ИНСТИТУТ К. МАРКСА и Ф. ЭНГЕЛЬСА
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
БИБЛИОТЕКА НАУЧНОГО СОЦИАЛИЗМА
ПОД ОБЩЕЙ РЕДАКЦИЕЙ Д. РЯЗАНОВА
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
МОСКВА * 1928 * ЛЕНИНГРАД
Во второй комиссии Копенгагенского съезда
(‘Социал-Демократ’ 1910 г. No 17).
Второй комиссии пришлось рассматривать вопросы: во-первых, ‘о чешско-австрийском столкновении’, во-вторых, ‘о международной солидарности’. Этот последний вопрос рассматривался по предложению шведской социалистической партии, которая находит, что не все нации в достаточной мере пришли на помощь шведскому пролетариату во время недавней знаменитой его стачки. Больше всего она жаловалась на англичан и французов. В заседании комиссии тов. Коген (из Берлина) сказал, что англичане самым грубым образом нарушили свою пролетарскую обязанность: они спрятались за некоторые формальные особенности их уставов (речь идет об уставах профессиональных союзов), чтобы не давать денег. ‘К счастью, — прибавил т. Коген, при громком смехе присутствовавших, — эти формальности совсем не мешают англичанам, в их собственной борьбе с капиталом, получать деньги от пролетариев других стран’. Англичанин Эндерсен из Независимой Рабочей Партии сказал по этому поводу, что не желает защищать профессиональные союзы, он хочет, однако, до некоторой степени объяснить их поведение. Шведская стачка прошла во время кризиса, вследствие которого очень возросло в Англии число безработных. Это оказало отрицательное влияние на кассы профессиональных союзов. Притом же социалистическая печать распространена в Англии сравнительно мало, и английские рабочие недостаточно осведомлены о том, что происходит за границей. Но они вообще не меньше немецких пролетариев способны на самоотвержение. С этим вряд ли можно согласиться. Как заметил это Виктор Адлер, вожаки английских рабочих союзов были хорошо осведомлены о значении и ходе шведской стачки и тем не менее уклонялись от помощи, ссылаясь на свои уставы. Пора англичанам переделать свои уставы сообразно требованию времени {Число безработных не превосходило тогда в Англии 5—6 проц. Между тем в Германии оно доходило до 12 проц., и это не помешало, однако, немецким профессиональным союзам поддержать шведских стачечников.}. В посвященном тому же вопросу заседании съезда (докладчик Гудлер), тов. Эндерсен заявил, что впредь англичане будут лучше исполнять свои обязанности по части международной солидарности. Это, конечно, очень хорошо. Но, спрашивается, был ли он уполномочен на такое заявление английскими профессиональными союзами, или же говорил только от своего имени? Последнее предположение вероятнее. Слабая сторона английского рабочего движения заключается в том, что оно до сих пор слабо проникнуто духом международного социализма. Отсюда — недостаток интереса к рабочему движению других стран.
Французы тоже не много послали шведам. В комиссии тов. Коген сообщил, что из Франции получено было шведами длинное приветствие с возгласом: ‘да здравствует социальная революция!’ и с приложением… 20 фр. Это совершенно в духе ‘революционных’ синдикалистов, и читатель легко может представить себе, каким громким смехом встречено было в нашей комиссии это сообщение тов. Когена. Правда, французы не ограничились этими ‘социально-революционными’ 20 фр. В общем из Франции было послано 7. 000 крон. Но что значит эта сумма в сравнении с 40 тыс. крон, присланными из маленькой Финляндии, и 60 тыс., присланными из, — тоже весьма небольшой, — Швейцарии? Если я прибавлю, что Норвегия оказала Швеции помощь в размере 300. 000 крон, то читатель составит себе вполне ясное понятие о том, какое благотворное влияние оказывает ‘р-р-р-еволюциоиный (!) синдикализм’ на профессиональное движение во Франции {Для курьеза отмечу, что датские ‘революционные’ синдикалисты приветствовали Копенгагенский съезд со свойственной им любезностью. Они выпустили листок, озаглавленный: ‘Sindikalisten. — Extranummer, August’. В нем они обращались к нам с такими любезностями: Фарисеи, опять вы устроили съезд, чтобы рассуждать об ‘освобождении рабочего класса’… опять вы толкуете между собой, как надо действовать… Фарисеи, вы знаете, вы должны знать, что ваше политическое шарлатанство полезно только для вас и что ваша ‘законодательная’ деятельность не имеет другой цели, кроме усыпления рабочих и т. п. Синдикалисты с любезным видом раздавали этот листок членам съезда, те брали его, читали и… добродушно смеялись. Другого отношения он я не заслуживает.}.
