ВОСХОДЯЩАЯ АЛЬДОНСА.
ВОСХОДЯЩАЯ АЛЬДОНСА.
едоръ Сологубъ.
Восходящая Альдонса, Сологуб Федор Кузьмич, Год: 1911
Время на прочтение: 3 минут(ы)
‘Алконостъ’, кн. I. Изданіе передвижного театра П. П. Гайдебурова и Н. Ф. Скарской. 1911
Хорошо быть простодушною Альдонсою: въ ея ограниченномъ кругу счастіе встртитъ ее, ея визгливое пніе и ея неуклюжая пляска восхитятъ ея неприхотливыхъ односельчанъ, и такой же, какъ она, простодушный деревенскій юноша поведетъ ее къ внцу.
Если она услышитъ, что смшной странствующій рыцарь именуетъ ее Дульцинеею, прекраснйшею изъ дамъ, то засмется она звонко, и забудетъ скоро забавную мечту.
Но если она ему повритъ, если сладкою мечтою отравитъ свое воображеніе,— и, повривши донъ-Кихоту, пойметъ, что очарованія высокой красоты скрыты подъ ея сельскимъ, грубымъ обличіемъ, — и, понявши это, зажжется страстною мечтою воистину стать утшеніемъ людей, красотою высокою и нжною, прославленною прекраснымъ мечтателемъ Дульцинеею,— какой передъ нею откроется тяжелый путь! Какъ будутъ преслдовать ее т, отъ кого она ушла! И гд же т, кого она ищетъ? И какъ совлечь съ себя обличіе постылой Альдонсы?
Но, восходя, восходитъ, и пламенетъ высокимъ своимъ подвигомъ, и, быть можетъ, погибаетъ, не свершивъ великаго дла, не пройдя высокаго пути. Тогда приходятъ къ ней множества людей, изъ родного Села и изъ далекаго Града, и внчаютъ цвтами почившую.
Такимъ путемъ, — путемъ восходящей Альдонсы, — представляется мн тяжелый и блистательный путь знаменитой русской актрисы, Вры едоровны Коммиссаржевской.
Мы знаемъ, что Вр едоровн Коммиссаржевской не удалось сдлать то, чего мы такъ хотли: создать въ Россіи новый театръ. Не удалось, — но тмъ не мене имя Коммиссаржевской для насъ особенно дорого, и память о ней сохранится чистою.
Есть неудачи, которыя чище и славне самыхъ блистательныхъ побдъ,— и такова была неудача Коммиссаржевской.
Быть побдительницею — для нея ничего не стоило, какъ ничего не стоило Альдонс очаровать Хозе или Хуана. Стоило ей только играть то, что она играла для провинціи, — и успхъ ея былъ бы неизмнно проченъ. Только мы, мечтающіе о новомъ театр, потеряли бы свтлую мечту о невоплощенныхъ и, можетъ быть, несбыточныхъ формахъ театральнаго дйствія. Зато милое и привычное толп искусство театра-зрлища, можетъ быть, не потеряло бы такъ рано блестящей актрисы.
Но вчная неудовлетворенность тмъ, что дано, тмъ, что достигнуто, устремляло ее дальше и дальше, къ тому, о чемъ мечтается, къ тому, чего еще нтъ, къ тому, чего никто изъ насъ еще не уметъ сдлать. Мы вс мечтаемъ о томъ, чего не можемъ сдлать.
Повелительне, чмъ у многихъ другихъ, было это стремленіе къ тому, чего еще нтъ, у Вры едоровны Коммиссаржевской. Мы вс длаемъ, что можемъ,— Коммиссаржевская умла ставить себ цли выше своихъ силъ, и искать жатвъ тамъ, гд еще никто не сялъ. Въ этомъ благородномъ и высокомъ ея подвиг многія начинанія ея были, конечно, обречены на неудачу.
Театръ Коммиссаржевской представлялъ странное и плнительное зрлище героической борьбы за новыя формы сценическаго дйствія, борьбы, гд такъ мало было союзниковъ и помощи, и такъ много враговъ и препятствій.
Такъ, нужна новая драма, — но что же играть? Театръ, который былъ, былъ таковъ, что живыя силы литературы, въ большей или меньшей степени, чуждались его, — и ставить приходилось преимущественно піесы, написанныя въ Западной Европ. Изъ русскихъ драмъ иныя, какъ, напримръ, трагедіи Валерія Брюсова и Иннокентія Анненскаго, устрашали почему-то и театръ Коммиссаржевской. Разрывъ между театромъ и литературою былъ такъ глубокъ, что даже ищущая новыхъ путей Коммиссаржевская все же не поставила ни Брюсовскую ‘Землю’, ни ‘Лаодамію’ Иннокентія Анненскаго, ни ‘Незнакомку’ Александра Блока. Да и то, что ставилось, встрчалось неистовымъ гуломъ порицаній, запальчивыхъ и несправедливыхъ.
Не было драмъ, но не было и многаго другого. Оказалось наконецъ, что прежде театра надо основать школу, — прежде, чмъ длать, надо учиться и учить.
Но учить и учиться уже было поздно. Грубая жизнь напала на милую мечтательницу, и увлекла ее на погибельный путь, на путь къ смерти.
Но что же! Когда умираетъ человкъ, еще не все умираетъ. Безсмертно многое, и безсмертне всего мечта.
Жила была Альдонса, и была довольна своею долею. Но пришелъ мечтатель, и прославилъ Дульцинею. Прошли многія поколнія, — и вотъ Альдонса говоритъ:
— Прекраснйшая изъ дамъ, Дульцинея Тобозская, это — я, которую зовутъ въ деревн Альдонсою. Меня прославилъ знаменитый въ вкахъ рыцарь, — и я хочу оправдать его безумный восторгъ и стать воистину прекраснйшею изъ дамъ.
И мечтаетъ Альдонса, и стремится къ воплощенію высокой мечты,— и такъ мечтаетъ, и такъ стремится, и такъ высокою мечтою всю свою испепеляетъ душу, что умираетъ. Бдная мечтательница, Альдонса!
А мы склоняемся у ея могилы, и не стыдимся по-дтски плакать о ней, объ ея высокой мечт, объ ея несказанной печали, о безнадежномъ подвиг ея жизни. И говоримъ:
— Наслдники твоей мечты, преемники твоей печали, утшимъ, утшимъ твою свтлую тнь, — и то, что было твоимъ подвигомъ, сдлаемъ дломъ своей жизни.