Воскресные посиделки, книжка для доброго народа русского. Второй пяток, Белинский Виссарион Григорьевич, Год: 1844
Время на прочтение: 5 минут(ы)
В. Г. Белинский. Полное собрание сочинений.
Том 8. Статьи и рецензии 1843—1845.
М., Издательство Академии Наук СССР, 1955
54. Воскресные посиделки, книжка для доброго народа русского. Второй пяток. Санкт-Петербург. 1844. В тип. Жернакова. В 12-ю д. л. 160 стр.1
И в этом пятке, как и в первом,2 бочар Долотов, образцовый усадобник Бывалин, разносчик Пахом, Иван Штыков, староста Феклист и мельник Трифон продолжают играть роли учителей доброго народа русского. Мы уже знакомы с этими учителями из первого пятка ‘Посиделок’ и потому не удивляемся, что рассказы их часто безграмотны: где же бочару или разносчику можно было выучиться грамматике? Но замечательно, что у этих, повидимому, простых людей разыгрывается воображение, как будто у какого-нибудь сочинителя, и они несут такую небылицу, что уши вянут. Вот, например, бочар Долотов, рассказывая повесть о том, как в огород Антропа зашел боров соседа Панкратья и как они за то подрались,— говорит, ‘что боров был не русский, а иностранный, заплачен был ровно пятьдесят целковых и приносил собою (уж не на себе ли?) каждый год чистого барыша одними поросятами более тридцати целковых’ (стр. 3). Может быть, иностранные боровы и рожают поросят,— не знаем, но наши, российские — другое дело! Иван Бывалин пустился в металлургию и, заговорив о том, какие есть металлы в земле, рассказывает о бронзе и жести. Стало быть, бронза и жесть находятся в земле? Но это бы еще ничего. А странно, что медью обшивают внутренность кораблей (стр. И) и что ‘олово металл белый, словно серебро, и такой мягкий, что булавку в него легко продеть’ (стр. 11).— ‘Ежели чугун растопить, то он получает большую крепость и есть именно то, что называется железом’. Стало быть, растопленный чугун есть именно то, что называется железом? А главное дело в том, что, как всякому известно, кто бывал на железных заводах, железо получается из чугуна не посредством плавки, а посредством ковки его! Тот же Бывалин, рассказывая, ‘что такое часы и какие часы бывают’, уверяет, что на солнечных стрелка стоит стоймя, и все двенадцать часов начерчены на часовой доске (стр. 133). Стоймя по-русски значит перпендикулярно, а всякий знает, что на солнечных часах стрелка становится в наклоненном положении, на доске же чертится не 12 часов, а столько, сколько бывает в самом должайшем дне.
Он же, Бывалин, повествует о том, какие беды бывают, коли слишком рано хоронить покойников. Дело вот в чем. В селе умер мужик, в избу пошло много народу, особенно баб, печь блины к похоронам. Чтоб покойник не мешал, то его вынесли в клеть на время. Ночь шла весело в работе и песнях. У старика осталась только молодая жена. Надобно было отнести квашню в клеть, где стоял (заметьте: стоял!) покойник. Вдова взялась за квашонку, толкнула дверь: ‘Глядь! покойник в саване стоит на пороге и сердито поглядывает на свою вдовушку. Все бабенки обомлели со страха и попрятались, кто куда мог. Осталась только вдова, которую мертвец схватил за косу и знатно отвозил по избе, потому что он слышал весь разговор, разбудивший мертвого. На поверку вышло, что старик ие умер, а был только в сильном обмороке’. Всё это могло быть и так, но мы решительно не знаем, где есть между ‘добрым’ народом русским такое село, в котором в день смерти крестьянина, хотя бы и старого, собираются бабы печь блины и петь песни? Мы уверены, что если бы очнувшемуся старику попался на глаза Иван Бывалин, то старик поступил бы с ним так же, как и с своею женою, и поделом: не рассказывай небывальщин, г. Иван Бывалин!
Хороши наставления и старосты Феклиста, вот, например, рецепт его, как делать самый крепкий уксус: ‘В ведерный боченок, который купить в кабаке, влить 10 ковшей речной воды’ и проч…, ‘всё это сделать в первую или вторую четверть месяца, а отнюдь не на ущерб… ходить около уксуса всегда одному и тому же и всего лучше после бани. Никому другому и особенно женщине никогда к боченку не касаться’. По расчету Феклиста, ведерный боченок уксуса даст чистого барыша 17 рублей ассигнациями, а 10 боченков 170 рублей. Может быть,— если будут охотники до уксуса, но мы не можем понять, какая связь между уксусом и ущербом луны? А еще более недоразумеваем, почему женщина никогда не должна прикасаться к боченку с уксусом? Вообще, в ‘Воскресных посиделках’ женщины играют незавидную роль. Лукерью ругают распутницею, а она ‘мигом вцепилась однодворцу в его космы и ну таскать его, потому что была сильна и дородна’ (стр. 5). Очнувшийся от обморока старик схватил свою жену и знатно отвозил по избе (стр. 30). Абрам или расхохочется, или прибьет жену свою Таню (стр. 36). Кате — печатает на лбу немка Каролина Карловна, что она (т. е. Катя) подслушивает у дверей (стр. 47). Парфентьевна стала было унимать мужа своего от пьянства, а он ну ее Подзатыльниками кормить (стр. 54). И мало ли чего прочего-иного достается бедным женщинам в ‘Воскресных посиделках’!
Из всех рассказчиков самый красноречивый, без сомнения, Иван Штыков. Он до того увлекается ораторским талантом, что рассказывает, будто под Бородиным были ратники в чем попало: ‘в кафтанах сермяжных, в тулупах, в поддёвках, с ножами, косами, ломами, дреколиями, а у иных были ружья и сабли’ (стр. 55). В другом рассказе разбойник Фуфоркин ‘колет штыком солдат, словно мух’ (стало быть, мух можно колоть штыками), кандалы свои разбивает ружейным прикладом, грабит деньги и зажигает пуховики! Но и Трифон, мельник, тоже парень не промах, особенно он отличился в повести: ‘Люба честь, коли нечего есть’. Изволите видеть: у князя Раменина был сын и был камердинер. Князь умер и, умирая, камердинера назначил управителем в село Провольное, а сыну велел беречь верного слугу. Хорошо.
Сергею пришла мысль сочетаться законным браком с сиротою Натальей, потому что ‘ее истинно удивительная красота и пригожество по сердцу управителю’. И он женился. Хорошо. Вдруг приезжает в деревню молодой князь и ‘занялся своими потехами и удовольствиями. К нему много наезжало приятелей, и они занимались усердно охотою, пирами, прогулками и тем, что ласкали деревенских девушек и молодок. Наталья, жена управителя, в особенности понравилась молодому князю. Он напрямки сказал ей, что хочет иметь ее своею любовницею, за что озолотит с ног до головы и ее и мужа’. Князь говорит напрямки, потому видно, что человек был прямой. Но и Наталья наотрез отказала. Князь — опять-таки как человек прямой — ‘велел отобрать всё имущество Сергея, одеть его и жену его в смурые кафтаны, обуть в лапти и без гроша денег отправить пешком с конным доезжачим в соседнее село пасти стада овец. Сказано — сделано. Воля господская должна быть свято выполнена’.
Потом князь женился и занимался устройством домашнего счастия. В таких приятных занятиях он вспомнил о Сергее, поскакал к нему на почтовых и 20 июня 1803 года выскочил из кареты и бросился к верным и несчастным своим слугам, посадил их в свою карету, ввез в село и проч., и проч., сделал главным управляющим, дал 10000 рублей жалованья… и всё это потому, что князь был человек прямой. Очень правдоподобно и очень наставительно!
Знакомый нам Бывалии рассказывает быль русского мужичка Ивана Сусанина и уверяет, что ‘Козьма Минич Сухорукой, которого зовут Мининым, и князь Пожарский — возвели на престол русской государя царя Михаила Феодоровича’. Проговорился Бывалин, хотя ниже и поправился, говоря, что послы земского совета пригласили Михаила Феодоровича на царство. Нам кажется, напрасно Бывалин пускается в историю, если не знает ее… Право!
Вообще, во всех статьях второго пятка те же достоинства, как и в статьях первого пятка. Сочинитель или сочинители взялись не за свое дело — учить ‘добрый’ народ русский. Учить его могут только те, которые с истинным литературным талантом и высоким образованием соединяют теплую любовь к народу, понимают его потребности, сочувствуют его нуждам. В Англии для народа пишут такие люди, как лорд Брум, во Франции Ламартин, Дюпен. А у нас большею частию принимаются за это дело бог знает кто.
1. ‘Отеч. записки’ 1844, т. XXXIV, No 5 (ценз. разр. 30/IV), отд. VI, стр. 50—52. Без подписи.
Принадлежность рецензии Белинскому установлена В. С. Спиридоновым (см. ПссБ, т. XII, стр. 440—443, примеч. 58).
2. Отзыв Белинского о первом пятке ‘Воскресных посиделок’ см. в н. т., No 48.