Восхождение на Альпы, Тиндаль Джон, Год: 1871

Книга очерков
Время на прочтение: 58 минут(ы)
Скачать в PDF

ВОСХОЖДЕНІЕ НА АЛЬПЫ.

(Съ англійскаго, изъ Джона Тиндаля).

I. ВРАТА ЛАВИНЪ.

Въ іюн 1860 г. я окончилъ свои ‘Альпійскіе Глетчеры’, обнимающіе только часть работы, исполненной въ теченіи осени и весны предъидущаго года. Этотъ трудъ и другія обстоятельства утомили и ослабили меня въ высшей степени, чтобы нсколько оправиться, я похалъ въ Киллерней (Killarney). Поздка была полезна, но польза отъ нея не могла быть прочной. Воздухъ тамошнихъ прелестныхъ озеръ, слишкомъ влаженъ и тепелъ для моего темперамента, меня тянуло къ тому прохладному воздуху, который одаренъ какою то особенной силой отъ своего соприкосновенія съ альпійскими снгами. Въ 1859 г. я простился съ Альпами, предполагая въ будущемъ успокоить свои мысли въ тишин англійскихъ долинъ и ограничить горныя путешествія лишь нкоторыми экскурсіями по Шотландіи, или гористымъ мстностямъ Валлиса и Кембри (Cumbrian). Но при той усталости или скоре вялости, какая овладла мной, уже одна мысль о снжныхъ вершинахъ и глетчерахъ, совершенно оживляла меня, и такъ я ршился еще разъ предпринять путешествіе на Альпы. Я написалъ своему бывшему проводнику Христіану Лаунеру, прося его встртить меня въ Тун, въ субботу 4 августа, по дорог туда, мн посчастливилось встртиться съ Воганомъ Гаукинсомъ. Онъ разсказалъ мн о своихъ планахъ и желаніяхъ, состоявшихъ въ томъ, чтобы подняться на Маттергорнъ. Увлеченный его жаромъ, я съ радостью согласился нкоторое время лазать и карабкаться по горамъ съ нимъ вмст.
Въ Тун, Лаунера не оказалось. На пути изъ Нейгауза въ Интерлакенъ, намъ попался на встрчу экипажъ, быстро промчавшійся мимо, я разглядлъ внутри его загорлое лицо моего проводника. Мы принялись махать и кричать, экипажъ остановился, Лаунеръ выскочилъ изъ него, и съ удивительной энергіей быстро побжалъ ко мн до глубокой грязи. ‘Экъ его какъ скачетъ!’ съ удивленіемъ воскликнулъ мой кучеръ. Лаунеръ, ростомъ выше шести футовъ, но это живая масса костей, ноги у него не пропорціонально длинне туловища, притомъ онъ носитъ короткую куртку, отчего несоразмрность его сложенія еще замтне. Теперь эти массивные рычаги двигались съ необыкновенной силой, чтобы перебросить его тло черезъ раздлявшее пространство, довольно было взглянуть на него, чтобы вполн убдиться, что человкъ этотъ способенъ перенести самый тяжелый трудъ.
Въ воскресенье 5 августа, въ вид маленькаго опыта, я взобрался одинъ на Фаульгорнъ. Утро было великолпное, но съ наступленіемъ дня, густыя тучи начали постепенно заволакивать вершины. Около двухъ часовъ пополудни он достигли наибольшей густоты, а потомъ сгущенный воздухъ прояснялся по временамъ неожиданными порывами втра, открывая просвты голубого неба и горные пики, потомъ тучи снова сливались и снова прятали въ своихъ темныхъ пеленахъ даже такія мста, которыя были не дальше десяти шаговъ отъ отеля. Картина становилась все поразительне, форма облаковъ измнялась быстро и разнообразно. Лежа на диван, я наблюдалъ за изчезаніемъ и новымъ образованіемъ облаковъ, за появленіемъ и изчезаніемъ горъ. Солнце быстре и быстре прогоняло мрачныя тучи, и голубое небо раскрылось надъ моей головой широкимъ роскошнымъ куполомъ. Къ четыремъ часамъ не оставалось ни малйшаго слда тучъ, передъ моими глазами раскрылась такая великолпная панорама Оберланда, какую я и не воображалъ увидть съ Фаульгорна. Я увидлъ всю большую цпь, отдлявшую насъ отъ Валлисскаго кантона (Valais): Юнгфрау, Монкъ, Эйгеръ, Финстергораарнъ, Шрекгорнъ, Веттергорнъ, подымали къ небу свои снжныя и безоблачныя вершины, все это были такія обрывистыя и дикія крутизны, что одна мысль взобраться на одну изъ этихъ вершинъ заставляла меня содрагаться. Я еще живо чувствовалъ надъ собой вліяніе лондонской жизни, мускулы были еще слишкомъ изнжены.
Мн очень не нравился подъмъ на Фаульгорнъ и монотонная узенькая тропинка для прохода на его вершину. Дорожка эта до того мн надола, что я разъ свернулъ въ сторону, взявъ себ въ проводники и товарищи рзво бжавшій ручей, и сбился съ пути. Я ршился возвратиться въ Гриндельвальдъ другой дорогой. Сначала хозяинъ не хотлъ и слушать объ этомъ, но потомъ уступилъ и согласился, что можно спуститься въ деревню боле прямой дорогой, чмъ обыкновенная. Протянувъ руку по направленію къ Гриндельвальду, онъ указалъ на нкоторыя скалы, возвышенности и деревья, которыя могли служить путевыми знаками, я замтилъ мстность и пустился въ путь. Слва слышался музыкальный ропотъ бгущаго горнаго ручья. Въ сторон отъ дороги, меня соблазнила одна округленная возвышенность, я взобрался на нее, легъ тамъ, и цлый часъ смотрлъ на горвшій въ горахъ закатъ. Картина была чисто въ сельскомъ вкус, зеленыя пастбища, усянныя шалашами, покрыты были стадами коровъ, наполнявшихъ воздухъ безпрерывнымъ звономъ колокольчиковъ. Надъ всмъ этимъ высилось величественное зодчество альповъ, западные капители и бастіоны которыхъ горли въ теплыхъ лучахъ заходящаго солнца.
Я съ наслажденіемъ провелъ этотъ часъ. Воздухъ дышалъ свжестью и здоровьемъ, горы сулили мн наслажденіе, я оставилъ это мсто съ сознаніемъ увеличивающихся силъ и началъ поспшно спускаться внизъ. Вскор я вошелъ въ сосновый лсъ, осняющій долину Гриндельвальда, ничто не указывало мн дороги, кром горнаго ската, по временамъ чрезвычайно крутого. Корни сосновыхъ стволовъ, обхватывая скалы, давали рукамъ и ногамъ достаточную опору, такъ что самыя трудныя мста становились самыми пріятными. Изъ сумрака лсной чащи, я нердко выходилъ на прелестныя зеленыя лужайки — точно драгоцнные блестящіе изумруды, вставленные въ темную оправу лса. Странно, что никто не устроилъ какого нибудь мста для отдыха на этомъ очаровательномъ скат. Не доходя до вершины можно бы было выбрать мсто, откуда видъ поспорилъ бы своимъ величіемъ съ любымъ альпійскимъ видомъ, а подъмъ изъ Гриндельвальда на Фаульгорнъ, въ тни лса, былъ бы чудно хорошъ.
Гаукинсъ, остановившійся на одинъ день въ Тун (Thun), пріхалъ, нашъ проводникъ приготовилъ потребное количество кольевъ, и въ понедльникъ утромъ, мы взяли нашъ теодолитъ и отправились на нижній глетчеръ. Посл нкоторыхъ затрудненій намъ удалось поставить инструментъ на такую точку, откуда глетчеръ былъ виднъ съ одного края до другаго, а поперегъ его мы укрпили по прямой линіи рядъ кольевъ, числомъ двнадцать. Затмъ мы поднялись на этотъ глетчеръ и достигли такъ называемой ‘Горячей Площадки’ (Sleesse Platte), гд взгромоздились остатки обрушившейся лавины. До самаго вечера, мы лазали между пропастями и обрывами, и такимъ образомъ приготовили свои мускулы для боле трудной работы. Въ четвергъ началъ моросить мелкій дождь, глетчеръ былъ весь покрытъ туманомъ и не было ни малйшей возможности что нибудь разглядть сквозь него. Къ счастію, въ пятницу, погода разгулялась, и намъ можно уже было сдлать наши измренія, оказалось, какъ и во всхъ другихъ случаяхъ, что движеніе глетчера задерживалось ограничивающими его стнами, оно измнялось отъ тринадцати съ половиной дюймовъ minimum, до двадцати двухъ maximum въ сутки. Какъ за устройство кольевъ, такъ и за математическія вычисленія я много обязалъ Гаукинсу.
Еще до отъзда изъ Англіи, у меня былъ уговоръ встртиться въ четвергъ 9 августа съ обществомъ нсколькихъ друзей на Эгишгорн (Aeggischhorn). По моему плану, я хотлъ сначала измрить движеніе гриндельвальденскаго глетчера, а потомъ перейти горную стну, отдляющую Бернскій кантонъ отъ Валлисскаго, слдовательно пройти отъ Лаутербруннена до Эгишгорна въ одинъ день. Какъ перейти черезъ эту грозную стну, было загадкой, но я не сомнвался, зная, что такъ или иначе пройду черезъ нее. Когда я выразилъ мое желаніе Лаунеру, онъ согласился попробовать и предложилъ начать съ Ротталя. Вмст съ братомъ своимъ Ульрихомъ, онъ уже провелъ нсколько времени въ Роттал, пытаясь сдлать приступъ на Юнгфрау съ этой стороны. Кажется у Гаукинса еще раньше меня явилась мысль повести штурмъ на эту преграду съ того же самаго мста. Окончивъ въ пятницу наши измренія, мы спустились въ Рриндельвальдъ и объявили о своемъ план. Намъ хотлось воспользоваться услугами проводника Христіана Кауфмана, хорошо знакомаго и съ Веттергорномъ и съ Юнгфрау, но узнавъ, въ чемъ дло, онъ побоялся за свои легкіе, и рекомендовалъ намъ своего брата, сильнаго молодаго человка, который зналъ также хорошо, что значитъ Веттергорнъ. И такъ, мы пригласили его. Главную часть нашего багажа мы поручили хозяину ‘Медвдя’, {Названіе отеля.} переслать намъ въ Эгишгорнъ по боле удобной дорог. Мн очень не хотлось разставаться съ теодолитомъ, но Лаунеръ сильно разворчался и не соглашался его брать. Однако, ршено было ограничить его ношу одной главной частью инструмента. Кауфманъ долженъ былъ нести ножки, а я свою сумку. Онъ согласился. Ульрихъ Лаунеръ находился въ Гриндельвальд, когда мы пустились въ путь на Лаутербрунненъ, и прощаясь съ нами, замтилъ что мы затваемъ невозможную вещь. Онъ осмотрлъ мсто, откуда мы намревались начать подъмъ и самоувренно утверждалъ, что преодолть такія естественныя затрудненія нельзя. Обоихъ насъ нсколько огорчило это непрошеное предсказаніе, и мы отвчали ему нсколько запальчиво, потому что знали какое моральное, или скоре деморализующее вліяніе должно имть подобное мнніе на нашихъ людей.
Погода стала ясне, когда мы подошли къ Лаутербруннену. Посл небольшой вечерней прогулки, мы улеглись въ постель раньше, чмъ успло солнце совершенно покинуть горы. Въ два часа ночи свча Таунера освтила наши спальни, и онъ возвстилъ, что погода отличная. Мы въ ту же минуту встали, одлись, наскоро позавтракали, упаковали свои вещи въ возможно малый объемъ и между тремя и четырьмя часами были уже въ пути. Еще скрытое солнце едва золотило на восход алымъ оттнкомъ облака, и долины покоились въ мирной тни. Вправо отъ насъ Штауббахъ разввался туманнымъ покровомъ, а другіе боле скромные потоки, дрожа на висячихъ скалахъ, падали на землю такъ легко, что отъ нихъ не слышно было никакого звука. Посл часовой ходьбы, мы свернули вправо и продолжали нашъ путь лсами, покрывающими въ этомъ мст склонъ.
Утренняя заря весело освтила сокровенные тайники горъ, и мы скоро покинули мрачный лсъ чтобы выйти на сіяющіе зеленью Альпы. Тутъ мы пошли на проломъ, не обращая вниманія на тропинку, пока не дошли до шалашей (chalet) Ротталя. До сихъ поръ мы еще не видли той особенной лстницы, по которой Лаунеръ хотлъ вести насъ, но мы внимательно разсмотрли подымавшіяся справа зубчатыя стны, замчая мста, откуда можно бы было возобновить нашу попытку, въ случа, если бы не удалось настоящее предпріятіе. Мягкая трава изчезла, мы шли по голымъ скаламъ, валунамъ и достигли кряжа обломковъ, по которому и стали взбираться. Справа у насъ былъ Роттальскій глетчеръ, а вдоль его боковой окраины лежала наша дорога.
Только что мы дошли до снгу, какъ влво послышался шумъ ручья, вырывавшагося изъ скалъ и обдававшаго своими брызгами ледяные сталагмиты. Мы повернули къ нему и съ удовольствіемъ напились освжающей воды. Лаунеръ указалъ намъ на остатки навса, устроеннаго имъ и его братомъ, когда они взбирались на Юнгфрау, но откуда ихъ прогнала непогода. Мы вступили въ амфитеатръ, величественный и прекрасный въ такое великолпное утро, который во время бурь и грозъ является настоящимъ царствомъ злыхъ духовъ, ими народная фантазія населила его скалы. На нкоторомъ пространств, снгъ лежалъ гладко, какъ на равнин, но передъ нами возвышалась могучая преграда, отдлявшая насъ отъ сосдняго кантона. Направо подымались высоты Брейтгорна, налво виднлись уступы Юнгфрау, а между ними стояла неприступная зубчатая стна, на которую были обращены глаза всхъ насъ. Свшивающіяся съ нея снжныя пряди, должны были служить нашей путеводной нитью до вершины.
Видъ мстности, хотя и чрезвычайно крутой, не представлялъ однакоже ничего ужаснаго: мысленно сравнивая съ ней другія ущелья въ горахъ Шамуни, я воображалъ, что трехъ часовъ будетъ вполн достаточно, чтобы взобраться на вершину. Мы не только надялись на легкую побду надъ представлявшейся преградой, но еще предполагали, достигнувъ вершины, взять влво и потомъ прямо подняться на Юнгфрау. Лаунеръ надялся на успхъ, но не горячился. Скоро мы были у подошвы стны, карабкаясь по снжнымъ скаламъ. Изъ общей массы, по временамъ торчали громадныя затвердлыя глыбы, снгъ очевидно происходилъ отъ лавинъ, пронесшихся по ущелью, скатываясь гигантскими комами и накопляясь цлыми трудами въ ровныхъ мстахъ. Крутизна увеличивалась, снгъ твердлъ, надо было обратиться къ кирк. Казалось, что всего легче будетъ пройти прямо вверхъ по ущелью, мы и шли въ этомъ направленіи цлый часъ, но съ съ каждой минутой убждались, что предстоящій трудъ далеко не такъ легокъ, какъ мы его представляли.

0x01 graphic

Тогда мы обратили наши взоры на скалы, лежащія вправо, хотя он были чрезвычайно круты, но казались доступными. Такимъ образомъ мы направились туда, и усердно взбирались по нимъ три четверти часа. Потомъ Гаукинсъ и оба проводника свернули влво и снова пошли по снгу, я остался одинъ на скалахъ. Имъ надо было прорубать ступеньки, а мн нтъ, оттого я скоро опередилъ ихъ. Работа становилась все трудне, отдыхъ былъ немыслимъ, потому что негд было отдохнуть. Каждую минуту останавливаюсь я ногами и упираюсь грудью о скалы, чтобы такимъ образомъ уменьшить напряженіе рукъ, которыя я протягивалъ впередъ, ухватываясь ими за какой нибудь выступъ. Такимъ способомъ я отдыхаю, между тмъ товарищи мои медленно подымаются по снгу. Лаунеръ отъ времени до времени поглядываетъ на меня, я ясно вижу въ какомъ онъ настроеніи, онъ совсмъ упалъ духомъ, а на лиц его товарища написано страшное смущеніе. Прошло три часа, а мы какъ будто еще не трогались съ мста, такъ далеко была вершина. Наши проводники останавливаются и совщаются. Наконецъ Лаунеръ кричитъ мн, ‘кажется это невозможно’! Вліяніе предсказанія Ульриха не прошло даромъ, однако мы стали уговаривать ихъ, и они тронулись впередъ. Немного погодя, они снова остановились, и настаивали на своемъ мнніи, что это вещь невозможная. Вмст съ тмъ они обратили наше вниманіе на вершину хребта, по которой торопливо бжали легкія тучки, а въ воздух носилась снжная пыль. На верху буря, которая по увреніямъ нашихъ проводниковъ, должна отнять у насъ побду. Я перебиралъ въ ум средства помочь горю и спросилъ, нельзя ли отослать одного изъ нихъ съ теодолитомъ домой, и такимъ образомъ облегчить нашу ношу, чтобы быть въ состояніи идти дальше. Кауфманъ охотно соглашался унести теодолитъ, но, кажется, это не понравилось Лаунеру. Опять пауза и нершимость. Я убждаю ихъ, а Гаукинсъ кричитъ: ‘впередъ!’ Лаунеръ снова угрюмо ударяетъ своей киркою въ снгъ, и снова пробирается вверхъ.