Но заметьте, что именно представители Англии и Франции, — Кейр-Гарди и Вальян, — внесли предложение о том, чтобы Копенгагенский съезд обязал всемирный пролетариат отвечать на объявление войны стачкой. Могли ли они дать сколько-нибудь серьезное ручательство за то, что желательное для них постановление конгресса было бы, в случае войны, выполнено рабочими их стран? Ввиду оказанного, в этом очень позволительно усомниться…
Я хорошо помню, что на Цюрихском международном съезде в 1893 г. в комиссии, по тому же ‘военному’ вопросу, один французский делегат предложил нам издать краткий, но весьма энергичный декрет: ‘все границы уничтожаются’. Он справедливо рассуждал, что раз будут уничтожены границы, отделяющие один народ от другого, то международные войны станут невозможными. Я уверен, что этот делегат, — большой ‘революционер’, но ярый противник Гэда и гэдистов, — так и уехал из Цюриха в убеждении, что, отклонив его ‘декрет’, мы, члены ‘военной’ комиссии, изменили делу революции. Иисус говорил, что не всякий, кто твердит: господи, господи! войдет в царство небесное. Теперь же приходится сказать, что не всякий, кто кричит: ‘революция! революция!’ или ‘всеобщие стачки! всеобщие стачки!’ понимает условия и задачи революционного движения современного пролетариата.
Что касается чешско-австрийского столкновения, то оно могло быть новостью только для людей, невнимательно следивших за международным рабочим движением. Еще в декабре 1905 г. состоялся в Вене чрезвычайный съезд профессиональных союзов Австрии, на котором чехи добивались создания национальных профессиональных союзов. Компетенция каждого из таких союзов должна была распространяться на всю Австрию. Тов. Гуэбер справедливо сказал тогда: ‘Это значит, что на каждой фабрике, на которой работают товарищи 3-х или 4-х национальностей, эти товарищи будут принадлежать к трем или четырем различным организациям. Я пока даже и представить себе не могу, к чему сведется тогда роль центральной организации’. С своей стороны, тов. Беер как нельзя более убедительно доказывал, что если бы осуществились домогательства чехов, то в Австрии остались бы, конечно, организации, но организации, лишенные всякой силы и всякого содержания, а потому преступно было бы собирать с рабочих деньги для поддержки таких организаций. ‘Расчленение профессиональных союзов по национальностям вплоть до отдельных предприятий, — воскликнул т. Беер, — это означает даже более, чем уничтожение профессионального движения, это может привести к междоусобной войне рабочих. Я твердо убежден, что, основав такие организации, мы внесли бы в профессиональное движение, такую идею, которая действовала бы внутри его, как постороннее тело. В профессиональных союзах дело идет у нас не о национальности, а, — как бы ни казалось это тривиальным, но это неопровержимая ссылка, — а о слесарях, сапожниках, кузнецах, борющихся с отдельными предпринимателями и с классом предпринимателей в его целом. Осуществление этой программы (т. е. организационной программы чехов. — Г. П.) было бы равносильно разрушению организации, поэтому каждый член профессионального союза, к какой бы национальности он ни принадлежал, может только отклонить подобные требования: и я так же резко говорил бы против принятия таких требований, если бы их выставила наша социал-демократическая партия’.
На чрезвычайном съезде 1905 г. чешский проект был отклонен огромнейшим большинством голосов в 197. 202 против 2. 364 при 30. 686 воздержавшихся {Считались голоса не делегатов, а представленных ими организованных рабочих.}. Но чешские товарищи уже в первый день съезда дали понять, что, каково бы ни было решение съезда, они останутся при своем {См. ст. ‘Чрезвычайный съезд австрийских профессиональных союзов в No 5 моего ‘Дневника социал-демократа’.}. Так и вышло, они не подчинились, и австрийцы увидели себя вынужденными обратиться к международному социалистическому съезду.
Спешу предупредить читателя, что чешско-австрийское столкновение совсем не следует понимать, как спор между организованными рабочими двух национальностей. В данном случае спор идет между сторонниками организационного национализма, с одной стороны, и организационного интернационализма, с другой. Вместе с австрийскими немцами идут очень многие славяне, особенно поляки. Мало того. Весьма многие чехи отстаивают международные профессиональные союзы. Эти чешские сторонники интернационализма утверждают даже, что на их стороне находится большинство чешских организованных рабочих. Я не могу утверждать, что это в самом деле так. Но не подлежит ни малейшему сомнению, что весьма значительная часть чешских организованных рабочих горячо поддерживает интернационалистов. А это достаточно ясно показывает, как нелепа басня, — к сожалению распространенная теперь и между нашими анархо-синдикалистами, — гласящая, что в чешско-австрийском столкновении дело идет о ‘немецком насилии’.
