Выписка из английских ведомостей
Выписка из английских ведомостей
*
К.
——
Выписка из английских ведомостей, Каченовский Михаил Трофимович, Год: 1809
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Проступки наших министров столь велики, что всякий человек, имеющий достаточное понятие о своих обязанностях и боящийся стыда, был бы доведен ими до отчаяния. Министры не умели воспользоваться случаями остановить стремительный поток завоеваний, разлившийся по Европе от Босфора Фракийского до столпов Геркулесовых и от Балтийского моря до Средиземного. Несмотря на то, они терпеливо переносят негодование целого общества, и бесчувствие их может быть сравнено только с беспечностью в отправлении должностей их. Целое лето они провели ничего не делая, или делая то, за что гораздо лучше было бы не приниматься, зимою станут губить время в сплетении похвал своему бездействию и в извинении произвольной слепоты своей. Всякий согласится, что стараниями нашего правительства мог бы усилиться дух сопротивления, в испанском народе обнаружившийся, и что он послужил бы средством к освобождению половины, а может быть и целой Европы. Народ единодушно стоял в своих мнениях, и готов был решиться на величайшие пожертвования, чтобы окончить дела с успехом. Монарх со всех сторон получал поздравительные письма и обещания пособий. Строевое войско, земское ополчение и волонтеры охотно отдавали себя в его волю. При самом начале испанских смятений наше правительство имело на своей стороне все выгоды. Невозможно вообразить счастливейших обстоятельств. Неприятель встретил неожидаемые несчастья, и не был в состоянии отвратить их. Умы против него ожесточились. Французские войска, находясь в странах далеких от военного театра, долженствовали содержать оные в повиновении, неприятель имел не более 40,000 человек в Испании, а войска, которым надлежало идти к ним на помощь, находились на берегах Эльбы, Одера и Вислы. Сильные препятствия останавливали наборы и во Франции, и в Германии. Австрия беспокоила Наполеона военными приготовлениями, Россия советовала ему приступить к началу мирных переговоров, могли ль министры желать стечения обстоятельств, еще более благоприятных?
Что же сделано с июня месяца? отвечайте лорды Чатам, Мюльграв и Кастлериг! Нам известнее то, чего вы не сделали, нежели то, что сделано вами, мелочные подвиги ваши вовсе не заслуживают нашей благодарности. Вы не умели воспользоваться случаями, не умели истребить французского войска, прежде нежели подоспела к нему помощь. Еще вы не посылали солдат в Испанию, а Бонапарт успел уже утвердить слабые связи свои с некоторыми державами, привел войска свои от берегов Балтики до вершин Пиренейских. Вы сами споспешествовали исполнению его намерений, отдавши ему 20 тысяч старых воинов {Взятых англичанами в Португалии. К.}, и отказавши союзникам нашим в артиллерии и коннице, коих они требовали у вас сряду 4 месяца. Теперь, когда французское войско подкреплено сотнею тысяч солдат, и когда оно вероятно уже овладело Мадридом, вы посылаете 30 тысяч пехоты двумя отделениями в такую страну, где нет запасных магазинов, где может быть им нельзя соединиться, и где они почтут себя и тем счастливыми, если дозволят им благополучно возвратиться к перевозным судам, на которых приплыли в Испанию. Итак, мы не только далеки от блистательного состояния, до которого достигнуть надеялись, но напротив того ваше худое управление низвергло нас в пропасть бедствий, коим нет примера в нашей истории. Ежели Бонапарт покорит всю Испанию, кто поручится нам, что через год Ирландия не будет в числе его провинций? Булонская флотилия ничего не значит в сравнении с теми выгодами, какие представятся ему на северных берегах Испании для завоевания королевств Британских. Нам отсюда видно, что делается в Булони, но ежели рассудить, что трех дней довольно для приплытия из Коруны в Фальмут по такому морю, где небольшим обходом весьма легко можно ускользнуть от бдительности кораблей наших, то кто может измерить угрожающую нам опасность, между тем как мы ничего не боимся, имея к тому причины самые важные и основательные? (Morning Chronicle.)
