ВОСПОМИНАНІЯ Е. А. ХВОСТОВОЙ.
ВОСПОМИНАНІЯ Е. А. ХВОСТОВОЙ.
1812—1835.
1812—1835.
ПРЕДИСЛОВІЕ.
ПРЕДИСЛОВІЕ.
М. Семевскій.
‘Встникъ Европы’, No 8, 1869
Воспоминания Е. А. Хвостовой, Семевский Михаил Иванович, Год: 1869
Время на прочтение: 8 минут(ы)
10-го октября 1868 г. въ Петербург посл непродолжительной болзни, на 57-мъ году отъ роду скончалась Екатерина Александровна Хвостова, урожденная Сушкова. Покойница хорошо была извстна въ петербургскомъ обществ, въ особенности въ литературно-музыкальныхъ кружкахъ столицы, какъ женщина съ большимъ природнымъ умомъ, не лишенномъ хотя и свтскаго, но довольно солиднаго образованія, и искренно оказывавшая сочувствіе въ дятельности нашихъ лучшихъ писателей и музыкантовъ. Въ гостинной Е. А., въ теченіе послднихъ десяти лтъ, всегда можно было встртить нкоторыхъ изъ наиболе замтныхъ дятелей въ области, какъ отечественной словесности, такъ въ особенности музыки. Привтливость Е. А., умнье говорить, замтная острота ума длали бесду ея довольно интересной. Вотъ почему преждевременная кончина г-жи Хвостовой была замтною утратой въ нкоторыхъ кружкахъ петербургскаго общества и вокругъ гроба ея соединилось значительное число лицъ, съ грустью проводившихъ ея останки до могилы.
Покойница оставила посл себя собственноручныя записки. Записки эти предоставлены въ наше распоряженіе для обнародованія ихъ, дочерьми г-жи Хвостовой, Анастасіей Александровной и Алиной Александровной.— Воспоминанія эти составлены покойницей боле тридцати лтъ тому назадъ, а именно въ 1836—1837 гг. Он были записаны для близкой, какъ выражается сама покойница, ‘единственной ея пріятельницы’ Марьи Сергевны Багговутъ, урожденной княжны Хованской, супруги знаменитаго генерала Багговута, героя кавказской и восточной войны.
Нежданное извстіе о кончин г-жи Багговутъ въ 1887 г. было причиной, что записки оборвались, такъ сказать на первой своей половин. По самой цли, для какой он написаны, а именно какъ исповдь, полная глубочайшей искренности предъ задушевнымъ другомъ, записки эти, казалось, должны были бы носить совершенно интимный характеръ, заключающій въ себ мало общаго интереса и значенія. Казалось бы, что записки эти должны бы были быть отнесены къ цлой масс тхъ дневниковъ и всевозможныхъ сердечныхъ изліяній, въ изложенію которыхъ такъ расположены наши барышни и барыни въ извстный возрастъ и которыя либо весьма охотно уничтожаются ими же самими по приход въ боле зрлый возрастъ или же валяются въ куч семейныхъ бумагъ ближайшихъ родственниковъ.
Между тмъ однако записки Екатерины Александровны никакъ не могутъ быть отнесены именно къ этой масс безцвтныхъ изліяній. При всемъ интимномъ характер, он полны того именно общаго интереса, который и даетъ имъ право на появленіе въ свтъ. Он имютъ, по нашему мннію, довольно большое значеніе въ крайне бдной литератур нашихъ отечественныхъ мемуаровъ текущаго столтія.
Въ чемъ же однако заключается общій интересъ этихъ записокъ и ихъ значеніе? Для отвта на этотъ вопросъ надо указать на общественное положеніе г-жи Хвостовой въ ту эпоху, которую она описываетъ въ своихъ воспоминаніяхъ.