0x01 graphic

Я продолжалъ взбираться по скаламъ, съ возрастающимъ сомнніемъ въ разумности моего выбора. Прившенная сумка страшно мн надодала, ремни терли плечи и связывали мускулы. Раза два мн пришлось обогнуть выдавшуюся скалу, тутъ подобныя препятствія были особенно чувствительны. Наконецъ я добрался до одного весьма своебразнаго утеса, у подошвы котораго лежала острая гряда снга, а надъ ней, на высот футовъ пяти, скала выдавалась впередъ, такъ что брошенный съ нея камень упалъ бы дальше снжной линіи. Надо было чрезвычайно осторожно идти по снгу, согнувшись подъ скалой, чтобы не отойти слишкомъ въ сторону. Будь у меня подъ ногами твердая опора, я бы чувствовалъ себя какъ нельзя лучше, но я не смлъ разсчитывать на прочность снжной гряды. Отступать было опасно, идти впередъ безполезно, потому что прямо передо мной открывалась гладкая пропасть, уничтожавшая дальнйшую мысль карабкаться по скаламъ. Я посмотрлъ внизъ и увидлъ, что скатиться пожалуй было бы еще опасне. Сойти со скалъ на снгъ, было бы самымъ отчаяннымъ дломъ и я не ршился на него. Наконецъ, къ стыду моему, я долженъ былъ закричать Лаунеру, чтобы онъ помогъ мн. Лицо его освтилось торжествующей улыбкой, когда онъ увидлъ меня въ моемъ безвыходномъ положеніи. Ему видимо было пріятно, что его позвали на выручку, онъ веллъ мн не трогаться съ мста, и сталъ подыматься въ мою сторону, мене, чмъ черезъ полчаса онъ держалъ одну изъ моихъ ногъ. Однако нельзя сказать, чтобы мсто было ужъ слишкомъ худо, замтилъ онъ, очевидно, весьма довольный, что стащилъ меня внизъ, не въ одномъ прямомъ смысл этого выраженія. Я сошелъ по его слдамъ и присоединился на снгу къ Гаукинсу. Съ этой минуты Лаунеръ переродился, уныніе изчезло съ его лица, и я твердо увренъ, что это торжество, поднявшее его въ собственныхъ его глазахъ, было главной причиной нашего дальнйшаго успха.
Проходъ этотъ (couloir) въ высшей степени оригиналенъ — онъ не обыкновенно крутъ, а вдоль его идутъ дв большія разщелины, похожія на глубокія русла горной рки. Да это и въ самомъ дл русла, прорытыя снговыми потоками, стремящимися съ высоты. Видъ ограничивался массивнымъ карнизомъ, съ котораго періодически срываются лавины {Отсюда происходитъ и названіе ‘Врата Лавинъ’ (Lauwiner-Thor), которое я далъ проходу, съ согласія, почти даже по внушенію Гаукинса, Съ тхъ поръ это названіе принято на всхъ картахъ. Мартъ 1871.}. Карнизъ казался твердымъ, однако мы не на шутку подумывали о какой нибудь скал, гд бы можно было пріютиться и найти защиту, еслибы страшной истребительниц лавин вздумалось вырваться изъ своего логовища. Кром трудности подъема, а трудность эта весьма велика, проходъ этотъ будетъ всегда опасенъ, вслдствіе частыхъ лавинъ. Къ двумъ часамъ, въ воздух стало очень холодно. Товарищъ мой былъ такъ предусмотрителенъ, что взялъ въ карманъ пару шерстяныхъ носковъ, теперь онъ надлъ ихъ на руки сверхъ перчатокъ, и это очень облегчило его. Мои же кожанныя перчатки, намокшія отъ снга, оказывали напротивъ, плохую услугу.

0x01 graphic

Втеръ былъ весьма силенъ, и при переход своемъ черезъ крутой гребень Брейтгорна, осаждалъ свою влагу по склонамъ хребта. Образовавшіяся такимъ образомъ облака, рисовались сначала блымъ матомъ чуднаго жемчуга, но, потомъ, располагаясь противъ лучей солнца, они вдругъ начинали играть радужными цвтами. Теперь у насъ подымалась справа стна бурыхъ скалъ, вдоль подножія которыхъ мы шли. По временамъ она защищала насъ, но не всегда, потому что втеръ рвался съ бшенствомъ сумасшедшаго. Онъ сбивалъ насъ съ ногъ, крутясь на поворотахъ, продувалъ до костей и билъ въ лицо морозной пылью. Къ тому же еще снгъ, прилегавшій къ скаламъ, посл оттепели, замерзъ снова, а потому превратился въ крутой обледенвшій откосъ. Люди наши сильно устали, пробиваніе ступенекъ было весьма утомительно, а идти, особенно по нкоторымъ мстамъ, гладкимъ какъ стекло, нетолько было очень ненадежно, но и опасно. Разъ, хотлось мн воткнуть свою альпійскую палку, но оказалось, что она какъ панциремъ, покрыта была ледяной эмалью, и выскользнула изъ моихъ мокрыхъ перчатокъ. Это обстоятельство порядочно испугало меня, потому что въ подобныхъ случаяхъ, единственная вещь, которой я очень довряюсь, это палка. Переходъ чрезъ эти скалы въ высшей степени труденъ, паденіе боле чмъ вроятно, и нельзя опредлить послдствій на такомъ скользящемъ скат. Однако мы избавились отъ нихъ, и теперь наблюдали за срымъ туманомъ, который разстилался съ пика Брейтгорна къ той точк, куда мы стремились. Точка эта уже замтно приближалась, и въ первый разъ съ тхъ поръ какъ мы начали нашу работу, Лаунеръ объявилъ что онъ надется — ‘Jetzt habe ich gute Golfnnung’. Еще черезъ часъ, мы пришли къ мсту, гд скатъ замтно ослабваетъ. Главное дло было сдлано, черезъ слдующія десять минутъ, пробившись сквозь глубокій снгъ, мы торжественно вступили на вершину ущелья.
Глядя на этотъ проходъ сверху, видно, что онъ страшенъ, даже для самаго лучшаго и опытнаго проводника, а для глаза обыкновеннаго туриста, онъ покажется вполн ужаснымъ. Мы подошли къ подошв горной цпи въ девять часовъ утра, но на верху мы были въ четыре часа дня, слдовательно провели семь часовъ на этой грозной стн. Сверху не было никакаго особеннаго вида, на всхъ горахъ лежали облака, большой Алечскій ледникъ былъ скрытъ за густымъ туманомъ. Большими зигзагами спускались мы внизъ. Много разъ, во время спуска, мы наталкивались въ снгу на пропасти и большія ямы. Изъ льдовъ вышли мы какъ разъ съ наступленіемъ ночи, прошли такъ называемое Мержелинское озеро (Mrjelin See) и скоро очутились въ полной тьм на отрогахъ Эгишгорна. Мы сбились съ пути, и бродили на угадъ. Наконецъ вс сли отдохнуть, и тутъ только узнали, что Лаунеру очень нездоровится. Чтобы унять жестокую зубную боль, онъ сталъ жевать сигару, что, посл такого утомленія, было для него слишкомъ сильно. Впрочемъ, онъ скоро оправился, и мы вновь принялись отыскивать дорогу, но тщетно. Проводники начали кричать и посл продолжительныхъ усилій, наслышался отвтный крикъ. Подошелъ пастухъ, онъ проводилъ васъ къ сосднимъ шалашамъ, а оттуда взялся быть нашимъ проводникомъ. Черезъ нкоторое время онъ самъ пришелъ въ затрудненіе. Вдали показались огни, Лаунеръ опять принялся пронизывать воздухъ своими отчаянными ауканьями. Насъ снова услышали. Посланные люди шли съ огнемъ къ намъ навстрчу, еще полчаса, и мы были подъ кровомъ у Веллига, расторопнаго и умнаго владльца отеля ‘Юнгфрау’.
Посл путешествія этого дня, стоившаго намъ громадныхъ трудовъ, приливъ здоровья во мн твердо установился. Я не припомню, чтобы повторялись болзненные симптомы, погнавшіе меня въ Швейцарію. Ежедневное сильное движеніе укрпляло во мн и мозгъ и мускулы. Мы оставались на Эгишгорн нсколько дней, занимаясь преимущественно наблюденіями и измреніями Алечскаго глетчера.
Испытавъ что значитъ Маттергорнъ, мн уже не казались такими ужасными жалкія высоты Col du Gant, которыя я постилъ нсколько дней спустя, не показались, какими бы показались прежде. Изъ Курмейера я обошелъ на Шамуни чрезъ Шапі (Chapieu) и Col de Bonhomme. Я покушался взойти на Монбланъ, чтобы посмотрть термометры, поставленные мною, на вершин, въ прошломъ году. Воспользовавшись короткимъ промежуткомъ хорошей погоды, я достигъ до Grands Mulets, но ясный солнечный свтъ, заманившій меня такъ далеко, былъ только непродолжительнымъ перемиріемъ въ войн со стихіями, и, пробывъ двадцать часовъ на Mulets, я принужденъ былъ къ постыдному отступленію. (Вакація Туриста. 1860).

II. НЕСЧАСТІЕ НА COL du G&#201,ANT.

18-го августа, въ то время, когда мы съ мистеромъ Гауклисомъ были въ Брейл (Breuil), до насъ дошли слухи объ ужасномъ несчастій, случившемся на Col du Gant. Впрочемъ, сначала, толки были такъ противорчивы, что можно было считать ихъ значительно преувеличенными или даже и совсмъ ложными. Но скоро пришли положительныя извстія, и прежде чмъ мы покинули Брейль, не оставалось уже ни малйшаго сомннія, что три англичанина и проводникъ, по имени Теразъ, погибли въ ущельи. Я увидлъ 21-го числа, въ Аост (Aosta), Теразова брата, онъ былъ въ большомъ гор и разсказалъ мн, сколько зналъ, какъ было дло. Все, что я слышалъ дальше, только усиливало мое желаніе посмотрть мсто, гд произошла катастрофа и, непосредственно ознакомясь съ фактами, получить боле врное понятіе, чмъ я могъ имть по однимъ только описаніямъ. Итакъ, посл обда, 22-го числа, я былъ въ Курмейер (Courmayeur), узнавъ, что одинъ жившій тамъ французскій пасторъ, г. Кюри, постилъ это мсто и снялъ съ него врные экскизы, я немедленно пошелъ къ нему. Съ величайшей любезностью онъ показалъ мн свои рисунки, далъ мн прочитать описаніе этого несчастія, и вызвался сопровождать меня. Я съ радостью принялъ это предложеніе, и рано утромъ въ четвергъ, 21-го августа, мы пошли къ павильону, достигнуть котораго было цлью путешественниковъ въ день ихъ смерти. Желая изучить всю линію рокового ската, я отъ павильона пошелъ прямо къ подножію скалистаго ущелья, гд обрушились путешественники, и который, какъ мн его описывали, былъ такъ опасенъ, что, нсколько дней до того, охотникъ за сернами отказался туда идти Однако, въ Курмейер я нашелъ одного въ высшей степени неустрашимаго человка, уже подымавшагося разъ по этому ущелью и согласившагося служить мн проводникомъ. Мы начали карабкаться отъ самой подошвы, а г. Кюри, сдлавъ обходъ, присоединился къ намъ на томъ мст, гд остановилось тло проводника Тераза, и гд мы нашли прискорбныя доказательства постигшей его участи. Съ этого мста, г. Кюри раздлялъ съ нами опасности подъема, пока мы не добрались до точки, гд кончаются скалы и начинается гибельный снжный скатъ. Карабкаясь между скалами, мы часто съ грустію убждались, что попали на врный слдъ. Мы нашли перочинный ножикъ, маленькій компасъ и много другихъ вещей, напоминавшихъ о погибшихъ.
У подошвы снжнаго ската, Кюри оставилъ насъ, убждая и меня не всходить на скатъ, а держаться каменнаго кряжа справа. Но я не могъ удовлетвориться простымъ осмотромъ мстности. Я спросилъ своего проводника, боится-ли онъ снга, и такъ какъ отвтъ былъ отрицательный, мы вмст взошли на него и стали подниматься по борозд, все еще указывавшей направленіе паденія. Пройдя не много вверхъ, мы нашли хорошенькую новенькую скиру, собственность одного изъ проводниковъ. Такимъ образомъ, все слдя за бороздой, мы достигли до самой вершины ущелья, и когда я стоялъ на верху и осматривалъ оттуда линію, по которой подымался, грустное чувство все боле и боле овладвало мною. Я не видлъ достаточной причины для ужасной катастрофы. Во первыхъ, при осторожности, они бы не поскользнулись, и потомъ, я убжденъ, что даже при небольшомъ искуств и сил, можно бы было удержаться въ самомъ начал паденія.
По лвую сторону снга идетъ кряжъ, по которому путешественники обыкновенно спускаются на Курмейеръ. Онъ труденъ, но положительно не опасенъ. Должно быть путешественники были очень утомлены, когда подошли къ этому мсту, и чтобы избжать трудной дороги по камнямъ, перешли на снгъ. На верху наклонность ската довольно умренна, ниже она становится быстре, но и въ самыхъ крутыхъ мстахъ она достигаетъ немногимъ больше сорока пяти градусовъ склона. Какъ бы то ни было, всякій ловкій горецъ смло могъ бы броситься на скатъ ничкомъ и катиться съ полной увренностью, что всегда въ его власти остановиться, когда захочетъ.
Увряютъ, что когда партія достигла вершины ущелья со стороны Шамуни, проводники предлагали возвратиться, но англичане настаивали на томъ, чтобы идти впередъ, Только одно обстоятельство могло бы подтвердить, вроятность подобнаго предложенія со стороны проводниковъ, приписываемаго имъ ихъ друзьями, это такой густой туманъ, который не далъ бы имъ разглядть настоящаго мста, и помшалъ бы вернуться домой. Единственное мсто ущелья, считавшееся до сихъ поръ опаснымъ, было пройдено, и еслибы не вышеозначенная причина, то было бы нелпо снова проходить эти мста, вмсто того, чтобы идти впередъ на Курмейеръ. Говорятъ, что туманъ былъ, но они достигли вершины, а потомъ погода разгулялась. Слдовательно, отказались или нтъ англичане вернуться назадъ къ Монтанверской (Moutanvert) сторон, ршительно все равно, такъ какъ несчастіе случилось со стороны Курмейера, гд погода, будто бы заставившая сдлать предложеніе вернуться, была хороша.
Распустили также слухъ, что путешественниковъ увлекла внизъ лавина. На счетъ этого, Кюри писалъ мн слдующее: Il parait qu’ Chamounix ou rpand le bruit que c’est une avalanche qui а fait prir les voyageurs. C’est l une fausset que le premier vous saurez dmentir sur les lieux {Кажется въ Шамуни распускаютъ слухъ, что путешественники погибли отъ лавины. Это нелпость, которуго вы первый съумете опровергнуть на мст.}.
Я безъ колебанія раздляю мнніе Кюри. Весьма вроятно, что при паденіи было снесено внизъ большое количество снга, но тутъ не можетъ быть и рчи о томъ, что собственно называется лавиной, говорить такъ, значитъ вовсе не понимать значенія этого слова.
Теперь мы сами могли обсудить катастрофу. Путешественники, какъ предполагается, достигнувъ вершины, чувствовали большую усталость, конечно, въ такомъ состояніи, шагъ ихъ не могъ быть такъ твердъ и вренъ, какъ это необходимо въ опасныхъ мстахъ. Но, зная это, проводники должны были вовсе не идти на снгъ. Кром того, мы знаемъ, что одинъ изъ путешественниковъ нсколько разъ поскользался даже не на очень крутыхъ мстахъ. Значитъ проводники могли предвидть опасность, отчего же они не перешли на камни? Или они были твердо уврены въ своей сил удержать паденіе, грозившее каждую минуту, или не думали о людяхъ, вврившихъ имъ свою жизнь. Наконецъ, наступаетъ ужасное паденіе, упавшій первымъ, мгновенно стремится внизъ съ такой силой, что сбиваетъ съ ногъ идущаго за нимъ, затмъ слдуютъ два другіе, и вс они летятъ внизъ. Были-ли сдланы какія нибудь усилія, чтобы остановить страшное паденіе, въ какомъ мст ската проводники выпустили изъ рукъ веревку, который изъ нихъ отступилъ первый, никто ничего не знаетъ. Извстно только то, что двое людей, которые руководили партіей, отпустили веревку и спаслись, а три англичанина и Теразъ погибли. Теразъ кричалъ, а т, какъ истые англичане, покорились своей судьб, не испустивъ ни одного звука.

