Русский биографический словарь А. А. Половцова
Якимов В. Я.: биографическая справка, Якимов Василий Яковлевич, Год: 1911
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Якимов, Василий Яковлевич, профессор Харьковского университета по кафедре русской словесности, родился в 1800 г. и происходил из духовного звания. По окончании курса в Белгородской духовной семинарии Я. в 1823 г. поступил своекоштным студентом в Харьковский университет на словесный факультет, который окончил в 1826 г. со званием кандидата и получил в то же время золотую медаль за сочинение. В 1827 г. Я. был определен учителем словесности в Харьковский институт благородных девиц, а в 1831 г. ему поручено было преподавать словесность в университете. В следующем 1832 г. он получил в Петербургском университете степень магистра словесных наук и утвержден был адъюнктом по этому предмету.
Я. жил и работал в самую тяжелую для науки эпоху, при весьма печальных условиях личного воспитания и семейной обстановки. Академик М. И. Сухомлинов, слушавший в молодости лекции Я., в своем отзыве о нем осторожно замечает о ‘крайне неблагоприятных условиях его воспитания и жизненной обстановки в годы молодости’. Другой его слушатель, Де Пуле, говорит, что Я. ‘опустился от расстройства экономических и семейных дел. Он был человек добрый, но какой-то забитый или надломленный, а потому и делом своим занимался спустя рукава, случалось, что по приходе он тотчас уходил с лекции, сознаваясь, что не приготовился к чтению’. Яснее выражается по этому поводу неизвестный его слушатель H. в воспоминаниях своих о харьковских профессорах 30-х годов: ‘Первоначальное воспитание Я. в семинарии наложило на него неизгладимый тип своеобразных воззрений на жизнь и науку’. Наконец, Д. П. Хрущов говорит: ‘Я. читал вяло, бесцветно, голосом медоточивым. Он был, что называется, ума твердого, но простого. Впрочем, он был добрый человек и его мы любили’. Как бы, однако, ни были неблагоприятны условия первоначального воспитания, Я., по-видимому, не стремился наверстать недочеты его позднейшими усилиями. Он не был совсем замкнут в харьковской провинциальной жизни: бывал в Петербурге, входил в общение с некоторыми выдающимися учеными и писателями, например кн. В. Ф. Одоевским, но ни в чем не заметно на нем каких-либо освежающих столичных влияний ученых или литературных.
Не ограничиваясь преподаванием в учебных заведениях и не довольствуясь содержанием пансионеров, Я. приобрел себе дом и открыл свой собственный пансион для детей купеческого сословия, нечто вроде коммерческого училища, с преподаванием предметов гимназического курса, но без древних языков. Потребности в такой школе в то время, по-видимому, совсем не было в купеческом сословии, и пансион, кроме разорения, ничего не принес Я., а между тем эта педагогическая деятельность отвлекала его от ученых профессорских занятий.
По отзывам Де Пуле, Я. ‘принадлежал к риторам старой школы, писал рассуждения в стихах и в прозе о красноречии, о красотах и изобилии русского языка и т. п. предметах… Он принадлежал к числу литераторов 20-х и 30-х годов, на тогдашнем миросозерцании он остановился и не пошел далее. Он писал для актов торжественные речи, был убежден в необходимости писать такие же стихотворения и даже песнопения, требовал от студентов того же, хотел, чтобы они изучали Россиаду, но, к счастью, требовал он и хотел всего этого как-то сонно и апатично. Я. читал студентам эстетику довольно сносно и историю русской литературы совсем уж плохо’. Я. оставил после себя 10 сочинений, из которых одно лишь, и притом с большой натяжкой, может быть признано ученым исследованием: ‘О красноречии в России до Ломоносова’ — докторская диссертация, которая, по отзыву академика Сухомлинова, ‘отличается бесцветностью содержания и наивностью критических приемов’. Четыре других его произведения относятся к литературно-мистическим рассуждениям: ‘О бессмертии человека’, ‘Об отношении просвещения к истинам откровения’ и т. п. Это было время, когда в Харьковском университете попечитель Е. В. Карнеев насаждал благочестие и когда здесь процветало ‘студенческое библейское сотоварищество’, в котором, между прочим, Я. изощрялся в благочестивых рассуждениях и в истолкованиях псалмов, описывая в виршах сотворение мира, появление первого человека и проч. Не лучше и другие рассуждения автора на темы патриотические и панегирики сильным мира. Я. принадлежит рассуждение ‘Дар слова’, произнесенное в торжественном собрании университета в 1831 г., являющееся ярким выражением тогдашнего риторического педантизма. Эта речь была напечатана в университетском издании отдельно. В заслугу Я., однако, нужно поставить его любовь к Шекспиру. В 30-х годах им были изданы переводы ‘Король Лир’ и ‘Венецианский купец’, в рукописи же остались: ‘Отелло’, ‘Цимбалин’, ‘Сон в летнюю ночь’ и ‘Что вам угодно?’. Академик Сухомлинов по поводу этих переводов замечает: ‘С настойчивым, упорным трудолюбием Я. изучил Шекспира и решился перевести на русский язык с буквальной точностью, сохраняя все особенности слога и способа выражения подлинника… Нельзя не отдать справедливости трудолюбию Я., который при всех неблагоприятных условиях его жизни основательно изучил несколько иностранных языков, в том числе английский’. Пунктуальность перевода, однако, оказалась вредной. Выходившие одновременно переводы Полевого и Кронберга по легкости и ясности оставили позади себя тяжелые переводы Я. Тем не менее Я. дорожил своими переводами из Шекспира, читал их в Петербурге у князя В. Ф. Одоевского, причем последний для выслушания пригласил даже П. А. Вяземского и А. С. Пушкина. К сожалению, неизвестно, слушал ли Якимова великий поэт и какое вынес от перевода впечатление.
В 1839 г., помимо желания Я., к нему был выбран помощник, а в 1852 г. он был забаллотирован и вынужден был выйти в отставку. Умер Я. в 1853 г.
Багалей, ‘Опыт истории Харьковского университета’, т. II, стр. 203, 249, 252, 300, 340, 357, 492, 576, 584, 593, 594, 601—603, 666, 667, 698, 731, 732, 819, 871. — Н. Сумцов, проф., ‘В. А. Якимов’ (‘Южный Край’, 1903 г., No 7948).