Воспоминания офицеров о занятиях В. О. Ключевского в Александровском военном училище, Ключевский Василий Осипович, Год: 1914 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 10 минут(ы)

Воспоминания офицеров о занятиях В. О. Ключевского в Александровском военном училище

Ключевский В. О. Лекции по истории Западной Европы в связи с историей России

М.: НП ИД ‘Русская панорама’, 2012.

1. Нечаев Н[иколай] П[авлович]

В 1863 году произошло преобразование кадетских корпусов — через выделение специальных классов во вновь учрежденные военные училища. В Москве было открыто 3-е военное Александровское училище, начальником которого был назначен полковник Борис Антонович Шванебах, человек высокообразованный и гуманный. Учебное дело в училище было им поставлено высоко. Профессора Московского университета были приглашены лекторами. Преподавание в училище приняло характер университетского — были чтения аудиториальные в младшем и старшем классе — по всем предметам. Практические занятия велись по классным отделениям. Были введены и репетиции, которые представляли собой ряд непрерывных поверочных испытаний определенных частей предмета. Репетиции велись по вечерам — по заранее составленному расписанию для каждой группы репетирующихся.

В разное время лекторами состояли профессора: по истории — Соловьев, Герье, Ключевский, по военному законоведению — Капустин, Боголепов, по статистике — Бабст, Чупров, Янжул, по химии — Лясковский, Подчеркнутые были только лекторами, а остальные вначале репетиторами, а затем и лекторами. В. О. Ключевский был и тем и другим. Училище того времени представляло как бы факультет Московского университета. Начальник училища Б. А. Шванебах, будучи по образованию военным инженером, специально занимался историей и особенно интересовался этим предметом. Василий Осипович Ключевский преподавал в училище 17 лет (1867-1884), как было сказано, сначала в роли репетитора, а затем лектора, читавшего новейшую историю. Его чтения выделялись, они вызывали большой интерес, о них говорили, на них бывали и преподаватели. Особенно выделялись его лекции о французской революции. В. О. пользовался любовью слушателей — юнкеров, а также всеобщими симпатиями в преподавательской среде. Он любил побеседовать в часы учительской перемены о злобах дня, но в этих беседах нас интересовало освещение вопросов с исторической точки зрения — что он всегда охотно делал. Помнится, что он особенно указывал на значение роста современной буржуазии, как на фактор, которому суждено сыграть крупную роль в наше время. Любил он и сам внимательно прислушиваться к речам собеседников — и чем он заинтересовывался, то, не стесняясь, и заимствовал. Так, я твердо помню одну из своих бесед с В. О. Беседа шла на тему, мною вызванную, об общественных группах, сословиях и их взаимоотношениях в историческом ходе событий. Я выразил предположение о возможной аналогии этих взаимоотношений — с взаимодействиями различных частиц, атомов и групп атомов (радикалов или остатков), которые изучает химия, — указав, таким образом, сравнительно, на метод химического изучения превращения веществ. В. О. очень заинтересовался моим сообщением и просил меня несколько подробнее ознакомить его с методом изучения химических взаимодействий, а затем просил указать ему на краткое руководство, по которому бы он мог ознакомиться с химиею, которая его заинтересовала.

В общем, у меня осталось о нем воспоминание, как о человеке в высшей степени симпатичном, доброжелательном и скромном, — но твердо и убежденно говорящем и в то же время внимательно относящемся и прислушивающемся к чужому мнению. Он никогда не спорил, а беседовал.

7 мая 1912 г. С.-Петербург.
Ник[олай] Павл[ович] Нечаев,
бывший преподаватель Александровского военного училища,
— генерал-от-артиллерии

2. Петров В[иктор] А[лександрович]

В период преобразований 60-х гг. Милютиным и Исаковым была создана стройная система военно-учебных заведений. В ней центром тяжести были военные гимназии, снабженные хорошими средствами, богато обставленными в учебно-воспитательном отношении. Они вели свое дело спокойно и уверенно, проводя юношей более способных (а их было около 90%) через весь свой курс в военные училища.