Примеч. Монитера. Ответ не приведет министров в затруднение, они скажут, что имея 60 миллионов жителей можно управиться на твердой земле с теми, у коих только 9 миллионов. Они будут ссылаться на происшествия минувших пятнадцати лет и на четыре военные союза, для которых Европа употребляла все свои усилия, и ни в чем не успела, признаются, что дела испанские у них почитаемы были не другим чем, как только отводом для мнений, но что безрассудно было бы почитать их за важные, ибо всем известно, что Испания была завоевана Дюгескленем и Людовиком XIV, и что ежели прежняя Франция всегда покоряла Испанию, то трудно ли нынешней Франции то же сделать?.. Они скажут, что императору французов не было никакого препятствия водить войска свои куда хочет, потому что на твердой земле Европы господствует мир по силе договоров Пресбургского и Тильзитского, скажут, что несчастье, по причине оплошности начальника {Генерала Дюпона. К.}, постигшее 12 или 13 тысяч молодых людей, есть невеликая беда для Франции, точно как договор Корнваллиса во время войны Американской не был пагубным для Англии, что император весьма удобно мог располагать войсками своими, при Эльбе, Одере и Висле находившимися, потому что после Тильзитского договора нашествие на Копенгаген подало причину к войне между Англиею и Россиею и между Россиею и Швециею, что испанские происшествия были следствием происшествий под Копенгагеном, что потомство точно такое же мнение иметь будет о сем деле, и что ежели происшествия испанские представляются в виде отвратительном, то причины сему искать должно в нападении на Копенгаген — нападении ненавистном и в нравственном отношении и в политическом. Вот что будут отвечать министры: но быть может их станут упрекать, для чего прежде не рассуждали подобным образом, быть может их обвинять станут для чего поступков своих не соображали с такими благоразумными суждениями. Нет сомнения, что они скорее оградятся оскорбительным молчанием, нежели захотят самим себе во вред быть искренними.
В самом деле, какой благоразумный человек посоветовал бы Англии выставить на твердую землю свои войска, взять сторону нескольких мятежников испанских, пристать к государю сицилийскому и к Швеции, воевать против Франции и России? Надобно думать, что подобные советодатели напились воды из реки Леты. Может быть они хорошо знают древнюю и новую историю, но верно забыли они о происшествиях в последние пятнадцать лет случившихся. Говорят, что государственные люди должны учиться истории: для нынешних политиков всего нужнее знать историю нашего времени.
Тридцать тысяч англичан показались на твердой земле: они однако не помешали нам истребить испанские войска, и не защитили Мадрида. Ежели не поторопятся они сесть на суда, то погибель их неизбежна. И какую удачу они иметь надеялись? Англия в состоянии ли вознаградить потери, без которых и помышлять не должно об успехах? Швейцарцы, немцы, итальянцы, собранные со всех сторон под ее знамена, толпами бегут и соединяются с французами.
Проницательный министр отверг бы пристрастные советы сими короткими словами: безумно воевать на твердой земле против Франции. — Франция того только и желает, чтобы английский министр не ведал, что войска отечества его, которые на водах кажутся многочисленными, на твердой земле очень малы. Не знать сего есть то же, что быть совершенным невеждою в английской политике, не заботиться о выгодах своего отечества, и не иметь понятия о могуществе каждого из государств европейских.
Оставив пределы Испании в самых критических обстоятельствах, император два раза переезжает всю Францию и большую часть Германии. Во время сего путешествия он страшит Австрию, угождает России, медлит окончанием дела с Пруссиею, уводит многолюдные войска свои из северной Европы, не теряя однако политического своего могущества, и посылает их к пределам Испании для совершения своих намерений в сей стране злополучной. Будучи во всем счастлив, а особливо по причине слепоты и ошибок его неприятелей, несмотря ни на потерю времени, для перехода войск употребленного, несмотря на многие неудачи в Испании и Португалии, он быстро приближается к горам Пиренейским, и горы сии раздвигаются перед ним и перед сотнею тысяч старых солдат, по следам его идущих.
Уповая на замешательства и беспорядки, неразлучно сопряженные с неопытностью нового, бессильного правительства, уповая на неискусство министерства английского, не умеющего употребить нашего рвения и храбрости для защиты общего дела, Бонапарт имел справедливую причину воскликнуть пророческим гласом: ‘Сии островитяне променяли море на землю, уверяю вас, что они погибнут. Торжественные знамена мои скоро будут развеваться на башнях лиссабонских’. Сих достопамятных слов никак не должны забывать те люди, которые смотрят на цель нынешней войны — на истребление английских сил в Испании и на вторичное покорение Португалии. И проч. и проч. (Oracle.)
Выписки из Английских ведомостей: [‘Morning Chronicle’, ‘Oracle’ с обвинением в адрес брит. министров и коммент. ‘Монитора’] / [Пер.] К. [М.Т.Каченовского] // Вестн. Европы. — 1809. — Ч.43, N 3. — C.233-241.