Воспитательный дом в Рио-Жанейро, Неизвестные Авторы, Год: 1885 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 41 минут(ы)

Воспитательный домъ въ Ріо-Жанейро.

(Изъ записной книжки туриста).

Ріо-Жанейро, столичный городъ бразильской имперіи, сильно измнился за послдніе годы. Онъ выросъ, расширился, выигралъ въ красот и великолпіи. Но между улицами dos Morecas и dos Arcos, близъ городскаго сада, идетъ Rua dos Baroes, небольшая, тихая улица, скоре переулокъ, сохранившій вполн нетронутымъ мирно-своеобразный характеръ стараго Ріо-Жанейро. Здсь не видать ни одного изъ тхъ роскошныхъ, изящно сверху до низу отдланныхъ блымъ и цвтнымъ мраморомъ или разукрашенныхъ пестрымъ мавританскимъ кафелемъ домовъ, которыми щеголяютъ новые кварталы. Напротивъ, тутъ, въ этомъ Богъ всть какъ и почему уцлвшемъ остатк старины, любознательный художникъ можетъ изучить настоящую, безъ всякой примси старо-бразильскую архитектуру,— неказистую архитектуру, интересную лишь въ историческомъ смысл, ибо нтъ въ ней ни величія, ни красоты, ни изящества линій, ни даже самостоятельности, такъ какъ это вообще лишь варіація португальскаго архитектурнаго стиля, только, если возможно, еще тривіальне и безвкусне.

Одинъ только домъ въ упомянутомъ переулк бросается въ глаза своею громадностью и совершенно особеннымъ, странно-своеобразнымъ устройствомъ нижняго этажа. Именно въ домахъ бразильскаго стиля, во всхъ безъ изъятія, въ нижнемъ этаж имется ровно столько же дверей (днемъ постоянно растворенныхъ настежь, ночью часто лишь притворенныхъ, но не запертыхъ), сколько оконъ имется во второмъ этаж, большею частью и послднемъ. Въ сказанномъ же огромномъ дом, въ нижнемъ этаж, высокомъ, массивномъ, нтъ вовсе ни оконъ, ни дверей, ничего, выходящаго на улицу, кром однихъ широкихъ и всегда запертыхъ на ключъ воротъ да продланныхъ около нихъ на высот не мене сажени отъ земли двухъ большихъ четырехугольныхъ фортокъ. Эти фортки, своимъ, для непосвященныхъ совершенно непонятнымъ устройствомъ, придаютъ особенно таинственный видъ и безъ того странному дому. Прежде всего, необычайные ихъ размры (не мене квадратнаго аршина) указываютъ на какое-то необыкновенное ихъ назначеніе. Вдь, не для смотрнія въ нихъ продланы эти отверстія: для этого довольно одного и маленькаго, въ два-три вершка, а тутъ два и относительно огромныя, такія, что черезъ нихъ взрослому человку ничего не стоитъ пролзть. Къ тому же, окошечко, если и не непремнно снабжено было стекломъ, или ршеткою, если и затворялось бы ставней, то во всякомъ случа послдняя, какъ и вс ставни, отворялась бы въ сторону, чтобы не мшать глядящему въ окно подойти къ нему вплотную. А эти аршинныя отверстія запираются, правда, ставнями изъ кртаихъ дубовыхъ досокъ, но ставни эти прикрплены петлями внизу, а отворяются сверху и, будучи откинутыми, составляютъ какъ бы широкій столъ у самаго отверстія, къ которому тогда отворившему окно нельзя подойти и заглянуть наружу, если даже этому и не мшала бы высота окна. Невольно рождается догадка, что окна или фортки эти сдланы для передачи черезъ нихъ чего-либо боле или мене объемистаго и грузнаго, но что при этомъ длавшіе намренно позаботились устроить такъ, чтобы подающій не могъ видть принимающаго и самъ не могъ быть видимъ этимъ послднимъ. Догадка вполн справедливая, какъ доказало мн впослдствіи наблюденіе. Когда я узналъ назначеніе самаго дома, я понялъ, что дйствительно таково должно было быть намреніе строившихъ его, но, прежде чмъ я это узналъ, загадочное зданіе съ своими таинственными, наглухо запертыми отверстіями долго интересовало меня. Почему-то мн не хотлось никогда спрашивать, что это за домъ, хотлось самому разршить загадку (я принялъ его сначала за тюрьму, только отсутствіе ршетокъ въ окнахъ заставляло сомнваться въ этомъ), и я сталъ пристально наблюдать за нимъ, ежедневно, въ разное время прогуливаясь взадъ и впередъ по Rua dos Baroes. По утрамъ домъ сохраняетъ безмолвіе могилы. Можетъ быть, за стнами его кишитъ разнообразная и дятельная жизнь, но снаружи этого не замтно. Ворота остаются неизмнно запертыми, никто не выходитъ изъ дома, никто не подходитъ къ нему. Но въ полдень, въ здшнее обденное время, и вечеромъ, когда быстро исчезающія сумерки окутываютъ городъ покровомъ наступающей ночи, къ таинственному зданію часто подходятъ не мене таинственные постители, и все женщины, никогда мужчины (мн, по крайней мр ни разу не удалось видть мужчину). Женщины эти неизмнно подходили къ дому съ узломъ или корзиною въ рукахъ, а отходили съ пустыми руками. Поровнявшись съ загадочными форточками у воротъ, он стучатъ въ дубовую доску. За нею, очевидно, постоянно находится кто-то, потому что не пройдетъ и минуты, какъ доска отталкивается, постительница протягиваетъ свою ношу въ открывшееся отверстіе, невидимая рука беретъ ее и тотчасъ же доска снова поднимается и закрываетъ большую форточку. Все это совершается во мгновеніе ока и молча, только звукъ отодвигаемой и потомъ защелкиваемой задвижки указываетъ, что фортка отпирается и запирается рукою находящагося за нею человка, а не какой-либо механической силой.

Ужь нсколько разъ случалось мн быть свидтелемъ подобныхъ посщеній, четыре или пять женщинъ различныхъ типовъ и званій стучали на моихъ глазахъ въ таинственное отверстіе страннаго дома и передавали въ него тщательно завернутые пакеты, а я все еще не могъ уяснить себ, что же именно он приносятъ сюда и какое вообще значеніе имютъ эти приношенія? Глубокое ли христіанское чувство, предписывающее людямъ въ тайн совершать дла благотворительности, такъ, чтобы лвая рука не знала, что длаетъ правая, или, напротивъ, стыдъ, боязнь быть узнанными и, такъ сказать, пойманными съ поличнымъ на мст преступленія и позора заставляетъ этихъ женщинъ такъ осторожно, иногда робко подходить къ роковой фортк и такъ поспшно, быстро уходить отъ нея прочь? Два обстоятельства побуждали меня склониться скоре къ-послднему мннію: во-первыхъ, то, что свертки, вс довольно большіе и приблизительно вс одинаковой величины, всегда были завернуты либо въ платокъ, либо въ салфетку, вообще въ кусокъ какой-нибудь матеріи, но никогда въ бумагу, во-вторыхъ, необыкновенная осторожность, съ которой обращались съ ними приносившія ихъ женщины. По ихъ манер держать, поднимать и подавать свертокъ въ отверстіе видно было, что тамъ заключается если и не непремнно что-нибудь драгоцнное, то во всякомъ случа хрупкое и нжное. Наконецъ, случай доставилъ мн возможность убдиться, что я и на этотъ разъ не ошибался въ своихъ догадкахъ. Разъ, въ обденную пору, когда въ скромной Rua dos Baroes бываетъ особенно тихо, даже тише, чмъ вечеромъ, дв женщины, два превосходнйшіе обращика противуположныхъ человческихъ расъ, неожиданно столкнулись у воротъ интриговавшаго меня громаднаго зданія. Одна была молодая, по своему красивая, черная, какъ уголь, негритянка, съ ногъ до головы одтая въ блое, съ блестящимъ ожерельемъ изъ бусъ на ше и такими же браслетами на рукахъ, по всмъ видимостямъ, служанка изъ хорошаго, богатаго дома. Другая — хорошенькая, голубоглазая блондинка, вс черты лица, фигура, манеры и даже покрой платья которой выдавали чистокровную тевтонку, уроженку сверной Германіи. Об шли безъ шума, какъ бы крадучись, но довольно быстро, и такъ были погружены въ свои мысли, что не замчали одна другую, покуда не остановились об у форточки. И та, и другая были, видимо, озадачены и испуганы. Нмка вздрогнула и прислонилась къ стнк, почти готовая упасть въ обморокъ. Въ своемъ испуг она крпко прижала къ себ что-то, вроятно, обычный свертокъ, находившійся у нея подъ большимъ, накинутымъ на плечи, платкомъ и оттуда вдругъ раздался, рзко нарушившій окружающее безмолвіе, крикъ младенца. Истина мгновенно озарила меня, а вмст мысль: какъ это я прежде не догадался? Да, ясно, какъ день, что этотъ, казавшійся мн такимъ загадочнымъ, домъ просто — воспитательный домъ, одинъ изъ тхъ многочисленныхъ casa dos criangas (буквально — дтскій домъ), которые въ послднее десятилтіе завелись почти во всхъ городахъ Южной Америки, въ особенности въ Бразиліи, въ которой образцомъ для всхъ послужилъ ріо-жанейрскій домъ. Я еще прежде слыхалъ о немъ, какъ о лучшемъ въ мір учрежденіи этого рода, и заране общалъ себ, по прізд въ городъ, непремнно осмотрть его и изучить, а, между тмъ, пріхавши, не узналъ и принялъ за тюрьму. Это меня таинственность обстановки сбила съ толку. И для чего она? Къ чему этотъ этажъ изъ сплошной стны, безъ оконъ и дверей, эти странныя отверстія, это вчное, гробовое молчаніе и полное безлюдье? Такъ размышлялъ я, а передъ моими глазами, тмъ временемъ, разыгрывалась сцена, заслуживающая описанія перомъ, боле искуснымъ, чхъ мое. Озадаченная въ первое мгновеніе, негритянка тотчасъ же оправилась и даже улыбнулась широкой, веселой улыбкой, причемъ обнаружила два ряда блыхъ и крпкихъ, какъ слоновая кость, зубовъ. Она уже торопливо схватила было кольцо, чтобъ стукнуть имъ о дубовую доску, какъ взглядъ, брошенный ею на свою сосдку, заставилъ ее перемнить намреніе. Она выпустила кольцо изъ рукъ, подошла къ молоденькой нмк и, положивъ ей руку на плечо, о чемъ-то спросила ее. Та не отвчала, а только кивнула слегка головой, еще сильне стиснувъ руки подъ платкомъ. Негритянка принялась что-то быстро и съ жаромъ говорить ей, судя по жестахъ, уговаривала ее не тосковать по ребенк и увряла, что въ дом, на который она безпрестанно указывала рукою, ему будетъ очень хорошо. Наконецъ, какъ бы въ удостовреніе этого обстоятельства, она въ два пріема развернула свой собственный свертокъ, который все время держала лвою рукою не столько у груди, сколько подъ мышкой, и подняла кверху здоровенькаго, пухленькаго негритенка, чуть ли не черне еще, чмъ его мать. Попеставъ его передъ глазами бдой сосдки и поцловавъ ребенка, она, все продолжая говорить, добродушно положила опять руку на плечо нмки и затмъ тихонько распахнула ея большой платокъ. Несчастная нмочка, видимо, старалась побороть свое волненіе, но не могла, и когда черная товарка по несчастію раскрыла ея ребенка, она склонила къ нему голову и залилась горькими слезами. Негритянка съ минуту съ состраданіемъ смотрла на нее, потомъ энергическимъ движеніемъ изо всей мочи стукнула сначала однимъ кольцомъ, затмъ другимъ, просунула своего негритенка въ немедленно отворившуюся фортку, затмъ проворно выхватила изъ рукъ плачущей нмки ея ребенка и, поднеся его на секунду къ лицу матери, чтобы та поцловала его въ послдній разъ, моментально спровадила и этого малютку въ другую форточку. Все это произошло такъ быстро, что я не усплъ опомниться, какъ уже все было кончено: об фортки захлопнулись, задвижки щелкнули и два крошечныхъ существа исчезли, можетъ быть, навсегда изъ глазъ бросившихъ ихъ матерей. Съ минуту нмка стояла какъ бы ошеломленная, потомъ, повинуясь уговаривавшей ее негритянк, плотне завернулась въ шаль и пошла за своей нежданной помощницей, которая увлекала ее, обнявъ за плечо. Безотчетное побужденіе заставило меня пойти слдомъ за этими молодыми женщинами. И какъ я потомъ благодарилъ за это себя! Безъ милйшей энергической негритянки не бывать бы мн никогда въ интересномъ ріо-жанейрскомъ casa dos criangas. Черная сострадательная самаритянка привела свою взволнованную подругу въ городской садъ, посадила ее тамъ на скамейку, еще минутъ съ пять поговорила съ нею и затмъ, полуувщательно, полушутливо погрозивъ ей пальцемъ, поспшно зашагала по улиц. Какъ она испугалась, когда я ее догналъ и безъ всякихъ предисловій спросилъ: ‘Это вы своего ребенка снесли въ воспитательный домъ?’ Однако, нсколько мелкихъ монетъ и увреніе, что я иностранецъ и не намренъ длать ей зло, а спрашиваю такъ, изъ безотчетнаго любопытства, скоро успокоили ее.

