Волшебные перстни
Волшебные перстни
Ф. Г. Циммерман.
——
Волшебные перстни, Циммерман Ф. Г., Год: 1807
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Еще у древних греков, а особливо у восточных народов, было в обыкновении носить магические, предохранительные перстни и талисманы {Сии магические перстни, , после назывались , думают, что отсюда произошло арабское слово талисман.}, равно как древние евреи, и некоторые нынешние жители востока носили и носят различные привески, чтобы предохранить себя от очарований, подобным образом во времена Иоанна Златоустого женщины и малые дети носили на шее некоторые вещи, подобным же образом еще и теперь в Испании надевают на шею большие и малые четки, или другое что-нибудь освященное. В перстнях вделывались каменья с разными наступательными и оборонительными волшебными знаками. Надобно вспомнить, что древние берегли за печатью разные вещи, которые мы теперь только запираем, они думали, что магический знак, напечатленный на воску, предохраняет от всякого чародейского наваждения.
Начиная с самых древних до позднейших времен, волшебным перстням приписывали невероятные, чудесные силы. Статья сия должна быть любопытна для наблюдателя человеческих дурачеств. Приведем некоторые события, которые все вместе могут служить прибавлением к истории суеверия.
Кто не слыхал о волшебном перстне лидийского пастуха Гигеса? Баснословие говорит, что он нашел его в пещере на пальце мертвого великана, лежавшего в брюхе медной лошади. Пришедши к пастухам, своим товарищам, Гигес узнал по опыту, что оборотивши перстень камнем к себе, в то же мгновение становился невидимым, хотя сам всех видел, действие волшебства прекращалось, когда камень был обращен к стороне противоположной. Посредством сего колдовства Гигес склонил в любовь к себе царицу, с ее помощью умертвил царя, и воссел на лидийском престоле {Цицерон о должн. III. 9.}. Всего лучше в басне сей полезное применение к нравственности, или лучше сказать правило, которое извлекали из нее древние нравоучители: ‘Мудрец должен поступать честно, хотя бы имел в своей власти Гигесов перстень!’
Какие чрезвычайные силы приписывало суеверие волшебным перстням, можно увидать, прочитавши желание Тимолаоса {См. Корабль в соч. Лукиана.}. ‘Я желаю — говорит он — чтобы Меркурий, явившись в добрый час, дал мне перстень, который имел бы следующие свойства: во-первых, сделал бы меня навсегда свежим, здоровым, неуязвляемым, неподверженным никакому телесному недугу, во-вторых, чтобы, подобно перстню Гигесову, мог делать меня невидимым, когда надену его на палец, потом, чтобы дал мне силу большую, нежели какую имеют и 10 000 человек все вместе, и чтобы я легко мог переносить с места на место такую тяжесть, какую упомянутые 10 000 человек едва в состоянии двинуть, далее, чтобы я мог летать над землею так высоко, как мне захочется, еще, чтобы по своему произволу мог усыплять людей, и чтобы все двери отворялись передо мною на зло замкам и задвижкам, наконец желаю иметь еще лучший перстень, который, будучи у меня на пальце, сделал бы меня для всех людей, для пригожих и безобразных, так приятным и любезным, чтобы никто не дерзнул не любить меня, чтобы всяк имел во мне необходимую нужду, всяк беспрестанно говорил бы о мне, чтобы многие женщины от чрезмерной любви ко мне повесились, чтобы многие мужчины также от любви сошли с ума’ и проч. Весьма хорошо на это ему отвечает Ликин, что он ‘забыл пожелать самого нужного, а именно перстня, который очистил бы мозг его, но для сего довольно одного доброго приема чемерицы {Древние думали, что чемерица вылечивает от сумасбродства. Окрестности города Антикиры изобиловали сею травою. Тебе надобно побывать в Антикире, значило: ты с ума сошел.}’.
Волшебные перстни с великою пользою были употребляемы для изгнания демонов и при заклятий духов. Лжец Эвкрат, упоминаемый в Лукиановых сочинениях, имел у себя железный перстень, доставшийся ему от одного аравитянина, который сверх того научил его заклинать духов словами. Эвкрат удостоверился в чрезвычайной силе перстня своего, когда в темном лесу явилась ему Геката в виде безобразной женщины ростом во 125 локтей. Лишь только он оборотил к себе упомянутый перстень, в ту минуту Геката затопала драконовым своими ногами, расступилась земля, и явилась яма такая пространная, что весь тартар мог бы в ней поместиться. Геката прыгнула в яму, и мало-помалу исчезла. — Иудейский дееписатель Иосиф рассказывает не шутя, что он {Antiq. 8, 2.} видел одного земляка своего, по имени Елеазара, который в присутствии императора Веспасиана, сыновей его, центурионов и воинов следующим образом вылечил многих одержимых бесами: прикладывал к носу больного перстень, в котором под печатью скрыт был корень, объявленный Соломоном, запах от сего корня и произносимые заклинателем таинственные слова с именем Соломона так сильно действовали, что бес принужден был вылетать через ноздри. Для такого ж употребления и такой же доброты в новейшие времена делаемы были в Риме заклинательные перстни, которые, как утверждает достоверний дееписатель Сигоний, выковывались из вериг одного почтенного мужа.