0x01 graphic

У подошвы ската, слегка возвышаясь надъ уровнемъ снга, поднимается гряда скалъ, составляющая верхній край пропасти, объ нее они и разбились. Я не думаю чтобы они страдали хотя одну секунду. Во время бшеннаго стремленія внизъ, они были слишкомъ оглушены, чтобы чувствовать даже страхъ, а на дн обрыва сознаніе и жизнь мгновенно кончились вмст. Крутой скалистый обрывъ соединялъ низъ этой пропасти съ краемъ другой, и на дн послдней найдено было первое тло. Отсюда идетъ еще скатъ къ другому уступу, гд остановилось другое тло, а привязанное къ нему веревкой и почти свшиваясь надъ обрывомъ тло третьяго путешественника. Тло проводника Тераза унеслось еще дальше и оно было больше всхъ исковеркано.
Между ними былъ поднятъ вопросъ, хорошо-ли имъ было въ подобныхъ обстоятельствахъ связываться всмъ вмст. Но моему мннію это было вполн цлесообразно, если бы только было все сдлано, какъ слдуетъ. Но въ настоящемъ случа, вотъ какъ это было, три англичанина были связаны вмст веревкой, крпко обвязанной вокругъ таліи каждаго изъ нихъ, одинъ конецъ веревки держалъ проводникъ, руководившій партіей, другой конецъ былъ въ рукахъ задняго проводника, между тмъ какъ Теразъ держалъ веревку около середины. Противъ такого способа привязыванія, я горячо возстаю. По всей вроятности, также благодаря ему погибли въ прошломъ году несчастные русскіе путешественники на финделинскомъ глетчер (Findelen Glacier), и ему же слдуетъ, мн кажется, приписать печальный исходъ паденія на Col du Gant. Я сейчасъ докажу мое мнніе. На небольшой глубин подъ поверхностью, снгъ, на злополучномъ скат, былъ крпокъ, въ затвердломъ состояніи, а поверхъ его лежалъ небольшой слой, около десяти дюймовъ или фута толщины, частію свжій, частію проточенный въ нкоторыхъ мстахъ водою. При правильномъ движеніи ногъ по такому слабому снгу, частички его сдавливаются такъ плотно, что представляютъ твердую опору для ноги, но если на склонъ, покрытый такимъ снгомъ, будетъ брошено человческое тло, представляющее большую поверхность, то частички уже не соединяются плотно, а катятся, какъ колеса.
Простой примръ лучше всего объяснитъ необходимый способъ дйствія въ подобныхъ случаяхъ. Представьте себ ребенка на стол, наклоненномъ подъ угломъ сорока пяти градусовъ и покрытымъ клеенкой. Клеенка очевидно сползетъ и увлечетъ за собой ребенка, какъ и случилось на Соl du Gant, гд слабый снгъ сползалъ съ твердаго. Но вообразите, что у ребенка есть палка съ желзнымъ остріемъ на конц. Что долженъ онъ длать, чтобы не скатиться? Понятно, что ему слдуетъ воткнуть свою палку въ клеенку и утвердиться ею въ дерев, какъ якоремъ. Точно также слдовало поступать и на Col du Gant. Упавъ, каждый изъ нихъ долженъ былъ тотчасъ же повернуться ничкомъ, проткнуть остріемъ палки верхній слой мягкаго снга и, упираясь обими рунами, утвердить палку въ твердой нижней масс. Такимъ образомъ онъ могъ не только бы самъ удержаться, но, при нкоторой ловкости, удержать и другаго. Я высказываю это мнніе не опрометчиво: оно основано на безчисленныхъ опытахъ, дланныхъ мной на крутизнахъ не мене стремительныхъ, чмъ та, о которой говорится въ настоящемъ случа.
Теперь посмотрите, какіе могутъ быть шансы къ спасенію при вышеописанномъ способ связыванья. Когда веревка обвязана вокругъ таліи проводника, об его руки свободны, онъ можетъ, въ случа надобности, воткнуть свою остроконечную палку въ снгъ. Но въ этомъ несчастномъ случа, у каждаго проводника одна рука была занята, ее тянетъ падающій впереди человкъ, она чувствуетъ сильное напряженіе и разумется это ее ослабляетъ. Но это еще не все. Когда связанная рука почувствуетъ сильный толчекъ, проводникъ и другой рукой инстинктивно хватается за веревку, при этомъ онъ выпускаетъ свою палку, и такимъ образомъ лишается единственнаго средства къ спасенію. Въ такомъ положеніи были оба проводника, спасшіеся въ тотъ день, о которомъ мы говоримъ. Одинъ изъ нихъ выпустилъ палку, другой скиру, и искусно же они должны были работать ногами, чтобы спастись отъ гибели. Теразъ былъ въ середин. Было-ли въ его власти спастись или нтъ, запутался-ли онъ въ веревк, или ухватился за него одинъ изъ его товарищей, мы никогда не узнаемъ. Будемъ думать, что онъ не покидалъ ихъ изъ чувства чести, и скоре готовъ былъ погибнуть съ ними, нежели измнить своему долгу.

III. МАТТЕРГОРНЪ. ПЕРВОЕ ВОСХОЖДЕНІЕ ВОГНАА ГАУКИНСА 1).

1) Вмсто того, чтобы длать это описаніе самому, я пользуюсь позволеніемъ моего друга мистера Гаукинса перепечатать его превосходный разсказъ о нашемъ первомъ восхожденіи на Маттергорнъ.
Лто и осень 1860 года долго будутъ памятны въ Швейцаріи, такого суроваго и обильнаго несчастіями времени не запомнятъ съ 1834 г. Мстныя газеты были наполнены жалобами на ‘ewiger Sdwind’, постоянно заволакивавшій небо облаками и наносившій отъ времени до времени яростныя бури, самая бшеная изъ нихъ, разразившаяся въ первыхъ числахъ сентября и продолжавшаяся три дня, уничтожила или загромоздила на нкоторое время, кажется, вс проходы въ Италію кром Бернинскаго (Bernin). Въ Андерматт&#1123, (Andermatt), на С.-Готард, мы цлыхъ два дня были отрзаны отъ всякаго сообщенія разлившейся со всхъ сторонъ водой. Вся нижняя ронская долина была подъ водой. Нсколько недль спустя, въ лощин, лежащей выше Чіавенны (Chiavenna), я не нашелъ и слдовъ Сплюгена (Splgen), только тамъ и сямъ виднлась старая дорога и больше ничего. Въ Вельтелин (Valteline) я нашелъ Стельвійскую дорогу (Stelvіо rood) въ весьма опасномъ состояніи: въ нсколькихъ мстахъ, по теченію ручьевъ, были разставлены партіи людей, чтобы удалять валуны, угрожавшіе снести вс мосты. Слдовательно, боле неблагопріятнаго года для экспедицій на глетчеры нельзя себ и представить, вслдствіе этого, слдующія страницы представятъ разсказъ только вполовину оконченнаго предпріятія, которое Тиндаль и я надемся привести къ успшному окончанію въ начал августа въ будущемъ году.
Я встртился съ профессоромъ Тиндалемъ на базельской желзной дорог, мы набросали планъ общихъ дйствій такимъ образомъ, чтобы, по возможности, соединить спеціальные предметы каждаго изъ насъ — съ его стороны научныя наблюденія, съ моей — изслдованіе новыхъ проходовъ и горной топографіи, къ сожалнію, погода некстати вмшалась въ эти планы. Сдлавъ нкоторыя измренія глетчера въ Гриндельвальд, мы воспользовались нсколькими ясными днями и сдлали переходъ, который я давно хотлъ попытаться предпринять, а именно, отъ Лаутербруннена прямо на Эгишгорнъ черезъ Ротталь, узкую и неизвстную, но чрезвычайно любопытную ледяную долину, извстную въ швейцарской миологіи, какъ убжище осужденныхъ душъ. Въ теченіе семи часовъ, мы взбирались по отвснымъ скаламъ на громадный амфитеатръ утесовъ, граничащій съ этой стороны съ Алечскимъ бассейномъ, и имли счастіе опровергнуть предсказаніе Ульриха Лаунера, который, прощаясь съ нами въ Гриндельвальд, уврялъ, что мы скоро вернемся назадъ, потому что пройти туда, куда мы собирались, невозможно. Когда мы спускались по длинному протяженію Алечскаго глетчера, надъ нами опять разлился туманъ, пошелъ дождь, мы двигались словно по безконечному полярному морю, на горизонт котораго не виднлось ничего, кром ледяной полосы. По прибытіи нашемъ на Эгишгорнъ, погода сдлалась хуже, чмъ когда-либо, прошла недля, прежде чмъ можно было окончить измреніе Алечскаго глетчера. Мы съ горестью ршили отпустить Беннена, который выжидалъ погоды, считая настоящее время слишкомъ дурнымъ для высокихъ подъемовъ, и двинуться впередъ съ Христіаномъ Лаулеромъ къ глетчерамъ около Циналя (Zinal). Бенненъ былъ въ отчаяніи. Мы длали съ нимъ прошлымъ лтомъ рекогносцировку Маттергорна съ разныхъ сторонъ, и онъ пришелъ къ заключенію, что, по всей вроятности (ioh beinahe behaupte), мы поднимемся на верхъ. Въ томъ году я не могъ ршиться на эту попытку, потому что только-что выздоравливалъ посл горячки, такимъ образомъ былъ потерянъ случай, который могъ не скоро повториться, такъ какъ тогда (въ сентябр 1859 г.) горы были почти свободны отъ снга Бенненъ только и успокоился тмъ, что мы осуществимъ наше желаніе въ 1860 г. Каково же было его горе при нашемъ предположеніи хать въ Циналь (Zinal). Но, въ послднюю минуту, мы перемнили планъ. Лаунеръ не захотлъ идти съ нами въ Циналь, мы ршили попытать счастье съ Бенненомъ: теодолитъ былъ упакованъ и отосланъ въ Женеву, а сами мы отправились въ Брйль (Breuil), чтобы ршительно аттаковать Маттергорнъ.