Для полноты картины полезно будет указать на то, что сами чешские сепаратисты показали себя довольно односторонними националистами. Присутствовавшие во второй комиссии польские делегаты из Галиции категорически утверждали, что сепаратисты эти, отделяясь от немцев во имя того принципа, что профессиональные союзы должны организовываться по национальностям, предлагали польским (галицийским) профессиональным союзам примкнуть к центральной организации в Праге, т. е. к чехам. Выходит, что интернациональные профессиональные союзы желательны также и для чешских сепаратистов, но лишь при том непременном, условии, чтобы в них не входили немцы. Бесполезно доказывать, что подобный интернационализм не выдерживает самого легкого прикосновения социал-демократической критики. И как не предположить, что чешские сепаратисты сами подчинились отчасти влиянию столь сильного в их стране буржуазного национализма.
Виднейшим представителем чешского сепаратизма является тов. Немец. Это весьма энергичный, опытный и даровитый человек. Но такова логика ложного положения: этот весьма выдающийся товарищ оказался до последней степени слабым в своей аргументации. Главным доводом служила ему ссылка на штутгартскую резолюцию о профессиональных союзах, рекомендующую все более и более тесное взаимное сближение между этими союзами и социалистической партией.
Австрийская социал-демократическая партия представляет собой теперь соединение национальных социал-демократических организаций. А профессиональные союзы сохраняли и в огромном своем большинстве сохранили до сих пор интернациональный характер. Они не признавали и не признают никаких национальных подразделений в своей организации. Получается несоответствие между характером политических организаций в Австрии, с одной стороны, и профессиональных союзов, с другой. Вот на это-то несоответствие и указывал тов. Немец, ссылаясь на штутгартскую резолюцию.
Он говорил, что в его стране резолюция эта останется невыполнимой до тех пор, пока профессиональная организация не будет приспособлена к политической, т. е. пока профессиональные союзы не сделаются, в свою очередь, национальными. Он забывал, что штутгартская резолюция, рекомендуя тесное сближение между партией и профессиональными союзами, делает весьма существенную оговорку: она заявляет, что сближение это ни в каком случае не должно вредить единству ‘профессионального движения’.
Эта оговорка, внесенная в резолюцию по моему предложению, была принята в штутгартской комиссии о профессиональных союзах подавляющим большинством голосов. Тов. Беер, бывший в Штутгарте докладчиком по этому вопросу, обратил особенное внимание съезда на то, что сближение между политическими партиями и профессиональными союзами ни в каком случае не должно быть достигаемо за счет единства этих последних. Ни один голос не раздался на съезде против этой существенной оговорки. Социалистический Интернационал торжественно высказался за единство профессиональных организаций. И это, разумеется, не позабыли, австрийские противники чешского сепаратизма. Они предложили Копенгагенскому съезду ‘возобновить’ штутгартскую резолюцию об отношениях между профессиональными союзами и политическими организациями, особенно в той ее части, которая рекомендует единство профессиональной организации в каждом государстве и объявляет его существенным условием победоносной борьбы против эксплуатации и угнетения. Они просили съезд прибавить к этому, что духу штутгартской резолюции противоречит всякая попытка разбить на отдельные национальные части профессиональные союзы, объединенные на интернациональной основе. Правильность этих соображений и предложений была очевидна: все понимали, что чешский сепаратизм противоречит и духу, и букве штутгартской резолюции. Указание же на несоответствие между характером профессиональной и политической организации могло убедить только того, кто уже заранее убедился в выгодах организационного национализма, по крайней мере, в его применении к политическим партиям. Представитель польской социал-демократии в нашей комиссии, тов. Карский, остроумно сказал, что если один член семьи имеет горб, то из этого совсем еще не следует, что мы обязаны исправить позвоночный столб и другим ее членам. А тов. Виктор Адлер задал чехам вопрос: лучше ли пошло дело в их чешской партии, да и во всей австрийской социал-демократии, с тех пор, как они занесли национальную идею в каталог своих требований? ‘Стали ли вы счастливее? — спросил он. — Я не жду от вас публичного ответа. Но если вы по совести ответите сами себе, вы сознаетесь, что дело пошло хуже’. При этих его словах со стороны австрийцев раздались восклицания: ‘очень хорошо!’ Должно быть, Адлер сказал правду: должно быть, торжество национальной идеи среди австрийской социал-демократии принесло мало пользы рабочему движению.
Представитель североамериканской социалистической партии, знаменитый Гейвуд, указал пример, взятый из действительной жизни и приводящий идею чешского сепаратизма к самой очевидной нелепости. Он сообщил, что в Соединенных Штатах есть предприятия, в которых заняты рабочие тридцати двух различных национальностей. Неужели для борьбы с капиталом нужно организовать в каждом из этих предприятий тридцать два национальных профессиональных союза? Гейвуд, напротив, выразил сожаление о том, что американские профессиональные союзы до сих пор слишком мало объединены и централизованы.
Немец говорил, что пока у чехов не будет национальных профессиональных союзов, их социал-демократическая (национальная) партия будет оставаться без денег, другими словами, он хотел, чтобы построенные на национальной основе профессиональные союзы служили для национальных же партий главным источником материальных средств. Такой взгляд на отношение профессиональных союзов к партиям ошибочен уже и сам по себе. Но если бы его и можно было признать правильным, то все же следовало помнить, что в данном случае его применение разрушило бы уже сложившиеся (централизованные) профессиональные организации и тем страшно ослабило бы рабочее движение. Стало быть, взгляд этот был бы неправилен в этом случае даже и тогда, когда он был бы правилен в общем смысле.
‘Мы знаем, — сказал я, возражая Немецу, — что, как выражается немецкий экономист, цитируемый Марксом в I т. ‘Капитала’, деньги — приятный товар. Но мы должны знать также, что социалисты не имеют права делать свои деньги из того металла, который носит название: дезорганизация’.
Не довольствуясь ссылкой на штутгартскую резолюцию, Немец приводил еще тот довод, что интернациональное рабочее движение предполагает предварительную его организацию по отдельным нациям. И нельзя не признать, что в литературе международного социализма слово нация встречается очень часто. Но в каком смысле оно употребляется там? В огромнейшем большинстве случаев оно имеет политический, а не этнологический смысл: нация — значит народ, а народ — значит совокупность граждан данного государства. Так, напр., когда ‘Манифест Коммунистической Партии’ говорит, что рабочий класс стремится ‘прежде всего завоевать политическое господство, организоваться в один национальный класс, устроиться в пределах нации’, то это, без всякого сомнения, надо понимать именно так, как я только что сказал. Ведь политическое господство должно быть завоевано данным классом в пределах данной политической организации (государства), а не данной этнической группы. Вот почему, назначенный докладчиком по этому вопросу, я имел полное право сказать в своем докладе, что, доказывая необходимость национальных профессиональных организаций, чехи опираются ‘на простое недоразумение, почти на игру слов’.
Этим, разумеется, я не хотел сказать, что современный социализм игнорирует национальность, как этнологическое понятие. Нет. В нашу комиссию было внесено подписанное польским товарищем Валецким и мною следующее дополнение к австрийскому проекту резолюции: ‘Само собой разумеется, что в многоязычных государствах единое профессиональное движение должно считаться с лингвистическими и культурными нуждами всех своих членов’.
Наконец, так как споры вроде того, который пришлось разбирать второй комиссии Копенгагенскою съезда, всегда оставляют по себе известный осадок горечи, бельгиец {Брукэр.}, поляк Карский, австриец В. Адлер и я подписали новую поправку к проекту резолюции, приглашающую Международное бюро предложить спорящим сторонам свои услуги для улаживания их недоразумений. Эта поправка, равно как и предыдущая, была единогласно принята комиссией.
Чешские сепаратисты не сдавались. Но уже было ясно, что их точка зрения отвергается всей комиссией. Австрийский проект резолюции был принят, с упомянутыми поправками, всеми кроме чешских сепаратистов. Только финские товарищи предпочли воздержаться… да представители большинства французской социалистической партии (жоресисты) ‘возобновили свое штутгартское заявление’. Оно ставит на вид, что в современной Франции неудобно осуществлять штутгартскую резолюцию в той ее части, которая рекомендует тесное сближение профессиональных союзов с партией. Оно было сделано и ‘возобновлено’ в угоду ‘революционным синдикалистам’ и не имеет никакого отношения к вопросу, занимавшему вторую комиссию Копенгагенского съезда. Жоресисты тоже отстаивают единство профессионального действия и потому они тоже отвергают точку зрения чешских сепаратистов.
В пленуме этот вопрос голосовали по нациям. Все нации 222 голосами приняли проект австрийской резолюции. В том числе было подано два голоса, предоставленных чешским централистам. Против резолюции голосовали только чешские сепаратисты (5 голосов). Воздержались от голосования семь голосов, из них: пять голосов, принадлежащих Финляндии (три финских голоса было подано за резолюцию), и два — турецкой Армении.
Этот блестящий итог был встречен громкими рукоплесканиями присутствующих. Социалистический Интернационал единодушно и страстно повторил свое требование ‘единства профессионального действия’.
Когда я в Женеве прочитал реферат о Копенгагенском съезде, некоторые представители наших анархо-синдикалистов (группа ‘Вперед’) упрекнули меня в том, что я в своем докладе слишком сурово отнесся к чешским сепаратистам. Я утверждаю, напротив, что я отнесся к ним возможно мягче. В No 207 германского ‘Vorwrts’ напечатано краткое, но в общем удовлетворительное изложение моего доклада и заключительного слова. Я отсылаю к этому No беспристрастного читателя.
Прочитали? Поделиться с друзьями:
