ВОСПОМИНАНІЕ О САМАРКАНД.
ВОСПОМИНАНІЕ О САМАРКАНД.
‘Живописное Обозрніе’, No 2, 1873
Воспоминания о Самарканде, Русский-Туркестан, Год: 1873
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Страна, обнимающая вс плодородныя земли, лежащія по теченію ркъ и рчекъ, берущихъ свое начало въ отрогахъ Тянь-Шаня, и частью вливающихся въ Аральское море, издавна носитъ имя Зарафшана и нын составляетъ одну изъ тхъ далекихъ окраинъ Россіи, которыми такъ заняты умы иностранцевъ, съ недоврчивостью слдящихъ за успхами нашими въ средней Азіи, и которыя такъ еще мало извстны самимъ русскимъ.
Центральнымъ пунктомъ этой страны издавна считается древнйшій среднеазіатскій городъ Самаркандъ, сдлавшійся достояніемъ Россіи съ 1868 года. Будучи основанъ въ V вк до P. X. однимъ изъ арабскихъ шейховъ, завоевательныя стремленія котораго привели въ роскошную долину Зарафшана. Самаркандъ, со дня своего основанія, сталъ городомъ центральнымъ въ средне-азіатскихъ владніяхъ и средоточіемъ ученой и торговой дятельности, тмъ не мене письменной исторіи онъ не иметъ и вс свднія о немъ теряются въ легендарныхъ сказаніяхъ племенъ, населяющихъ его и по настоящее время. Несомннно лишь то, что сначала греки, а потомъ арабы и монголы поперемнно владли имъ и страною къ нему прилежащею, внося въ нее свои нравы, обычаи и ученость, и оставляя на всемъ неизгладимые слды. Такъ напримръ, завоеваніе края греками, проникнувшими въ Бактрію и Согдіану, во время походовъ Александра Великаго, дало возможность греческой цивилизаціи далеко распространиться по Средней Азіи и досел въ могильныхъ курганахъ Бухары находятъ древнія греко бактрійскія монеты, медали и остатки оружія. Арабы, явившись завоевателями, внесли новую религію и образованность, монголы распространили врованія Магомета до крайнихъ предловъ Востока и Запада и усвоили стран тотъ отпечатокъ, который господствуетъ и досел въ средне-азіатскихъ ханствахъ. Тимуръ-Ленкъ, грозный предводитель монгольскихъ полчищъ, занявъ Самаркандъ, задумалъ сдлать его столицею обширнаго своего царства и первымъ городомъ въ мір, и Самаркандъ въ теченіе боле чмъ ста лтъ былъ поприщемъ обширной ученой и торговой дятельности, чему не оспоримымъ доказательствомъ служатъ т величественныя развалины мечетей, медрессе и другихъ построекъ, поражающихъ путешественника.
Подъзжая къ городу со стороны Чупанъ-ата, скалистыхъ высотъ, господствующихъ надъ мстностью, орошаемою ркою Зарофшаномъ, открывается роскошный: видъ на окрестности. На право тянутся цпи Шункаръ-Тау, отроги Тянь-Шаня, на лво послдніе отрасли горнаго узла Камакъ-Гаранъ, съ которыхъ свергается множество ручейковъ и рчекъ, незначительныхъ по величин, но имющихъ важное значеніе въ развитіи земледлія. Рка Зарафшанъ, пробгая близъ Самарканда, встртивъ скалистую преграду на пути своемъ, длится на два рукава Акъ-дарью и Кара-Дарью. Эти два протока обнимаютъ собою роскошнйшую долину въ мір, окружностію въ нсколько десятковъ верстъ, и буквально утопающую въ садахъ, сквозь листву которыхъ тамъ и сямъ проглядываютъ кишляки (хутора). Тутъ среди яркой зелени полей, засянныхъ пшеницей, рисомъ и хлопкомъ, льются воды Заравшана по безчисленнымъ рукавамъ, отдляя въ стороны оросительныя арыги, обсаженныя тутовникомъ, сочныя листья котораго прокармливаютъ мстную породу шелковичнаго червя, получившаго въ послднее время такую громкую извстность по всей Европ. Отъ Чупанъ-ата до Самарканда, разстояніе около семи верстъ, но городъ и вс окрестности его видны, какъ на ладони, чему способствуетъ та прозрачность воздуха, которая свойственна этому мсту. Столица Тимура, мало измнившаяся и по сіе время въ наружныхъ своихъ очертаніяхъ, иметъ форму правильнаго четырехугольника, обнесеннаго кругомъ зубчатыми стнами. На западной сторон возвышается цитатель, обширнйшая изъ всхъ средне-азіатскихъ цитаделей. Она иметъ въ окружности около 3 верстъ и включаетъ въ себ мусульманское кладбище, нсколько мечетей и другихъ построекъ, нын примненныхъ къ помщенію нашего гарнизона. Остальной и лучше сказать самый городъ правильной распланировки не иметъ: улицы узки, извилисты, дома по большой части въ одинъ этажъ съ плоскими кровлями, внутри нкоторыхъ изъ дворовъ устроены крытыя галлереи, защищающіе обитателей отъ лтней жары. Сады на каждомъ шагу, и издали городъ буквально залитъ зеленью: абрикосовыя, персиковыя, грушевыя, тутовыя и яблочныя деревья образуютъ сплошную массу, сквозь которую вырываются въ воздухъ граціозные тополи, куполы старинныхъ мечетей съ ихъ полуразрушенными монорами (минаретами) и громадные портики медрессе и воротъ. Медрессе и караванъ-сераи по большей части въ два этажа, изъ которыхъ въ верхнемъ живутъ ученики, а въ нижнемъ слушаютъ лекціи. Вс они почти устроены внутри дворовъ мечетей, у входа въ которыя возвышаются высокія ворота съ минаретами по бокамъ. Эти зданія составляютъ безпорно лучшее украшеніе Самарканда и служатъ доказательствомъ искуства строителей. Широко изогнутые купола, строющіеся на громадныхъ аркахъ, при постройк которыхъ выполнены вс условія строительнаго искуства, поражаютъ каждаго европейца, невольно вглядывающагося въ т письмена, которыя вьются на наружныхъ и внутреннихъ карнизахъ куполовъ и арокъ, по изразцу, которымъ одты они по большей части.
Жаль только, что большинство этихъ построекъ находится въ самомъ жалкомъ состояніи: ворота и минареты попадали, своды обвалились и разрушеніе, начатое временемъ, дятельно поддерживается людьми, потомками строителей. Изъ замчательныхъ мечетей и медрессе мы можемъ указать на Хаджи-Ограръ, Гуремшръ, Биби-Ханымъ и еще нкоторыя, но первое мсто по справедливости, занимаетъ послдняя. Биби-Ханымъ построена, по преданіямъ, женою Тимура, китайскою принцессою Ханымъ. Самый храмъ занимаетъ обширное пространство и состоитъ изъ трехъ отдленій, соединенныхъ особою постройкою, въ которой расположены классы самаго большаго медрессе. Говорятъ, что въ былое время входныя ворота были отлиты цликомъ изъ бронзы, но теперь отъ нихъ слдовъ не осталось и сохранилась лишь въ цлости западная часть храма, на стнахъ которой и досел видна мозаика по изразцу, сработанная весьма искустно и опытною рукою. Лазурь и золото до того свжи, что хочется врить въ недавнюю реставрацію постройки, а между тмъ на нихъ никто не обращаетъ вниманія и время губитъ послднія остатки прошлаго. Недалеко отъ этой мечети указываютъ на гробницу любимой жены Тимура, но отъ нея, если разсказы справедливы, остались одн лишь развалины, неимющія даже какой либо формы. На восточной сторон города высится небольшой мавзолей, увнчанный красивымъ куполомъ и окруженный стнами съ высокими воротами, по сторонамъ которыхъ возвышаются также купола. Внутри, зданіе осмиугольной формы состоитъ изъ двухъ комнатъ, полы которыхъ устланы мраморомъ, а стны покрыты голубыми и золотыми арабесками. Это гробъ Тимура ни боле ни мене и сомнваться въ этомъ невозможно. Самая гробница, расположенная во второй комнат за прозрачной ршеткой, иметъ форму усченной пирамиды въ три фута вышины и шесть футъ длины. Сдлана она изъ яшмы и увнчана шестью знаменами. Кругомъ расположены гробницы членовъ семейства Тимура изъ благо мрамора и гробница любимаго его учителя Мирза-Санде-Берке. У гробницъ лежатъ разныя священныя книги, по которымъ постоянно читаютъ муллы.
Разсказываютъ, что въ Самарканд находилась прежде знаменитая библіотека, вмщавшая въ себ большое количество древнихъ армянскихъ книгъ. Нын этой библіотеки нтъ и слдовъ и куда исчезли ре ея богатства указать никто не можетъ. Подобно библіотек исчезло безслдно, славившееся въ свое время, высшее училище Калиндеръ-Ханы и обсерваторія Мирза-Улундъ, въ которой производились не астрономическія, а астрологическія наблюденія, играющія столь важную роль въ общественной жизни на Восток и по сіе время.