0x01 graphic

Доступный или нтъ, но, конечно, Mont Cervin совсмъ другое дло, нежели Монбланъ или Монъ-Роза, или тысячи другихъ вершинъ, на которыя природа благосклонно допускаетъ человка, оставляя съ одной ихъ стороны ровную снжную покатость, удобную для подъема, пока не будутъ достигнуты окраины пропастей, чернющихъ по другую сторону. Массивныя квадратныя террасы, ограждающія Маттергорнъ, встаютъ со всхъ сторонъ почти непокрытыя снгомъ, а гд лежитъ снгъ, на скалахъ, тонкимъ слоемъ, тамъ онъ скоро таетъ и снова замерзаетъ, превращаясь въ гладкій, какъ стекло, ледъ, который покрываетъ гранитныя плиты точно лакомъ и не поддается скир. Вся дорога, отъ начала до конца, лежитъ между двумя пропастями, надъ ней висятъ утесы, каждую минуту угрожающіе путешественнику самымъ ужаснымъ обстоятельствомъ на Альпахъ — градомъ каменьевъ. За то гора иметъ своего рода обаяніе неприступности, не остающееся безъ вліянія на воображеніе, думаютъ, что тамъ надо бороться съ какими-то небывалыми, неслыханными опасностями: поэтому-го я думаю, жители Цермата (Zermat) и Val Tournanche не очень-то хлопотали объ изслдованіи горы, и предоставили эту честь уроженцу другой области, такъ какъ онъ былъ первымъ смертнымъ, нога котораго ступила на неприкосновенную до тхъ поръ гору, то я надюсь, что на его же долю выпадетъ вполн заслуженная имъ честь, первому достигнуть ея вершины.
Іоганъ Іозефъ Бенненъ, изъ Лаакса (Laax), на Верхнерейнской долин, такая замчательная личность, что я не могу отказать себ въ удовольствіи, сказать о немъ нсколько словъ. Уроженецъ мстности, гд господствуетъ нмецкій языкъ, живя среди горъ и глетчеровъ Оберланда (Oberland), по своей природ и характеру онъ принадлежитъ къ тому классу людей, образцы которыхъ представляютъ также Лаунеръ, Мельхіоръ Андерегъ, Бортисъ, христіанъ Аммеръ, Нетеръ Боренъ — типы горной расы, обладающей простыми геройскими качествами, понятіе о которыхъ справедливо или несправедливо мы соединяемъ съ понятіемъ о тевтонской крови, качествами существенно противоположными — по моему мннію — несравненно высшими передъ неврнымъ, хитрымъ народомъ въ Шамуни (Chamouniard). Вс названныя мною имена принадлежатъ первокласснымъ проводникамъ, но по моему Бенненъ превосходитъ всхъ качествами, необходимыми, чтобы руководить смлой экспедиціей, у него отвага соединяется съ осторожностью и съ удивительной непринужденностью и умніемъ владть собой, онъ обладаетъ способностью создать и обдумать свой планъ, сосредоточиться на одной мысли, выработать эту мысль съ полной ясностью и опредленностью, чего мн никогда не случалось наблюдать у другихъ людей его класса, это своего рода Гарибальди. Во время нашей экспедиціи Тиндаль сказалъ ему: ‘Sie sind der Garibaldi der Fhrer, Bennen’, на что онъ отвчалъ съ свойственной ему простотой: ‘Nicht wahr’? Наивное тщеславіе и вполн простительное маленькое хвастовство также составляютъ одну изъ милыхъ чертъ его характера. Это человкъ въ высшей степени искренній въ мысляхъ и словахъ, вполн, что называется ‘einfach’, преданный своимъ друзьямъ, безъ малйшаго слда какой нибудь задней мысли въ отношеніяхъ съ своими нанимателями, въ немъ есть какая-то независимость и превосходство передъ большинствомъ людей его класса, ставящія его, какъ мн всегда казалось, совсмъ особнякомъ отъ нихъ, хотя никто боле его не способенъ пріобртать друзей, и быть во всякихъ обстоятельствахъ привтливымъ, веселымъ. Онъ ушелъ съ своей родины, Штейнена, какъ онъ говорилъ мн, потому, что тамъ народъ ему не по душ, однако, мн сдается, что и въ Лаакс, гд онъ теперь живетъ, ему не совсмъ то нравится. Онъ не женатъ и большую часть года проводитъ спокойно, занимаясь плотничьимъ ремесломъ, а иногда ходитъ одинъ или съ своимъ другомъ Бортисомъ (сдержанный, и несообщительный человкъ, но великолпный горецъ) на охоту за сернами, онъ страстный охотникъ, и своимъ простымъ и восторженнымъ языкомъ разсказываетъ съ величайшимъ энтузіазмомъ свои похожденія. Онъ набоженъ и соблюдаетъ вс религіозные обряды, но безъ той ‘мрачности’, которую мистеръ Роскинъ (Ruskin) такъ поэтически приписываетъ жителямъ высокихъ Альпъ (Sligt Alps), во что, впрочемъ, я не очень врю. Это самый натуральный человкъ, и для меня это одинъ изъ самыхъ очаровательныхъ товарищей. Хотя ни какія ‘правила’ не опредляютъ нашихъ взаимныхъ обязательствъ, какъ проводника и нанимателя, но я увренъ, что никогда и никакая пропасть не поглотитъ меня, пока со мной будетъ Бенненъ, разв онъ самъ повалится вмст со мной, что кажется невроятно, и я съ своей стороны могу сказать, что, по мр моихъ силъ, сдлалъ бы для него тоже самое. Кто видлъ Беннена, когда, онъ карабкается по извилистымъ трещинамъ глетчера, бжитъ, какъ серна, по краямъ скользкихъ, покрытыхъ льдомъ утесовъ, тотъ наврное бы сказалъ о немъ, какъ выразился разъ Лаунеръ о своемъ брат Іоган, погибшемъ на Юнгфрау, онъ никогда бы не могъ упасть, ничто не могло ему быть страшно, кром лавины {Разъ Бенненъ и Тиндаль подымались вмст на Финстерааргорнъ (Fineteraarhorn), работа была трудная, Бенненъ обернулся къ Тиндалю и говоритъ, ‘Teil fhle mich jetzt ganz wie der Tyroler einmal, (со мной теперь то же самое, что разъ было съ однимъ Тирольцемъ) и началъ разсказывать исторію, какъ одинъ честный тиролецъ жаловался на исповди своему духовному отцу, что религія и непреодолимая страсть къ прекрасному полу постоянно борятся въ немъ, и не уступаютъ мста другъ другу. ‘Mein sohn’, сказалъ пасторъ, ‘Frauen zu lieben und im Himmel zu kommen, dass geht nicht’. (Сынъ мой: любить женщинъ и попасть въ царство небесное, это не идетъ). ‘Herr Pfarrer’, отвчалъ тиролецъ, ‘es muss gehen’. Господинъ пасторъ, должно идти). ‘Und so sag’ elijeztzt’, воскликнулъ Бенненъ. (Вотъ тоже и я говорю теперь). ‘Es muss geheut (должно идти), постоянный его девизъ.}.
Такъ какъ дурная погода задержала насъ на Эгишгорн, то Тиндаль, Бенненъ и я прибыли въ Брейль въ субботу 18-го августа, чтобы въ понедльникъ приступить къ длу. Когда мы подошли къ гор, Бенненъ замтно смутился и лицо его омрачилось, гора была совсмъ блая отъ выпашаго недавно снга. ‘Nur der Schnee furcht mich’, (только снгъ пугаетъ меня), возражалъ онъ на наши разспросы. Дйствительно, сравнительно съ прошлымъ годомъ, я увидлъ здсь большую перемну: террасовидные, явственно обозначенные уступы, вдоль южнаго склона, были теперь почти совсмъ скрыты. Въ подзорную трубу можно было ясно разглядть громадныя ледяныя сосульки, окаймлявшія скалы, полосы таящаго снга и темныя заплаты, которыя, какъ мы думали, должны были въ теченіе двадцати четырехъ часовъ, значительно увеличиться. Нечего было длать, хотя снгъ и уменьшилъ нашу надежду на успхъ, но все-таки, мы исполнили, что было въ нашихъ силахъ. Что касается меня, то я былъ бы совершенно удовлетворенъ, еслибы на первый разъ мы выполнили только часть дла, между тмъ мы ознакомились бы съ свойствами скалъ, разсяли бы суеврный страхъ, внушаемый неприступной горой и, можетъ быть еще высмотрли бы такія мста, чтобы на другой разъ сократить дорогу.
Намъ нужно было достать такого человка, который бы могъ нести намъ сумку съ провизіей. По рекомендаціи нашего хозяина, въ Брейд, мы послали за однимъ изъ тамошнихъ жителей, по имени Карелемъ, (это былъ, какъ мы слышали, лучшій проводникъ въ Val Tournanche, и племянникомъ Кароля, съ которымъ я познакомился въ Аост. Но описаніямъ послдняго, я ожидалъ увидть молодаго человка, пожалуй даже изящной наружности, и мн было очень забавно, когда передо мной явился грубый, добродушный человкъ съ косматой грудью, однимъ словомъ, самый обыкновенный мужикъ. Впрочемъ, онъ отлично зналъ свое дло, длалъ все охотно, и готовъ былъ идти съ нами куда угодно, но онъ говорилъ, что наврное мы кончимъ тмъ, что ночуемъ гд нибудь на гор, вообще я не думаю, что бы онъ очень разсчитывалъ на нашъ успхъ.
Мы должны были выступить раньше 3-хъ часовъ утра въ понедльникъ, 20 августа. Я не могъ вполн воспользоваться даже и этимъ небольшимъ промежуткомъ, остававшимся панъ для сна, меня не столько безпокоили мысли о предстоящей экспедиціи, сколько дошедшіе до насъ, за нсколько дней передъ тмъ, слухи о несчастій на Col du Gant, хотя слухи эти были весьма неопредленны, но, къ несчастію, слишкомъ вроятны. Толки были, безъ сомннія, преувеличены, и мы все еще не знали именъ погибшихъ. Я не могъ отогнать отъ себя мысли (совершенно неосновательной), что между ними непремнно былъ какой нибудь дорогой мн человкъ, и что я долженъ поспшить въ Курмейеръ, отыскать и похоронить его. Къ утру разумется эти мысли забываются, мы встаемъ и Карель ведетъ насъ съ фонаремъ черезъ маленькую рчку, протекающую у Брейля, налво, мы подымаемся въ горы и въ темнот слышимъ по звуку, что идемъ среди безчисленныхъ ручейковъ. На неб рисуются темныя очертанія Маттергорна, измряя глазомъ скрадываемое высотой пространство, думается, что успхъ долженъ быть возможнымъ, но странно даже подумать, сколько подъемовъ и спусковъ ищутъ насъ на этой коротенькой поднебесной полоск.
Скоро занимается день, розовые утренніе лучи освтили первый пикъ къ западу отъ насъ, въ воздух чудный покой и тишина, на ныншній день, во всякомъ случа, погода, будетъ хороша безъ свернаго втра, этого злого врага, но небо какъ-то не довольно прозрачно, длинныя вереницы облаковъ бгутъ отъ югозападнаго горизонта вверхъ къ зениту, а на югъ отъ Аосты, румянецъ горъ слишкомъ тменъ — все это признаки, что хорошая погода не прочна. Въ пять часовъ мы переходимъ первые снжные валы, и теперь Карель отступаетъ на задній планъ, и на сцену появляется нашъ предводитель, цлый день ему надо прорубать ступеньки, но нтъ дла, которое было бы не подъ силу этимъ крпкимъ, могучимъ членамъ, а сегодня онъ въ особенно хорошемъ расположеніи духа. Плотничье дло, не какая нибудь тонкая комнатная работа на токарномъ станк или тому подобное, такая грубая работа, какъ ремесло Беннена, притомъ большею частію на открытомъ воздух, хорошая школа для руки и глаза. Мы подымаемся по узкой, снжной окраин утеса, нсколько вправо: снгъ замерзъ и твердъ, какъ камень, славно достается нашимъ ногамъ и рукамъ. Тиндаль кричитъ мн, помню-ли я ‘условіе’: т. е. если нога соскользнетъ со ступеньки, въ туже минуту повернуться ничкомъ и крпко, обими руками, воткнуть подъ собой въ снгъ альпійскую палку, этимъ способомъ можно остановить паденіе, если уже не поздно. Разъ, если упалъ на спину, все кончено, разв подоспетъ кто на помощь, спастись самому нтъ никакихъ шансовъ. Черезъ нсколько минутъ мы останавливаемся, связываемся веревкой, и въ такомъ положеніи проводимъ весь день. Многіе сомнваются въ благоразуміи этого средства, такъ какъ, вроятно, больше извстны такіе случаи, что падалъ одинъ и увлекалъ за собой другихъ, нежели такіе, что другіе помогали ему, но насъ было только четверо, вс мы были довольно врны на ногу, и въ самомъ дл я не помню, чтобы кто нибудь поскользнулся, или оступился на столько, чтобы это могло повлечь серьезныя послдствія. Скоро склонъ слабетъ, но впереди встаетъ отвсная снговая стна, образующая вверху провалъ, котораго намъ надо достигнуть, провалъ этотъ окаймленъ могучими утесами. Мы сворачиваемъ влво на скалы. Когда кто идетъ по грязи, то противуположная сторона дороги всегда кажется лучше, и онъ постоянно переходитъ съ одной стороны на другую, и только безполезно удлиняетъ себ дорогу, такъ и подымаясь на горы, все манитъ со снга на камни или vice versa. Бенненъ намревался идти прямо къ провалу, и никому не давалъ слова сказать противъ этого, однако, потомъ онъ послушался насъ и мы начали взбираться по скатамъ. Но эти скалы были окованы льдомъ, круты, скользки, мы работаемъ колнами и руками, а подвигаемся медленно. Наконецъ, останавливаемся на одномъ выступ, гд вс можемъ помститься вмст, и Карелъ предлагаетъ намъ (съ Бенненомъ онъ можетъ объясняться только знаками, потому что одинъ говоритъ только пофранцузски, другой только понмецки), идти впередъ и посмотрть, не найдется ли дороги полегче, все держась влво. Бенненъ одобрительно киваетъ головой, онъ смотритъ на Кареля съ снисходительною жалостью, но самъ молчитъ на счетъ дороги. ‘Er weiss gar nichts’, говоритъ онъ. Карелъ беретъ скиру и подымается осторожно, но храбро. Но вотъ онъ возвращается назадъ и качаетъ головой. Счастіе, что онъ это сдлалъ, потому что поди мы дальше налво, пришли бы къ вершин кряжа, откуда, какъ мы узнали впослдствіи, нтъ прохода къ провалу, и, по всей вроятности, тамъ мы должны бы были и покончить свое путешествіе на этотъ день. Теперь Бенненъ ведетъ вправо, и быстро перескакиваетъ съ уступа на уступъ. Время идетъ, но, наконецъ, мы переходимъ черезъ утесы, какъ разъ противъ самого провала, насъ еще отдляетъ отъ него нчто въ род большого снгового кратера, съ нависшимъ надъ нимъ слва каменистымъ краемъ, съ котораго падаютъ внизъ камни, облегающіе края кратера. Края эти круты, но мы, молча, быстро огибаемъ ихъ, на насъ не упало ни одного камня, теперь мы вышли къ узкому снжному перешейку, составляющему собственно провалъ. На часахъ половина девятаго, первая часть работы окончена.
Нельзя, однако, сказать, чтобы это была самая трудная часть. Мы стоимъ на широкой площадк краснаго гранита, это самый нижній уступъ пика Маттергорна, до насъ еще ничья нога не стояла на немъ. Площадка съ одной стороны образуетъ край снжнаго откоса, надъ которымъ съ другой стороны свшиваются съ вышины пятидесяти-футовыя гранитныя скалы, составляющія край кряжа. Съ одной стороны у насъ снговой кратеръ, который мы только что обогнули, съ другой, утесистый, разщеленный снжный фасъ тянется прямо къ сверу, гд, какъ намъ извстно, долженъ находиться Цмутскій глетчеръ (Zmutt glacier). Надежда, которую я лелялъ, сдлать проходъ черезъ эту ложбину изъ Брейля въ Церматъ, немедленно разсялась. Надъ нами, въ страшномъ боевомъ порядк, подымались башни и цитадели Маттергорна. Впечатлніе производимое этими громадами, самыми суровыми и могучими изъ всхъ альпійскихъ массъ, при непосредственной близости къ нимъ, усиливается несравненно боле. Изъ всхъ горъ, форма Маттергорна самая замчательная, и это не случайность, а происходитъ вслдствіе того, что эта гора сооружена природою изъ боле массивнаго и твердаго матеріала, и отдльныя части его прочне сплочены между собою, нигд не видлъ я такого совершенства въ каменной работ. Большія гнейсовыя глыбы везд гладки и плотны: разщелинъ или слдовъ вывтриванья почти не замтно. Каждый день съ его боковъ должны обваливаться въ вид валуновъ сотни пудовъ камней, но, даже въ теченіи столтій, количество это ничтожно въ сравненіи съ массой горы, обыкновенные процессы разложенія почти не оказываютъ на нее вліянія. Если, по примру мистера Рскина (Ruskin), размышлять о томъ, какимъ путемъ альпійскіе пики могли принять настоящую форму, то, кажется, что масса подобная этой, могла бы сложиться такимъ образомъ лишь въ моментъ своего выхожденія изъ моря, подъ напоромъ такихъ волнъ, какія бьютъ о гранитные выступы Ландсенда (Land’s End). Ставъ какъ разъ на твердой земл, она должна, повидимому, стать на вки.
Передъ нами открываются дв линіи подъма, между которыми надо сдлать выборъ: одна, лежитъ вдоль середины раздляющаго кряжа, такъ сказать, спинного, позвоночнаго хребта горы, другая, немного праве, по окраин, между ними лежитъ ущелье. Мы выбираемъ первый путь, то есть кряжъ спинного хребта, но другая дорога должна быть меньше иззубрена камнями, и, вроятно, слдующій разъ, мы попробуемъ идти по ней. Когда мы поднялись съ мста, Бенненъ обратился къ намъ съ нсколькими увщательными словами, какъ полководецъ укидида. Онъ слишкомъ хорошо насъ знаетъ и увренъ, что мы не боимся, но каждый шагъ требуетъ величайшей осторожности: бояться не надо, ‘wohl immer Achtung’ (главное вниманіе). Скоро начинаются наши затрудненія, но препятствія этой части путешествія были такъ многочисленны и суровы, что я не берусь даже описывать ихъ, тмъ боле, что нкоторыя подробности изчезли изъ памяти. Мы буквально погрузились въ дикія глыбы камней, увнчанныя громадными ледяными подушками и окаймленныя такими толстыми сталактитами, что, кажется, можно бы было карабкаться по нимъ, но мы обходимъ эти массы, идемъ подъ ними и надъ ними, иногда кажется, что дальше идти не возможно, но Бенненъ, постоянно идущій впереди, взберется какъ птица на какой нибудь выдающійся утесъ, и все-таки ухитрится выискать дорогу. Вотъ мы полземъ по одиночк по узкой окраин, съ одной стороны она ограждена стной, съ другой ничмъ, ничто тутъ не представляетъ опоры ни для рукъ, ни для палки, а окраина нсколько поката, не выдержи только гвозди въ нашихъ сапогахъ и мы полетимъ внизъ, въ одномъ мст выступаетъ часть утеса, мы искусно проползаемъ подъ нимъ, и благополучно миновавъ это препятствіе, выходимъ на свтъ Божій, какъ разъ подъ водяной каскадъ, уйти отъ него некуда. Дальше представляется нчто необыкновенное, настоящая труба, сложенная изъ скалъ и выложенная снаружи твердымъ чернымъ льдомъ, около дюйма толщиной. Основаніе ея выходитъ въ пространство, а вершина теряется гд-то вверху: тутъ ужъ ршительно не за что ухватиться, и я до сихъ поръ не могу понять, какимъ образомъ могло человческое существо взобраться сюда или спуститься отсюда безъ посторонней помощи. Но Бенненъ скользитъ по этой труб вверхъ, какъ кошка, ужъ онъ на верху и манитъ къ себ Тиндаля, наступаетъ моя очередь, я стараюсь изъ всхъ силъ, всползаю и какъ можно крпче жмусь къ краямъ этой трубы, но, немного не доходя до верху, треніе и сопротивленіе моего тла вдругъ теряютъ силу, я повисъ всей моей тяжестью на веревк: — сверху веревку сильно подтянули, я успваю упереться однимъ колномъ о край, и спасенъ. За мной тащатъ Карреля. Немного погодя мы идемъ по скаламъ и подымаемся по ледяной покатости, которая вверху, ярдахъ въ трехъ {Ярдъ, англійская мра, равняющаяся 36 русскимъ дюймамъ, или 1 2/7 аршина.} влво отъ насъ, круто изгибается и дальше (надо такъ предполагать) идетъ прямо къ Цмутскому леднику (Zmutt glacier). Достигнувъ вершины, мы идемъ вдоль ея, и наконецъ находимъ возвышеніе, съ котораго можемъ обозрть линію башень и утесовъ, лежащихъ еще надъ нами, это послднія укрпленія передъ самой вершиной. Мы останавливаемся здсь для отдыха. Бенненъ идетъ посмотрть, нельзя-ли перейти на другой подъмъ, который кажется боле доступнымъ. Предоставленный самому себ, онъ идетъ легко, почти безпечно. ‘Geb’ Acht, Bennen!’ (Берегитесь) кричали мы ему вслдъ, но напрасно, онъ идетъ, останавливаясь и внимательно озираясь кругомъ, точь въ точь, какъ серна, однако онъ скоро возвращается назадъ и говоритъ, что прохода нтъ, такимъ образомъ намъ остается держаться прежней дороги.
Не прошло еще трехъ часовъ съ тхъ поръ какъ мы оставили провалъ, а съ настоящей нашей станціи, мы могли уже окинуть взглядомъ дорогу до той точки, которая скрывала отъ насъ настоящую вершину, и убдиться, что предстоящія затруднеія никакъ не больше предъидущихъ, и время и упорство наврное побдятъ и ихъ. Но, въ подобнаго рода экспедиціяхъ, бываетъ свой отливъ и приливъ счастья, съ нкотораго времени мной овладло предчувствіе, что, въ настоящемъ случа, счастіе не на нашей сторон, что время, которымъ мы могли еще благоразумно располагать, небудетъ достаточно чтобы достигнуть вершины въ этотъ день. Прежде, когда мы еще только собирались въ это путешествіе, я считалъ весьма вроятнымъ, что подъемъ окажется или вовсе невозможнымъ, или, сравнительно легкимъ, теперь было достаточно ясно, что не оказалось ни того, ни другаго, настоящее путешествіе требовало долгаго и тяжелаго труда, а необыкновенное скопленіе льда, длало этотъ трудъ еще продолжительне и тяжеле обыкновеннаго.
Я спросилъ Беннена, какъ онъ думаетъ, успемъ-ли мы дойти до вершины, видно было, что ему не хотлось отказаться отъ надежды, Тиндаль объявилъ, что не выскажетъ никакого мннія, и такъ мы слова двинулись впередъ.
Наконецъ мы подошли къ подножію громадной выпуклой возвышенности, худшей изъ всхъ, какія встрчались, къ ней вела маленькая снговая грядка служившая какъ бы подъемнымъ мостомъ. Я боялся, чтобы въ пылу преслдованія нашей цли, мы не замшкались слишкомъ долго, и Бенненъ не забылъ бы главнаго, обезпечить благополучный спускъ. Я закричалъ ему, что думаю остановиться гд нибудь тутъ, что если онъ можетъ идти скоре одинъ, пусть идетъ, только возвратился бы во время. Но Бенненъ съ отчаянной энергіей уже карабкался вверхъ. Тиндаль не хотлъ отставать отъ него, я отпустилъ веревку и предоставилъ имъ идти впередъ. Карель перешелъ снжную грядку (arte), слъ и закурилъ трубку: я долго стоялъ повернувшись спиною къ возвышенности и созерцая окружавшую меня картину.
Когда кровь моя немного остыла, и человческіе шаги и голоса потерялись въ пространств, я началъ сознавать на какой мы высот, и въ какомъ безмолвномъ одиночеств. Воздухъ былъ необыкновенно тихъ, легкіе порывы втра крутились по временамъ вокругъ угловъ скалъ, все остальное было сурово и неподвижно, и мало гармонировало съ біеніемъ сердца и подвижными членами человка, съ его жизнью и дятельностью. Эти камни и ледяныя глыбы не знаютъ ни пощады, ни сочувствія къ человческой отваг, они пассивно покоряются тому, что можетъ сдлать человкъ, но попробуй онъ ступить лишній шагъ, попробуй у него закружиться голова или ослабть рука, застигни его туманъ, или темнота, и они безжалостно исполнятъ надъ нимъ свой приговоръ. Чувство ‘величія’ (du sublime), въ такихъ случаяхъ, много зависитъ, мн кажется, отъ равновсія между силами природы и средствами человка бороться съ ними: если первыя слишкомъ слабы, картина не производитъ впечатлнія, если он слишкомъ могучи для человка, то великое становится для него просто страшнымъ. Любуясь на Dme du Got или на Zumstein Spitze, когда при закат солнца они пылаютъ въ самомъ дл неземною красотой, точно какая-то небесная страна, мн часто приходило на умъ, что если бы поставить зрителя одного на эти сіяющія вершины, и онъ бы зналъ, что ему не уйти оттуда до ночи, онъ бы не увидлъ въ картин никакого величія — ему бы только представлялся гнвный взоръ заходящаго солнца, устремленный на темныя скалы и мертвенно блдный снгъ.
Мы поднялись повидимому на значительную высоту надъ проваломъ, хребетъ, простирающійся отъ Маттергорна до Dent d’Erin, лежалъ подъ нами, но пикъ все еще возвышался позади меня, и, измривъ глазомъ высоту, по его же ближайшему сосду, Вейсегорну, такому же великому, я увидлъ, что намъ еще далеко до вершины. Ни провала, ни дороги, по которой мы поднимались, не было видно, я видлъ только камень, гд сидлъ Карель, и верхушки двухъ и трехъ скалъ, подымавшихся снизу. Само собою разумется, видъ былъ величественный, и съ трехъ сторонъ совершенно открытый: одной рукой, я могъ бросить камень, который долетлъ бы до Цмута (Zmutt), другою, бросить его прямо въ Брейль (Breuil). Впереди лежали, какъ на карт, еще не извдавшіе человческой ноги, пики къ югу и западу отъ Bent d’Erin, цлый рядъ ихъ раздляетъ Val Tournanche отъ Valtelline и области глетчеровъ, называемой на Зиглеровской карт Цардезаномъ (Zardezan), черезъ нихъ можетъ быть возможенъ проходъ на Церматъ (Zermatt). Безпредльный рядъ голубыхъ холмовъ тянется далеко по направленію къ Италіи.
Я прошелся немного по грядк (arte) и слъ, она была точь въ точь широка лишь на столько, чтобы на ней могла помститься нога, да и это при полномъ хладнокровіи, пожалуй, показалось бы не совсмъ удобнымъ. Обернувшись, чтобы посмотрть на Тиндаля и на Беннена, я не могъ удержаться отъ улыбки, теперь, со стороны, я увидлъ какъ медленно подвигались мы въ борьб съ препятствіями. Они поднялись не больше, какъ на нсколько ярдовъ. ‘Только то вы прошли’? закричалъ я имъ, потому что мы все время оставались на разстояніи голоса. Они длали чудовищныя усилія: глядя, какъ они карабкались и барахтались между огромными глыбами, можно бы было подумать, что они тащутъ какіе-то невидимые тяжелые тюки, а не то, что имютъ дло только съ тяжестью своего собственнаго тла. Въ то время, какъ я глядлъ на нихъ, вдругъ показался зловщій гость: сверху сорвался кусокъ утеса величиной съ человческое тло и пронесся мимо меня въ ущелье, разсыпая кругомъ снжную пыль. Въ первую минуту я подумалъ, что это они сдвинули его съ мста, но взглянувъ еще разъ, я увидлъ, что онъ пролетлъ надъ ихъ головой съ верхнихъ уступовъ. Ни тотъ, ни другой изъ нихъ кажется не видли чудовища, но потомъ Тиндаль разсказывалъ мн, что какой то камень, весьма вроятно осколокъ той большой глыбы, такъ хватилъ его по ше, что чуть не задавилъ. Я со стороны глядлъ на верхъ, однако больше ничего не показывалось. Въ нашъ отрядъ пустили, такъ сказать, однимъ зарядомъ, но онъ не попалъ въ цль и мы остались цлы и невредимы.
Вполн надясь, что они не будутъ долго упорствовать, я закричалъ Тиндалю, скоро-ли они думаютъ вернуться. ‘Черезъ полтора часа’, отвчалъ онъ, незнаю, шутя или серьозно, и они скрылись за выдающимся угломъ. Вдругъ на меня напало сомнніе, мн сдлалось очень неловко: при той мысли, что если подъемъ вдругъ станетъ легче, они пойдутъ вверхъ и достигнутъ вершины безъ меня? Я намревался было уговорить Кареля идти за ними вслдъ, но этотъ пріятель преспокойно сидлъ на мст, повидимому, ему порядкомъ все надоло. Моя нершимость, однако, продолжалась не долго: черезъ дв или три минуты болтовня ихъ, не прекращавшаяся все время, послышалась громче, а вслдъ затмъ показались и они сами: очевидно, они сходили внизъ. Дйствительно, Бенненъ наконецъ вернулся и сказалъ Тиндалю, ‘Ich denke die Zeit ist zu kurz. (Мн кажется не достаточно времени). Я былъ радъ, и не удерживалъ его идти впередъ, теперь возвращеніе не лежало на моей отвтственности. Они нашли, что послдняя часть подъема была труднйшая изъ всхъ, но затмъ дорога уже была открыта до самой дальней видимой точки, отъ которой не должно быть далеко до настоящей вершины.
Было около полудня, стало быть у насъ было вполн достаточно времени впереди, чтобы успть спуститься, но мы ршили не останавливаться до самаго провала. Спускаться съ горы, вообще говоря, не такъ трудно, какъ кажется, и далеко не то, что подыматься на гору, но здсь, во многихъ мстахъ, спускаться можно только по одиночк, другіе должны осторожно держать веревку. ‘Tenez fortement, Carrel, tenez’, постоянно кричимъ мы нашему арріергарду. ‘Это превосходная практика для насъ’, восторженно восклицаетъ Тиндаль посл каждаго побжденнаго затрудненія. Но вотъ мы очутились въ совершенно безвыходномъ мст, тщетно ищемъ мы слдовъ, по которымъ пришли: наконецъ, увидли нашу старую знакомую, выложенную чернымъ льдомъ трубу. Бенненъ первый спускается по ней такимъ же загадочнымъ образомъ, какъ тогда взобрался по ней вверхъ, и помогаетъ намъ. Сзади раздается крикъ, Каррель вздумалъ спуститься безъ помощи и увязъ, Бенненъ долженъ былъ его вытаскивать. Теперь мы спускаемся значительно быстре, затрудненія уменьшаются, открылся и нашъ провалъ, мы уже опять стоимъ на гранитномъ скат подл узкаго ущелья, и вздыхаемъ свободне.
Намъ нужно было употребить два часа, чтобы придти къ этому мсту, а если возвращаться той самой дорогой, по которой мы поднимались, то пришлось бы потратить часа три или четыре тяжелаго труда, прежде чмъ могли бы добиться до какой нибудь возможности идти по обыкновенному снгу. Мы держимъ совтъ. Беннненъ думаетъ, что, такъ какъ теперь снгъ таетъ на солнц, то спускаться по скаламъ трудно, да чего добраго и опасно (‘etwa gefhrlich auch’). Читатель замтитъ, что Бенненъ употребляетъ слово ‘опасно’ въ его особенномъ смысл. Мсто почитается опаснымъ, когда хорошій проводникъ не можетъ быть вполн въ себ увренъ, мсто не опасно, когда хорошій проводникъ не предвидитъ опасности поскользнуться, хотя паденіе въ такомъ мст гибельно. Мы ршили посмотрть, нельзя-ли спуститься по снжному кратеру, на краю котораго мы стояли въ эту минуту. Кратеръ страшно крутъ и густо покрытъ свжимъ снгомъ, блещущимъ и таящимъ на горячемъ солнц. Планъ нашъ довольно рискованъ, но мы ршаемся сдлать попытку. Какъ кажется, книзу кратеръ постепенно съуживается въ род воронки, черезъ нея то мы надемся попасть на лежащій внизу глетчеръ. По бокамъ воронки стоятъ скалы, мои товарищи думаютъ, что он удержатъ наше паденіе, еслибы мы скатились со снгу, но я не разсчитываю на ихъ состраданіе. Твердымъ осторожнымъ шагомъ, искусно сохраняя равновсіе, ступаемъ мы на скатъ, распредляя тяжесть своего тла на возможно большее пространство снга, ухвативъ палку за самый верхъ и широко разставивъ ноги, потому что если бы кто изъ насъ поскользнулся или споткнулся, то это движеніе разрушило бы связь свжей еще не окрпшей снжной массы, и мы полетли бы внизъ съ лавиной. Шесть шаговъ вправо, потомъ влво, и мы въ полной власти этихъ нависшихъ скалъ, а недавніе слды обрушившихся камней не внушаютъ большаго доврія, но все кругомъ спокойно, скоро мы ободряемся и поздравляемъ себя съ успхомъ, благодаря которому мы выиграли нсколько часовъ времени и труда. Мимо насъ, справа, скользитъ снгъ, сначала довольно тихо, а потомъ все быстре и быстре, мы держимся подальше, потому что внизу виднется твердая гладкая поверхность, и не сдобровать тому, кто попадетъ туда. Снгъ спускается гораздо скоре насъ, мы напоминаемъ собой карету, дущую рядомъ съ почтовымъ поздомъ, говоря проще, мы идемъ бокъ о бокъ съ маленькой лавиной, хотя настоящая лавина, совсмъ другое дло. Въ короткое время мы миновали самое опасное мсто, вышли изъ воронки, и, по поясъ въ снгу, не думая о рытвинахъ, пробираемся по сравнительно ровному скату. Мы теперь смло погружаемъ ноги въ глубокій снгъ, тамъ, гд утромъ надо было идти съ величайшей осторожностью и трудомъ по замерзшему гладкому мсту, наконецъ, мы бросаемъ веревку, подъ нашими ногами твердая земля.
Мы вернемся въ Брейль такъ рано, какъ не ожидали, раньше пяти часовъ, но хорошо, что мы во время сошли съ горы, тучи и туманъ собрались вокругъ пиковъ, готовится буря. Тиндаль быстро спускается по уступамъ, и изчезаетъ изъ виду, я потихоньку иду съ Бенненомъ, бесдуя о результатахъ сегодняшняго путешествія. Меня радуетъ, что онъ въ отличномъ настроеніи духа и увренъ въ будущемъ успх. Онъ соглашается со мной, что дойти до вершины, чрезвычайно долгое путешествіе, надо на него положить по крайней мр десять часовъ: шесть часовъ подыматься и четыре спускаться, слдующій разъ, говоритъ онъ, мы должны встать рано, рано, ‘ganz, ganz frh’, и сдлать такъ, чтобы быть у провала въ семь часовъ. Мы сворачиваемъ немного съ своего пути, у обоихъ одна мысль, съ горной стороны виднется длинный рядъ низенькихъ крышъ, наврное, въ эти часы мы найдемъ тамъ въ изобиліи наше любимое угощеніе. Мн кажется, что пастухи на итальянскихъ горахъ гостепріимне и любезне ихъ швейцарскихъ братьевъ. Штукъ двадцать коровъ весело помахиваютъ хвостами. Брейль, богатая пастбищная долина, въ одинъ осенній вечеръ, я насчиталъ шесть стадъ, отъ девяноста до ста коровъ въ каждомъ, он паслись вдоль ручья отдльными группами, точно муравьи. Мы пьемъ, а привтливый хозяинъ, грубымъ, но дружескимъ тономъ подчуетъ насъ пить по больше, Бенненъ суетъ ему въ руку сорокъ сантимовъ за насъ обоихъ (мы выпили довольно много), но тотъ никакъ не ршается взять такую большую сумму, и кричитъ намъ, ‘C’est trop, c’est trop, messieurs’. (Это слишкомъ много, господа) Долго же цивилизація и полу-франки не коснулись его простой души, увы! это исключеніе, потому что большія полчища туристовъ испортили патріархальную жизнь альпійскихъ шалашей.
На другой день посл нашей экспедиціи, я переправился съ Бенненомъ черезъ Thodule, въ сильную снговую бурю. Тиндаль похалъ въ Шамуни, такъ какъ погода была слишкомъ дурна, чтобы оставаться на неопредленное время въ Брейл, въ надежд повести второй штурмъ, въ этомъ году, на Маттергорнъ, между тмъ, подождавъ до слдующаго года, мы могли разсчитывать на боле благопріятныя условія относительно снга и льда на горахъ. Мы провели день богатый ощущеніями и приключеніями, и что касается до меня, то я не сожаллъ, что окончаніе дла осталось еще впереди, между тмъ мы имли удовольствіе первые покорить этого, самого величественнаго и могучаго альпійскаго гиганта — ‘недоступный’ Mont Cervin.— (Вакація туриста. 1860.

IV. ТЕРМОМЕТРИЧЕСКАЯ СТАНЦІЯ НА МОНБЛАН.

Термометры, о которыхъ я говорилъ въ первой глав, были поставлены на Монблан въ 1859 году. Еще раньше я предложилъ королевскому обществу (Royal Society), устроить рядъ станцій между вершиной и подошвой горы, совтъ общества имлъ благосклонность оказать мн свое содйствіе и помощь въ этомъ предпріятіи. Я запасся въ Шамуни достаточнымъ количествомъ деревянныхъ кольевъ съ желзными наконечниками. Колья, назначенные для вершины, были двнадцати футовъ длины и трехъ дюймовъ толщины, другіе, десяти футовые, назначались для пяти станцій между вершиной горы и подошвой Glacier de Bossons. Каждый столбъ былъ снабженъ небольшой поперечной перекладиной, къ которой могъ бы быть прикрпленъ горизонтальный minimum термометръ. Чтобы снести вс эти аппараты къ Grands Mulets, понадобилось двадцать шесть носильщиковъ, отъ Grands Mulets, четырнадцать изъ нихъ были немедленно отосланы назадъ. Остальные двнадцать дошли до вершины, откуда половину мы также отослали назадъ. Слдовательно, осталось шестеро. Кром того съ нами было три проводника, съ Огюстомъ Бальматомъ во глав, всего насъ, съ д. Франкландомъ и со мной, было одинадцать человкъ. Хотя главная цль экспедиціи состояла въ томъ, чтобы ставить столбы и установить термометры, но мн очень хотлось сдлать нкоторыя наблюденія надъ прозрачностью нижнихъ слоевъ атмосферы, относительно солнечныхъ тепловыхъ лучей. Съ этой цлью я предпринялъ рядъ наблюденій съ аббатомъ Велье, (Abb Veuillet) изъ Шамуни, онъ долженъ былъ длать свои наблюденія въ долин, я на верху. Мы работали равными инструментами, этимъ способомъ я надялся опредлить вліяніе слоя воздуха, лежащаго между вершиной и подошвой горы, на солнечное лучеиспусканіе.
Желая начать свои наблюденія съ разсвтомъ, я запасся палаткой, которую раскинули на вершин, гд я располагалъ провести ночь. Палатка имла десять футовъ въ діаметр, такъ, что вс одинадцать человкъ забились въ нее. На верху жестоко дулъ сверный втеръ, но мы спустились на нсколько футовъ къ подвтренной сторон, и такимъ образомъ нашли защиту. Въ теченіи всей ночи холодъ нисколько не давалъ себя чувствовать, не смотря на то, что у насъ не было огня, а окружающій снгъ былъ на 15о Цельзія или 27о Фаренгейта ниже точки замерзанія воды. Однако всмъ намъ нездоровилось. Правда еще въ Шамуни я чувствовалъ себя очень не хорошо, но если бы я остался, не состоялось бы и предпріятіе. Мн случалось часто перемогать себя въ подобныхъ случаяхъ, я понадялся на себя и теперь. Но на этотъ разъ вышло иначе, болзнь моя была серьезне обыкновеннаго, въ теченіе дороги она все усиливалась. Однако къ утру я почувствовалъ себя бодре, между тмъ какъ съ товарищами моими случилось на оборотъ. На разсвт втеръ усилился, и такъ какъ тонкій снгъ былъ совершенно сухъ, то онъ тучами взвивался надъ нашими головами. Если бы не существовало никакихъ другихъ препятствій, то этого одного было бы достаточно, чтобы сдлать невозможными наблюденія надъ солнечнымъ лучеиспусканіемъ. Вслдствіе этого мы принуждены были ограничиться главнымъ предметомъ экспедиціи — водруженіемъ столбовъ для термометровъ. Первый столбъ на вершин былъ углубленъ на шесть футовъ въ снгъ, а остальные шесть футовъ оставались на воздух. Minimum термометръ былъ крпко ввинченъ въ поперечную перекладину столба, maximum термометръ былъ ввинченъ подъ нимъ, а подъ этимъ послднимъ еще поставленъ приборъ для опредленія сырости и сухости. Два minimum термометра были также помщены въ снгу — одинъ на глубин шести, другой на глубин четырехъ футовъ ниже поверхности — они назначались для того, чтобы получить нкоторыя указанія на какую глубину проникаетъ зимній холодъ. На всхъ остальныхъ станціяхъ мы помстили по одному minimum термометру въ ледъ или снгъ и по одному maximum и по одному minimum термометра на воздухъ.
Станціи были слдующія: — на вершин, на Corridor, на Grad Plateau, на глетчер около Grands Mulets и дв прибавочныя между Grands Mulets и краемъ Glacier de Bosson. Мы взяли съ собой нсколько ракетъ, чтобы сдлать опытъ, оказываетъ-ли вліяніе рдкость воздуха на силу восхожденія и на сгараемость. Но, въ продолженіи всей ночи, мы были закутаны въ густой туманъ, помшавшій нашему намренію. Одна ракета была пущена вверхъ, она (но мы этого не знали) проникла черезъ туманъ и ее видли въ Шамуни. Опыты Леконта, надъ предполагаемымъ замедленіемъ сгаранія подъ вліяніемъ свта и разряженія, понудили меня предпринять рядъ опытовъ на Монблан. Др. Франкландъ любезно изъявилъ готовность помочь мн. Въ Шамуни взято было шесть свчей, он были точно взвшены. Имъ дали погорть часъ на вершин, по возвращеніи въ Шамуни, он опять были взвшены. Затмъ имъ дали горть часъ внизу. Отбросивъ одну свчу, дававшую ненормальные результаты, мы ршили, разумется, допуская возможность нкоторыхъ неточностей, что количество, сгорвшее на верху и внизу, одинаково. Такой результатъ тмъ боле удивилъ насъ, что свтъ свчей, на верху горы, казался намъ гораздо слабе, чмъ внизу.
Пистолетный выстрлъ раздавался значительно слабе на вершин, нежели въ низкихъ слояхъ. Короткость звука была замчательна, но онъ не имлъ сходства съ звукомъ шутихи, съ которымъ его обыкновенно сравниваютъ въ учебникахъ акустики. Его скоре можно было сравнить съ звукомъ выскакивающей пробки изъ шампанской бутылки, но гораздо громче. Картина восхода солнца съ вершины горы была невыразимо великолпна. На тневыхъ склонахъ, снгъ, освщеннный только отраженнымъ свтомъ неба, былъ чистаго свтло-голубого цвта, вершила же горы была, напротивъ того, вся алая. Контрастъ этихъ двухъ цвтовъ былъ такъ прелестенъ, что я не умю передать этого словами.
Мы провели около двадцати часовъ на вершин Монблана. Если бы я былъ боле доволенъ поведеніемъ нашихъ проводниковъ, я бы съ особеннымъ удовольствіемъ вспоминалъ объ этомъ, рзко выступающемъ эпизод моихъ горныхъ похожденій. Но въ нкоторыхъ изъ моихъ людей обнаружилось такое настроеніе, которое было для меня новостью и очень походило на возмущеніе, если только будетъ кстати назвать такъ образъ ихъ дйствій. Правда, онъ большею частью высказывался слабо, и только одинъ изъ нихъ, давалъ замтить себя очень рзко. Пошли сожалнія, упреки, требованія прибавки за такое, совсмъ новое для нихъ дло. Есть характеры, которые страшатся всего необыкновеннаго, а ночевать на Монблан, казалось моимъ спутникамъ вещью необыкновенной. До тхъ поръ никто не длалъ этого, да и посл того, такая вещь не повторялась больше.
Какъ было сказано въ первой глав, я длалъ попытку достигнуть вершины въ отвратительную погоду 1860 года, но просидвъ двадцать часовъ въ Grands Mulets, принужденъ былъ отказаться отъ своего намренія. Эта погода разрушила нижнія станціи. Въ 1861 г. хотя крестъ еще стоялъ на вершин, но отъ термометровъ остались одн разбитыя трубки, и он были негодны для наблюденій.
Въ заключеніе я прибавлю, что нисшая температура на вершин Jardin, въ теченіи зимы 1858 года была 21о Цельзія ниже нуля. Въ 1859 г., я напрасно старался отыскать термометръ, поставленный въ снгъ, на вершин Монблана, въ предыдущемъ году.

——

Девять лтъ тому назадъ я написалъ небольшую книжку подъ заглавіемъ ‘Восхожденіе на горы въ 1861 году’, сочиненія этого уже давно нтъ въ печати, и теперь я намренъ сдлать изъ него нсколько выписокъ. Въ этомъ году сдлано было восхожденіе на Вейсгорнъ и пройденъ баррьеръ между ima di Jazzc и Mont Rosa по неизвданной и опасной дорог. Об эти экспедиціи были описаны, но кром разсказовъ о вншней сторон дла, я нахожу въ книг субъективный элементъ, заключающійся въ размышленіяхъ. и соображеніяхъ, которымъ я люблю предаваться во время путешествій, безъ чего даже и самая Швейцарія казалась бы мн, подъ часъ, монотонной. Длясь этими размышленіями, я разсчитываю на вниманіе, или даже просто на одну благосклонность читателей, уже привыкшихъ къ подобной созерцательной дятельности: практическій человкъ нетерпливо пропуститъ эти страницы. Я начинаю съ письма изъ Базеля.

Письмо изъ Базеля.

Въ Базель я пріхалъ въ прошедшую ночь, и сижу теперь на балкон гостинницы ‘Трехъ Королей’, внизу бжитъ Рейнъ. Здсь онъ протекаетъ тихо, но выше, пройдя сваи моста, воды его разсыпаются клубами пны, сжатые воздушные пузырьки лопаются, и какъ эластическія пружины, потрясаютъ воздухъ звучными колебаніями {См. замтку въ конц этой главы.}. Такимъ образомъ бурное теченіе рки превращается въ музыку. Съ музыкой рки сливаются удары молота, сколачивающаго лодку, втерокъ шелеститъ листами тополя, вдали слышится врный лай сторожевой собаки, а вдоль берега, изъ каждаго окна, горитъ разноцвтнымъ сіяніемъ отраженное солнце.
‘Вчера я выхалъ изъ Парижа, а третьяго дня изъ Лондона, во время морского перезда, налетла буря и разсердила море. Пароходъ нашъ бросало изъ стороны въ сторону, немедленно послдовали обыкновенные результаты: мужскія лица позелнли, румянецъ сбжалъ съ дамскихъ щекъ, дти подняли плачъ и крикъ. Одна необыкновенно блдная двушка сидла подъ самыми брызгами волнъ, и съ ангельской кротостью переносила жестокость океана. Черезъ прозрачную кисею сквозила блая рука, и соленая волна, била по ней, какъ будто это была не больше какъ какая-нибудь водоросль. Качаясь по вол безпокойной стихіи, гнвъ которой и его послдствія уже испытали на себ почти вс пассажиры, я сидлъ и раздумывалъ о томъ, сколько матеріализму обнаруживаетъ морская болзнь, выказывая безъ зазрнія совсти всю безпомощность человческаго существа и его воли.
‘Утро перваго августа я встртилъ въ дорог изъ Парижа въ Базель. Солнце сильно пекло, въ добавокъ къ этому естественному источнику высокой температуры, въ нашемъ купе забито было восемь человческихъ существъ, изъ которыхъ каждое сжигало медленный огонь, называемый жизнію. Вс мы спали, сначала засыпалъ то тотъ, то другой по одиночк, потомъ стали засыпать группами, наконецъ, сонъ одоллъ всхъ. Тщетно старались мы бороться съ охватывающей насъ летаргіей. Мысль постепенно ускользаетъ отъ предмета, предметъ ускользаетъ отъ безсильной мысли, мы побждены жаромъ. Но что же такое жаръ, если онъ можетъ производить такія перемны въ нашей умственной и нравственной природ? Отчего мы не въ состояніи были бы читать ‘Логику’ Милля или ‘Критику чистаго разума’, въ турецкой бан? Жаръ, опредляя его безъ всякого прямого отношенія къ нашимъ ощущеніямъ, есть родъ движенія, такъ же строго механическаго, какъ движеніе морскихъ волнъ, или какъ колебанія воздуха, производящія звуки. Сообщеніе этого движенія моллекуламъ мозга производитъ упомянутыя выше нравственныя и умственныя дйствія. Человческая дятельность возможна только въ опредленныхъ границахъ температуры. Переступите эту границу съ одной стороны, силы упадутъ отъ избытка, переступите ее съ другой стороны, силы упадутъ отъ недостатка. Умъ есть въ нкоторомъ смысл функція температуры. Такимъ образомъ, въ полдень, умственная энергія наша ослабла, но восемь часовъ спустя она вполн пробудилась, съ тою сосредоточенностію и благоговніемъ, какія всегда можетъ возбудить въ душ звздное небо. Смотря такимъ образомъ на человческій организмъ съ физической точки зрнія, мы неизбжно убждаемся въ томъ, что умственная дятельность полдня отличается отъ дятельности вечера или утра, единственно количествомъ движенія получаемаго частицами мозга.
‘Я не пишу эти слова легкомысленно. Матерія, въ ея отношеніи къ жизненнымъ явленіямъ, подлежитъ вчному изученію. Пусть морской приливъ бываетъ въ свое время, и пусть идетъ впередъ знаніе, опредлять границъ ему нельзя, и ничто не можетъ быть возмутительне того понятія, будто серьезное стремленіе человка къ истин, ведетъ его къ гибели’.
Утромъ 2-го августа солнце стояло высоко, когда мы вызжали изъ Базеля. Всякая нравственная тяжесть мало по малу изчезаетъ передъ серьезнымъ трудомъ, кром того, такой трудъ не остается безъ вліянія и на промежутки активной дятельности. Такъ въ тотъ день, катясь изъ Базеля, я плъ — но это было не шумное веселье, а ясная, тихая, глубокая сердечная радость. Причина же этой радости коренилась въ прошедшемъ, если бы я не работалъ такъ много до моего освобожденія изъ Лондона, я не могъ бы теперь такъ весело лниться. Будь это въ другой сторон, а не въ Швейцаріи, долина, по которой мы хали, не возбуждала бы такихъ безчисленныхъ восторговъ. Справа и слва, величественными группами подымались гордыя горы. Мрачный сосновый лсъ, мстами, покрывала ихъ какъ темными тучами, между этими темными пятнами, отдлялись пространства самой нжной зелени, а внизу, среди луговъ, сверкалъ быстрый Рейнъ.
На зенит небо было голубое, но густой слой горизонтальнаго воздуха обволакивалъ снжные пики прозрачнымъ газовымъ вуалемъ, сквозь который ясно обрисовывались, какъ призраки, ихъ широкія очертанія. Пока мы хали къ Тону (Thun), прозрачный покровъ, становился плотне, а тучи густыми клубами взвивались кверху, точно радуясь, что вырвались изъ своей горной тюрьмы. Этотъ мрачный туманъ и затмъ образовавшіяся изъ него густыя черныя тучи разразились грозой. Молнія пронизывала воздухъ огненными зигзагами. Затмъ началась канонада громовъ, и дождевыя капли неистово застучали по экипажу. Потомъ разгулялось, но не совсмъ. Вокругъ горъ еще вились грозовыя тучи, и среди нихъ, освщенныя горныя вершины какъ будто плавали въ опалахъ воздуха.
Въ Тон (Thun) я встртилъ своего врнаго и любимаго проводника Іоганна Беннена изъ Лакса, (Laax) въ Ронской долин, я не знавалъ въ альпахъ человка сильне и мужественне его. Мы сли на пароходъ, чтобы хать въ Интерлакенъ. Во время нашей поздки по озеру, небо опять потемнло, палуба затопилась проливнымъ дождемъ. Мрачный облачный покровъ разверзался по временамъ, и черезъ эти отверстія вылетали параллельныя молніи необыкновеннаго блеска и озаряли озеро. Прибывъ въ Интерлакенъ, я похалъ къ пароходной пристани на Бріенцкое озеро. Пароходъ отчалилъ въ 6 час. по полудни, воздухъ былъ чистъ, мы прозжали мимо картинъ, полныхъ спокойной красоты, при тихомъ вечернемъ освщеніи. Бріенцкій мостъ снесло волнами, почта была задержана, западный втеръ снова нагналъ мракъ, и посл ужина я цлый часъ смотрлъ, какъ за облаками сверкала утихающая молнія. Тьма была непроглядная, но тмъ эффектне поражала внезапная игра свта. По временамъ, молнія точно разрывалась, какъ какой нибудь огненный шаръ, между горизонтомъ и зенитомъ, разливая за облаками широкій свтъ, въ которомъ обрисовывались вс ихъ контуры. Громовые удары безъ устали поражали стоявшую передо мной утесистую вершину.

Замтка о звук волнующейся воды.

Жидкая струя, выливаясь изъ круглаго отверстія на дн жестянаго сосуда, образуетъ два различныхъ отдла, одинъ плавный и прозрачный, другой, колеблющійся и, повидимому, мутный. Опыты, сдланные въ 1849 году надъ такой струей, навели меня на мысль о происхожденіи звука, волнующейся воды. Когда изъ рта курящаго выходитъ табачный дымъ, обыкновенно происходитъ что то въ род маленькаго взрыва, который обусловивается главнымъ образомъ внезапнымъ лопаніемъ оболочки слюны, лежащей тонкимъ слоемъ, между верхней и нижней губой.
Надутый пузырь лопается съ трескомъ, подобнымъ пистолетному выстрлу. Внезапное освобожденіе сжатаго воздуха, всегда, въ извстной степени, сопровождается звукомъ, и этотъ фактъ точно также повторяется относительно водяной струи. Если поверхность воды, въ которую падаетъ струя, перескаетъ эту послднюю въ ея спокойной части, струя входитъ тихо, и пузырьковъ не образуется. Если же она перескается въ мутной части, то появляются пузырьки въ сопровожденіи звука. Самое свойство звука говоритъ о его происхожденіи, вслдствіе разрыва пузырьковъ, точно также и шумъ ркъ и морского прибоя, происходитъ почти исключительно отъ этой самой причины. Столкновеніе воды, сравнительно, есть второстепенная причина звука, и само по себ никогда бы не произвело ‘журчанія’ ручья или музыкальнаго ропота моря.— Philosophical Magazine February 1857.

УРБАХТАЛЬ И ГОЛІЙСКІЙ ЛЕДНИКЪ. (GAULI GLACIER).

Въ Мейринген мы расположились въ le Sauvage, и, къ его чести, а къ нашему удовольствію, хозяинъ его исполнялъ свои обязанности самымъ удовлетворительнымъ образомъ. Пріхалъ Форстеръ, и 3-го числа, посл обда, мы пустились вверхъ по долин, намреваясь переночевать въ Гоф (Hoff). Между Мейрнигеномъ и Гофомъ, Гаслійская долина (vale of Hasli) перескается поперегъ горнымъ хребтомъ, называемымъ Кирхетъ (Kirchet), въ одномъ мст этотъ баррьеръ далъ трещину, образующую глубокую пропасть съ вертикальными стнами, черезъ которую прорывается рка Ааръ (Aar). Пропасть носитъ названіе Финстераршлухта (Finsteraaarshlucht), образованіе ея объяснялось готовой гипотезой о землетрясеніи. Человческій умъ доискивается во всемъ причины, а ограниченные люди, будучи не въ состояніи справиться съ своими задачами, часто принимаютъ, на скорую руку, самыя жалкія теоретическія измышленія за истину, которая и въ самомъ дл далась бы имъ, если бы они прибгли къ терпливому изслдованію. Эта наклонность приходить къ умозаключеніямъ быстрыми прыжками, и такимъ образомъ отстранять трудъ правильнаго изслдованія, приводитъ къ весьма вреднымъ результатамъ. Мы жалуемся, что практическіе люди смотрятъ на теорію съ презрніемъ, и, чтобы сразить ихъ, торжественно проводимъ имъ примры блистательныхъ теоретическихъ выводовъ геніальныхъ умовъ. Но практическіе люди, хотя и затрудняются возражать на это, все таки остюатся неубжденными, а почему? Просто потому, что изъ десяти извстныхъ имъ теорій, девять не заслуживаютъ ничего, кром презрнія. Геніальные умы строятъ свои теоріи на прочномъ фундамент фактовъ, количествомъ фактовъ, нужнымъ имъ для того, чтобы угадать законъ, и дается мра индивидуальнаго генія, а не тиглемъ философской системы {Это было написано вскор посл лекцій Бокля въ королевскомъ институт, которыя, по моему мннію, были удивительнымъ образцомъ краснорчія, но весьма сомнительны въ научномъ отношеніи.}.
Гладкая равнина Гофа лежитъ выше горнаго вала Кирхета. Какъ образовалась эта плоскость? Не произошла-ли она отъ осадка озера? Не былъ-ли Кирхетъ плотиной этого озера, а изъ сего послдняго не вытекала-ли рка и падала черезъ плотину? А такъ какъ вода находила лишь слабое сопротивленіе въ скалахъ, о которыя она ударяла, то постепенно просачивала себ въ нихъ дорогу, образовавъ наконецъ углубленія съ высокими вертикальными стнами, какъ на Ладсэнд (Land’s End), при этомъ направленіе потока зависло отъ большей или меньшей плотности скалъ и другихъ случайностей, такимъ образомъ, горный потокъ, падающій цлые вка на одну и ту же плотину, наврное пробьетъ себ дорогу. Озеро, спустивъ воды, оставляетъ свое дно для зеленыхъ луговъ, теперь черезъ эти луга протекаетъ рка Ааръ (Aar). Доля воображенія необходима для естествоиспытателя, но предметомъ его должны быть факты, а назначеніемъ — раскрытіе взаимной связи этихъ фактовъ.
Мы проснулись въ 4 часа, часомъ поздне, чмъ намревались, ни одно облачко не закрывало горъ, это было для насъ радостнымъ знакомъ. Въ половин шестого мы уже шли въ долин Гофа, по окраинамъ котораго стлался легкій, прозрачный туманъ. Мы поднялись на откосъ, раздлявшій насъ отъ Урбахталя, куда лежала наша дорога. Вдали журчалъ Ааръ, но сдлавъ поворотъ, мы уже боле не слышали его журчанія, оно было внезапно заглушено боле громкой музыкой Урбаха съ полнымъ, звучнымъ резонансомъ отъ пропасти, куда низвергалась рка. Солнце уже стояло высоко. Его золотые лучи играли на свжей зеленой листв, стволы и мохнатая зелень сосенъ сіяли въ ихъ свт, отъ кустарниковъ и скалъ падали на пастбища мягкія тни, снжные пики были въ виду, также и скалистыя вершины, безъ снгу и безъ зелени, только съ разбросанными кое-гд по склону клочками растительности. Направо подымались обнаженные утесы Энгельгорнера (Engelhrner), образующіе на вершин когтеобразныя массы, которыя, точно въ насмшку, были обращены къ ясному небу. Бенненъ, эта олицетворенная сила, шелъ впереди, молча, только посвистывая отъ времени до времени, и свистъ этотъ звучалъ точно крикъ потерявшей слдъ серны. Въ одномъ изъ углубленій Энгельгрнера залегла масса снга, нагртая скала подточила снгъ снизу, и онъ низвергался шумнымъ каскадомъ. Густые сосновые лса, по нашу правую руку, были изборождены слдами этихъ буйныхъ потоковъ, вырывающихъ, какъ утверждаютъ, съ корнями деревья.
Нсколько времени мы шли по обширной долин, которая потомъ сворачиваетъ влво и наконецъ съуживается въ ущелье. На дн его пнится рка, мы перешли ее, влзли на стну одного cul du sac, и могли полюбоваться оттуда великолпнымъ видомъ. Урбахталь былъ сценой широкой жизни ледниковъ. Глядя на эти характеристическіе утесы, мысль невольно погружается въ древніе вка и мы возстановляемъ въ своемъ воображеніи порядокъ вещей, изчезнувшій съ лица земли еще до появленія человка. Откуда берется въ природ эта вчновозобновляющаяся сила творчества? Можетъ быть она была заключена въ древней неорганической природ, подобно скрытому теплу, и развивалась съ теченіемъ вковъ? Можетъ быть и теперь въ природ скрыты еще другія, боле могущественныя силы, которымъ назначено выказаться въ грядущихъ вкахъ? Не будемъ бояться задавать себ эти вопросы, но, задавъ себ ихъ, слдуетъ также откровенно признаться, что, въ конц концовъ, мы ровно ничего не знаемъ, что мы окружены тайной, и жадному человческому уму еще никто не шепнулъ даже, какъ разршить ее.
Теперь міръ жизни и красоты понемногу изчезаетъ, и передъ нами развертывается міръ красоты и смерти. Мы подошли къ краю Голійскаго ледника (Gauli glaсіег), изъ котораго вытекаетъ бурный Урбахъ, и повернули къ шалашу, чтобы напиться тамъ молока. Хозяинъ его оказался порядочнымъ грабителемъ — ‘ein unferchemter Hund’, но пускай его себ. Мы добрались по бокамъ ледника до точки, откуда открывается видъ на скалистый баррьеръ, перейти который составляло главную нашу цль. Голійскій ледникъ составляется изъ ряда снжныхъ пиковъ, соединенныхъ между собою грядами черныхъ утесовъ, сначала онъ крутъ, обрывается въ вид снжной массы, потомъ спускается боле отлого въ вид ледяной поверхности. Мы разглядываемъ горный баррьеръ, чтобы убдиться откуда лучше приступить къ нему. Никто изъ насъ до сихъ поръ не бывалъ здсь, а по скуднымъ свдніямъ, собраннымъ нами, мы знали, что баррьеръ этотъ проходимъ только въ одномъ мст. Съ этой стороны можно достигнуть вершины съ разныхъ пунктовъ, но вс дороги кром одной, какъ намъ говорили, приводятъ къ непроходимымъ пропастямъ, падающимъ прямо къ Лаутераарскому леднику. Посл продолжительныхъ наблюденій и совщаній мы приходимъ къ окончательному ршенію. Ршено взобраться на ледникъ. И тутъ, и тамъ зіяютъ черныя пропасти, но дйствительной опасности еще нтъ. Мы переходимъ поперегъ ледника на противуположные склоны, сперва намъ приходится идти по ледяному щебню, называемому моренами, (moraine), потомъ по снгу, благодаря усиленной работ, мы вышли прямо на хребетъ, и тутъ остановились для совщанія. Слва мы видли легкіе зубцы, справа шла разслина въ скалахъ, имвшіяся у насъ свднія указывали на разслину, но мы ршили въ пользу дороги влво.
Зимній снгъ лежалъ густымъ слоемъ на стремительныхъ утесахъ, нижняя часть образовавшагося такимъ образомъ свода отошла отъ верхней окраины, которая все еще не отстала отъ скалъ,— такъ что вся цпь была защищена глубокой пропастью, называемой въ Швейцаріи Bergschlund (горныя щели). Въ нкоторыхъ мстахъ снжныя глыбы, оторвавшись съ верхнихъ уступовъ, отчасти завалили щель, закрывъ только ея отверстіе, и на этомъ-то снгу намъ надо было искать опоры. Я началъ подыматься съ Бенненомъ свободно, Форстеръ и его проводникъ связались, но скоро мой другъ объявилъ, что мы вс должны связаться. Согласно съ этимъ мы вс связались на одну веревку и пошли вдоль окраины щели къ тому мсту, гд она нсколько сближается. Передъ нами стоитъ вертикальная снжная стна. Предводитель нашъ осторожно утаптываетъ снжную покрышку пропасти, сдлавъ ее такимъ образомъ достаточно твердой, чтобы можно было на нее встать, и пробиваетъ своей скирой глубокое отверстіе въ противуположной стн. Онъ пытается вскочить въ эту яму, но масса рушится, онъ опрокидывается назадъ и глубоко падаетъ въ снгъ. Онъ стоитъ на самой щели, которая только прикрыта снжнымъ мостикомъ. Я кричу ему, ‘берегитесь!’ онъ отвчаетъ ‘хорошо!’ и снова принимается за то же самое. Затмъ вырываетъ яму еще глубже и больше, втыкаетъ скиру въ нижній скатъ и оставляетъ ее тамъ, упирается руками въ рыхлую массу и на рукахъ подымаетъ все свое тло, точно на двухъ столбахъ. Такимъ способомъ онъ отдляется отъ щели и упирается ногами въ верхній снгъ. Я ужъ подл него, и мы вдвоемъ притягиваемъ веревку, между тмъ какъ другъ нашъ Форстеръ подвигается впередъ. При полномъ мужеств и свжей голов, у него только одна невыгодная сторона — это его чрезъ-чуръ тяжеловсная фигура. Первая его попытка не удалась, снжная лстница обрушилась и онъ повалился назадъ, но такъ какъ теперь уже два человка были на веревк, то ея напряженное состояніе при помощи его собственныхъ усилій не даетъ ему погрузиться слишкомъ глубоко въ снгъ. Сдлавъ второе усиліе, онъ преодоллъ трудность, за нимъ послдовалъ его проводникъ, и вотъ вс мы четверо стоимъ прямо надъ самою пропастью. Склонъ ея каедральной крыши и пропасть, зіяющая подъ нами всего въ нсколькихъ шагахъ отъ насъ, такого рода, что упасть въ нее, значитъ обречь себя на врную смерть. Навыкъ пріучаетъ насъ смотрть на вещи подобнаго рода почти совершенно равнодушно. Однако, надо признаться, что это была трудная минута. При томъ мы только еще начинали наши лтнія экспедиціи, а въ этомъ первомъ період, чтобы быть спокойнымъ, надо имть полную увренность въ своихъ проводникахъ. Мы добрались до хребта, и обозрвъ мстность, убдились, что дло наше врно.
Зубцы составляли вершину, чего-то въ род трубъ или воронки въ скалахъ, которая проходила въ глубину прямо къ Таутераарскому леднику (Lauteraar glacier). Возгордясь нашимъ успхомъ, я отвязалъ отъ себя веревку и спрыгнулъ внизъ, въ воронку, меня стало быстро увлекать внизъ, и чтобы спастись отъ окончательнаго паденія, я хватался по временамъ за выдающіяся скалы. При одномъ изъ такихъ усилій у меня выскочила изъ рукъ моя палка, она проскользнула между обломками, докатилась до снжнаго ската, скатилась съ него и засла внизу, встртивъ преграду въ какомъ-то камн. Поспшно обойдя снгъ, которому нельзя было довриться безъ палки, я дошелъ до гребня, однимъ прыжкомъ очутился на обломкахъ, по нимъ я скатился внизъ, на лету схватилъ свою палку, и въ одну минуту овладлъ всми своими движеніями. Достигнувъ слдующаго снжнаго ската, я спустился по немъ до нижнихъ скалъ, и остался тамъвъ ожиданіи своего проводника.
У глубокой воронкообразной впадины, мы разошлись. Бенненъ предпочелъ идти по скаламъ, а я, надясь на боле легкій спускъ черезъ самую воронку, ршился избрать ее. Мстами она была завалена отвердвшимъ снгомъ, по внизу была рка, а такъ какъ я не зналъ на сколько прочна ея оболочка, то нужна была большая осторожность. Въ одномъ мст снгъ разслся, и я увидлъ прямо подъ собой темный туннель, по которому катилась рка. Итакъ, дальнйшій спускъ былъ мн загороженъ, я перешелъ на другую сторону ущелья, на противуположныя скалы, вскарабкался на нихъ, и очутился на верху идущей выступами пропасти, внизу которой стоялъ Бенненъ и смотрлъ, какъ я схожу внизъ. На одномъ изъ выступовъ я поскользнулся, изъ груди моего проводника вырвался тревожный крикъ и онъ бросился ко мн. Но я не подвергся ни малйшей опасности, благополучно сошелъ на слдующій уступъ, еще минута, и вс затрудненія кончились. Отсюда мы стали уже спускаться съ горы вмст, сошли со скалъ и достигли глетчера, гд скоро къ намъ присоединился Форстеръ съ своимъ товарищемъ. На одномъ изъ дальнихъ склоновъ, мы примтили стадо изъ семи сернъ. Подзорная труба открыла въ нихъ пять взрослыхъ животныхъ и двухъ хорошенькихъ маленькихъ дтенышей. День приходилъ къ концу, на боле глубокихъ ледникахъ и на маленькихъ ледниковыхъ озеркахъ, уже ложилась тнь отъ ихъ ледяныхъ береговъ, вода пронизывалась ледяными иглами: въ теченіи цлаго дня, частицы воды были разъединены антагоническимъ дйствіемъ жара, теперь врагъ изгнанъ, и они поспшно бросились другъ къ другу въ кристаллическія объятія. Мы продолжали пробираться внизъ по безпощаднымъ валунамъ, которыми усена нижняя часть глетчера, потомъ по зеленымъ пастбищамъ и округленнымъ скаламъ добрались до Гримзельскаго отеля (Grimsel Hotel), и, хотя онъ не отличается особымъ удобствомъ, однако вс мы были чрезвычайно рады ему.

VII. Гримзель и Эггишгорнъ.

Этотъ Гримзель, страна роковая — это памятникъ, изсченный іероглифами боле древними и боле грандіозными, нежели іероглифы Ниневіи или странъ Нила. Это страна, освобожденная солнцемъ изъ ледяной гробницы. Все вокругъ очевидно доказываетъ былое существованіе ледниковъ и ихъ отжившее могущество. Везд и кругомъ скалы, он прорзаны, проточены, гладко отполированны или наоборотъ изрыты глубокими царапинами. Тамъ и сямъ остроконечные осколки кварца, крпко обхваченные льдомъ, врзались своими острыми краями въ скалы и огранили ихъ какъ брилліанты, боле или мене крупной гранью, смотря по величин рзавшаго камня. Боле значительныя массы оставили продольные, вдавленные слды въ скалахъ, по которымъ он проходили, во многихъ мстахъ скалы отполировалъ самъ ледъ. Если дождевая струя можетъ сдвинуть камень съ мста, то тмъ боле ледяная поверхность, при громадномъ треніи, можетъ сгладить шероховатости скалъ, по которымъ она скользила цлые вка. Скалы, отполированныя такимъ образомъ самимъ льдомъ, до такой степени гладки и скользки, что на нихъ невозможно стоять, гд есть хоть сколько-нибудь значительный скатъ. Но что это былъ за міръ, когда вс долины были наполнены такимъ льдомъ? Мы можемъ мысленно возстановить тогдашній видъ страны, и при этомъ, въ нашей картин, изчезнутъ многія горныя массы, подымающія, въ настоящее время, вершины свои къ небу. Въ т времена Швейцарія не могла быть такъ величественна, какъ теперь, если мысленно наполнить вс эти долины до краевъ льдомъ, и т чудные контрасты высотъ и глубокихъ долинъ, которые придаютъ величіе альпійской природ, изчезнутъ. Вмсто уносящихся въ небо вершинъ и глухихъ ущелій, мы увидли бы ледяное море съ разбросанными кое-гд унылыми островами, образованными самыми высокими горными вершинами.
Въ полдень я отправился къ Зидельгорну (Siedelhorn). Когда я стоялъ на его изломанной вершин, въ воздух не было ни одного облачка, солнечные лучи падали прямо на вершину и на склоны Галенштока (Galenstock), у подошвы котораго лежитъ Ронскій ледникъ (glacier of the Rhone). Ровная поверхность nv, надъ большимъ ледянымъ каскадомъ, самъ каскадъ и наконецъ ледникъ внизу, все это казалось такъ близко, что рукой подать. У основанія каскада, со льдомъ происходитъ необыкновенное превращеніе, онъ достигаетъ этого мста въ боле или мене безформенномъ состояніи, а отсюда выходитъ уже великолпными пластинками. Такой перемной онъ обязанъ сильному давленію, которому онъ подвергается на дн каскада. Здсь были совершенно явственно видны изгибы ледника и постепенный переходъ ихъ въ ледяныя полосы, и также раздленіе этихъ полосъ линіями, обозначающими края пластинокъ того слоя, которыми ледникъ наполняется въ этомъ мст. Дальше, въ горахъ, на противуположной сторон Ронской долины, лежитъ Гризскій ледникъ (Gries glacier), одна половина его снговъ была въ тни, другую освщало заходящее солнце. Вдали, направо, виднлся Monte Leone и другія грандіозныя группы, среди которыхъ Мишабель (Mischabel), всхъ величественне подымала свои многочисленные снжные конусы. Пройдя одинъ оврагъ, показался изумительный конусъ Вейссіорна, склоняющагося къ сторон Мишабели, а между ними подымалъ свою страшную голову Маттергорнъ.
Продолжая путь все въ томъ же направленіи, мы наконецъ увидли могучія зубцы Финстерааргорна. Между двумя изъ нихъ лежитъ Обераарскій ледникъ (Oberaar glacier). Здсь нтъ ни пропастей, ни фантастическихъ ледяныхъ башенъ, ничего, чтобы указывало на дйствіе тхъ ужасныхъ силъ, которыми иногда ледникъ раздираетъ свою собственную грудь. У вершины Лаутераарскаго ледника видъ заканчивается самымъ угрюмымъ изъ великановъ Оберланда, — Шрекгорномъ (Schreckhorn). Съ этой стороны никогда никто не взберется на его утесы. Между Шрекгорномъ и Финстерааргорномъ, интересная группа пиковъ окружаетъ плоское снжное поле, откуда солнечные лучи разсыпаются сверкающими нитями. Непосредственно внизу лежитъ Унтераарскій ледникъ (Unteraar glacier), съ длинной черной полосой на хребт, изгибающейся тамъ, какъ гибкая змя. За нимъ и по его бокамъ идетъ горный кряжъ съ гребнемъ вертикальныхъ скалъ, зазубренныхъ на подобіе гребня птуха. До самаго корня гребня, горы эти распланировалъ въ далекой древности ледъ.

0x01 graphic

Какъ невообразимо грустна и пустынна была картина природы, когда не только Швейцарію, но и всю Европу оковывалъ такой ледяной панцирь, когда ледникъ Бенъ Невисъ (Ben Nevis) запиралъ устье Гленруа (Glenroy), и Лимберисъ (Llamberis) или Борродэлъ (Вогrodale) были изрыты ледяными массами, спускавшимися съ Снодона (Snowdown) и Скауфелля (Scawfell).
Наступилъ вечеръ, и я сталъ спускаться внизъ черезъ груды валуновъ, чмъ ниже, тмъ скоре я шелъ по округленнымъ скаламъ Гримзеля, перепрыгивая, гд случится, черезъ скользкіе, отшлифованные склоны, и пришелъ въ отель, когда колокольчикъ возвщалъ его обитателямъ ужинъ. Въ субботу я поднялся изъ Фиша (Viesch) къ отелю Юнгфрау, на склон Эггишгорна, и вечеромъ пошелъ на вершину горы, одинъ. Какъ всегда, я безсознательно свернулъ съ торной дорожки, и очутился среди хаоса каменныхъ глыбъ, скатившихся съ вершинъ. Я подымался быстро, и вскор стоялъ уже на гребн изрзанныхъ скалъ, внчающихъ гору. Самъ пикъ и смежныя съ нимъ вершины, также изрзанныя, представляютъ поразительную картину того, какъ природа сама разрушаетъ собственныя свои созданія. Она созидаетъ, она же и уничтожаетъ. Своими подземными силами, она воздвигаетъ горы, и потомъ истребляетъ ихъ своими же громами и леденящими морозами. Такими-то гигантскими переворотами, стремится она къ недостижимому покою. Но достижимъ-ли онъ? Матерьяльныя силы непрерывно стремятся къ конечному равновсію. Если количество этой силы стремленія ограничено, то наконецъ долженъ наступить покой. Если, одна часть вселенной жарче другой, теченіе тепла стремится уравновсить температуры, и втры дуютъ, и рки текутъ съ цлію придти къ прочному равновсію. Матерія требуетъ покоя, когда же будетъ вполн удовлетворено это требованіе? Когда оно удовлетворится, что же будетъ тогда? Покой не есть совершенство, это смерть. Жизнь совмстима только съ вчнымъ движеніемъ, вчнымъ измненіемъ, когда вс силы въ природ уравновсятся, жизнь прекратится, и съ той минуты міръ погрузится въ вчный сонъ.
Деревянный крестъ, выбленный бурями, возвышается на вершин Эггишгорна, я слъ у его подножія и смотрлъ на окружающую природу. Изъ своего горнаго родника, спускается внизъ благороднйшій изъ ледяныхъ потоковъ, Большой Алечскій ледникъ (Great Aletsch glacier). Онъ обвился крпкими объятіями вокругъ Юнгфрау, а съ Монка, Тругберга, Глетчгорна, Брейтгорна, Алетчгорна, и многихъ друтихъ горъ, сползаютъ снга, данники большаго ледника, и превращаются въ ледъ. Горы здсь хорошо защищены своей зимней одеждой, потому, сравнительно, и количество dbris (каменныхъ обломковъ или моренъ) на ледник, незначительно, однако на немъ замтны темныя, продольныя полосы, которыя суть ничто иное, какъ начинающіяся морены. Вправо и влво отъ этихъ продольныхъ лентъ разбгаются боле тонкіе изгибы, переплетающіеся тамъ и сямъ сложными извилинами, показывающими слоистость лежащаго льда. Ледникъ лежитъ въ дугообразной долин, часть ледника, соотвтствующая его выпуклой кривизн, находится въ состояніи напряженія, ледъ ломается поперегъ линіи напряженія, такимъ образомъ образуется любопытная система косвенныхъ надломовъ на ледник. Отъ снговой линіи, перескающей ледникъ, выше Фаульберга, чистая снжная поляна тянется вверхъ къ Col de la Jungfrau (the Maiden), она соединяетъ эту гору съ Монкомъ. Сегодня ни на неб, ни на горахъ не видно обломковъ, нтъ тумана, и въ ясномъ воздух рзко выдляются горныя очертанія. Юнгфрау, Монкъ, Эйгеръ, Тругбергъ, скалистый Штальгратъ, стройный Алечгорнъ, вс они гордо подымаются къ небу. Какъ Саулъ, между ветхозавтными царями, такъ между горами, Финстерааргорнъ, цлой головой выше всхъ своихъ сосдей, потомъ виденъ Оберааргорнъ, съ катящимся съ его плечъ расколотымъ ледникомъ Фиша. Внизу Мержелинское озеро, съ его кристальными глубинами и пловучими блоснжными айсбергами, отражающимися въ зелено-голубой вод. За нимъ виднется цпь, отдляющая Валлисъ отъ Италіи. Окидывая взглядомъ даль, видится множество пиковъ, вс они смотрятъ на величественный Домъ (Dom {Куполъ, куполообразная вершина горы.}), какъ птенцы на мать. Дальше идутъ неприступныя громады Монъ Сервена. Видъ этихъ мрачныхъ, колоссальныхъ горъ невольно соединяется въ ум съ идеей нравственной неукротимой дикости. Дале, представляется предметъ не мене величественный, способный даже своимъ величіемъ и мощью произвести боле сильное впечатлніе, чмъ самъ Маттергорнъ — это Вейссгорнъ, пожалуй самый великолпный предметъ въ Альпахъ. Здсь красота соединяется съ силой, онъ не кажется дикимъ и страшнымъ, по величественнымъ и могучимъ. Дальше вправо, находится Большой Комбенъ (Great Combin), около него группируются другіе пики, а на конечной точк дуги, которую окидываетъ взглядъ, возвышается царственная голова Монблана. Теперь, когда день сталъ клониться къ концу, вокругъ горъ начали розсыпаться жемчугомъ легкія тучки, и оттуда разноситься въ воздух. Он были совсмъ безцвтны, но никакое описаніе не передаетъ ихъ блеска и очаровательной граціи формъ.

Замтка объ облакахъ.

Извстно, что если резервуаръ, наполненный обыкновеннымъ, т. е. боле или мене влажнымъ воздухомъ, выкачивается, то первыя же движенія воздушнаго насоса производятъ осажденіе водяныхъ паровъ, распространенныхъ въ воздух. Такимъ образомъ, какъ и слдуетъ ожидать, возможно произвести облака изъ паровъ воды и другихъ жидкостей.
Во время неоднократныхъ опытовъ надъ химическимъ дйствіемъ свта на пары, я часто имлъ случай наблюдать осажденіе такихъ облаковъ, по нскольку дней сряду. Эти наблюденія были исключительно посвящены на изученіе образованія облаковъ, произведенныхъ внезапнымъ разширеніемъ смшаннаго воздуха и паровъ въ экспериментальныхъ трубкахъ.
Облака образовывались двумя способами: одинъ состоялъ въ томъ, что открывалось сообщеніе между наполненной экспериментальной трубкой и воздушнымъ насосомъ, и потомъ просто разширялся воздухъ дйствіемъ насоса. По другому способу, экспериментальная трубка соединялась съ сосудомъ соотвтственной величины, а сообщеніе между нимъ и трубкой, могло запираться краномъ. Сосудъ этотъ сначала опорожняютъ, когда отвернутъ кранъ, воздухъ изъ экспериментальной трубки стремится въ сосудъ, слдствіемъ этого перемщенія будетъ осажденіе облака внутри трубки.
Вмсто спеціальнаго сосуда, для этой цли употребляли просто цилиндры самаго воздушнаго насоса.
Нашли возможнымъ, удаливъ осадокъ воздуха и пара, посл каждаго акта осажденія, и снова опорожнивъ цилиндры насоса, получить посредствомъ нкоторыхъ веществъ, и не наполняя вновь экспериментальной трубки, пятнадцать или двадцать облаковъ подъ рядъ.
Облака, осажденныя такимъ образомъ, отличались другъ отъ друга энергичностью свта, одни испускали нжный блый свтъ, другіе сверкали внезапнымъ и изумительнымъ блескомъ. Эта разница, само собою разумется, должна быть приписана различной степени отражательной силы облачныхъ частицъ, которыя были произведены посредствомъ веществъ съ весьма различными указателями преломленія.
Различныя облака, сверхъ того, обладаютъ весьма различными степенями стойкости: одни быстро разсеваются, между тмъ какъ другія остаются по нскольку минутъ въ экспирементальной трубк, и, понемногу изчезая, лежатъ на дн ея, какъ кучка снгу. Частички другихъ облаковъ проходятъ черезъ экспериментальную трубку, какъ будто бы он тянулись черезъ густую среду.
Ничто не можетъ сравниться съ великолпнымъ явленіемъ диффракціи лучей нкоторыми изъ этихъ облаковъ. Самые лучшіе цвта видны, если смотрть вдоль трубки сверху, обратясь лицомъ къ источнику свта. Дифференціальныя движенія, происходящія вслдствіе тренія о внутреннюю поверхность трубки, часто заставляютъ цвта ложится отдльными слоями.
Разница въ строеніи, выказываемая различными облаками, заставила меня вникнуть поближе, чмъ я до сихъ поръ это длалъ, въ механизмъ образованія облаковъ. Чтобы спустилось облако, необходимо извстное растяженіе. Въ моментъ, какъ разъ передъ осажденіемъ, охлаждающій воздухъ и паръ, могутъ быть разсматриваемы, какъ субстанціи, раздленныя на множество многогранниковъ, частички которыхъ, вдоль граничащихъ поверхностей, движутся въ противуположныхъ другъ другу направленіяхъ, когда наступаетъ собственное осажднне. Каждая частичка облака поглотила для своего образованія одинъ изъ многоульниковъ пара, очевидно, что величина частички должна зависть не только отъ величины многогранника пара, но также и отъ отношенія плотности, произшедшей изъ него жидкости. Если паръ легокъ, а жидкость тяжела, то при прочихъ равныхъ условіяхъ, частичка облака будетъ меньше, нежели тогда, если бы паръ былъ тяжелъ, а жидкость легка. Очевидно, что въ одномъ случа должно произойти большее сжатіе, чмъ въ другомъ, эти соображенія оправдывались всми опытами, примръ толуоля можетъ служить образчикомъ изъ большаго ряда другихъ примровъ. Удльный всъ этой жидкости 0,85, принимая удльный всъ пара этой жидкости 3,26, а удльн. всъ водянаго пара 0,6. Такъ какъ величина частички облака прямо пропорціальна удльному всу пара, и обратно пропорціональна удльному всу жидкости, простой разсчетъ доказываетъ, что, принимая величину многогранника пара въ обоихъ случаяхъ одинаковою, величина частички облака толуоля (toluol), должна быть слишкомъ въ шесть разъ больше величины частички водянаго облака. Изслдовать этотъ вопросъ съ математичесхой точностью, вроятно нельзя, но сравнительная вскость облака, поразительно замтна для простаго глаза. Эта вещь, какъ я говорю, наглядная.
Въ самомъ дл, водяной паръ не иметъ въ этомъ случа себ подобнаго, это не только легчайшій изъ всхъ паровъ, въ обыкновенномъ смысл слова, но даже легчайшій изъ всхъ газовъ, кром водорода и амміака. Этому обстоятельству и слдуетъ главнымъ образомъ приписать мягкую и нжную красоту облаковъ нашей атмосферы.
О сферической форм частичекъ облаковъ, можно заключить непосредственно изъ отношенія къ свтовымъ лучамъ. Если он сферичны, то свтъ, изливаемый ими постояненъ, но облака могутъ также осаждаться твердыми клочками, тогда непрерывное сверканіе облака показываетъ, что частички его суть пластинки, а не сферы. Нкоторыя части одного и того же облака могутъ состоять изъ сферическихъ частичекъ, другія же изъ клочковъ, разница тотчасъ видна по спокойствію одной части облака, и безпокойству другой. Сверканіе такихъ клочковъ, напоминаетъ мн слюдовыя пластинки въ рк Рон, при вход ея въ женевское озеро, когда он сильно освщены солнцемъ.

VIII. Bel Alp.

Въ четвергъ 13-го числа я сопровождалъ общество друзей на Мержелинское озеро, объхавъ озеро, я взошелъ на ледникъ, и такъ какъ мн приходилось много слышать о живописномъ положеніи и удобствахъ новаго отеля на Bel Alp, то я ршилъ спуститься съ ледника и познакомиться съ этимъ мстомъ. Передъ нашимъ отъздомъ изъ Эггишгорна, Валлисская цпь была покрыта туманомъ, и хотя солнце безпрепятственно озаряло небесную высь, но ниже, большія массы облаковъ не переставали раскидываться во вс стороны, точно древесныя втви.
Облака разростались, становясь все черне, и наконецъ разразились громомъ и вылились на землю страшнымъ ливнемъ. Здсь ледникъ изрзанъ косыми ледяными долинами, раздленными остроконечными трещинами. Мы поспшно идемъ вдоль направленія гребней, но наконецъ они упираются въ гору и волей-неволей, мы должны переходить съ гребня на гребень. Гирстъ слдуетъ за Бенненомъ, я уже остаюсь предоставленнымъ своей собственной ловкости. Весело втыкаемъ мы свои скиры въ разсыпающіеся камни, и проворно прокладываемъ себ дорогу между пропастями. Солнце ярко свтило на насъ, и отчасти высушило наше мокрое платье. Вдали, влво отъ насъ, мы замтили на льду группу людей, состоящую изъ двухъ мужчинъ, мальчика и старухи, которые что-то суетились около трещины. По мн пробжала дрожь при ужасной мысли, что можетъ быть какой-нибудь человкъ попалъ въ ея бездну. Мы скоре пошли къ нимъ, и увидли несчастную корову, крпко притиснутую между замерзшими стнами щели. Она жалобно выла, люди незнали какъ ей помочь, вс ихъ усилія были напрасны, и кром того они неловко принялись за дло. ‘Сдлайте, чтобы животному было просторне, обрубите ледъ, который сжимаетъ ей бока, а ты, стань-ка вонъ у того камня, что замыкаетъ пропасть, да подопри ее плечемъ сзади’. Осколки льда полетли подъ сильными ударами Беннена. Гирстъ посовтовалъ обмотать рога веревкой, чтобы вытянуть бдное животное общими усиліями. Этотъ совтъ былъ принятъ. Еще другую веревку пропустили между задними ногами. Бенненъ раскололъ ледъ, сдавливавшій бока, и вотъ, точно матросы, подымающіе якорь, мы вс дружно принялись тащить веревку, сопровождая наши усилія, какъ водится, извстнымъ возгласомъ или припвомъ въ тактъ. Тяжесть начала подвигаться, но весьма медленнно, мы опять кричимъ и опять тянемъ — она стала подвигаться поскоре. Мы повторяемъ тоже самое до тхъ поръ, пока не освободили переднихъ ногъ. Теперь мы принялись вытаскивать заднія ноги, наконецъ намъ удалось поставить дрожавшее всми членами животное на ледникъ. Собравъ свои веревки, мы пошли дальше. Погода опять испортилась. Снова загремлъ громъ, теперь ему предшествовала молнія, и разъ мн отбросило ее въ глаза отъ блестящей поверхности моей скиры. Молнія слдовала за молніей, раскатъ гремлъ за раскатомъ съ страшнымъ величіемъ, дождь лился на землю тяжелымъ каскадомъ! Онъ былъ такъ частъ, что стоялъ стной, какъ смерчъ. Но не смотря на этотъ ужасный ливень, не смотря на то, что насъ били крупныя капли дождя, смшанныя съ градомъ, я любовался этой картиной. Величественными массами летали облака у коллосальсыхъ горъ, но отъ времени до времени, среди грозныхъ тучъ, показывалась какая-нибудь вершина, какъ Титанъ, напрягающій вс свои силы въ борьб съ судьбой.
Скоро ледникъ сдлался непроходимымъ отъ трещинъ, мы перешли на его восточную сторону, и пошли по боковой морен. Это была тяжелая работа. Налво склонъ почти весь покрытъ соснами. Бури оторвали отъ стволовъ втви, а съ втвей сорвали зеленыя иглы, и стояли голыя деревья какъ привиднія или какъ приговоренныя къ смерти. Вотъ ужъ показался намъ домъ, прилпившійся къ гор, напротивъ насъ. Мы торопимся поскоре перейти раздляющій насъ отъ нея гребень. Промокшіе до костей и голодные, мы перешли на противуположную сторону, и вступивъ на пробитую дорожку, уже безъ труда достигли привтливой гостинницы, цли нашего путешествія.
Отъ отеля, построеннаго на склон Эггишгорна, часъ ходьбы до вершины, съ которой открывается великолпнйшій видъ. Но и изъ оконъ отеля чудесные виды на Bel Alp, вы можете сидть гд нибудь не далеко, на поросшемъ брусникой склон и передъ вашими глазами будутъ самые грандіозные горные виды. 14-го числа я спустился къ дикому ущелью, гд кончается Алечскій ледникъ. Поперегъ ущелья стояла сосна, перегнувъ свой стволъ подъ прямымъ угломъ и ухватясь корнями за скалу, она перевшивалась черезъ пропасть. Я всталъ на горизонтальную часть дерева, и крпко держась за прямой сукъ, поглядлъ внизъ, въ ущелье. Нсколько минутъ я не могъ побдить боязни, и когда втеръ задулъ сильне, невольно еще крпче прижался къ дереву. Въ этомъ дикомъ мст, совсмъ одинъ, я слдилъ за умиравшимъ днемъ, пока послдній его лучъ не погасъ на горахъ.
Въ двухъ часахъ разстоянія и выше Bel Alp, красуется срая башня Шпарренгорна (Sperrenhorn). Я пошелъ туда 15 числа. Изъ отеля кажется, что онъ стоитъ отдльнымъ пикомъ, но онъ составляетъ возвышенный конецъ узкой цпи, приходящей въ разрушеніе отъ бурь. Въ нкоторомъ разстояніи прямо передо мной былъ скалистый мысъ въ род абшвунга (Abschwung), по которому, справа и слва спускались два ледяныхъ потока, направлявшихся къ общему главному леднику. Картина поражала своей неожиданностью и красотой. Нигд не видлъ я такого полнаго покоя, такихъ нжныхъ и тонкихъ изгибовъ и линій. Полосы морены, вьющіяся вдоль ледника, увеличиваютъ его красоту, а глубокое уединеніе этого мста придаетъ ему особенную поэзію. Кажется этотъ ледяной потокъ такъ защищенъ окружающими его горами, что его никогда не можетъ коснуться никакая буря, ни одна волна никогда не можетъ нарушить его чудеснаго покоя. И отсюда Алечскій ледникъ великолпенъ, а Валлисская цпь ни съ какого другого мста такъ не величественна, какъ отсюда. Нечего и говорить о величіи Дома (Dom), Сервена, Вейссгорна, которые вс, равно какъ и многіе другіе, видны съ Шпарренгорна.

‘Живописное Обозрніе’, NoNo 7, 8, 11, 14, 16, 19, 1873

Тиндаль Джон
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Восхождение на Альпы, Тиндаль Джон, Год: 1871
  2. Николаевская Россия, Кюстин Астольф Де, Год: 1843
  3. Где рождаются циклоны, Шадурн Луи, Год: 1922
  4. Воспоминания слепого. Том второй, Араго Жак, Год: 1843
  5. Военные действия на Оксусе и падение Хивы, Мак-Гахан Януарий-Алоизий, Год: 1874
  6. Посещение парижского Воспитательного дома, Хед Фрэнсис, Год: 1851
  7. Когда Солнце было богом, Косидовский Зенон, Год: 1956
  8. В гостях у шаха, Алиханов-Аварский Максуд, Год: 1898
Электронная библиотека