Взглядъ на ныншнее состояніе Нмецкой словесности (*).
(*) Изъ Bibliothè,que universelle, издаваемаго въ Женев журнала.
(Окончаніе въ слд. книж.)
——
Взглядъ на ныншнее состояніе Нмецкой словесности.
(Окончаніе.)
——
Взгляд на нынешнее состояние немецкой словесности, Каченовский Михаил Трофимович, Год: 1818
Время на прочтение: 15 минут(ы)
Въ конц истекшаго столтія уже въ Германіи жаловались на небреженіе чужестранцовъ, а особливо Французовъ, о Нмецкомъ язык и словесности. Жалобы самыя неосновательныя. Французы, со временъ Генриха IV, привыкли смотрть на Нмцовъ какъ на раболпныхъ подражателей великимъ своимъ авторамъ. Фридрихъ II, Король Прусскій, окруженный туманомъ своихъ предразсудковъ, я увлеченный приятностію языка, на которомъ говорилъ съ младенческаго возраста, отрекся отъ того языка, на которомъ говорили и предки его и подданные. Нмецкій Король въ обществ ученыхъ Французовъ смялся надъ языкомъ своего отечества. Вмсто того чтобы подкрплять первыя усилія Геллерта, Клопштока, Вольфа, Винкельмана, и прочихъ, онъ смотрлъ на нихъ съ холоднымъ равнодушіемъ. При Дворахъ, большихъ и малыхъ, даже до конца истекшаго столтія говорили на одномъ только Французскомъ язык, и Князь, опредляющій въ учители къ сыну своему Нмца, неминуемо подвергъ бы себя осмянію. Обычай сей продолжался даже до нашего времени. Многіе изъ Австрійскихъ вельможъ и теперь еще иначе не говорятъ какъ только пофранцузски, и если придворная дама случайно вымолвитъ нсколько словъ Нмецкихъ, то вс слышавшіе ихъ удивляются симъ простонароднымъ, низкимъ выраженіямъ, и едва врятъ ушамъ своимъ.
Выше предложенныя обстоятельства я множество другихъ побудительныхъ причинъ, о которыхъ здсь неупоминается, не могли заохочивать къ изученію языка труднаго, а въ добавокъ еще и далекаго отъ совершенной образованности. И такъ не чужестранцы объявили воину Нмецкому языку и словесности, объявили ее сами же Нмцы, Князья и вельможи т самые люди, которые могли должны были содйствовать успхамъ, просвщенія въ своемъ отечеств. Одинъ только Дворъ, Веймарскій съ давнихъ уже лтъ въ семъ отношеніи не походитъ на прочіе, и за то весьма справедливо называютъ его малыми Аинами. При немъ, какъ при Феррарскомъ Двор въ шестьнадцатомъ вк, живутъ люди ученостію и талантами знаменитые, Гете, Шиллеръ, Виландъ, Гердеръ и прочіе, украшали Дворъ Веймарскій одинъ посл другаго, и весьма вроятно, что слава сихъ писателей отразится на именахъ Герцогскаго Дома. Такъ имя Алфонса Естскаго, низвстное въ лтописяхъ политики, передано потомству Пвцемъ Клоринды и Ерминія.
Въ конц осмнадцатаго вка все измнило видъ свой, и Французская революція оказала, непосредственное, весьма большое вліяніе свое на Германію. Положимъ, что порядокъ длъ оставался прежній, но съ етаго времени все начали подвергать изслдованію, которое открывало новыя стороны предметовъ. Казалось, что все пробуждено къ новой жизни, посл долговременнаго сна и бездйствія. Медленный и спокойный Нмецъ съ изумленіемъ смотрлъ на быстрыя перемны во Франціи, на опустошительныя и ужасныя перемны, но природный характеръ и привязанность къ стариннымъ обычаямъ предохранили его отъ вредныхъ покушеній, а плачевный конецъ французской революціи не мало содйствовалъ къ удержанію его въ предлахъ порядка. Но те же самыя искры, которыя распространили страшный пожаръ отъ береговъ Рейна до Гаронны, т искры въ Германія произвели тихое пламя, освтившее науки и искусства дотол сокрытыя во мрак. Нкоторые великіе люди, подобные звздамъ сверкающимъ на темномъ горизонт, тамъ и здсь явившіеся, приготовили умы къ сей перемн. Кантъ возбудилъ уже сильную склонность къ философическимъ изысканіямъ. Гердеръ въ пріятныхъ стихахъ своихъ показалъ уже сколь языкъ его гибокъ и доброгласенъ. Лессингъ, рожденный съ умомъ точнымъ и глубокимъ, давалъ разумть, сколь полезно сомнваться въ предметахъ философіи, и старался отвратить соотчичей своихъ отъ подражанія правиламъ Поезіи Французской, какъ несогласной съ духомъ и съ языкомъ Нмецкаго народа. Наконецъ Винкельманъ въ своихъ твореніяхъ, отличающихся благородною простотою Грековъ и Римлянъ, воскресилъ хорошій вкусъ, оживляя науку о древностяхъ. Французская революція несообщила Нмцамъ новыхъ понятій, но только дала имъ новое стремленіе, дала новую силу ихъ мыслямъ, дала возможность къ разширенію границъ человческихъ познаній.