Екатерина Александровна принадлежала къ довольно извстной фамиліи Сушковыхъ. Изъ этой фамиліи выдвинулось два, три писателя, отмежевавшихъ себ мстечко на россійскомъ Парнасс и одна писательница, одаренная, безспорно, значительномъ талантомъ и занимавшая въ конц тридцатыхъ и начал сороковыхъ годовъ видное мсто въ нашей литератур. Это была Евдокія Петровна Сушкова, вышедшая замужъ за графа Ростопчина.
Такимъ образомъ принадлежа, по отцу, въ старинной дворянской фамиліи, покойная Е. А. по матери своей, урожденной княжн Анастасіи Павловн Долгорукой, принадлежала къ именитйшимъ родамъ русской аристократіи. Съ этой стороны генеалогія ея переплетается съ фамиліями не только князей Долгорукихъ, но также и Ромодановскихъ, частью князей Голицыныхъ, князей Горчаковыхъ и др.
Связи эти и родство, не принеся въ жизни Екатерины Александровны мы малйшаго ей счастья, въ чемъ она искренно сознается, волей-неволей однако, въ періодъ ея дтства и двичества, бросили ее въ водоворотъ великосвтской жизни какъ московскаго, такъ и петербургскаго обществъ. Образованіе, полученное ею, было далеко не блистательное, оно не выдавалось изъ общаго уровня тогдашняго моднаго образованія, которое получали достаточныя великосвтскія барышни. А между тмъ стройный станъ, красивая, выразительная физіономія, чудные черные глаза, сводившіе многихъ съ ума, великолпные какъ смоль волосы, въ буквальномъ смысл доходившія до пять, бойкость, находчивость и природная острота ума, все это длало Екатерину Александровну замтной въ великосвтскихъ гостинныхъ и въ бальныхъ залахъ. Добавьте сюда страсть въ танцамъ и ловкость въ нихъ, и тогда будетъ понятно, что Екатерина Александровна была всегда въ свое, давнопрошедшее, время дорогой гостьей на всхъ балахъ. Рой поклонниковъ весьма рано жужжитъ вокругъ нея, они принадлежатъ, разумется, въ той великосвтской сред, въ которой принадлежала она сама.
Опредливши такимъ образомъ положеніе Екатерины Александровны въ ея молодости, мы тмъ самымъ опредляемъ и сущность ея записокъ, мы уже знаемъ, что здсь не приходится искать ни политическихъ трактатовъ, ни учено-философическихъ взглядовъ, ни глубокой характеристики высшихъ интересовъ русскаго общества прошлаго времени, но за то мы вправ искать боле или мене живой очеркъ великосвтскаго общества обихъ столицъ того времени, описаніе его, какъ съ вншней, такъ сказать, парадной стороны, такъ и въ его домашнемъ быту. И дйствительно такому требованію вполн удовлетворяютъ настоящія записки. Предъ нами въ живыхъ эскизахъ проходитъ картина домашняго воспитанія нашихъ великосвтскихъ, дворянскихъ барышень первой четверти текущаго столтія, мы видимъ наше столбовое дворянское общество въ его провинціальномъ быту на разныхъ торжественныхъ празднествахъ, — наконецъ въ шумной жизни обихъ столицъ, при этомъ не одн невинныя, радужныя картинки мелькаютъ предъ нами въ этомъ разсказ. Нтъ! среди веселящихся фигуръ поднимаются и образы въ довольно трагической обстановк, и здсь мы видимъ тхъ героевъ, которыхъ только могла создать крпостная, дворянская Русь стараго времени, при ея распущенности, при. томъ жалкомъ образованіи, которое получало въ т годы большинство представителей этого сословія. Въ тоже время подл этихъ Куролесовыхъ {Извстный типъ въ ‘Семейной хроник’ С. Т. Аксакова.} новйшаго времени поднимается полный романической прелести страдающій ликъ молодой женщины.
Такимъ образомъ, еслибъ записки покойной Хвостовой ограничивались только живымъ эскизомъ нашего общества за первыя десятилтія настоящаго вка, еслибъ он охватили лишь нкоторыя стороны быта этого общества, то и тогда бы он заслуживали вниманія и имли бы право на обнародованіе ихъ. въ самомъ дл, въ нашей литератур очень мало мемуаровъ и въ особенности мемуаровъ и воспоминаній русскихъ дамъ, и каждое новое явленіе въ этомъ род должно считаться не безынтереснымъ пріобртеніемъ для русской литература. Но за записками г-жи Хвостовой есть другое и несравненно большее право на общій интересъ въ сред русскихъ читателей. Почти половина этихъ, къ сожалнію небольшихъ по объему воспоминаній, посвящена величайшему изъ поэтовъ нашихъ, Михаилу Юрьевичу Лермонтову. Жизнь этого поэта, столь преждевременно погибшаго, чрезвычайно мало извстна и весьма недостаточно разслдована. Ранніе ли года, въ которые погибъ Лермонтовъ, то ли обстоятельство, что онъ, по своимъ семейномъ и общественнымъ связямъ, стоялъ почти совершенно въ сторон отъ литературнаго круга, въ то время впрочемъ далеко не многочисленнаго, наконецъ цензурныя ли колодки, сковывавшія рчь каждаго о тхъ лицахъ, которые такъ или иначе навлекли на себя гоненіе и которые сошли наконецъ съ поприща преступнымъ образомъ, — какъ бы то ни было, но біографическія свднія о Лермонтов ограничиваются до сихъ поръ двумя, тремя біографическими замтками, въ высшей степени мало содержательными, небольшимъ запасомъ писемъ поэта, вынырнувшихъ въ разныхъ изданіяхъ изъ-подъ туда семейныхъ архивовъ, и наконецъ двумя-тремя десятками стаей широковщательно толкующихъ о сочиненіяхъ Лермонтова и весьма мало о его жизни. Въ виду этого, каждый новый разсказъ, знакомящій съ Лермонтовымъ, какъ съ человкомъ, представляется уже дорогимъ вкладомъ въ русскую литературу, и особенно, когда появляется не маленькій разсказъ, не отдльный эпизодъ, а длинный рядъ живо и увлекательно набросанныхъ воспоминаній объ этой замчательной личности, и именно такія воспоминанія мы находимъ во второй половин записокъ покойной г-жи Хвостовой.
Выше мы сказали, что эти записки ведутъ насъ на бальный паркетъ въ великосвтскія гостиныя московскаго и петербургскаго обществъ 20-хъ и 30-хъ годовъ. Поэтому и Лермонтова мы встрчаемъ здсь не въ его домашнемъ быту, не за кабинетнымъ рабочимъ столомъ, за учебной книгой, не за изученіемъ наконецъ лучшихъ поэтовъ Франціи и Англіи. Нтъ, предъ нами является 16-ти-лтній ‘косолапый, крайне невзрачной наружности’ мальчикъ съ умными выразительными глазами, съ бойкой и злой рчью на язык, и съ вчно готовымъ стихотвореніемъ на устахъ. Этотъ мальчикъ развивается, какъ говорится, не по днямъ, а по часамъ, и въ четыре или пять годовъ, которые выхватываются изъ его жизни въ настоящихъ запискахъ, мы видимъ этого юношу развивающихся уже до зрлаго мужа. Самолюбіе необъятно, жажда побдъ и первенства на какомъ бы то ни было поприщ необыкновенна, ршимость, энергія и настойчивость во всхъ, самыхъ маловажныхъ поступкахъ неотразимы. Повторяешь, въ запискахъ г-жи Хвостовой Лермонтовъ преимущественно является намъ въ сфер гостиной, великосвтской жизни, но эта-то сторона изъ его біографіи особенно и интересна. Кто не знаетъ, что по своему воспитанію, родственнымъ и общественномъ связямъ, Лермонтовъ почти исключительно принадлежалъ именно къ этому кругу, кто не знаетъ, что это самое-то общество, заполонивъ молодого поэта преждевременно, такъ сказать и сгубило его, развивъ въ немъ дурныя особенности его характера, которыя привели его подъ пистолетную пулю нкоего г-на Мартынова {Кстати, говорятъ, что этотъ бывшій кавказскій офицеръ, котораго судьба повергла въ величайшее несчастіе бытъ убійцею Лермонтова — живъ, почему же бы и Мартынову не изложить въ подробномъ и откровенномъ разсказ всю исторію своихъ злополучныхъ отношеній къ Лермонтову? Искренность исповди искупила бы до нкоторой степени то несчастіе, въ которое г. Мартыновъ былъ, какъ говорятъ, почти противъ воли вовлеченъ.}.
Воспоминанія г-жи Хвостовой отличаются замчательной искренностью по отношенію къ Лермонтову и именно эта сторона въ нихъ весьма любопытна. Лермонтовъ игралъ въ жизни Е. А. самую крупную роль. Зная это, мы, когда приступали къ чтенію ея воспоминаній, думали встртить въ составительниц ихъ барышню большого свта добраго, стараго времени, которая, предавшись воспоминаніямъ о своихъ побдахъ, безъ всякаго сомннія, подниметъ себя на высокій пьедесталъ и заставитъ въ лучахъ своего сіянія потонуть личность Лермонтова. Но какъ пріятно были мы изумлены, когда увидли, что г-жа Хвостова съ полной искренностью, отнюдь не длая изъ себя героиню, является, напротивъ, въ образ жертвы, чуть окончательно не погибающей вслдствіе столкновенія своего съ Лермонтовымъ, съ человкомъ на котораго сначала не обращала ни малйшаго вниманія и для котораго потомъ принесла весьма тяжкія жертвы.
Записки г-жи Хвостовой обнимаютъ періодъ времени съ 1812 по 1835 г. Он написаны въ 1836 и 1837 годахъ въ деревн, когда еще Е. А. была двицей и спустя лишь нсколько мсяцевъ посл страшнаго нравственнаго потрясенія, испытаннаго ею вслдствіе знакомства съ Лермонтовымъ. Отсюда эта живость разсказа, эта задушевность исповди, отнюдь не предназначавшейся въ то время для печати. Эта исповдь съ встью о смерти г-жи Багговутъ обрывается, но она, какъ мн кажется, и помимо этого событія должна была оборваться: за изложенными въ ней событіями въ жизни Е. А. не было уже такихъ сильныхъ толчковъ и потрясеній: бурный, поэтическій періодъ ея жизни окончился, начался отдлъ прозы тихой, быть можетъ счастливой, но уже не просящейся подъ перо.
Е. А. вышла замужъ въ 1838 или въ 1839 гг. за своего перваго поклонника, Александра Васильевича Хвостова, съ которымъ познакомилась еще въ 1829 г. {А. В. Хвостовъ родился въ 1809, скончался въ 1861 г. Онъ служилъ постоянно на дипломатическомъ поприщ, былъ секретаремъ при посольствахъ въ Соединенныхъ Штатахъ и въ Персіи, директоромъ дипломатической канцеляріи въ Тифлис, секретаремъ посольства въ Турин, повреннымъ въ длахъ въ Неапол и наконецъ состоялъ въ званіи генеральнаго консула въ Венеціи, Марсели и Гену, гд и скончался въ 1861 г. Это былъ человкъ образованный, и, судя по оставшимся посл него бумагамъ, весьма дятельно работавшій въ предлахъ своихъ служебныхъ обязанностей. Мы видли его довольно объемистые и интересные рукописные труды на русскомъ, французскомъ и англійскомъ языкахъ. Такъ напр. г. Хвостовъ оставилъ слдующія записи: ‘О дух и образ австрійскаго правленія въ ломбардо-венеціанскомъ королевств’, ‘De l’tat actuel de la ville de Vnee’, ‘О выдач американцамъ крейсерскихъ патентовъ и о союз Россіи съ Соединенными Штатами’, ‘О союз навсегда между Соединенными Штатами и Россіей’, ‘Avenir de la question d’Orient’, ‘О врности успха экспедиціи въ Индію’, ‘О святыхъ мстахъ’ и т. д. и т. д.} Многіе годы своей супружеской жизни Е. А. провела за границей и наконецъ послдніе годы провела въ заботахъ о воспитаніи дочерей.
Въ 1860 г. друзья убдили ее заняться своими записками, обработать ихъ и дополнить. Е. А., перечитавъ исповдь свою 1836—1837 годовъ, нашла, что она дйствительно иметъ не одинъ только частный интересъ, а заслуживаетъ появленія въ печати. Но какъ ни принималась она за продолженіе записокъ, отъ всхъ этихъ попытокъ остались дв-три странички, да небольшое предисловіе къ прежнимъ запискамъ, подписанное 1860-мъ годомъ. Такимъ образомъ, издавая нын записки г-жи Хвостовой, мы выполняемъ только ея собственное намреніе и никакъ не длаемся нескромными относительно ея памяти. Напротивъ, внимательно перечитавъ ея записки, мы сочли нужнымъ сдлать въ нихъ весьма значительныя сокращенія, доходящія до цлой трети оставшейся рукописи и, главнымъ образомъ, сдлали это по желанію дочерей покойной. Нечего и говорить, что сокращенія эти относятся къ тмъ страницамъ, которыя имютъ лишь чисто семейный, исключительно частный интересъ, все же что сколько-нибудь характеризуетъ бытъ русскаго общества первыхъ трехъ десятилтій текущаго столтія, или тмъ боле, что относится до характеристики Лермонтова, то все это сохранено съ дипломатической точностью.
Что касается до языка, то и относительно его мы не позволяли себ сдлать никакихъ измненій, вслдствіе чего нкоторые галлицизмы и вообще обороты рчи, показывавшіе, что составительница записокъ зачастую думала по-французски, хотя и писала по-русски, уцлли въ настоящихъ воспоминаніяхъ, впрочемъ, языкъ довольно легокъ, мстами даже увлекателенъ, что довольно удивительно, если вспомнить, что Б. А. воспитана была по великосвтскимъ тогдашнимъ образцамъ, исключительно на французскій ладъ.
Еще одно слово: небольшой отрывокъ изъ этихъ записоуъ, а именно изъ четвертой главы: первая встрча съ Лермонтовымъ, уже былъ напечатанъ въ ‘Русскомъ Встник’ 1857 года, т. XI, стр. 395, подъ заглавіемъ: ‘Воспоминанія о Лермонтов, отрывокъ изъ записокъ’, безъ имени автора и съ большими сокращеніями. Здсь этотъ разсказъ является въ значительно подробнйшемъ вид, и, въ общей связи съ предшествующими описаніями и послдующими, столь интересными разсказами г-жи Хвостовой о Лермонтов, получаетъ несравненно большій интересъ. Что касается до стиховъ Лермонтова, приведенныхъ и-жею Хвостовой (общее число ихъ доходитъ до дюжины), то они въ первый разъ были напечатаны съ чрезвычайно большими искаженіями въ ‘Библіотек для Чтенія’ 1844 г., т. 64-й, и отсюда перешли во вс изданія сочиненій Лермонтова, между прочимъ и въ послднія изданія его сочиненій, принадлежащія г. Глазунову. Они же помщены и въ вышепомянутомъ маленькомъ отрывк, напечатанномъ въ ‘Русскомъ Встник’. Тмъ не мене однако мы не сочли нужнымъ выбрасывать ихъ изъ записокъ г-жи Хвостовой, такъ какъ здсь, при объяснены причинъ появленія этихъ стиховъ и при разъясненіи всхъ мельчайшихъ обстоятельствъ, при которыхъ они были записаны, они получаетъ весьма большой интересъ. При этомъ два или три изъ этихъ стихотвореній, если только мы не ошибаемся, не были еще напечатаны. Наконецъ замтимъ, что мы сочли нужнымъ для удобства чтенія ‘Воспоминаній’ раздлить ихъ на главы, сдлать къ нимъ оглавленія, и привести кое-гд объяснительныя подстрочныя примчанія.
С.-Петербургъ.
10 декабря 1868.