— Да, сударь, это мой ребенокъ.

— И вамъ не жалко было разставаться съ нимъ, бросить его почти на врную смерть?

— На смерть? Почему на смерть? Зачмъ ему умирать? Такіе славные, здоровые мальчики не умираютъ, мой сыночекъ будетъ жить.

— У васъ и жилъ бы, наврное, но въ воспитательномъ дом другое дло. Разв вы не слыхали, какъ тамъ обращаются съ дтьми?

— Что вы такое говорите, сударь? Кто это вамъ сказалъ, что въ casa dos criangas дурно обращаются съ дтьми? Ему тамъ будетъ гораздо лучше, чмъ у меня, бдной служанки, онъ офицеромъ будетъ.

— Офицеромъ? Почему же непремнно офицеромъ? А, можетъ быть, солдатомъ?

— А хоть бы и такъ, разв солдатомъ плохо быть? У насъ и солдатамъ хорошо. Только мой сынъ будетъ офицеромъ. Питомцы почти всегда въ офицеры выходятъ. Ихъ тамъ учатъ и въ школу отдаютъ. Это вс знаютъ, вс говорить. И мужъ мой говорилъ, и баринъ тоже.

— Мужъ? Такъ это у васъ законный ребенокъ?

— Конечно, законный, мы съ мужемъ повнчаны.

— Такъ зачмъ же вы его бросили, въ такомъ случа?

— Да не бросала же я его. Разв это значитъ броситъ въ casa dos criangas отдать? Вдь, я же вамъ говорю, что я служанка и мужъ мой тоже въ услуженіи живетъ. Что же намъ длать съ ребенкомъ? Меня, пожалуй, и на мст съ нимъ держать не станутъ, а куда же я тогда пойду? Обоимъ съ голода умирать придется, потому что мы съ мужемъ бдные. А въ casa ему хорошо будетъ. Говорю вамъ, онъ сдлается офицеромъ. Если не врите мн, спросите моего барина, онъ вамъ скажетъ.

— А кто вашъ баринъ?

— Онъ важный господинъ. Директоръ casa его другъ, онъ все знаетъ и разскажетъ вамъ, если это васъ интересуетъ.

— Очень интересуетъ. Только я съ вашимъ бариномъ незнакомъ, какъ же я къ нему приду съ разспросами?

— А такъ просто и придите. Скажите, что вы иностранецъ и хотли бы познакомиться съ городомъ. У насъ много всякихъ гостей бываетъ и иностранцевъ тоже. Наши господа добрые, всхъ радушно принимаютъ.

Негритянка дала мн адресъ своего барина. Это дйствительно оказался важный господинъ, одинъ изъ высшихъ сановниковъ столицы, извстный своимъ гостепріимствомъ и своею любезностью. Я зналъ, что къ нему въ самомъ дл можно являться даже безъ рекомендаціи и, наврное, встртить радушный пріемъ и полную готовность къ услугамъ, столь необходимымъ иностранцу въ чужой стран. Но, зная, съ другой стороны, какъ часто подобные мн туристы, особенно пишущіе хотя бы просто свои записки безъ всякой опредленной цли, злоупотребляютъ любезностью такихъ рдкихъ сановниковъ, какъ г. X., я ршился не прибгать къ его помощи, если окажется возможность обойтись безъ нея. Съ этой цлью я на другой же день, часовъ въ 11 утра, отправился снова въ Rua dos Baroes и въ свою очередь сталъ стучать, только не въ фортку, а въ постоянно запертыя большія ворота. Надо полагать, это необычайное явленіе поразило изумленіемъ всхъ обитателей дома, потому что мн не отпирали, по крайней мр, минутъ двадцать. Наконецъ, посл троекратнаго повторенія стука пріотворилась маленькая, совсмъ незамтная снаружи калитка и въ ней показалась, заслоняя собою отверстіе, благообразная фигура мужчины почтенныхъ лтъ и наружности.

— Что вамъ угодно, милостивый государь?

— Я желалъ бы видть директора.

— Если вы пожаловали сюда, значитъ вы желаете получить обратно доставленнаго сюда ребенка. Въ такомъ случа вамъ извстны формальности. Потрудитесь передать мн точное описаніе примтъ и времени, и завтра поутру пожалуйте за отвтомъ.

— Я никакого ребенка не доставлялъ и совсмъ не за тмъ пришелъ. Я просто хочу осмотрть заведеніе и желаю попросить объ этомъ директора.

— Этого нельзя. Сюда посторонніе люди не допускаются.

— Но я иностранецъ, и, можетъ быть, директоръ…

— Директоръ здсь не принимаетъ. Если вы непремнно желаете его видть, пожалуйте къ нему на его частную квартиру, между 5 и 6 часами вечера. Онъ живетъ вотъ тутъ напротивъ.

— Но, можетъ быть, вы сами будете такъ любезны сообщить мн…

— Я не имю права ничего сообщать вамъ и долженъ просить васъ извинить меня. Я не имю времени разговаривать доле.

Съ этими словами благообразный пожилой господинъ вжливо поклонился мн и захлопнулъ калитку передъ моимъ носомъ. Нечего длать, пришлось ждать вечера. Ровно въ 5 часовъ, минута въ минуту, я былъ у дверей указанной мн директорской квартиры. Здсь меня впустили безъ всякихъ затрудненій. Лакей-негръ (кстати, замчу, что тутъ во всхъ почти богатыхъ домахъ домашняя прислуга состоитъ изъ негровъ) ввелъ меня въ пріемную и черезъ минуту изъ сосдней комнаты, къ величайшему моему изумленію, вышелъ тотъ самый благообразный гоподинъ, который такъ негостепріимно выпроводилъ меня отъ воротъ casa dos criangas. Отъ удивленія я могъ только поклониться и молча смотрлъ на хозяина. Тотъ улыбнулся при вид моего смущенія и, привтливо протягивая мн руку, сказалъ:

— Милости прошу садиться. Вы удивляетесь, узнавъ во мн то самое лицо, съ которымъ бесдовали поутру, принявъ его, можетъ быть, за привратника? Я вамъ сейчасъ объясню, въ чемъ дло, и вы перестанете удивляться. Видите ли, наши служащіе замтили, что вы уже нсколько дней все ходите вокругъ дома и пытливо осматриваете его, что вы нсколько разъ проводили цлые часы по близости, очевидно, выслживая что-то или кого-то. Мн объ этомъ говорили, но такъ какъ вы къ дому не подходили, а на улиц всякій иметъ право прогуливаться и смотрть, сколько ему угодно, то я не обращалъ на это вниманія. Но когда мн доложили сегодня, что вы пришли, наконецъ, къ намъ, я ршился выдти самъ и лично убдиться: кто вы и что вамъ отъ насъ нужно.

Я поспшилъ объяснить директору, что никакихъ злыхъ умысловъ не питаю, а, движимый лишь любознательностью туриста, хотлъ бы поближе ознакомиться съ заведеніемъ, о которомъ много слышалъ раньше, хотлъ сравнить его съ подобными же учрежденіями у насъ, въ Европ.

— Послднее вы уже говорили мн, и я вполн понимаю васъ, но, къ сожалнію, вынужденъ отказать въ вашей просьб. У насъ строго воспрещено не только впускать постороннихъ лицъ въ заведеніе, но даже и разсказывать подробности соблюдаемыхъ въ немъ порядковъ. Будь вы здшній, постоянный житель Ріо-Жанейро, я не сталъ бы даже разговаривать съ вами о casa dos criangas. Но такъ какъ вы иностранецъ и интересуетесь учрежденіями нашей страны, то я къ вашимъ услугамъ: спрашивайте, о чемъ вамъ угодно, я охотно отвчу на все, что могу сказать, не нарушая своихъ обязанностей.

— Благодарю васъ отъ души и, съ вашего позволенія, сейчасъ же воспользуюсь вашей любезностью. Объясните мн, прежде всего, то, что меня особенно поразило и чему подтвержденіе я нахожу въ самыхъ вашихъ словахъ: почему вы окружаете ваше полезное и гуманное, но, какъ мн, по крайней мр, кажется, вовсе не нуждающееся въ тайн учрежденіе такой чисто романической таинственностью? Вдь, это, сколько мн помнится, оффиціальное, даже казенное заведеніе?

— Да. Оно основано по иниціатив правительства или, точне, по иниціатив нын царствующаго императора и содержится на средства, отпускаемыя пополамъ казною и городомъ.

— Ну, вотъ видите. Такъ зачмъ же тайна?Я этого никакъ не могу понять.

Директоръ усмхнулся.

— Въ сущности,— сказалъ онъ,— вы значительно преувеличиваете нашу таинственность. Она совсмъ не такъ велика, какъ это можно думать, глядя на дйствительно нсколько странную наружность дома. На дл мы вовсе не замыкаемся въ такую непроницаемую тайну, мы только не пускаемъ къ себ людей, которымъ у насъ нечего длать, не спшимъ удовлетворять праздное любопытство, въ особенности не желаемъ длать своего дома и своихъ питомцевъ объектами той холодной свтской псевдоблаготворительности, въ которой почти всегда подъ маскою христіанскаго милосердія скрывается одно тщеславіе. Но вотъ и все. Затмъ мы отнюдь не скрываемся, да намъ нтъ ни надобности, ни даже возможности разыгрывать роль какихъ-то таинственныхъ жрецовъ или заговорщиковъ. Какъ вы сами замтили сейчасъ, это учрежденіе оффиціальное, слдовательно, уже это одно исключаетъ понятіе о тайн. Но, кром того, вдь, мы ежегодно выпускаемъ десятки, а иногда и далеко больше сотни юныхъ существъ обоего пола, которыя становятся свободными людьми, полноправными гражданами. Ихъ мы не можемъ заставить молчать, и еслибъ было у насъ что-нибудь такое, что требовало бы тайны, они не преминули бы разоблачить ее, не преминули бы разсказать, какъ неудовлетворительно исполняемъ мы свою задачу.