Какъ скоро духъ Германскій однажды устремился по сему направленію, то ничто уже не возмогло уклонить его отъ принятой дороги. Войско Французское, пришедъ въ Германію, нашло уже тамъ науки и искусства въ рукахъ трудолюбивыхъ длателей. Ученые составляли особое сословіе, нкоторую, такъ сказать, независимую республику. Какъ страна ихъ почти непринадлежала къ здшнему свту, то сперва они мало обращали вниманія на вражды между владыками земными: вся ихъ собственность состояла въ наукахъ, безопасныхъ, какъ они думали, отъ всякаго насильства, Архимедъ не прежде замтилъ напасть неприятельскую, какъ уже изнемогая подъ смертнымъ ударомъ. Равнымъ образомъ Нмецкіе ученые не вмшивались въ политику дотол, пока не сдлано нападенія на умственную ихъ собственность, пока не возложено отвтственности за ихъ мысли, на конецъ пока сочлены ихъ не понесли казни, несправедливой и жестокой, тогда только соединились они противъ своего притснителя. Они-то подкопали огромную храмину, и приготовила ея паденіе,
Когда Французскія войска наполнили собою всю Германію, то многіе думали, что въ сихъ чужестранцахъ родится охота познакомиться съ Нмецкою литтературой. И въ самомъ дл ничего не могло быть легче ничего выгодне для обоихъ народовъ, но етаго не случилось. Франки и Ломбарды, въ начал седмаго вка перешедшіе черезъ Рейнъ и Альпы для покоренія одни Галловъ, другіе прелестной Италіи, не боле занимались науками и искусствамъ Римлянъ, какъ и потомки ихъ постившіе Германію въ девятьнадцатомъ вк. Побждать и властвовать было главною ихъ мыслію, а Французская вжливость, весьма часто бывающая въ тсной связи съ грубымъ невжествомъ и пустотою, никакъ немогла подружиться съ характеромъ Нмцовъ и которые подъ непривлекательной наружностію скрывали можетъ быть превосходство душевныхъ качествъ и учености. Французы, восемь лтъ прожившіе въ Германіи, ни сколько неперемнили своихъ правилъ, и вышли, изъ сей страны, не получивъ объ ней никакихъ свдній.
Обстоятельное описаніе наукъ и искусствъ у какого нибудь недавно открытаго народа новой Голландіи, или одного изъ острововъ Тихаго моря, не возбудило бы столь великаго удивленія и любопытства въ Европ, какое произвело въ ней глубокомысленное сочиненіе г-жи Сталь о Германіи, въ которомъ наилучшимъ образомъ показано, что въ послднія только двадцать лтъ Нмецкая словесность шествовала гигантскимъ шагомъ въ своихъ успхахъ. Внуки наши едва поврятъ, что народъ жившій по средин Европы, возмогъ достигнуть высокой степени въ литтератур, между тмъ какъ другіе народы, современные и даже сосдственные, ничего о томъ невдали. Ежели появленіе упомянутой книги не сдлаетъ епохи въ исторій ныншней литтратуры, ежели изученіе Нмецкаго языка и словесности не сдлается отнын боле общимъ: то иностранцы пускай уже сами себя обвиняютъ въ произвольномъ своемъ невжеств. Ученые, пренебрегшіе словесность Нмецкую, должны будутъ къ неудовольствію своему видть, сколъ мало уважаются въ Германіи труды ихъ, какъ поверхностные и далекіе отъ совершенства {Ето случается довольно часто. Нмецкіе ученые журналы наполнены жалобами противъ чужестранныхъ писателей, которые, издавая сочиненія весьма посредственнаго достоинства, думаютъ, будто бы приносятъ наукамъ пользу и будто распространяютъ предлы ума человческаго. Отъ чегожъ ето происходитъ? Единственно отъ того, что онымъ писателямъ неизвстны сочиненія ученыхъ Германцевъ. Соч.}.
