Вот что значит влюбиться в актрису!, Некрасов Николай Алексеевич, Год: 1841

Драматургия
Время на прочтение: 58 минут(ы)
Скачать в PDF

Н.А. Некрасов

Вот что значит влюбиться в актрису!
Комедия-водевиль в одном действии, переделанная с французского Н. Перепельским

Н.А. Некрасов. Полное собрание сочинений и писем в пятнадцати томах
Художественные произведения. Тома 1-10
Том шестой. Драматические произведения 1840-1859 гг.
Л., ‘Наука’, 1983

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Г-жа Дюмениль, энаменитая французская актриса.
Дюрваль, адвокат.
Адриан, сын его.
Луиза, крестница г-жи Дюмениль.

Театр представляет комнату, дверь в середине, и другая с левой стороны от зрителей, с правой стороны окно, недалеко от окна туалет, на креслах брошено несколько платьев.

Явление 1

Луиза (одна с узлом в руках). Это несносно! так поздно принести платье, когда мамзель Дюмениль должна сегодня в первый раз играть роль Федры! (Кладет узел на стол.) Уж не умыслы ли какие на мою крестную маменьку? За что бы, кажется? она такая добрая… А как она хорошо играет… даже меня, такую хохотунью, невольно заставляет плакать… Как подумаешь, давно ян моя крестная маменька была такая же, как и я, бедная девушка, а теперь вот она уж и богата, и в славе, то королева, то принцесса, то герцогиня, каждый вечер… А я… нет, во что бы ни стало, буду непременно актрисою, хоть маменька и говорит, что трудно… но зато как приятно!
Ах, как мило! ах, как чудно —
Быть актрисой, всех пленять,
Над толпою многолюдной
Каждый день торжествовать!..
Чуть на сцену — все лорнеты
На тебя устремлены,
Генералы и корнеты —
Все тобой поражены!
Тот стишки тебе скропает,
Тот срисует твой портрет,
Тот с любовью предлагает
На придачу фунт конфет.
Не играешь — балагуришь,
Будь дурна хоть выше мер…
Глазки сделаешь, прищуришь,
И захлопает партер!
Ах, как бы стала я играть… как бы я любила моего обожателя… за которым, кажется, у меня дело не станет… Этот молодой человек, который так часто ходит мимо окон наших… о, верно, недаром… и какой он милый! совсем не похож на тех великолепных маркизов, которых маменька каждый день выпроваживает за дверь, несмотря на то что они льнут к ней, как мухи к меду… Они такие несносные! Всячески стараются прокрасться к ней… подкинуть записку… в будуар… в карету, даже в платье… (Встряхивает платье, из него вылетает несколько записок.) Вот и еще!.. просто дождь из записок, и всё к ней… а мой, видно, не смеет ко мне писать… Надо об нем сказать крестной маменьке,., Как она долго спит… вчерашнее приключение ее очень расстроило… я и сама еще не могу успокоиться… Но вот и она! Ах, боже мой! какой у нее печальный вид… уж не больна ли она?..

Явление 2

Луиза и г-жа Дюмениль.

Дюмениль (входит, декламируя стихи из трагедии).
Постой, Энона, здесь! о, скорбь! о, дни унылы!
Изнемогаю я: мои слабеют силы!
Луиза. Вот кресла, что с вами?..
Дюмениль (продолжая).
Болезненным очам свет тягостен дневной,
И подгибаются колена подо мной!
Увы!

(Падает в кресла.)

Луиза. Ах, как вы расстроены, боже мой! вот понюхайте спирту…
Дюмеииль. Так, кажется, будет хорошо…
Луиза. Что такое?
Дюмениль. Мой выход.
Луиза. Так это ваша роль?
Дюмениль. Да.
Луиза. А я думала, что вы в самом деле при смерти.
Дюмениль. Прекрасно! стало быть: верно, хорошо!.. Ах, через несколько часов мне предстоит опять новый, трудный опыт… Боже мой! помоги мне в этот вечер.
Луиза. Я помолюсь за вас, милая маменька.
Дюмениль. Добрая Луиза! Но отчего ты так расстроена!.. Понимаю… тебе хочется быть актрисою. Каждый вечер, после спектакля, ты по целым часам передразниваешь героинь разных трагедий…
Луиза. Да, я нахожу в этом удовольствие… только недостает любовника, который бы говорил мне предречия… впрочем, и за ним дело не станет.
Дюмениль. Ребенок!.. ты хочешь заставить говорить Расина, а не умеешь сама порядочно выражать своих мыслей.
Луиза. Но вы сами, маменька…
Дюмениль. Ах, Луиза! на всё нужно время… любовь, изучение, талант… Я еще совсем не знала театра, а уже ум мой одушевлялся прекрасными стихами, постепенно пробуждалось во мне вдохновение…
Луиза. И во мне тоже.
Дюмениль. Ах! это чувство дано не всякому, само небо его ниспосылает нам, я ценю его высоко, Луиза, я благоговею перед ним, хотя сама не могу дать себе в нем отчета. Когда я на сцене, я забываюсь… волшебная мечта создает вокруг меня новый мир, другую природу, я обитаю в мраморных чертогах, небесный свод раскрывается надо мною, я дышу воздухом Рима и Греции, я живу новою жизнию, более сильною и пламенною. Ах! не завидуй мне, милая Луиза, потому что на другой день, придя в себя, усталая, изнеможенная, мысленно переношусь я на мою родину, на берег моря, где провела я младенчество и где, отказавшись от шума света, так приятно бы было жить, делиться избытком чувств с одним человеком, который бы понимал, любил меня… если бы нашелся такой человек…
Луиза. Да, может быть…
Дюмениль. Но оставим это. Что мой костюм?
Луиза. Ах, он очень хорош! посмотрите!.. А вот еще какие-то бумаги к вам.
Дюмениль. Опять рукописи… какая скука! В этой куче плохих сочинений, которыми нас заваливают, только одно меня поразило… Какая прекрасная роль, какие возвышенные чувства… О, я с удовольствием выразила бы их…
Луиза (подавая записки). Наконец, вот еще… порядочно… фунта полтора на вес будет… Три… четыре… шесть писем… вы даже не смотрите на них…
Дюмениль. Все они похожи одно на другое… эти поддельные нежности до того надоели мне, что я почти решилась выйти замуж за доброго старичка Мальво… По крайней мере он точно предан мне… Он пишет мне каждое утро по три листа советов и каждый вечер бывает в театре, где изъясняется мне в любви пантомимою (хлопает в ладоши). Я очень хорошо его понимаю… сегодня я ему обещала решительный ответ… А это всё брось в огонь… Постой, тут должно быть послание в стихах… отложи его…
Луиза. Послание в стихах?
Дюмениль. Да!
Луиза. Вот, кажется, оно.
Дюмениль. Посмотрим. Прочти сама, чтоб я могла судить о твоих успехах…
Луиза (читая, дурно). ‘Милостивая государыня, извините меня, если я преследую вас слишком настоятельно, но… б мои лета, вы сами согласитесь, нельзя терять времени…’
Дюмениль. Как? это, по-твоему, стихи?
Луиза. Кажется, так написано…
Дюмениль. Это проза господина Мальво…
Луиза. Ха-ха-ха! так он недаром торопится, бедняжка…
Дюмениль (ищет в бумагах, которые держала Луиза). Ах, вот чего я искала… как хорошо!.. Эти стихи должны непременно доходить до сердца.
Луиза (с живостью). Вот точно так же и он говорит.
Дюмениль. Кто?
Луиза. Ах, маменька крестная, он…
Дюмениль. Объяснись.
Луиза. Но вы будете бранить меня…
Дюмениль. Нет, говори…
Луиза. Это тот молодой человек… вы знаете… вы его видели несколько раз… он всегда около нас, когда мы садимся в карету или выходим из нее… Вы всегда так закутаны… он не вас замечает, я уверена.
Дюмениль. Стало быть…
Луиза. Не сердитесь, маменька. Недавно он приступил ко мне, когда вы сходили с лестницы, я была назади, и он мне сказал: ‘Ах, сударыня!’, а потом: ‘Вы в услужении у г-жи Дюмениль?’ — ‘Я ее крестница, сударь’.— ‘Ах, сударыня’,— сказал он, вы позвали меня, и тут я ушла. На другой день он опять сказал мне, проходя: ‘Ах, сударыня!’ — и ушел, заметя вас.
Дюмениль. Я, право, не знаю, о ком ты говоришь… я не обращаю никакого внимания на…
Луиза. Вы видите одну публику.
Дюмениль. Но я хотела бы узнать того, который вчера оказал мне большую услугу. Лошади маркизы чуть не опрокинули моего экипажа… я готова была выскочить из кареты с опасностию жизни… как вдруг подбежал молодой человек, ловко удержал лошадей маркизы… и в минуту исчез! Мы не успели ни рассмотреть, ни поблагодарить нашего избавителя…
Луиза. И вы ничего об нем не узнали?
Дюмениль. Я просила господина Мальво узнать… Но что за шум?.. Я, кажется, слышу мужской голос в передней…
Луиза. В самом деле.
Дюмениль. Я запретила принимать.
Луиза. Видно, кто-то хочет ворваться насильно… Слышите, как Роберт его удерживает…
Голос (за дверью). Пустите меня! я хочу с нею говорить. Черт возьми!
Дюмениль. Да кто это?
Луиза (со страхом). Ах, маменька!

Явление 3

Те же и Дюрваль.

Дюрваль. Черт возьми! мне непременно надо говорить с этой прекрасной женщиной. (Берет стул и садится.) Я не тронусь с места, у меня такая натура… А, да вот и она!
Луиза. Ах, боже мой! этот человек ужасает меня!
Дюмениль. Государь мой!
Дюрваль (придвигаясь). Здравствуйте, мое почтение, сударыня.
Дюмениль. Как вы осмелились!
Дюрваль. Ничего нет странного… у меня такая натура… я привык по должности врываться к людям силой… привычка вторая натура! Вы сами согласитесь.
Дюмениль. Что ж вам угодно?
Дюрваль. Я проехал пятьдесят три лье, чтобы с вами говорить…
Дюмениль. Говорите.
Дюрваль. Я дожидаюсь, чтобы ушла эта малютка… у меня уж такая натура.
Луиза. Как? оставить вас, маменька, с этим…
Дюрваль. Грубияном, хотите вы сказать? А чтоб вам понравиться, вероятно, надо льстить… но я этого не умею. У меня не такая натура!
Дюмениль. Я хочу доказать вам противное.
Дюрваль. Как это?
Дюмениль. Я позволяю вам остаться… Луиза, оставь нас.
Луиза. Какое ему до нее дело? (Берет костюм и платья и уходит.)

Явление 4

Дюмениль и Дюрваль.

Дюмениль. Я не прошу вас садиться.
Дюрваль. Без церемонии, прошу вас, не беспокойтесь.,.
Дюмениль (садится). Предупреждаю вас, что мне некогда.
Дюрваль. Хорошо, хорошо… я прямо приступлю к делу… у меня уж такая натура… прежде всего вам надобно знать, что я называюсь Дюрваль, Пьер-Антуан Дюрваль, 25 лет я занимаю должность стряпчего в нашем городе. Во-вторых, надобно вам знать, что у меня есть сын, единственный сын… я не лгу… спросите у кого хотите… отличный человек, прекрасный малый, которого я очень люблю… у меня уж такая натура… я воспитал его на моих глазах, я сам научил его римскому праву и французским законам… я не лгу… спросите…
Дюмениль. Верю, верю… что ж далее?
Дюрваль. Я хотел сделать из него адвоката, сударыня… хорошего адвоката… я поддерживал бы его советами… Оно, знаете, ум хорошо, а два лучше…
Дюмениль. Но я не вижу, сударь, что же мешает вам и вашему сыну…
Дюрваль. Как что мешает? То, что надобно было послать его в Париж для усовершенствования в законоведении, а вот уж восемь дней, как он здесь, и до сей поры и нога его еще не была в палате: вместо того он всякий вечер бывает в комедии. Надобно вам знать, сударыня, что он обворожен какою-то актрисою, дамою или девицею… бог знает, ведь их трудно различить… одним словом, он погибает.
На жизнь не безрассудную
Он послан был отцом
В столицу многолюдную.
Он должен был с трудом
Во Франции введенные
Законы изучать,
А начал беззаконные
Здесь пули отливать!
Шатается в комедию,
Влюбляется, как хам,
Того гляди, трагедию
Напишет сдуру сам!
Теперь, наместо прибыли,
Он тратится, как мот:
Уж близок он к погибели,
Он будет нищим в год!
А мог бы и четверкою
Кататься, как барон,
Когда бы не актеркою
Был в сети завлечен…
С чем он теперь воротится
В родной наш город Ман?
Уж за него поплотится,
Наверно, мой карман!
Кутит он без зазрения,
Льет нули, может быть,
А мне от огорчения
Придется слезы лить!
Короче сказать, он обворожен каким-то олицетворенным дьяволом, потому что комедиантка…
Дюмениль. Ну, сударь…
Дюрваль. Да, мне пишут, что он пристрастился к трагедии: не пьет, не ест, не занимается адвокатскими делами, а грезит только одною Дюмениль.
Дюмениль (вскочив). Как, мною? что вы говорите?
Дюрваль. Хорошо, хорошо!.. притворяйтесь, показывайте вид удивления, будто ничего не знаете…
Дюмениль. В первый раз слышу…
Дюрваль. Не может быть, не может быть…
Дюмениль. А каков собою ваш сын?..
Дюрваль. Черт возьми! славный малый, очень похож на меня.
Дюмениль. Ах, в самом деле?
Дюрваль. И потому вы не можете запираться, что получаете от него письма.
Дюмениль. Я? Никогда!
Дюрваль (увидев письмо, которое Дюмениль держит в руках). Никогда! да вот, вот его почерк… прекрасная рука!.. Несчастный! чем занимается… он погиб, решительно погиб… (Взяв письмо.) Посмотрите, что это такое? (Читает, не останавливаясь на конце стихов.)
Сливаюсь я душою с каждым звуком,
Который произносишь ты,—
Когда являешься ты, преданная мукам,
Мрачна, бледна, как гений красоты,
О! как тогда душа моя мятется:
Я весь горю, волнением томим,
И одинаково с твоим
Тогда мое младое сердце бьется!
Дюмениль. Как, так это его стихи?
Дюрваль. Стихи?
Дюмениль (берет стихи). Ну да, конечно.
Дюрваль. Стихи! сын мой пишет стихи! Несчастный! этого только недоставало.
Дюмениль. Как, эти возвышенные чувства, этот восторг, эта поэзия — всё это его, вашего сына? Вы говорите, что он влюблен в меня, сударь?
Дюрваль. Да… вы видите… он чудесный малый!.. Неужели вы не сжалитесь над ним… я нарочно приехал, чтоб вы возвратили мне моего сына: скажите, скажите, пожалуйста, где он?
Дюмениль. Повторяю вам, что я не знаю…
Дюрваль. Да он следует за вами всюду.
Дюмениль. Кроме моего дома, в котором он, конечно, никогда и не будет, если вы сами не научили его силою врываться в двери…
Дюрваль. Да, я, может быть, был немножко крут, немножко вспыльчив… у меня такая натура… Скажите же мне, будьте великодушны, видели вы его?
Дюмениль. Никогда, и очень жалею, если, как вы говорите, он похож на своего отца.
Дюрваль. Это очень любезно с вашей стороны… Я начинаю верить… Но вы могли узнать из его писем…
Дюмениль. Он их не подписывает.
Дюрваль. Неужели?
Дюмениль. Посмотрите.
Дюрваль. Правда… (В сторону.) Она точно не виновата… (Громко.) В таком случае очень ясно, что… я напрасно жаловался… Но что мне делать… Бедный Адриан! он пропадает от любви… в полном смысле пропадает! Он пренебрегает выгодной должностью… он, пожалуй, откажется от женитьбы на дочери сборщика податей! всё расстроится… Теперь я вас видел, и нахожу, что комедиантка тоже может быть порядочным человеком, то есть женщиной… Но вы знаете, всякому должно держаться своего звания.
Дюмениль. О, конечно, звание стряпчего…
Дюрваль. От этого звания зависит вся его будущность…
Дюмениль (с участием). Его будущность, его счастие… О, сударь, в таком случае надобно постараться его исцелить.
Дюрваль. Исцелить? Да, да, конечно… но как?
Дюмениль. Это довольно мудрено, я подумаю. Приходите завтра.
Дюрваль. Завтра? вы говорите завтра?
Дюмениль. Я очень занята… я играю сегодня новую роль.
Дюрваль. Вы играете сегодня… Ах, боже мой! не играйте, пожалуйста.
Дюмениль. Почему?
Дюрваль. Он еще раз увидит вас… и более воспламенится: тогда уж его не вылечишь… умоляю вас, повидайтесь с ним сегодня же. Посмотрите (подходит к окну), вот стоит карета… я ее найму… и через четверть часа… Ах, боже мой! посмотрите-ка… видите ли вы там, внизу, против окна… этого неподвижного человека…
Дюмениль. Кто же это? кто он?
Дюрваль. Он, ей-богу, он… голова открыта и нос кверху… ах несчастный! он не чувствует дурной погоды… он простудится.
Дюмениль. Да, в самом деле он очень недурен…
Дюрваль. Ну вот, я вам говорил…
Дюмениль. Знает ли он, что вы здесь?
Дюрваль. Нет еще.
Дюмениль (отводя его от окна). Так не показывайтесь же.
Дюрваль. Но…
Дюмениль. Не мешайте же мпе, я его вылечу, обещаю вам.
Дюрваль. Вы обещаете?
Дюмениль (подавая ему руку). Честное слово.
Дюрваль. Ах, вы удивительно добры! (В сторону.) Она, того гляди, и меня обворожит, черт возьми!

