Депутат III Думы, Дорошевич Влас Михайлович, Год: 1912
Депутат III Думы, Дорошевич Влас Михайлович, Год: 1912
К Ивану Петровичу Огурцову октябристу и члену Государственной думы, вошел согражданин. -- Требухин, Михаил о Иванович. Не изволите помнить? Да где! -- Напротив. Вы, кажется, речь изволили говорить при моем избрании. -- Память-с имеете! -- Боже мой! Не помнить единомышленников?! Очень рад. Прошу садиться. -- В Петербург собираетесь? -- Да, знаете. Предстоящая сессия. Предварительные совещания комиссий. Встреча с товарищами-депутатами. Обмен впечатлений, настроений на местах... -- Известно. В столице веселей. -- ...взаимный обмен выслушанными мнениями, подмеченными взглядами, наказы избирателей. -- Вот и мы по этому самому делу! Лицо Ивана Петровича приняло выражение священнодействующее. -- Слушаю! -- Як вам, собственно... так сказать... от группы наших граждан... Все ваши избиратели-с!.. Конечно... вы, так сказать, по собственным заслугам... Но все-таки мы избиратели... Желательно бы нам теперь... -- Говорите! И Иван Петрович величественно, но в волнении встал. -- Говорите! Смотрите на меня, как на свой орган! Да! Как на свою руку, ну там ногу, язык. Как на свою голову. В том то есть смысле, что вы можете повернуть меня, куда вам угодно. Что такое я? Один? Сам по себе? Огурцов, -- каких тысячи. Но если за мной мой город, мои избиратели! Если за мной реальная сила! О, тогда! Мои желания -- их желания, мои слова -- их слова, мой язык -- их язык. Если я говорю, требую, властно приказываю их именем! Я сила-с! Я могущество-с! И только приходя в соприкосновение с моими избирателями... Я как Антей! Хотите задушить меня, поднимите меня на воздух, оторвите от почвы, -- да! И вы сделаете свое -- вы задушите меня! -- Помилуйте! -- Но, соприкоснувшись с моей почвой, с избирателями, я, как Антей, поднимаюсь с новыми силами, с новым могуществом на борьбу. Говорите же! Приказывайте! Если вы потребуете от меня чего-нибудь неисполнимого, противоречащего всему складу моих мыслей, всему строю моих чувств, -- я откажусь, я уйду, я сложу с себя звание вашего избранника! -- Помилуйте! Помилуйте! Зачем же-с! -- Но я знаю, что вы, мои единомышленники, мои дорогие избиратели, -- вы ничего не потребуете от меня, что бы противоречило нашей программе, нашему политическому мировоззрению... -- Зачем же-с! -- ...нашему кредо. Я слушаю. Я повинуюсь. Иван Петрович склонил голову покорно и как можно красивее. Требухин, Михаил о Иванович, помолчал. -- Дело... так сказать... по порядку: с себя начнем. -- Я вас слушаю. -- На Михаила-архангела именинники мы. -- Заранее вас поздравляю, почтеннейший! -- Колбасный товар сюда из Москвы идет. Москва -- колбасница известная. По колбасе город первый. Ну, икру тоже здесь найтить можно. Сардина -- она везде одинакова. А вот насчет сига -- нет-с! Нешто сиг сюда дойти может! Полено, а не сиг. Петербург вот, так сказать... столица сига! В Петербурге-с... И Михаил о Иванович подмигнул Ивану Петровичу. -- ...есть, говорят, рыбокоптильные заведения. В аквариумах, говорят, живая закуска плавает. На выбор! Плавает этакий па-адлец, от жабр до хвоста вершков четырнадцати. В плечах вершка полтора, до двух. Пальцем нажмешь -- ямочка. Жиров нагулял, мерзавец этакий. Этакому-то, знаете, сигу, да живому, палку в рот да насквозь, чтоб не дергался. Да живенького его прокоптить, каналью. Да горяченького еще в лубочную корзиночку! По холодку дойдет за милую душу. Просил бы уж вас парочку сижков мне к именинам из Питера. Как вы наш депутат. Уповаю. Что будет стоить, -- с благодарностью... -- Будет сделано. Переходите, переходите к мандатам избирателей! -- Иван Иванович Неплюев. Знать изволите? Избиратель. Дочку выдает. Лизаньку. Милая девушка. Так вот Матрена Степановна, супруга, насчет приклада просила. 'Оченно, говорит, прикладом здесь бьемся'. В галантерейных здесь какой приклад может быть? Смотреть больно. Прошлогодний товар. Заваль. А в Петербурге у вас Гостиный двор. И аграмант, и подкладка! Матрена Степановна прислала вам вот и образчики. К каким материям подобрать... Уж потрудитесь для избирателей. Девушка-то больно уж милая, да и жених хороший человек. -- Дальше! -- А дальше Безменов-с, Трофим Семенович. Тоже на вас, как на каменную гору. Избиратель. Граммофоны он любит. Только разве у нас настоящая пластинка может быть? Граммофонщики -- жулье первостатейное. Раньше агентами по страхованию жизни были, -- жульничали. Теперь по граммофонам жульничают. Продали Таманьо, десять рублей взяли, а он по-русски 'Во лузях' поет. 'Это, говорят, истинно русский Таманьо'. Нешто возможно? А в Питере, говорят, такие пластинки! Конфетка, а не пластинки! Нельзя ли помоднее что выбрать? Плевицкую там или что? А? Для избирателя? -- Больше никаких наказов не будет? -- Вавилонов, Гаврила Куприяныч, просил. На журнальчик он подписался. Три рубля в год. Обещали в премию всего Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Достоевского, Щедрина, Шиллера. Еще кого, дай Бог памяти? Шекспира. В переплетах и с книжными шкапами. А с генваря ничего не прислали. Не жулики? Гаврила Куприяныч хотел на них в полицию, да вспомнил: депутат у нас в Петербурге есть. Есть кому заступиться. Уж вы будьте добры: в редакцию к жуликам... Гаврила Куприяныч вам и доверенность даст на взыскание. -- Все?! -- Оно бы, положим, так сказать, все... Да уж если вы так добры... -- Говорите, говорите все. До конца! -- Дельце-то того, щекотливое... Положим, я не для себя, куму подарить хочу... Он у нас любитель... -- Говорите! -- Фотографии есть такие... не дамского содержания... Такие бывают -- просто диву дашься: ну и вы-ыдумали!.. А оно с натуры! Оно, конечно, и здесь есть... Ассортимент не тот, фантазии нет, но имеются... Да мне, знаете... лицо известное... неловко... А вас кто в Питере знает? Отберите какие почудней! И самим удовольствие: посмотрите. -- Много вам? -- Дюжинки две. Да валяйте четыре. У нас разойдется! -- Больше никаких наказов от избирателей нет? -- Больше никаких-с.
* * *
Иван Петрович шел по Невскому мрачный и озабоченный. И повстречался нос с носом с Охлестышевым, кадетом, депутатом. -- Ну что, политический противник? -- улыбнулся Иван Петрович. -- Давно ли в Питере? Как впечатления на местах? Наказы от избирателей получили? -- Д-да. Обыватель теперь стал удивительно как низок к депутату! -- сказал Охлестышев, пожевав губами. Иван Петрович посмотрел на него с завистью. -- Наказы получил удивительно точные. Охлестышев взял его под руку. -- А скажите, дорогой, -- хотя вы и политический противник. Не знаете ли вы, где здесь корсеты продаются? Поручили мне из Петербурга выслать. 85 сантиметров. Куда ни сунусь -- все смеются. Иван Петрович просиял. -- Да, может, вам и сигов купить наказ дали? -- Шесть. А вам? -- Всего два. Так идем вместе. В корсетном заведении они встретили Ошметкина, крайнего правого. -- Бандаж, батенька, заказываю. Для нашего предводителя. И мерку со своей грыжи дал. А выйдя из корсетной, встретили Кинжалидзе, горного эсдека. -- В Думу? -- На молочную выставку идем. От избирателя наказ имеем: козу купить. Хороший козу купить велел. На племя. Разводить будет. 'Будь, говорит, Кинжалидзе, во всем твердый и козу покупай! Твердо торгуйся!'