Волшебные перстни годились не только для изгнания демонов и для заклинаний, но еще для предузнания будущего. Упомянутый выше Лукианов Эвкрат, вовсе не думая хвастать, уверяет, что у него есть волшебный перстень с изображением дельфийского Аполлона, и что иногда он издает пророческие звуки. — К сему роду принадлежит гадательный перстень, который после волшебного действия на вопрос, кто будет преемником императора Валенция, отвечал: Феодор. Так повествует отравитель Гиларий у Аммиана. (кн. 29.)
Думали, что перстни сии имеют великую силу лечить всякие болезни. Греческий врач Александр Траллесский уверяет, что перстень с камнем, на котором изображен Геркулес, сражающийся со львом, помогает от рези в животе, для того-то, говорит он, сей подвиг Геркулесов чаще нежели другие попадается на камнях. Сей врач предлагает другое лекарство от той же болезни, он советует железный перстень переделать в восьмиугольник, на котором подле одного очень странного изображения написать слова: беги, беги желчь, жаворонок ищет тебя! Он уверяет даже, что много раз испытал сам спасительное действие сего способа, однако не советует всем показывать его, потому что божественный Гиппократ предписал священные таинства открывать только просвещенным, а не профанам! Еще надобно прибавить, что упомянутые перстни надлежит делать в 17 или в 21 день месяца. Для лучшего успеха весьма хорошо вставлять в них агаты или ясписы.
Много можно бы написать, если б повторять все, что рассказывают умные люди о всемогущей силе сих чудесных перстней. Заключу выпискою из писем Франца Петрарки, столько же достойных примечания, как и басня о перстне Гигесовом. Петрарка уверяет, что следующие известия слышал он от духовных особ, и получил от них на письме в Ахене, где находится гроб Карла Великого, однако не смеет ручаться за истину. Вот повесть: ‘Карл Великий смертельно влюбился в одну женщину (muliercula). Будучи пленен ласками ее, он забыл о славе, перестал заниматься делами государственными, ни о чем, ниже о самом себе не думал, и жил только в объятиях своей красавицы. Все ближние его досадовали и сокрушались. Наконец — когда уже все отчаялись в излечении монарха, который ослепясь любовью не хотел слушать никаких советов — внезапная смерть поразила его владычицу. Все в тайне сердца своего радовались сему случаю. Но к несчастию за одною бедою следовала другая. Смерть любовницы не только не погасила страсти Карла, но еще более воспламенила ее. Карл велел намастить труп умершей благовонными травами и бальзамами, велел украсить его порфирою и дорогими каменьями, и не отходил от гроба ни днем, ни ночью. Многолюдные посольства народов чуждых и правители областей приходили к влюбленному (amentem), или лучше безумному (amentem) королю, но бедный король не хотел видеть их, сидел запершись в чертоге, подле бездушного трупа, сидел и звал по имени любезную, ожидал ответа ее, говорил ей о своей горести, о своих муках, согревал ее своими вздохами, орошал лицо ее слезами любви неутолимой. При дворе Карла был тогда один прелат из Кельна, муж честный и мудрый, первый голос в совете королевском. С сердцем сокрушенным взирая на состояние своего государя, видя, что никакая помощь человеческая не может спасти его, добрый прелат обратился к Богу с горячею молитвою, возложил на него все упование, и со слезами просил помилования. Долго молился старец с одинаковым усердием, наконец в один день чудесный случай наполнил сердце его радостным удивлением. В то самое время, когда он по обыкновению читал усердную молитву, орошая грудь свою и жертвенник горячими слезами — раздался сверху голос: ‘под языком усопшей сокрыта вина безумия Карла’. Прелат с нетерпеливою радостью побежал к тому месту, где лежала умершая, по праву королевского любимца пошел прямо в комнату, начал искать во рту покойницы, нашел — под холодным, окостеневшим языком маленький перстень с камнем, и отправился обратно. Скоро потом Карл по обыкновению приходит к своей мертвой повелительнице, смотрит на бездушный труп, прикасается к нему, трепещет от ужаса и — приказывает немедленно взять его и засыпать землею. Что ж случилось! Монарх всю страсть свою обратил на прелата, любил его день ото дня более, во всем повиновался ему, и не мог расстаться с ним ни на минуту. Другой радовался бы такому счастью, напротив, того честный прелат сокрушался, не знал что делать с перстнем, боясь, чтобы не случилось чего-нибудь худого с государем, когда вещь сия достанется в чужие руки, или сгорит в огне, он решился бросить ее в глубокое болото. С того времени король, находившийся тогда в Ахене с вельможами своими, начал предпочитать город сей всем прочим. Болото казалось ему любзнее всего на свете, он часто сиживал при нем, вкушал несравненное удовольствие, плавая на поверхности вод его, наконец основал там свою столицу, не пощадивши чрезвычайных издержек, велел насыпать плотину и построить дворец и церковь, чтобы ни священные, ни мирские должности не могли отвлекать его от любимого места. Там провел он остаток жизни своей, там скончался и похоронен’. — Вот что написал Франц Петрарка в своих письмах!
Циммерман Ф.Г. Волшебные перстни: [О магич. предметах у древ. народов и в новой истории] / Ф.Г.Циммерман // Вестн. Европы. — 1807. — Ч.34, N 16. — С.259-268.