— О, надюсь, вы не думаете, будто я подозрвалъ начальство casa dos criangas въ недобросовстномъ отношеніи къ длу! Прошу васъ врить, что ни самому мн такая мысль не приходила въ голову, ни отъ другихъ я ничего подобнаго не слыхалъ. Напротивъ, увряю васъ…

— На увряйте. Вдь, вы мн сказали цль своего посщенія и я знаю, что вы говорите правду. Я это тотчасъ увидалъ по васъ, иначе не пригласилъ бы васъ сюда. Поэтому будетъ лучше продолжать нашъ разговоръ. И такъ, васъ поразила совершенно необычайная и потому нсколько загадочная вншность зданія. Это объясняется какъ нельзя проще: она, эта вншность, обусловлена цлями гигіеническими. Главные жильцы нашего дома, т, для которыхъ построенъ самый домъ и для блага которыхъ все въ немъ приноровлено, это, какъ вамъ извстно, дти, младенцы, только что родившіеся на свтъ. Этимъ бднымъ маленькимъ созданьицамъ предназначено быть цлые года скученными въ небольшомъ пространств и, разумется, это ставило насъ въ необходимость обставить помщеніе такими условіями, которыя не требуются тамъ, гд скученности нтъ. Еслибъ мы могли помститься за городомъ, среди простора полей и свжести лсовъ, мы могли бы удовлетвориться домомъ обыкновенной постройки, или даже однимъ изъ тхъ вычурныхъ, боле красивыхъ на видъ, чмъ удобныхъ для жизни зданій, которыми за послдніе года разукрасилась наша столица. Но спеціальное назначеніе casa dos criangas приковываемъ его къ городу. Поэтому, чтобы, по возможности, удалить нашихъ питомцевъ отъ уличнаго шума и отъ вредныхъ испареній, всегда боле проникающихъ въ нижнее жилье, мы вынуждены были подняться съ ними повыше и тамъ искать столь необходимыхъ для нихъ тишины и чистаго воздуха. Съ этой цлью мы устроили въ нижнемъ этаж кладовыя, гд и помщаются у насъ блье, платья, разная необходимая утварь, всякіе, словомъ, запасы. Это вообще хозяйственное отдленіе.

— Понимаю. И тамъ же, конечно, кухни, прачечныя, людская?

— Ну, нтъ, это вы не такъ поняли. Такое размщеніе противорчило бы нашей цли. Кухня, прачечная, людская помщаются въ отдльныхъ флигеляхъ, равно какъ и погреба. Наши владнія, вдь, не ограничиваются выходящимъ на улицу зданіемъ. У насъ внутри большой дворъ, обширный садъ, три флигеля и нсколько еще отдльныхъ построекъ.

— Вы мн всего этого ршительно не можете показать?

— Ршительно не могу, т.-е. не могу самъ, собственной властью, ибо это ужь выходитъ изъ границъ моей компетентности. Но вы можете увидать, если вамъ будетъ дано разршеніе.

— А! Значитъ, тайна все же можетъ быть до нкоторой степени нарушена?

— Да, вдь, я же вамъ говорю, что она существуетъ только въ вашемъ воображеніи. Единственное, что у насъ дйствительно и намренно обставлено всми условіями глубокой и непроницаемой тайны, это отдача младенцевъ къ намъ. Мы не спрашиваемъ и не хотимъ знать, какой младенецъ: законный или незаконный, не спрашиваемъ и не хотимъ знать, кто его родители: богатые или бдные, простые или знаменитые люди, нужда или стыдъ заставляетъ ихъ бросить несчастнаго ребенка. Мы знаемъ только этого послдняго, бдное, безпомощное существо, нуждающееся въ пріют, въ защит, въ средствахъ сдлаться порядочнымъ человкомъ и честнымъ гражданиномъ — больше ничего. Кто его призвалъ на свтъ и бросаетъ, это не наше дло. Чтобы устранить всякую возможность даже невольныхъ догадокъ на этотъ счетъ, мы устроили такъ, чтобы лицо, приносящее ребенка, не могло быть видимо никмъ и само никого не видало. Мы хотимъ, чтобы родители, или кто тамъ отдаетъ младенца, чувствовали и знали, что имъ не придется краснть даже передъ незнакомымъ имъ чиновникомъ или простымъ сторожемъ.

— Это, конечно, прекрасно. Но позвольте мн замтить вамъ, что вы немножко черезъ-чуръ мягко, слишкомъ заботливо относитесь къ этимъ людямъ. Какъ хотите, а бросаніе собственныхъ дтей на произволъ судьбы — поступокъ во всякомъ случа предосудительный, и только безнравственные люди способны на него. Забота о бросаемыхъ дтяхъ,— это высокій и гуманный подвигъ, но о нихъ самихъ, о томъ, чтобъ имъ краснть не пришлось,— это ужь слишкомъ. Простите меня за это замчаніе, оно у меня невольно вырвалось. Я и прежде еще дома, у насъ, никогда не могъ пройти мимо воспитательнаго дома, чтобъ не подумать съ чувствомъ негодованія и отвращенія о родителяхъ этихъ несчастныхъ дтей.

— Я понимаю ваши чувства. И возраженія, вами сдланныя, намъ тоже не разъ приходилось выслушивать, только мы, извините меня, никогда не могли признать ихъ основательности. Многіе идутъ еще дале васъ. Не такъ давно мн случилось встртиться съ однимъ нмцемъ, тоже, какъ и вы, любознательнымъ туристомъ, одновременно коммиссіонеромъ одной большой газеты. Какъ и вы же, онъ заинтересовался нашимъ casa clos criangas, (это, вдь, одна изъ достопримчательностей Ріо-Жанейро), добился разршенія осмотрть его и, увидавъ его, пришелъ въ восторгъ отъ нашего устройства, но, тмъ не мене, настойчиво утверждалъ, что подобныя учрежденія отвергаются наукой, находясь въ прямомъ противорчіи съ основными правилами какъ философской морали, такъ и политической экономіи. Въ весьма пространной, по своему очень логично и даже философски построенной рчи — вся прелесть и весь эффектъ которой, скажу вамъ по секрету, вполн пропали для слушателей — онъ доказывалъ намъ, что воспитательные дома только развиваютъ въ обществ безнравственность, поощряя людей легкомысленно относиться къ своему долгу и предоставляя имъ всевозможныя удобства освободиться отъ него, и, къ тому же, совершаютъ вопіющую несправедливость по отношенію къ масс плательщиковъ податей, возлагая на нихъ бремя такихъ расходовъ, которые вовсе на нихъ лежать не должны. Вслдствіе этого, объяснилъ онъ, въ его отечеств воспитательныхъ домовъ нтъ.

— Онъ правъ, т.-е. не по существу, конечно, а въ томъ, что наука дйствительно отвергаетъ воспитательные дома въ ихъ ныншней форм, какъ боле вредные, чмъ полезные.

— Очень можетъ быть. Я человкъ неученый и доводовъ науки опровергать не берусь, хотя долженъ замтить, что лично мн они кажутся безусловно фальшивыми. Не говоря уже о томъ, что сухой философской морали я предпочитаю мораль христіанскую, которая говорить: ‘не судите, да не судимы будете’ и ‘любите ближнихъ, какъ самихъ себя, и помогайте имъ, какъ самимъ себ’. А кто же возненавидитъ себя и не пошевелить пальцемъ, чтобы отстранить отъ себя нужду и горе, или иное какое-либо страданіе только потому, что они вызваны собственнымъ легкомысліемъ? Не говоря уже объ этомъ, мн кажется, что въ данномъ случа правила политической экономіи идутъ прямо въ разрзъ съ понятіями о назначеніи и обязанностяхъ государства, государственной власти и общества. Я никогда не вызжалъ изъ Бразиліи, не знаю другихъ государствъ, въ особенности Европы и условій жизни въ ней. Поэтому ограничусь одной своей родиной. Я разскажу вамъ, что собственно побудило насъ основать свой воспитательный домъ и какими принципами мы руководились. Тогда вы поймете и то, какъ мы смотримъ на обязанности государства и общества, и то, почему мы дали своему учрежденію именно такой, а не иной строй. Съ сожалніемъ (потому что чувствую, какое дурное впечатлніе это произведетъ на васъ) долженъ сказать, что въ прежнія времена, т.-е. до основанія воспитательныхъ домовъ (ихъ, вдь, много у насъ) подкидываніе дтей и дтоубійство составляли до такой степени обычное явленіе у насъ, что имъ перестали даже возмущаться. Это положительно приняло характеръ страшной общественной язвы. Подумайте только, десятки и сотни трупиковъ несчастныхъ маленькихъ жертвъ отыскивались ежегодно, и никто не обращалъ на это вниманія, даже полицейская власть лишь изрдка и то спустя рукава разыскивала виновныхъ, которыхъ по этому никогда и не находила, особенно если попадался трупъ цвтнаго ребенка, точно, будто, это такъ и надо, чтобы эти бдные младенцы бросались въ помойную яму или зарывались въ землю тотчасъ по рожденіи. Необходимо было принять мры противъ этого страшнаго зла, но какія? Судъ и наказаніе? Но для этого, прежде всего, необходимо имть въ рукахъ виновныхъ, а у насъ почти никогда ихъ не было. Главное же, судомъ и наказаніемъ, какъ бы послднее ни было страшно, нельзя устранить зла, корни котораго лежатъ глубоко въ условіяхъ окружающей жизни… Вы какъ сюда пріхали, откуда и давно ли здсь находитесь?

— Я пріхалъ изъ Мексики, изъ Гватехуа, и живу здсь уже около трехъ недль.

— А, ну, значитъ, вы видли добрую часть страны и съ городомъ достаточно познакомились. Слдовательно, вы знаете, что вся наша Бразилія вообще и Ріо-Жанейро въ особенности представляютъ настоящій антропологическій музей. Кто хочетъ изучить разнообразныя расы и племена человческой породы и типы, производимые скрещиваніемъ ихъ, тотъ долженъ пожаловать въ нашу столицу, потому что нигд, на всемъ земномъ шар не встртитъ онъ такой полной и богатой коллекціи разнородныхъ антропологическихъ типовъ, какъ здсь.

— Это правда. Я таки порядочно попутешествовалъ на своемъ вку, но дйствительно нигд не видалъ такого смшаннаго, такого буквально пестраго населенія, какъ у васъ. Именно въ Ріо-Жанейро мн случалось встрчать живые образцы всхъ человческихъ племенъ и, наконецъ, множество такихъ экземпляровъ, происхожденіе которыхъ, наврное, не съуметъ опредлить ни одинъ изъ ученйшихъ антропологовъ. Признаться, я даже не воображалъ прежде, что кожа человческая можетъ принимать такіе безконечно разноообразные цвта и оттнки, какіе пришлось увидать здсь. Я въ Соединенныхъ Штатахъ и въ Мексик видалъ много метисовъ, мулатовъ, креоловъ и пр., но у тхъ цвтъ кожи боле или мене однообразный и типъ лицъ боле или мене чистый, здсь же на каждомъ шагу встрчаешь такія въ этомъ отношеніи смшенія и перемшенія, что просто становишься въ тупикъ. Я разъ подумалъ, какъ это до сигъ поръ ни одному Барнуму не пришло въ голову составить здсь живую коллекцію всхъ цвтовъ человческой кожи и похать съ нею по Европ? Вдь, онъ непремнно составилъ бы состояніе. Воображаю, какой эффектъ произвели бы у насъ вс эти лица, то сливочныя, то слегка зеленоватыя, то цвта поблекшаго листа мсячной розы, то кофейныя, но все это безъ признаковъ болзненности, напротивъ, дышащія силой и здоровьемъ. А какая своеобразная и странная красота получается отъ этихъ смшеній! Неопредленность типа самимъ физіономіямъ придаетъ что-то загадочное, но, въ то же время, поэтическое. Да, я все это замтилъ, да этого и нельзя не замтить: оно такъ бросается въ глаза. Но что меня особенно поразило, это множество чисто нмецкихъ типовъ, очевидно, безъ всякой примси хотя бы одной капельки посторонней крови. Надняхъ я встртилъ въ вагон желзной дороги двухъ мужчинъ, до того всмъ своимъ видомъ напомнившихъ мн Саксонію съ ея булкообразными, блокурыми дтьми, что я обратился къ нимъ по-нмецки. Каково же было мое удивленіе, когда они, оказалось, ни слова не поняли, а потомъ, узнавъ, въ чемъ дло, объявили себя чистокровными бразильцами и ужасно разобидлись, что я принялъ ихъ за нмцевъ.