Надлежало бы желать, для пользы наукъ, для славы Нмцовъ, для выгодъ самихъ иностранцевъ, чтобы Виллерсъ и г-жа Стиль начали достойныхъ дарованіямъ своимъ преемниковъ, которые могли бы докончить картины, только лишь нарисованныя ими…
Что касается до литтературы, то Нмцы занимаютъ нын первое мсто между народами Европы. Сіе мнніе можетъ показаться смлымъ, но оно справедливо. Какъ Англія присвоила себ торговлю міра физическаго, равнымъ образомъ Нмцы, можно сказать, овладли умственною торговлей. Не останавливаясь надъ подробнымъ изложеніемъ сей истины, отсылаемъ любопытныхъ къ нкоторымъ ученымъ журналамъ Нмецкимъ, каковы на примръ Литтературныя вдомости Лейпцигскія, Гальскія, нскія, Геттингенскія, Внскія и проч. Внимательно разсматривая нкоторые томы сихъ журналовъ, находимъ, что Нмецкіе ученые не довольствуются обработываніемъ однихъ только тхъ матеріаловъ, которыми снабжаютъ ихъ книги, написанныя на ихъ природномъ язык, нтъ, любопытство ихъ простирается весьма далеко: ни одно произведеніе словесности неостается долго для нихъ неизвстнымъ, они собираютъ, читаютъ, сравниваютъ наблюденія и открытія мореходцевъ, они одушевлены любовію къ наукамъ и стараются объ ихъ приращеніи, они уврены, что, образуя умъ свой, въ то же время образуютъ свое сердце и длаются: лучшими.
Имя намреніе предложить самое короткое начертаніе ныншняго состоянія Нмецкой литтературы, мы не почитаемъ за нужное исчислять здсь вс лучшія вещи, въ послдніе десятки лтъ вышедшія изъ печати. Одинъ списокъ ихъ могъ бы занять страницъ около шестидесяти. Мы скажемъ только вообще о нкоторыхъ втвяхъ литтературы, и коснемся тхъ предметовъ, о которыхъ г-жа Сталь и Виллерсъ упомянуть не могли, или нехотли. Какъ языкъ народный есть орудіе, посредствомъ котораго мы обнаруживаемъ наши свднія, сообщаемъ ихъ и прнумножаемъ, то объ немъ прежде всего и говорить должно. Каждому извстно, что языкъ Нмецкій древне всхъ, происшедшихъ отъ Латинскаго. Тацитъ упоминаетъ уже о псняхъ Бардовъ {Въ сочиненіи, De moribus Germanorum.}. Начало сего языка, равно какъ и племенъ Германскихъ, покрыто мракомъ неизвствости. Съ недавнихъ временъ, а особливо съ той поры какъ г. Шлегель сталъ заохочиватъ къ изученію Самскритскаго языка, и въ прекрасномъ сочиненіи своемъ о мудрости Индіянъ доказалъ, сколь оное можетъ быть полезнымъ, начало Германскаго языка производятъ отъ Браминскаго {Смотр. о происхожденіи языковъ Адeлунга, Фатера, Ейхгорна. О семъ предмет Виллерсъ упоминаетъ въ книг своей: Взглядъ на состояніе ныншней Нмецкой литтературы. (Coup d’oeuil sur l’tat actuel de la littelature allemande).}. Не останавливаясь при отдаленныхъ епохахъ, отъ которыхъ не дошло до насъ ни одного памятника, взглянемъ на прекрасной вкъ императоровъ Швабскаго Дома, когда любовь и рыцарство, смягчая грубость Нмецкаго языка, длали его піитическимъ, способнымъ соревновать языку Трубадуровъ. Тогда-то древнія предайія о походахъ Аттилы, смшанныхъ съ разными языческими баснями, соединились въ большой героической поем, извстной подъ названіемъ Niebelungen Lied, которая въ недавнія времена отрыта въ пыли архива, предана тисненію, объяснена примчаніями и представлена свту въ качеств единственной героической поемы Нмецкой, прямо національной, Посл рыцарскихъ временъ наступило варварство, и только въ шестьнадцатомъ вк науки и искусства возникли изъ своихъ развалинъ. Одно уже сдланное Лутеромъ преложеніе священныхъ книгъ Ветхаго и Новаго Завта достаточно показываетъ, до какой степени совершенства Нмецкій языкъ достигъ въ сію епоху. Никакой другой переводъ, даже до нашего времени, не могъ съ нимъ равняться вразсужденіи простоты и ясности языка. Духовныя стихотворенія Лутера отличаются Евангельскою святостію, а языкъ въ нихъ удивительно выразителенъ и гибокъ {Для разумющихъ Нмецкой языкъ прилагаемъ одну строфу безъ перевода, ибо иначе не сохранились бы отличительяые признаки оригинальности.
Weihnacht..