Явление 5

Те же и Луиза.

Дюмениль. Луиза, ты видишь этого молодого человека, там, против наших окон?
Луиза. Этого молодого человека? Ах, боже мой!.. это…
Дюрваль. Черт возьми, это мой сын, Адриан.
Луиза. Ваш сын, ваш… ну уж трудно угадать.
Дюрваль. Что такое?
Луиза. Извините, сударь… если б я знала… конечно бы…
Дюмениль (Луизе). Скажи Роберту, чтоб он пригласил его сюда.
Дюрваль. А мне уйти?
Дюмениль (показывая на дверь с левой стороны). По этой потаенной лестнице.
Луиза (в сторону). Что всё это значит?
Дюрваль. Отделайте его хорошенько, я буду обязан вам вечно…
Дюмениль. Хорошо, хорошо… я постараюсь.

Дюмениль и Дюрваль уходят налево.

Явление 6

Луиза (одна).

Луиза. Отец его здесь, собственною своею особою!.. Он не хотел говорить при мне… а теперь маменька посылает за его сыном… это ясно!.. (Подходя к окну.) Вот он… еще дожидается, хочет уйти… я лучше позову его сюда. (К окну.) Эй! послушайте, государь мой, пожалуйте сюда… Идет… ах, как он доволен, как доволен… однако ж он поступает, как его отец… растолкал весь народ… бежит…

Явление 7

Луиза и Адриан.

Адриан (останавливаясь в дверях). Сюда ли?
Луиза. Пожалуйте, господин Адриан.
Адриан. Ах, сударыня! возможно ли! меня ли вы хотели позвать?
Луиза. Разумеется, вас… да войдите же.
Адриан (входя.) Я не смею верить… такому счастию! это мечта!
Луиза (таинственно). Нет, сударь, здесь есть дама, которая хочет с вами говорить.
Адриан. Она удостаивает меня принять!.. Она — госпожа Дюмениль…
Луиза. Да, моя крестная маменька… она хочет вам сказать что-то очень интересное.
Адриан. Мне?.. Ах, я не могу привыкнуть к этой мысли…
Луиза. Да что с вами?
Адриан. Темно в глазах…
Луиза. Ах, боже мой!.. Бедный молодой человек! что с ним делается? Садитесь, сударь,— вот стул.
Адриан. Мне здесь садиться? нет… о нет!
Луиза. Вы недолго будете дожидаться: крестная маменька сейчас придет.
Адриан. Сейчас придет… Ах, как я взволнован!..
Луиза (подойдя ближе). Что вы говорите, сударь?
Адриан. Ничего… подите, сударыня, подите… мне надобно собраться с духом.
Луиза (в сторону). Он очень недурен! (Громко.) Прощайте, господин Адриан, смелее, господин Адриан. (Уходит налево.)

Явление 8

Адриан (один).

Адриан. А! так вот этот чертог, где пролетали дни ее вдохновенные!.. Ах, боже мой! да не мечта ли это?.. ужели я увижу ее?.. Как заговорить с ней?.. как открыть свое сердце той, которая заставляет биться столько сердец?.. о нет! я никогда не осмелюсь!.. я буду говорить разве на коленах… Ах! в моих поэтических снах я уже видел ее, да, это была она, для нее трудился я с такою любовью над созданием, в котором собрал все сокровища моей души, чтоб изобразить свой идеал… Но что стихи, стихи, которые всякий может к ней адресовать… Ах, как много мои стихи ниже ее гения, ее красоты, которая так могущественно завладела мною… Стихи, которые я сочинил сейчас под ее окошками, мне кажутся лучше всех… но я так расстроен, что не соберу их в моей памяти… однако попробую… Ах! я уверен даже, что самая поэзия покинет меня в тот миг, как я ее увижу. (Остается в размышлении.)

Явление 9

Адриан и Дюмениль с вычурно убранною головою, в платье с большими разводами, несколько нахмуренная.

Дюмениль (в сторону). Я обещала… и должна сдержать свое слово… Вот он… о чем он задумался? Адриан (сочиняя).
Твое высокое чело
Сияет гением и славой,
Твоя краса…
Дюмениль. Здравствуйте, сударь!..
Адриан. Кто это?.. извините, сударыня… я здесь ожидал госпожу Дюмениль…
Дюмениль. С глазу на глаз с вашею музою?
Адриан. С моею музою!.. да, она со мной… и кто ж другой может меня одушевить? не всё ли здесь говорит об ней? О боже! какая удивительная женщина! какая великая актриса!.. Ах, сударыня, как вы должны гордиться, она, верно, вам родня… я замечаю большое сходство… позвольте засвидетельствовать вам мое почтение.
Дюмениль (смеясь). Ха-ха-ха!
Адриан. Вы смеетесь?
Дюмениль. Браво, мой друг, браво!.. продолжайте… Вот лучшая похвала, какую вы можете сделать моему таланту.
Адриан. Вашему таланту?
Дюмениль. Ну да, ведь это я, я сама!
Адриан (удивленный). Кто?
Дюмениль (передразнивая его). Кто… Дюмениль, Дюменильша, как меня попросту называют.
Адриан (собравшись с духом). Вы?
Дюмениль. Да, Мельпомена в чепчике и в кофте. А! театр нас немножко переменяет, не правда ли?
Адриан (в сторону). Ах, как она переменяется!
Дюмениль. Бьюсь об заклад, что вы из провинции.., провинциалы все одинаковы. Ну что же вы стали, подойдите же, чего вы боитесь?
Адриан (затрудняясь). О нет, сударыня… после того как вы сказали, я признаю все ваши достоинства… конечно… (В сторону, рассматривая ее.) Когда рассмотришь ее хорошенько… в минуту одушевления ее глаз… всё-таки нельзя не подумать: вот великая актриса.
Дюмениль. Мне сказали, что вы искали случая меня видеть.
Адриан. Да, вы угадали…
Я всюду вас одну слежу глазами,
Хоть оскорбить вас этим и боюсь,
За вами я и сердцем и мечтами
Всегда, как раб, боязненно стремлюсь!
Моей душой давно я с вами дружен,
Всегда бегу безумно вам вослед…
Дюмениль.
Билет вам, что ли, в креслы нужен?
Адриан.
Возможно ли!.. о боже мой! билет!..
Такой ли ждал услышать я ответ!
Дюмениль. Хорошо, хорошо, мы дадим вам биле-тец, но зато вы мне послужите хорошенько (хлопает в ладоши), поддержите меня… чур не жалеть ладоней.
Адриан. Ах, сударыня, нужно ли это? я с восторгом приветствую вас каждый вечер! Вас — Клитемнестру, Елизавету, Клеопатру, я всех видел и всем удивлялся… Патетические места так верны! чувствительность так глубока! слезы, неподдельные слезы текут по вашим щекам… Да, вы плачете первая… ощущения проходят через вашу душу прежде, чем произносятся словами.
Дюмениль (сидя, рассматривает его). Та-та-та!.. вы так думаете?
Адриан. Что такое?
Дюмениль. Боже мой! как он мил с этими неподдельными слезами! сейчас видно, что недавно из провинции! Жаль мне вас, бедный молодой человек, надобно просветить вас! Присядьте-ка — да ну садитесь же. Да, друг мой, всё, что видите вы на театре, есть не что иное, как одна наружность… притворство, мечта и ничего существенного, всё поддельно, поверьте мне. У нас небо из полотна, солнечные лучи от свечей, с которых снимают почаще, чтоб оживить природу, а природа из размалеванной холстины… Даже у нас самих, у кумиров ваших,— восторги, слезы, восклицания, тяжкие вздохи, рыдания — всё рассчитано по нотам, всё запасено в должной пропорции, они в деле, покуда роль того требует, по занавес опустится, и в тот же миг всё кончено, вся наша чувствительность пропадает с румянами и белилами.
Адриан (удивленный). Как, возможно ли?..
Дюмениль. А вы воображали, что мы всё это чувствуем в самом деле… Помилуйте, буду я себя мучить каждый вечер, да тут никакого здоровья не станет. (Смеясь.) Ха-ха-ха! мы точно такие же женщины, как и другие, за нами можно волочиться, не боясь кинжалов… всякая из нас имеет толпу обоясателей, слава богу и на мою долю их понаберется десятка два,
Адриан. Два десятка!
Дюмениль. А вы как думали? прелюбезные люди… они шутят, любезничают, злословят, рассказывают анекдоты про наших товарищей, а это нам куда по сердцу. Не знаете ли вы каких анекдотцев? расскажите-ка: я до смерти их люблю, это гораздо занимательнее всех ваших мадригалов, примите-ка всё это к сведению… (Открывая табакерку.) Не прикажете ли?
Адриан (вставая). Как, сударыня?
Дюмениль (нюхая табак). Вы не нюхаете? напрасно, это очень здорово: освежает мозг, особливо когда учишь роль.
Адриан. Ах! с какой высоты я упал!
Дюмениль (в сторону). Мне в самом деле жаль его… (Громко.) Но что с вами? вы что-то расстроены, побледнели… может быть, еще не завтракали?.. бедняяша! Досадно, час моего завтрака прошел, а я веду жизнь самую регулярную, самую умеренную, не делаю лишних издержек… ведь надобно же себе что-нибудь запасти на старость… я себе на уме. Все деньги я отдаю в проценты… меня не проведешь… я получаю десять тысяч франков жалованья, играю сто раз в год, по сту франков за каждое представление… Коротко и ясно… О, я знаю хорошо свой доход! я вам верно могу расчесть по пальцам, что приносит каждый стих, который я скажу на сцене, например, вы знаете эту знаменитую тираду Клитемнестры?
Адриан. Ах, она превосходна!
Дюмениль (декламирует).
А я, пришедшая торжественна, блаженна,
В Милены возвращусь одна и сокрушенна!
Тут на полфранка.
Невесты горестной пойду я по следам,
Узрю цветы, к ее набросанны стопам,
Нет, я не с тем пришла, чтоб дочерь видеть мертву,—
Иль принесете вы двойную грекам жертву?
Безжалостный отец, свирепейший супруг!
Ты должен вырвать дочь из сих кровавых рук.
Адриан (в восхищении). Ах! вот опять…
Дюмениль. Ну да, вот опять на три франка с половиной.
Адриан (пораженный, падает в кресла). Ах!
Дюмениль (в сторону). Бедный молодой человек, какая жалость!.. (Громко, ударив его по плечу.) А вы, мой друг, что делаете?.. какого вы звания? каковы ваши доходцы? надобно ж, чтоб молодой человек чем-нибудь занимался.
Адриан (печально). Я приехал в Париж… чтоб… сделаться адвокатом.
Дюмениль. То есть приказным… тоже род актеров… только прескучные роли… бог с ними… Да, вы тоже обязаны заучить свою роль. ‘Придите сюда, осиротелые дети! Почтенные слушатели! взгляните на их горькие слезы!’ И адвокат плачет от всей души за своих клиентов.
Адриан (в сторону, вставал). Ах, она смеется надо мной,
Дюмениль. Адвокат! постойте-ка, постойте, хорошо, что вспомнила: ведь у меня есть тяжба, я вам объясню ее.
Адриан. Мне?… извините, сударыня…
Дюмениль (взяв его за руку). Судьи не поняли ее. Но всё равно… я скорей позволю отрубить себе руку по локоть, чем уступлю хоть на волос, не будь я французская актриса Дюмениль… ах, ох! уж у меня такой нрав!
Адриан (в сторону). Уж не сплю ли я?
Дюмениль (дерзка его за руку). Вот в чем дело: раз у меня как-то вышли все румяна, а давали ‘Андромаху’, и мне нужно было подкрасить щеки Гермионы, мне рекомендовали торговку, которая делает разные румяна, прекрасные, блестящие, яркие — загляденье. Вы ведь видели, каков у меня цвет лица на театре: это ее работы.
Адриан (желая освободить руку). Извините, сударыня… но…
Дюмениль. Слушайте же. Я письменно условилась с этою торговкою покупать у нее румяна по самой дорогой цене, правда, с условием, чтобы этих румян она не продавала больше никому во всем Париже… понимаете? Вы согласитесь, что приятно сохранить такой секрет для одной себя. Как вдруг в один вечер на сцене я вижу мамзель Дюбуа, она прегадкая, а тут показалась мне почти красавицей, я сейчас же сказала себе: это, верно, от моих румян? Что ж вы думаете? так и вышло… зато как я рассердилась: я подала просьбу на мою торговку-злодейку.
Адриан. Вы затеяли дело?
Дюмениль. Я подала просьбу о взыскании моих денег… и пошла она из инстанции в инстанцию, выше и выше, и главный судья объявил, что румяна…
Адриан. Извините меня, я вас покорнейше прошу… я…
Дюмениль. Я подала на апелляцию…
Адриан. Честь имею вам кланяться…
Дюмениль. Как, вы хотите меня оставить?.. ах!.. молодой человек! У нас в Париже молодые люди гораздо учтивее. Останьтесь же, вы еще ничего не сказали мне, ведь вы искали случая меня видеть, вы так настойчиво преследовали меня, вы, может быть, имели какие-нибудь виды (жеманясь и играя веером). Ну что ж, я слушаю, что вы хотели мне сказать?
Адриан. Но я не знаю… да, кстати… ах, я было и забыл… я пришел узнать об моей трагедии.
Дюмениль. Трагедия? провинциальная?
Адриан. Об трагедии, которую я написал во время учения, тайно от моего отца.
Дюмениль. А как она называется?
Адриан. ‘Тиридат’.
Дюмениль. ‘Тиридат’!
Адриан. Это герой, который освобождает свою любовницу, или, лучше сказать, это царица, которая была в плену у римлян…
Дюмениль. Как, вы автор этой трагедии? вы?
Адриан. Могу ли я узнать?
Дюмениль (в сторону.) Эта прекрасная роль, которую я учила с таким восхищением,— создана им! (Громко.) Ах, сударь!
Адриан. Как вы ее находите?
Дюмениль (в сторону). Ах, боже мой! мое обещание его отцу. (Громко.) Плохо, мой друг, очень плохо! Римляне, вечно римляне! надоели, до смерти надоели. Мне жаль, но я должна вам сказать правду: в вашей трагедии лет поэзии, нет огня!.. Займитесь вашими тяжбами, вашими приказными делами, только, ради бога, не пишите стихов никогда!
Адриан. Ах, это последний удар!
Повязка спала с глаз моих,
Что я увидел, что услышал?
Ужель предмет всех дум святых
Ко мне в чепце и в кофте вышел?
Он о процессах говорит,
Он закупает одобренье…
Я уничтожен, я убит,
А к ней — я чувствую презренье!..

(Уходит.)

Явление 10

Дюмениль (одна, снимает с себя прическу и капот и падает в кресла).

Дюмениль. Теперь он совсем разочарован, бежит. Кто ж после этого не сознается, что я умею играть комедии, ни одна роль моя не имела такого успеха… я сдержала слово… но, я не знаю отчего, я не довольна собою… я думала пошутить над ветреником — а это истинный поэт… и у меня достало духа растерзать его сердце? Бедный молодой человек! как он был жалок! как простодушен в своем восхищении, в своей любви!.. Я поступила дурно!.. очень дурно! я зашла далее, чем думала, во сто раз далее, нежели было нужно… я показалась ему бесчувственною, скупою, злою… это ужасно, ужасно!

Явление 11

Дюмениль и Луиза.

Луиза. Ах, боже мой, боже мой! маменька, что вы сделали этому молодому человеку, он в совершенном отчаянии…
Дюмениль. В самом деле? что с ним сделалось?
Луиза. Он мне сказал ‘ах, сударыня’ и ушел в ужасном расстройстве… он так мил, так скромен, он не заслужил дурного приема.
Дюмениль. О нет!
Луиза. Так почему же?
Дюмениль. Оставь меня! боже мой! оставь меня! разве ты не видишь, что мне некогда, скоро уж два часа…
Луиза. Да что с вами?
Дюмениль. А мой костюм… всё ли готово?.. Придворные дамы так взыскательны!.. Я совсем об этом не заботилась… забыла…
Луиза. И я тоже… мне не до того было…
Дюмениль. А что же тебя занимало?
Луиза. Маркиза де Верьер, которая вчера сломала ваш экипаж, прислала сегодня человека.
Дюмениль. Чтоб извиниться передо мною?
Луиза. Напротив, требует, чтоб вы извинились перед ней.
Дюмениль. Ах!
Луиза. Молодой человек, который помог нам в этом случае, рассердясь, прибил кучера маркизы за неосторожность… Маркиза хочет знать, кто этот молодой человек, она говорит, что вы его знаете…
Дюмениль. Я?
Луиза. Потому что во время суматохи он обронил маленький бумажник, где ваше имя подписано под портретом каждой вашей роли, посмотрите.
Дюмениль (открыв портфель). Ах!
Луиза. Что такое?
Дюмениль (вставая). Опять он!
Луиза. Кто?
Дюмениль. Он, я говорю тебе — Адриан!
Луиза. Господин Адриан!
Дюмениль. Это он спас меня. И я не знала, не поблагодарила его… он так скромен, что даже ничего мне не сказал… а я… как я с ним поступила! где он теперь?
Луиза. Ах, боже мой! я не знаю.
Дюмениль. Я непременно хочу его видеть, хочу с ним говорить.
Луиза (идет в глубину сцены). Кто-то пришел, маменька.
Дюмениль. Я не принимаю.
Луиза. Ах, это старик, который был сегодня.
Дюмениль. Его отец! пусть войдет, пусть войдет! поди, Луиза…
Луиза. Но… маменька…
Дюмениль. Оставь нас!

Явление 12

Дюмениль и Дюрваль.

Дюрваль. Ах, сударыня! что вы наделали!
Дюмениль. Что такое?
Дюрваль. Ах несчастный! теперь еще хуже!
Дюмениль. Что сделалось?
Дюрваль. То, сударыня, что он с ума сошел… он хочет застрелиться!
Дюмениль. Застрелиться?
Дюрваль. Да, да… застрелиться! он способен на это… у него такая натура… рука не дрогнет, и вы будете всему виноваты.
Дюмениль. Он всё еще меня любит?
Дюрваль. Э! нет! он вас теперь ненавидит… Он впал в другую крайность: он презирает вас! он взбешен, уничтожен, все идеи его опрокинуты, говорит он, все мечты разрушены!
Дюмениль. Боже мой!
Дюрваль. Он находит, что у вас нет ни ума, ни сердца, ни души… кричит, что всё ложь, всё обман!.. Я хотел его урезонить… говорю, что найдем дело… куда! Он мне отвечал глупостями, угрозами и проклятиями…
Дюмениль. Ах, боже мой! на что ж вы решились?
Дюрваль. На самую благоразумную меру: запер его как сумасшедшего… и пришел к вам, просить вашего совета.
Дюмениль. Ах! вы видите, что я не способна…
Дюрваль. О, напротив, вы уж чересчур способны! Лекарство было слишком сильно, даже вредно… право лучше бы было, если бы он еще любил вас. Несчастный! он глупец, ветреник, но у меня нет другого… ах, умоляю вас, отдайте мне, отдайте моего сына! спасите…
Дюмениль. Полноте, полноте… я готова на всё… но что делать? приведите его сюда!..
Дюрваль. Он скорей пойдет на край света.
Дюмениль. Но, боже мой! какое же средство? Ах! постойте, постойте, мне пришла мысль…
Дюрваль. В самом деле?
Дюмениль. Да, да, его трагедия! напомните ему о ‘Тиридате’.
Дюрваль. О ком?
Дюмениль. О ‘Тиридате’.
Дюрваль. Что это такое, человек, что ли, или…
Дюмениль. Это его трагедия.
Дюрваль. Его трагедия?
Дюмениль. Да, он сочинил ее тайно от вас. (Идет к столу.) Погодите!.. вот я напишу несколько слов, отдайте ему.
Дюрваль. Вот еще новость, например: вместо того чтоб заниматься делами, он сочиняет ‘Тиридата’! (Хочет идти.) Уж проучу же я его!
Дюмениль. Куда вы?
Дюрваль. Он попал в сочинители!.. я взбешен! уж это последнее дело!.. я отступаюсь от моего сына, я предоставляю его собственной судьбе…
Дюмениль. Нет, нет, вы этого не сделаете… подумайте о его отчаянии, ведь вы его любите, спасите же, спасите его!
Дюрваль. Ах, милая госпожа Дюмениль! точно, точно — надо спасти!
Дюмениль. Подите поскорее… успокойте его, приведите сюда… тогда, тогда я поверю, что вы его любите…
Дюрваль. Конечно, его глупость велика, но правда и то, что ума в нем чертовски много! Ну! ну! так и быть, черт возьми этого Тиридата… только бы сын мой излечился… (Уходит налево.)

Явление 13

Дюмениль, потом Луиза.

Дюмениль. Странно! я еще никогда не была так растрогана. Но чего же бояться мне? кажется, это средство хорошо, он, верно, придет!..
Луиза (входя). Он придет? вы думаете?
Дюмениль. Да, да.
Луиза. Ах, как вы добры! и он женится на мне?
Дюмениль. Что такое? ты с ума сошла! что за вздор ты говоришь мне, чего ты от меня хочешь?
Луиза. Извините, маменька крестная… я… скороход господина Мальво здесь уже целый час: он ожидает ответа…
Дюмениль. Что? какой ответ? кому?
Луиза. Этому старому советнику, который хочет быть вашим мужем.
Дюмениль. Ему быть моим мужем? человек холодный, без чувства, без души, без сердца… ах, пусть он оставит меня в покое… завтра… послезавтра…
Луиза (в сторону.) Что с нею делается? еще в первый раз!..
Дюмениль (взволнованная). Какая любовь, какая страсть! как, оттого, что я не похожа на идеал, созданный его воображением, он хочет лишить себя жизни?
Луиза. Как, да что ж это значит?
Дюмениль. Ах, боже мой! а театр!.. пора ехать, надобно примерить костюм… они идут… останься здесь… прими их… пет… я и позабыла… я сама поговорю с ним, пойдем, Луиза… пойдем… ты мне нужна теперь. (Уходит.)
Луиза. Как! неужели это она? нет… но я, может быть, сама неправа… он дурно изъяснился, вот и он… Я не смею с ним говорить, но уж не оставлю крестной маменьки… когда она с ним будет… (Уходит туда же за нею.)

Явление 14

Дюрваль и Адриан.

Дюрваль. Да войди, братец… говорят тебе, войди… дело идет о твоей трагедии… я ведь знаю всё и не сержусь… Ну, полно конфузиться, господин Тиридат!
Адриан (садится). Ах, я не хотел сюда идти, меня здесь всё ужасает… расстраивает… здесь видел я ее… женщину, еще недавно столь очаровательную… идол, созданный мною, свергнутый с своего пьедестала… О! существенность, существенность! стоишь ли того, что мы берем на себя труд жить!
Дюрваль. Что он за ахинею несет!.. Твоя трагедия, мой друг… твоя трагедия… диво!
Адриан. Ах! это последнее звено, которое привязывает меня к жизни. Она пишет, батюшка, что она ошиблась, смешала мое сочинение с другим… что комитет Французской комедии одобрил ее…
Дюрваль. Черт возьми! отчего же нет. (В сторону.) Надобно польстить его страсти. (Громко.) Тебе пришла в голову прекрасная мысль, и ты это придумал так… вдруг?
Адриан. Вдруг.
Дюрваль. Во время учения?
Адриан. Да, когда вас тут не было.
Дюрваль (в сторону). Дурак! (Громко.) Хорошо, братец, хорошо… должно быть, твои стихи превосходны.
Адриан. В самом деле?
Дюрваль (в сторону). Я уверен, что какая-нибудь глупость… (Громко.) У тебя гений, что об том и говорить!
Адриан. По крайней мере, я имею душу… но всё кончено… удар, поразивший мое сердце, разбил мою лиру навсегда!..
Дюрваль. Право? ну, коли разбил, так тебе надобно обратиться к изучению прав и законов… я тебя представлю моим клиентам, ты заслужишь их доверенность, будешь руководствоваться рассудком, будешь судить…
Адриан. Никогда, батюшка!
Дюрваль. Что?
Адриан. Никогда!
Дюрваль. Но, несчастный! ведь на этом только условии может состояться твой брак с дочерью сборщика податей.
Адриан. Ах, не говорите мне об этой женитьбе!
Дюрваль. Но я обещал…
Адриан. А я отказываюсь.
Дюрваль. Что? что?
Адриан. Никогда, другая женщина… нет, сударь, я буду жить один… совершенно один… здесь, в Париже…
Дюрваль. А! ты опять начал… хорошо же! ты сумасшедший, в полном смысле сумасшедший… слушай же: всею силою родительской власти я тебе приказываю сегодня же сесть в карету, которая отправится в Бордо… Прошу повиноваться.
Адриан (с усилием). Вы хотите погубить меня, вы не чувствуете к вашему сыну ни малейшего сострадания? О, я опять должен предаться отчаянию!
Дюрваль. Как? что?
Адриан. Да, я дойду до последней крайности!
Дюрваль. Ах, боже мой!
Адриан. Я убью себя!
Дюрваль. Несчастный!

Явление 15

Те же и г-жа Дюмениль, в полном трагическом костюме, входит в среднюю дверь, потом Луиза.

Дюмениль (делает повелительный знак рукою). Остановитесь!
Адриан. Боже, что я вижу?
Дюрваль. Это она!
Дюмениль.
Я волю царскую пришла вам объявить…
Венец слагаю я, но, в доле несчастливой,
Сердцами властвовать по-прежнему хочу.
Та власть всегда со мной…
Адриан. Ах, эти стихи…
Дюмениль (Адриану). Они ваши…
Дюрваль. Его? они, кажется, довольно звучны…
Адриан. Как, сударыня?
Дюмениль. Да, Адриан, я скрывала от вас… но эта роль так хороша, так поэтически обрисована. Я поняла, я разгадала душу, которая создала ее… я обдумывала, я искала звуков для выражения чувств царицы, пленницы римлян, которые ненавидят ее народ, отечество и богов… царицы, которая с таким благородством возвышается над предрассудками… Особенно та сцена, где она в присутствии раздраженного консула и молодой римлянки, соперницы ее, прощается с своим любезным,— поразительна…
Адриан. Теперь я опять ее слышу!
Дюмениль (Дюрвалю). Вот положения лиц… Вы, сударь, вы консул… разгневанный отец…
Дюрваль. Кто, я?
Дюмениль. Вы хотите проклинать его, я вас останавливаю…
Дюрваль. Но я…
Адриан. Батюшка, ради бога, молчите!
Дюмениль (Луизе). Ты — молодая римлянка.
Луиза. Я так огорчена!
Дюмениль. Ты в смущении внимаешь его словам и следуешь за его взглядами…
Луиза (в сторону). Что она мне приказывает?
Дюмениль. А я отношусь к моему Тиверию.
Ах! тщетно я скрывать стараюсь грусть мою,
Хоть, слабость победив, с тобою я прощаюсь,
Но сердцу тяжело… невольно слезы лью…
Я всё тебя люблю… люблю и удаляюсь…
Дюрваль. Ах, какая жалость, какая жалость!.. такая женщина, как вы…
Адриан. Тс! батюшка!
Дюмениль (Луизе).
А ты, счастливая соперница моя,
Ужель ты думаешь, я сердца не имею,
И не могу любить, страдать и плакать я,
И умереть от горя не умею?
Луиза. Нет, нет! маменька… я не хочу, чтоб вы умерли с печали… и если б я имела право…
Дюмениль. Перестань, ты сбиваешь меня…
Дюрваль. Умилительно, чрезвычайно умилительно.
Адриан. Не правда ли? (Дюмениль.) Ах, сделайте милость, продолжайте. (Суфлирует.)
А ты бесчувственно глядишь…
Дюмениль (обращаясь к Дюрвалю).
А ты бесчувственно глядишь на наше горе,
Но близок страшный час… под бременем седин,
С раскаяньем в душе, с отчаяньем во взоре
Посмотришь ты кругом… Но где твой бедный сын?
Увы, уж гроб сокрыл бездомного скитальца,
Он рано отжил век, страдая и любя!
Ты спросишь: кто виной погибели страдальца?
И совесть назовет убийцею — тебя!
Дюрваль. Что ты хотел сказать тут, сын мой… ведь дело-то идет не на шутку.
Адриан (переходя на сторону отца и подавая реплику).
Предупреди скорей ужасное мгновенье,
Покуда время есть — остаться ей вели!
Дюмениль.
Не унижайся, друг: напрасны все моленья!
Адриан.
Но ты молчишь, так нет мне счастья на земли!
Смерть славная прервет мои страданья
И за меня тебе достойно отомстит!

(Г-же Дюмениль.)

Прости, прости! (Идет.)
Дюрваль (со слезами, удерживая его). Да постой, постой! куда ты бежишь, несчастный! Сегодня уж в третий раз…
Адриан. Как, вы плачете?
Дюрваль. Не могу не плакать… крепился, крепился, но никак не могу… я так тронут…
Луиза. И я также. (Плачет.)
Адриан. И это от моих стихов! Ах! боже мой! боже мой! эти звуки, звуки, которые так возвысили мои стихи, которые придали им столько прелести… ах! дайте мне их еще услышать, волшебница! Да, эта царица — вы, любовник — я!.. И на коленях ожидаю вашего ответа…
Дюмениль. Моего ответа? Но ведь вы же мне его подсказываете…
Ты должен жить… жить должен потому,
Что я люблю тебя любовью беспредельной,
Ты дорог мне, ты мил мне по всему,
Ты из опасности исторг меня смертельной!
Теперь тебе должна я возвратить
Твой талисман, потерянный тобою,
Тебе, мой друг, он дорог, может быть…
Возьми…

(Подает ему портфель.)

Адриан. Мой портфель?
Дюрваль. Его портфель? Как, и это в трагедии? Ну теперь я решительно не понимаю, что вправду, что так говорили…
Адриан (г-же Дюмениль). И это всё правда?
Дюмениль. Всё правда, кроме роли, которую я на себя взяла, чтоб не понравиться вам… Ах! и что она мне стоила! (Дюрвалю.) Ну, сударь, обезоружены ли вы?
Дюрваль. Совершенно… он заставил плакать своего отца… да еще и стряпчего,— ведь это событие! А вы-то, вы! Так вот что значит актриса… я теперь только узнал…
Луиза. Я ташке, крестная маменька.
Дюмениль (целуя ее). Великодушная соперница. Ты показала большие способности и потому через несколько дней…
Луиза. Буду дебютировать?
Дюмениль. Нет, поедешь на свою родину в Булонь.
Луиза. Ах, для чего?
Дюмениль. Я скоро последую за тобой… только сперва увенчаю успехом Адриана… скоро, может быть, настанет день, когда Дюмениль сложит с себя корону театральной царицы и переменит свое имя…
Дюрваль. Для чего?
Адриан. Чтоб принять мое, не правда ли?
Дюмениль. Уже четыре часа… поедемте в театр.
Адриан. Ах! она меня любит!

(Бросается перед ней на колени).

ДРУГИЕ РЕДАКЦИИ И ВАРИАНТЫ

Варианты чернового автографа (А) и цензурованной рукописи (ЦР) ЛГТБ

С. 251.
8 сын его / сын Дюрваля (А <>, ЦР <>)
9 г-жи Дюмениль / Дюмениль (А <>, ЦР <>)
10 Перед: Театр ~ с левой — заглавие: Tiridat, (А <>)
11 от окна / от туалета (А)
12 Перед: на креслах — начато: несколько (А)
15 мамзель Дюмениль / мадам Дюмениль (А)
20 заставляет плакать… / заставляет плакать, а чего бы, кажется? и множество людей, которых я совсем не знаю. (А)
22 вот она уж / вот уж она (А <>, ЦР <>)
27-28 Ах, как ~ всех пленять /
а. Быть актрисой {Далее начато: чуд<но> (А)} мило, чудно
Лучше нечего желать… (А)
б. Право мило, славно, {право (А)} чудно
Быть актрисой, всех пленять: (А)
С. 252.
12 Перед: Будь дурна — начато: Часто (А)
34-35 Постой ~ слабеют силы! /
а. ‘Здесь остановимся, меня тревожит страх…
Ни шага далее, останемся здесь, милый!’ (А)
б. ‘О погоди, Энон, меня волнует страх…
Ни шага далее, останемся здесь, милый!’

(Берет Луизу за руку)

Луиза. Что вам угодно милая маменька?
Дюмениль (продолж<ая> декл<амировать>).
‘Я не могу держаться на ногах,
Меня уж покидают силы!’ (А, ЦР)
С. 253.
1-2 Болезненным ~ подо мной! /
‘И светом дня глазА <>слеплены
И подгибаются дрожащие колена!’ (А, ЦР)
13 стало быть: верно, хорошо /
а. Для истинного успеха этого и надобно {Далее начато: Ах я и теперь с удовольствием помню тот вечер, ко<гда> (А)} (А, ЦР) б. Стало быть хорошо! (А <>, ЦР <>)
18 Боже мой! / Боже! (А, ЦР)
23 и за ним дело не станет / и он найдется (А)
24 Ребенок / Дитя (А, ЦР)
26 Расина / а. Шекспира (А, ЦР) б. Корнелия, Расина (А <>, ЦР <>)
25-26 сама порядочно выражать своих мыслей. / а. еще говорить сама! (А, ЦР) б. сама порядочно говорить! (А <>, ЦР <>)
29 талант… / талант… Есть еще верный инстинкт, который сначала руководит нас в первых опытах… (Л)
29 Я еще совсем не знала / Я еще не знала совсем (А, ЦР)
29-31 а уже ум ~ вдохновение… / но постепенно ум мой стал одушевляться обаянием прекрасных стихов, постепенно начала пробуждаться во мне энергия, могуществом сильных страстей. (А, ЦР)
33-34 дано не всякому ~ ниспосылает нам / а. само небо ниспосылает на меня (А) б. дано не всякому, само небо его ниспосылает на меня (ЦР <>)
36 я забываюсь / Луиза, я в исступлении (А)
38 небесный свод / свод небесный (А <>)
33-39 надо мною / а. передо мной (А) б. над моей головою… для меня не существует ни пространство, ни время… (А)
39 Рима и Греции / Греции и Рима (А)
39-40 новою жизнию / другою жизнию (А)
40-41 Ах! не завидуй мне, милая Луиза /
Когда на сцену выду я —
Волнует грудь восторг небесный,
И создает мечта моя
Вокруг какой-то мир чудесный!
Я в нем дышу, я в нем люблю
Его звено я составляю, {*}
{* Его душой я понимаю (А)}
Его страстями я киплю,
Его страданьями страдаю!
Я в небеса душой несусь, {*}
{* лечу (А)}
Во мне молчат земные чувства,
Я лишь к тому тогда стремлюсь,
Чтоб быть достойною искусства. {*}
{* Тогда я только быть хочу
Достойной жрицею искусства (А)}
Забыв себя, я не чужда
Ни к чуждым радостям, ни к мукам,
И вырывается тогда
Душа из груди вместе с звуком!
И я вкушаю торжество,
Полна высокого призванья,—
Пока восторга моего
Вдруг не прервут рукоплесканья!
Ах, не удивляйся, милая Луиза (А, ЦР)
С. 258-254.
41-4 потому что ~ такой человек… / если на другой день, войдя в себя, я бываю грустна, задумчива, даже скучна — тогда я мысленно переношусь к нашему родному {Далее начато: для (А)} домику на берегу моря, где мы жили в младенчестве, где было бы так приятно теперь жить и проживать богатство для одного человека, который понимал бы меня, который меня любил бы… если бы нашелся такой. (А, ЦР)
С. 254.
5 Да, может быть / Да вот то-то же (А <>, ЦР <>)
7 он очень хорош / очень хорош (А)
7-8 еще какие-то бумаги / еще бумаги (А <>, ЦР <>)
9 Опять рукописи / Опять рукопись (А <>, ЦР <>)
9-11 В этой куче со меня поразило… / В этой смеси плохих сочинений, которыми наполняют наш театр, я не отличила ни одного в продолжение трех лет… Только вот это меня поразило… {А, ЦР)
14 (подавая записки) / (подавая еще) (А)
17-20 эти поддельные нежности со предан мне… / Нежности, диктованные хвастовством, грубости, подсказанные гордостью, самонадеянностью, а все вместе ужасная пустошь! Я выду замуж за добряка Мальво… по крайней мере он стар и смирен… (А, ЦР)
20-21 каждое утро / каждый день (А, ЦР)
21 и каждый вечер / и каждый день (А, ЦР)
22-23 где изъясняется со сегодня / чтобы волочиться за мной (хлопает в ладони {в ладоши (ЦР)}) жестами и аплодисменами {Далее начато: О, я его (А)}… Сегодня (А, ЦР)
41-42 держала Луиза / держит Луиза (А, ЦР)
42 как хорошо! / хорошо! Поэтические чувства… (А, ЦР)
С. 255.
3 крестная, он / крестная, если (А <>, ЦР <>)
7-8 его видели / его видали (А <>, ЦР <>)
14 ‘Ах, сударыня!’ / ‘а!’ (А <>, ЦР <>)
20 никакого внимания / ни на кого внимания (А, ЦР)
23 вчера оказал мне большую услугу / так много вчера для меня жертвовал (А, ЦР)
23-27 Лошади маркизы ~ исчез! / Лошади маркизы де Верьер готовы были опрокинуть мой экипаж. Мы готовы были выскочить с опасностью жизни… вдруг подбежал молодой человек, ловко удержал лошадей маркизы… и вдруг исчез! (А, ЦР)
С. 256.
4-5 (Берет стул и садится.) ~ с места / Понравится ли ей моя физиономия {наружность (А)} или нет, {или нет, мне до этого дела нет (А)} что делать… насильно мил не будешь… (Берет стул и садится.) Я не тронусь с места, пока меня не тронут силой… (А <>, ЦР <>)
8 Государь мой! / Милостивый государь! (А, ЦР)
12 Ничего нет / Ничего, ничего нет (А <>, ЦР <>)
12 странного / странного… Я привык (А)
15 Что ж вам угодно? / Наконец, государь мой… Что вам угодно? (А, ЦР)
18 Говорите. / Ну-с? (А, ЦР)
22-23 Дюрваль. Грубияном ~ понравиться /
Дюмениль. Грубияном, хочешь ты сказать?..
Дюрваль.
Как, что такое? Черт возьми!
Я пятьдесят три лье промчался,
Чтоб только с вами говорить,
Но, видно, вам не показался.,.
Конечно, я не мастер льстить,
Но никому своей персоны
Я не позволю обижать:
Я издержался на прогоны, {*}
{* Я заплатил сюда прогоны (А)}
Так вам нельзя меня прогнать!
Чтоб вам понравиться (А <>, ЦР <>)
33 не прошу вас садиться / не предлагаю вам стула (А, ЦР)
С. 257.
4-5 занимаю должность ~ городе. / занимаюсь я должностию стряпчего в родимом городе Мане. {Далее начато: я не (А)} У меня много клиентов, сударыня, я {и я (А)} веду процессы как лучший прокурор. (А <>, ЦР <>)
6 Перед: единственный сын — начато: я (А)
13-14 его советами… / его советами и сведениями… у нас бы у двоих практика была чудесная… он был бы красноречивым оратором, {Цицироном (А)} а я светом разума… (А <>, ЦР <>)
15 Но я не вижу, сударь / Но милостивый государь, не вижу (А, ЦР)
17 Как что мешает? / Как что?.. Помилуйте, сударыня (А)
19-20 и до сей поры ~ вместо того / под надзором одного стряпчего главной моей коллегии… и ужасно, что он до сей поры не виделся с г. Патрю… и нога его еще не была в палате, а вместо того (А <>, ЦР <>)
21 Надобно вам / В-третьих надобно вам (А <>, ЦР <>)
23-24 различить… одним словом / различить… Да обворожен, с позволения сказать, каким-то олицетворенным дьяволом, потому что… одним словом (А)
25-26 На жизнь ~ был отцом /
а. На жизнь не на беспутную Отпущен он отцом (А)
б. На жизнь он не беспутную Отпущен был отцом (А <>, ЦР <>)
32 пули отливать / штуки отливать (А <>, ЦР <>)
37 Теперь, наместо прибыли / На шаг он от погибели (А)
39 Уж близок он к погибели / На шаг он от погибели (А)
С. 257-258.
41-2 А мог бы ~ завлечен… /
а. А мог бы и четверкою
В карете ездить он,
Как был бы не актеркою {*}
{* Когда бы не актеркою (А)}
С дороги совращен. (А)
б. А мог бы и четверкою
Кататься, как барон,
Когда бы здесь актеркою
Вдруг не пленился он! {*} (А <>, ЦР <>)
{* Вдруг не был обольщен! (А)}
С. 258.
3 С чем он теперь воротится / Теперь с чем он воротится (А <>, ЦР <>)
11 Короче сказать / Несчастный (А <>, ЦР <>)
13 Ну, сударь… / а. Милостивый государь! (А, ЦР) б. Но сударь… (А <>, ЦР <>)
14-15 Да, мне пишут ~ не пьет /
О я их знаю… этих актерок, не потому чтобы я когда-нибудь бывал в комедии, {Далее начато: но (А)} избави бог… но я знаю, что у нас говорят там…. ну… {Далее начато: что (А)} слухами земля полнится!
Дюмениль. Но точно ли вы уверены, по крайней мере…
Дюрваль. Вот что мне пишут… R первый день по приезде он был в комедии и там едва мог расслышать, что говорят,— от вздохов, воспламенения и других глупостей… вы понимаете… несчастный вздыхал, да, вздыхал, и пристрастился к трагедии… Он не пьет (А <>, ЦР <>)
16 одною Дюмениль / одною какого-то Дюмениль
19 вид удивления, будто / вид, что (А)
20 После: В первый раз слышу…— Вы, сударь, первый делаете мне это открытие. (А <>, ЦР <>)
21 Не может быть, не может быть… / Вот например… искусно, искусно… вот сказка! {А <>, ЦР <>)
22 А каков собою / Помилуйте, разве (А, ЦР)
23-24 славный малый со на меня. / Прекрасный малый, хорошо сложен, очень хорошо, почти как я… прекрасная улыбка, белые зубы… (А <>, ЦР <>)
29-30 держит в руках) / держит еще в руках) (А <>, ЦР <>)
41 Тогда мое ~ бьется! /
Тогда мое младое сердце бьется
Ударом сильным и глухим,— (А)
С. 259.
1 так это его стихи / так эти стихи он писал (А <>, ЦР <>)
4-8 Дюрваль. Стихи! сын мой со влюблен в меня, сударь? /
Дюрваль. Да за кого вы его принимаете… Да какой чорт научил его делать стихи… ведь он мой сын… Дурак! {Далее начато: сколько (А)} за сколько он их купил? Уж верно франков 15 дал! Вот еще новый расход! {Далее начато: Дюмениль. Как эти возвышенные чувства, этот восторг, который я внушила ему сама того не зная, эти благородные идеи, эта поэзия, которой звуки способны тронуть до глубины души,— всё ото его — вашего сына, который вы говорите, В меня влюблен… Ах сударь! (А)}
Дюмениль. Вы думаете они заказные…
Дюрваль. Как, а вам кажется, что он сам их писал… неужели? Несчастный!
Как неужли и {*} рифмобесья
{* что (А)}
Мой бедный сын причастен стал?
Теперь совсем хоть нос повесь я —
Навек я сына потерял…
Пропащий человек он в свете,
Когда в писатели попал,
Уж лучше б он писал мыслете,
Да лишь стихов бы не писал!
Вот новость… в самом деле… Несчастный! Этого только недоставало…
Дюмениль. Как эти возвышенные чувства, этот восторг, {этот восторг, который я ему внушила, сама того не зная, эта благородные идеи (А, ЦР)} эта поэзия {эта поэзия, которой звуки способны тронуть до глубины души (А, ЦР)} всё это его, вашего сына, вы говорите, {вы говорите, в меня влюблен! Ах сударь (А, ЦР)} что он влюблен в меня, сударь! (А <>, ДР <>)
8 Да… вы видите… он чудесный малый!.. / Итак (А)
13 Повторяю вам / Еще раз говорю (А, ЦР)
16 сами не научили / между прочими уроками народного права не научили {не научите (А <>)} (А, ЦР)
19 у меня такая натура… / такая у меня натура… но я добр. (А, ЦР)
21 очень жалею, если / это мне очень досадно, потому что (А, ЦР)
30-31 Бедный Адриан! / Простите отца, который отчаивается за своего сына… Мой бедный Адриан! (А <>, ЦР <>)
31-32 он пропадает от любви ~ пропадает! / Он совсем пропадает от любви… даже {Далее начато: Чего (А)} уже начал пропадать {вот я его никак найти не могу (А)}… (А <>, ЦР <>)
32 выгодной должностью / должностью, которая доставила бы ему выгоды (А <>, ЦР <>)
33 от женитьбы / от женитьбы, которую я задумал… он такую кислую рожу сделал в последний раз
34 всё расстроится / стоит только сделать ей кислую рожу и всё расстроится… Судите сами… (А <>, ЦР <>)
39 От этого / Ах боже мой… от этого (А <>, ЦР <>)
42 в таком случае / я вас понимаю… Итак (А, ЦР)
42-43 его исцелить / его излечить (А <>, ЦР <>)
С. 260.
1 Исцелить? / Излечить? (А <>, ЦР <>)
2 Это довольно мудрено, я подумаю. / Это не мудрено, только надо его отыскать. (А, ЦР)
10-11 увидит вас ~ тогда / увидит вас… несчастный! он еще более воспламенится и тогда (А <>, ЦР <>)
16 Кто же это? кто он? / Кто ж это? он? (А <>, ЦР <>)
18 ах несчастный! / ах, несчастный! простудится! насморк схватит! (А)
19 он простудится / несчастный! простудится, насморк схватит… (А <>, ЦР <>)
20 очень недурен / очень хорош (А, ЦР)
21 Ну вот / а. Хорош… Ну вот беда (А, ЦР) б. Ну вот беда (А <>, ЦР <>)
24 (отводя его от окна) / (отводит его от окна) (А <>, ЦР <>)
27-28 Дюмениль. Не мешайте же мне ~ обещаю вам. /
а. Дюмениль. Оставьте меня делать, что я хочу.
Дюрваль. Как? вы надеетесь…
Дюмениль. Да, да… (она звонит) я его излечу… я вам обещаюсь… (А)
б. Дюмениль. Предоставьте мне поступать как я хочу. Я его излечу… я вам обещаю (А)
29 Вы обещаете? / Вы обещаетесь? (А)
30 Честное слово. / Честное слово актрисы! (А, ЦР)
С. 261.
1 уж трудно / уж ото трудно (А)
7 А мне уйти? / Ах… уйти? (А)
8 (показывая на дверь / (показывает на дверь (А <>, ЦР <>)
11-12 Отделайте его ~ вам вечно… /
а. (в сторону) Если бы я знал, как она его примет. (Вслух). Надо излечить его от такой глупости.
Дюмениль. Я постараюсь.
Дюрваль. Я буду обязан вам вечно… (уходит).
Луиза. Что всё это значит? (А)
б. (в сторону) Если бы я знал, как она его примет. (Вслух.) Я буду обязан вам вечно… (А <>, ЦР <>)
13 Дюмениль. Хорошо ~ я постараюсь. / а. Дюмениль. (Дюрвалю.). Я постараюсь… (Луизе.) А ты, когда он придет, будь с ним скромна в ожидании моего возвращения. (А, ЦР) б. Дюмениль. Хорошо, хорошо… (А <>, ЦР <>)
18 Он не хотел / Еще не хотел (А <>, ЦР <>)
19 (Подходя к окну.) / (Подходит к окну.) (АР <>, ЦР <>)
21 (К окну.) / (В окно.) (А <>)
21 государь мой / сударь (А)
С. 262.
5-6 привыкнуть к этой мысли / а. себе представить (А) б. свыкнуться с мыслию (А, ЦР)
18 Он очень недурен! / Он очень мил! (А <>, ЦР <>)
23-25 А! так вот ~ увижу ее?.. /
Так вот чертог, где пролетали
Дни вдохновенные ея…
Ах, боже мой! да не мечта ли
Мое блаженство? Жив ли я?
Ужели я ее увижу,
Ее, владычицу сердец…
Ужель слова ее услышу?
Ах, как я счастлив наконец!
Любил я страстно, безнадежно,
Часы страданьями считал,
Огонь в груди моей мятежной
Как лава в Этне клокотал.
Но прочь любовь, прочь мысль земная! {*}
{* Но прочь из сердца мысль земная (А)}
Благоговенья грудь полна…
Она не женщина простая,
Сама поэзия она!.. (А <>, ЦР <>)
32 к ней адресовать… / к пей адресовать… Один язык богов достоин ее. (А <>, ЦР <>)
36-37 однако попробую / попробую (А <>, ЦР <>)
С. 263.
2-4 Адриан и Дюмениль ~ Дюмениль (в сторону) / Адриан, Дюмениль (с убранною головой, в платке с большими разводами, несколько нахмуренная, в сторону) (А <>)
5 сдержать свое ~ задумался? / исполнить… вот он… Хорошо… надобно сперва вникнуть в его мечты… (А, ЦР)
10 сударь / государь мой (А, ЦР)
12 ожидал госпожу / а. дожидался г-жи (А <>) б. долей дался г-жу (ЦР <>)
18 большое сходство / это сходство (А, ЦР)
23-29 Дгомениль, Дюменильша ~ называют / Дюмениль, г-жа Дюмениль, как говорят (А <>, ЦР <>)
31 и к кофте /и в дезабилье (А <>, ЦР <>)
32 А! театр / Театр (А <>, ЦР <>)
33 она переменяется! / она изменилась… (А)
34-35 Бьюсь об заклад ~ все одинаковы. / Я готова биться об заклад, что вы из провинции… Они все таковы эти деревенские жители… Это меня занимает… (А, ЦР)
35-36 Ну что же вы стали, подойдите же / а. Да что вы там делаете, да подвиньтесь же (А, ЦР) б. Ну что ж вы стали. Пойдемте же (А <>, ЦР <>)
С. 264,
2 великая актриса. / великая артистка! (А <>, ЦР <>)
3 Мне сказали / Мне сказывали (А <>, ЦР <>)
5-18 Да, вы угадали ~ я ответ! /
а. Точно, сударыня, уже 8 дней
Я вас преследую глазами,
Хоть оскорбить вас тем страшусь.
Повсюду сердцем и мечтами
Как раб за вами я стремлюсь!
Где вижу вас, где только можно,
Бегу безумно вам вослед
С одной надеждою тревожной…
Дюмениль. Понимаю, понимаю… вам нужен билет в партер… (А)
б. Я всюду вас слежу глазами,
Хоть оскорбить вас тем боюсь…
Повсюду сердцем и мечтами
Как раб за вами я стремлюсь!
Давно душой я с вами дружен,
Бегу безумно вам вослед…
Дюмениль.
Билет вам, что ли, {*} в кресла {**} нужен?
{* видно (А)
** в креслы (ЦР <>)}
Адриан (допевая куплет).
Билет!.. О, боже мой! билет!.. (А <>, ЦР <>)
17-19 Хорошо, хорошо ~ ладоней. / По крайней мере, послужите ли вы мне хорошенько (хлопает в ладоши) {(хлопает в ладони) (ЦР <>)} Поддержите ли вы меня? Чур не жалеть ладоней! {(хлопает в ладоши). Поддержите ли меня? (А)} (А <>, ЦР <>)
20-21 я с восторгом приветствую вас / с каким восторгом приветствую я вас (А <>, ЦР <>)
22 и всем / всем (А <>, ЦР <>)
23-24 так глубока! слезы / так глубока! что слезы (А)
25 ощущения / ваши ощущенья (А)
29 произносятся словами / произносятся губами (А <>, ЦР <>)
30 Боже мой! / В добрый час… вот наивность-то! Господи боже мой!.. (А <>, ЦР <>)
31-32 из провинции / приехал из провинции (А <>, ЦР <>)
32-33 Жаль мне вас ~ садитесь же. / Но, бедный друг мой, вы ошибаетесь… вам надобно объяснить, садитесь… да садитесь же! {Подвигает к нему стул и сажает его.) (А, ЦР)
34 на театре / у нас (А, ЦР)
С. 264-265.
35-15 одна наружность ~ Адриан. Два десятка! / а. наружность, подражание, {наружность, слабое подражание (А)} мечта и ничего существенного, всё подделано, поверьте мне небо ив картона, солнце из свечей, их снимают, от времени до времени, чтобы оживить природу, природу из размалеванной холстины… Даже у нас самих, у кумиров ваших, восторг, восклицания, тяжкие вздохи, порывы отчаяния, всё рассчитано по нотам, всё запасено наперед в должной препорции, они в деле пока роль того требует, но занавес опускается и в тот же миг всё кончено, вся наша чувствительность пропадает вместе с румянами и белилами.
Адриан (удивленный). Возможно ли? Как эти, слезы!..
Дюмениль. Откуда взять истинной печали на каждый вечер?
Адриан. Эти возвышенные чувства…
Дюмениль. Что до меня, то я никогда не понимала этих трагических глупостей… А вы думали, что я всё это чувствую в самом деле? Вот было бы забавно! Хороша была бы я, покорно благодарю! (Смеясь) Ха-ха-ха, мы точно такие же женщины, как и другие, за нами можно так же свободно волочиться, без больших опасений… всякая из нас имеет толпу обожателей, на мою долю также, слава богу, есть их дюжинки две.
Адриан. Дюжины две! (А, ЦР) б. наружность… подлог, мечта и ничего существенного, всё подделано… поверьте мне.
Что вас в театре занимает,
Что из партера вас и лож {*}
Так веселит, так поражает, {**} —
Всё подражание, всё ложь!
У нас поддельные картины,
Умны мы — от чужих речей,
Природа наша из холстины,
А солнце наше — из свечей!
Что вам так нравится, так мило
У нас рассчитано давно,
Румяна вздохи и белила —
Всё наперед запасено! {***}
Заучены все чувства наши,
Румяна — наше волшебство,
И сами мы — кумиры ваши —
Актрисы, больше ничего!
За нами можно волочиться,
В честь нашей славе и красе,
Мы даже любим тем гордиться,
Мы так же женщины, как все!
Поклонников у каждой вволю,
На сцене явится едва,
И на мою, признаться, долю
Их верно есть десятка два!
{* Что вас из партера и лож (А)
** С природой сходством поражает (А)
*** Всё наперед припасено!
И сами мы, кумиры ваши,
Такие ж женщины, как все (А)}
Адриан. Два десятка! (А) в. одна наружность… притворство, подражание, мечта… всё подделано и ничего существенного. Поверьте мне, у нас небо из полотна, солнечные лучи от свечей, с которых снимают почаще, чтоб оживить природу, а природа из размалеванной холстины, даже у нас самих, у кумиров ваших, восторг, слезы, восклицания, тяжкие вздохи, рыдания, всё рассчитано по нотам, всё запасено в должной препорции. Они в деле, покуда роль этого требует. Но занавес опускается, и в тот же миг всё кончено. Вся наша чувствительность пропадает {исчезает вместе (А <>)} с румянами и белилами.
Адриан (удивленный). Как, возможно ли?..
Дюмениль. А вы воображали, что мы всё это чувствуем в самом деле… Помилуйте, буду я себя мучить каждый вечер, да никакого тут здоровья не станет. (Смеясь.) Ха-ха-ха! Мы точно такие же женщины, как и другие, за нами можно волочиться, не боясь кинжалов… всякая из нас имеет толпу обожателей, слава богу и у меня их наберется десятка с два.
Адриан. Два десятка! (А <>, ЦР <>)
С. 265.
16-22 А вы как думали? ~ Не прикажете ли? /
а. Да, любезные люди… они шутят, любезничают, злословят, это меня занимает, особенно если они из моих товарищей, как вчера утром этот Шампу… Боже! как он любезен!., он нам рассказывал такие анекдоты… мы помирали со смеху… Ха-ха! я ужасно люблю смешные историйки… Принесите мне когда-нибудь вместо мадригалов — эпиграммы… {Далее: Теперь ваш урок кончен, я вам скажу, как Гермиона: ‘Я хотела вам дать средство мне понравится’. (Открывая табакерку) Не угодно ли вам? (А)} Теперь, когда я вам сказала, что эта печаль, эти слезы, эти порывы отчаяния, которыми я так трогала вас на сцене не что иное как обман, маска…
Адриан. Как? Эти восторженные движения души… Неужели… {Неужели правда… (А)}
Дюмениль. Ха-ха, {Далее начато: как (А)} вы всё еще думаете, что я всё это чувствую в самом деле? Вот было бы забавно… Хороша была бы я, покорно благодарю… ха-ха-ха!.. Итак теперь, когда ваш урок кончен я вам скажу как Гермиона: ‘Я хотела вам дать средство мне понравиться’. (Открывая табакерку) Не угодно ли вам? (А, ЦР)
б. Что вы удивляетесь?.. Мне это очень нравится…
Они болтливы все, любезны,
И даже остры на пол-дня,
Притом они мне и полезны:
Они так хвалят все меня,
Так аплодируют, что стены
В театре ломятся, мой друг…
А я зато порой со сцены
Им глазки делаю всем вдруг! {*}
{* Дрожат в театре милый друг…
А я за это им со сцены
Лишь глазки делаю всем вдруг! (А)}
Адриан. Боже мой! (А, ЦР)
в. А вы как {А как вы (А)} думали? Прелюбезные люди: они шутят, любезничают, злословят, рассказывают анекдоты про наших товарищей, это гораздо занимательнее всех ваших мадригалов. Примите-ка всё это к сведению, и я скажу как Гермиона:
Давала средства я любви моей к снисканью…
(потчует табаком) {(открывая табакерку) (ЦР <>)} не прикажете ли? (А <>, ЦР <>)
24-26 Вы не нюхаете? ~ учишь роль. / а. Это очень хорошо, это освежает {возбуждает (А)} мозг. (Чихая). Будьте здоровы! (А, ЦР) б. Вы не нюхаете? напрасно, это, очень здорово: освежает мозг, особенно, когда учишь роль. (Чихая.) Будьте здоровы! (А <>, ЦР <>)
28-29 жаль его… / становится как-то неловко! (А, ЦР)
29-30 что-то расстроены, побледнели / побледнели, вне себя (А, ЦР)
30 еще не завтракали / вы еще не завтракали (А, ЦР)
30 бедняжка / бедный молодой человек (А, ЦР)
31 Досадно, час моего завтрака / Мне досадно, по час моего завтрака (А, ЦР)
32-33 самую умеренную ~ издержек / не делаю пустых издержек (А, ЦР)
33-34 себе что-нибудь ~ я себе на уме. / а. себе запасти на старость… Ох старость! {Ох старость, старость! (А)} (А, ЦР) б. себе запасти на старость… да и она придет (А) в. себе запасти что-нибудь на старость… Я себе на уме (А <>)
34 Все деньги / а. Все деньги мои (А, ЦР) б. Все мои деньги (А <>)
35 меня не проведешь… / О, я расчетлива… (А, ЦР)
35 десять тысяч франков / десять тысяч ливров (А, ЦР)
36 сто раз / около ста раз (А, ЦР)
38 по сту франков / по сто ливров (А, ЦР)
37 Коротко и ясно… / это коротко и ясно (А, ЦР)
38-39 расчесть по пальцам, что приносит каждый стих, который я скажу на сцене / расчесть даже то, что стоит каждый стих (А, ЦР)
41 она превосходна / она бесподобна (ЦР)
С. 265-266.
48-10 Дюмениль (декламирует), ~ Ты должен вырвать дочь из сих кровавых рук. /
Дюмениль.
‘Нет я не привлеку {*} вас к казни никогда
{* не привлекла б (А)}
Двойную жертву вы для Греков принесете’
Один ливр… (одушевляясь) {*}
{* (Одушевляясь) Тут на полтора франка (А <>, ЦР <>)}
‘Нет ни почтение, ни страх мой не спасут
Его от рук моих кровавых… он погибнет.
Ужаснейший супруг и вместе злой отец,
Приди, когда ты мать мою похитить смеешь!’ (А, ЦР)
С. 266.
12-13 на три франка с половиной / три ливра и десять су (А, ЦР)
16 какая жалость / мне жаль его! но я дала слово (А, ЦР)
16 (Громко / (Громче (А <>, ЦР <>)
17 какого вы звания? / а. каково ваше звание? (А, ЦР) б. какова звания? (А <>, ЦР <>)
22-23 тоже род актеров… только прескучные роли… / а. это другой род актеров… род скучный (А, ЦР) б. Да это тоже {Это тоже (ЦР)} род актеров… только прескучный… (А, ЦР <>)
23-24 вы тоже обязаны / вы обязаны (А, ЦР)
24 Придите сюда, осиротелые дети! / а. Придите вооружитесь мужеством, кто хочет помочь обиженным сиротам? (А) б. Придите вооружитесь великодушием, вы желающие помочь обиженным сиротам? (А, ЦР)
25 взгляните на их / видите наши (А, ЦР)
26 за своих / для своих (А, ЦР)
27 она смеется / она теперь смеется (А)
29-30 Адвокат! ~ объясню ее. / а. Но постойте, господин адвокат, у меня есть тяжба, я вам объясню ее. (А, ЦР) б. Постойте-ка, постойте, г. адвокат! ведь у меня есть тяжба, кстати я вам объясню ее. (А <>) в. Постойте-ка, постойте, хорошо, что вспомнили, ведь у меня есть тяжба, я вам объясню ее. (ЦР <>)
32 Судьи не поняли ее / Служители закона никогда не заставляют себя ждать (А, ЦР)
33-34 отрубить себе руку по локоть / себя растерзать (А, ЦР)
34-35 хоть на волос ~ ах, ох! /а. что-нибудь из своего иска… Ни за что… Ах, ох! (А, ЦР) б. хоть на волос, не будь я Франциска Дюмениль, ох! (А <>, ЦР <>)
37 (держа его / (всё еще держа его (А <>, ЦР <>)
38 как-то вышли / вышли (А, ЦР)
39 Гермионы / Клеопатры (А, ЦР)
40 мне рекомендовали торговку / мне дали адрес одной торговки (А, ЦР)
40 делает разные / делает различные (А, ЦР)
С. 266—267.
41-2 яркие ~ это ее работы. / придающие свежесть… вы видели, каков у меня цвет лица каждый вечер… Благодарите ее. (А, ЦР)
С. 267.
5 Дюмениль. Слушайте же. / а. Дюмениль (продолжая) Это {Вот (А)} неоцененное сокровище. (А, ЦР) б. Дюмениль (продолжая). Слушайте же. (А <>, ЦР <>)
7-8 правда, с условием ~ понимаете? / с тем только, чтобы этих румян она не продавала больше никому во всем Париже… (А, ЦР)
9-10 сохранить такой секрет для одной себя. Как вдруг / сохранить для себя то, что придает особенный блеск… Вдруг (А, ЦР)
11 она прегадкая, а тут показалась мне почти / она показалась мне (А, ЦР)
12-13 это, верно, от моих румян / уж не мои ли румяна произвели такой эффект (А, ЦР)
14-15 я подала просьбу на мою торговку-злодейку / Что же я сделала?.. я подала просьбу на мою торговку, на предательницу {на предательницу (ЦР <>)} (А, ЦР)
17 Дюменнль. Я подала / Дюмениль (удерживая его за платье). Я подала (А <>, ЦР <>)
22 подала на апелляцию / подала апелляцию (А, ЦР)
25-28 молодой человек! ~ гораздо учтивее. / а. молодой человек, молодой человек! Наши парижане гораздо учтивее. (А, ЦР) б. молодой человек, у нас в Париже гораздо учтивее. (А <>, ЦР <>)
26-27 вы еще ничего не сказали мне, ведь / мы еще с вами мало говорили. Если (А, ЦР)
27-29 вы так настойчиво со виды / если вы меня терпеливо преследовали, уж не было ли какого умысла с вашей стороны? (А, ЦР)
33 Трагедия? провинциальная? / Об трагедии провинциального вдохновения? (А, ЦР)
42 Как, вы автор этой трагедии? вы? / Как, это создание… вы его автор, вы? (А, ЦР)
С. 268.
2-3 прекрасная роль ~ создана им! / а. прекрасная роль, которою я восхищена, которую учила с такой любовию — его! (А, ЦР) б. прекрасная роль, которую я учила с таким восхищением! (А <>, ЦР <>)
7-8 Плохо, мой друг ~ до смерти надоели. / а. Римляне, всегда Римляне! пренесносные, мой друг, пренесносные… (А, ЦР) б. Римляне, вечно Римляне! надоели, мой друг, до смерти надоели. (А <>, ЦР <>)
10 нет поэзии, нет огня / нет ни поэзии, ни огня (А, ЦР)
10-11 Займитесь вашими ~ не пишите / а. Судите, защищайте права невинных, обличайте виновных, но не пишите (А, ЦР) б. Занимайтесь вашими тяжбами, вашими приказными делами, только, ради бога, не пачкайте (А <>, ЦР <>)
26 Теперь он совсем разочарован, бежит. / а. Я его разочаровала, я спасла его. (А, ЦР) б. Совсем сбила его с толку, он пустился бежать со всех ног. (А, ЦР)
27-28 кто ж после ~ комедии / Кто не признает теперь во мне комического таланта (А, ЦР)
28-29 сдержала слово / сдержала свое слово (А)
30-31 я думала ~ поэт / я думала играть ветреником, а это поэт (А, ЦР)
31 его сердце? / его сердце? Но имела ли я право на это сердце, богатое мечтами и любовью… Он из тех людей, которые понимают, ценят нас, артистов. Да, в нем та возвышенность идей, то могущество чувства, которые делают нас великими, знаменитыми и славными… Отнимите таких людей у света, и мы будем иметь перед собой толпу грубую и холодную, об которую разобьются все наши лучшие усилия. (А, ЦР)
36 злою… / а. злою… дала заметить столько страстей и нестерпимого раздражения… (А) б. злою, дала заметить столько страстей, столько мелких капризов… (А, ЦР)
С. 269.
3 боже мой! маменька / боже мой! Кто бы мог поверить? Ах, маменька (А)
7-8 в ужасном / в ужаснейшем (А)
13 что мне некогда / что я занята, что не имею времени (А, ЦР)
15 всё ли готово? / Если чего-нибудь недостанет… (А, ЦР)
16 Я совсем / Ах, я совсем (А <>)
21 прислала сегодня / прислала сюда (А <>)
23-24 требует, чтоб вы извинились перед ней / просить извинения (А <>, ЦР <>)
26-27 помог нам в этом случае / а. спас ваш экипаж (А) б. помог вам в этом случае (А)
28 кто этот молодой человек / а. кто был это (А) б. кто это был (А)
40 спас меня / сохранил нас (А, ЦР)
С. 270.
1 Перед: а я — начато: Как (А)
1 где он / Как наградила я его преданность… Где он (А, ЦР)
10 пусть войдет / Ах, пусть войдет (А <>, ЦР <>)
23 он способен / о, он способен (А <>)
24 у него такая натура… рука не дрогнет / у него рука не дрогнет (А)
24-25 вы будете всему виноваты. / И все-таки вы виноваты… (А <>, ЦР <>)
27 Перед: Э! нет! — начато: О (А)
27 он вас теперь ненавидит… / он вас ненавидит теперь… вот несчастие! (А <>, ЦР <>)
33 кричит, что всё ложь, всё обман!.. / наконец, о а безумствует!., не любит уж более никого… ни вас, ни меня, ни жизнь… несчастный! ‘Я ничему не верю,— кричит он,— всё ложь, всё обман!’ (А <>, ЦР <>)
35 проклятиями… / проклятиями… несчастный! проклинал своего отца! (А <>, ЦР <>)
36 Перед: на что ж — начато: Что (А)
37-38 запер его как сумасшедшего / запер его на ключ (А <>, ЦР <>)
С. 271.
3 слишком сильно, даже вредно / слишком сильно, слишком… более вредно (А <>, ЦР <>)
3-4 право лучше бы / Ах, лучше бы (А <>, ЦР <>)
5 Перед: он глупец — начато: Бедн<ый> (А)
5 но у меня нет другого… / он легкомыслен, но всё-таки он мой сын… у меня нет другого… Надо, чтоб он был жив… не правда ли? (А <>, ЦР <>)
6 отдайте мне / отдайте ж мне (А)
6 После: спасите… —
а. Отличный был бы он детина,
Когда б с ума вдруг не сошел
Отцу единственного сына
Спасти просить я вас пришел!..
Я плачу горькими слезами,
Ему не жить без вас и дня…
Я на коленях перед вами,—
Поставьте на ноги меня! (А)
б. Отличный был бы он детина,
Когда б с ума вдруг не сошел
Спасите мне родного сына
Я за лекарством к вам пришел!..
Я плачу горькими слезами,
Без вас погибнем мы в два дня…
(Хочет стать на колени.)
Я на коленях перед вами,—
Поставьте на ноги меня! (А <>, ЦР <>)
13 Да, да со напомните ему / Да… он поэт… правда так… Скажите ему (А, ЦР)
15 О ком? / Об ком сказать ему? (А, ЦР)
20-21 (Идет к столу). Погодите! / Когда вы его учили (идет к столу).
Дюрваль. Тогда как я его учил?
Дюмениль. Да, погодите… (А, ЦР)
24 заниматься делами / заниматься моими делами (А <>, ЦР <>)
27 Он попал / а. Начато: Точно сде<лался> (А). б. Так он точно попал (А)
30 вы этого не сделаете / Вы не будете столь жестоки (А, ЦР)
31-32 ведь вы ~ спасите его! / ведь надобно беречь такую голову… вы так его любите, а хотите поразить {Начато: у<бить> (А)} его в самое сердце… Ах, вы говорили сейчас: ‘Жизнь моего сына прежде всего!’ Теперь я повторяю вам в свою очередь: спасите его, спасите его! (А, ЦР)
33-34 точно, точно — надо спасти! / Точно, точно (А <>, ЦР <>)
35 успокойте его / время летит, успокойте его (А, ЦР)
38-39 Ну! ну! ~ Тиридата / Ну, пускай уже идет Тиридат (А <>, ЦР <>)
С. 272.
3 Странно! / Ах, я трепещу! Странно! (А, ЦР)
4-5 Но чего же со придет!.. / Что же такое моя привычка {А я так привыкла (А)} изображать чувства? О, какая разница… как далеко от действительности… Но я боюсь испугать его… Нет кажется мое средство хорошо… он придет! (А, ЦР)
9 Что такое? ты с ума сошла! / Ты {Вы (А)} с ума сошла!
17 Ему быть моим мужем? / а. Он? Полно ты! (А) б. Он? Поди ты! (А, ЦР)
22 (взволнованная) / (сильно взволнованная) (А <>, ЦР <>)
24 После: себя жизни? —
а. Хорошо, что он {Конечно, он (А)} не меня видел сегодня… хорошо, что та, {Да, та (А)} которую он обожает, о которой мечтает так высоко… это благодаря бога я… (А)
б. Лишь обо мне мечтала и тужила
Его душа, любовию <сгорая?>
А я шутя кумир его разбила,
А я души его не поняла!
Я в те часы как в нем кипело чувство,
Играла роль, несвойственную мне…
О, я кляну теперь мое искусство!
Зачем мой план удачен был вполне! {*} (А)
{* Начато: Зачем обман мой (А)}
в. Лишь обо мне мечтала и грустила
Его душа, лишь мной она жила,
А я шутя кумир его разбила,
А я души его не поняла!
Я в те часы как в нем кипело чувство,
Играла роль, довольная вполне…
О, я кляну теперь мое искусство!
Зачем, зачем обман удался мне! (А <>, ЦР <>)
26-27 а театр! ~ примерить / а. Театр… час наступает, а еще надобно примерять (А) б. Театр… проходит гремя, а еще надобно примерять (А) в. Театр… пора ехать, а еще надобно примерять (А <>, ЦР <>)
28 я сама поговорю с ним / сейчас я буду с ним говорить (А, ЦР)
29 нужна теперь / нужна (А, ЦР)
30 Луиза. Как! / Луиза. Хорошо, маменька. Как (А)
35 Дюрваль и Адриан / Дюрваль, Адриан (входят с левой стороны) (А <>, ЦР <>)
36 говорят тебе / говорю тебе (А <>)
37 о твоей трагедии / о твоем Тиридате (А)
37-38 я ведь знаю всё ~ конфузиться / Ведь я знаю всё… экой скрытной… Да слушай же, что я тебе говорю, я не буду сердиться… увидишь… ну садитесь же (А <>, ЦР <>)
С. 273.
1 После: сюда идти — начато: меня ужас здесь (А)
8 твоя трагедия… диво! / твоя трагедия… (А <>, ЦР <>)
13 Перед: (В сторону.) — начато: И ты вдр<уг> (А)
27-28 Право? ~ обратиться / Точно, братец, точно. Трагедия твоя готова — пусть же будет — что будет! Очень хорошо… видно всякий молодой человек должен написать трагедию… это в моде… Но сын мой, теперь, когда твоя лира, как ты говоришь, разбилась вдребезги… что остается {осталось (А)} делать тебе, как не обратиться (А <>, ЦР <>)
36 твой брак / твоя женитьба (А <>, ЦР <>)
41 Что? что? / Гм! (А <>, ЦР <>)
42 нет, сударь, я / нет, нет… я (А)
С. 274.
1 А! ты опять со хорошо же, ты / Ну ты опять начал… опять принял тот же тон… Нет, я не буду более снисходителен… Ты (А <>, ЦР <>)
2-4 слушай же ~ в Бордо… / силой родительской власти я тебе приказываю — все глупые идеи выкинуть из головы и принять мои… вместе с местом в карете, которая отправится в Ман (А <>, ЦР <>)
6 Вы хотите / Так вы меня хотите (А)
17 (делает / (делая (А <>)
18 Остановитесь! / Остановитеся! (А <>, ЦР <>)
22-25 Я волю царскую ~ всегда со мной… /
а. Престаньте слезы лить {*}
{* а. Умерьте скорбь свою б. Отрите с глаз слезу (А)}
И гласу моему внимайте молчаливо —
Я от царицы весть последнюю несу,
Великой нам всегда, и в доле несчастливой,
Которая сложив с высокого чела
Корону царскую, покинув бремя власти,
Кумиром всех сердец по-прежнему была
И будет им вовек, в несчастии и в счастьи (А)
б. Что плакать и грустить!
Отрите слезы с глаз. Внимайте молчаливо!
Я волю царскую пришла вам объявить…
Венец слагаю {*} я, но в доле несчастливой
{* сложила (А)}
Сердцами властвовать по-прежнему хочу…
Та власть всегда со мной… (А <>, ЦР <>)
30 я скрывала от вас / я сухо объяснилась с вами (А, ЦР)
31 роль так хороша, так поэтически обрисована / а. роль, написанная так хорошо, так поэтически обрисованная, внушила мне какой-то непонятный восторг… (А) б. роль так хороша, так поэтически обрисованна внушила мне какой-то непонятный восторг (ЦР <>)
31-32 Я поняла, я разгадала душу / Я поняла идею, поняла душу (А, ЦР)
32 я обдумывала / а. Я изучала (А) б. Я училась (А, ЦР)
33 для выражения чувств / для изображения несчастной (А, ЦР)
34 отечество / страну (А, ЦР)
37-38 соперницы ее / с ее женихом (А)
38 с своим любезным / с своим героем (А, ЦР)
С. 275.
4 Кто, я? / Как я? (А <>, ЦР <>)
5 проклинать его / его проклинать (А, ЦР)
12 следуешь / следишь (А <>)
13 мне приказывает / мне предсказывает (А <>)
14 После: к моему Тиверию.—
Последуй же словам жестокого отца
Далеко от меня, на ратном поле чести
Летай, на острый штык нанизывай сердца… {*}
{* а. Начато: Сражайся (А) б. [Летай,] [Рази,] [Губи,] Летай, достоин будь названья храбреца… (А) в. Мечтай на острый штык нанизывать сердца (ЦР <>)}
Мечтай не обо мне, о славе и о мести!.. (А)
15-18 Ах! ~ и удаляюсь… /
а. Но тщетно я скрывать стараюсь грусть мою,
Хоть, {*} слабость победив, тебя я отпускаю,
{* Начато: И (А)}
Но сердцу тяжело… невольно слезы лью…
Я всё тебя люблю… люблю… но оставляю (А)
б. Как в окончательном тексте, но с вариантом последней строки:
Я всё тебя люблю… люблю, но удаляюсь… (А <>, ЦР <>)
18 После: Я всё ~ и удаляюсь…—
а. (Указывая на Дюрваля)
Отец твой римлянин… Как гордо пренебрег
Рукой царицы он, о славе лишь мечтая… {*}
{* Он для тебя рукой <царицы> гордой (А)}
Что ж в пленнице найти достойного он мог,
В его глазах я женщина простая…
Не видит он блестящего венца,
Что {*} на главе моей всегда сияет,
{* Который (А)}
Который чтут в подлунной все сердца
И только Римлянин один лишь презирает! (А)
б. (Указывая на Дюрваля.)
Отец твой римлянин… надменно пренебрег
Он царственной рукой, о славе лишь мечтая…
Что ж в пленнице найти достойного он мог,
В его глазах я женщина простая…
Не видит он венца блестящего на мне,
Который красотой торжественной сияет, {*}
{* Который так блестит, торжественно сияет (А)}
Который все так чтут в юдольной стороне
И только Римлянин один лишь презирает (А)
23-26 А ты, счастливая ~ не умею? /
Но ты, ты юная соперница моя,
Ужель ты думаешь — я сердца не имею,
Что не могу любить и горько плакать я
И умереть от горя не умею? (А)
28 После: И умереть ~ не умею? —
Нет, если разлучат нас в этом мире люди,
Нет, если ты его отнимешь у меня…
Разлуки не снести… Жизнь вылетит из груди, {*}
{* Начато: Душа в тот страшный час покинет наше тело (А)}
И вместе мы умрем, судьбу свою кляня! (А <>, ЦР <>)
31 (Дюмениль.) / (г-же Дюмениль.) (А <>)
33-37 А ты ~ во взоре /
А ты бесчувственно глядишь на наши слезы.
Но будет страшный час… когда твой бедный сын
В печальном трауре, с отчаяньем во взоре (А, ЦР)
С. 276.
1-4 Увы, уж гроб ~ тебя! /
Увы, увы! он пал под бременем мученья {*}
{* страданья (А)}
Он рано отжил век, страдая и любя,
Ты будешь проклинать былые заблужденья
И совесть назовет убийцею тебя! (А)
6 Что ты / Что, что ты (А <>, ЦР <>)
9 ужасное мгновенье / такой несчастный случай (А)
12 напрасны все моленья / пред бурей неминучей (А, ЦР)
14 Но ты ~ на земли! / Но ты молчишь? Нет счастья на земли! (А <>, ЦР <>)
20-21 уж в третий раз / в третий раз (А <>, ЦР <>)
23-24 крепился, крепился ~ тронут… / Что ж мне глотать что ли слезы (А <>, ЦР <>)
27 эти звуки, звуки / эти звуки, эти звуки (А)
30 я!.. И на коленях / я… я {Далее начато: ожи<даю> (А)} на коленях (А <>, ЦР <>)
33 Ты должен ~ потому / Живи… о, {Далее начато: для (А)} потому живи, что я тебя люблю! (А)
36 из опасности / от опасности (А)
С. 277.
2 потерянный тобою / а. утраченный (А) б. в борьбе потерянный (А)
4 Возьми… / возьми его… (А)
15 ведь это событие / несчастный (А <>)
18 большие способности / раннюю спетость (А, ЦР)
22 на свою родину / на морской берег (А, ЦР)
25 увенчаю успехом / приготовлю успех (А, ЦР)
31 любят! / любит! О, счастие… (А <>, ЦР <>)
32 (Бросается ~ на колени.) /
Дюмениль (к публике).
Без последнего куплета
Водевиль не может быть —
Переводчик наш совета
Хочет в том у вас просить,
Чем ему теперь заняться? —
Вновь писать, переводить
Иль от сцены отказаться
И бумаги не губить? {*} (А <>, ЦР <>)
{* Далее: Конец (ЦР <>)}

КОММЕНТАРИИ

Н. А. Некрасов никогда не включал свои драматические произведения в собрания сочинений. Мало того, они в большинстве, случаев вообще не печатались при его жизни. Из шестнадцати законченных пьес лишь семь были опубликованы самим автором, прочие остались в рукописях или списках и увидели свет преимущественно только в советское время.
Как известно, Некрасов очень сурово относился к своему раннему творчеству, о чем свидетельствуют его автобиографические записи. Но если о прозе и рецензиях Некрасов все же вспоминал, то о драматургии в его автобиографических записках нет ни строки: очевидно, он не считал ее достойной даже упоминания. Однако нельзя недооценивать значения драматургии Некрасова в эволюции его творчества.
В 1841—1843 гг. Некрасов активно выступает как театральный рецензент (см.: наст. изд., т. XI).
Уже в первых статьях и рецензиях достаточно отчетливо проявились симпатии и антипатии молодого автора. Он высмеивает, например (и чем дальше, тем все последовательнее и резче), реакционное охранительное направление в драматургии, литераторов булгаринского лагеря и — в особенности — самого Ф. В. Булгарина. Постоянный иронический тон театральных рецензий и обзоров Некрасова вполне объясним. Репертуарный уровень русской сцены 1840-х гг. в целом был низким. Редкие постановки ‘Горя от ума’ и ‘Ревизора’ не меняли положения. Основное место на сцене занимал пустой развлекательный водевиль, вызывавший резко критические отзывы еще у Гоголя и Белинского. Некрасов не отрицал водевиля как жанра. Он сам, высмеивая ремесленные поделки, в эти же годы выступал как водевилист, предпринимая попытки изменить до известной степени жанр, создать новый водевиль, который соединял бы традиционную легкость, остроумные куплеты, забавный запутанный сюжет с более острым общественно-социальным содержанием.
Первым значительным драматургическим произведением Некрасова было ‘Утро в редакции. Водевильные сцены из журнальной жизни’ (1841). Эта пьеса решительно отличается от его так называемых ‘детских водевилей’. Тема высокого назначения печати, общественного долга журналиста поставлена здесь прямо и открыто. В отличие от дидактики первых пьесок для детей ‘Утро в редакции’ содержит живую картину рабочего дня редактора периодического издания. Здесь нет ни запутанной интриги, ни переодеваний, считавшихся обязательными признаками водевиля, зато созданы колоритные образы разнообразных посетителей редакции. Трудно сказать, желал ли Некрасов видеть это ‘вое произведение на сцене. Но всяком случае, это была его первая опубликованная пьеса, которой он, несомненно, придавал определенное значение.
Через несколько месяцев на сцене был успешно поставлен водевиль ‘Шила в мешке не утаишь — девушки под замком не удержишь’, являющийся переделкой драматизированной повести В. Т. Нарежного ‘Невеста под замком’. В том же 1841 г. на сцене появился и оригинальный водевиль ‘Феоклист Онуфрич Боб, или Муж не в своей тарелке’. Критика реакционной журналистики, литературы и драматургии, начавшаяся в ‘Утре в редакции’, продолжалась и в новом водевиле. Появившийся спустя несколько месяцев на сцене некрасовский водевиль ‘Актер’ в отличие от ‘Феоклиста Онуфрича Боба…’ имел шумный театральный успех. Хотя и здесь была использована типично водевильная ситуация, связанная с переодеванием, по она позволила Некрасову воплотить в условной водевильной форме дорогую для него мысль о высоком призвании актера, о назначении искусства. Показательно, что комизм положений сочетается здесь с комизмом характеров: образы персонажей, в которых перевоплощается по ходу действия актер Стружкин, очень выразительны и обнаруживают в молодом драматурге хорошее знание не только сценических требований, по и самой жизни.
В определенной степени к ‘Актеру’ примыкает переводной водевиль Некрасова ‘Вот что значит влюбиться в актрису!’, в котором также звучит тема высокого назначения искусства.
Столь же плодотворным для деятельности Некрасова-драматурга был и следующий — 1842 — год. Некрасов продолжает работу над переводами водевилей (‘Кольцо маркизы, или Ночь в хлопотах’, ‘Волшебное Кокораку, или Бабушкина курочка’). Однако в это время, жанровый и тематический диапазон драматургии Некрасова заметно расширяется. Так, в соавторстве с П. И. Григорьевым и П. С. Федоровым он перекладывает для сцены роман Г. Ф. Квитки-Основьянеико ‘Похождения Петра Степанова сына Столбикова’.
После ряда водевилей, написанных Некрасовым в 1841—1842 гг., он впервые обращается к популярному в то время жанру мелодрамы, характерными чертами которого были занимательность интриги, патетика, четкое деление героев на ‘положительных’ и ‘отрицательных’, обязательное в конце торжество добродетели и посрамление порока.
Характерно, что во французской мелодраме ‘Божья милость’, которая в переделке Некрасова получила название ‘Материнское благословение, или Бедность и честь’, его привлекали прежде всего демократические тенденции. Он не стремился переложит,. французский оригинал ‘на русские нравы’. Но, рассказывая о французской жизни, Некрасов сознательно усилил антифеодальную направленность мелодрамы.
К середине 1840-х гг. Некрасов все реже и реже создает драматические произведения. Назревает решительный перелом в его творчестве. Так, на протяжении 1843 г. Некрасов к драматургии не обращался, а в 1844 г. написал всего лишь один оригинальный водевиль (‘Петербургский ростовщик’), оказавшийся очень важным явлением в его драматургическом творчестве. Используя опыт, накопленный в предыдущие годы (‘Утро в редакции’, ‘Актер’), Некрасов создает пьесу, которую необходимо поставить в прямую связь с произведениями формирующейся в то время ‘натуральной школы’.
Любовная интрига здесь отодвинута на второй план. По существу, тут мало что осталось от традиционного водевиля, хотя определенные жанровые признаки сохраняются. ‘Петербургский ростовщик’ является до известной степени уже комедией характеров, композиция здесь строится по принципу обозрения.
‘Петербургский ростовщик’ знаменовал определенный перелом не только в драматургии, но и во всем творчестве Некрасова, который в это время уже сблизился с Белинским и стал одним из организаторов ‘натуральной школы’. Чрезвычайно показательно, что первоначально Некрасов намеревался опубликовать ‘Петербургского ростовщика’ в сборнике ‘Физиология Петербурга’, видя в нем, следовательно, произведение, характерное для новой школы в русской литературе 40-х годов XIX в., которая ориентировалась прежде всего на гоголевские традиции. Правда, в конечном счете водевиль в ‘Физиологию Петербурга’ не попал, очевидно, потому, что не соответствовал бы все же общему контексту сборника в силу специфичности жанра.
Новый этап в творчестве Некрасова, начавшийся с середины 40-х гг. XIX в., нашел отражение прежде всею в его поэзии. Но реалистические тенденции, которые начинают господствовать в его стихах, проявились и в комедии ‘Осенняя скука’ (1848). Эта пьеса была логическим завершением того нового направления в драматургии Некрасова, которое ужо было намечено в ‘Петербургском ростовщике’.
Одноактная комедия ‘Осенняя скука’ оказалась В полном смысле новаторским произведением, предвещавшим творческие поиски русской драматургии второй половины XIX в. Вполне вероятно, что Некрасов учитывал в данном случае опыт Тургенева (в частности, его пьесу ‘Безденежье. Сцены из петербургской жизни молодого дворянина’, опубликованную в 1846 г.). Неоднократно отмечалось, что ‘Осенняя скука’ предвосхищала некоторые особенности драматургии Чехова (естественное течение жизни, психологизм, новый характер ремарок, мастерское использование реалистических деталей и т. д.).
Многие идеи, темы и образы, впервые появившиеся в драматургии Некрасова, были развиты в его последующем художественном творчестве. Так, в самой первой и во многом еще незрелой пьесе ‘Юность Ломоносова’, которую автор назвал ‘драматической фантазией в стихах’, содержится мысль (‘На свете не без добрых, знать…’), послужившая основой известного стихотворения ‘Школьник’ (1856). Много места театральным впечатлениям уделено в незаконченной повести ‘Жизнь и похождения Тихона Тростникова’, романе ‘Мертвое озеро’, сатире ‘Балет’.
Водевильные куплеты, замечательным мастером которых был Некрасов, помогли ему совершенствовать поэтическую технику, способствуя выработке оригинальных стихотворных форм, в особенности это ощущается в целом ряде его позднейших сатирических произведений, и прежде всего в крупнейшей сатирической поэме ‘Современники’.
Уже в ранний период своего творчества Некрасов овладевал искусством драматического повествования, что отразилось впоследствии в таких его значительных поэмах, как ‘Русские женщины’ и ‘Кому на Руси жить хорошо’ (драматические конфликты, мастерство диалога и т. д.).
В прямой связи с драматургией Некрасова находятся ‘Сцены из лирической комедии ‘Медвежья охота» (см.: наст. изд. т. III), где особенно проявился творческий опыт, накопленный им в процессе работы над драматическими произведениями.

* * *

В отличие от предыдущего Полного собрания сочинений и писем Некрасова (двенадцатитомного) в настоящем издании среди драматических произведений не публикуется незаконченная пьеса ‘Как убить вечер’.
Редакция этого издания специально предупреждала: »Медвежья охота’ и ‘Забракованные’ по существу не являются драматическими произведениями: первое — диалоги на общественно-политические темы, второе — сатира, пародирующая жанр высокой трагедии. Оба произведения напечатаны среди стихотворений Некрасова…’ (ПСС, т. IV, с. 629).
Что касается ‘Медвежьей охоты’, то решение это было совершенно правильным. Но очевидно, что незаконченное произведение ‘Как убить вечер’ должно печататься в том же самом томе, где опубликована ‘Медвежья охота’. Разрывать их нет никаких оснований, учитывая теснейшую связь, существующую между ними (см.: наст. изд., т. III). Однако пьесу ‘Забракованные’ надо печатать среди драматических произведений Некрасова, что и сделано в настоящем томе. То обстоятельство, что в ‘Забракованных’ есть элементы пародии на жанр высокой трагедии, не может служить основанием для выведения этой пьесы за пределы драматургического творчества Некрасова.
Не может быть принято предложение А. М. Гаркави о включении в раздел ‘Коллективное’ пьесы ‘Звонарь’, опубликованной в журнале ‘Пантеон русского и всех европейских театров’ (1841, No 9) за подписью ‘Ф. Неведомский’ (псевдоним Ф. М. Руднева). {Гаркави А. М. Состояние и задачи некрасовской текстологии. — В кн.: Некр. сб., V, с. 156 (примеч. 36).} Правда, 16 августа 1841 г. Некрасов писал Ф. А. Кони: ‘По совету Вашему, я, с помощию одного моего приятеля, переделал весьма плохой перевод этой драмы’. Но далее в этом же письме Некрасов сообщал, что просит актера Толченова, которому передал пьесу ‘Звонарь’ для бенефиса, ‘переделку <...> уничтожить…’. Нет доказательств, что перевод драмы ‘Звонарь’, опубликованный в ‘Пантеоне’,— тот самый, в переделке которого участвовал Некрасов. Поэтому в настоящее издание этот текст не вошел. Судьба же той переделки, о которой упоминает Некрасов в письме к Ф. А. Кони, пока неизвестна.
Предположение об участии Некрасова в создании водевиля ‘Потребность нового моста через Неву, или Расстроенный сговор’, написанного к бенефису А. Е. Мартынова 16 января 1845 г., было высказано В. В. Успенским (Русский водевиль. Л.—М., 1969, с. 491). Дополнительных подтверждений эта атрибуция пока не получила.
В настоящем томе сначала печатаются оригинальные пьесы Некрасова, затем переводы и переделки. Кроме того, выделены пьесы, над которыми Некрасов работал в соавторстве с другими лицами (‘Коллективное’), Внутри каждого раздела тома материал располагается по хронологическому принципу.
В основу академического издания драматических произведений Некрасова положен первопечатный текст (если пьеса была опубликована) или цензурованная рукопись. Источниками текста были также черновые и беловые рукописи (автографы или авторизованные копии), в том случае, если они сохранились. Что касается цензурованных рукописей, то имеется в виду театральная цензура, находившаяся в ведении III Отделения. Цензурованные пьесы сохранялись в библиотеке императорских театров.
В предшествующих томах (см.: наст. изд., т. I, с. 461—462) было принято располагать варианты по отдельным рукописям (черновая, беловая, наборная и т. д.), т.е. в соответствии с основными этапами работы автора над текстом. К драматургии Некрасова этот принцип применим быть не может. Правка, которую он предпринимал (и варианты, возникающие как следствие этой правки), не соотносилась с разными видами или этапами работы (собирание материала, первоначальные наброски, планы, черновики и т. д.) и не была растянута во времени. Обычно эта правка осуществлялась очень быстро и была вызвана одними и теми же обстоятельствами — приспособлением к цензурным или театральным требованиям. Имела место, конечно, и стилистическая правка.
К какому моменту относится правка, не всегда можно установить. Обычно она производилась уже в беловой рукописи перед тем, как с нее снимали копию для цензуры, цензурные купюры и поправки переносились снова в беловую рукопись. Если же пьеса предназначалась для печати, делалась еще одна копия, так как экземпляр, подписанный театральным цензором, нельзя было отдавать в типографию. В этих копиях (как правило, они до нас не дошли) нередко возникали новые варианты, в результате чего печатный текст часто не адекватен рукописи, побывавшей в театральной цензуре. В свою очередь, печатный текст мог быть тем источником, по которому вносились поправки в беловой автограф или цензурованную рукопись, использовавшиеся для театральных постановок. Иными словами, на протяжении всей сценической жизни пьесы текст ее не оставался неизменным. При этом порою невозможно установить, шла ли правка от белового автографа к печатной редакции, или было обратное движение: новый вариант, появившийся в печатном тексте, переносился в беловую или цензурованную рукопись.
Беловой автограф (авторизованная рукопись) и цензурованная рукопись часто служили театральными экземплярами: их многократно выдавали из театральной библиотеки разным режиссерам и актерам на протяжении десятилетий. Многочисленные поправки, купюры делались в беловом тексте неустановленными лицами карандашом и чернилами разных цветов. Таким образом, только параллельное сопоставление автографа с цензурованной рукописью и первопечатным текстом (при его наличии) дает возможность хотя бы приблизительно выявить смысл и движение авторской правки. Если давать сначала варианты автографа (в отрыве от других источников текста), то установить принадлежность сокращений или изменений, понять их характер и назначение невозможно. Поэтому в настоящем томе дается свод вариантов к каждой строке или эпизоду, так как только обращение ко всем сохранившимся источникам (и прежде всего к цензурованной рукописи) помогает выявить авторский характер правки.
В отличие от предыдущих томов в настоящем томе квадратные скобки, которые должны показывать, что слово, строка или эпизод вычеркнуты самим автором, но могут быть применены в качестве обязательной формы подачи вариантов. Установить принадлежность тех или иных купюр часто невозможно (они могли быть сделаны режиссерами, актерами, суфлерами и даже бутафорами). Но даже если текст правил сам Некрасов, он в основном осуществлял ото не в момент создания дайной рукописи, не в процессе работы над ней, а позже. И зачеркивания, если даже они принадлежали автору, не были результатом систематической работы Некрасова над литературным текстом, а означали чаще всего приспособление к сценическим требованиям, быть может, являлись уступкой пожеланиям режиссера, актера и т. д.
Для того чтобы показать, что данный вариант в данной рукописи является окончательным, вводится особый значок — <>. Ромбик сигнализирует, что последующей работы над указанной репликой или сценой у Некрасова не было.
Общая редакция шестого тома и вступительная заметка к комментариям принадлежат М. В. Теплинскому. Им же подготовлен текст мелодрамы ‘Материнское благословение, или Бедность и честь’ и написаны комментарии к ней.
Текст, варианты и комментарии к оригинальным пьесам Некрасова подготовлены Л. М. Лотман, к переводным пьесам и пьесам, написанным Некрасовым в соавторстве,— К. К. Бухмейер, текст пьесы ‘Забракованные’ и раздел ‘Наброски и планы’ — Т. С. Царьковой.

ВОТ ЧТО ЗНАЧИТ ВЛЮБИТЬСЯ В АКТРИСУ!

Печатается по тексту первой публикации, с исправленном опечаток по автографу.
Впервые опубликовано: Репертуар русского театра, 1841, т. II, No 12, с. 1—18, с подписью: ‘Н. Перепельский’.
В собрание сочинений впервые включено: ПСС, т. IV.
Автограф (А) и цензурованная рукопись (ЦР) — ЛГТБ, I, I, 4, 81, I, I, 1, 35. На титульном листе А заглавие: ‘Вот что значит влюбиться в актрису!’ с подзаголовком: ‘Комедия-водевиль в одном действии. Перевод с французского Н. Перепельского’, на обороте титула — список действующих лиц с распределением ролей, ниже — режиссерские пометы. В А несколько слоев авторской правки, а также правка, принадлежащая, очевидно, режиссерам, которая заключается: 1) в исправлениях текста по первопечатной редакции пьесы, 2) в сокращениях и дополнениях, сделанных в разное время и относящихся к различным постановкам (в пометах на полях рукописи исполнительницей роли Дюмениль называется, например, то Каратыгина, то Орлова, то Жулева). Наиболее существенным и, по-видимому, неавторским дополнением текста является вариант заключающего водевиль куплета, который представляет собой довольно близкий перевод последнего куплета Дюмениль в ‘Тиридате’ Фурнье:
Теперь я вижу, что грешно
Нам выводить людей из заблужденья.
И счастье самое — оно
Не есть ли сновиденье?
Согласны ли со мною вы?
Вот, например, и наше представленье
Окончено, мы ждем успеха — но, увы!
Быть может, это сон прекрасный?
Так не будите нас напрасно!
Замена некрасовского заключительного куплета (‘Без последнего куплета…’ — см.: Другие редакции и варианты, с. 622), В котором переводчик просил у публики совета, продолжать ли ему переводить для сцены, объясняется, вероятно, тем, что со временем его содержание потеряло актуальность.
В ЦР заглавие и подзаголовок на титуле совпадают с А, над заглавием помета: ‘В бенефис г-жи Самойловой 2<-й>. 10 ноября’, внизу — ценз. разр.: ‘Одобряется к представлению. С.-Петербург. 29 октября 1841 года. Ценсор М. Гедеонов’. На первом листе французское название пьесы: ‘Tiridat‘. Последние два листа заняты куплетами, которые при помощи корректурных знаков вставляются в надлежащие места текста. ЦР также служила режиссерским экземпляром.
А, ЦР и первопечатный текст соотносятся так: копия для представления в цензуру была сделана переписчиком с белового слоя А, затем Некрасов снова вернулся к указанному автографу и правил его, эта правка была аккуратно перенесена переписчиком в ЦР. {Что правка первоначально била внесена в А, доказывается механическим перенесением в ЦР описок Некрасова. В А, например, ошибочно: ‘И подгибаются колени предо мной’, в ЦР — так же, в тексте первой публикации ошибка исправлена: ‘И подгибаются колони подо мной’.} С ЦР была изготовлена копия для публикации в журнале, на которой Некрасов продолжил правку. В печатном тексте оказались воспроизведенными некоторые ошибки переписчика, готовившего ЦР. В А, например, читаем: ‘Что я увидел, что услышал’, а в ЦР и первой публикации: ‘Что я увидел, что я услышал’ (второе ‘я’ нарушает размер).
За авторские исключения в А принимаются только то, которые сопровождаются связанной с ними авторской правкой или отражены переписчиком в тексте ЦР.
Текст журнальной редакции более динамичен, чем рукописный. Очевидно, печатая пьесу Некрасов учел опыт ее постановки, так же как и при публикации водевиля ‘Шила в мешке не утаишь…’. В списке действующих лиц первой публикации дано распределение ролей, соответствующее первой постановке пьесы.
Время написания водевиля устанавливается по письму Некрасова к Ф. А. Кони от 18 июля 1841 г., в котором Некрасов предлагает отдать в ‘Пантеон русского и всех европейских театров’ две свои пьесы: ‘… ‘Петербургского актера’, который у меня давно написан, и другую, которую я теперь переделываю из французской пьесы ‘Тиридат’ для Самойлова за 100 рублей…’. Начат перевод был, очевидно, не ранее июня 1841 г., времени первой постановки французского оригинала в России (ценз. разр.— 10 июня 1841 г.), а закончен не позднее 21 октября, когда режиссер Куликов направил его в Дирекцию императорских театров для представления в Цензурный комитет (ЦГИА, ф. 780, оп. 1, 1841, No 71, л. 96).
Пьеса ‘Тиридат, или Комедия и трагедия’ (‘Tiridate, ou Comedie et Tragedie’) H. Фурнье (N. Fournier), опубликованная в 1841 г., в том же году была поставлена французской труппой на сцене Александрийского театра и имела большой успех. Переводом пьесы Некрасов занялся по заказу актера В. В. Самойлова (см. об этом выше). Работая над пьесой, он в прозаическом тексте, в основном следовал французскому источнику, однако ввел в пьесу значительное число новых по сравнению с оригиналом куплетов. В качестве темы для них поэт, как правило, использовал содержание прозаических монологов ‘Тиридата’. Во французской пьесе семь куплетов, в рукописной редакции некрасовской переделки их двенадцать, все они по существу оригинальные. Из куплетов оригинала Некрасов ни одного не перевел полностью стихами, три переложил прозой, три опустил совсем и только в одном (‘Повязка спала с глаз моих…’ — с. 268) использовал начальную фразу соответствующего французского куплета.
Куплет Дюмениль ‘Что вас в театре занимает…’, не вошедший в печатный текст (см.: Другие редакции и варианты, с. 608), был напечатан отдельно в ‘Репертуаре русского и Пантеоне всех европейских театров’ (1843, т. I, No 1, с. 239—240) с прибавлением следующих стихов:
На сцене я для всех загадка,
Иначе действую, хожу,
Смотрю так весело, так сладко,
Что хоть кого обворожу.
Но посмотрите за кулисы —
Там изменяюсь я тотчас:
Театр, актеры и актрисы
Не то на деле, что для глаз!
При переводе Некрасова затрудняли цитаты из трагедий Расина ‘Федра’ и ‘Ифигения’. В конце концов он заменил свой перевод известным в то время переводом М. Е. Лобанова.
Водевиль ‘Вот что значит влюбиться в актрису!’, так же как и ‘Шила в мешке не утаишь…’, был опубликован в ‘Репертуаре русского театра’. Некрасов первоначально предлагал его Ф. А. Кони (см. об этом выше), но, не получив от него ни отвита, ни заработанных уже денег, принужден был отдать пьесу в журнал И. П. Песоцкого. ‘Да там есть два водевиля моих,— отвечал он Кони в письме от 25 ноября 1841 г.,— которые оба, кажется, имели успех, неужели за них Песоцкий не даст и 100 руб.’. Пьеса была впервые поставлена в Петербурге 10 ноября 1841 г. в бенефис В. В. Самойловой (Самойловой 2-й). Роли исполняли: Дюмениль — А. М. Каратыгина (Каратыгина 1-я), Дюрваль — П. А. Каратыгин, Адриан — П. И. Григорьев, Луиза — Е. В. Гринева. Пьеса имела большой успех у публики, вскоре была поставлена в Москве и не сходила со сцены в течение двенадцати лет. Ф. А. Кони назвал ее в ‘Литературной газете’ ‘премиленьким, преумным водевилем’ (ЛГ, 1841, 22 ноября, No 133, с. 531). ‘Северная пчела’, не отрицая успеха переделки Некрасова, отнесла его всецело за счет игры Каратыгиной 1-й, ‘которая в роли актрисы Дюмениль очаровательна донельзя’, И заключила свой отзыв полемическим выпадом: ‘В переводе водевиля мы заметили несколько промахов и два окончательные стиха одного куплета, заимствованные автором из статьи ‘Водевильные сцены из журнальной жизни’ (‘Лит. газ.’, No 15-й, стр. 60). Стихи эти суть следующие:
Я на коленях перед вами:
Поставьте на ноги меня!
Мы советуем переводчику, на будущее время, лучше заимствовать куплеты из старых пиес Писарева, Ленского или П. А. Каратыгина: у них куплеты гораздо замысловатее этого’ (СП, 1841, 5 дек., N’ 273, с. 1091). Речь шла о том, что для куплета Дюрваля ‘Отличный был бы он детина…’ Некрасов использовал заключительные стихи куплета Шрейбруна из ‘Утра в редакции’ (см. выше, с. 60).
Основная идея пьесы та же, что и в ‘Актере’: утверждение высокой роли искусства и его служителей. При переводе пьесы Некрасов усилил контраст между образами Луизы и Дюмениль, воплощающими два типа отношения к актерскому искусству (ср. куплеты Луизы ‘Ах, как мило! Ах, как чудно…’ — выше, с. 251— 252, и Дюмениль ‘Когда на сцену выду я!’ — Другие редакции и варианты, с. 597—598). Существует предположение, что образ Дюмениль был связан в сознании Некрасова с образом молодой, безвременно погибшей актрисы В. Н. Асекковой (см. о ней: наст. изд., т. I, с. 146), которая умерла в апреле 1841 г., и должен был напомнить о ней публике. В. Н. Асевкова, как и Дюмениль, прекрасно сочетала в себе комическое и трагическое дарования и отличалась высоким пониманием своего призвания.
С. 251. Дюмениль — сценическое имя известной французской трагической актрисы М.-Ф. Маршал (1711—1803), которая славилась своим исполнением ролей Федры, Клитемнестры, Мерены.
С. 252. Энона — нянька и наперсница Федры в трагедии Расина ‘Федра’.
С. 264. Клитемнестра — здесь: одна из героинь трагедии Ж. Расина (1639—1699) ‘Ифигения’, жена греческого царя Агамемнона, мать Ифигепии, назначенной греками в жертву богам, Елизавета — здесь: персонаж трагедии Ф. Шиллера (1759—1805) ‘Мария Стюарт’, английская королева (1553—1603), Клеопатра — здесь: героиня трагедии II. Корнеля (1606—1684) ‘Родогунда’, египетская царица (69—30 г. до н. э.).
С. 265. …знаменитую тираду Клитемнестры? — Имеется в виду монолог Клитемнестры в действий IV трагедии ‘Ифигения’ ‘По праву заняли в своем ряду вы место…’ (перевод М. Е. Лобанова).
С. 266. …давали ‘Андромаху’ ~ Щеки Гермионы…— ‘Андромаха’ — трагедия Расина. Сюжет ее основан на греческом мифе о пленении Андромахи, жены троянского царевича Гектора, после разорения Трои Пирром, сыном греческого героя Ахилла, убившего Гектора. Гермиона — невеста Пирра в ‘Андромахе’ Расина.
С. 267. ‘Тиридат’ ~ герой, который освобождает свою любовницу, или, лучше сказать, это царица, которая была в плену у римлян…— Вероятно, имеется в виду история, рассказанная Тацитом в ‘Анналах’ (кн. XII, 51). Во время борьбы за армянский престол парфянского царевича Тиридата и иберийского царевича Радамиста последний был вынужден спасаться бегством от преследования восставших против него армян. Он бежит из Армении вместе с беременной своей женой Зенобией. Измученная бегством, Зенобия не может продолжать пути и просит мужа убить ее, ‘чтобы избавить от надругательств плена’. Радамист поражает ее саблей и, думая, что убил, бросает тело в Аракс. Однако Зенобия остается жива, ее находят пастухи и препровождают затем к Тиридату, который против ожидания ‘ласково принял ее и отнесся к ней как к царице’.
Некрасов Николай Алексеевич
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Шила в мешке не утаишь — девушки под замком не удержишь, Некрасов Николай Алексеевич, Год: 1850
  2. Актер, Некрасов Николай Алексеевич, Год: 1841
  3. Волшебное Кокорику, или Бабушкина курочка, Некрасов Николай Алексеевич, Год: 1843
  4. Дедушкины попугаи, Некрасов Николай Алексеевич, Год: 1841
  5. Преферанс и солнце, Некрасов Николай Алексеевич, Год: 1844
  6. Петербургский ростовщик, Некрасов Николай Алексеевич, Год: 1844
  7. Кольцо маркизы, или Ночь в хлопотах, Некрасов Николай Алексеевич, Год: 1842
  8. Феоклист Онуфрич Боб, или Муж не в своей тарелке, Некрасов Николай Алексеевич, Год: 1841
Электронная библиотека