— Не припомните ли, это были солдаты?

— Одинъ, да. Не умю сказать наврное — солдатъ или офицеръ, но въ военной форм, а другой въ обыкновенной куртк, повидимому, рабочій.

— Тоже, наврное, былъ солдатъ. У насъ именно въ арміи много такихъ нмцевъ съ виду, хотя, поговоривъ съ ними, вы увидите, что вс они боле страстные патріоты, чмъ самые несомннные бразильцы ne p&egrave,re en fils. Вы сейчасъ поймете, почему это, а теперь вернемся къ нашею предмету. И такъ, вы сами замтили необыкновенную, какъ вы выразились, пестроту нашего населенія, происходящую отъ въ самомъ дл пестрой смси многоразличныхъ племенныхъ и національныхъ элементовъ, входящимъ въ его составъ. Въ числ этихъ элементовъ немаловажную роль играетъ пришлый людъ, эмигранты, которыхъ у насъ, принимая во вниманіе размры государства и численность народонаселенія, не меньше, чмъ въ Соединенныхъ Штатахъ, и гораздо больше, чмъ въ Мексик. Въ особенности за послднія десятилтія, съ тхъ поръ, какъ у насъ водворилось полное спокойствіе и культурная жизнь стала развиваться сильне и сильне, приливъ эмигрантовъ тоже усилился (кстати, замчу, нмцы очень полюбили насъ. Ихъ съ каждымъ годомъ все больше прибываетъ. Мн часто приходитъ въ голову: какой необыкновенной плодовитостью отличается это племя. Куда ни посмотришь, откуда ни услышишь всти, везд все нмцы прибываютъ. Какъ это ихъ хватаетъ на весь міръ!). Ну-съ, вы вотъ говорили, что бросаютъ своихъ дтей люди безнравственные. Конечно, это дло нехорошее. Но можете ли вы съ увренностью и съ чистой совсти сказать, что такія дти всегда являются плодомъ безнравственности родителей, а фактъ подбрасыванія или даже убійства ихъ этими послдними — дломъ жестокосердія и желанія уклониться отъ исполненія своего святаго родительскаго долга? Можете ли вы сказать это, въ особенности по отношенію къ нашей стран, имя въ виду только что констатированную нами этнографическую пестроту населенія и обиліе неосдлаго, пришлаго цемента въ немъ? По моему глубокому убжденію, подкрпленному опытомъ цлой жизни, безжалостное отношеніе родителей къ такъ называемымъ незаконнымъ дтямъ происходитъ гораздо больше отъ легкомыслія и слабости людей, отъ страха и малодушія, наконецъ, отъ матеріальной нужды, чмъ отъ нравственной испорченности и отъ природной жестокости. Такъ это везд, поврьте мн, потому что, вотъ видите и, чувство любви къ своимъ дтямъ есть нчто до такой степени естественное, прирожденное, что его нельзя назвать чувствомъ, это инстинктъ, невольный и безсознательный, вложенный природою во вс живыя существа, въ лютыхъ зврей, какъ и въ человка. Нужны очень сильныя причины, чтобъ побудить именно человка, т.-е. лучшее и высшее изъ всхъ созданій природы, бросить, а тмъ боле убить свою собственную плоть и кровь. Эти причины, существующія везд, съ особенной силой дйствуютъ въ такой стран, какъ наша. Не буду говорить объ общихъ причинахъ, остановлюсь лишь на свойственныхъ намъ. Эта масса эмигрантовъ, зачастую лишь временно проживающихъ здсь, можетъ ли она устроиться такъ, чтобъ вовсе не имть дтей, а разъ, произведя ихъ на свтъ, можетъ ли она кормить и воспитывать ихъ, какъ слдуетъ добрымъ, порядочнымъ родителямъ? Конечно, нтъ. Вдь, не одинъ инстинктъ родительской любви вложила въ людей природа. Она дала имъ и много другихъ и, между прочими, можетъ быть, наиболе сильно дйствующій — инстинктъ размноженія. Голосъ природы и донын повторяетъ всмъ людямъ то, что сказалъ Богъ первой созданной имъ пар: ‘плодитесь и множитесь и наполняйте землю’. У насъ же она — я хочу сказать природа — такая раскошная, климатъ такой знойный, синее небо такое чистое, а солнце такое яркое, что этотъ инстинктъ невольно долженъ говорить громче и сильне. Какъ бы ни былъ нравствененъ человкъ, но физическая натура все же возьметъ свое. Она если и не сломитъ нравственные принципы, то, по крайней мр, усыпитъ ихъ, заставитъ войти въ сдлку съ собою. Между тмъ, къ намъ мигранты очень рдко прізжаютъ съ семьями и еще рже бываютъ это старики, остывающая кровь которыхъ длаетъ имъ легкимъ пребываніе на стез добродтели. Въ огромномъ большинств это люди одинокіе и совсмъ молодые или среднихъ лтъ, въ полномъ цвт силъ и, слдовательно, страсти. И замтьте, притомъ, что нравственныя условія, окружающія эмигрантовъ, тмъ сильне располагаютъ ихъ къ тому, что называется паденіемъ, чмъ сами они лучше и мягче душою. Одни, безъ родныхъ и знакомыхъ, на чужой сторон, куда ужь, конечно, не радости жизни угнали ихъ изъ далекой родины, они должны невольно чувствовать усиленную потребность, жажду ласки и сердечнаго участія, должны безсознательно искать ихъ и сами отдавать первому встрчному. Примите все это въ соображеніе и вы поймете, что, при этихъ условіяхъ, знакомство, вообще легко завязываемое въ путешествіи, роковымъ образомъ должно принимать интимный характеръ и вести къ такому сближенію, какого, можетъ быть, ни одно изъ неожиданно для самихъ себя сошедшихся лицъ не желало и не предвидло. И вотъ плодомъ мимолетнаго сближенія является нежданный гость — ребенокъ. Подумайте сами, куда бдный, одинокій эмигрантъ, а тмъ боле эмигрантка пойдетъ съ ребенкомъ, что станутъ они съ нимъ длать? Оставить при себ? Онъ связываетъ ихъ по рукамъ и по ногамъ и, что всего хуже, иногда крпкими узами привязываетъ ихъ другъ къ другу, тогда какъ они, большею частью, и не хотятъ, и не могутъ поддерживать эту связь. А еще чаще случается и такъ, что въ тотъ моментъ, когда родится ребенокъ, родители его давно уже успли разойтись и одинъ Богъ знаетъ, гд искать случайнаго отца. Несчастная мать плачетъ, скорбитъ, сердце ея разрывается отъ горя, но судьба сильне ея слабой воли, злая судьба, пославшая ей въ удлъ стыдъ и нужду, толкаетъ ее на преступленіе. И она поддается судьб: бросаетъ своего злополучнаго ребенка въ первую, попадающуюся на дорог, открытую дверь, а не встртится таковая — въ оврагъ, въ колодезь или въ помойную яму. Таково положеніе эмигрантовъ. Положеніе коренныхъ жителей не лучше, если не хуже. Тутъ тоже почва для преступленія дана самой средой. Совмстное существованіе и историческія особенности взаимнаго положенія различныхъ расъ выработали у всхъ у нихъ совершенно своеобразный, специфическій взглядъ на многія людскія отношенія, но особенно, конечно, на извстныя отношенія мужчинъ и женщинъ между собою. У васъ, я знаю, подобный взглядъ господствовалъ прежде, да и теперь еще иметъ мсто между людьми различныхъ классовъ. У насъ къ классовому различію присоединяется еще во сто кратъ упорнйшее — племенное. То, что какой-нибудь потомокъ древнихъ португальцевъ счелъ бы гнуснымъ преступленіемъ по отношенію къ особ одного съ нимъ происхожденія и безчестнымъ или, по крайней мр, недобросовстнымъ относительно блой вообще, то онъ искренно считаетъ совершенно позволительнымъ относительно краснокожей индіанки или, тмъ боле, черной негритянки. Не забудьте, что у насъ до сихъ поръ еще существуетъ рабство Страдательными жертвами всего этого являются опять-таки несчастныя дти. Дло государства и общества, въ лиц власти и лучшихъ представителей своихъ, устранить вредныя послдствія зла и, по возможности, обратить его въ добро для тхъ несчастныхъ существъ, которыя досел являлись невинными жертвами незрлости людской. Такъ, по крайней мр, смотрли на все это мы, когда у насъ возникла первая мысль объ casa dos criaigas. Такъ смотрлъ въ особенности иниціаторъ всего дла. нашъ превосходный, нашъ истинно достойный и святой императоръ, Донъ-Педро.

— Онъ и въ Европ везд пользуется большимъ уваженіемъ. Я не разъ и тамъ еще слыхалъ о его высокихъ достоинствахъ, но здсь имлъ случай убдиться, какъ цнитъ и любитъ его населеніе. Вс, съ кмъ мн ни приходилось говорить о немъ, отзывались о немъ съ такимъ почтеніемъ, съ такой любовью, какъ рдко можно встртить.

— Да, онъ очень любимъ и его нельзя не любить. Это такая свтлая личность. Его образванность и знанія (онъ большой политикъ, очень много читаетъ и постоянно учится) составляютъ наименьшія изъ его достоинствъ. Главное, это его изумительная, неисчерпаемая доброта. Это истино христіанская душа, въ полномъ и высшемъ значеніи слова. Я увренъ, что вы такъ же преданно полюбили бы его, еслибъ имли счастіе,какъ я, часто видть его и бесдовать съ нимъ. Мн это счастіе выпадаетъ на долю потому, что Донъ-Педро очень интересуется casa dos criangas,и я обязанъ еженедльно давать ему отчетъ обо всемъ, что у насъ длается. Такъ же интересуется онъ и нашими школами, въ особенности находящейся въ тсной связи съ нашимъ заведеніемъ, да военной школой, директоры которыхъ также лично длаютъ ему докладъ обо всемъ.

— Вы говорите нашими школами. Это обозначаетъ бразильскія школы вообще или ваши въ частности — школы воспитательнаго дома?

— Въ частности наши разумется, вдь, мы о воспитательномъ дом собственно и говоримъ.

— Такъ у васъ еще и школы свои есть?.

— Конечно. Иначе какой же бы былъ воспитательный домъ? Это былъ бы домъ призрнія, домъ кормленія сиротъ, назовите, какъ хотите, только не воспитательный, потому что это названіе уже само по себ подразумваетъ и обусловливаетъ умственное и нравственное воспитаніе, а какъ же вы ихъ чему-нибудь научите безъ школъ?

— Но, вдь, если вы еще и учите вашихъ питомцевъ, значитъ вы должны или все время держать ихъ въ заведеніи, или потомъ, въ извстномъ возраст, собирать ихъ опять.

Директоръ нкоторое время удивленно и вдумчиво смотрлъ на меня, потомъ съ видимымъ недоумніемъ, медленно, какъ бы все еще пытаясь самому разобрать загадку, проговорилъ:

— Извините, я не совсмъ понимаю васъ. Какъ это: собираемъ въ извстномъ возраст? Мы принимаемъ только новорожденныхъ младенцевъ, дтей подросшихъ, уже мы не беремъ. И что вы хотите сказать вашимъ опять? Разв вы полагаете, что мы куда-нибудь на время отсылаемъ питомцевъ?

— Ну, да. Вдь, вы же, наврное, отдаете ихъ на выкормленіе?

— Помилуйте, что это вамъ пришло въ голову! Куда мы станемъ ихъ отдавать, кому и зачмъ?

— Неужели же вс питомцы вплоть до школьнаго возраста остаются у васъ?

— Непремнно, а то какъ же иначе?