Das ewige Licht geht da herein
Giebt der Welt einen neuen Schein
Es leucht wohl mitten in der Nacht
Und uns des Lichtes Kinder macht
Gelobt sei Gott.}. Съ половины шестьнадцатаго до конца семнадцатаго вка языкъ портился отчасу боле, ученость, отдленная отъ Поезіи, употребляла одну только варварскую Латынь въ своихъ произведеніяхъ Въ продолженіе войны тридцатилтней Флеминги и Опицы тщетно старались положить преграду порч языка. Опустошительныя война за вру и густой мракъ, которымъ цлое столтіе по реформаціи покрытъ былъ горизонтъ Нмецкой словесности, довели вкусъ до совершенной испорченности и тотъ разв только можетъ представить себ грубое невжество сего періода, кто разсматривалъ тогдашнія произведенія литтературы. Знаменитый вкъ Лудовика XIV имлъ великое на Нмецкіе Дворы вліяніе языкъ Французскій взялъ верхъ надъ Нмецкимъ, который оставался въ совершенномъ небреженіи. Чтобъ имть понятіе о томъ состояніи, въ какомъ онъ находился, довольно взглянутъ на заглавія нкоторыхъ Нмецкихъ книгъ того времени, довольно вспомнитъ названія нкоторыхъ ученыхъ обществъ, или пробжать содержаніе какой нибудь поемы. Томазій, въ примръ, написалъ книгу о вкус (въ 1687), и непосмлъ употребитъ Нмецкаго слова Geschmack, которымъ вкусъ называется на семъ язык. Много можно бы привести примровъ величайшей испорченности вкуса въ литтератур, и примры сіи нетрудно было бы найти дале и между произведеніями второй половины осмнадцатаго вка. Готшедомъ и Боджеромъ однакожъ начинается счастливйшій періодъ. Николаи сталъ издавать въ Берлин Общую Нмецкую библіотеку, а въ Лейпциг появилась Библіотека Изящныхъ наукъ и художествъ. Въ 1756 году начали выходить Геттингенскія. вдомости. Наконецъ явились Гагедорнъ, Ешенбургъ, Енгель, Сульцеръ, Геллертъ, Виландъ и другіе знаменитые Писатели, которые совершенно перемнили видъ Нмецкой литтературы, и языкъ, бывшій дотол въ ничтожеств, вознесли на степень значительную.
Въ правленіе Императоровъ Гогенштауфентскаго Дома языкъ, при надзор благоразумной критики, долженъ бы развиться и усовершенствоваться въ природномъ своемъ дух, безъ примси чужестранной. Сіе, къ несчастію, не воспослдовало, онъ упалъ вмст съ духомъ рыцарства, а духовенство, къ вдомству котораго исключительно принадлежала тогда вс науки и свденія, признало за нужное писать обо всемъ полатыни, оставляя народъ во мрак невжества, по нкоторымъ отношеніямъ бывшаго весьма полезнымъ для онаго просвщеннаго сословія. Такимъ-то образомъ языкъ Латинскій оставался ученымъ языкомъ даже до начала осмнадцатаго вка. Около сего времени въ Германій сдлалась весьма ощутительною потребность въ образованіи ума науками и въ распространеніи благодтельнаго ихъ свта, чтобы стать на ряду съ прочими народами Европы: ето заставило Нмцовъ подражать образцовымъ авторамъ Французскимъ. Лессингъ, писавшій красно на своемъ природномъ язык и быстро вознесшій его до высоты значительной, воспротивился оному подражанію и показалъ истинныя правила критики. При ея-то спасительномъ вліяніи изученіе древней литтературы приняло новой видъ, языкъ Нмецкій и словесность усовершенствованы по прекраснйшимъ образцамъ древности, и Гердеръ, Винкельманъ, Гете слдовали уже новымъ правиламъ въ своихъ писаніяхъ. Уже перестали ограничиваться рабскимъ подражаніемъ словесности одного народа, начали повсюду черпать, начали узнавать отличительные каждаго народа признаки, языкъ Нмецкій распространился, и всхъ удивилъ своею гибкостію, своими стихотворными: красотами, своимъ богатствомъ въ выраженія метафизическихъ понятій.
Съ начала осмнадцатаго столтія свойства языка постепенно развивались, к вскор замчено, что по гибкости своей онъ былъ способенъ принимать на себя различные виды, слдственно способенъ для переводовъ иностранныхъ твореній. Виллерсъ въ упомянутомъ выше своемъ Разсужденіи говоритъ съ похвалою о превосходныхъ переводахъ Фоссовомъ — Гомера и Гезіода, Графовъ Шторберговъ — Греческихъ трагиковъ, Якобса — Рчей Димосеновыхъ, Шлейермахера — сочиненій Платона, и многихъ другихъ, о которыхъ для краткости неупоминаемъ. Въ текущемъ столтіи начали съ равнымъ успхомъ переводить наилучшія произведенія ныншней литтературы Европейской, именно же съ языковъ Латинскаго происхожденія. Г. Шлегель подарилъ насъ прекраснымъ переводомъ драматическихъ сочиненій Шекспира. При всей врности къ своему автору, онъ не переставалъ быть Нмцемъ, и съ удивительнымъ искусствомъ сохранилъ въ язык своемъ краски и, позволю себ сказать, запахъ Поезіи оригинала. Стихотворное обиліе, обширность, выразительность, гармонія и мелодическое достоинство своего языка дозволили ему держаться Англійскаго Поета во всхъ измненіяхъ его тоновъ, дозволили сохранить одинакое количество слоговъ, и при всемъ томъ избжать не только невразумительности, но даже замшательства. Братья Шлегели, такъ же и съ равнымъ успхомъ, перевели стихотворенія Португальскія, Испанскія, Италіянскія. Десятая пснь извстной поемы Данта Divоna comedia, переведенная Шлегелемъ, можетъ служить образцомъ для переводчиковъ, и почитатели великаго сего Поета имютъ справедливую причину жалть, что не все твореніе переложено тмъ же искуснымъ литтераторомъ, хотя впрочемъ и переводъ Каннегизера иметъ свое достоинство. Г. Гризъ передъ симъ за нсколько. лтъ издалъ на Нмецкомъ язык Освобожденный ерусалимъ Тасса и Аріостова Орланда, об сіи поемы переложены въ осмистрочные стихи съ удивительною врностію, есть мста, которыя съ подлинниками своими могутъ спорить о преимуществ. Здсь читатель видитъ Нмецкой языкъ покорнымъ вол своего Автора, богатымъ, доброзвучнымъ, исполненнымъ изящества {Гризъ переводитъ также и Калдерона, первый томъ вышелъ въ 1815 году, и литтературные журналы отозвались объ немъ съ великими похвалами. Соч.}.
Г. Тикъ, одинъ изъ превосходныхъ, отличающихся оригинальностью пера своего поетовъ, перевелъ Донъ-Кишота, твореніе безсмертнаго Серванта, и заслужилъ справедливыя похвалы, которыми осыпала его публика. Г. Алвартъ обогатилъ Нмецкую словесность прекраснымъ, метрическимъ переводомъ унылыхъ стихотвореній Оссіана. Тсные предлы сей статьи не дозволяютъ исчислить здсь всхъ переводовъ, послужившихъ къ обогащенію языка. Ежели Муза стихотворства на долгое время останется благосклонною Германцамъ, то черезъ нсколько лтъ они возмогутъ предъ всми народами похвалиться богатствомъ хорошихъ переводовъ съ образцовыхъ писателей чужестранныхъ, а кому неизвстна польза нашихъ переводовъ какъ для языка, такъ и для литтераторовъ, не имющихъ ни средствъ, ни свободнаго времени читать ихъ въ подлинник!
Многіе, и самые даже Нмцы, жалуются на неправильность сего языка, на излишнюю вольность, которую присвоиваютъ себ почти вс писатели, на господствующую въ грамматик неопредленность, и на происходящія изъ того трудности для обучающихся оному. Предметъ сей довольно важенъ, и мы дозволимъ себ надъ нимъ остановиться. Хотя дв тысячи уже лтъ говорятъ Нмецкимъ языкомъ, со всмъ тмъ даже до осмнадцатаго столтія онъ оставался во младенчеств. Сперва слышали его только изъ устъ простолюдиновъ: вотъ почему неимлъ онъ надлежащей грамматики въ двнадцатомъ и тринадцатомъ столтіяхъ. Онъ столько образовался, что могъ служить орудіемъ для поетовъ, но критика неподвела его тогда подъ точныя правила. Потомъ упадалъ онъ отчасу боле, потомъ смшался съ Латинскими словами, потомъ еще смшался съ Французскими выраженіями, которыя заимствуемы были отъ Дворовъ Германскихъ: такимъ образомъ, при всей ясности своей и природной сил, онъ оставался въ плачевномъ состояніи дотол, пока люди со вкусомъ, съ умомъ и знаніями не начали употреблять его въ своихъ сочиненіяхъ. Какъ же можно было установить и подвести подъ правила языкъ сей, составленный, такъ сказать, изъ частей разнородныхъ? Ето единственно зависло отъ обстоятельствъ. Понятія временъ рыцарскихъ и тогдашнія выраженія были, положимъ, совершенно Германскія, но они оказались недостаточными для вновь приобртенныхъ свдній по мр возрастающаго просвщенія. Слдственно языкъ долженъ былъ измняться, разширяться, терять случайные свои наросты, и пускать новыя отрасли, произращать новые цвты, чтобы сравниться съ мрою просвщенія и учености нашего времени. Какъ развитіе понятій и мыслей объ ученыхъ предметахъ донын еще въ Германіи продолжается, то слдственно и языкъ неможетъ еще быть тамъ установленъ во всхъ частяхъ своихъ, какъ установился французскій при Лудовик XIV, а по тому и образованіе словъ подчинено еще духу времени, который творитъ ихъ и составляетъ. Ясно, что оная неправильность, оная излишняя въ Нмецкомъ язык вольность доказываютъ только, что еще неминулъ періодъ плодотворенія въ Нмецкой литтератур. Не прежде какъ по жатв можно будетъ отдлить зерно отъ плевелъ.