Я по окончании 1-й Московской военной гимназии попал в Александровское военное училище, где слушал В. О. Ключевского и где впоследствии я был преподавателем и инспектором классов. Одна система, как бы она ни была стройна, не может сделать учреждение полезным, нужна гармония и соответствие исполнителей с самой системой. Старые кадетские корпуса в свое время принесли пользу, но когда исполнители оказались в полном разладе с новыми требованиями жизни, то и учреждения сделались несоответствующими духу времени. Преобразователи кадетских корпусов хорошо это поняли, и потому на выбор наставнического персонала военных гимназий и начальствующих лиц военных училищ было обращено большое внимание.

Во главе Александровского военного училища был поставлен полковник Борис Антонович Шванебах. В конце 60-х и в начале 70-х гг. я, будучи еще гимназистом, часто посещал училище, где юнкером в то время был мой старший брат, тогда уже я начал проникаться мыслью попасть в это училище, хотя мои склонности к математическим наукам рисовали мне перспективу и Михайловского артиллерийского училища. После долгих колебаний я решил пойти на два года в Александровское училище, а на третий курс перевестись в Михаиловское артиллерийское, несмотря на то что этим путем было труднее создать себе положение во время последнего года ученья перед производством в офицеры.

Когда я поступил в Александровское училище, то на смену Б. А. Шванебаха явился полковник Самохвалов, бывший командир Самогитского гренадерского полка. От своего брата я начал проникаться атмосферой Шванебаховского периода, будучи же юнкером, сам дышал уже сильно разряженным ее состоянием, а барометр предвещал переход от переменной погоды к дождям и бурям. Поэтому позволю себе коснуться и тех воспоминаний, которые складывались у меня за время пребывания в училище моего брата, и лично своих.

Главный начальник военно-учебных заведений, генерал-адъютант Н. В. Исаков, пользуясь своими связями с Московским университетом, как бывший попечитель учебного округа, пригласит в Александровское военное училище лучших тогдашних профессоров. Около 20-ти преподавателей училища состояли профессорами или доцентами университета. Между ними встречались такие имена: С. М. Соловьев, Алексеев, Капустин, Вейнберг, Ключевский, Лясковский, Герье, Бабст, Чупров, Янжул, Стороженко, Юркевич. Постановкой учебного дела училище было обязано молодому тогда инспектору классов полковнику Юшенову, а после него полковнику Алексееву (впоследствии директор Киевского корпуса, а потом состоявший при Главном управлении в[ысших] уч[ебных] зав[едений] в качестве инспектирующего кадетские корпуса генерала). Юшенов — энергичный, даровитый, настойчивый — давал полную свободу преподавателям и был очень требователен к юнкерам. Особенно было характерно в постановке учебного дела репетиторство: лекции читали профессора, а репетиторами были молодые силы, которые потом тоже заняли кафедры в университете и приняли лекции в училище от своих предместников, репетиторы посещали лекции профессоров в училище и составляли конспекты. Так, у профессора Бабста репетиторами были Чупров и Янжул, у Капустина — Боголепов, у Соловьева — Ключевский и Герье. Много времени спустя некоторые питомцы училища свежо помнили характеристику России до и после Петра Великого, сделанную Соловьевым, лекции Капустина о гармонии государственных сил надолго врезались в память слушателей. Лекции таких корифеев науки глубоко западали в душу молодых людей и в течение всей жизни влияли на склад понятий.

Рационально были поставлены не только репетиции, но и практические занятия. В корпусах {В специальных классах кадетских корпусов.} на это мало обращалось внимания, поэтому в году мало занимались, откладывая все до экзаменов, а на экзаменах рассчитывали на счастье. В училище приходилось работать целый учебный год. Серьезность требований, необходимость постоянного труда, вместе с общим строем жизни в училище, отлично способствовали тому, что скоро забывалось все старое корпусное отношение к делу.

Впоследствии многие питомцы училища узнали, что за время конца 60-х гг. были доносы на училище политического характера, однажды ночью после обыска был увезен из училища юнкер. Для этого не было оснований: политических партий в училище не было, но разговоры и рассуждения на политические темы между молодежью, как и всегда, были и тогда.

Проникали в училище и запрещенные книги, многие читали ‘Былое и Думы’. В училище были партии с особыми взглядами и увлечениями, но их нельзя назвать политическими: это — украйнофилы, славянофилы и даже, как тогда говорили, нигилисты. Украйнофилы встречались из южных кадетских корпусов. Они поражали великороссов своими претензиями на какой-то сепаратизм, — с ними спорили горячо, но это не имело никаких дурных последствий и не портило даже добрых товарищеских отношений.

Славянофильством тогда увлекались многие, но не ясно отдавали себе отчет в его сущности. Между прочим, и у меня до сих пор стоит в библиотеке собрание сочинений И. С. Аксакова, как след увлечения славянофильством в конце 70-х и в начале 80-х годов. Эти увлечения, будучи совершенно невинными, носили даже симпатичный патриотический характер. Что касается нигилизма, то хотя были Базаровы и Рудины, но этот тип был мало заразителен в училище. Между прочим — А. П. Чехов в своих ‘Трех сестрах’ нарисовал меткими штрихами Соленого, Тузенбаха с двух моих товарищей, которые служили в артиллерии в г. Воскресенске, где одно время жил и Антон Павлович. Мне не приходилось об этом с ним говорить, но узнать их в пьесе было не трудно.

Подобные литературные увлечения долго держались в стенах училища и много способствовали тому, что от старого кадетства не осталось и следов.

Б. А. Шванебах пробыл в училище 11 лет, после он был назначен членом конференции Николаевской инженерной академии, но и оставив училище, он с теплым участием продолжал следить за его жизнью. Ежегодно с единодушным восторгом все служащие училища выслушивали приветствие в храмовой праздник от своего первого начальника, и, в свою очередь, он являлся таким же центром восторгов от бывших александровцев в Петербурге.

Веяния 70-х гг. дали повод новому начальнику полковнику Самохвалову направить свое главное внимание на то, чтобы уберечь молодежь от опасных политических воззрений. Болезненно подозрительный, мало доверявший служащим и преподавателям, он иногда в самом пустяке, в самом невинном выражении мог видеть ложный взгляд служащего на дело воспитания военной молодежи или на его политическую неблагонадежность. Бывали случаи, что юнкер получал выговор, а преподаватель русского языка упрек, если в сочинении юнкер неодобрительно характеризовал полковника Скалозуба. Более всего эта подозрительность отразилась на преподавателях — профессорах университета, которые постепенно начали оставлять училище, если же кто продолжал занятие, то находился под строгим контролем, так, лекции Василия Осиповича Ключевского всегда посещал начальник училища. Михаил Петрович Самохвалов открыто высказывал свои взгляды служащим, каких бы деталей учебно-воспитательного дела они ни касались, всегда в них чувствовалась система охранения. Молодежь он любил и ей всегда доверял. Юнкера пользовались своей читальней, в которой, кроме газет всякого направления, были и толстые журналы, среди них читались: ‘Дело’, ‘Вестник Европы’, ‘Отечественные Записки’ с благонамеренными речами Салтыкова. Эти журналы часто не допускались в читальни преподавателей классических гимназий, и я помню, что один преподаватель всегда забирался в училище много раньше времени его лекции. Он говорил, что ‘Вестник Европы’ он не мог читать в соседней классической гимназии, так как он там находился под запретом, в училище он имел возможность его прочитать, для чего и приходил на час, иногда на два раньше своей лекции и не считал для себя это время потерянным.

Из всех корифеев науки, которых слушал в училище мой брат и с которыми я лично знакомился, ожидая их слушать в свою очередь, при мне остались И. И. Янжул и В. О. Ключевский. Последнего начальник училища не беспокоил своими беседами, я думаю потому, что В[асилий] О[сипович] в то время был профессором только духовной академии (в университете он сделался профессором в 1879 г.), и из трудов его были напечатаны только ‘Древнерусские жития святых, как исторический материал’. Это было достаточной гарантией полной благонадежности. Тем не менее в младшем классе училища тогда (1875-1880) читалось о состоянии Европы накануне Французской революции и до Франко-прусской войны включительно, кроме того, как дополнительные статьи по русской истории: финансы России и система гр[афа] Канкрина, Крымская война и реформы Александра И. Материала было слишком много, чтобы Михаил Петрович беспокоился за охраняемую им молодежь и особенно следил за лекциями о вступлении на престол Николая I. В. О. Ключевский это чувствовал и о декабристах почти не упоминал. Он так умело кончал лекцию, что, поставив к сигналу точку на кончине Александра I, в следующий раз переходил прямо к реформе Николая I.

На нас, юных слушателей, лекции Василия Осиповича производили сильное впечатление. Читал он всегда сидя, часто опустивши глаза к кафедре, по временам вздрагивающая прядь волос свешивалась на лоб. Тихая и плавная речь прерывалась едва заметными паузами, которые, как нельзя кстати, подчеркивали глубину высказанной мысли. При тех двух часах в неделю, которые отводились для лекций истории, В[асилия] О[сиповича] давал слушателям лишь сжатый конспект, но какой это был конспект! В нем молодой историк как в удивительно красивом узоре умело сочетал краткие, но меткие характеристики политических деятелей со смелыми аналогиями и обобщениями в явлениях исторической жизни народов Европы. Его лекции прямо приковывали внимание молодых слушателей. Интерес к ним возрастал с каждым годом, и уже ко времени моего пребывания в училище многие юнкера заранее старались достать литографированные записки преподавателя, так как на всех юнкеров обыкновенно их не хватало. Я, более склонный к наукам математическим, которые потом и сделались главной основой моей специальности, зорко оберегал свой экземпляр от товарищеских поползновений зачитать и увез его из училища по окончании курса, как дорогую мне память о лекциях В[асилия] О[сиповича]. И теперь иногда, переворачивая эти пожелтевшие листки для какой-нибудь справки, невольно увлечешься и прочитаешь несколько страниц этого краткого, но мастерски написанного конспекта. Впоследствии в 90-х гг., когда я был преподавателем Александровского военного училища, Вас[илия] Осип[овича] вспомнил об этих записках и, собираясь ехать на Кавказ для занятий с покойным наследником в[еликим] к[нязем] Георгием Александровичем, обратился в училище с просьбой поискать сохранившийся, быть может, экземпляр. Но в училище тогда не нашлось ни одного, я передал Василию Осиповичу свой экземпляр с просьбой вернуть мне, как дорогую мне память об учителе. И теперь они снова вернулись в мою скромную библиотеку. Записки эти читаются с захватывающим интересом с первых страниц. Эти состарившиеся и пожелтевшие листки, написанные сорок лет тому назад, дышат той же свежестью, как и многие страницы сатирика Салтыкова.

Многим памятна характеристика областного управления Франции так называемыми интендантами, в руках которых находилась действительная власть в провинциях. ‘Интендант обыкновенно человек незнатный из среднего мещанского сословия, очень редко из мелкого дворянства {В отличие от губернаторов, этих номинальных областных управителей, которые избирались из старого французского дворянства и имели только внешний блеск, вознаграждавший их честолюбие за потерю прежней феодальной независимости.}. Это ловкий служака, усердный исполнитель министерских предписаний. Интенданты управляли всем в провинциях, распределяли и собирали подати, производили рекрутские наборы, заведовали полицией и судопроизводством. Эти управители провинций вмешивались во все, стесняя всякую самодеятельность местных обществ. Понадобилось выстроить мост, поправить церковный дом в сельском приходе или восстановить развалившуюся колокольню — община не могла это сделать без спроса у интенданта, который, в свою очередь, спрашивал в королевском совете, откуда ответ приходил года через два или три’.

Слушая тогда такие характеристики, мы, юные слушатели, совсем не знавшие жизни, думали, что Салтыков-Щедрин списывал своих помпадур именно с этих интендантов, и не подозревали того, как все это было близко и к нашей действительности.