— А-а! Я этого не зналъ, хотя, конечно, слушая васъ, и долженъ бы догадаться. Поймете и простите мое недоумніе, когда узнаете, отчего оно произошло. Видите ли, у насъ тоже есть воспитательные дома, обширныя и очень дорого стоящія государству заведенія, въ которыхъ, однако, питомцевъ не держатъ. Продержавъ очень короткое время, ихъ раздаютъ по деревнямъ, крестьянкамъ, которыя соглашаются на извстныхъ условіяхъ взять ихъ на прокормленіе и воспитаніе.

— Не можетъ быть! Неужели у васъ такъ длается? Но тогда ваши воспитательные дома служатъ лишь, такъ сказать, посредниками между родителями, бросающими дтей, и тми людьми, которые желаютъ имть пріемышей. Однако, вы говорите, что они очень дорого обходятся государству. Куда же идутъ эти большія суммы? Мн кажется, что на такое несложное дло, какъ описываемое вами посредничество, большихъ тратъ не требуется.

— О! расходовъ много, все-таки. Одно содержаніе зданій и управленія чего стоитъ! Вс эти смотрители, экономы, главный начальникъ, его помощникъ, потомъ множество начальниковъ и начальницъ отдленій, ихъ помощниковъ и помощницъ, надзиратели и надзирательницы, доктора и фельдшера — вс получаютъ жалованье, квартиры съ освщеніемъ и отопленіемъ, а, по выслуг лтъ, и пенсію…

— Гм, дйствительно, расходовъ, должно быть, много. Но, скажите, неужели для той посреднической роли, о которой вы говорили, нужна такая масса мужскаго и женскаго начальства? Надъ кмъ же они собственно начальствуютъ, коль скоро питомцы лишь короткое время пребываютъ подъ ихъ надзоромъ?

— О! дло у нихъ есть и имъ даже приходится много трудиться. Наши воспитательные дома не ограничиваются однимъ пріемомъ брошенныхъ дтей. При нихъ имются родильный пріютъ, фельдшерская школа и, Наконецъ, женскій институтъ съ двумя отдленіями, или, какъ у насъ обыкновенно говорятъ, половинами: чернорабочей и для благородныхъ двиц. Въ эти заведенія принимаются только сироты…

— Но посторонніе сироты, а не питомцы дома?

— Нтъ, не питомцы. Т еще въ фельдшерскую школу пожалуютъ иногда, но въ институтъ, особенно на благородную половину, безусловно никогда. Однако, это все же заведеніе для сиротъ и, притомъ, для бдныхъ. Въ родильный же пріютъ принимаются вс безъ различія и родящіяся тамъ дти большею частью поступаютъ въ число питомцевъ.

— Это все прекрасныя и полезныя учрежденія, только я никакъ не могу понять: зачмъ же смшивать въ одно столько разнородныхъ длъ, лишенныхъ не только внутренней, но и вншней связи между собою? Ну, еще родительный пріють-куда ни шло, хотя тоже… Но сиротскій институтъ для двицъ и, притомъ, непремнно ‘благородныхъ’ — что тутъ общаго съ основной задачей воспитательнаго дома? Ну, а питомцы… Извините меня, что я невольно заставляю васъ помняться со мною ролями и, вмсто того, чтобы отвчать на ваши вопросы, предлагаю таковые вамъ. Но я очень интересуюсь этимъ дломъ вообще, а то, что вы разсказываете, такъ оригинально, что мн особенно хочется знать подробности. И такъ, вы говорите, питомцы раздаются по деревнямъ, крестьянамъ. И что же, затмъ всякія ихъ связи съ воспитательнымъ домомъ прекращаются? Они становятся пріемными дтьми этихъ крестьянъ и съ тхъ поръ уже на послднихъ лежитъ обязанность заботиться о ихъ дальнйшей участи?

— Нтъ. Не умю сказать вамъ въ точности, въ теченіе сколькихъ именно лтъ питомцы и по отдач ихъ крестьянамъ состоятъ, все-таки, подъ надзоромъ воспитательнаго дома. Если не ошибаюсь, до гражданскаго совершеннолтія, т.-е. до 21 года. Вроятно, такъ именно и есть, потому что плата за нихъ производится до 17-ти лтняго возраста, это я знаю достоврно.

— Плата! Вы хотите сказать, что крестьяне берутъ питомцевъ не въ качеств пріемныхъ дтей, а за деньги, какъ доходную статью?!

— Да, къ сожалнію, большинство смотритъ на это дйствительно какъ на доходную статью. Есть много деревень, въ которыхъ пріемъ питомцевъ составляетъ спеціальную профессію женщинъ, зачастую цлыя семейства только этимъ и живутъ. Хуже всего то, что соблазнъ платы заставляетъ многихъ крестьянокъ иногда обманомъ, посредствомъ подставныхъ лицъ — брать нсколькихъ питомцевъ заразъ, вслдствіе чего послдніе часто лишены не только груднаго молока, но и порядочнаго ухода.

— Несчастные младенцы! А дорого платятъ за нихъ?

— Въ отдльности плата не высока, хотя, при чрезвычайной дешевизн деревенской жизни, ее нельзя назвать и низкой. Но въ общей сложности она составляетъ очень крупную сумму, поглощающую значительную часть бюджета воспитательнаго дома. За каждаго питомца выплачивается по 2 руб. 50 к., что, al pari, составляетъ 10 франковъ въ мсяцъ. Однако, вы не должны думать, что этимъ и ограничиваются вс заботы воспитательнаго дома о своихъ питомцахъ, что онъ отдаетъ ихъ въ безконтрольное вдніе крестьянъ. Нтъ, какъ я сказалъ уже, онъ, по уставу, продолжаетъ бдительно слдить за ними. Для этого существуютъ спеціальные инспекторы и врачи, обязанные ежегодно, извстное число разъ, объзжать деревни, куда отдаются питомцы, и смотрть, какъ ихъ содержатъ, здоровы ли они и нр. Замтивъ что-нибудь дурное, они доносятъ объ этомъ начальству, которое въ первый разъ длаетъ провинившимся крестьянамъ строгое замчаніе, а затмъ можетъ отобрать у нихъ питомцевъ и лишить ихъ права получать таковыхъ вновь.

— Знаете, изъ всего, что вы говорите, я вижу, что учредители самаго воспитательнаго дома были одушевлены самыми благими намреніями, но…

— Но благими намреніями адъ вымощенъ, хотите вы сказать?

— Нтъ, зачмъ же? Это черезъ-чуръ рзкое выраженіе. А только мн кажется, что у васъ нсколько странно поняли задачи и цли воспитательнаго дома. Думаю, что это происходитъ отъ чрезмрнаго расширеніи послднихъ, отъ включенія въ число ихъ такихъ, которымъ тутъ, очевидно, нтъ мста. Впрочемъ, я совсмъ не знаю ни вашихъ отношеній, ни условія жизни у васъ. Слдовательно, и судить не могу. Мы тутъ иначе понимаемъ дло, иначе и ведемъ его. У насъ вс прикосновенныя къ нему лица нашли бы просто нелпой мысль отдавать питомцевъ первымъ встрчнымъ крестьянамъ, безъ малйшей гарантіи въ томъ, какова будетъ ихъ жизнь, какихъ людей воспитаютъ изъ нихъ. Больше же всхъ возмутился бы ею самъ императоръ. Нужно вамъ знать, что онъ приписываетъ casa dos criangas весьма важное общественное значеніе. По его мннію, ему принадлежитъ въ буквальномъ смысл воспитательная роль не только по отношенію къ брошеннымъ дтямъ, но и по отношенію ко всему обществу вообще. Такъ какъ это, можетъ быть, лучше самой полной біографіи характеризуетъ его свтлую личность, я приведу вамъ врзавшіяся у меня въ памяти подлинныя слова его, произнесенныя имъ въ то время, когда только еще затвался нашъ домъ. ‘Назначеніе государства,— сказалъ онъ,— заключается въ охраненіи безопасности и содйствіи благосостоянію каждаго изъ своихъ членовъ въ частности и всхъ ихъ вмст. Одна изъ главнйшихъ обязанностей государства — защищать слабыхъ и оказывать поддержку и помощь тмъ, кто, нуждаясь въ нихъ, безсиленъ помочь себ самъ. А кто же подвергается большимъ опасностямъ, кто слабе и беззащитне брошенныхъ дтей, этихъ несчастныхъ сиротъ, которымъ злою судьбою суждено никогда не знать семьи, не видать ни материнской ласки, ни братской любви? Ясно, что они боле всхъ прочихъ гражданъ имютъ право на защиту и заботы о нихъ государства. Но этого мало, что мы призримъ и пріютимъ ихъ. Мы должны еще окружить ихъ такими условіями, воспитать ихъ такъ, чтобы они въ дтств и въ ранней юности не замчали всей тяжести своего положенія, не чувствовали себя несчастными, а когда вырастутъ, изъ благодарности и любви ко всмъ, простили и забыли бы несправедливость къ нимъ нкоторыхъ. Прежде всего, мы должны помнить и ни на минуту не упускать изъ вида, что это не просто сироты, у которыхъ волею Божіею отняты родители, все же оставившіе имъ имя и какое ни на есть положеніе въ обществ, а бдныя, безродныя, безъимянныя существа, брошенныя родителями. Плоды большею частью проступка, они съ первыхъ же дней своего существованія становятся жертвами преступленія,— преступленія не только неизвстныхъ отцовъ и матерей своихъ, но и общества, которое ихъ, безвинныхъ, клеймитъ позоромъ за чужую вину. Вотъ эту-то горечь одиночества и длающаго его во сто кратъ тяжеле незаслуженнаго позора,— горечь, роковымъ образомъ развивающую въ сердцахъ дтей чувства ненависти, зависти и злобы, мы и должны удалить отъ нашихъ питомцевъ. Отдльныя личности могутъ быть преступными и суеврными, общественные классы могутъ быть полны несправедливыхъ предубжденій и предразсудковъ. Но общество во всей совокупности и въ особенности государство, это покуда высшее проявленіе людской солидарности, должны стоять выше всего этого. Ихъ обязанность — по мр силъ и возможности искоренять предразсудки и суевріе, исправлять послдствія несправедливости и преступленій. По отношенію къ брошеннымъ дтямъ это предписываетъ имъ не только долгъ христіанской любви, но и простое чувство самосохраненія. Ибо кто же, какъ не- общество и государство, терпитъ отъ присутствія въ нихъ людей, которые не могутъ, еслибъ и хотли, безъ, затаенной злобы смотрть на это общежитіе, гд для нихъ нтъ ни привта, ни мста, не могутъ, еслибъ и хотли, не ненавидть ихъ хоть до извстной степени, которые, наконецъ, роковымъ образомъ почти должны, или, по крайней мр, имютъ вс шансы въ свою очередь сдлаться преступниками? Отъ всего этого мы должны уберечь и охранить нашихъ питомцевъ. Пусть они съ колыбели видятъ себя окруженными и ласковой добротой, и заботливыми попеченіями, пусть не зависть и не ненависть, а любовь и благодарность вмст съ ними растутъ въ ихъ сердц. И тогда, возмужавъ, они сознаютъ, что если отдльные люди и были виноваты передъ ними, то общество и государство постарались смягчить и сгладить эту вину И дали имъ все, что въ человческихъ силахъ дать, и, сознавъ это, они, поврьте, не попомнятъ зла первымъ, по будутъ всею душою любить послднихъ за сдланное имъ добро. Люди въ существ своемъ гораздо лучше и добре, чмъ это можно думать, глядя на ихъ поступки. Они часто гршатъ сами по легкомыслію и слабости, но всегда цнятъ въ другихъ великодушіе и честность. Врьте мн, если мы съумемъ исполнить свой долгъ во всей его полнот, мы заслужимъ благодарность родителей еще боле, чмъ дтей, и всему обществу окажемъ огромную услугу. Не сразу, конечно,— такія вещи сразу не длаются,— но постепенно мы искоренимъ въ немъ нетолько противуестественное преступленіе дтоубійства, но и другое, пожалуй, не меньшее зло, которое можетъ быть названо нравственнымъ убійствомъ — зло несправедливаго отношенія къ незаконнымъ дтямъ’. Такъ говорилъ нашъ императоръ, и его слова глубоко залегли въ душу всхъ насъ, назначенныхъ имъ помощниками въ предпринятомъ имъ великомъ и святомъ дл. Эти слова легли въ основу нашего устава и сдлались руководящей нитью всей нашей дятельности.

— И что же, оправдались они на дл?

— О, да. Это я могу сказать съ радостью и съ гордостью. Я уже не говорю о томъ, что дтоубійство у насъ теперь вещь невдомая. Это- еще не великій успхъ и имъ гордиться бы нечего. Но что важне и чмъ мы дйствительно въ прав гордиться, это нравственныя качества огромнаго большинства нашихъ питомцевъ и то довріе, которое, благодаря имъ, пріобрлъ нашъ домъ въ обществ. Вначал къ намъ поступали исключительно дти невдомыхъ родителей, именно т дти, для которыхъ онъ созданъ: незаконные, брошенные. Но теперь у насъ очень много и законныхъ, которыхъ отдаютъ сюда бдные, неимющіе средствъ воспитывать ихъ родители.

— Какъ же вы можете это знать? Вдь, вы же сами говорили, что даже не видите и не хотите видть тхъ, кто приноситъ къ вамъ младенцевъ?

— Конечно, не видимъ и именно не хотимъ видть. Но слухомъ земля полнится. Нельзя жить въ город и не знать боле или мене, что въ немъ Длается, тмъ боле, что бдные родители нисколько не скрываютъ, что отдали своего ребенка къ намъ, и никто не ставить имъ этого въ вину, потому что всмъ извстно, что у насъ его ждутъ такія удобства и такая участь, какихъ не могутъ предоставить ему родители. Но, зная, что у насъ есть законныя дти и, притомъ, далеко не всегда изъ простонародья, мы, однако же, сами не знаемъ, которыя именно и, натурально, обращаемся съ ними со всми одинаково, безъ тни различія въ чемъ бы то ни было. Нужно ли пояснять, что не только т родители, но и ихъ родственники и знакомые уже не съ прежнимъ презрніемъ смотрятъ на незаконныхъ дтей вообще, а въ нашего питомца и подавно не ршаются бросить словомъ укора, потому что, кто знаетъ, можетъ быть это ихъ собственная плоть и кровь, или, по крайней мр, родственникъ? Отчасти по этой причин, т.-е. чтобъ къ намъ не могло и помимо нашей воли проникнуть свдніе о происхожденіи того или другаго ребенка, мы не принимаемъ въ мамки блыхъ, а довольствуемся исключительно негритянками.

— А разв негры не длаютъ различія между законными и незаконными дтьми?

— Нтъ, по крайней мр, очень рдко. Они еще, къ счастію, совсмъ первобытны, и эта язва цивилизаціи имъ неизвстна. Но, кром того, за нихъ говорятъ и другія условія: негритянки, особенно молодыя,— а мы, разумется, старыхъ не беремъ,— во-первыхъ, большею частью добрыя, веселыя, привыкшія къ повиновенію и не позволяющія себ мудрствовать существа, во-вторыхъ, он такія безподобныя самки, что почти каждая изъ нихъ легко кормитъ двухъ дтей за разъ, безъ малйшаго вреда какъ для себя, такъ и для ребятъ. Для насъ это очень важно, потому что мамокъ намъ нужно много, и еслибъ пришлось для каждаго ребенка имть отдльную. это легло бы тяжкимъ бременемъ на нашъ бюджетъ.

— А у васъ вс дти ужь непремнно грудью кормятся?

— Нтъ. Излишнія нжности мы не считаемъ нужными, да и не имемъ средствъ вдаваться въ нихъ. Если здоровое и крпкое тлосложеніе ребенка дозволяетъ это, онъ кормится грудью лишь три-четыре мсяца, а затмъ переводится на рожокъ, но послабе сосутъ грудь до конца. По отнятіи отъ груди, они изъ колыбельныхъ переходятъ въ дтскія и поступаютъ на руки нянекъ.

— Тоже негритянокъ?

— Да. Очень часто мамки же, откормивши, остаются и въ нянькахъ. Жалованье мы платимъ исправно, содержимъ ихъ хорошо, и он очень охотно идутъ къ намъ, особенно безсемейныя. А намъ это именно и на руку, потому что у насъ ужь такъ заведено, чтобы при дтяхъ, въ младенческомъ ихъ возраст, были только негритянки. Блыхъ мы допускаемъ только въ качеств надзирательницъ, и то сестеръ милосердія, которыя добровольно и безвозмездно берутъ на себя эту обязанность, или женъ нашихъ же служащихъ, которыхъ мы хорошо знаемъ и на добросовстность которыхъ можемъ положиться вполн. Но когда дти достигаютъ тхъ лтъ, когда ихъ надо учить, они поступаютъ-подъ надзоръ блыхъ. Въ школахъ какъ мужской, такъ и женскій персоналъ надзирателей и учителей состоитъ исключительно изъ блыхъ.

— А въ какіе годы дти поступаютъ въ школы?

— Смотря по способностямъ, одни раньше, другія позже, но вообще мальчики въ 8 лтъ, двочки въ 9. Нашими школами я, къ сожалнію, похвастать не могу. Мн очень хотлось бы расширить это дло, но ли сихъ поръ этого сдлать было невозможно, и питомцы наши получаютъ лишь самое элементарное образованіе: ихъ учатъ только читать, писать, ариметик, краткой исторіи и географіи и закону Божію.

— И то хорошо, помилуйте! У насъ питомцы совсмъ никакого образованія не получаютъ.

— Ну, это еще, извините меня, не причина, чтобъ они и нигд его не получали. Въ нашей стран, гд такую важную роль играютъ земледліе, культура дорогихъ, торговыхъ растеній и, наконецъ, горнозаводское дло, желательно было давать питомцамъ свднія по естественной исторіи, которыя они могли бы впослдствіи прилагать къ длу. Но, впрочемъ, говоря о расширеніи ихъ образованія, я высказалъ только личное свое желаніе и то боле по отношенію къ будущему, когда дло это во всей стран у насъ будетъ поставлено лучше и выше. При существующихъ же условіяхъ и теперешнее обученіе достаточно удовлетворяетъ цли, тмъ боле, что для мальчиковъ оно этимъ не ограничивается, а двочкамъ и въ будущемъ больше не требуется. Не знаю, говорилъ ли я вамъ, что мальчики остаются у насъ вообще лишь до 14 лтъ, нкоторые же, отличающіеся особенно быстрыми способностями,— до 13 и даже до 12. Затмъ мы ихъ переводимъ въ императорское военное училище, а черезъ нсколько лтъ спеціальнаго ученія они размщаются частью въ сухопутную армію, частью во флотъ.

— Эта военная школа собственно учреждена для питомцевъ?

— О, нтъ, она существовала гораздо раньше нашего дома и только расширена впослдствіи. Туда могутъ поступать вс желающіе. Мысль отдавать всхъ мальчиковъ-питомцевъ въ военную службу принадлежитъ также императору Донъ-Педро. По его справедливому мннію, это и для государства всего удобне и выгодне, и самимъ питомцамъ представляетъ лучшую жизненную карьеру. Передъ дисциплиной вс равны, а, пройдя черезъ школу, наиболе способные легко становятся офицерами и выходятъ въ люди, несмотря на тяготющіе надъ ними предразсудки. И въ школ ихъ положеніе ни мало не ухудшается присутствіемъ тамъ другихъ мальчиковъ. Какъ бы ни много было послднихъ, но они все же составляютъ большинство и ужь поэтому одному товарищескія отношенія между ними и прочими мальчиками устанавливаются очень скоро и всегда почти остаются по выход изъ школы. Теперь между офицерами очень много нашихъ питомцевъ и мы съ сердечнымъ участіемъ слдимъ за ихъ успхами.

— Теперь я понимаю, почему моя негритянка съ такимъ глубокимъ убжденіемъ увряла меня, что ея сынъ непремнно будетъ офицеромъ.

— Какая негритянка?

Я разсказалъ виднную мною сцену и послдовавшій за нею разговоръ съ негритянкой. Директоръ засмялся.

— Ну, этимъ надеждамъ доброй женщины, пожалуй, и не суждено сбыться. У насъ, вдь, предразсудковъ очень много и они весьма разнообразны. Одинъ изъ самыхъ упорныхъ касается негровъ. Не очень-то любятъ у насъ видть ихъ въ офицерскихъ эполетахъ. Императоръ старается бороться и съ этимъ предразсудкомъ, но тутъ приходится считаться не съ одними отсталыми понятіями, а и съ матеріальными интересами. У насъ много негровъ свободныхъ, но большая часть ихъ все же рабы. Поэтою богатый земледльческій классъ, по своему не безосновательно, опасается, какъ бы присутствіе въ арміи большого числа офицеровъ-негровъ, съ одной стороны, не повліяло на негровъ-рабовъ, съ другой — не сдлало самую армію ненадежной, въ случа чего.

— Неужели вашъ императоръ, такой гуманный и великодушный человкъ, не желаетъ освобожденія рабовъ?

— Разумется, желаетъ. Можетъ ли быть въ этомъ малйшее сомнніе! Но, вдь, вы знаете, что онъ не пользуется достаточной властью, чтобы сдлать это по собственному почину, а кортесы долго еще не согласятся на подобное преобразованіе. Впрочемъ, теперь, посл уничтоженія рабства въ Сверной Америк, этотъ позорный остатокъ варварскихъ временъ подорванъ въ корню и у насъ, на юг, и самое паденіе ядовитаго деревя составляетъ лишь вопросъ времени. Насиліе тутъ безполезно, да и невозможно. Негровъ у насъ сравнительно слишкомъ мало и слишкомъ они первобытны еще, а блыхъ оно только раздражило и озлобило бы. Поэтому ничего не остается, какъ ждать наступленія лучшихъ временъ. Но вернемся къ нашему дому.

— Да, вернемся. Вы мн не сказали, что вы длаете съ вашими двочками и куда ихъ дваете по выход изъ школы.