Главное населеніе Самарканда, какъ и прочихъ городовъ Туркестанскаго края, составляютъ сарты, считающіеся аборигенами страны. Преданіе говоритъ, что сарты происходятъ отъ джугуистовъ, или евреевъ и персовъ и каждому довольно одного разу взглянуть на сарта, чтобы убдиться, что въ жилахъ ихъ течетъ еврейская кровь, страшное влеченіе къ деньгамъ, мелочность интересовъ, боязливость, манеры,— все напоминаетъ въ нихъ евреевъ. Сартъ любитъ споръ и всегда постарается найти къ нему какой нибудь предлогъ, въ тоже время онъ не упуститъ случая извлечь гд нужно свои выгоды. Жизнь ведутъ лнивую, безпечную, днемъ просиживаютъ на базар, а придетъ вечеръ, складываются по нскольку копеекъ, заказываютъ пилавъ, накупаютъ изюму, фисташекъ, орховъ и принимаются за взаимное угощеніе. Если общество велико, то приглашаютъ въ свою кампанію и батчу.
Батча — хорошенькій мальчикъ, лтъ десяти, одтъ онъ въ женское платье и услаждаетъ публику пляской, отъ которой, одурманенные хашишемъ, или опіумомъ, приходятъ въ неистовый восторгъ. Тмъ не мене онъ составляетъ необходимое условіе въ жизни сарта. За батчей ухаживаетъ и старый и малый, и сдой казы не прочь подать батч руку и приласкать его.
Женщины не пользуются никакимъ уваженіемъ и цнятся не боле, какъ домашняя утварь, затворничество сартянокъ, исключающее ихъ изъ общества, естественно исключаетъ т игры и пляски, которыя такъ обаятельно дйствуютъ на самыхъ грубыхъ мужчинъ, понятно, что при такихъ условіяхъ нужно было ввести въ общество хотя подобіе женщины. И вотъ явился батча, всегда замчательной красоты, живой, подвижный, умющій вызвать громъ рукоплесканій. Начнется ли пляска, батча выйдетъ на арену, сдлаетъ бату (привтствіе), приметбя мрно и плавно выдлывать на подъ тактъ музыки.
Постепенно одушевляясь и доходя почти до неистовства, батча до того наэлектризуетъ толпу, что вс начнутъ сами хлопать въ ладоши и пристукивать ногами. Сядетъ ли батча на мсто, вс станутъ слдить за каждымъ его жестомъ и движеніемъ, стараясь предупредить малйшее его желаніе.
Кром сартовъ, прямыхъ уроженцевъ края, въ Самарканд можно встртить самую пеструю толпу различныхъ народцевъ, и стоитъ только пройти, въ базарный день, по главной улиц, тутъ виднется и стройная фигура персіянина съ великолпною черною бородою и прекрасными топкими чертами лица, едва сдерживающаго статнаго аргамака, за нимъ, въ простомъ бумажномъ халат и грубой красной чалм, слдуетъ всадникъ съ широкими чертами лица. Это узбекъ, одинъ изъ тхъ, которые считаютъ себя господствующимъ племенемъ въ Средней Азіи. Онъ простъ и грубъ въ обращеніи и замчателенъ всми добродтелями завоевательнаго племени. Онъ ненавидитъ таджика, или сарта и считаетъ за стыдъ заговорить съ нимъ. Среда пшихъ и конныхъ, медленною, но важною поступью шествуетъ каравапъ верблюдовъ, а за ними идетъ короткою, но врною поступью вереница ословъ, навьюченныхъ плодами, овощами, халатами и другими деревенскими продуктами ближайшихъ кишлаковъ.
Въ уличной толп встрчаются жители Афганистана, Кабула и Герата, привозящіе сюда парчу, кисею, канитель, сахарный песокъ, кашемирскія шали, бирюзу и драгоцнные камни. Въ окрестностяхъ города попадаются арабы и цыгане, но они составляютъ во всякомъ случа меньшинство. Евреи, занимающіеся мелочною торговлею, живутъ въ особомъ квартал и замчательны крайнею бдностью.
Толпа эта неустанно кишитъ на улицахъ города, иногда заглушая нестройный гулъ дтскихъ голосовъ, прерываемыхъ иногда тупымъ звукомъ, который слышится часто какъ бы издали. Это не боле ни мене, какъ медрессе, въ которомъ дти учатся вслухъ, просиживая за книжкою не мене десяти часовъ и стараясь понять невыразимую ерунду ста двадцати книгъ, составляющихъ всю суть образованія каждаго мусульманина.
Съ водвореніемъ русскихъ, жизнь Самарканда стала нсколько измняться въ частностяхъ. Торговля оживилась, но самая наружность осталась такою же, какою была и прежде. Городъ по прежнему тонетъ въ садахъ, поверхъ которыхъ высятся остатки древнихъ памятниковъ, переносящихъ невольно въ давно минувшее время. А надъ всмъ этимъ сіяетъ вчно голубое небо и въ воздух царитъ какое то спокойствіе и очарованіе.