Таких метких штрихов встречалось немало на лекциях Вас[илия] Осип[овича] и не мудрено, что подозрительный начальник училища редко пропускал его лекции. Насколько велико было влияние научной силы преподавателя, вспоминаю, как волновались мы, выходя на экзамен Вас[илия] Осип[овича]. Человек скромный, по-видимому, конфузившийся поднять глаза на юного юнкера, во многих вызывал настоящий трепет, не физического страха, а чисто нравственного. Нельзя было придти на экзамен без знаний. У других преподавателей, иногда мало авторитетных, как-нибудь можно вывернуться из затруднений, помню даже и батальонного командира, преподававшего тактику, многие преспокойно надували, выпаливая трескучие и особо им любимые фразы. У Вас[илия] Осип[овича] нельзя было отделаться общими ничего не значащими фразами. Чувствовалось, что пришел на суд к крупной научной силе, таково было обаяние, по-видимому, с внешней стороны скромного и слабого человека.

В[иктор] П[етров]

КОММЕНТАРИИ

Публикуемые в настоящем издании рукописи В. О. Ключевского хранятся в Научно-исследовательском Отделе рукописей Российской государственной библиотеки (далее — НИОР РГБ), в Научном архиве Института российской истории Российской академии наук (далее — НА ИРИ РАН) и в Кабинете отечественной истории исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова.

Для удобства чтения и в целях единообразия в публикации без оговорок раскрываются очевидные сокращения В. О. Ключевского, воспроизводятся его исправления, отточия, подчеркивания (которые передаются полужирным текстом в заголовках и курсивом в тексте). Изменения порядка отдельных пунктов или слов печатаются в последнем варианте. Встречающиеся на полях вставки и пометы Ключевского в книге воспроизводятся также на полях: краткие — на правом и левом полях, пространные — в подвальной части страницы. Начало и конец вставок Ключевского отмечены в тексте одинаковыми верхними индексными буквами, а на полях в сносках — через тире (например: ^А—А). Описки исправляются без оговорок. Отсутствующие в рукописи даты восстанавливаются в квадратных скобках. Пояснения составителя даются на полях курсивом. Восстановленные по смыслу пропуски слов в основном тексте помещаются в квадратных скобках. В двойных круглых скобках (()) приводятся нераскрытые условные сокращения автора. Звездочкой (*) отмечен комментируемый в примечаниях текст.

В рукописях Ключевского иногда встречаются первые буквы латинских слов, означающих: p. (pagina) — страница, i. (initium) — начало, m. (medium) — середина, f. (finis) — конец, n. (nota) — примечание, t. (tetem) — всё, ib. (ibidem) — там же, id. (idem) — он же.

Переводы с иностранных языков даются на полях.

ПРИЛОЖЕНИЯ

Воспоминания офицеров о занятиях В. О. Ключевского в Александровском военном училище

Публикуется по книге: Василий Осипович Ключевский. Биографический очерк, речи, произнесенные на торжественном заседании 12 ноября 1911 года, и материалы для его биографии. — М., 1914. С. 434-440.

Нечаев Николай Павлович (1841-?), из потомственных военных, коллега В. О. Ключевского по Александровскому военному училищу, где преподавал артиллерийское черчение в течение 17 лет. Одновременно изучал химию в качестве вольнослушателя Московского университета. В 1884 г. выслуживает педагогическую пенсию за 25 лет и назначается чиновником для поручений при Главном начальнике военно-учебных заведений, а затем вновь возвращается к преподаванию химии в Александровском военном училище (10.09.1884-3.09.1894). Впоследствии генерал от артиллерии (1912). Дальнейшая судьба неизвестна. Воспоминания впервые были опубликованы: Нечаев Н. П. Воспоминания о занятиях В. О. Ключевского в Александровском военном училище. — ЧОИДР, 1914, кн. 1, с. 434-435 (паг. 4-я) (в публ. ‘Воспоминания о В. О. Ключевском’). Петров Виктор Александрович (1858-после 1.01.1901), слушатель В. О. Ключевского в Александровском военном училище, впоследствии полковник, преподаватель артиллерии и инспектор классов.

Воспоминания офицеров о занятиях В. О. Ключевского в Александровском военном училище

1. Нечаев Н[иколай] П[авлович]

2. Петров В[иктор] А[лександрович]

Читайте также: