1969.
Источник: ‘Русские писатели’. Биобиблиографический словарь.
Том 2. М—Я. Под редакцией П. А. Николаева.
М., ‘Просвещение’, 1990