— Эти у насъ остаются дольше мальчиковъ, а именно до 17 или 18 лтъ. Раньше ихъ выпустить нельзя же: вдь, дти еще, да и для борьбы съ жизнью ихъ надо вооружить, надо дать имъ средства тотчасъ по выход изъ заведенія самимъ честнымъ трудомъ зарабатывать себ хлбъ. Мы и обучаемъ ихъ свойственнымъ ихъ полу ремесламъ и профессіямъ. Он становятся у насъ хорошими блошвейками, портнихами, модистками, искусными прачками, поварихами и камеристками, умющими одть и причесать самую взыскательную красавицу (а взыскательне креолокъ въ этомъ отношеніи во всемъ свт не найти). Наконецъ, вс он пріучаются къ къ домашнимъ работамъ и къ уходу за дтьми. Чтобы двочки не выходили изнженными, избалованными блоручками, не привыкшими ни къ труду, ни къ повиновенію, что непремнно случилось бы, если бы он у насъ все время только учились, но ничего не въ широкомъ, общежитейскомъ смысл слова, мы съ раннихъ лтъ заставляемъ ихъ исполнять вс работы по дому, какія доступны ихъ силенкамъ. Впрочемъ, это длается и мальчиками. У насъ никто не сидитъ, сложа руки, вс работаютъ. Только двочкамъ, въ виду предстоящаго имъ будущаго, приходится больше работать. Такъ, уборка всхъ комнатъ и заботы о починк и чистот блья и платья лежатъ всецло на нихъ, а равно и занятія съ маленькими подругами своими. Такъ, он понемногу учатъ другъ друга и сами пріучаются ко всему, что имъ придется длать въ жизни. Это представляетъ двойную выгоду: насъ избавляетъ отъ лишнихъ расходовъ на прислугу, питомицамъ же даетъ возможность съ дтства привыкнуть къ труду и, вдобавокъ,— что для нихъ не мене важно,— жить среди той же домашней, почти семейной, хлопотливой обстановки, какая встртитъ ихъ и за стнами заведенія. Мы ихъ и отвтственности подвергаемъ: бранимъ и даже наказываемъ, когда плохо исполняютъ свое дло, потому, вдь, и безъ этого нельзя, и это имъ придется не разъ переносить. Когда он выйдутъ изъ лтъ, мы имъ пріискиваемъ мста, разумется, стараясь выбирать хорошихъ, добрыхъ хозяевъ. Берутъ ихъ очень охотно въ самые лучшіе магазины и частные дома, ибо всмъ извстно, какія он хорошія работницы и какъ пріучены къ порядку, къ вниманію и къ опрятности, чмъ вольная прислуга у насъ отнюдь не отличается. Такимъ образомъ, намъ, благодаря Бога, удается и двочекъ нашихъ размщать не хуже мальчиковъ. И на этотъ разъ уже не меня, спросите любаго человка въ город, и каждый вамъ скажетъ, что питомцы casa dos criaugas въ нравственномъ отношеніи стоятъ, безъ всякаго сравненія, выше прочихъ людей тхъ же классовъ. Разумется, и въ нашемъ стад попадаются черныя овцы — гд ихъ нтъ и можетъ ли ихъ не быть? Но у насъ ихъ мене, чмъ гд-либо. Поэтому-то намъ и врятъ и не пристаютъ къ намъ съ пустымъ любопытствомъ, несмотря на то, что мы, какъ вамъ показалось, держимъ свои порядки въ тайн. Общество видитъ результаты нашей дятельности и удовлетворяется ими, зная, тмъ боле, что общественный контроль надъ нами существуетъ, все-таки, въ лиц представителей правительства и городскаго управленія. Кстати, если вы непремнно хотите посмотрть нашъ домъ и нашихъ питомцевъ, то обратитесь къ этимъ господамъ. Это отъ нихъ зависитъ, и если они позволятъ, я съ величайшимъ удовольствіемъ покажу вамъ все, хотя и не могу сдлать это собственной властью.

— Да я никого изъ нихъ не знаю, не знаю даже ни кто они, ни какъ ихъ зовутъ.

— Я сообщу вамъ ихъ имена.

— Благодарю васъ, очень благодарю. Вы такъ ко мн любезны, что мн просто стыдно злоупотреблять вашей добротой, хотя…

— Хотя что? Вы еще что-нибудь хотите спросить?

— Да, хотлось бы.

— Пожалуйста, не стсняйтесь. Я уже сказалъ вамъ, что охотно отвчу на вс ваши вопросы. Да, по правд сказать, мн и самому изъ національной гордости, изъ патріотизма пріятно разсказывать все это, въ особенности иностранцу, потому что я и самъ знаю, какое хорошее и дйствительно полезное, учрежденіе мой милый casa dos criagas. Я могу говорить это смло, не боясь, что вы заподозрите меня въ хвастовств, такъ какъ вамъ отъ меня до извстно, что я являюсь во всемъ дл лишь исполнителемъ мысли и предначертаній нашего государя. Да и не одинъ я работаю. Не будь мои помощники и помощницы такіе превосходные люди, такіе истинные христіане, ничего бы я не могъ сдлать, при всемъ своемъ желаніи. Потому что это-то ужь каждый пойметъ: такое дло одной властью да приказаніемъ не длается. Тутъ нужна любовь, нужно, чтобъ вс исполнители, отъ высшаго до низшаго, душу свою клали на дло. И отъ низшихъ оно еще гораздо больше зависитъ, чмъ отъ высшихъ, потому что начальнику нельзя же везд поспть и за всмъ углядть. Наберите въ такой воспитательный домъ людей, не понимающихъ всей святости своихъ обязанностей и лишь формально относящихся къ нимъ, отъ всего дла, сейчасъ отлетитъ душа, она превратится въ безжизненную, пустую массу, такую же безплодную, какъ камень, отъ которой и добра можно ждать столько же, какъ отъ камня! Но, однако, что же вы хотли меня спросить?

— Вотъ что. Все слышанное мною убждаетъ меня, что ваше заведеніе, мало сказать, образцовое, а именно идеальное, съ котораго Европ весьма не худо бы взять примръ. Такихъ воспитательныхъ домовъ нигд нтъ, а быть имъ непремнно слдовало бы везд…

— Я то же думаю. И знаете, мн часто приходило въ голову, что государству слдовало бы не ограничиваться подобными домами для незаконныхъ, брошенныхъ дтей только, а учредить ихъ для бдныхъ дтей вообще. Понятно, тогда нельзя бы ужь всхъ мальчиковъ отдавать въ военную службу, а изъ всхъ двочекъ длать швей да домашнюю прислугу. Пришлось бы повысить общее образованіе и ввести разнообразное профессіональное, но это, вдь, при желаніи и средствахъ, сдлать не трудно. А сколькимъ людямъ это дало бы точку опоры въ жизни, сколько изъ нихъ спаслось бы отъ горькой нужды, сколько не погибло бы оттого, что они въ дтств лишены были всякаго надзора и воспитанія! Особенно въ большихъ городахъ и въ такихъ мстностяхъ, гд развито горное или фабричное дло, такіе дома просто необходимы. Это потребовало бы огромныхъ расходовъ, конечно, но за то и пользу принесло бы обществу громадную, которая вознаградила бы расходы столицею. Какъ, по вашему мннію: правъ я, или нтъ?

— Мн кажется, отчасти правы, хотя, съ другой стороны, можно многое и возразить на это. Главное то, что такой порядокъ почти что разрушалъ бы семью и, слдовательно, очерствляющимъ образомъ дйствовалъ бы на людей. Домашній очагъ, дти, все то, что именно и составляетъ семейную жизнь, перестало бы существовать для тхъ именно, кому они наиболе необходимы: для бдныхъ, для необразованныхъ классовъ, уже въ силу своей бдности и необразованности боле грубыхъ и потому боле нуждающихся въ смягчающемъ вліяніи семьи.

— До извстной степени это такъ, но только до извстной степени и, пожалуй, даже больше съ виду, чмъ въ дйствительности. Въ самомъ дл, присмотритесь внимательне къ существованію очень бдныхъ людей, въ особенности городскихъ рабочихъ. Какая же это семейная жизнь? Эти полуголодное, безпрерывно трудовое, преисполненное грубой брани и дракъ существованіе можно назвать скоре семейной каторгой, чмъ семейной жизнью. Право же, она нисколько не смягчаетъ нравы, а только даетъ почву для взаимной порчи дтей родителями, а родителей дтьми. Нтъ, поврьте мн,— я же въ этомъ совершенно убжденъ,— для самихъ членовъ такой семьи, не говоря уже объ интересахъ всего общества, было бы не оцненнымъ благомъ, еслибъ государство брало у нихъ дтей и воспитывало ихъ на свой счетъ. При этомъ, какъ и ни въ чемъ, впрочемъ, не надо никакого насилія. Отбирать дтей силою или длать обязательной отдачу ихъ не слдуетъ. Но надо, чтобы желающіе имли возможность сдлать это, чтобы воспитательные дома существовали и были открыты для всхъ. Врьте, тогда меньше потребовалось бы тюремъ, каторгъ и судовъ. Но я замчаю, что вы должны, въ конц-концовъ, счесть меня самымъ легкомысленнымъ человкомъ: я васъ опять прервалъ…

— Разговоръ увлекъ насъ какъ разъ въ ту сторону, въ какую я хотлъ обратить его. Я именно хотлъ замтить, что какъ ни идеаленъ вашъ домъ, какъ ни свято вы исполняете принятыя на себя относительно питомцевъ обязанности, а все же это не семья, не мать.

— Справедливо. Материнской любви и ласки никто и ничто на свт замнить не можетъ.

— Именно. Такъ вотъ, если мать, раскаявшись ли въ своемъ поступк или вслдствіе перемны обстоятельствъ къ лучшему, захочетъ взять своего ребенка обратно, можно это у васъ, отдаете вы дтей?

— Конечно. Какъ же можно не отдать и для чего мы станемъ ихъ удерживать? Только мать, или кто тамъ требуетъ, должны указать ребенка, иначе не отдаемъ.

— Но какъ же это сдлать, когда вы даже не видите лицъ, приносящихъ дтей? У насъ имъ выдаются пріемныя квитанціи съ нумеромъ, и по этимъ ‘нумеркамъ’, какъ ихъ называютъ, всегда, даже по истеченіи многихъ лтъ, можно безошибочно отыскать ребенка. А у васъ какъ же?

— У насъ нумерковъ нтъ, но дтей, тмъ не мене, всегда можно найти. Я разскажу вамъ, какъ у насъ совершается пріемъ, и вы увидите, что если при этомъ возможны ошибки, то отнюдь не боле, чмъ при вашей нумерной систем, которая, вдь, тоже не застрахована отъ путаницы, въ особенности, если она ведется безъ должнаго вниманія. У насъ длается такъ. Когда поступаетъ ребенокъ, его немедленно, прямо отъ воротъ, не занося ни въ какое другое помщеніе, приносятъ въ находящуюся тутъ же рядомъ контору, ко мн или къ моему помощнику. Одинъ изъ насъ обязательно день и ночь находится въ дом, и вы можете мн поврить, что никогда не бываетъ такой минуты, когда мы оба отсутствовали бы. Очередь мы соблюдемъ по соглашенію между собою, намъ только вмняется въ обязанность непремнно которому-нибудь быть на мст, и мы это строго исполняемъ. Такъ вотъ, когда принесутъ ребенка, мы вносимъ въ книгу какъ день и часъ пріема, такъ и подробнйшее описаніе самого ребенка, т.-е. цвтъ кожи, волосъ, глазъ, всхъ особыхъ примтъ, если таковыя имются, и вещей, въ которыя одтъ и завернутъ ребенокъ. Вещи эти тутъ же снимаются, свертываются въ пакетъ и съ пришитымъ къ нимъ No, соотвтствующимъ No въ книг, относятся въ кладовую, гд и хранятся до выпуска питомца, которому он тогда вручаются. Лицо, желающее получить ребенка обратно, должно представить на бумаг или на словахъ такое же подробное и точное описаніе всего, какое имется у насъ въ книг. Если оба описанія сходятся, ребенокъ возвращается немедленно, если нтъ — нтъ. Вотъ и все.

— Мн кажется, что это способъ очень неврный. Еще ребенка всегда можно запомнить въ точности. Но размры и качество вещей такъ легко позабыть.

— Что-жь длать? Такое условіе ставится нашимъ уставомъ, и мы не можемъ отъ него отступить. Мы изъ него не длаемъ тайны. Онъ былъ въ свое время публикованъ и извстенъ всмъ въ город. Слдовательно, если кто оказывается не въ состояніи удовлетворить его условіямъ, это уже не наша вина. Недавно произошелъ одинъ очень несчастный случай, но такой, который можетъ встртиться разъ въ столтіе, и гд ужь дйствительно никто не виноватъ: одна воля Божія дйствовала. Пріхала сюда одна француженка, молодая, красавица, по всмъ алюрамъ, одна изъ ‘ces dames’. Ея изящная, низенькая колясочка — panier, запряженная парой чудесныхъ чистокровныхъ коней, которыми она сама правила, производила необыкновенный эффектъ въ город, и сама француженка, всегда нарядная, веселая и очень добрая женщина, пользовалась большой популярностью. Жила она съ однимъ очень богатымъ инженеромъ, нмцемъ, который любилъ ее безъ ума и тратилъ на нее сумасшедшія деньги. Разъ, поздно вечеромъ, приносятъ къ намъ двухъ ребятъ за разъ, вотъ такъ, какъ вы видли вчера: въ об фортки одновременно подали. И дти… Мы вс, какъ говорится, съ диву дались. Я самъ былъ пораженъ изумленіемъ, а прочимъ служащимъ разговоровъ хватило на цлыя дв недли. Оба ребенка точуо близнецы: одинаковый ростъ, одинаковый цвтъ кожи, глазъ, волосъ, у обоихъ на правой щек внизу, на совершенно одинаковомъ разстояніи отъ губъ, маленькая родинка и, мало того, оба въ одинаковыя вещи завернуты. Все блье тонкое, очень хорошее, но ни на одной штук нтъ мтки, и просто поклясться можно, что взято изъ одного шкафа. Въ довершеніе всего, головки обоихъ мальчиковъ повязаны бленькими косыночками съ мелкой розовой клткой. Я помню вс эти подробности, потому что никогда такого необыкновеннаго случая не бывало у насъ, да и послдующая драма не даетъ мн забыть ихъ никогда. Ровно черезъ мсяцъ посл пріема этихъ питомцевъ является къ намъ женщина и требуетъ ребенка. По описанію, вполн точному, одного изъ нашихъ удивительныхъ двояшекъ. Я спрашиваю, не близнецы ли были у нея и не отдала ли она обоихъ къ намъ? Нтъ, говоритъ, одного, и это не мой ребенокъ, а моей барыни. Такъ какъ невозможно было ршить, который именно изъ дтей принадлежитъ ей, мы отказали въ выдач. А бдная Француженка — ребенокъ оказался ея — сошла съ ума, и до сихъ поръ въ больниц для умалишенныхъ, безнадежно сумасшедшая. Все сидитъ, бдняжка, и качаетъ куклу, которую принимаетъ за своего ребенка.