Думая такимъ образомъ, мы однакожъ вовсе не намрены одобрять плодовитости нкоторыхъ писателей: намъ кажется только, что одно размышленіе неможетъ установить языка, что онъ, подобно летучей влаг, недается тому, кто захотлъ бы схватить его и удержать на мст, что сіе можетъ сдлать только человкъ съ рдкимъ, необыкновеннымъ талантомъ, что Нмцы, получивъ бытіе политическое, должны еще ожидать поетовъ и прозаиковъ, которые наконецъ установятъ языкъ ихъ. Еслибъ за двадцать лтъ передъ симъ учреждена была у Нмцовъ Академія, подобная Флорентинскои della Crusca, или какой нибудь ученый институтъ, подобный Французской Академіи, можно утвердительно сказать, что неимли бы они тхъ прекрасныхъ переводовъ, о которыхъ выше говорено было. Heнадобно длать плотину, пока еще неизвстно, какъ высоко вода поднимается. Когда Кантъ, преподавая новую свою философію, нашелъ боле учениковъ неблагоразумныхъ нежели разсудительныхъ, то первые вздумали, что они-то во всемъ подобны своему учителю, потому что млкія свои понятія прикрываютъ мистическими словами, которыхъ ни они сами, ни читатели ихъ неразумютъ. Ученики Якоба, Шеллинга и Фихта впали въ то же заблужденіе, и причинили великой вредъ языку. Все ето мало извстно чужестранцамъ, а еслибъ они знали, то удержались бы отъ изученія языка, еще неустановившагося. Но признаться должно, что сей недугъ вкуса никогда небылъ всеобщимъ въ Германіи, и кажется, никогда такимъ не будетъ, что извстнйшіе и наиболе уважаемые писатели умли отъ него предохраниться, что истинное просвщеніе немедленно открываетъ пустоту или фиглярство оныхъ философовъ, коихъ плоды невыдержатъ испытанія, ниже одной минуты.
Будучи уврены, что сколько полезно порицать достойное порицанія, столько же полезно хвалить истинно похвальное, мы еще замтимъ, что донын въ училищахъ Нмецкихъ недостаточно обучали Нмецкому языку, и что многіе студенты выходили изъ Университетовъ, ни мало недумавши заниматься свойствами и механическимъ составомъ отечественнаго слова. Симъ-то нерадніемъ достаточно уже объясняется причина великаго въ слог разнообразія, какое можно видть въ сочиненіяхъ разныхъ авторовъ, имъ же объясняется и неровность, замчаемая въ сочиненіяхъ одного и тогоже писателя. Боле десяти лтъ прошло, какъ въ Германіи ощутили потребность отвратить сей недостатокъ, и уже многіе ученые мужи прилжно занимаются философіей языка своего и съ успхомъ преподаютъ ее въ высшихъ и низшихъ училищахъ.
Еще надобно упомянутъ объ одномъ заблужденіи, общемъ почти всмъ писателямъ Нмецкимъ, они мало уважаютъ чистоту слога, говоря, что дло состоитъ въ матеріи, а не въ слог. Но кому неизвстно, что гд нтъ слога, тамъ не можетъ быть совершенства?
Взгляд на нынешнее состояние немецкой словесности: [Из Bibliotheque universelle] / [Пер.] М. [М.Т.Каченовского] // Вестн. Европы. — 1818. — Ч.97, N 2. — С.90-109.
Приступимъ къ ныншнему состоянію изящныхъ наукъ въ Германіи. Витійство мене всего усовершенствовано въ обширной стран сей, очень легко показать причину такого небреженія. Одна только религія составляетъ здсь предметъ общественный, дла же, касающіяся до управленія народомъ, производятся въ кабинетахъ, и все идетъ своимъ порядкомъ. Въ Англіи издавна являлись рдкіе, знаменитые витіи въ обоихъ Парламентахъ. Во Франціи нкогда раздавались отголоски умирающей свободы въ Парламентахъ, особенно же въ Парижскомъ. Въ Германіи проповдническая катедра есть единственное поприще для витіи. Между служителями церкви многіе прославились убдительнымъ, прямо апостольскимъ краснорчіемъ. Г. Рейнгардъ (жившій въ Дрезден, недавно умершій) признанъ краснорчивйшимъ проповдникомъ, отъ него остались поучительныя слова высокаго достоинства.
Впрочемъ не можно не примтить, что съ тхъ поръ какъ Нмцы получили свою независимость, со всхъ сторонъ слышны краснорчивые голоса о единств племенъ Германскихъ и о свобод политической. Весьма правдоподобно, что ежели Нмецкіе Государи дадутъ подданнымъ своимъ представительную конституцію, и ежели только народъ не станетъ употреблять во зло правъ своихъ, то скоро увидимъ въ ихъ законодательныхъ собраніяхъ раждающееея искусство слова, единственное, несравненное боле всхъ другихъ содйствующее къ достиженію счастія гражданскаго. Трудно предсказать, много ли языкъ отъ того выиграетъ, но то не подлежитъ сомннію, что онъ бы получилъ быстрйшій ходъ, новое направленіе, новыя средства обогащаться. Быть можетъ, мы увидимъ Германцевъ спорящими о первенств съ тми народами, которые отличились уже великими успхами въ семъ искусств.
Со всмъ тмъ Муза Поезіи грозится оставить Германію, какъ оставляетъ она, если не ошибаемся, и прочія страны Европы. Одинъ только Гете блистаетъ на Парнасс — ut inter stellas luna minores — какъ Луна между звздами. Въ преклонныхъ лтахъ онъ все еще владетъ своимъ талантомъ. Гете видлъ ражающуюся Поезію въ Германіи, и онъ же, быть можетъ, (увы!) проводитъ ее до могилы! Гердеръ, Виландъ, Шиллеръ… ихъ нтъ уже на свт. Вернеръ незамедлилъ погрязнуть во глубин мистицизма, такъ что новйшія его сочиненія, на примръ Die Weihe der Unkraft {Ето названіе одной трагедія. Не всякой пойметъ, что оно значитъ, а перевести его могутъ весьма, весьма немногіе. М.}, походятъ на бредъ съумасшедшаго, Графы Шталберги мало пишутъ, Фоссъ, почтенный старецъ, отдыхаетъ при конц своей жизни, трудолюбивой и славной. Находящіеся въ Берлин Ламотъ-Фуке, Клингеръ и Тикъ составляютъ вмст драматическій тріумвиратъ втораго класса. Два писателя, прославившіеся на драматическомъ поприщ, Иффландъ и Коцебу, {Тогда разнесся было слухъ о смерти г-на Коцебу, къ счастію, онъ оказался ложнымъ. М.}, недавно скончались. Между лирическими поемами значительное мсто занимаетъ Koзeгартенъ. Слогъ его силенъ, авторъ сей иметъ нчто оригинальное въ воображеніи и въ чувств, но въ немъ недостаетъ исправности, и по сему не можно назвать его классическимъ писателемъ, Изъ всхъ сочинителей романовъ, по смерти Вагнера, нтъ ни одного теперь такого, которой равнялся бы Жанъ-Павлу Puхmepy, оригинальный талантъ его достигаетъ высоты первоклассныхъ поетовъ {Въ Германіи романисты полагаются въ класс поетовъ. Соч.} ныншняго времени, и даетъ ему право на первое мсто за ними, жалъ впрочемъ, что въ романахъ его несоблюдены ни правила, ни граница сего рода сочиненій.
Разсматривая произведенія ныншнихъ поетовъ Германіи, находишься принужденнымъ творцовъ сихъ раздлить на два класса, весьма различные между собою. Одни почерпаютъ свои мысли, свои уподобленія, даже вс обороты своего слога изъ Философіи природы (Naturphilosophie), и они-то отличаются такою темнотою, такимъ мистицизмомъ, что нтъ возможности понимать ихъ {Hовалисъ (г. Гарденбергъ) первый показалъ ету опасную дорогу, и примръ его тмъ боле вреденъ, что авторъ имлъ талантъ необыкновенный. Къ несчастію, посредственныя головы осуждены подражать ошибкамъ великихъ художниковъ, не умя достойно цнить красоты ихъ. Cоч.}. Другіе пишутъ стихи по образцамъ поетовъ двнадцатаго и тринадцатаго столтій. Способъ, принятый первыми, начинаетъ уже выходитъ изъ употребленія, и, кажется, онъ въ скоромъ времени совершенно преданъ будетъ забвенію. Но другой родъ слога требуетъ нкотораго объясненія. Когда Германія наполнена была Французскимъ войскомъ, и когда владтели гнулись подъ ярмомъ тирана, въ то время ученые старались двигать вс пружины, дабы возбудить народъ къ дятельности и показать ему, до какой степени онъ униженъ, представляли ему образъ прежней Германской имперіи, и сравнивали его съ теперешнимъ ея состояніемъ, хвалили средніе вки какъ достославный періодъ для Нмцовъ: въ семъ-то дух Фридерикъ Шлегель преподавалъ въ Вн курсъ Новйшей Исторіи, по симъ же побужденіямъ вырыты изъ пыли архивной стихотворенія Нмецкихъ трубадуровъ (Minnesnger), и Нмцы хватились за отечественную исторію среднихъ вковъ съ такимъ жаромъ, съ какимъ хватаются они за всякую новизну въ литератур. Изъ числа занимавшихся Нмецкою Поезіей среднихъ вковъ и вообще Поезіей сверныхъ народовъ, мы назовемъ только Фанъ-деръ-Гагенау главнаго издателя стихотворенія Niebehmgen-Lied, также Книга о герояхъ (Heldenbuch), и братьевъ Гримоновъ, которые, по видимому, совершенно посвятили себя своему упражненію, и которые при отличномъ вкус обладаютъ необычайною ерудиціей. Тикъ, Бишингъ и многіе другіе равнымъ образомъ трудятся по сей части.
