‘Міръ Божій’, No 10, 1897
Воспоминания о Лермонтове, Мамацев К. Х., Год: 1897
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Воспоминанія о Лермонтов. Газета ‘Кавказъ’ печатаетъ интересныя воспоминанія генерала Мамацева объ офицерскихъ годахъ Лермонтова. Въ 1840 г. на Кубани шла борьба изъ-за обладанія Лабою. Въ это время Мамацевъ, тогда еще подпоручикъ, познакомился съ Лермонтовымъ, который служилъ въ Тенгинскомъ полку и командовалъ въ отряд особою охотничьей командою, составленною изъ казаковъ и татаръ — самыхъ отчаянныхъ головорзовъ. Лермонтовъ скоро сошелся съ молодымъ Мамацевымъ.
‘Я хорошо помню Лермонтова,— разсказываетъ Мамацевъ,— и какъ сейчасъ дожу его передъ собою то въ красной канаусовой рубашк, то въ офицерскомъ сюртук безъ эполетъ, съ откинутымъ назадъ воротникомъ и переброшенною черезъ плечо черкесской шашкой, какъ обыкновенно рисуютъ его на портретахъ. Онъ былъ средняго роста, съ смуглымъ или загорлымъ лицомъ и большими карими глазами. Натуру его постичь было трудно. Въ кругу своихъ товарищей, гвардейскихъ офицеровъ, участвовавшихъ вмст съ нимъ въ экспедиціи, онъ былъ всегда веселъ, любилъ острить, но его остроты часто переходили въ мткіе и злые сарказмы, не доставлявшіе особаго удовольствія тмъ, на кого были направлены. Когда онъ оставался одинъ или съ людьми, которыхъ любилъ, онъ становился задумчивъ, и тогда лицо его принимало необыкновенно выразительное, серьезное и даже грустное выраженіе, но стоило появиться хотя одному гвардейцу, какъ онъ тотчасъ же возвращался къ своей банальной веселости, точно стараясь выдвинуть впередъ одну пустоту свтской петербургской жизни, которую онъ презиралъ глубоко. Въ эти минуты трудно было узнать, что происходило въ тайникахъ его великой души. Онъ имлъ склонность и къ музык, и къ живописи, но рисовалъ одн каррикатуры, и если чмъ интересовался, такъ это шахматною игрою, которой предавался съ увлеченіемъ. Онъ искалъ, однако, сильныхъ игроковъ, и въ палатк Мамацева часто устраивались состязанія между нимъ и молодымъ артиллерійскимъ поручикомъ Москалевымъ. Послдній былъ, дйствительно, отличный игрокъ, но ему только. въ рдкихъ случаяхъ удавалось выиграть у Лермонтова’.
Какъ замчательный поэтъ, Лермонтовъ давно оцненъ по достоинству, но какъ объ офицер о немъ и до сихъ поръ идутъ безконечные споры. Мамацевъ полагаетъ, впрочемъ, что Лермонтовъ никогда бы не сдлалъ на этомъ поприщ блистательной карьеры,— для этого у него недоставало терпнія и выдержки. Онъ былъ отчаянно храбръ, удивлялъ своею удалью даже старыхъ кавказскихъ джигитовъ, но это не было его призваніемъ, и военный мундиръ онъ носилъ только потому, что тогда вся молодежь лучшихъ фамилій служила въ гвардіи. Даже въ поход онъ никогда не подчинялся никакому режиму, и его команда, какъ блуждающая комета, бродила всюду, появляясь тамъ, гд ей вздумается, въ бою она искала самыхъ опасныхъ мстъ,— и, какъ увидимъ, находила ихъ чаще всего у орудій Мамацева.
Первое горячее дло, въ которомъ пришлось участвовать Мамацеву я которое составило ему репутацію лихого артиллерійскаго офицера, произошло 11 то іюля, когда войска проходили дремучій Гойтинскій лсъ. Мамацевъ съ четырьмя орудіями оставленъ былъ въ аріергард, и въ теченіе нсколькихъ часовъ одинъ отбивалъ картечнывъ огнемъ бшеные натиски чеченцевъ. Это было торжество хладнокровія и ледяного мужества надъ дикою, не знающею препонъ, но безразсудною отвагою горцевъ. Подъ охраной этихъ орудій войска вышли, наконецъ, изъ лса на небольшую поляну, и здсь-то, на берегахъ Валерика, грянулъ бой, составляющій своего рода кровавую эпопею нашей кавказской войны. Кто не знаетъ прекраснаго произведенія Лермонтова, озаглавленнаго имъ ‘Валерикъ’ и навяннаго именно этимъ кровавымъ побоищемъ.
Выйдя изъ лса и увидвъ огромный завалъ, Мамацевъ съ своими орудіями г быстро обогнулъ его съ фланга и принялся засыпать гранатами. Возл него не было никакого прикрытія. Оглядвшись, онъ увидлъ, однако, Лермонтова, который, замтивъ опасное положеніе артиллеріи, подосплъ къ нему съ своими охотниками. Но едва начался штурмъ, какъ онъ уже бросилъ орудія и верхомъ на бломъ кон, ринувшись впередъ, исчезъ за завалами. Этотъ моментъ хорошо врзался въ память Константина Христофоровича.
Лермонтовъ, не имвшій ни одного ордена, представленъ былъ за это дло прямо къ Владиміру 4 и степени, но въ Петербург въ наград ему отказали.
27-го октября произошелъ жаркій бой въ Автуринскихъ лсахъ.
Войскамъ пришлось проходить по узкой лсной троп подъ адскимъ перекрестнымъ огнемъ непріятеля, пули летли со всхъ сторонъ, потери наши росли съ каждымъ шагомъ, и порядокъ невольно разстраивался. Послдній аріергардный баталіонъ, при которомъ находились орудія Мамацева, слишкомъ поспшно вышелъ изъ лса, и артиллерія осталась безъ прикрытія. Чеченцы разомъ изрубили боковую цпь и кинулись на пушки. Въ этотъ мигъ Мамацевъ увидлъ возл себя Лермонтова, который точно изъ земли выросъ съ своею командой. И какъ онъ быль хорошъ въ красной шелковой рубашк съ косымъ разстегнутымъ воротомъ, рука сжимала рукоять кинжала. И онъ, и его охотники, какъ тигры, сторожили моментъ, чтобы кинуться на горцевъ, если бы они добрались до орудій. Но этого не случилось.
Не мене жаркій бой повторился 4-го ноября и въ Алдинскомъ лсу, гд колонна лабинцевъ дралась въ теченіе восьми съ половиною часовъ въ узкомъ лсномъ дефиле. Только уже на выход изъ лса попалась, наконецъ, небольшая площадка, на которой Мамацевъ поставилъ четыре орудія и принялся обстрливать дорогу, чтобы облегчить отступленіе аріергарду. Вся тяжесть боя легла на нашу артиллерію. Къ счастью, скоро показалась другая колонна, спшившая на помощь къ намъ съ лваго берега Сунджи. Раньше всхъ явился къ орудіямъ Мамацева Лермонтовъ съ своею командой, но помощь его оказалась излишнею: чеченцы прекратили преслдованіе.