— Какой трагическій случай! Неужели вы не могли отдать ей обоихъ дтей? Наврное, она стала бы любить и беречь ихъ одинаково.

— Конечно, могли и отдали бы, если бы приходившая за ними женщина догадалась, по моему вопросу, въ чемъ дло, и потребовала близнецовъ, или, по крайней мр, объяснила бы толкомъ, кто ея господа. Но она не сдлала ни того, ни другаго, а намъ не было резона безъ всякаго повода нарушать уставъ. Такъ ужь, видно, Богу угодно было.

Заинтересованные оба разговоромъ, мы съ директоромъ не замчали времени и опомнились только тогда, когда жена послдняго прислала звать мужа ужинать. Оказалось, что уже одиннадцатый часъ, и ему слдовало придти въ столовую больше часа тому назадъ. Я всталъ, извиняясь за свою невольную неделикатность, но гостепріимный хозяинъ ни за что не хотлъ отпустить меня безъ угощенія и повелъ къ своему семейству, давно уже нетерпливо ждавшему его. Посл ужина, прошедшаго такъ весело и пріятно, какъ мн давно уже не случалось проводить время, меня отпустили, взявъ съ меня честное слово скоро вернуться опять. Въ списк попечителей-контролеровъ воспитательнаго дома, данномъ мн любезнымъ хозяиномъ, стояли имя и адресъ ‘барина’ моей негритянки. Зная изъ ея разсказа, что это за человкъ, я именно къ нему и направился. Онъ принялъ меня какъ нельзя радушне и простеръ любезность до того, что самъ повезъ меня въ asa dos criangas. Тамъ я имлъ случай удостовриться собственными глазами, что въ разсказахъ директора не было ничего преувеличеннаго. Сердце радовалось, глядя на эти чистенькія, милыя фигурки дтей, весело и свободно бгающія по дому, каждая непремнно чмъ-нибудь занятая. Двочки и мальчики находятся вс вмст лишь до пяти лтъ. Съ этого времени ихъ раздляютъ, и они помщаются въ отдльныхъ флигеляхъ. Школы тоже отдльныя, и ученье въ нихъ, для сбереженія мста и времени, производится въ три пріема: одна часть дтей учится поутру, другая въ середин дня, третья подъ вечеръ. Учителя и учительницы мняются по очередно въ такомъ порядк: одинъ день одна смна занимается утромъ и вечеромъ, другая днемъ, въ сл дующій день наоборотъ. При несложности и непродолжительности преподаванія (занимаются всего по два часа, т.-е. въ общей сложности 6 часовъ въ день), такой порядокъ ни для кого не утомителенъ. Изъ числа боле тысячи дтей, собранныхъ въ casa dos criangas, оказалось всего 7 калкъ, изъ которыхъ 5 мальчиковъ: 1 горбатый, 1 съ бльмомъ на глазу и 3 хромыхъ. Эти бдныя дти, негодящіяся въ военную службу, обучаются сапожному ремеслу. Ихъ, какъ и двочекъ, продержатъ въ дом до 18 лтъ, а потомъ пристроятъ на мсто. Въ колыбельныхъ преобладаетъ блый цвтъ съ примсью зеленаго, въ который окрашены стны и люльки. Блье же на дтяхъ и платье на мамкахъ все блое. Въ дтскихъ — срое съ краснымъ и желтымъ, а на взрослыхъ двушкахъ платья линія съ срыми передниками. Синія же блузки и на мальчикахъ. А какія славныя, интеллигентныя личики и какіе бойкіе глазки у большинства, просто прелесть! Не надо разсказовъ, стоить взглянуть на эту разномастную толпу ребятишекъ, чтобы убдиться, что они въ самомъ дл счастливы тутъ и живутъ въ полномъ довольств. Никакой робости, ни какой натянутости, и всюду чистота и опрятность замчательныя. Преобладающій элементъ среди дтей — негритянскій, но на этомъ черномъ фон какое изумительное разнообразіе типовъ и цвтовъ! Настоящій антроіологическій атласъ. Я уже усплъ привыкнуть къ этому разнообразію, но, все-таки, оно поразило меня, когда явилось передъ глазами собранное въ одну пеструю массу. Есть лица поразительной красоты и та кого тонкаго изящества, что при первомъ взгляд видишь, что это дти не бдняковъ, не простыхъ рабочихъ, загрублыхъ отъ труда и нужды, что, родись они не отъ безсердечныхъ созданій, ихъ мсто было бы, можетъ быть, въ раззолоченныхъ аристократическихъ гостинныхъ, а не въ палатахъ воспитательнаго дома. Но кто знаетъ, лучше ли была бы ихъ участь? Странное дло: среди двочекъ изъ блыхъ чаще встрчается романскій типъ, среди мальчиковъ — чисто нмецкій.

Познакомившись съ воспитательнымъ домомъ и сердечно привязавшись ко всмъ его обитателямъ, я поинтересовался взглянуть и на тсно связанную съ нимъ императорскую военную школу, находящуюся на окраин города, на proia da Urea. Тамъ то же явленіе (я говорю о масс нмецкихъ лицъ) рзко, бросилось мн въ глаза. Я замтилъ это директору и, смясь, сказалъ ему: ‘Они у васъ будутъ славными ‘солдатами’.

— Правда,— отвчалъ онъ тономъ серьезнаго убжденія.— Вы говорите шутя, а, между тмъ, сказали святую истину. Великолпные солдаты выходятъ. Питомцы у насъ вообще лучшіе солдаты во всей арміи, а среди нихъ наилучшіе т, которые носятъ на себ несомннные признаки европейскаго происхожденія и, главнымъ образомъ, нмецкаго. Мы уже давно замтили это и теперь отличаемъ такихъ солдатъ. Рдко который остается простымъ рядовымъ, почти вс сержанты, капралы или даже офицеры. Мы такъ и ршили, что у нихъ въ крови та способность къ военной служб и къ дисциплин, которая, увы! совершенно отсутствуетъ въ насъ, природныхъ бразильцахъ. При этомъ еще одна замчательная черта: они вс отличаются особенно глубокимъ и страстнымъ патріотизмомъ, и не было еще примра, чтобы хоть одинъ изъ нихъ сдлался дезертиромъ.

— А разв у васъ дезертирство вообще такое частое явленіе?

— Да, къ сожалнію, очень обычное. Изъ питомцевъ мало бгаютъ. На моей памяти было всего три-четыре случая. Но изъ вольныхъ рекрутовъ чуть не каждый день. Иной добровольно поступить, а, глядишь, прослужилъ нсколько мсяцевъ, иногда недль, и сбжалъ.

— И что же, у васъ строго преслдуется дезертирство? Въ Европ за него наказываютъ смертью.

— Какъ въ этомъ вопрос виднъ иностранецъ! Бразильцу это никогда бы и въ умъ не пришло. Да, конечно, въ закон и у насъ значатся строгія наказанія: въ мирное время долгосрочное тюремное заключеніе, въ военное — разстрляніе. И если дезертиръ такъ неловокъ, что самъ попадется, какъ говорится всегда, въ руки правосудія, то его накажутъ. Но преслдовать… Зачмъ? Подумайте сами. Ужь какой же онъ солдатъ, когда у него нтъ охоты служить? И разв можно насильно заставить человка быть тмъ или другимъ? У насъ народъ вообще не склоненъ къ военной служб. Не то, чтобы люди отличались особенно миролюбивымъ и тихимъ нравомъ. Совсмъ нтъ. Напротивъ, они очень воинственны, безоружный никто изъ дому не выйдетъ, и какъ что не по нихъ, сейчасъ за оружіе. Но солдатчина, регулярная служба, дисциплина имъ не по сердцу. Припишите это, пожалуй, малой развитости, но это такъ. Военная служба не въ характер, не въ дух нашего народа, и съ этимъ ничего не подлаешь. Да, въ сущности, и нтъ надобности что-нибудь длать. Будь мы, какъ вы въ Европ, окружены воинственными сосдями, это представляло бы недостатокъ, опасный для самаго существованія народа. Но у насъ въ Америк подобной опасности нтъ. Особенно здсь, на юг, мы вс одинаковы: регулярная армія у всхъ хромаетъ.

— Однако, именно у васъ въ Южной Америк войны почти не прекращаются. Въ той ли, въ другой ли сторон, а уже непремнно кто-нибудь дерется.

— Вы правы, драка идетъ постоянная. Но разв это можно назвать правильными войнами, въ современномъ смысл этого понятія, войнами между давно и прочно организовавшимися государствами и народами? Южная Америка находится теперь въ томъ состояніи полуанархіи и общаго броженія, общихъ, такъ сказать, передвиженій и безпрестанныхъ столкновеній, которое Европа переживала въ средніе вка. И тми же средствами, какія употреблялись у васъ тогда, ведутся у насъ наши ныншія quasi-войны, т же элементы въ нихъ участвуютъ, т.-е. не столько регулярныя войска, которыя и существуютъ тамъ лишь въ зародыш, сколько всякій сбродъ, являющійся всюду, гд происходитъ какое-нибудь смятеніе.

Военная школа, директоръ которой такъ благодушно оправдывалъ дезертирство, показалась мн вполн соотвтствующей, по своему характеру, и арміи, въ которой больше сброда, чмъ регулярныхъ солдатъ, и народу, чувствующему органическое отвращеніе отъ военной службы. Не то, чтобы эта школа производила впечатлніе чего-либо непріятнаго или безпорядочнаго. Отнюдь нтъ. Она, напротивъ, чрезвычайно симпатична, только ничто въ ней не напоминаетъ ея спеціальнаго назначенія. Еслибъ не синіе мундиры съ желтыми металлическими пуговицами, представляющіе совершенное подобіе прусскаго армейскаго мундира, никто не догадался бы, что находишься именно въ военной школ. Будущіе воины, премилые и превеселые мальчуганы, не имютъ въ себ ничего воинственнаго, совершенно лишены всякой выправки и, видимо, имютъ лишь смутное понятіе о дисциплин. Да и самъ директоръ, повидимому, мало расположенъ къ ней, потому что, говоря о дезертирахъ, онъ нисколько не обращалъ вниманія на то, что мальчики, въ сущности, уже взрослые юноши, шныряли вокругъ насъ, а нкоторые остановились вблизи и прислушивались. Каково въ этой школ общее преподаваніе, судить не берусь, но что спеціально-военное плохо, это и не спеціалисту понятно съ перваго взгляда.

В. К.

‘Русская Мысль’, кн. II, 1885

Воспитательный домъ въ Ріо-Жанейро.

Читайте также: