Тэффи
Взамен политики
——
Взамен политики, Тэффи, Год: 1910
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Мелочи жизни. Русская сатира и юмор второй половины XIX — начала XX в.
М., ‘Художественная литература’, 1988. (Классики и современники, Рус. классич. лит.)
OCR Бычков М. Н.
Сели обедать.
Глава семьи, отставной капитан с обвисшими, словно мокрыми, усами и круглыми, удивленными глазами, озирался по сторонам с таким видом, точно его только что вытащили из воды и он еще не может прийти в себя. Впрочем, это был его обычный вид, и никто из семьи не смущался этим.
Посмотрев с немым изумлением на жену, на дочь, на жильца, нанимавшего у них комнату с обедом и керосином, заткнул салфетку за воротник и спросил:
— А где же Петька?
— Бог их знает, где они валандаются,— отвечала жена.— В гимназию палкой не выгонишь, а домой калачом не заманишь. Балует где-нибудь с мальчишками.
Жилец усмехнулся и вставил слово:
— Верно, все политика. Разные там митинги. Куда взрослые, туда и они.
— Э, нет, миленький мой,— выпучил глаза капитан.— С этим делом, слава богу, покончено. Никаких разговоров, никакой трескотни. Кончено-с. Теперь нужно делом заниматься, а не языком трепать. Конечно, я теперь в отставке, но и я не сижу без дела. Вот, придумаю какое-нибудь изобретение, возьму патент и продам, к стыду России, куда-нибудь за границу.
— А что же вы изволите изобретать?
— Да еще наверное не знаю. Что-нибудь да изобрету. Господи, да мало ли еще вещей не изобретено! Ну, например, скажем,— изобрету такую какую-нибудь машинку, чтобы каждое утро, в положенный час, аккуратно меня будила. Покрутил с вечера ручку, а уж она сама и разбудит. А?
— Папочка,— сказала дочь,— да ведь это просто будильник.
Капитан удивился и замолчал.
— Да, вы, действительно, правы,— тактично заметил жилец.— От политики у нас у всех в голове трезвон шел. Теперь чувствуешь, как мысль отдыхает.
В комнату влетел краснощекий третьеклассник-гимназист, чмокнул на ходу щеку матери и громко закричал:
— Скажите: отчего гимн-азия, а не гимн-африка.
— Господи помилуй! С ума сошел! Где тебя носит? Чего к обеду опаздываешь? Вон и суп холодный.
— Не хочу супу. Отчего не гимн-африка?
— Ну, давай тарелку: я тебе котлету положу.
— Отчего кот-лета, а не кошка-зима? — деловито спросил гимназист и подал тарелку.
— Его, верно, сегодня выпороли,— догадался отец.
— Отчего вы-пороли, а не мы-пороли? — запихивая в рот кусок хлеба, бормотал гимназист.
— Нет, видели вы дурака? — возмущался удивленный капитан.
— Отчего бело-курый, а не черно-петухатый? — спросил гимназист, протягивая тарелку за второй порцией.
— Что-о? Хоть бы отца с матерью постыдился!..
— Петя, постой, Петя! — крикнула вдруг сестра.— Скажи, отчего говорят д-верь, а не говорят д-сомневай-ся? А?
Гимназист на минуту задумался и, вскинув на сестру глаза, ответил:
— А отчего пан-талоны, а не хам-купоны!
Жилец захихикал.
— Хам-купоны… А вы не находите, Иван Степаныч, что это занятно? Хам-купоны!..
Но капитан совсем растерялся.
— Сонечка! — жалобно сказал он жене.— Выгони этого… Петьку из-за стола! Прошу тебя, ради меня.
— Да что ты, сам не можешь, что ли? Петя, слышишь? Папочка тебе приказывает выйти из-за стола. Марш к себе в комнату! Сладкого не получишь!
Гимназист надулся.
— Я ничего худого не делаю… у нас весь класс так говорит… Что ж, я один за всех отдувайся!..
— Ничего, ничего! Сказано — иди вон. Не умеешь себя вести за столом, так и сиди у себя!
Гимназист встал, обдернул курточку и, втянув голову в плечи, пошел к двери.
Встретив горничную с блюдом миндального киселя, всхлипнул и, глотая слезы, проговорил:
— Это подло — так относиться к родственникам… Я не виноват… Отчего вино-ват, а не пиво-ват?!
Несколько минут все молчали. Затем дочь сказала:
— Я могу сказать, отчего я вино-вата, а не пиво-хлопок.
— Ах, да уж перестань хоть ты-то! — замахала на нее мать.— Слава богу, не маленькая…
Капитан молчал, двигал бровями, удивлялся и что-то шептал.
— Ха-ха! Это замечательно,— ликовал жилец.— А я тоже придумал: отчего живу-зем, а не помер-зем. А? Это, понимаете, по-французски. Живузем. Значит ‘я вас люблю’. Я немножко знаю языки, то есть сколько каждому светскому человеку полагается. Конечно, я не специалист-лингвист…
— Ха-ха-ха! — заливалась дочка.— А почему Дубровин, а не осина-одинакова?..
Мать вдруг задумалась. Лицо у нее стало напряженное и внимательное, словно она к чему-то прислушивалась:
— Постой. Сашенька! Постой минутку. Как это… Вот опять забыла…
Она смотрела на потолок и моргала глазами.
— Ах да! Почему сатана… нет — почему дьявол… нет, не так!..
Капитан уставился на нее в ужасе.
— Чего ты лаешься?
— Постой! Постой! Не перебивай. Да! Почему говорят чертить, а не дьяволить?
— Ох, мама! Мама! Ха-ха-ха! А отчего ‘па-поч-ка’, а не…
— Пошла вон, Александра! Молчать! — крикнул капитан и выскочил из-за стола.
Жильцу долго не спалось. Он ворочался и все придумывал, что он завтра спросит. Барышня вечером прислала с горничной две записки. Одну в девять часов: ‘Отчего обни-мать, а не обни-отец?’ Другую — в одиннадцать: ‘Отчего руб-ашка, а не девяносто девять копеек-ашка?’
На обе он ответил в подходящем тоне и теперь мучился, придумывая, чем бы угостить барышню завтра.
— Отчего… отчего…— шептал он в полудремоте. Вдруг кто-то тихо постучал в дверь.
Никто не ответил, но стук повторился. Жилец встал, закутался в одеяло.
— Ай-ай! Что за шалости! — тихо смеялся он, отпирая двери, и вдруг отскочил назад.
Перед ним, еще вполне одетый, со свечой в руках стоял капитан. Удивленное лицо его было бледно, и непривычная напряженная мысль сдвинула круглые брови.
— Виноват,— сказал он.— Я не буду беспокоить… Я на минутку… Я придумал…
— Что? Что? Изобретение? Неужели?
— Я придумал: отчего чер-нила, а не чер-какой-нибудь другой реки? Нет… у меня как-то иначе… лучше выходило… А впрочем, виноват… Я, может быть, обеспокоил… Так — не спалось — заглянул на огонек…
Он криво усмехнулся, расшаркался и быстро удалился.