ВСЕМУ НАРОДУ РУССКОМУ, КРЕСТЬЯНСКОМУ
ВСЕМУ НАРОДУ РУССКОМУ, КРЕСТЬЯНСКОМУ
от людей ему преданных поклон и грамота
ПРИМЕЧАНИЯ
ПРИМЕЧАНИЯ
Всему народу русскому, крестьянскому…, Огарев Николай Платонович, Год: 1863
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Н. П. Огарев. Избранные социально-политические и философские произведения
Том второй.
Государственное издательство политической литературы, 1956
Прошло два года с ‘Положения о выходе из крепостной зависимости’.
Что же в эти два года сделано? Дана ли крестьянам земля? Дана ли воля? Дана ли та земля, которая по правде не чья иная, как крестьянская, народная? Дана ли та воля, которая по правде народу приходится?
Землю русскую заселяли не царь и не казна, не дворяне и не чиновники. Землю русскую заселял народ русский. Земля — дело, богом народу данное, и в писании сказано: ‘Множитесь и заселяйте землю’.
А что же в эти два года сделано? Уставные грамоты насильно и облыжно подписаны, земля у народа урезана, оброки повышены, позволен выкуп, т. е. за свою же землю крестьяне должны денежки заплатить, да еще не по своей оценке, а по чиновничьей. Сбираются заставить и государственных крестьян за свои же земли казне выкуп заплатить,— знать, казна-то помещик! Нет, это не божье дело, это насильство властей, не от бога поставленных.
Воля народная значит — что народ должен управляться мирским согласием да своими людьми выборными, а не приказными людьми и не помещиками. Землею владеть без всякого оброка и выкупа, каждому с мирского согласия безобидно. Денежный сбор на общее дело вершить с общего согласия и по мирской раскладке, а не отдавать последнее достояние чиновникам, чтоб тратили — куда, никому неизвестно, или попросту сказать — грабили.
Воля значит — чтобы суд был вершим людьми выборными, которым народ верит, вершим по совести человеческой и по разуму народному, а не навязан приказными, неведомо отколь взятыми, народом не прошенными,— судящим по законам, неведомо кем и для кого писанным.
Воля значит — веровать в бога по совести, как кто по какому обряду верит от искреннего сердца и чтобы молиться по своей вере никому не было помехи и притеснения.
Воля значит — чтобы не было насильной рекрутчины, чтобы солдат был поставлен для охраны той области, где родился, и, прослужив охотно свой год на пользу своих же кровных сел и городов, возвращался бы в свою семью, на свою землю, в даль ходил бы только, когда война есть неминучая. А не то, что теперь, когда рекрута уводят на долгие годы в дальние места и в мирное время ставят постоем на грабеж народа, да еще заставляют стрелять по крестьянам.
Воля значит — чтобы не было ни барина-чиновника, ни мужика да мещанина, а были бы только люди русские, единый народ безо всякой розни сословной, и что право для одного право и для другого.
Воля значит — чтоб не было паспортов да стеснений, когда что надо взыскать, миром взыскивалось бы с урожая да с имущества, а человек был бы волен идти, куда ему сподручно и выгодно, без того, чтобы ему чиновники пути заказывали, да на заработок не пущали, да семью в раззор разоряли.
А что для этой настоящей воли народной в эти два года сделано?
Да только то, что когда народ об ней затолковал, то послали солдат пороть крестьян, по крестьянам стрелять, да захваченных, как преступников али собак каких, расстреливать. Так было в Казани, в Пензе, в Смоленске и почитай что везде. А царь сам ездил по России, помещикам говорил, что он и сам помещик, а крестьянам объявлял и пе-чатно в газетах и изустно сам своей царской речью, что другой воли народу не даст, кроме той, которую уже дал, т. е. той, где народ за свою же землю деньги заплатит, а если вздумает пенять на неправду, то быть ему битому и расстрелянному.
Хороша воля!
Нет, батюшка-царь, эдак земские-то цари не поступают, это впору только заморским пришельцам да антихристам.
А ты лучше созови Земский собор из людей, народом без всякой розни сословной выбранных, пусть они и решат, и как землею владеть и как волю народную учредить. Тебе, батюшка-царь, одному с вельможами этого дела не решить. Тут надо не канцелярский приказ, секретарями писаный да князьями подписанный, тут нужен общий совет, крестьянский ум да народный толк, нужен Земский собор.
Ах, родимые, родимые! Как бы не так! Даст он вам Земский собор! Не Земский собор он даст, а опять пошлет солдат пороть крестьян да расстреливать, чтобы не было другой воли, кроме той неволи, которую русские писаря из немцев за приказным столом сочиняли.
Ну! так не пеняй же государь-батюшка, Александр Николаевич, если народ и без твоего соизволения сам свою землю да волю возьмет, сам свой Земский собор созовет. Ты за нас не стоишь, видно, бог велит нам всем самим за себя постоять. Быть воле божией!
Кто же с нами, с народом, и кто против народа? Надо счесться.
Против народа большая часть дворян и чиновников, бояр и князей, все те, которые хотят себе царя-барина, царя-помещика, а не Земского собора и не земского управления.