Не будемъ распрстраняться о политическомъ вліяніи сихъ новыхъ познаній, и упомянемъ только о вліяніи ихъ на Поезію. Безъ сомннія, труды оныхъ мужей полезны, какъ ознакомливающіе насъ съ состояніемъ наукъ вковъ протекшихъ и дающіе намъ удовлетворительныя понятія о язык, религіи и словесности тогдашняго времени, но излишняя ревность увлекаетъ далеко за предлы справедливой умренности. Стихотвореніе Niebelungen Lied вознесено до героическихъ поемъ перваго класса, псни Трубадуровъ начали быть предпочитаемы пснямъ Тибулла и самаго Анакреона {Какъ у насъ полуграматными любословами Слово о полку Игоревомъ и старинныя псни. М.}. Все, что можно только, представить себ великаго или изящнаго, находили въ стихахъ Нмецкой старины: потому что именно етаго въ нихъ и искали. Почти вс Нмецкіе поеты захотли превращаться въ Трубадуровъ, заимствовали отъ сихъ послднихъ мысли, обороты и слова, совсмъ незамчая того, чего имъ недоставало отличительныхъ качествъ оной старинной Поезіи — свжести чувствъ, благородной простоты, безъискусственной невинности. Сіи подражанія, будучи поставлены подл образцовъ своихъ, необходимо кажутся тмъ, чмъ поддльные цвта подл натуральныхъ, ибо животворный духъ искусства, которымъ одушевляются поеты, и который въ каждомъ вк принимаетъ на себя иной видъ и свойственной времени характеръ, етотъ Духъ насмхается надъ подражателями. И такъ неоспоримо, что сіе желаніе поетовъ подражать стихотвореніямъ вковъ среднихъ, сіе желаніе прикрывать ныншнія мысли и чувства личиною старины, есть конечно заблужденіе, а подобныя заблужденія никогда не могутъ быть прочны. Надяться должно, что Нмецкіе поеты возвратятся къ началамъ здравымъ, и откажутся отъ слпаго подражанія. Въ правленіе императоровъ Гогештауфенскаго Дома науки были еще въ младенчеств, и пространство каждой изъ нихъ было весьма ограниченно, со всмъ тмъ, он имли собственной свои характеръ, и по етому одному всегда будутъ предметомъ нашего любопытства. Въ наше время Нмцы принимались подражать Французамъ, Англичанамъ, Грекамъ, Римлянамъ, никогда не достигая до совершенства великихъ образцовъ своихъ, и безъ появленія рдкихъ геніевъ, каковые суть Шиллеръ и Гете, Богъ знаетъ какое надлежало бы дать мнніе о Нмецкой Поезіи, разсматривая ее какъ оригинальную, собственно принадлежащую націи.
Года два тому появился какъ бы третій классъ поетовъ, о которомъ также упомянуть должно. Они воспвали дв минувшія брани, освобожденіе Германіи и военный духъ того времени. Число пвцовъ сихъ довольно велико, и къ нимъ-то можно примнить сдланное Голдсмитомъ объ Англійскихъ поетахъ въ одной своей комедіи: ‘Our poets haе not written as our soldiers have fought but they have done all they cald.’ T. e., ‘Наши поеты не такъ писали, какъ наши солдаты дралися, однакожъ они сдлали все что могли сдлать.’ Со всмъ тмъ нкоторые изъ сихъ военныхъ поетовъ подлежатъ исключенію, для нихъ выгодному, таковы на примръ Хр. Кернеръ (написавшій поему Leyer und Schwerdt, Лира u Мечь) Рейнгардъ, и другіе. Но всего вроятне что хорошіе поеты, равно какъ хорошіе историки, спустя извстное время, начнутъ стройнымъ голосомъ воспвать славу Нмецкаго оружія, когда свободные отъ побужденій, личныхъ и развлеченій, будутъ въ состояніи одушевиться священнымъ восторгомъ. Хотя изъ сего показанія число классическихъ поетовъ открывается весьма невеликое, за то уже второклассные издали такія стихотворенія, которыя изобилуютъ разительными красотами и которыя, какъ на примръ поемы Лангбейна, Лауна, Кинда, ознаменованы печатью оригинальнаго таланта. Французы никогда не узнаютъ нмецкой литературы по переводамъ, хотя бы переводы сіи равны были отрывкамъ, г-жею Сталь, сообщеннымъ публик. Тщетны усилія таланта, желающаго удержать вс красоты подлинника: языкъ, духъ его, его свойства безпрестанно противуполагаютъ ему непобдимыя препятства.
Исторія и философія должны бы занять особое мсто къ семъ начертаніи, но предположенныя границы не дозволяютъ намъ сего исполнить, можетъ быть найдемъ удобный случай говорить о томъ въ другое время. Теперь да позволено. будетъ намъ только повторилъ уже прежде изъявленное намреніе, а именно, чтобы чужестранцы, короче познакомились съ ученостію Германцеръ. Г-жа Сталъ и Виллерсъ показали примръ, не уже ли останутся они безъ послдователей въ семъ похвальномъ дл? М.
Взгляд на нынешнее состояние немецкой словесности: (Окончание) / [Пер.] М. [М.Т.Каченовского] // Вестн. Европы. — 1818. — Ч.97, N 3. — С.211-219.