Но в эти два года нашлись и из дворян люди, народу преданные, они просили царя, чтобы дал всем права равные, отрешил бы льготы дворянские, уничтожил бы рознь сословную. Их царь за это в тюрьму засадил и судить велел как бунтовщиков.
Нашлись и офицеры, которые стали уговаривать солдат не стрелять по крестьянам, а стоять за народ. Нашлись и сочинители, которые писали в пользу народа, отстаивали его землю и волю.
Число их, может, было и не больно большое, но и не малое. Да велика у них была твердость духа и вера в правоту дела народного.
И вот они собрались и поклялись перед святым крестом и евангелием послужить народу русскому, отстоять его землю и волю противу всяких немцев и вельмож и царю доказать, что дело народное — дело правое, и добиться до созвания Земского собора.
Собрались они и стали промеж себя деньги собирать на общее дело и посылать во все концы России гонцов — собирали бы людей, народу преданных, проповедовали бы землю и волю народную, офицеров и солдат повещали бы присягать, что не станут стрелять по крестьянам, а будут стоять за них твердо и пойдут на помощь делу народному.
Пускай царь называет нас бунтовщиками, сажает в крепость да ссылает на каторгу, пускай полицейские ярыжки стараются чернить нас даже в глазах народа, будто мы и изменники-то и поджигатели-то, пускай возводят на нас всякую дьявольскую ложь и клевету. На правом деле благословение божие, и вот же — несмотря на козни супостатов — круг людей, народу преданных, растет не по дням, а по часам, умножается числом, крепнет духом и силой.
Скоро, братья крестьяне, скоро услышите вы, что везде собирают ополченья, земля отдается крестьянам, учреждается свободное, мирское управление. Тогда, значит, час настал, мы готовы и вышли на дело. В ту пору мы опять вас вот таким же листком повестим. И тогда, благословясь, идите с верой за свою правду народную.
А до тех пор будьте мудры, яко змии. Не портите дела в разбивку. Не восставайте отдельными селами. В разбивку вас задавят. Мы повестим вас только тогда, когда все силы будут собраны и мы все вместе можем спокойно требовать всего, что народу по правде приходится, не боясь ни вельможеских козней, ни царских отказов.
Да еще до тех пор не забудьте, когда рекрут ставите, берите с них присягу по совести, что никогда по народу стрелять не станут и крестьян пороть не пойдут.
Сходитесь, рассуждайте, сговаривайтесь. Помечайте людей, народу преданных, и сближайтесь с ними. Помечайте людей, народу враждебных, и давайте знать о них, чтобы и мы от них отстранялись, избегали их предательства и выставляли бы имена их на позор человечеству. А их будет не мало — вельможи да чиновники и все те, которые нас называют бунтовщиками за то, что мы им мешаем высасывать кровь народную, терзать народ судом бессудным и управлением разбойничьим да отнятием у крестьян земли в свою бояро-чиновничью пользу, все те, которые ненавидят нас и преследуют за то, что мы с первого же шага объявляем о признании за народом земли и воли.
Но не страшны нам враги народные и не перестанем мы добиваться до созвания Земского собора, на котором будет провозглашено:
1) Отдача крестьянам земли без Еыкупа.
2) Отрешение чиновников и замена их людьми, народом выбранными.
3) Совершенное уничтожение розог и всякого сечения.
4) Уничтожение рекрутчины и устройство народного ополчения.
5) Запрет — чтобы без согласия народного Земского собора нельзя было налагать ни податей, ни пошлин и чтобы без его ведома никуда правительство денег не тратило.
6) Свобода веры.
7) Уничтожение всякой сословной розни, чтоб не было ни дворян, ни крестьян, ни мещан, а был бы только под одно народ русский.
И многое, многое еще должен рассмотреть и решить Земский собор, где бы он ни собрался, в Москве ли или где придется.
И еще раз повторяем, братья-крестьяне, готовьтесь покуда втихомолку. А придет великий, ослушной час, не выдайте правого дела. Все вместе — и солдатушек всех с собою возьмемте да двинемтесь за землю и волю народную и да воскреснет бог и расточатся враги его.
1 Печатается по тексту воззвания, выпущенного в феврале 1863 г. в Берне. Экземпляр воззвания хранится в архиве Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Воспроизведено в Полном собрании сочинений и писем А. И. Герцена, под ред. М. К. Лемке, т. XVI, стр. 256—259. Подготовлено в Лондоне Огаревым в период пребывания там же А. А. Слепцова в качестве представителя Народного Центрального комитета общества ‘Земля и воля’ и А. А. Потебни (главы ‘Комитета русских офицеров’ в Польше). Отправлено Огаревым из Лондона 2 000 экземпляров, частями согласно особой инструкции (см. ‘Литературное наследство’, т. 61, М. 1953, стр. 554—558). Наряду с прокламациями, обращенными к солдатам (‘Братья солдаты! Одумайтесь — пока время’ и ‘Братья солдаты! Ведут вас бить поляков’) и к офицерам (‘Офицерам всех войск от общества ‘Земли и воли»), это воззвание, рассчитанное на крестьян, служило основою для пропаганды общества в 1863 г.